История учения о Св. Троице в IV веке. VI. Состояние догматических партий в правление Валентиниана и Валента

Религиозная толерантность Валентиниана и, как прямое следствие ее, восстановление господства никейцев на Западе. — Гегемония омиев; ее причины и характер. — Собор омиусиан в Лампсаке, посольство к папе Ливерию и собор в Тиане. — Распадение омиусианской и омийской партии и поворот в сторону никейского символа.

1. Иовиан неожиданно скончался на пути в Константинополь, в незначительном местечке Дадастане (февр. 364г.), так и не увидев столицы империи и не насладившись положением всемирного владыки, и общее согласие сената и легионов возвели на трон Валентиниана, старого генерала, стяжавшего себе уважение своими военными доблестями и гражданскими заслугами. Месяц спустя, новый император вызвал к себе проживавшего в неизвестности своего младшего брата Валента и назначил его соправителем, отдав ему малоазийский восток, Египет с Ливией и Фракию. Формальный раздел государства произошел в Ниссе в июне месяце того же года. Теперь поделены были не только области империи, что случалось и прежде, но армия и полководцы, и для каждого правителя решено было создать особую высшую администрацию со своим отдельным центром во главе—для Запада в Медиолане, а для Востока в Константинополе. Совершивши раздел, братья расстались в Сирмии, чтобы больше никогда не встречаться 2), и империя Константина распалась на две половины, имевшия вид самостоятельных государств, причем цер-

1) Athan. Epistola ad Iovianum de fide, Migne, gr. s., t. 26, p. 816.

2) См. Schiller, Geschichte der römisch. Kaiserzeit, II, 346—351.

450

ковные дела в той и другой половине пошли различными путями.

Западный император Валентиниан, бесспорно, принадлежал к числу лучших правителей империи. Человек с твердым, мужественным характером, с неистощимой энергией и редким практическим тактом, он преследовал прежде всего государственную пользу, подчиняя ей свои личные распоряжения, и умел держать своих подданных в строгих границах законности 1). Ранняя военная служба не дала ему возможности заняться своим личным образованием, но он обладал достаточно широким умственным кругозором, чтобы покровительствовать наукам и искусству 2). По своим религиозным воззрениям он был убежденный христианин и искренность своей веры засвидетельствовал отказом участвовать в языческих церемониях Юлиана, за что и должен был покинуть службу 3). Однако, в его характере не было и тени какого-либо фанатизма. В его правление язычники чувствовали себя так же хорошо, как и представители различных догматических партий в христианской церкви. Его религиозная политика отличалась самой широкой толерантностью 4). Он отказался удалить с места немногих несочувствующих никейскому символу епископов, но всем церквам предоставил право свободно избирать себе никейских предстоятелей. Этого одного было достаточно, чтобы никейское учение, за ничтожными

1) Замечателен отзыв о Валентиниане церковного историка Сократа: «он был человек сильной души и всегда являлся выше своего настоящего жребия (H. E., IV, 1)».

2) См. Codex Theodosian, XIII, 5; ХIV, 9.

3) Socr. H. E., IV, l; Soz. VI, 1; Theod. IV, 6.

4) Указ o веротерпимости см. в Codex Theod. ΧVΙ, 2. 18. Веротерпимость простиралась и на иудейскую религию.

5) Авксенция, главного представителя их, он оставил y себя в Милане, несмотря на все попытки низвергнуть его, которые были тем энергичнее, что присутствие и деятельность еретика в столице царя казалась всему никейскому Западу опасной и могла подавать дурной пример другим. Авксенций удерживал за собой кафедру даже после того, как на особом соборе в Риме он подвергнут был анафеме и низложению. После его смерти на кафедру Медиоланскую избран был известный Амвросий—никеец, и Валентиниан не только не препятствовал его избранию, но даже одобрил его (Theod. H. E., IV, 7).

451

исключениями, восторжествовало на всем Западе. Оппозиция никейскому собору не имела здесь под собой никакой почвы и была насаждена насильственными мерами Констанция; беспартийная политика Валентиниана, лишив ее поддержки двора, отняла у нее ту единственную опору, на какой она держалась, и все, сделанное Констанцием для устранения никейского символа на Западе, при Валентиниане само собой потеряло силу. Запад опять стал никейским 1).

