Церковь

§ 1. Православие есть Церковь Христова на земле. Церковь Христова есть не учреждение, но новая жизнь со Христом и во Христе, движимая Духом Святым. Христос, Сын Божий, пришедший на землю и вочеловечившийся, соединил Свою божественную жизнь с человеческой жизнью, Бог сделался человеком и эту Свою богочеловеческую жизнь Он дал и братьям Своим, «верующим во Имя Его». Иисус жил среди людей и умер крестною смер­тью, но воскрес и вознесся на небо. И вознес­шись на небо, Он не отлучился от Своего че­ловечества, но пребывает с ним всегда, ныне и присно и во веки веков. Свет воскресения Хрис­това осиявает Церковь, и радость Воскресения, победы над смертью, ее исполняет. Господь Воскресший живет с нами, и наша жизнь в Церкви есть сокровенная жизнь во Христе. «Христиане» потому и носят это имя, что они суть Христовы, они во Христе, и Христос в них. Боговоплощение не есть только идея или учение, но прежде всего событие, совершившееся еди-

27

ножды во времени, но имеющее всю силу вечности, и это пребывающее боговоплощение как совершенное соединение, нераздельное, хо­тя и неслиянное, обоих естеств, божеского и человеческого, и есть Церковь. Церковь есть человечество Христово, Хри­стос в человечестве Своем. Так как Господь не просто приблизился к человеку, но и отожествился с ним, сам став человеком, то Церковь есть Тело Христово, как единство жизни с Ним, Ему послушной и Ему подвластной. Тело принадлежит, его жизнь не есть его собственная, но воодушевляющего его духа, а вместе с тем оно от него отличается: согласно с ним и самобытно в одно и то же время, и здесь не единство безразличия, но двуединство. Эта же самая мысль выражается и тогда, когда Церковь именуется Невеста Христова, или Жена Логоса: отношение между женихом и невестой, мужем и женой, взятое в их предельной пол­ноте, есть совершенное единство жизни при сохранении всей реальности их различия: двуединство, не расторгаемое двойством и не поглощаемое единством. Церковь как Тело Христово не есть Христос, Богочеловек, ибо она есть человечество Его, но она есть жизнь во Христе и со Христом, жизнь Христа в нас: «жи­ву не к тому аз, но живет во мне Христос» (Гал. 2, 20). Но Христос есть не просто Божественное Лицо, как таковое, ибо Его собственная жизнь нераздельна от жизни Св. Троицы, Он есть

28

«един от Св. Троицы». Его жизнь едина и еди­носущна с Отцом и Духом Св. Поэтому Цер­ковь, как жизнь во Христе, есть и жизнь во Св. Троице. Тело Христово, живя жизнью во Хри­сте, живет тем самым и жизнью Св. Троицы, на себе имеет печать Ее (почему и рождение в Церковь, крещение «во имя Христово», совер­шается «во имя Отца и Сына и Святого Духа»). Христос есть Сын, открывающий Отца и творя­щий волю Его. В Нем мы познаем не только Его, но и Отца, и в Нем мы становимся, вместе с Ним, сынами Отца, приемлем богосыновство, усыновляемся Отцу, к которому и взываем: «Отче наш». Будучи Телом Христовым, мы принимаем на себя отсвет Отческой ипостаси, вместе и одновременно с Сыновней. Но и не только это, а и силу Их взаимного отношения, Их двуединство: «да будут вси едино как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе» (Ио. 17, 21), это дву­единство есть сила Любви, связующей Св. Трои­цу: Бог есть любовь. Церковь, Тело Христо­во, становится причастно этой троичной боже­ственной любви: «и Мы приидем и обитель у него сотворим» (Ио. 14, 23).

