Дмитриевский А. А. Вынос Плащаницы на вечерне в Великий пяток

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Дмитриевский А. А.

Вынос Плащаницы на вечерне в Великий пяток.

Обряд этот совершается в настоящее время в различных местах русской Церкви различно. В иных местах Плащаница устрояется среди храма тотчас после часов и народ, пришедший к вечерне, видит уже ее, лежащую на особом, для сего случая устроенном, столе, лобызает и ставит свечи еще до прихода священника. Подобное приготовление Плащаницы, в частности, можно видеть в большом Московском Успенском соборе, хотя и с довольно любопытными особенностями. «На вечерне Великого пятка, читаем мы в книжке: «Чин священнослужения и обрядов, наблюдаемый в большом Успенском соборе», архиерей, войдя в церковь, возшед на место, облачается в постное облачение среди церкви и, облачась, идет по гроб Спасов с рипиды и со свещами, и, пришед, кадит гроб трижды, таже властей, и, сняв шапку, подъемлет гроб со властьми на рамо, и несут на уготованное место пред царские двери, и поставляют, таже входит в алтарь и кадит круг гроба трижды, а иподиаконы с подсвечниками ходят кругом. Таже протодиакон: «Благослови владыко». Архимандрит: «Благословен Бог наш».-Начинают вечерню... По апостоле протодиакон чтет святое евангелие за Плащаницею... А в стиховну бывает целование и отпуск вечерни, по чину с трикириями, целует архиерей язву в ребре и руке, по сем в ногах, таже паки в руке, а власти точию целуют язву ножную, такожде и вси проучившиеся». (Никольск. Пособ.

252

— 253 —

к изучен. Устав. богосл. прав. Церкв. Спб. 1874 изд. 3, стр. 603, прим. 3). В других местах вынос совершается за самою вечернею, при пении стихир на стиховне. Этот обычай в упомянутом уже нами сочинении Е. Никольского описывается так: «при пении песни: «Тебе одеющагося светом, яко ризою, снем Иосиф с древа с Никодимом», в которой изображается недоумение Иосифа и Никодима, как они погребут Господа, какою ризою обовьют, священник, изображая Иосифа Аримафейского, благоухает Плащаницу, лежащую на престоле, обходя ее трижды с кадилом. После «Отче наш», при пении тропаря: «Благообразный Иосиф с древа снем пречистое тело Твое, Плащаницею чистою обвив, и вонями, во гробе нове покрыв положи», священнослужители самыми священнодействиями изображают то, что поется в тропаре. Они подъемлют на главы Плащаницу и, в предшествии диаконов с фимиамом кадильным, переносят ее царскими дверьми из алтаря на средину храма. Предстоятель из священников (а если вынос совершается одним священником с диаконом, то священник), в полном облачении, несет под Плащаницею Евангелие, которое полагается на святую Плащаницу, после положения ее на уготованном месте среди храма, изображая ¹) тем, что Тот, Кто во гробе полагается и обвит Плащаницею, есть Слово из начала (Иоанн. I, 1). По принесении Плащаницы на средину храма, после пения «Благообразный Иосиф», поется песнь на Слава и Ныне: «Мироносицам женам». Она есть как бы продолжение тропаря «Благообразный Иосиф» (Пособ. к изучен. Устав. стр. 603). В некоторых местах в эту вечерню совершается переход из теплого храма в холодный и плащаница переносится в указанное время из алтаря теплого храма' на средину

¹) Вынос евангелия в данном случае есть ни больше ни меньше как прямое подражание выносу Плащаницы на утрени в Великую субботу, после великого славословия, как предписывает церковный Устав.

— 254 —

храма холодного и ставится здесь на столе близ царских дверей ¹).

Эта двойственность богослужебной практики зависит без всякого сомнения от того, что наш современный Устав, или Типикон, ни единым словом не обмолвился относительно выноса Плащаницы на вечерне Великого пятка. Это и вполне естественно, и нисколько неудивительно для того, кто знаком с судьбой современного нам Типикона; потому что Устав Иерусалимский, все так называемые обиходники, или монастырские Уставы, древней Руси и даже наши старопечатные Уставы знают только один вынос Плащаницы и именно на утрени в Великую субботу, после великого славословия, о выносе же Плащаницы в описываемое нами время, т. е. Великую пятницу на вечерне, все эти Уставы, согласно с древнейшею практикою церквей греческой и земель юго-славянских, положительно умалчивают. Следовательно, нужно думать, что рассматриваемый нами обычай получил свое начало в практике нашей Церкви гораздо позже 1682 года или вернее 1695 года, когда наш церковный Устав, по исправлении его сначала при патриархе Иоакиме, а затем при патриархе Адриане, принял свой настоящий неизменный состав и вид. Поэтому, чтобы произнести суждение о том, какая из двух существующих практик более целесообразна и исторически правильна, мы должны обратиться к рассмотрению источников происхождения этих обычаев в нашей богослужебной практике и причин, способствовавших их утверждению здесь.