Иное течение приняли догматические движения в восточной половине империи, доставшейся Валенту. Если на западе при ничтожном значении здесь арианства и общей наклонности к никейскому учению, один уже принцип невмешательства, строго выдерживаемый Валентинианом, необходимо вел к полному умиротворению церкви, то на Востоке, центре догматических движений, применение толерантной политики грозило большими затруднениями. Среди всех споривших здесь сторон не было ни одной, которая по своей численности, внутреннему единству и моральной силе могла бы составить собой естественный оплот церковного мира. Каждая сторона находила равносильный себе противовес в дру-

1) Theod. H. E., IV, 7. 8—помещены: а) послание Валентиниана, Валента и Грациана к азийскому округу о единосущии, где они со всею богословскою отчетливостью излагают учение о единосущии и довольно строго требуют признания его от восточных; 2) послание иллирийского собора о вере с тем же почти содержанием, но с особенным вниманием к вопросу о св. Духе. Феодорит помещает оба эти документа после рассказа об избрании Амвросия на Медиоланскую кафедру: след. они должны относиться к 374 или 375 году (отсутствие в нем имен западных омиев, осужденных уже ранее, ничуть не опровергает эту дату (см. Самуилов, приложение ж. 26: собор имеет в виду восточные дела и осуждает только восточных). Но дело в том, что эти два документа встречаются только y Феодорита и противоречат всему, что мы знаем об этой эпохе. Они уже не согласуются с толерантностью Валентиниана, и на этом основании уже Richter (Die weströmische Reich) отвергает их подлинность. Если бы эти послания были изданы в 375 году в даже вообще существовали когда-нибудь, то Василий знал бы о них и воспользовался ими в своей переписке с Западом. Самые жалобы его на постоянное безучастие Запада были бы тогда непонятны. Наконец, Валент в качестве защитника единосущия—это уже курьез, невозможный ни в одном подлинном документе. Поэтому-то ни Rade (Damasus) и Loots (Eusthaphius v. Sebastia) не пользуются ими, хотя в послании собора прямо упоминается имя Евстафия.

452

гой или третьей и, тем не менее, каждая стремилась к исключительному преобладанию над другими. При полном отсутствии государственного контроля и руководства такое положение дела легко могло разрешиться в нескончаемую борьбу всех против всех, одинаково опасную, как для церкви, так и для государства. Самый ход вещей, таким образом, обязывал восточного правителя энергично взяться за церковные вопросы и примкнуть к какой-либо партии, чтобы на ней основать единство церкви и государства.

Выбор Валента пал на омиев. Отчасти на эту сторону влекли Валента уже его личные симпатии. Его жена, Домника, была явной арианкой 1); при дворе влиятельные места заняты были также противниками никейского символа; сам Валент в 367 году, объятый страхом пред походом на готов, принял крещение от руки Евдоксия константинопольского, главы омийской партии 2), а этот поступок в тот век, когда большинство христиан предпочитало до смерти или до тяжкой болезни оставаться в звании оглашаемых, говорил уже об определенной настроенности религиозных убеждений императора. Но оглядываясь на тогдашние события с высоты XX столетия, можно видеть, что в данном случае собственные расположения императора вполне совпадали с наличным положением церковных отношений. В самом деле, на какой бы иной партии, кроме омиев, мог опереться восточный государь в своем стремлении охранить единство церкви и государства? Для нас ясно, что уже в эпоху Валента церковное будущее на Востоке, как и на Западе, принадлежало никейцам, но этот неизбежный результат всей предшествующей истории для современников событий далеко не рисовался с такою наглядностью, как он рисуется для нас. Поворот в сторону никейцев, начавшийся в рядах восточных деятелей еще в последние годы царствования Констанция, совершался в глубине церковной жизни и мало чем давал знать ο себе на поверхности ее. Из восточных областей никейское учение безраздельно

1) Theod. H. E., IV, 12.

2) Theod., ibid.

