Феофан Затворник, свт Возможна ли умная молитва для мирян? Если нет умной молитвы, то и никакой нет. Что такое молитва. Что мешает умному предстоянию пред Богом. Возможно ли уединение для мирян? О необходимости духовного руководства. Как найти духовного отца

113 (479)

Возможна ли умная молитва для мирян? Если нет умной молитвы, то и никакой нет. Что такое молитва. Что мешает умному предстоянию пред Богом. Возможно ли уединение для мирян? О необходимости духовного руководства. Как найти духовного отца

В статье, помещенной в 33-м выпуске «Домашней беседы», встретились некоторые мысли,

263

породившие в вас недоумение. Считаю долгом разъяснить их и вам, и читателям вашим.

Вы говорите, будто умная молитва едва ли возможна для мирян. «Куда уж нам до умной молитвы!» — пишете вы. Но если нет у вас умной молитвы, то и никакой нет: ибо только умная молитва и есть настоящая молитва, угодная и приятная Богу. Она должна составлять душу домашней и церковной молитвы, так что коль скоро ее нет в них, то молитвословия имеют только имя молитвы, но не суть молитва. Что такое молитва? Ума и сердца к Богу возношение на славословие, благодарение и испрошение нужных благ. Стало быть, существо молитвы есть умное восхождение к Богу в сердце. Станет ум в сознании пред лицом Бога и, исполнившись благоговейного страха, начнет изливать пред Ним сердце свое,— вот и умная молитва! Внешнее молитвословие, домашнее или церковное, дает ей только слово, или форму; душу же, или существо, молитвы носит всякий сам в себе, в своем уме и сердце. Весь церковный чин наш, все молитвы, сложенные для домашнего употребления, преисполнены умным обращением к Богу. Совершающий их не должен останавливаться на одной внешней их форме, а сквозь нее проходить внутрь, и по тому, что сокрыто в них, настраивать и свое внутреннее. Без умной молитвы никому нельзя быть. В ней можно положить только такую

264

разность: есть умная молитва, при словесной, или внешней, — домашней ли то или церковной; и есть умная молитва, сама по себе, без всякой внешней формы слова или положения телесного. И последняя тоже обязательна для мирских людей. Спаситель заповедал: вниди в клеть твою и помолися втайне. Клеть эта, как говорит святитель Димитрий Ростовский и как показывает существо дела, есть сердце. Кому заповедал апостол непрестанно молиться? Всем христианам. Стало быть, и мирянам. А непрестанно молиться иначе нельзя, как умного молитвою, в сердце. О каком это потаенном в сердце человеке говорит другой апостол? О духе нашем, предстоящем Богу, приемлющем от Него силу и совершающем все пред лицом Его, еже есть пред Ним многоценно. Следовательно, умное предстояние Богу обязательно; а если обязательно, то никто не имеет права говорить, что едва ли возможно. К невозможному Бог не обязывает. Трудно — это так, но чтобы невозможно, это несправедливо. Но ведь трудно вообще все доброе, а тем паче молитва, источник всего доброго для нас и верная подпора. Спросит кто-либо: как же это сделать? Очень просто: возымейте страх Божий. Страх Божий, как чувство, привлечет внимание и сознание к

265

сердцу, а как страх, заставит внимание и сознание стоять в сердце пред Богом. Вот и умное предстояние Богу, и молитва! Пока в сердце есть страх Божий, дотоле умное предстояние пред Богом не отойдет от сердца. Таким образом, вот одно, вседейственное средство для умной молитвы! — Но как же, скажете, — дела развлекают! — Не будут развлекать, возымей только страх Божий. Умному предстоянию пред Богом мешают не дела, а пустоделие и худоделие. Отстрани худое и пустое, оставь одно обязательное, да не по светской, а по евангельской обязательности, и увидишь, что исполнение обязанностей не только не отклоняет, а привлекает ум и сердце к Богу. То и другое одного рода и требует одного строя душевного. Что ни стал бы ты делать из этого круга, всегда обратишься к Богу, чтобы помощи испросить и дело свое посвятить славе Божией. Вставши утром, установись покрепче перед Богом в сердце, в утренней своей молитве, и потом исходи на дело свое, Богом тебе порученное, не отрывая от Него чувства и сознания. И будет то, что во втором пункте написано: «Пребывая в Боге умом и сердцем, силами души и тела исполняй лежащие на тебе обязанности». Неправо понимают умную молитву те, которые думают, что существо ее состоит в том, чтобы сидеть где-нибудь скрытно и таким образом созерцать Бога. Существо ее выразил пророк Давид: предзрех

266

Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся. Стало быть, скрытность не составляет существа умного предстояния пред Богом и множество дел не препятствует этому.

