Наши раскольники более двух столетий находились вне гражданской юрисдикции, почти без преувеличения можно сказать, что они были только подданными государства, но не были правоспособными гражданами. Вопрос о гражданском положении раскольников в государстве, об устройстве их быта и определении их религиозных нужд составлял для правительства двухвековую заботу. Правительство периодически изменяло свои взгляды на раскол, — изменяло вместе с тем и меры, но вопрос о гражданской правоспособности раскольников оставался вопросом неудоборазрешимым и опасным, меры оказались полумерами. Административные паллиативы не помогали и раскол то усиливался, то ослабевал, сделавшись хроническим недугом государственного организма. Правительство, смотря по тому или другому поставленному известным временем диагнозу хронической болезни, принимало те или другие врачебные средства, но упорная застарелая болезнь не поддавалась врачеванию и делалась более и более неизлечимой; частные мероприятия, специальные рецепты оказывали иногда влияние на ход болезни, ослабляя только единичные и случайные симптомы хронического недуга, но в общем болезнь старела, и правительство наконец сознало необходимость прибегнуть к самому строгому консилиуму с тем, что бы, если невозможно вырвать застарелую болезнь с корнем, то по крайней мере точно и определенно выяснить болезнь и установить общие нормы врачевания. К такому серьезному консилиуму пра-

465

466 —

вительство приступило в эпоху реформ славного в истории нашего государства царствования Государя Императора Александра II. При всей сложности общих государственных реформ крестьянской, земской, городской и т. д. заботливый, чадолюбивый Монарх не оставил в забвении и более частного государственного вопроса,—вопроса об урегулировании быта раскольников, о реформе в законодательстве по расколу. Но прежде нежели мы сообщим сведения о ходе законодательных работ, начатых собственно в 1864 году, для большей ясности и последовательности скажем несколько слов о мерах, так сказать, подготовительных к общей и серьезной реформе в законодательстве по расколу. С самого начала прошлого царствования резко изменяется правительственный взгляд на раскол и меры против него. Царствование Императора Николая I было тяжелым временем для раскольников,—особенно тяжкие дни они переживали в последние годы этого царствования, в бытность министром внутренних дел Д. Г. Бибикова, который при первом своем представлении по назначении на пост министра получил Высочайшее указание, «чтобы на дела о расколе было обращено особенное внимание, так как раскол, по мнению Его Величества, имеет крайне вредное и опасное значение как в религиозном, так и в политическом отношении» ¹). В виду такого Высочайшего указания министром внутренних дел действительно обращено было серьезное внимание на раскол. По мысли Бибикова учрежден был особый секретный комитет и особое секретное управление или заведывание делами раскола при министерстве внутренних дел. На практике правительственная деятельность этих секретных учреждений сказалась также весьма серьезными последствиями для раскольников,—в их быту и жизни произошла резкая перемена: если они и прежде, стоя вне закона, находились под изменчивым влиянием личных административных усмотрений, нередко слишком энергично ограничивавших их внутренний быт, то теперь правительственная деятельность организованных

¹) Из дел секретного комитета о раскольниках.

— 467

секретных управлений выразилась очень внушительными ограничениями, заставившими раскольников, прибегая к хитрости, коварно принимать православие или единоверие или, платя полиции и духовенству усиленные приношения за покой своего существования, терпеть, скрепя сердце. Но в самом начале царствования Императора Александра II, в 1855 году, Бибиковские учреждения, особый секретный комитет и особое секретное управление были закрыты, они кончили свое немноголетнее существование, не оставив следов к разъяснению системы правительственных действий по отношению к расколу в общегосударственном смысле, и памятны только для раскольников, как время кар и утеснений. 20 января 1858 года новое правительство категорически выразило свою заботливость о раскольниках и определило свою задачу, предположив прежде всего исследовать и изучить раскол, а потом уже начертать строго определенную систему действий. Высочайшее повеление 20 января 1858 года о порядке разрешения дел в отношении к раскольникам и отступникам от православия нужно считать исходным пунктом и краеугольным камнем для всех последующих правительственных трудов по урегулированию быта раскольников как в сфере административной, так и в законодательных определениях их гражданской жизни. В журнале секретного комитета¹) сообщены весьма интересные и веские данные, показывающие как глубокий всеобъемлющий взгляд Монарха на современное состояние раскола, так и чисто отеческую его заботливость о том, чтобы система правительственных действий не была случайным выражением личных взглядов, а опиралась на прочных исторических началах, на основательном изучении раскола, его жизни и быта. Все поставленные монаршей волей вопросы при обсуждении оных в комитете привели к следующим соображениям, которые мы передаем в общих чертах; для решения главного, можно сказать, коренного вопроса, достигали ли принимаемые в разное время правительством меры существенной цели, т. е. ослабления раскола

¹) Собр. постан. по расколу, изд. 1875 года, стр. 538—540.