453

господствовало только в Египте, но править империей, центр населения которой сосредоточивался в азиатских провинциях, было невозможно при помощи одного Египта 1). Ново-никейская же партия, возникавшая в малоазийских церквах, была еще слаба и пока еще не имела своего вождя, около которого могла бы соединиться. Две другие партии, удерживавшия за собой значение на Востоке, — аномейство и омиусианство, — также не да-вали в себе гарантий за то, чтобы на них основать мир церкви. Об аномействе не могло быть и речи: со времени Юлиана и Иовиана аномеи составляли собой малочисленный и замкнутый кружок, лишенный всякого влияния в церковных делах. Что же касается до омиусиан, этой все еще самой сильной партии на Востоке, — то дискредитировав себе при Констанции в глазах лучших людей своею податливостью, они в царствование Иовиана значительно сократились и в своей численности, причем наиболее влиятельные представители их или умерли 2) или присоединились к никейцам. Оставались, таким образом, одни омии. Заняв еще при Констанции все видные кафедры на Востоке, омии сохраняли за собой это господствующее положение в восточной церкви, как при Юлиане, так и при его преемнике Иовиане, и когда Валент прибыл на Восток в качестве императора, он увидел на верху церковной жизни омиев. В столице империи, Константинополе, властвовал Евдоксий, человек опытный в политике и скоро достигший влияния на царя. К омиям же склонялся и двор, и сам Валент, — и судьба догматических партий на Востоке на все время царствования Валента была решена 3).

Гегемония омиев не ложилась тяжелым ярмом на судьбу других партий. По самому существу своих при-

1) К тому же и Афанасий,—этот последний из могикан старого поколения никейцев,—скончался в 373 г. (3 мая); его преемник Петр был изгнан и место его занял омий—Лукий.

2) Василий анкирский, сосланный в 360 году в ссылку в Иллирию (Soz. H. E., IV, 24; Philost. V, 1), вероятно там и скончался (Ср. Socr. H. E., III, 25). Имя Георгия лаодикийского исчезает после антиохийского собора 363 r., под которым значится его подпись.

3) Ср. Gwatkin, Stud. of ar., 238. 239.

454

мирительных воззрений омии не расположены были крутыми и насильственными мерами поддерживать свое исключительное преобладание в церкви, довольствуясь тем влиянием, какое предоставлено было им двором на первых порах. Возникнув как компромисс между разрозненными партиями Востока и опираясь в своей власти на людей, дороживших установившимся миром, омии по необходимости должны были править путем уступок и молчаливого соглашения с требованиями жизни, потому что всякая другая политика могла бы подорвать их собственную позицию. Самая формула их, допускавшая всевозможные толкования, позволяла им мириться со многими по существу противными им явлениями церковной жизни, лишь бы только по форме они не выходили за пределы терпимого. Наконец, и по своему составу эта партия была не многочисленная, державшаяся наверху лишь благодаря соперничеству прочих партий, и потому обязанная вести себя так, чтобы это соперничество не перешло в единодушный союз, направленный против ее гегемонии. — С другой стороны, и император Валент не принадлежал к числу государей, для которых возможна была бы решительная церковная политика в духе Констанция. Его царствование было не из спокойных. Обязанный троном близкому родству с Валентинианом, Валент, не обладавший ни одним из тех достоинств, какие возвели его брата на престол, прежде всего, должен был заботиться об упрочении своего собственного положения. Уже при избрании его в соправители на совете военачальников раздавались голоса, протестовавшие против пренебрежения интересами государства ради родственных чувств 1). Вскоре после его возвращения на Восток, когда дела империи побудили его на время отбыть в Антиохию, чтобы наблюдать за персидской границей, в самой столице его, Константинополе, вспыхнул открытый бунт, поднятый

1) Аммиан Марцеилин рассказывает, что пред выбором Валента в соправители, Валентиниан счел нужным посоветоваться с начальниками армии; один из них (Дагалеф) сказал: «если ты, государь, любишь своих, то y тебя есть брат, если же государство (rempublicam), то поищи достойного среди окружающих себя (XXVI, 4)».

