Часть 1. Глава 3. Эмиграция

После года пребывания в Константинополе о. Сергий переселился в Прагу, которая в те годы была центром русской эмиграции. Чешское правительство широко открыло двери русским ученым, поддерживало их материально, субсидировало организованные ими учреждения. О. Сергий состоял в Праге профессором русского юридического факультета и вместе е тем читал открытые лекции (о Церкви), вел богословский семинар, участвовал в различных религиозных начинаниях, которые завязывались в то время, чтобы разростись затем в ряд значительных духовных явлений русской жизни. В те именно годы (1923-1924) состоялись первые и наиболее вдохновенные съезды Русского студенч. христианского Движения, на одном из которых, между прочим, был решен вопрос о создании Православного Богословского Института в Париже. Это была весна эмиграции; русские люди, выброшенные из своей родины, встречались на чужбине, и встречи эти воспринимались ими как события духовного порядка. Назревало религиозное возрождение молодежи: опыт старших поколений находил глубокий резонанс в душах молодых и, казалось, что все мечты о религиозной общественности и об оцерковлении жизни получат свое осуществление. Жизнь в изгнании, но на свободе, накладывала огромную ответственность перед Родиной, и то, что воспринималось как небесный дар вдохновения, быстро находило себе постоянное выражение в соответствующих организационных формах. Во всей этой бурной и вдохновенной жизни о. Сергий принимал самое деятельное участие: на съездах Движения он был любимым пастырем и учителем, и голос его звучал благодаря этому во всех углах русской эмиграции. Молодежь слышала в нем голос самой истории, ибо в своем предшествовавшем духовном пути о. Сергий испытал и преодолел все увлечения, все соблазны русской интеллигенции и, взяв из них все лучшее и святое — принес его к православному алтарю. Поэтому он был созвучен всякому духовному исканию, которое обретало в нем не только истолкователя и критика, но и духовного врача и детоводителя ко Христу.

О силе и значительности этого общения свидетельствует ответ, данный им своему давнишнему другу (Александру Викторо-

57

вичу Ельчанинову, впоследствии священнику); на его вопрос, что собственно представляют собою эти съезды: “по сравнению с нашими религиозно-философскими собраниями Петербурга и Москвы”, сказал о. Сергий: “съезды эти, конечно, элементарны. Но в них есть то, чего у нас не было и что не может быть искусственно создано: чувство живой соборности, чувство Церкви, внутренно спаивающее между собою всех без различия членов съезда”. В такой постановке о. Сергий был не только учителем и проповедником, но и мистическим центром этой религиозной работы, и можно только удивляться тому, каким образом он сумел соединить с этой полнотой практической пастырской работы продолжение своего ученого труда, который в этот третий период его творчества оказался наиболее богатым и плодотворным. (Богословские сочинения о. Сергия насчитывают 3.920 страниц, тогда как философия ограничивается 3.006 страницами, а экономика только 1.000).

В июне 1925 года о. Сергий переезжает в Париж, чтобы — по приглашению Митрополита Евлогия (управлявшего церквами эмиграции) возглавить новую богословскую школу, — Православный Богословский Институт, в котором он и занимает кафедру догматики. Монастырский строй школы и интенсивная ученая работа не могут, однако, уберечь о. Сергия от разнообразных сторон церковной жизни, требующих его участия и руководства. В 1925 году, после всемирных христианских съездов в Стокгольме и Лозанне, возникает так называемое экуменическое движение, в котором о. Сергий принимает самое живое участие. К его голосу прислушивается весь протестантский мир, в среде которого о. Сергий ведет смелую борьбу за святыни Православия, к каковым он первым долгом относит почитание Богоматери и таинственную реальность Церкви. Живая связь с христианским Западом естественно требует от о. Сергия новых усилий: он посещает множество съездов и закрепляет свое участие в движении рядом трудов, в которых он не только высказывает свое отношение к движению, направляя его в правильное русло, но стремится явить западному христианству подлинный лик Православия, открыть перед ним мудрость и красоту Церкви. Одновременно продолжается и участие в студенческом Движении, которое разростается в большое церковно-общественное дело, живущее пафосом Церкви и свободы. Наконец, в 1928 году студенческая и экуменическая работа сообща дают жизнь новому организму — англо-русскому Содружеству имени св. Албания и преп. Сергия, которое по сознанию своей церковной ответственности и вместе по своему творческому порыву может считаться предельным достижением на ниве экуменического сближения христиан разных исповеданий. О. Сергий с самого начала обра-

58

зования Содружества принимает в его работах деятельное и ответственное участие и отдает ему много времени, заботы и любви. И если он не возглавляет его оффициально, то безусловно является главным его вдохновителем, в голосе которого англикане слышат голос Вселенской Церкви, а православные узнают эту вселенскую традицию в родном русском благочестии и богомыслии... В беглом перечне всех этих начинаний нет возможности дать даже поверхностного впечатления о тех духовных богатствах, которые несли с собою все эти встречи. Мы упоминаем о них исключительно потому, что своими вопросами они побуждали о. Сергия к письменным ответам и таким образом частично определяли его богословское творчество: ряд книг, статей и докладов, написанных им течение этого периода, обусловлен именно этим “культурно-историческим фактором” — той духовной средой, в которой о. Сергий жил и работал, посколько его внимание было обращено не только на вечные истины богословия, но и на исторические и конкретные задачи церковной жизни.