468 —

и предупреждения дальнейшего его распространения, по мнению комитета, действительно необходимы полные и но возможности верные сведения как о существующих раскольнических сектах и догматическом их учении, так и в особенности о числе раскольников разных сект... Но в то же время комитет находил почти невозможным иметь более или менее точные статистические сведения по недостаточности средств полиции, нередко умышленному сокрытию действительного числа раскольников и неточности духовных росписей, особенно за отдаленные периоды времени, почему и предположил ограничиться только составлением статистики раскола за время царствования блаженные памяти государей Павла I, Александра I и Николая I. Комитет также находил, что для дальнейших трудов его при определении общей системы правительственных по отношению к раскольникам действий необходимо иметь полное собрание всех особых постановлений о раскольниках, которые, не будучи помещены ни в Полном собрании законов, ни в Своде оных служат однако ж основанием правительству при действиях против раскола, ври чех присутствовавший в заседании комитета, бывший министр внутренних дел Ланской объяснил, что во вверенном ему министерстве уже собраны и частью напечатаны все постановления о расколе, и что к скорейшему окончанию этого труда приняты им надлежащие меры. Поставив широкую задачу об изменении системы правительственных действий на основании строго-научного и систематического изучения раскола, что, конечно, не могло быть делом скороисполнимым, Император Александр II в то же время не остановился на ожидании всеобщего, так сказать, универсального разрешения вопроса о расколе, а напротив не медля, в пределах возможности, старался применить и ввести в жизнь раскола гуманные принципы терпимости, там, где это было удобно и не требовало законодательной реформы. Таким духом проникнуты и запечатлены все Высочайшие повеления Монарха первых лет его царствования. А между тем общий вопрос об изменении системы правительственных действий продолжал разрабатываться в особом секретном

— 469 —

комитете. Остановим nameвнимание на обсуждении в совете министров возбужденного запиской митрополита Григория вопроса о том, какой системе в отношении раскольников следовать на будущее время, т. е. существовавшей или какой-нибудь иной. После происходивших по этому вопросу рассуждений Государь Император изволил указать, что в изменении ныне действующей системы надобности не представляется, так как основанием должны служить ст. 60 т. XIV Св. Зак. уст. о пред. и прес. прест. и указ св. Синода 5 апр. 1845 года. В означенной статье Св. Зак. определено, «что раскольники не преследуются за мнения их о вере, но запрещается им совращать и склонять кого-либо в раскол свой, под каким бы то видом ни было, чинить какие-либо дерзости противу православной церкви или противу ее священнослужителей и вообще уклоняться почему-либо от соблюдения общих правил благоустройства, законом определенных». В указе же св. Синода даны епархиальным архиереям подробные наставления для действий в отношении раскольников совершенно в духе кротости и любви христианской... При этом Государь изволил заметить, «что неудобства в администрации раскола происходят не от самой системы действий в отношении раскольников, но «от неточного и неправильного исполнения оной», проистекающего или от неблагонамеренности исполнителей в наших инстанциях, или, может быть, от неумышленности по недостаточному званию многочисленных и разнообразных узаконений на счет раскола, в различное время и по разным ведомствам изданным» ¹). В отвращение на будущее время последнего обстоятельства Его Императорское Величество изволил (Высоч. пов. 24 апр. 1858 г.) признать полезным издать подробное наставление губернским секретным совещательным комитетам, собрать и пересмотреть все существующие постановления о раскольниках и выработать правила касательно доказательства раскольниками прав по происхождению и имуществу. Собрание и приведение в систематический порядок всех суще-

¹) Собр. пост, по раск. изд. 1875 г. стр. 646—548.

— 470 —

ствовавших о раскольниках узаконений возложено было на II Отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии, причем ему же вменено было в обязанность определить по возможности различие между ересями «положительно» вредными и «менее» вредными. Для определения же правь раскольников по происхождению и имуществу был учрежден особый комитет из министров юстиции, внутренних дел и государственных имуществ. Первая часть Высочайшего повеления о составлении наставления для действий с раскольниками была приведена в исполнение еще в 1858 году, наставление это было Высочайше одобрено и служило долгое время руководством как по гражданскому, так и по духовному ведомству, вторая же часть того же Высочайшего повеления для исполнения потребовала более сложных трудов и приведена в исполнение гораздо позже. В таком положении находился вопрос о расколе в первые годы царствования. Это был, так сказать, подготовительный период для приступа к серьезным реформам законодательства по расколу. Началом же серьезных и капитальных работ по реформе законодательства для раскольников нужно считать 1863 год. Самым капитальным и первым шагом для приступа к законодательной реформе по расколу нужно считать проект бывшего министра внутренних дел Валуева.