455

Прокопием, дальним родственником Юлиана. К этим внутренним неурядицам присоединились еще и внешние неудачи: готы напирали на империю с Дуная и грозили ей серьезной опасностью, а император, вместо того, чтобы дать им отпор, устраивал унизительные для римского имени полюбовные сделки с варварами, вызывая еще большее неудовольствие среди населения. При таких условиях всякие решительные и строгие меры касательно церковных споров были способны только увеличить сумму общих нестроений. Это понимал даже такой недальновидный политик, как Валент. К тому же отрезвляющим образом должен был влиять на него и пример западного императора Валентиниана, воздерживавшегося от всякого вмешательства в дела церкви. При всех своих недостатках Валент имел то несомненное достоинство, что он благоговел пред авторитетом своего старшего брата, выведшего его из неизвестности. Эта черта настолько была знакома его современникам, что даже придворные Валента пользовались ей, когда хотели сказать царю комплимент 1).

Церковные историки V века, излагая события царствования Валента, изображают его, как сплошное непрерывное гонение на лиц никейского образа мыслей, при чем преследованиям и казням подвергались не только епископы, но клирики и миряне 2). Из всего только что сказанного нами видно, что к этим сообщениям древних историков нужно относиться с осторожностью. Время правления Валента было эпохой, когда одна уже не расположенность двора к известной догматической

1) Amin. Marc., ibid.

2) Преимущественно Сократ (первое путешествие Валента): «воздвиг непримиримую борьбу против исповедников единосущия..., всех, кто не хотел иметь общения с Евзоем, изгнал из церквей антиохийских и подверг различным мучениям в казням; говорят, что многих утопил в близлежащей реке Оронте (H. E., IV, 2)»; (второе путешествие Валента на Восток): «продолжил преследование не арианствующих; не довольствуясь тем, что исповедников единосущия изгнал из восточных городов, он (Валент) подвергал их различным казням в погубил больше, чем прежде». Недостоверность рассказа (Socr., IV, 16; Soz., VI, 16) ο 70 клириках, посаженных в Никомидии на судно и сожженных при пути во морю см. Gwatkin, Studies, note N. ss. 276. 277.

456

партии рассматривалась ею, как своего рода гонение. Между тем, оцениваемая с строго исторической точки зрения, религиозная попытка Валента развивалась в том же направлении, в каком действовал и его западный соправитель, и руководилась серьезными государственными потребностями. Если Валентиниан, в виду преобладания никейцев на Западе, предоставлял им свободно занимать все освобождающиеся епископские кафедры, то Валент, убежденный, что мир государства и церкви может быть обеспечен только гегемонией омиев, естественно старался замещать вакантные места представителями господствующей партии. При фанатической настроенности тогдашнего городского населения, раздираемого догматическими спорами, вполне понятно, что насильственное назначение епископа, нежелательного для одной его части, вызывало в недисциплинированной массе необычайный взрыв страстей, кончавшийся иногда междоусобными драками и убийствами, которые потерпевшей партией ставились в вину императору. Рассказы историков об ужасах правления Валента характеризуют не личность его, а лишь нравы тогдашнего времени. К тому же всякая односторонняя политика, особенно в области религии, всегда заключает в себе опасность для общественного спокойствия; возможно, что опираясь на расположение Валента к омиям, епископы и миряне, а также и представители государственной власти часто не стеснялись в применении насильственных мер в отношении к своим противникам, — в надежде угодить императору. Замечательно, однако, что там, где Валент лично вмешивался в религиозные споры своего времени, он показывал такую умеренность, что сами враги его удивлялись ей. Вот несколько характерных фактов. Во время войны с готами император остановился в Томисе, главном городе малой Скифии, и когда он, окруженный свитой, направился в храм для присутствия на богослужении, местный епископ Ветранион, подвергнув его суровому обличению в речи 1), со всем народом удалился в другую церковь, вызвав тем все

1) Theod. H. E., IV, 35.

