Слово по преставлении почившего во Господе блаженные и святые памяти, великого господина Кир Павла, митрополита Сарского и Подонского.

А. Слово по преставлении почившего во Господе блаженные и святые памяти, великого господина Кир Павла, митрополита Сарского и Подонского. (Рукоп. моск. синод. библиотеки, №684, стр. 4442—20-).

По имя Отца и Сына а Святого Духа. Аминь. «Се конь блед, и седящ на нем, имя ему смерть, и ад идяше в след его».—Словеса суть святаго Иоанна Богослова, в книзе откровении его в главе 6 лежащая.

Высокопарный орел, Божественный Иоанн Богослов — остави нам (Апок. 6) в кинзе откровенна своего слово мудрости, яко виде он четыри ездцы на разношарных конех различными образы землю воевавшия; ихже первый бе седящ на кони белом, вооружен обычаем скифским, имеяше бо лук, но украшен царски, ибо дан ему бысть венец.—Вторый бе на кони рыжем, имеяй в руце меч, и дадеся ему власть взяти мир от земли, и да убиет друг друга. — Третий бе на коня враном, и имяше в руце своей мерило, и продаяше меру пшеницы за динар един, и ячменя меры три за той же. — Четвертый ездец бе седящ на коня бледом, ему же имя смерть, и имяше последующа себе ада. Страшни два ездцы—первый оружием, но последний страшнейший есть: аще оружия имети не поминается, ибо всяческая орудия и вещи его суть оружия, ихже не носит с собою, яко везде имать готова.—К, тому яко и несытный ад со отверстыми челюстьми своими абие ему последует, сего вселютого ратника аще кому внезапу случится созерцати, не есть леть без устрашения, без трепета и кроме побледнения быти: и ко пределу живота притекшу невозможно есть не возгласити, яко Сусанна (Дан. 13): тесно ми от всюду; Валтасар царь вавилонский токмо персты, пишущая на стене изречение на него смерти, узре; толико ужасеся, яко же всему смутитися. Глаголет бо писание 5): тогда царя зрак

— 598 —

(на полях: «образ») изменися и размышленья его смущаху его и соузы чрезла его расслабляйся и колена сосражахуся. — Иисус Сирахов и сямую память смерти горну быта повествует (Иис. Сирах. гл. 41), восклицая сице: о смерте! яко горка твоя есть память человеку мирствующу во имениях своих (на полях «его»).—Агаг царь амаликов не увиде меча в руку Самойла пророка и прииде к нему трепеща и (I Царьств 15) глаголя: аще тако горка смерть? Аще толико сама память смерти горна есть; аще токмо три персты назии суд смертен пишущий толико страшна суть, колми паче сама смерть всеоружная, ни кимже победимая, ад служащ себе имущия,—страшна есть и горка, ею же страха неустрашитися желаяй и горестию не повредитися хотяй, да тщатся прежде смерти смерть видети и знати, прежде горести язвенные, горести памятней приобычен быти и прежде адова поглощеная — во ад мыслью своею низходити; тако бо смерть, яко и лютый лев множицею видевшим и не страшен, и горесть приобыкшим в ней сладка, и ад не поглотит по смерти низходившаго к нему в жизни. Страшна смерть на бледем вони еждения деющая, и того ради умирающий бледеют вси убо плотию, но не вси бледеют душею: ибо праведницы тогда процветати начинают душами, егда побледше телом истлевают.—К нимже не на бледом кони смерть пришествует, но на зеленей, ибо мудрый Тертулиан сие слово: «се конь блед» преведе — «се конь зелен». Той же убо и един конь смерти есть блед грешником, зелен же праведником, яко овия и телом и душею умирающе, до веки бледети будут (на полях «имут»), пачеже во огни чермнети и чернети. Сий же душею во веки живуше, и телесы во общее воскресение паки процветут, яко финицы, и тако во веки в зелености веселая присного пребудут. Страшна смерть и того деля, яко и ад имать по себе грядуща, ее оружием посекаемые грешники поглощающа. Служит ад смерти, сам ей последуя, вои же своя всезлыя предпосылая в мир сей греховными язвити человека стрелами и сетми прелестей ловити, яко рыбы в мори, предпосылает же от начала употребленик разума человека коегождо по вся дни и часы, но наипаче во время пришествия смерти, тогда бо нужднейшее, ибо последнее есть время ловитвы в мори мира сего, и аггелом и демоном, овым рыб чистых на вечерю царя небесного, —сим же рыб нечистых на вечерю князя тмы века сего; тогда аще грешник восплачет о гресех, омыется слезами от нечистоты и будет рыба частая, достойная