Проект этот настолько интересен и важен, что мы, сохраняя его целость, сделали только сокращение, предлагая его читателям без изменений слога и редакции, чтобы рельефнее выставить как изложенные в проекте мотивы законодательной реформы по расколу, так основания и все детальные предположения намеченной в оном реформы.

Приступаем к изложению содержания этого замечательного проекта, послужившего подробной программой для всех последующих законодательных реформ по расколу в продолжении 20 лет. Вот начало проекта ¹).

¹) Проект Валуева изложен был во всеподданнейшей докладной записке Государю Императору от 4 октября 1863 г. В начале этой записки упомянут «акт милостивейшего приема Государев депутатов от петер-

— 471 —

«В сущности разрешен, разрешен непосредственно Вашим Императорским Величеством, и, конечно, разрешен для пользы России и для славы Вашего царствования вопрос о гражданских правах раскольников. Тем из верноподданных Ваших, которым в эпоху трудных и важных для всего государства обстоятельств дозволяется наравне с другими пользоваться драгоценным правом заявлять публично, съобща преданность Вашему Величеству и любовь к Россия, вслед затем уже не может быть отказываемо в частных правах гражданской и семейной жизни. Раскольники поняли это и предчувствуют, что за мерами кротости, уже допущенными в отношении к ним по Высочайшей воле Вашего Величества, последуют другие меры, еще более кроткие. В них окрепла надежда выйти из их нынешнего исключительного и униженного положения и ближайшими последствиями этой надежды были, с одной стороны, несомненные заявления чувств верноподданнических и патриотических, а с другой—признаки ослабления религиозного антагонизма. До Высочайшего сведения Вашего Величества уже доведено о постановлениях соборов старообрядцев поповщинского согласия, бывших в Москве в феврале 1862 и июне 1863 годов, и о том, что русская старообрядческая иерархия, в июне же месяце текущего года, отложилась от белокрипицкой.

Но если вопрос о гражданских правах раскольников разрешен или, по крайней мере, предрешен в сущности, то он еще не разрешен формально порядком законодательным или административным. Равным образом не разрешены вопрос о. их правах религиозных и другой вопрос о том, каким именно сектам могут или не могут быть представлены те или другие права. Вашему Величеству благоугодпо было еще в 1858 году обратить вниманию на эти вопросы. Высочайше утвержденным 24-го апреля того года журналом совета министров, поручено II Отделению собственной Вашего Императорского Величества кан-

бургских в московских раскольников в Зимнем дворце 17-го апреля 1863 года.

— 472 —

целярии собрать, привести в систему и пересмотреть действующие постановления о раскольниках, определив притом, но возможности, различие между сектами положительно вредными и менее вредными. При том, однако было принято в основание, что в существенном видоизменении ныне действующей системы по делам раскольников надобности не предстоит. Кроме того было повелено рассмотреть в особом комитете и определить права раскольников по происхождению и по имуществу.

Та и другая работы окончены. Как в основании их лежало сохранение действующей системы, то труд II Отделения должен был иметь характер по преимуществу редакционный, а труд особого комитета составлять лить применение и развитие начал означенной системы.

Но понятие о так называемой существующей системе, само по себе неопределенное по общности этого выражения, оказывается еще более сбивчивым в применении к делам о расколе. Коренной закон, никогда не отменявшийся законодательным порядком, изложен в 60 ст. XIV т. Св. Зак. опред. пр. и постановляет, что «раскольники не преследуются за мнения их о вере». Все другие постановления уголовного уложения истекают из этого основного положения, в силу которого подвергаются уголовной каре те проявления раскола, которые, переходя из мысли в дело, заключают в себе нарушение общественного благочиния и неприкосновенных нрав господствующей церкви. Если бы под именем настоящей системы разумелся такой собственно порядок вещей, то едва ли бы предстояла прямая надобность в пересмотре оного, и трудно было бы объяснить, каким образом соприкасается с этим делом вопрос об определении прав по имуществу и происхождению, не имеющий в себе ничего общего с вопросом о свободе религиозного убеждения и о преследовании внешнего оказательства ересей. Но этот порядок, определенный буквою закона, не может быть разумеем под наименованием существующей системы, ибо с 1850 по 1855 г, закон, не измененный законодательным порядком, был на практике заменяв сепаратными Высочайшими повелениями, по силе коих рас-