Практика первого рода (приготовлять Плащаницу непосредственно после часов или в начале вечерни без всяких

¹) Обычай в церквах юго-западного края обносить Плащаницу кругом храма за этою вечернею (Указат. святын. и свящ. достопам. Киева. Изд. 7, Киев. 1881 г. стр. 230), не имеет за собою никаких исторических данных или уставных оснований.

255

молитвословий) вытекает из привязанности к букве нынешнего церковного Устава, который, как мы уже сказали, умалчивает о выносе Плащаницы за вечернею Великой пятницы. Священники, не желающие нарушать течение чина вечерни обычаями и обрядами, Уставом не предусмотренными, приготовляют сами или же приказывают приготовить Плащаницу без всяких религиозных церемоний и церковных песней своим клирикам и сослуживцам, предполагая, что они остаются в этом случае верными Уставу, который, скажем к слову, не только не требует этого приготовления, но прямо говорит о выносе Плащаницы в субботу на утрени из алтаря, где, как увидим после, и должна по Уставу приготовляться Плащаница. Что же касается практики второго рода (выносить Плащаницу во время самой вечерни, при пении стихир на стиховне), то она явилась у нас несомненно под влиянием позднейшей практики церквей восточных. Вот как обычай этот совершается ныне в церквах греческой и болгарской.

На вечерни Великого, пятка, по нынешнему Уставу этих церквей, после «Сподоби Господи» и просительной ектеньи, по возгласе священника, протопсалт с остальными певцами становится против царских дверей и начинает пение стихир на стиховне: «Егда от древа Тя мертва» и проч.. В это время шесть священников, одетые в священные одежды (ἐνδεδυσάμενοι μετὰ ἰερατικῆς στολῆς), выходят из алтаря северными дверями (καὶ ἐξέρχονται εἰς τὴν πύλην τοῦ ἀριστερού χόρου), неся на голове епитафий (по болгарскому Типикону—изобразительное на Плащанице погребение т. е. нашу Плащаницу). Впереди епитафия идут певцы, продолжая петь стихиры на стиховне, за ними примикирий с диванболом (турецкое слово—подсвечником), далее диаконы с лампадами и кадильницами в руках и уже за ними священники с епитафием на головах. Как бы замыкая процессию, позади священников, идет архимандрит с евангелием в руках. Около так называемого кувуклия певцы

256

останавливаются, а епитафий трижды обносится около кувуклия и затем уже полагается внутри его (ἕνδον τοῦ κουβουκλίου). Является портарь (привратник) и полагает на епитафий живые благовонные цветы. В это время патриарх, не участвовавший в выносе Плащаницы из алтаря, сходит со своей кафедры (ἐκ τοῦ θρόνου), подходит к кувуклию, делает поклонение епитафию, а затем целует его и, благословив народ, удаляется на свое место. Хор поет «εἰς πολλὰ ἔτη». Портарь подает патриарху «цветы благовонные украшены (усобным устоением»), т. е. нечто в роде букетов из цветов. Затем по два в ряд подходят к кувуклию остальные архиереи, присутствующие в храме, священники, церковные сановники (ἐκκλησιαστηκοὶ ὀφικίαλοι), делают поклоны, целуют епитафий и, получив цветы из рук патриарха, удаляются на свои места. Во все это время второй лик поет слава и ныне «Тебе одеющагося». Чтением после этого «Ныне отпущаеши», Трисвятого, «Пресвятая Троице» и «Отче наш» и пением, по возгласе священника, тропарей: «Благообразный Иосиф» и «Мѵроносицам женам» и обычным отпустом чин вечерни оканчивается. (Уст. церковн. по чину Христов, велик. церков. Констант. изд. 2 Георг. К. Протопсалтов. 1860 г. стр. 291).

Если мы теперь исключим из представленного нами описания обряда—выноса Плащаницы за вечернею в пятницу Страстной седмицы раздачу цветов патриархом, что в нашей Руси, особенно на севере было бы далеко не по сезону, если опустим на время из внимания разность в выносе Плащаницы через северные двери, что делается, нужно заметить, в некоторых храмах и у нас на Руси, а не через царские двери, как мы говорили выше, и если, наконец, вынос Плащаницы перенесем, на пение тропаря: «Благообразный Иосиф», то практика относительно данного обычая в нашей Церкви будет положительно тожественна с практикою Церквей восточных и зависимость первой от последней сделается вполне очевидной. Следо-

