Николай (Клеменьев), еп. Письмо об «иосифлянском» расколе к О. Ф. Б., январь-февраль 1928 года (выдержка)

[Письмо еп. Николая (Клеменьева) о «иосифлянском» расколе к О. Ф. Б., январь-февраль 1928 года (выдержка)]

«...Действия митр. Иосифа,— пишет он,— мне кажутся непоследовательными и не чуждыми некоторой тонкой своекорыстности.

1. Непоследовательны: прерывая общение с митр. Сергием, Владыко Иосиф поддерживает свое общение с митр. Петром, поддерживающим и одобряющим митр. Сергия. Выходит против математического правила: две величины, равные порознь третьей...

2. Но пряди тонкого своекорыстия почему-то обнаружились не тотчас после обнародования Сергиевского обращения, а спустя два месяца, когда митр. Иосифа задело организационно-административное колесо Синода и митр. Сергия. Получается впечатление при чтении Иосифовских документов такое, что они не появились бы на свет, если бы автор их не был затронут служебным передвижением к некоторому понижению. Не протестовал он в прошлом году при назначении с Ростовской кафедры на Ленинградскую; полагаю, что не протестовал бы и в том случае, если бы обращению митр. Сергия сопутствовало бы какое-либо заявление с другой стороны, облегчающее положение Церкви.

¹ Беседы на текущие события церковной жизни. (Машинопись). См. Архив М. М. № 66.

209

Эти соображения ослабляют только силу протеста, но не уничтожают. Принципиальная сторона его — теряет ли Церковь вообще или священноначалие в частности свою чистоту и правду от своих заявлений покорности и содействия безрелигиозной власти — великий вопрос, который, независимо от осложнений личной борьбы действующих лиц, ставится жизнью и совестью людей и, конечно, когда-нибудь найдет свое решение. Если обращение сделано, выражаясь словами Писания, «уповающе токмо в животе сем», то оно и восприемлет здесь свое возмездие, если же автор его живет в надежде живота вечного — чего, я думаю, отрицать никак не следует,— то надо усматривать и мотивы издания обращения не шкурнические (простите грубое слово) и продажные, а попечительные о Церкви и преследующие ее спасительную пользу. В худшем случае, надо думать, митр. Сергий добросовестно заблуждается, а не сознательно предательствует. Лично я оцениваю его действия так: «Понятие «общества» (Церковь в ее человеческой половине) и народа шире понятия государства и власти — отсюда в конституциях вполне понятны и допустимы любовь к отечеству (народу и Церкви) и вражда к другим партиям, как органам управления. Сколько сменялось видов государства, устройства и форм власти только, например, в нашей истории, а народ русский — все один и Церковь единая православная. Любовь к Церкви и народу (Рим. гл. XII и I Кор. гл. XIII) долготерпеливо побеждала злое государство и власти.

Мы, архипастыри, как лица апостольского преемства, ответственны не за себя только и за свой исторический момент, но и за все прошлое. Дерзаем ли мы, например, осудить Церковь Петровского периода за то, что она, выстрадав от всешутейского и всепьянейшего церковного сообщества (собора), пошла на устроение свое в новых условиях тогдашней жизни и постепенно их изгладила? Если она ошиблась тогда, то мы, «зиждя грады пророческия», тем самым виним себя и продолжаем их ошибку,— следовательно, неправославны. Но такого сознания в нас нет: несмотря на личные недостатки Феофана Прокоповича, Церковь не извергла его, хотя современники и сторонники Феодосия Яновского весьма зазирали его и хотя наша иерархия есть ведь и его преемница. Так и митр. Сергий верит в избранный им путь церковного устроения и поскольку до него наши архипастыри и пастыри не противились законодательству советской власти в церковных делах до обращения митр. Сергия, по совести стараясь исполнять инструкции, несоответствующие канонам, и за это их не осуждали (в числе исполнителей были особенно ревнивы и нынешние противники митр. Сергия), постольку не следовало бы спешить осуждать, а тем более порывать с митр. Сергием сейчас, ибо, в сущности, пока он ничего не прибавил к тому, что фактически было...»¹.

¹ См. Архив М. М. № 2-з.

210