— 599 —

на вечерю небесную; аще же праведник возгордится, будет рыба скверная, адскому властелину в снедь,—будет оному яко мытарю смиренному оправдание, сему яко фарисею гордому осуждение. Он с благоразумным разбойником спасется, сей с бессмысленным погибнет.—В то время смерти, наипаче наветуют ратницы демонстии на душу человеческую, яко аще кого тогда не уловят прелестми искушения, во веки того души отщетятся.—Искушают же тогда, наипаче пяточисленными искушенми,—первое есть приводят православные души в неверно или поне во усумнение; второе—приводят во отчаяние о милосердии Божии—за множество содеянные беззаконий; третие к нетерпению болезни и к роптанию в ней на Бога возбуждают, яко же иногда возбуждаше в тому Иова праведного жена его несмысленная; четвертое, подущают в возгордению, и хвалитися о добродетелех содеянных собою, якоже подустиша велехвалного фарисея; пятое, увещают жалети злата и сребра собранного, и о том печалну быти со забвением души спасения. Ими же искушений да не прелстимся, и иными сим подобными,—подобает нам Господню молитву часто чести и глаголати: не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Смерти же да не устрашимся, и ада да не убоимся; должно есть нам выну поминати я — по совету Сирахова сына (гл. 7): поминай последняя твоя и во веки не согрешиши. Несогретающему же в век, не есть страх от смерти, и не есть боязнь от ада. Поминание последняя выну и во уме своем рассуждаше я присно почивший во Господе блаженные и святые памяти Господин Преосвященный Павел митрополит Сарский и Подонский. Виде выну мысленныма очима (на полях—«очесы») шествующую ксебе смерть и шествующую непешо, но на кони, убо скоро по оному увещанию (Сир. 14): помяни, яко смерть не замедлит, — не на бледой же кони, но на зеленом, по сказанию Тертулиана: ибо не яко ко грешнику, но яко ко кающемуся выну о гресех своих прииде; темже не устраши его страшною личиною своею, ни сотвори бледа душею, но ждуща обрете и надежди блаженныя вечности полного. Читаше он и в молитве Господней на всяк день, на всяк час, и на всяко время оная словеса душеспасенная: не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого.. Да в час искушения последнего не побежден искусителми, но победитель искусителей обрящется; можаше убо искушати его наветник усумнением во вере православней в час кончины жизни его,—но то вемы