457

общее осмеяние императора 1). Это неслыханное оскорбление величества 2) повлекло за собой только легкую и непродолжительную ссылку 3). В Кесарии каппадокийской его встретил Василий Великий со всем величием популярного епископа, известного проповедника и правоверующего христианина. Валент не только смиренно присутствовал при богослужении его, слушал проповедь, но и подарил богатые, принадлежащие ему в Кесарии земли для бедных и больных, находившихся под попечением Василия 4). Находясь в Едессе, он пожелал приобрести для омиев знаменитую здесь церковь ап. Фомы, но собравшийся сюда во множестве народ не хотел уступить силе войска; даже женщины с грудными детьми спешили в храм в надежде получить мученический венец. Лично чуждавшийся всяких насилий, Валент отказался от своего желания 5). Александрийский префект, посланный сюда по совету Евдоксия, предпринял ряд мер в пользу господствующей партии, неожиданно вызвавших снова сильное возбуждение в александрийском населении, так что Афанасий должен был удалиться отсюда; пять месяцев скрывался он в могиле своего отца и затем, будучи вызван особым рескриптом Валента 6), до конца своей жизни (373 г.) оставался спокойным на своей кафедре, пользуясь всеобщим уважением и оказывая могущественное влияние на современные события. Основываясь на точных исторических данных, ο гонении никейцев в правлении Валента можно говорить лишь в смысле ссылки, коснувшейся притом лишь нескольких епископов. Историк Феодорит по имени упоминает лишь четырех епископов, подвергшихся ссылке: Мелетия антиохийского, Пелагия лаодикийского, Евсевия самосатского и Варсу едесского 7), причем самая ссылка обставлена была снисходительными условиями. Мелетий со всеми удобствами жил

1) Soz. H. E., VI, 21.

2) Crimen laesae majestatis, каравшееся смертною казнью.

3) Soz. ibid.

4) Socr., IV, 26; Ср. Theod., IV, 19.

5) Socr. IV, 18.

6) Hist, aceph. p. 509. Cp, Soz. H. E., VI, 12.

7) Theod. H. E., IV, 13; IV, 16.

458

в своем родовом имении в Гитасах (в малой Армении), находясь в постоянном общении с паствой и окружающими епископами 1), Евсевий же, сосланный во Фракию, облекся в одежду воина, надел на голову тиару и в этом виде прошел Сирию, Финикию и Палестину, поставляя единомысленных себе епископов в те города, которые имели в том нужду 2). Некоторые же епископы отделывались просто денежным штрафом 3), при помощи которого Валент, быть может, хотел поправить свои расстроенные финансы. А главное, оба вождя никейцев—Афанасий (до 373 г.) и Василий Великий, исключая непродолжительное удаление из Александрии первого, оставались за все время правления Валента неприкосновенными.

 2. Начальные годы правления Валента ознаменовались значительным оживлением догматической деятельности на Востоке. Первыми выступают на сцену омиусиане. Несмотря на все невзгоды, перенесенные ими в последние годы правления Констанция, они все еще составляли наиболее многочисленную и тесно сплоченную партию на Востоке. Улучив удобную минуту, когда Валентиан проезжал из Константинополя в Рим, они отправили к нему посла в лице Ипатиана, еп. перинфского и ираклийского, с просьбой разрешить им собор «для исправления учения». Император ответил: «я мирянин и считаю неприличным вмешиваться в это дело; пусть священники, коим надлежит заботиться об этом, съедутся, куда хотят». Собор состоялся в Лампсаке в 364 г. и продолжался два месяца 4). Омиусиане имели право заставить выслушать свой голос; при разгроме на константинопольском соборе 361 г. они пострадали более других и их задача состояла в том, чтобы реабилитировать свое положение в церкви и государстве. Омиусиане отвергли постановления, сделанные в Константинополе, и потребовали, чтобы епископские кафедры, незаконно захваченные омиями, возвратили обратно им,

1) Это видно из писем Василия Великого.

2) Theod. Н. E., IV, 13.

3) Soz. H. E, VI, 7.

4) См. наиболее осведомленный Soz. H. E., VI, 7; Ср. Socr. IV, 4; II, 45. Собор в Лампсаке происходил в 364 г.