473

кольники подверглись различным гражданским ограничениям и стеснению даже в негласном исполнении их религиозных обрядов. Однако же и эту систему нельзя назвать ныне действующею, потому что по смыслу секретной инструкции 1858 г. применение вышеозначенных Высочайших повелений, формально не отмененных, ограничено или приостановлено. Из сего следует, что, при неопределенности действующей системы, редакционные работы были сопряжены с особыми затруднениями. Им надлежало или ограничиться сопоставлением разноречащих законоположений, или предпринять разработку законодательства о расколе на основании новых начал, которых однако же не было предустановлено. Кроме того, Свод составлялся отдельно от предположений о нравах по имуществу и происхождению, хотя общие законы по делам раскола находятся в столь тесной связи с частными постановлениями об имущественных и гражданских правах раскольников и до такой степени основаны на одинаковых коренных началах, что отдельное проектирование тех и других едва ли может быть исполнено. Это убеждение оправдывается самою сущностью предположений II Отделения и особого комитета. Главные постановления, в них заключающиеся, состоят в следующем:

I. Секты разделяются на положительно вредные, менее вредные и безвредные. Сообразно с этил делением предоставляются раскольникам различные религиозные и общегражданские права, и установляются различные наказания за внешнее оказательство ересей. Положительно вредными признаются секты, отличающиеся свирепым изуверством и фанатическим посягательством на личность свою и других. Менее вредными считаются те секты, коих последователи отвергают брак и молитву за царя. Все остальные секты, коих последователи признают брак и молятся за царя, не считаются вредными в отношении гражданском. Все предполагаемые по Своду II Отделения льготы распространяются, с немногими исключениями, только на последователей менее вредных и безвредных сект.

II. В отношении к религиозным потребностям предостав-

474 —

ляются последователям означенных сект: 1) дозволение сохранять старые и заводить, хотя с некоторым ограничением, новые молельни; 2) освобождение беглых попов от преследования; 3) дозволение иметь своих духовных лиц, с предоставлением сим последним права сопровождать своих последователей на казнь, но без внешнего оказательства раскола; 4) отмена существующего ограничения относительно совершения браков но раскольническому обряду только в известных местностях; 5) непринуждение детей раскольников обучаться в школах закону Божию у православных священников; 6) дозволение хоронить православных родственников на раскольническом кладбище; 7) непреследование уклонившихся в раскол и непроизводство на будущее время следствий о совращении, если не имеется в виду совратителя или преступных действий совратившегося.

III. В отношении к общегражданским правам предположены: 1) допущение раскольников в тех местностях, в которых они поселены вместе с православными, к тем общественным должностям, которые не сопряжены с правом власти и начальствования; 2) право на почетные награды и отличия; 3) допущение к торговле на общем основании; 4) право быть свидетелями при следствии и суде, с приведением, буде пожелают, к присяге не православным священником, а председателем судебного места или следователем на старопечатном евангелии и осьмиконечном кресте; 5) отмена ограничений но отлучкам из мест жительства и получению паспортов; 6) дозволение въезда в пределы России из заграницы; 7) ограничение осмотра жилищ сектаторов, по подозрениям полиции, общими для производства следствий правилами; 8) дозволение нанимать за себя православных рекрут; 9) отмена заведенных в полиции ведомостей о числе раскольников вообще и сохранение лишь списков о родившихся и умерших.

IV. Наконец в отношении к определению прав по имуществу и происхождению предполагается, 1) что удостоверениями о событии брака, рождения и смерти раскольников могут слу-

475 —

жить засвидетельствованные выписки из полицейских списков;

2) что эти удостоверения могут быть принимаемы за доказательство при определении прав раскольников по происхождению и имуществу; 3) что неправильные заявления о событиях рождений, брака и смерти раскольников, а также неправильное внесение этих сведений в полицейские списки и выдача ложных об оных свидетельств наказывается на основании общих законов, как подлог в актах состояний. Хотя эти льготы не составляют большею частью нововведений, ибо многие из них или существовали до 1850 г., или начали быть допускаемы, в отдельных случаях, в известных местностях и в ограниченном размере, после 1856 г., но тем не менее сопоставление их в своде, облечение их формою нового законодательного акта и расширение некоторых из них или дополнение новыми постановлениями до такой степени изменили бы ныне действующую систему, что издание свода было бы равносильно коренному перевороту в законодательстве по делам раскола.

Кроме некоторых частных сомнений, возникающих при ближайшем рассмотрении предположений II Отделения и Особого Комитета, и независимо от специального затруднения, встречаемого в отношении к точной классификации сект, нельзя не остановиться на вопросе: необходимо ли и удобно ли издание свода? В трудах II Отделения и Особого Комитета не разрешен категорически другой вопрос, который в настоящем случае имеет преобладающую важность. На каком коренном начале должны быть основаны мероприятия правительства в отношении к расколу. На начале терпимости или начале признания?