— 600 —

без сумнения, яко не може искусити, занеже он, яко столп непозыблемый, твердо пребываше во вере православней. Родися от благочестивые родителей, воспитан в православии, и довольно писания научився искуству, посвятися чинно по степенен во святый сан иерейский, еже прочия люди утвержати во православней вере христианстей и еже светильнику быти ему в нощи неведения сушим, паче еже яко утру (ибо во младе веде бяше) или деннице на мори житейстем плавание деющим сияти: зарями учения веры и благодеяний просвещати: имя же сам яко крилами птица над небеса возношашеся, выше множества народов земных, земным прилепившихся, и занеже угоден сосуд Христови, еже беспрепятно славити имя его божественное повседневным добродеяний умножением содеяся, и еже в сонм аггелов небесе мысленнаго обитати изводи взяти от него бремя возлетети препинающее; растерза юзу супружства брачного косою смерти и свободна содея, еже во мысленное небо влетети в сонм ангелов земных.—Он же тоя сети плотския, яко серна тенет, избег, не приложи в юдоле мирских попечений жителствовати; но абие возбеже на гору богомыслия и яко птица небесная не услаждашеся земными, но возлете на гору небесе мыслейнаго во обитель монашествующих и бысть тамо ангел, со ангельское житие во плоти живущими, в полпе всемилостиваго Спаса; в нем же вмале времени тако просия добродетелми, якоже превзыти ему прочая толико, елико вся звезды превосходит светом во дни полности своея луна светозарная.—И тако иже в мире бе яко денница, в монашестве возрасте в подобие луны полные,—темже возведеся на степень архимандритства во обитель святого Михаила Архистратига, именуемую чюдов,—Высоко убо и досточестно.—Но и зде предел не положися возрасту тако добродетелей его, яко и достоинство; ибо не токмо, яко луна нош тму невежства просвещаше, но и яко солнце во власть дне положися, еже есть свет вежества имущим лучами разума божественного доволное просвещение Богомудрия подающе,—чесо ради возведеся божиею десницею избранием общим всего священного собора и соизволением Благочестивейшего самодержца на высоту престола архиерейского, на митрополию Сарскую и Подонскую, идеже на четвертой степени духовного жития своего, яко солнце на четвертом небеси утвердися; и яко солнце вся звезды небесный лучами своими озаряет, вся наземная освещает и согревает, тако он вся монашествующая, и мирския люди учением своим осве-

— 601 —

щаше, добротворенми согревание; учаше же не точию наедине, но и всенародно, нетокмо во обителех различных и во храмех прихоцких, но и во изряднейшем всех храмов, в монастыри всех церквей, во святей, соборней, первопрестольней царствующаго града Москвы церкви с велики и умножением хвалы Божия, с желанною ползою православных и со своим душевного спасения прибытком; наипаче же в то время, егда за своя добродеяния и за велию ревность по Богу трикраты в междупатриаршества время блюститель престола патриарша правитель всея епархии его, благорассмотрением самодержца наставляшеся; прилучися же в таковое время и иных епархий носити ему бремя, еже есть казанския и рязанския и вяцкия,—всем же купно един доволен бяше во управление, и вся едина деяше, и Господу Богу бяху угодна в людем полезна.—Темже еже Иисус Сирахов (гл. 60) написа о симоне архиереи велицем во исраиле ветсе, оно нам о архиереи нашем Павле глаголати леть есть: он бе яко звезда утренняя посреде облак, аки луна полна (во днех) своих и яко солнце сияя во церкви (на полях—«во храме») вышняго.

Помянух ревность его по Богу, но ничтоже известих вам, умолчати же не достоит. Вся же доводы божественные его ревности не есть моих сил поминати, превосходят бо мое вежество. Убо яко нецыи художницы от единаго пазногтя два познавают, тако аз яко ноготь един, един образ ревности его предложу, да от того прочие ревности сами уразумеете. Воспоминаю же благочестью вашему оные труды его, яже подъят в борбе с нечестивыми церкве раскольники, с Никитою, с Лазарем, с Феодором, с Аввакумом и со сверстники их богостудными; противу ихже тако он стал, яко Петр противу Симона волхва, яко Павел противу еллима волхва же, и еллинских суесофов (на полях «суемудрецов»); яко Николай чюдотворец противу ариа и яко прочий исповедницы святии противу иных еретиков злочестивых, имея убо вся иныя преосвященные архиереи с поборники благочестия, и сревнители истинны Божественныя, но он бяше павел воистинну могий глаголати с Павлом: паче всих их потрудихся, и о нем же праведно есть глаголати о Симоне сыне Ионином написанное (Сир. 50): сей иерей великий, иже в животе своем сострои дом и во днех своих утверди церковь (на полях—«храм»). Утверди бо ю не именем епископствуя, но делом, —внимая и себе и стаду, по оному тезоименника своего апостола Павла увещанию: внимайте себе и всему стаду, в