459

передав дело на суд всей церкви. В развитии положительного вероучения они не пошли вперед: осудив ариминскую веру (учение ο подобии) они еще раз остановились на известном лукиановском символе, редактированном в Антиохии, истолковав его в смысле подобия по существу, так как эта «прибавка, — говорили они, — необходима для отличения ипостасей». Поднимался вопрос и ο Св. Духе, но ни к какому окончательному решению отцы лампсакского собора не пришли. Уверенные в своей правоте, они отправили посольство к Валенту в надежде придать своим постановлениям законодательный авторитет в церкви. Но на этот раз их ожидало полное разочарование. Решение императора было коротко: он предложил им вступить в общение с Евдоксием и его приверженцами; когда же послы стали прекословить и порицать Евдоксия, царь разгневался, приказал отправить их в ссылку и церкви их отдать омиям.

Весной 365 года последовал рескрипт, в законодательном порядке определявший религиозную политику Валента. Распоряжение императора приказывало городским начальствам под страхом тяжелых наказаний изгонять из городов епископов, низверженных при Констанции и восстановленных Юлианом. В Антиохии выполнение указа произошло на глазах самого Валента; Мелетий должен был удалиться в ссылку, Павлина же император пощадил «по причине чрезвычайной богобоязненности этого мужа» 1), и, таким образом, церковь формально возвратилась к тому положению, в каком оставил ее Констанций пред своею смертью. Неожиданный удар, затронув слегка никейцев, главною своею тяжестью павший на омиусиан уже вследствие только их сравнительной многочисленности 2), вызвал у них энергичный протест, повлекший за собой ряд важных событий. «Теснимые более страхом, чем насилием» 3), омиусиане разослали послов в разные города, составили

1) Soz. H. E., IV, 2,

2) Soz. H. E., VI, 10: в одном Геллеспонте их было «множество».

3) Выражение Сократа (IV, 12), характерное для церковной политики Валента.

460

соборы в Смирне, Писидии, Исаврии, Памфилии, Ликиии в Лапсаке 1) и выработали общий план действий. Искать помощи на Востоке было не у кого, между тем годом ранее западный император Валентиниан принял их благосклонно, и они решились обратиться к нему, a вместе и к западным епископам, за поддержкой. Три посла, Евстафий севастийский, Сильван тарский и Феофил костовальский отправились в Медиолан, резиденцию Валентиниана, с целью лично объяснить ему свое положение. Но, к несчастью, Валентиниан только что пред приходом их ушел на войну в Галлию, путешествовать же вслед за ним за Альпы послы были не готовы. В этих трудных обстоятельствах возможен был только один исход—просить ο помощи папу Либерия. Послы прибыли в Рим, но здесь условием общения sine qua non поставлено было принятие никейского символа. Послы колебались недолго. Объяснив слово «единосущный» в смысле «подобия по существу (ὁμοιούσιος)», они представили письменный «свиток» папе, текст которого сохранился до нашего времени 2). Обосновав свои полномочия указанием на бывшие в разных восточных провинциях соборы, они заявляют 3), что «держат и хранят кафолическую веру, утвержденную на святом никейском соборе 318-ти отцов и пребывающую непрерывно доныне чистою и непоколебимою, ту веру, в которой свято и благочестиво принимается единосущие; вместе с упомянутым собором и мы собственною подписью удостоверяем, что ту веру держали, держим и храним до конца». Основываясь на этой вере, они анафематствуют прежде всего Ария и Савеллия, затем фотиниан и маркеллиан, и в особенности исповедание, читанное на ариминском соборе, принесенное из Ники фракийской и подписанное в Константинополе епископами. Изложив никейский символ, они заканчивают просьбой к папе

1) Socr. Н. Е, IV, 12.

2) Источниками при изложении всех этих событий являются Сократ (Н. E., IV, 12), ссылающийся на «сборник соборных деяний» Сабина и Созомен (VI, 10—11), молча пользующийся тем же Сабином.

3) Заявление написано без всякой лести. Оно начинается обращением, какое обычно прилагалось тогда ко всякому епископу: «господину брату и сослужителю».

461

послать кого-либо с посланием к епископам, каких он сам одобрит, для того, чтобы этот посланник вместе с ними рассудил ο церковных делах.

