Феофан Затворник, свт Письма о духовной жизни. Письмо 8. Пути к благочестию. Во внешних чинах Церкви находится все потребное к возгреванию и поддержанию внутренней духовной жизни. Отличительная черта состояния, когда раскрывается Царствие Божие внутрь

Письмо восьмое

Пути к благочестию. Во внешних чинах Церкви находится все потребное к возгреванию и поддержанию внутренней духовной жизни. Отличительная черта состояния, когда раскрывается Царствие Божие внутрь

Βο втором письме Сперанский показывает, что принесло ему новое состояние раскрытия в нем благодатного Царства, и предлагает своему другу легчайший способ — как и ему достигнуть поскорее того же блага, коротко намекая в первых и последующих строках и о том, что было прежде.

Сперанский начинает так: «Сомнение и внешняя религия суть два пути к благочестию».

Вы скажете: как же это? Сомнение не дает идти; внешняя религия, пока она только внешняя, не идет, а стоит на одном месте или ходит около. А между тем в словах этих истина. Припомните, как идет у нас обычно дело жизни. Родившись естественно, почти тотчас мы отрождаемся благодатно в купели крещения и становимся членами Церкви. Нас носят только в церковь, причащают, и дома не удаляют от того, когда совершаются какие-либо священнодействия и молитвы. Потом, став на ноги, мы растем в порядке религиозной христианской жизни и навыкаем всему, что обычно делают все христиане, по требованию Церкви.

327

В дух всего этого мы можем входить и не входить, или нас могут вводить и не вводить; но, вступая в жизнь, или приходя в возраст, мы всегда находим, что все пути жизни нашей облечены и ограждены религиозными порядками, составляющими устав Церкви. Вот вам и внешняя религия, если предположить, что все это вы исполняете, хоть и без противления сердца, но и без всяких особенных мыслей, а потому только, что так заведено и что все так делают. Пока так идет дело, вы не видите, как все эти навыки благотворны. Вы это ощутите и возблагодарите Бога, что все около вас так есть, когда будете наведены или сами нападете на убеждение, что Богу надобно кланяться духом и истиною, а не одним этим внешним чином, — возблагодарите потому, что, как только делом возьметесь за такого рода жизнь, вы, во внешних чинах Церкви, найдете все к тому потребное, найдете не только истолкование той внутренней духовной жизни, но и все способы к ее возгреванию и поддержанию. Вы начинаете теперь пользоваться всем разумно, растете и крепнете духом, пока возрастете до полного образования духовного. И вот внешняя религия стала для вас путем к истинному благочестию. В ней зародилась у вас духовная жизнь, в ней воспиталась и созрела. Она то же для вас, что утроба матери для образующегося дитяти или лоно природы для семени. Зачатое дитя или

328

пробудившийся росток в семени вокруг себя находят все элементы, потребные для своего развития и образования. И вы нашли все нужное для вашей духовной жизни в строе Церкви, будто бы и внешнем, но проникнутом духовными элементами и силами, — и возрасли духовно. Дитя, образовавшись, выходит на свет; вы, созревши, в свое время перейдете в другой мир, в отношении к которому теперешнее ваше состояние то же, что пребывание дитяти в утробе матери.

Я нарочно остановился на этом предмете подолее, чтоб выставить на вид, как грешат неблаговолящие к внешним чинам Церкви и какие замыслы, убийственные для духа, питают те, которые загадывают изменять эти чины по своим собственным вкусам. Как в природе все устроено так, что зарождающиеся новые поколения вокруг себя находят все потребное для продолжения своего существования, так что если переменить что в этом порядке, то зарождающиеся новички, не находя чем поддержать свою жизнь, замрут и положат конец продолжению существования их родов и видов; так и в области религиозной, новые поколения людей, во внешнем чине религии, находят все элементы, потребные для жизни по вере, и образуются в сем духе,— и изменять этот внешний чин или отменять что-либо в нем, по своим соображениям, значит лишать духовную жизнь поддержки и убивать ее

329

в зародыше. В нашей Церкви существо внешнего чина составляют святые таинства, дающие благодать, и разнообразное преподавание слова Божия, просвещающего всех, — два существенные возбудителя и зародителя духовной жизни; прочие священнодействия и молитвословия раздувают искру духовной жизни, полагаемую ими; все же в совокупности проникнуто истинами веры и духом жизни о Христе Иисусе Господе нашем. Войдите только в это внутреннее, — и вы увидите, сколько тут света и жизни. Сперанский вошел, открыл нечто отрадное, и возрадовался, как говорит ниже.