602

немже вас Дух святый постави епископы пасти церковь Господа Иисуса (на полях: и Бога), юже стяжа кровию своею (Деян. 2...). И нося бремя церкве по оному Господню велению: и воздвигнет аарон имена сынов исраилевых пред Господем на оба рамена своя в память от них, о немже и в книзе Премудрости глаголется (Исход. 28. Премудрость—18): во одежде подира бе весь мир во знаменование, яко весь мир архиерейскими рамены пред Богом носим есть, егда о всем мире жертву и молитвы приносят и егда вся люди словом истинны на путь правый наставляют, каков бяше архиерей, почивый во Господе Павел. Павел он бе именем еже сказуемо толкуется—усто трубы. Павел бе и делом: ибо то его дело бяше, еже яко трубе церковней трубити выну духовне в полце християн православных, на возбуждение от сна греховного, трубити на готовость ко брани с демоном, с миром и плотию, трубити на подвиг противу их воинства, трубити и на заблуждьших возврат в полки церковные. Сей Павел сие усто трубы беспрестанно трубяше людем о вере и о добродеяниих, еже бы во обою неискушенным от демона пребыти,—сам ли убо можаше от лстителя во время кончины жизни искушен быти? Никако можаше враг душевный искушати его и вторым искушения образом, еже есть отчаянием. Обыче бо он приводити на память грехи от юности до кончины содеянные и за я гнев Божий и казнь геенскую сказывати, сочисляет вся, кая, вако, колико, и когда содеяна быша, сочисляет же и с приложением, яко лжи отец, да возможет устрашити умирающего и привести во отчаянно. Можаше сице и нашему архиерею бывшая и небывшая согрешения предлагати, но успети на нем ничтоже возможе, ибо он чрез все житие свое благочестно работая вышнему, всяких злоб огребаяся, котву надежды в небо воверженну имеяше и глаголаше со пророком ко Господу: на тя, Господи, уповах, да не постыжуся во век, ниже да посмеются мне врази мои, ибо вси терпящии тя не постыдятся. Глаголаше и с церковью ко Богородице: все упование мое на тя возлагаю, мати Божия, сохрани мя под кровом твоим. Глаголаше и к церкви с Павлом: крепко утешение имамы, прибегший ятися за предлежащее упование, еже яко (на полях: яки) котву имамы души тверду же и известну, и входящую во внутреннее завесы (Евреом 6), идеже Предтеча вниде о(т) нас Иисус, по чину Мелхиседекову архиерей быв во веки. Сицево же имевый упование во вся дни жизни своея и к нему прочна возбуждавый, можаше ли ко отчаянию пред-

603 —

щен быти? Никако. Лет бяше ненавистнику спасения нашего и ко страсти нетерпения болезни, пачеже и на роптание о ней противу воли Божией возбуждати, но храняй исраиля, яко зеницу ока, не попусти сему исраилтянину, в немже не бе лесть, прелщением риновение страдати, ибо якоже чрез вся дни архиерейства своего о нестерпимых трудех, и о величайшем бремени, паче же о бременех нестужаше себе. Тако и о лютейшей болезни, яже бе ко смерти плоти, не ропташе на Господа. В терпении своем тщася стяжати душу свою во здравии, ибо очесем не даде сна, устам не попусти молчати, ногам не соизволи упокоения, гортани не даде услаждения, стомаху отъимаше удовление и всему телеси не даяше покоя, да по трудех временные вечное обрящет упокоение, в терпении стяжание душу свою и во время болезни, ибо чрез многое время терпяше ту, аки не болезнуяй и всяческая дела творяше, аки здравствуяй, воистинну в немощи его плотстей совершашеся сила Божия, ибо кто здравый толико часто бескровную жертву Богу пряношаше, якоже он в недузе? Кто толь многая усопшим пояше погребения, якоже он? И кто толь многа помяновения о усопших воспевание, якоже он напоследок и в последнем изнеможении своем, в терпения, стяжавшем душу свою, ибо о всяцех болезнех благодарите Господу своему, глаголя (Иов—1) со новой праведным: буди имя Господне благословенно во веки. Егда болезнь главы страдаше, провещаше (Исая. 3) ко Господу: ты, Господи, защитник мой еси, слава моя, возвышаяй главу мою. Егда изнеможе очесы своими, тогда глаголаше (Псал. 118): очи мои оскудеша во спасение твое и в слово правды твоея, сотвори с рабом твоим по милости твоей. Егда язык оцепеневаше, тогда он умом своим глаголаше (Псал. 136): прилпни язык мой гортани моему, аще не помяну тебе, аще не предложу иерусалима, яко в начале веселия моего. Егда устне словесе испустити изнемогаху, тогда восклицание сердцем ко Господу (Псал. 50), глаголя: Господи, устне мои отверзеши, и усто мое возвестит хвалу твою. Егда горесть нестерпимая гортань его исполняше, тогда он с церковью о Христе глаголаше: Плод его сладок в гортани моем (Песнь Пес. 2). Егда руки безделни быти начинаше, тогда возглашаше: вознесох к тебе руки моя, душа моя яко земля безводная тебе, скоро услыши мя, Господи, оскуде дух мой. Егда нога ослабляхуся, тогда восклицаше (Псал. 24): очи мои выну ко Господу, яко той исторгнет от сети ноги мои. Егда внутренняя болезнию дручима бяху, тогда вопляше ко