Хотя в вышеупомянутых предположениях не упоминается о признании раскольнических сект, тем не менее в совокупности некоторых льгот, законом установленных, и даже в самой классификации сект выражается не одна только терпимость, но и признание. Всякое обозначение сект в тексте закона под их собственными наименованиями есть уже признание, есть право для сектаторов носить это наименование в кругу гражданской жизни и признавать себя солидарными между собою, поставленными в

476 —

общие отношения к правительству и имеющими свое особое юридическое положение в государстве. С точки зрения общего гражданского законодательства кажется несколько затруднительным официально признавать секты вредными или менее вредными, когда общим началом постановлено, по силе вышеупомянутой ст. 60 Св. Зак. т. XIV, не преследовать раскольников за их верования. В уголовных законах должны быть определены возникающие из раскола случаи нарушения общих законов; но эти нарушения имеют с той же самой точки зрения не столько религиозное, сколько гражданское значение. Нет прямой надобности различать, кто нарушает закон: раскольник, православный или иноверец, и посему не последовательно было бы специализировать преступления раскольников по их сектам. С другой стороны, в нашем законодательстве определены наказания за совращение православных как в раскол, так и в иноверие: но сущность виновности как совратителя, так я совращенного, заключается в самом факте отвлечения и уклонения от православия, независимо от степени того и другого. По сему формальное предоставление сектам религиозных прав, с точки зрения господствующей православной церкви, могло бы представить затруднения не только в отношении к сектам, признаваемым особенно вредными, но и в отношении к сектам, менее вредным. Кроме того, издание пространного собрания законоположений о раскольниках само по себе сопряжено с разными неудобствами, как громкое засвидетельствование религиозного разъединения в наших народных массах и как мера, которая может ободрить сектаторов в их заблуждениях, дать им время приобыкнуть к гласной и официальной отдельности от церкви и чрез то еще более затруднить их постепенное воссоединение. Казалось бы, более удобным ограничить законодательные распоряжения теми вопросами, по которым состоялись постановления, уже вошедшие в Свод Законов; по всем другим вопросам отменить или изменить ныне действующие правила тем самым порядком, которым они были установлены, и наконец в том и другом отношении соблюсти некоторую постепенность, соображая с результатами первоначально принятых мер принятие мер после-

— 477

дующих. Этот путь представляет менее затруднений, как вообще в отношении к практическому приведению в действие предположений правительства, так и в особенности в отношении к соблюдению необходимых различий и оттенков между разными сектами.

Едва ли можно сомневаться в необходимости приступить безотлагательно к разрешению вопроса о раскольниках. Несостоятельность прежнего взгляда на него обнаружена опытом. Вместо ослабления раскола, он усиливается и распространяется. Строгие меры 1850 и последовавших годов привели к более или менее притворному присоединению незначительного числа сектаторов, преимущественно из купеческого звания или из тех городских и сельских обществ, где по каким-либо особым случаям правительство распоряжалось с усиленною строгостью. Но в отношении к массам результат оказался ничтожным. В настоящее время официальная цифра раскольников простирается до 875 т., но известно, что покойный преосвященный Иннокентий предполагал настоящую цифру до 11 мил., а по исследованиям центрального статистического комитета министерства внутренних дел она составляет около 8 ½ мил., то есть ¹/₁₀ всего наличного населения Империи, или ¹/₆ всего православного населения. Таким образом более 8 миллионов верноподданных Вашего Императорского Величества не имеют в настоящее время не только свободы религиозных верований, но и общих гражданских прав по имуществу, происхождению и участью в делах общественных. Иногда закон обходят, иногда допускаются изъятия, иногда практика заступает место закона. Таким образом наследства переходят к наследникам большею частью безгласно, под видом частных сделок, моленные большею частью закрыты, но допущены исключения, права гражданские не признаны, и нет собственно актов гражданского состояния для раскольников; не случается, что судебные места присуждают наследства, на основании поколенных росписей, показания свидетелей и отношений купеческих управ. В некоторых случаях обнаруживается непоследовательность в распоряжениях правительства. Так, например, запрещены сходбища