Видите, как внешняя религия служит путем к истинному благочестию. Но как ведет к тому же сомнение, порождение немощи человеческого ума и сердца, могущее убить всякий зародыш духа жизни? Сперанский напоминает этим о нравственном состоянии, предшествовавшем тому моменту, когда образовалась в нем решимость работать Богу в духе, и именно о своем только состоянии; у другого оно может иметь другой вид, или у всякого свой. Дело в том, что, как я полагаю, никто еще не вступал в такую решимость, не перешедши чрез глубокие нравственные тревоги,— по крайней мере, никто так искренно не совершает сего, как тот, кто испытал такие тревоги. Но эти тревоги бывают не одного рода. Сперанского тревожили сомнения, по его умовому

330

характеру; других мучат тревоги совести; иных тревоги сердца, — и все это в разных видах и оттенках. Болезненные тревоги заставляют искать способов прогнать их и возвратить себе возмущенный покой. Руководство к тому всегда готово, говоря словами Сперанского, во внешней религии или, точнее, в строе Церкви. Искренно подчинившийся сему руководству тотчас находит искомое и вступает в спасительный путь жизни, ведущей к общению с Господом, Который всем обремененным тревогами обетовал: приидите ко Мне, и Аз упокою вы 1).

После сего, само собою понятно то, что дальше говорит Сперанский: «Имев счастие пройти эти пути, находишься или, точнее, считаешь себя внутри храма, — сознаешь, что есть религия внутренняя, богопочтение более чистое, и радуешься этому открытию».

«Остановимся немного, — продолжает Сперанский,— на оценке этого состояния, посмотрим, какой оно доставляет нам свет, какие возбуждает чувства и какое влияние производит на наши действия».

Остановимся и мы с ним, и прежде, чем коснемся его речей, скажем несколько своих мыслей о том же. Отличительная черта состояния, когда раскрывается Царствие Божие внутрь, или, что то же, когда затеплевается неотходный духовный

1). Мф. 11, 28.

331

огнь в сердце из отношения к Богу, есть внутрь пребывание. Сознание все сосредоточивается в сердце и стоит пред лицом Господа, изливая пред Ним свои чувства, более же всего болезненно припадая к Нему в смиренных чувствах покаяния, с соприсущею готовностию весь живот свой посвящать на служение Ему единому. Такой строй устанавливается каждодневно, с минуты пробуждения от сна, держится весь день, при всех трудах и занятиях, и не отходит, пока сон не смежит очи. Вместе с образованием такого строя, прекращается все нестроение, которое качествовало внутри до этого момента, в период искания, в это переходное состояние томления, как называет его Сперанский ниже, в этом же письме. Неудержимое брожение мыслей прекращается; атмосфера души становится чистою и безоблачною: стоит одна мысль и память о Господе. Отсюда светлость во всем внутреннем. Все там ясно; всякое движение замечается и достойно оценивается, при умном свете, исходящем от лица Господа созерцаемого. Вследствие сего, всякий недобрый помысл и недоброе чувство, приражающиеся к сердцу, в самом зародыше встречают сопротивление, и прогоняются. Тут исполняется то, что советует Филофей Синайский: «От утра стань у входа сердца, и именем Иисусовым поражай подступающих врагов». Это прогнание недоброго может быть мгновенно, но может длиться

332

часы, дни, месяцы и годы; между тем существо дела всегда одно, именно то, что ничто недоброе не допускается в сердце, а встречает решительный отпор с минуты сознания недоброты его, и гнание его не прекращается, пока совершенно не упразднится от него сердце. Вслед за сим, что ни думается, что ни чувствуется, что ни желается, что ни говорится и ни делается, — думается, чувствуется, желается, говорится и делается по точному сознанию, что все такое не оскорбляет неотступно созерцаемого Господа, благоугодно Ему и сообразно с Его волею. Если же против воли и проскользнет что-либо противное, тотчас смиренно исповедуется Господу и очищается внутренним покаянием или внешним исповеданием, так что совесть всегда хранится чистою пред Господом. В награду за весь такой внутренний труд подается дерзновение к Богу в молитве, которая и теплится непрестанно в сердце. Теплота молитвы непрестанная есть дух этой жизни, так что с прекращением сего тепления прекращается и движение духовной жизни, как с прекращением дыхания прекращается жизнь телесная.

Этими немногими словами сказано все, что приносит с собою водворение внутрь Царствия или, другими словами, блаженный огнь, возгорающийся наконец в сердце; этим же определяется и существо истинной духовной жизни, или ее существенные отправления. Не вдруг, конечно, все это

333

является в свойственной силе, — бывают и уклонения, и ошибки, и ослабления; но в виду имеется именно эго, с тех пор как ум сочетавается с сердцем, и, утвердясь внутрь, становится на службу пред лице Господа. Об этом и хотел говорить Сперанский; но высказался не как следует, ограничиваясь немногими намеками и описывая более нестроения, свойственные предыдущему состоянию. Сделал же так Сперанский потому, что, как я полагаю, такие речи понятнее были другу его, еще не дошедшему до того, до чего дошел уже Сперанский.