— 604 —

Богу: сердце чисто созижди во мне, Боже, и духа праваго обнови во внутрьностях моих. Егда душу свою преподобную непустити из телесе готовя(а)шеся, тогда, подобяся пастыреначалнику Христу, вручаше создавшему ю Господу, глаголя: в руки твоя (и), Господи, предаю духа моего. И тако во величайшей болезни величайшее показуя но себе благодарствие, отъиде духом своим во Господу, егоже всем сердцем любляше. Возможно бяше и четвертым образом искушения врагу душевному ратовати на святую душу его, еже есть к возгордению о добродетелех содеянных возбуждати, но сия кознь не повреди доблести мужа совершеннаго; ибо якоже во вся дни жизни своея смиряшеся пред Богом и человеки, тако и при самой смерти, грешника себе именуя и раба непотребнаго, сам оставления грехов своих у Господа моляше и вся посещавшая его о молитву умилно прошаше. Не знаяше он своих добродетелей являти, да Бог знает и воздаяти, знаше же согрешения своя в покаяние, да Бог не знает их в отмщение. Не возношашеся он о благих своих деяниих, аще и неизчисленна бяху, ведая оно великого учителя Григория святого слово: кииждо воспоминая добро, яже содея, егда сам у себя самого возносится, у виновника смирения падает.

Напоследок негли и пятого искушения супостат не остави, еже есть, негли прилежа возбудити во уме его жаление стяжания мирскаго, но сам ничтоже успети на нем можаше, ибо он никогда же приложи сердце свое ко тленным богатством, поминая оно увеща(е)ние: богатство, аще течет, неприлагайте сердца (псал. 61), но творцу их в жилище посвятив е, ему самому всею душею своею прилепляшеся. Не любляше он злата и сребра, но тех творца и даятеля. Темже его ради вся стяжания своя нещадно расточаше, да за тварь творца приобрящет, даяше он милостыню нищим, вдовам и сиротам повседневно, яко вторый Иоанн милостивый. Питание священные люди, монахи, и всяких чинов церковники и часто и доволно, приимаше странныя в дом свой, яко вторый авраам, всерадостно и доволно учредив, нескудная подаяния творяше; писменником же сущим он бе отец, дом его—пристанище, трапеза его—обилное препитание, не точию же телесное, но и духовное, ибо пряседяще те и толико насыщаху души своя словом Божиим, елико телеса ястиями; тамо бо не ины беседы бываху, точию рассуждения богословская о различных неудобствах священного писаная, тамо состязания филосовская со-