— 478 —

раскольников; но они тем не менее еженедельно сходятся, в виду всех, среди белого дня, в Москве, в Кремле, на так называемой Царской площадке. В Москве же были в прошлом и нынешнем годах соборы их так называемых архиереев. Эти архиереи известны и не преследуются, а лжеепископ Геннадий, арестованный в Перми, по соглашению с православным духовным ведомством, сослан в Спaco-Евфимиевский монастырь. Между тем вреднейшие секты пользуются для укрывательства от надзора и преследования устамовляемою действующими постановлениями солидарностью с сектами менее вредными. Сущность разных толков мало известна; принятая классификация их может иметь только условное значение; наконец вреднейший догмат непризнания властей почерпает главную долю своей силы именно в тех отношениях, в которые раскол постановлен к предержащим властям ныне действующими узаконениями. Одно из самых существенных препятствий к ослаблению раскола доселе заключалось в системе соединенного противодействия ему со стороны духовной и гражданской властей. Ожесточение сектаторов против гражданской власти вызывалось и поныне вызывается не только ее содействием, но и ее подчинением, по крайней мере наружным, власти духовной:

«Церковь имеет свое отдельное духовное призвание, гражданская власть свою—определенную деятельность. Когда обе стремятся каждая по своему пути к всеобщему благу, то нет сомнения, что недоразумений быть не может. Когда же они действуют вместе, взаимно, совокупно, гражданская власть очевидно подчиняется церковной. Духовенство принуждено иметь попечение о делах полицейских, полицейские чиновники становятся орудиями духовных увещаний; определительность действий исчезает. В сословии, поставленном целью общих усилий, водворяются сознание угнетенности, дух сопротивления и желание воспользоваться исключительностью своего положения. По этому и опыту двух столетий можно безошибочно заключать, что раскол тогда только искоренится, когда к ослаблению его приступит каждая государственная власть отдельно от другой; церковь—любовью и примером;

— 479 —

гражданская власть строгим соблюдением правил, необходимых для просвещенной гражданской жизни».

Посему надлежало бы руководствоваться в дальнейших мероприятиях относительно раскола общею мыслью, что одна гражданская власть должна быть поставлена с ним в непосредственное соприкосновение, что на ней одной должка лежать обязанность не допускать со стороны раскольников нарушения относящихся до них постановлений и что посему она не может быть обязываема исполнять в отношении к сектаторам какие-либо требования власти духовной. Вторым руководящим началом должно бы служить убеждение, что против религиозных заблуждений принудительная мера вообще ненадежна. За исключением немногих сект, например, скопческой, или так называемой бегунов, которых учение посягает на личность человека или противно основным началам гражданственности и которые должны подлежать строгой карь закона за каждую попытку их распространения, между тем как доселе их последователи большею частью умели уклоняться от законной ответственности,—наши раскольники преимущественно потому враждебны обществу, что закон постановляет их в неприязненные к нему отношения. Коснение в невежестве и преемственное упорство составляют главные силы раскола. Распространение в народе элементарного образования должно служить главным против него орудием. Наши секты представляют в истории человеческих заблуждений то исключительное явление, что они как бы обратились в принадлежность некоторых сословий. В высших классах населения и между людьми даже самого поверхностного европейского образования не встречается раскольников в обычном значении этого слова. Таким образом ограничение раскола пределами невежества уже изобличает, что он собственно не образует самостоятельного вероисповедания и держится столь упорно едва ли не силою того именно гнета, который против него направлен. Наконец третьим основным началом надлежало бы признать соблюдение всех необходимых предосторожностей, как для охранения достоинства православной господствующей церкви от соблазна, сопряженного с публичным оказательством

— 480

ересей, так и для предупреждения вредных последствий сектаторской пропаганды и разных кривотолков, которые могли бы быть вызваны внезапною отменою существующих в отношении к раскольникам постановлений. Сюда относятся оставление в силе некоторых правил, воспрещающих публичная оказательства раскола; определение наказаний, которым подлежат совратители: установление различий между льготами, предоставляемыми разным сектам; некоторая постепенность в предоставлении этих льгот и наконец предоставление или признание их в законодательной форме, как выше сего уже было упомянуто, только в тех случаях, когда подлежат отмене какие-либо ограничения, в тексте закона ныне пополнительно обозначенные. На сих основаниях казалось бы возможным:

1) Пересмотреть нынешнюю классификацию сект и распределить оные на более или менее вредная, по тем главным отличительным признакам молитвы за царя и признания брачного союза, которые привиты за основание классификаций и в проекте свода И Отделения и которые при всей затруднительности точного в них удостоверения, не могут быть заменены никакими другими, потому что монархическое начало составляет коренное основание нашего государственного быта, а брачный союз коренное условие всякого гражданского устройства.

2) Допустить беспрепятственное совершение религиозных обрядов, не сопряженных с публичным и торжественным оказанием ереси, для всех сект, совершающих молитву за царя и приемлющих брак. На сем основании постепенно разрешить открытие запечатанных молелен, а затем разрешать и постройку новых, с должною впрочем осмотрительностью, по предварительном убеждении в действительной надобности в них для удовлетворения религиозных нужд сектаторов и без особых принадлежностей и наружных украшений, свойственных православным церквам, например, колоколов, наддверных икон и т. п. Допускать совершение погребальных обрядов на кладбищах: но не дозволять похоронных процессий, подобно тому как не допускать и крестных ходов. Принять за правило, что вышеозна-

— 481 —

ченные разрешения должны быт даваемы в последствие приносимых о том сектаторами просьб, так что им самим предоставлено будет признавать себя молящимися за царя и приемлющими брак и представлять в том доказательства.