257

вательно, если требуется произнести суждение о достоинствах той или другой практики относительно выноса Плащаницы на вечерни в Великую пятницу, то наши симпатии будут на стороне практики второго рода, т. е. выносить ее во время пения тропаря: «Благообразный Иосиф», или гораздо лучше, для полного согласия с практикою церквей восточных, во время пения стихир на стиховне. Пение тропаря: «Благообразный Иосиф», после положения Плащаницы на приготовленном месте, будет гармонировать ц с самым содержанием тропаря, в котором говорится, что благообразный Иосиф, сняв с древа Пречистое тело и обвив его чистою Плащаницею, «во гробе нове покрыв положи». Эта практика, или обряд выноса Плащаницы на вечерни, при пении стихир на стиховне, заслуживает полного внимания со стороны нынешних духовных властей и священников не только потому, что умилительная картина несения Плащаницы на головах священников, при стройном мелодичном пении возвышенных и прекрасных стихир на стиховне, производит на молящихся глубокое религиозное впечатление, которое, задевает за самые чувствительные струны их сердца и вызывает у них искренние слезы, но и потому еще, что этот обряд вполне согласен с практикою Церквей восточных, от которой наша богослужебная практика находилась в полной зависимости в течение всей истории богослужения в нашей Церкви и от влияния которой, хотя и негласного, не освободилась, как показывает и описываемый нами обычай, доселе. Данная практика, будучи во многом согласна с практикою Церквей восточных, одобрялась и знаменитейшим первосвятителям русской Церкви покойным митрополитом Московским Филаретом (Моск. епарх. ведом. 1876 г. № 50 стр. 441), многими русскими иерархами, издававшими свои распоряжения относительно настоящего обычая, когда вынос Плащаницы приходилось делать на праздник Благовещения, случающийся в Великую пятницу (Литов. епарх. вед. 1877 г.

258

№ 9 стр. 67; Изв. по Казан. епарх. 1877 г. № 1 стр. 15; № 3 стр. 64; Моск. епарх. вед. 1870 г. № 14; Астрах. епарх. вед. 1877 г. № 10; Яросл. епарх. вед. 1877 г. № 2; Тавр. епарх. вед. 1877 г. 4; Мин. епарх. вед. 1877 г. № 2, Рязан. епарх. вед. 1877 г. № 14; Харьков. епарх. вед. 1877 г. стр. 168; Смолен. епарх. вед. 1877 г. № 4; Сам. епарх. вед. 1877 г. № 5; Тамб. епарх. вед. J6 5 1877 г.; Тульск. епарх. вед. 1877 г. № 4) и, наконец, даже официально утверждена с некоторыми особенностями Св. Правительствующим Синодом в 1855 году особенным указом (Никольск. пособ. к изуч. уст. богосл. прав. Церкв. стр. 604). Нам остается, следовательно, пожелать, чтобы эта практика была принята в возможно ближайшее будущее на страницы нашего Типикона и тем устранила бы весьма немалочисленные случаи уклонения от нее. Поверхностное даже обозрение вышеуказанных цитат из епархиальных ведомостей вполне подтвердит это последнее. Будущий редактор нашего церковного устава, занося этот вполне прекрасный сам по себе обычай, согласный с практикою Церквей восточных и одобряемый нашею высшею церковною санкцией, Св. Синодом, останется вполне верен своему историческому призванию—согласовать нашу богослужебную практику с практикою Церквей восточных. При этом он не должен забывать и всех тех особенных случаев, как напр., стечения службы праздника Благовещения с службою Великого пятка, когда настоящая практика требует особенных принаровлений, которые можно находить в современном нам уставе церквей восточных и вышеупомянутом нами Указе 1855 года. О них обстоятельное слово мы скажем в свое время. Отсутствие указаний в самом уставе на эти особенные случаи и на принаровления к ним богослужебной практики нашей Церкви может всегда порождать недоразумения и затруднения в практике (см. указанные цитаты в епарх. вед.) и даже противоречивые распоряжения одной и той же

259

епархиальной власти (Изв. по Казан. епарх. 1877 г. № 1 стр. 15 и № 3 стр. 63). Мы уже не говорим о противоречии всех этих распоряжений в большинстве случаев с Указом 1855 года. Все это устранит будущий редактор нашего Типикона, если он, занося на его страницы настоящий обычай, воспользуется указанными нами данными.

Подводя итоги всему сказанному, мы должны прийти к таким заключениям:

1) Несомненно, обычай выносить Плащаницу на вечерни в Великую пятницу явился к нам под влиянием практики Церквей восточных около начала XVIII столетия.

2) Вынос Плащаницы, согласно с практикою Церквей восточных и во исполнение Указа Св. Синода 1855 года должен совершаться непременно во всех церквах за самою вечернею, а не до вечерни или. после часов непосредственно, как это делается у нас в некоторых местах.

3) Самый обряд выноса Плащаницы должен совершаться или, согласно с практикою Церквей восточных, во время пения стихиры: «Тебе одеющагося» или, как уже у нас в России установилось в практике во многих местах и одобрено Св. Синодом, при пении тропаря: «Благообразный Иосиф». В этом случае нужно заботиться, чтобы пение тропаря было протяжное и священник должен окончить вынос Плащаницы и положить ее на приготовленное место раньше пения заключительных слов тропаря: «и во гробе нове покрыв, положи».

4) Наконец, вынос Плащаницы из алтаря на средину храма должен совершаться не через царские двери, как делают в большинстве случаев у нас, но через северные (εἰς τὴν πὺλην τοῦ ἀριστεροῦ χόρου), как требует этого Устав Церквей восточных, от которых мы заимствовали этот обряд.