Любовь Божия, Отца к Сыну и Сына ко От­цу, не есть простое свойство или отношение, но она сама имеет личное бытие, ипостасна. Она есть Дух Св., от Отца исходящий к Сыну, на Нем почивающий. В Духе Св. Сын, рождаемый Отцом, существует для Него как рожденный и возлюбленный, на Котором все Его благоволе-

29

­ние, и Сын в любви Отчей познает Родителя как любящего Отца и любит Его ответною любовью. В Духе Св. радость любви и взаимного ведения Отца и Сына, его свершение. Сын для Отца существует лишь в почивающем на Нем Духе, как и Отец для Сына открывается в любви Своей Духом Св., Который есть единство жизни Отца и Сына. И сам Дух Св., будучи Любовью Двух, соответственно самой природе любви, в Своем личном бытии существует как бы лишь вне Себя самого, в Других, в Отце и Сыне. Такова любовь: она живет умирая, и умирает живя, для нее быть значит не быть в себе и для себя, но быть в других и другими. Она делает Свой ипостасный лик прозрачным для других и как бы скрывается сама в то время, когда проявляет наибольшую силу. Таково место Духа Св. во Св. Троице. Сын существует, как Сын, лишь нераздельно от почивающего на Нем Духа Св. И как говорит Он: Аз и Отец едино есьмы (Ио. 10, 30), так и это ипостасное единство Их есть Дух Св., на Него сходя­щий, на Нем почивающий, Его помазующий. Ибо Иисус есть Христос, помазанник Духа Св.: «Дух Господень на Мне, ибо Он помаза Мя». Церковь, как Тело Христово, живущее жизнью Христовою, есть тем самым область действия и присутствия Св. Духа. Больше того, Церковь есть жизнь Духом Святым в силу того, что она есть Тело Христово, ибо во Св. Троице Сын не имеет собственной жизни, жертвен­-

30

но ее истощаваясь в рождении от Отца, но получает ее от Отца, и это есть Дух Св., животворящий, предвечно на Нем почиваю­щий. Дух Св. есть жизнь Сына, подаваемая Ему от Отца, и другой жизни, Своей собственной, Он не имеет. В этом заключается характер двоицы Сына и Духа Св., открывающей От­ца: это двойство выражается в тожественности Их жизни при различии Их ипостасей. Но это-то тожество жизни и раскрывается в Церкви как Теле Христовом, имеющем в себе жизнь Христову: это есть жизнь во Христе и, следова­тельно, Духом Св., или, наоборот, благодатная жизнь в Духе Св. и в силу этого во Христе: «кто не имеет Духа Христова (т.е. Духа Св.), той несть Его» (Рим. 8, 9). На этом основании Церковь можно рассматривать прямо как бла­годатную жизнь в Духе Св. или, по встречающемуся иногда выражению, она есть Дух Св., живущий в челове­честве.

Этому существу дела соответствует и истори­ческое его раскрытие. Церковь есть дело боговоплощения Христова, она есть само это боговоплощение, как усво­ение Богом человеческого естества и усвоение божественной жизни этим естеством, его обожение (θέωσις), как следствие соединения обоих естеств во Христе. Но в то же время дело воцерковления человечества в Тело Христово еще не совершилось силою одного

31

боговоплощения и даже воскресения: «лучше есть для вас, чтобы Я пошел (ко Отцу Моему)» (Ио. 16, 7); оно потребовало ниспо­слание Св. Духа, Пятидесятницы, которая и явилась свершением Цер­кви. Дух Св. в огненных языках сошел в мир и почил на апостолах, возглавляемых Богоматерию и представляющих в своей 12-рице целокупность человеческого рода. Эти языки оста­лись в мире и пребывают, соста­вляя сокровищницу Даров Духа Св., пребывающего в Церкви. Дар Духа Св. подавался в первенствующей Церкви апостолами с полною явностью для всех после крещения, и этому ныне соответствует «пе­чать дара Духа Св.», подаваемая в таинстве миропомазания.