3) Не подвергая священнослужителей и наставников вышеупомянутых сект никаким преследованиям или стеснениям, однако же не признавать за ними духовного звания и считать их в порядке гражданском принадлежащими к тем сословиям, к которым они должны быть отнесены по правам происхождения и состояния.

4) Предоставить Святейшему Синоду обсудить, на каких основаниях могло бы быть распространено и развито допущенное уже у нас начало так называемого единоверия и на каких условиях могло бы совершаться воссоединение сектаторов, приемлющих священство, с православною церковью.

5) Возложить на начальников губерний и на другие высшие правительственные лица поручение осторожно возбуждать и распространять между сектаторами, при объяснениях по предмету просьб о свободе религиозных обрядов, мысль о воссоединении с церковью. При сем указывать на благодетельные намерения Вашего Величества и напоминать о дарованных уже им облегчениях.

6) В отношении к сектам, признаваемым особенно вредными, не только не допускать в религиозном отношении никаких облегчений, но вменять полициям в обязанность прекращать всякие тайные сходбища сектаторов и передавать на обсуждение судебных мест действия лиц, присваивающих себе между ними звание уставщиков или наставников. Все дела о их попытках к распространению своих ересей производить без очереди и решать по всей строгости ныне действующих постановлений.

7) Допустить, по части общегражданских прав, в отношении к сектам терпимым, т. е. не признаваемым особенно вредными, льготы, предположенные II Отделением, а именно: право занимать известные общественные должности (в начале настоящей записки, III п. 1); право на награды и отличия (п. 2); права торговые (п. 3); право свидетельствования (п. 4); право на по-

— 482 —

лучение паспортов (п. 5); права найма за себя рекрут (ц. 8); право въезда в Россию из за границы (п. 6); ограничение осмотра жилищ сектаторов, по подозрениям полиций, общими для производства следствия правилами (и, 7), и введение нового порядка содержания списков о раскольниках (и. 9).

8) В отношении к сектам вредным, т. е. нетерпимым, допустить только отмену ограничений в правах промышленных и торговых, на местах их водворения; всех последователей этих сект, обнаруживавших свою ересь, отдавать под полицейский надзор и применять к ним во всем правила об этом надворе.

9) . За основание доказательств прав по имуществу и происхождению принимать ревизские сказки и полицейские списки, для которых установить особую форму. Обеспечить точное ведение списков возложением на всех лиц, не принадлежащих к признаваемым вероисповеданиям, обязанности заявлять, под опасением денежного штрафа, о всех событиях рождения, брака и смерти, случающихся в семействе или доме. За умышленно неправильные заявления об этих событиях, а также за неправильное занесение этих сведений в списки и за выдачу ложных о том свидетельств налагать наказания, определенная в общих законах за подлоги в актах состояния. За все статьи, вносимые в списки и в особенности за выдачу свидетельств или выписок установить канцелярские сборы в пользу полиции. Заявления о случаях рождения и смерти принимать от домохозяев или старших членов семейства; при заявлении о браках требовать, кроме показания самих брачующихся или их родственников, засвидетельствования местного общественного начальства, по принадлежности сословий; заявленные браки считать не подлежащими расторжению, кроме случаев, в которых они должны подлежать оному на основании общих законов.

10) Предоставить Святейшему Синоду обсудить, не полезно ли было бы восстановить существовавший еще в двадцатых годах настоящего столетия обычай, по которому допускалось совершение браков раскольников в православных церквах, без

-483

отобрания от них каких-либо показаний на счет их вероисповедания и без истребования обязательств на счет дальнейшей принадлежности к православию их самих или их детей.

11) Разрешить сектаторам, принадлежащим к терпимым сектам, учреждать школы, под наблюдением министерства народного просвещения. Из этих школ не исключать ни православных, ни иноверцев. В них не допускать религиозного обучения по правилам сект; во и не делать обязательным преподавания закона Божия по православным догматам, ограничивая круг учения предметами элементарных гражданских знаний. Равным образом не принуждать детей раскольников, посещающих другие школы, обучаться в них закону Божию.