— 603

вершахуся, тамо недоведомых разрешения содевахуся, даже вправду леть бяше дом его училище мудрости именовати, трапезу его—трапезу богословофилософскую нарицати.—Неподобает же и того ми забвению предати, яко дом пресвятые Богородицы крутицкий, тако промыслом своим устрой и убогати, якоже тому нищу прежде бывшу, ныне иным богатым домом архиерейским равну содеятися, иные же и превосходити тако обилием нуждный, яко и людми церковными и домовыми, чесо ради мощно о нем глаголати: сей иерей великий, иже в животе своем сострой дом. О келейных его приходех, что повем? То поведаю, яко нищих то ковчежец бяше, егоже сам архиерей не господин мняшеся быти, но строитель. Раздаде он многая сокровища и на обители святые, изряднее же во обитель Всемилостивого Спаса, иже на Новом. Тамо бо многие даде утвари церковные драгоценные, особную к той святей обители любовь имея, яко в ней пострижеся во монашество и тамо кончити век свой и погребен быти желание; сице он расточая имения, Богом себе данная, всегда поминаше кончину живота своего и к той присно готовашеся архиерейски. Темже внегда смертным болезнен тело его объяти, абие очисти душу свою слезным покаянием, чрез тайну исповедания святого прият душеспасенное напутие животворящих тайн тела и крови Христовы и елеом святым помазан быти подтщася, и завет же написати повелев, и о всем вставшем имении изрядно чинное устроение сотворив, подписанием руки своея утверди. И тако готов сый, ожидание посланника небесного аггела мирна по душу свою праведную от Господа, Емуже вся дни живота своего, яко верный раб служаше; воздыхание же и стеняше часто, жалость являя не о оставлении имений, яже яко уметы вменяше себе, но о оставлении грехов своих ко Господу воздыхание, в жилище небесное облещися желая. Воздыхание от странствия ко отечеству, от мертвенности ко бессмертью. Яве убо есть, яко аще дерзнул диявол и сим образом прелести душу его праведную искушати, посрамлен от него отъиде. Пособием посрамившаго в пустыни искусителя отъиде дух лукавный в геенну, блаженная же душа—надежно глаголю—отъиде на небо ко Господу, к нему же выну желаше и глаголаше (Филип... ), яко Павел: желание имам разрешится и со Христом быти. Отъиде мзду трудов своих прияти за целоденное во винограде Божием делание на земли,—небесный взяти пенязь; отъиде из юдили плача на вечного гору веселия, отъиде от нас, яко Илия

— 606 —

пророк от иелисея и от сонма сынов пророческих, аще же не огненными конми и колесницею возим, но огнепламенными слуги Божиими, о нихже пророк глаголет: творяй ангелы своя духи и слуги своя—пламень огня, — носим, яко Лазарь в недро Авраамово. — Ко Илии вопляше Иелисей: отче, отче, колесница Исраилева и конницы ея, в след же пастыря вашего воплят нищии, сироты, вдовицы кличат, священнии и простии вопиют, монахи и мирстии кричат, страннии и домашний что воплят? И како? воплят слезно: отче, отче, пастырю наш и благодетелю, камо отходити и вскую ны оставлявши сиры. Кричат мнози и ризы своя показуют, данные им от архиерея сего. Якоже иногда во Иопии вся вдовицы плачюще, показоваху Петру ризы и одежды, елика творяше с ними сущии серна или тавифа; и умилився Петр святый—воскреси им благодетелницу Суть зде благодетельствованнии мнози, показующии ризы, но не есть Петр могут воскресити благодетеля. Илиа Иелисею остави милоть; наш же пастырь оставляет нам мир, благословение, и последнее целование, еже вы любезно приемлюще, пролиите ко Господу молитвы теплые, да благоволит пастырю нашему путь даровати беспрепятный, от враг душевных ненаветный, от мытарей воздушных свободный, и скорое во град отечества дотечение; он же внегда вашими святыми пособствуем молитвами предстанет лицу Божиему во граде его царствия, будет о вашем благопожитии и о спасении душевном присно теплый ходатай; будет вам Аарон, иже ста между мертвыми и живыми и преста пагуба (Числ. 16,—2 Мак.—15), будет и оний, иже архиерей быв, руки возношаше, моляся за вся люди июдейския;—будет Иеремия, иже, пророк быв Божий и братолюбитель, много молися о людех и о святем граде. Да будет же он нам сицев,—мы о нем во умилении сердец наших да возопием ко Господу: со святыми упокой, Христе, душу раба твоего, идеже не есть болезнь, ни печаль, ни стенание, но жизнь бесконечная. Аминь.