К этому же времени относятся и те нарекания и преследования, которым о. Сергий подвергся со стороны некоторой части русской иерархии. То, что казалось вполне приемлемым у православного мирянина. члена собора, профессора и священника в 1917 году, — было объявлено опасной ересью в 1935 г. О. Сергий подвергся прещениям, которые, впрочем, не достигали цели, ибо не простирались на юрисдикцию Митрополита Евлогия. За каноническим бессилием этих актов стоял ряд богословских аргументов, на которые о. Сергий отвечал двумя записками (поданными им Митрополиту Евлогию), выясняющими как подлинный смысл его учения, так и необоснованность направленных на него нападок (подробнее об этом будет сказано ниже). В этих тяжелых событиях оффициальным защитником о. Сергия явился Митрополит Евлогий, который своей благожелательностью и мудростью явил всему миру, что “Православие дышет свободой” (слова о. Сергия) и что русскому иерераху чуждо стремление контролировать и запрещать свободное богословское исследование — в особенности тогда, когда оно соединено с подлинной любовью ко Христу и с ревностью о Церкви. Не будучи во всем согласен с о. Сергием, Владыка Евлогий твердо стоял за свободу “богословских мнений”, посколько таковые не противоречат основным догматам Церкви, и чтил в о. Сергии не только мыслителя и ученого, но и священника и пастыря, всею своею жизнью свидетельствующего о своей пламенной вере и любви к Православной Церкви.

В этой сложной обстановке проходят последние 19 лет жизни о. Сергия. Эта эпоха безусловно является самой плодотворной во всей его жизни. Одна за другой появляются его большие книги и

59

множество исследований и статей. Работа над ними требовала от о. Сергия огромных усилий, причем главной трудностью было не само исследование, а его сочетание с теми требованиями, которые предъявляла к нему жизнь. Обязанности священника, пастыря, декана и профессора Богословского Института, экуменического деятеля... все это постоянно перебивало его ученую работу; и если ему удавалось ежедневно выделять несколько часов для писания и чтения, то все трудности жизни: церковной и академической, личной и своих духовных детей — тяжелым бременем лежали на его сознании, совершенно лишая его необходимого покоя и отдыха (о. Сергий постоянно страдал изнурительными бессонницами).

Более подробное описание его жизни этого периода является задачей его биографа, каковой мы здесь себе не ставим. Отметим только некоторые события его жизни, связанные с его богословским творчеством. К таковым, первым долгом, относится появление его больших трудов. Сам о. Сергий считал богословское творчество основной задачей своей жизни; в иерархии всех своих дел и обязанностей он отводил ему первое место и верил, что именно к богословской работе призвал его Господь. Понятно поэтому, что появление в печати его трудов было событием в жизни, как его, так и его друзей.

В этом отношении мы должны быть благодарными издательству УМСА-Пресс, которое под просвещенным руководством П. Ф. Андерсона — фактически продолжало работу московского “Пути”, в котором о. Сергий принимал в свое время ответственное участие. Подавляющее число произведений о. Сергия напечатано УМСА-Пресс, — как отдельными изданиями, так и в редактированном И. Л. Бердяевым журнале “Путь”.

(Даты появления основных трудов о. Сергия см. в “Приложениях'').

Среди многочисленных поездок о. Сергия за-границу отметим его путешествие в 1936 г. в Америку (описание его см. в статье ”Дела и дни” г. “Автобиографических Заметках”); и в 1938 г. — в Афины — для участия в первом съезде православных богословов.

В 1939 г. о. Сергия постигла страшная болезнь: рак горла. Удачная операция отдалила смертный исход, но о. Сергий лишился голоса, ибо ему удалили обе голосовые связки. (Свои переживания во время операции и болезни о. Сергий также описал; см. “Автобиографические Заметки”). Нечеловеческим усилием он научился говорить без голоса; он читал лекции (“никто не знает, каких усилий мне это стоит”, — говорил он), служил (но исключительно ранние обедни, на которые собирались его духовные

60

дети), но постоянно ощущал себя инвалидом и очень от этого страдал.

1943-пй год принес о. Сергию удовлетворение признания его богословских заслуг. Русская религиозная мысль, в лице Православного Богословского Института, присудила ему звание доктора церковных наук. И в то же время “Агнец Божий” появился во французском переводе и получил высокую оценку со стороны представителей римско-католической мысли. “Какие сокровища богословской мысли дарите вы нам!”, — такими словами приветствовал о. Сергия епископ R. Beaussarl, пожелавший встретиться с о. Сергием, в связи с появлением «Du Verbe Incarne»...

Смерть застала о. Сергия внешне неожиданно; но сам он чувствовал ее приближение. За несколько дней до дня его рукоположения (Духов день, когда он служил торжественную литургию — по-гречески), я отнес ему очередную главу этого труда. “Придешь?”, — спросил меня о. Сергей. Я отвечал, что постараюсь, но не уверен (я жил тогда за Парижем, а железнодорожная линия ежедневно подвергалась бомбардировкам, и сообщение с Парижем часто прерывалось).

“Приходи”, — сказал о. Сергей: — “это — в последний раз”...

В этот день — 5-го июня 1944-го года — вокруг о. Сергия собрались его духовные дети. Он служил с большим подъемом; все причащались. Потом, по обычаю, все пошли к нему — пить чай. 0. Сергий был оживлен и радостен; говорил со всеми. Я уходил последним и, прощаясь, спросил: “Вы очень устали-” — “Очень”, — отвечал о. Сергий.

Ночью с 5-го на 6-ое его нашли в бессознательном состоянии, а 12-го июля он отошел к жизни вечной, которой жаждал и к которой готовился в течении всего своего земного странствия.

61