§ 2. Итак, Церковь есть Тело Христово, как причастность к божественной жизни во Св. Троице сущего Бога, жизнь во Христе, пребы­вающем в нерасторжимом единстве со всею Св. Троицею, жизнь в Духе Св., усыновляющем нас Отцу, взывающем в сердцах наших: Авва, Отче, и являющем нам живущего в нас Христа. Поэтому, ранее всякого истори­ческого раскрытия и определения она должна быть понята как некая божественная данность, в себе пребывающая и себе самотожественнная, как факт божественного изволения, совершающегося в мире. Церковь есть или дана в известном смысле и независимо от свое­-

32

го исторического возникновения, — она возни­кает, потому что есть, — в плане божественном, надчеловеческом. И она существует в нас не как установление или общество, прежде все­го как некая духовная самоочевидность или данность, как особый опыт, как жизнь: «о том, что было с начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, — ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам, — о том, что мы видели и слы­шали возвещаем вам, чтобы и вы имели обще­ние с нами, а наше общение с Отцом и Сыном Его, Иисусом Христом» (Ио. 1, 1-3). И про­поведь первохристианства есть радостное, торжествующее возвеще­ние об этой новой жизни. Жизнь неопределима, хотя и может быть описываема и определяема. Поэтому вообще и не может быть исчерпывающего и удовлетворительного определения Церкви. «Прииди и виждь»: только опытно, благодатно познается Церковь чрез причастность ее жизни. Поэтому, ранее всяких внешних определений Церковь должна быть опознана в мистическом своем су­ществе, которое лежит в основании всех цер­ковных самоопределений, но в них не вме­щается. Церковь в существе своем, как богочеловеческое единство, принадлежит к божественному

33

миру, она есть в Боге, а потому сущест­вует и в мире, в человеческой истории. В по­следней она раскрывается во временном бытии: поэтому она, в известном смысле, возникает, развивается и имеет свою ис­торию, свое начало. Однако, если видеть ее только в историческом становлении и на осно­вании его лишь составлять себе представление о Церкви как одном из земных обществ, тогда мы проходим мимо ее своеобразия, ее при­роды, в которой во временном раскры­вается вечное, в сотворенном не сотворенное.

§ 3. Существо Церкви есть божественная жизнь, открывающаяся в тварной; соверша­ющееся обожение твари силою боговоплощения и Пятидесятницы. Эта жизнь, хотя она и составляет величайшую реальность и имеет самоочевидную достовер­ность для причастных к ней, есть духовная жизнь, сокрытая в «сокровенном человеке», в «клети» сердца его, есть, в этом смысле, тайна и таинство. Она сверхприродна или премирна, хотя и совмещается с жизнью в этом мире, и для нее одинаково характерна и эта премирность, и это совмещение. В первом смысле Церковь «невидима», в отличие от всего, что «видимо» в мире, что доступно чувственному восприятию среди вещей этого мира. Можно сказать, что ее нет в этом мире, и на пути «опыта» (в смысле И. Канта) мы не

34

встретим такого «феномена», который соот­ветствовал бы Церкви, так что гипотеза Церкви для опытного мироведения оказывается столь же излишней, как и гипотеза Бога в космологи­ческих построениях Лапласа. Поэтому можно и правильно говорить, если не о «невидимой» Церкви, то о невидимом в Церкви. Од­нако это невидимое не есть неведомое, ибо че­ловек имеет кроме телесных чувств, еще око ду­ховное, которым он видит, постигает, ведает. Этот орган есть вера, которая, по апостолу, есть «вещей обличение невидимых» (Евр. II, 1), она на крыльях своих возносит нас в мир ду­ховный, делает гражданами небесного мира. Жизнь Церкви есть жизнь веры, чрез которую становятся прозрачны вещи этого ми­ра. И, конечно, этому духовному оку видима «невидимая» Церковь. Если бы она была дей­ствительно невидима, до конца непостижима, тогда это означало бы просто, что Церкви нет, ибо Церковь не может существовать сама в себе, вне людей с помощью их. Она не вмещается в человеческий опыт всецело, ибо жизнь Церкви божественна и неисчерпаема, однако особое качество этой жизни, особый опыт церков­ности подается всякому к ней приступающему. По учению Отцов Церкви, вечная жизнь, ко­торую дает нам Христос и которая в том со­стоит, «да познают Тебя, единого истинного Бо­га, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ио. 17, 3), начинается уже здесь, в этой временной

35

жизни, и эта вечность во времени и есть каса­ние божественной жизни в Церкви. В этом смысле в Церкви все невидимо и таинственно, все переливается в грани видимого мира, но и все невидимое видимо, становится видимым, может становиться им, и эта видимость невидимого и есть самое условие сущест­вования Церкви.