Документ замечательный! Он вскрывает пред нами: крупный факт, совершившийся во внутреннем развитии омиусианства, и дает возможность наблюдать дальнейший шаг его на пути к сближению с никейским символом. Пусть этот шаг вызван внешним толчком, — от этого он не теряет своего исторического значения. Прежде всего характерно то необыкновенное уважение в отношении к никейскому собору и установленному на нем вероопределению, какое мы слышим здесь из уст бывших противников его; «единосущие» провозглашается учением святым, пребывающим непрерывно доселе чистым и непоколебимым (!). Бывшие «подобосущники», только что окрестившиеся в единосущие», заявляют, что уже держали эту веру, держат и хранят до конца», и это заявление высказывается не от лица только трех послов, но от лица 64 восточных епископов, имена которых перечислены в ответном письме папы 1) и за которыми стоял целый ряд соборов, составлявшихся в восточных провинциях. Но подходя столь близко к никейскому символу, омиусиане не отказываются от своей исторической позиции. Анафематствуя «в особенности» никскую формулу, подписанную в Константинополе, они хотят обезопасить свое церковное и государственное положение. В области догматической они также консервативны: ὁμοούσιος они истолковывают в смысле: ὁμοιούσιος (конечно, для отличения ипостасей) и в списке никейского символа, представленном папе, выпускают слова: ἐκ οὐσίας τοῦ πατρός (из сущности Отца) 2), всегда навлекавшие подозрение

1) Имена эти значились в записке, представленной папе послами, как об этом сообщает сам папа в ответном письме. Интересен состав этих лиц: 40 новых, прошлое которых неизвестно, 13 подписавшихся под антиохийским посланием к Иовиану с 363 года,. 7 низложенных акакианами и 5 омиусиан, заявивших о себе на соборе при Иовиане (40+13+7+5=65: один из епископов Еортасий входит в счет два раза; так, он низложен был Акакием и присутствовал на антиохийском соборе).

2) Символ этот сохранил только Сократ; Созомен не счет нужным воспроизводить его.

462

в савеллианстве. И наконец, прямая анафема на Савеллия, фотиниан и маркеллиан показывает, что новые единосущники отвергают западное понимание этого термина, как одной ипостаси 1).

Тем не менее папа Либерий был доволен. Он не только принял послов в церковное общение, но и снабдил их при отправлении назад особым посланием. Тщательно перечислив по именам всех епископов, от лица которых подана была ему записка, он обращается ко всем восточным епископам, называет их светильниками веры и возлюбленными братьями и высказывает радость по поводу наступившего мира и единомыслия. Он извещает их, что почти все, бывшие в Аримине, западные епископы образумились и, анафематствовав исповедание ариминское, подписали никейскую веру. С особенным ударением он отмечает, что послы прокляли Ария, и советует восточным объявить во всеуслышание, что все, желающие возвратиться к божественному свету, теперь же пусть отбросят всякие хулы Ария и присоединятся к никейской вере 2), упорных же лишать общения в церковных собраниях 3). Послы, заручившись еще письмами итальянских, африканских и западно-гальских епископов 4), отправились в Сицилию и, вступив в общение с тамошними епископами, возвратились домой. Восток встретил их с нескрываемым восторгом. Составился большой собор в Тианах, на котором присутствовали, между прочим, известнейшие епископы того времени, Евсевий Кесарии

1) О св. Духе, как видим, не заходило и речи между послами и папой.

2) Папа, как видим, тоже стоит на почве постановлений александрийского собора 362 года.

3) Письмо Либерия сохранено Сократом (H. E., IV, 12).

4) Восточные послы в своем заявлении папе упоминают, что они посланы «ко всем италийским и западным епископам»; наконец, Созомен в рассказе о тианском соборе точно отмечает, что послы возвратились «с письмами италийскими, африканскими, западно-галльскими (H. E., VI, 12). Невозможно допустить, чтобы восточные послы посещали всех этих епископов лично. Вернее думать, что в виду важности дела папа Либерией собрал нарочитый собор в Риме: и действительно, в его послании к восточным прямо указывается на такой собор.

463