Вы пишете, что уединение для мирян едва ли возможно. Есть два рода уединения: одно всецелое, всегдашнее, когда кто уходит в пустынь и живет один; другое — частное, бывающее по временам. Первое, действительно, не дело мирян; а второе и возможно для них, и даже есть у них. У всякого случается сколько-нибудь времени, когда он бывает один, хотя бы даже и не заботился намеренно о том, чтобы устроять для себя часы уединения. Вот этот-то час или часы и обрати в пользу духовного своего созидания. Вместо пустых мечтаний, войди в себя и проверь дела свои — хорошо ли они поделаны и могут ли быть угодны Богу, если ты предзришь Его пред собою. Такие часы можно на всякий день выделить для себя всякому самому многодельному человеку, коль скоро есть у него забота о спасении души. Если не уделяют, то именно потому, что заботы этой нет или не настолько она сильна, чтобы превышала все другие заботы. Но ведь для того, кто не заботится, и не пишутся средства устроять спасительный образ жизни. Таким образом, на всякий день надо иметь уединенные часы; а когда придется говеть, то на все время гонения должно

267

прекратить дела, чтобы говение могло быть вполне душеспасительно. Это и имелось в виду, в отношении к мирянам, при указании на уединение, как на средство к богоугодной, ведущей к спасению жизни. Но и еще одно надлежит поддержать в мысли, что есть, кроме внешнего, внутреннее уединение. Вне — шум и смятение, а человек в сердце один с самим собою. Когда у кого болит сердце о чем-либо, то будь он в самом веселом и многоречивом обществе, ничего не слышит и не видит. Там, у сердца своего, сидит он с своею болезнью. Это всякий знает по собственному опыту. Если же так бывает в житейских делах, то отчего же не быть подобному и в порядке духовном? Есть и тут болезни, и они еще сильнее и глубже всех житейских. Когда западает на сердце болезнование в этом порядке жизни, то что будет в силах извлечь тогда сознание человека из его уединенного пребывания в сердце своем? Вот уединение другого рода, бывающее и у мирян, коль скоро посетит их забота о спасении души своей! Страх Божий проникает тогда душу и удостоверяет ее приискренне, что хотя бы она весь мир приобрела, ничем не в состоянии будет откупиться, когда придется расплачиваться за порядки пройденной жизни. Это приискреннее убеждение проникает всю душу и производит в ней такую болезненную заботу о едином на потребу, что и смотреть уж ей ни на что не

268

хочется. Все она одно с этим своим единым, хоть по наружности и совне много бывает занятой. Вот такое уединение возможно и мирянам!

Вы говорите, что иметь духовного отца, с которым можно было бы всякий раз советоваться о всех случаях внешней и внутренней жизни своей, неудобоисполнимо для мирских людей. Правда, все реже становятся лица, к которым можно было бы с полною благонадежностию обращаться за советами о жизни духовной: как-то все ограничиваются исправностию поведения и частным исполнением долга, а на то, что происходит при этом в сердце, не считают нужным обращать внимание. Внешняя жизнь берет перевес над внутреннею. Но нельзя сказать, чтоб уж совсем оскуде преподобный. Ревнители о внутренней жизни во все времена были редки между духовными, в мире живущими: но всегда были, и теперь есть, и вперед будут. У тех же, кои начинают болезновать о спасении, появляется чутье, по которому они доискиваются благопотребного отца духовного. К этому надо прибавить, что на первый раз есть у нас руководство в порядке церковном, которое может указать всякий отец духовный, и указывает. Так уж Бог устроил, что никто не останется без должного руководства. Дальнейшее руководство может дополниться чтением святых отцов, собеседованием с единомысленными, а то и собственным опытом. Из всего этого

269

и составляется то руководство, без которого никак нельзя обойтись в духовной жизни. И малость может возмутить душу. Смутится Бога боящаяся душа и, молясь Богу о вразумлении, спешит к духовному отцу, — и бывает, что, откуда не чается, получается самое успокоительное истолкование дела. Жизнь духовная есть Божия жизнь; Бог блюдет ее. Конечно, нельзя бросаться без осмотрительности на всякого, надобно иметь и собственное рассуждение; но если оно колеблется, то некуда более идти, как к отцу духовному. И во внешней жизни есть такие запутанные соплетения, что трудно сообразить, как поступить законно в известном случае; тем естественнее быть им в жизни внутренней. Иди к духовному отцу, одному, другому, третьему, — нападешь на такого, который успокоит тебя. Иной, если не успел дойти до чего собственным опытом, то наука скажет дело.

Епископ Феофан.

270