В этом смысле Церковь в самом существо­вании своем есть предмет веры, позна­ется верою: «верую во едину, святую, соборную и апостольскую Церковь». И не толь­ко как особое качество, или опыт, Цер­ковь опознается верою, но ив количестве, как некое живое многоединство единой цель­ной жизни многих, соборности по образу Божественного триединства. Видима для нас лишь множественная раздробленность чело­веческого рода, в котором каждый индивид ве­дет свою обособленную, себялюбивую жизнь, и даже находясь в причинной зависимости от своих собратиев, как существа общественные, чада единого Адама не «видят» и не сознают своего многоединства, которое откры­вается в любви и через любовь и существует в причастности единой божественной жизни в Церкви: «возлюбим друг друга, да единомы­слием исповемы Отца и Сына и Св. Духа», взы­вает Церковь на литургии перед совершением таинства Евхаристии. Очам любви откры­вается это церковное единство, не как внешнее

36

соединение или собрание, какое мы имеем во всяком мирском обществе, но как таинст­венная первооснова жизни человека. Человечность едина во Христе, все люди суть ветви единой виноградной лозы, члены од­ного тела. Жизнь каждого человека беспредельно расширяется в жизнь других, «communio sanctorum», и каждый человек в церкви живет жизнью всего оцерковленного человечества, есть человечество: homo sum et nihil humani a me alienum esse puto. И не только человечество в лице живущих, с нами вместе предстоящих Гос­поду в молитве и труде, ибо современное по­коление есть не более как страница в книге живота, но в Боге и в Его Церкви, где нет различия между живыми и умершими, ибо в Боге все живы, Бог есть «Бог Авраама, Исаака и Иакова, Бог не есть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22, 32). (И не родившиеся, но имеющие родиться, уже живы в вечности Божией). Но даже человеческим родом не ограничивается церковная соборность, ибо в Церковь входит не только человеческий род, но и ангельский со­бор в сочеловечности своей. Самое бытие ан­гельского мира недоступно телесному видению, оно может удостоверяться лишь духовным опытом, быть видимо очами веры, и тем более наше единение в Церкви чрез Сына Божьего, воссоединившего земное и небесное и устранив­шего преграду миров ангельского и человече­ского. Но с ангельским собором и человеческим

37

родом связано все творение, природа мира. Она вверена попечению ангелов и отдана влады­честву человека, судьбы которого тварь раз­деляет: вместе с нами и совокупно стенает и мучится и доныне  ожидая усыновления и искупления тела нашего» (Рим. 8, 22-23), пре­ображения своего в «новую тварь» вместе с нашим воскресением. Таким образом человек в Церкви становится вселенским сущест­вом, жизнь которого в Боге соединяет его с жизнью всего творения узами космической любви 1). «Вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живого, к небес­ному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжест­вующему собору и Церкви первенцев, написан­ных на небесах, и их Судии всех Богу, я к ду­хам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю Нового Завета Иисусу Христу» Евр. 12, 22-24). Таковы пределы Церкви. И как таковая, как Церковь, соединяющая не только живых, но и умерших, чинов ангельских и все творение, Церковь есть невидимая, хотя и не неведомая. Пределы жизни Церкви вос­ходят за сотворение мира и человека и теряются в вечности.

Поскольку Церковь есть божественная жизнь, дарованная творению, в отношении к этой божественной ее силе можно ли, уместно ли даже говорить об ее возникновении

1) «Сердце милующее» (Ис. Сир.).

38

во времени, об ее творении? В Боге, в котором «несть пременения, ниже преложения тень» (Иак. 1, 7), в предвечном плане творения, в Премудрости Божией, которая есть «начало творения» (Пр. Сол. 8, 22) 1), нет места воз­никновениям. Можно сказать, что Церковь есть предвечная цель и основание творения, ради Церкви Бог создал мир, ив этом смысле «она сотворена прежде всего и для нее сотво­рен мир» 2). Господь сотворил человека по образу Своему, но этот образ, то есть живое богоподобие человека, уже содержит в себе и задание и возможность воцерковления человека, как и боговоплощения, ибо Бог мог принять естество лишь такого существа, которое сообразно Ему, в себе содержит Его образ. И в живом многоединстве человеческого рода уже заложено цер­ковное многоединство по образу Св. Троицы. Поэтому относительно существования Церкви в человечестве трудно сказать, когда ее не было, по крайней мере в предначинании: по учению отцов, уже в раю, до грехопадения, когда Господь приходил бесе­довать с человеком и находился с ним в общении, мы имеем уже

1) О Премудрости Божией как начале творения см. в моих книгах «Свет Невечерний», «Купина Неопалимая».

2) Hermas. Pastor. Vis. II, 4,1.

39

первозданную Церковь. После гре­хопадения, вместе с первоевангелием о «се­мени Жены» (Быт. 3, 15), Господь этим обетованием полагает начало так назы­ваемой ветхозаветной Церкви, ко­торая была школой и вертоградом богообщения. И даже во тьме язычества в его естественном богоискании существует «языческая неплодящая церковь» (по выражению церковного пес­нопения). Разумеется, полноты своего бытия Церковь достигает лишь с боговоплощением, и в этом смысле Церковь основана Господом Иису­сом Христом («созижду Церковь Мою» (Мф. 16, 8)) и осуществлена в Пяти­десятницу. Но этим событием хотя и по­ложено основание, но не совершено еще испол­нение Церкви. Ей предстоит еще из Церкви воинствующей сде­латься Церковью торжествую­щей, в которой «Бог будет все в о всем».

Итак, нельзя определить пределы Церкви ни в пространстве, ни во времени, ни в силе. И постольку Церковь является, действи­тельно, если не «невидимой», то недоведомой. Тем не менее эта недоведомость ее, неис­черпаемость и неисследимость ее глубин, не делает ее невидимой в смысле ее несущество­вания на земле в доступных земному опыту формах, или полнейшей ее трансцендентности,

40

которая практически равносильна небытию. Нет, Церковь и при своем сокровенном бытии видима на земле, вполне доступна земному опыту, имеет грани, ограниченна и в простран­стве и во времени. Невидимая жизнь Церкви, жизнь веры нерасторжимо связана с земными, совершенно конкретными формами жизни. «Невидимое» существует в видимом, заключе­но в него, с ним сращено в конкрет или сим­вол (σύμβολον). «Символ», по точному значению, есть нечто, принадлежащее этому миру и, однако, вмещающее связанное с ним премирное содержание, единство трансцендентного и имманентного, мост между небом и землей, боготварное, богочеловеческое единство. И жизнь Церкви в этом смысле символична, она таинственна под видимым символом. Противо­поставление «невидимой церкви» и видимого человеческого общества, которое, хотя и возни­кает по поводу внутренней Церкви и ради нее, но чуждо Церкви, разрушает этот символ, а вместе и упраздняет самую Церковь как един­ство тварной и божественной жизни, трансцендируя Церковь в ноуменальную область, и тем опустошая феноменальную. Но, если Церковь, как, жизнь, содержится в земной Церкви, то тем самым дано, что эта земная Церковь, как все земное, имеет свои грани в пространстве и вре­мени. Не будучи только общест­вом, в него не вмещаясь и им не исчерпы­ваясь, она существует, тем не менее, именно

41

как церковное общество, имеющее свои признаки, свои законы и грани. Она для нас и в нас, в нашем зем­ном и временном бытии, имеет и свою историю, поскольку все существующее в мире пребы­вает в истории. Таким образом, вечное, неподвижно-божественное бытие Церкви в жизни этого века предстает как историческое раскры­тие и свершение, а следовательно, имеет и свое историческое начало. Церковь основана Госпо­дом Иисусом Христом, который камнем для со­зидания Церкви Своей определил исповедание веры ап. Петра, высказанное им от лица всех апостолов. Последние были посланы Им по воскресении на проповедь Церкви, которая по­лучила новозаветное бытие в сошествии Св. Духа на апостолов, после которого раздался первый апостольский призыв в Церковь устами ап. Петра: «покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа, — и получите дар Св. Духа» (Д. А. 2, 38), и в тот день при­соединилось около 3000 душ (Д. А. 2, 41), чем и было положено основание Церкви новозавет­ной.

42