12) Из всех вышеизъясненных мер приводить в исполнение законодательным порядком только те, которые сопряжены с отменою постановлений, законодательным же порядком состоявшихся. Все прочие приводить в исполнение порядком административным. Но для предварительного ближайшего обсуждения частностей исполнения, а равно для пополнения, развития, или изменения, в чем оказалось бы нужным, всех вышеизложенных предположений, учредить особый комитет, заключение коего повергнуть на Высочайшее благоусмотрение Вашего Величества в совете министров».

Изложенный выше во извлечении проект графа Валуева о необходимости реформы в законодательстве по расколу обратил на себя Высочайшее внимание в Бозе почившего Государя, по Высочайшей воле которого в феврале 1864 года был учрежден особый временный комитет из духовных и светских членов ¹) для рассмотрения законодательных предположений названного проекта. Кроме того, к предметам совещаний этого комитета по Высочайшей же воле был отнесен к вопрос об определении прав раскольников по происхождению и имуществу, на-

¹) В составе этого комитета участвовали следующие лица: председатель граф Панин. Члены: преосвященный Филофей, преосвященный Платов, протопресвитер Баканов, князь Долгоруков, Зеленый, Валуев, Замятин, Алпатов, Князь Урусов и Сольский.

484 —

ходившийся еще с 1858 года в рассмотрении особого комитета из министров юстиции, внутренних дел и государственных имуществ. Предположения проекта графа Валуева в совокупности с вопросом об определении прав раскольников по происхождению и имуществу — обнимают собою все стороны действующего законодательства о раскольниках, которое, таким образом, в существенных своих положениях все подлежало пересмотру комитета 1864 года. Для облегчения работ в комитет был передан упоминаемый в проекте министра внутренних дел, составленный ІІ-м Отделением систематический свод действующих постановлений о раскольниках с замечаниями Отделения. Программой для занятий комитета служит проект министра внутренних дел, и потому комитет, сгруппировав все выраженные в проекте частные положения предполагаемых в законодательстве о раскольниках изменений, разделил на четыре следующие категории: 1) общий вопрос о классификации раскольнических сект, 2) общегражданские права раскольников, 3) права их по богослужению и отправлению церковных треб и наконец 4) исполнительные меры, относящиеся до всех прав в частностях. В нашей статье мы будем следовать тому же порядку, извлекая из имеющихся у нас ценных материалов существенные и главные положения и рассуждения членов комитета 1864 года, с незначительными с нашей стороны в некоторых случаях освещениями ¹).

Вопрос о классификаций раскольнических сект с дарованиями сектаторам более или менее существенных облегчений, смотря но степени могущего от них последовать вреда, за последние тридцать лет до учреждения комитета 1864 года был главным основанием всей системы правительственных действий

¹) При изложении трудов комитета 1864 года мы имели под руками точные копии журналов всех 9 заседаний комитета от 14 марта по 9 мая 1864 г., которыми мы и пользовались при составлении статьи, наблюдая строгую точность в сообщения постановлений комитета.

— 485 —

по отношению к раскольникам. При рассмотрении этого вопроса комитет имел, так сказать, три классификации. Первая—узаконенная и действовавшая, принятая Св. Синодом классификация сект по степени их вреда для веры православной, которая делит раскольников на секты вреднейшие, вредные и менее вредную (поповщина). Вторая классификации—предложение министром внутренних дел к изложенном выше проекте; она делит секты на «более вредные» и «менее вредные», отличив оные по признакам молитвы за царя и признания брачного союза, неограниченного каким-либо сроком. Третья классификация была предположена II Отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии; в этой классификации в гражданском отношении все раскольники разделены на положительно вредные секты, последователи которых посягают на личность человека, т. о. секта скопческая и другие, соединенные с свирепым изуверством и фанатическим посягательством на жизнь свою или других, и на менее вредные секты, последователи которых отвергают брак и молитву за царя. По этой классификации допускалось бы признание некоторых раскольнических сект безвредными.

Обсуждая эти деления сект комитет обратил внимание и на то, что еще в 1858 году признана была необходимость классификации, основанной на точных сведениях и догматах каждой секты, — но сделать такую не представлялось возможным и в 1864 году по следующим уважительным причинам: необходимые и точные сведения о сектах еще не собраны, и ожидать их поступления значило бы отложить предпринимаемые меры на несколько лет, ибо раскольники, как известно, смешивают обряды с догматами, нередко изменяют те и другие, раздробляются на различные толки, сами себе не составили твердого понятия о тех существенных условиях, на коих основываются их верования, и сделали недавно в этом отношении вполне неудавшуюся попытку ¹), усилившую между ними только

¹) Указание на изданные некоторыми поповцами «Окружное послание», разделившее их на две партии «окружников и не окружников».

— 486

раздоры и колебания, кои в некотором отношении могут быть полезны для будущего воссоединения благомыслящих раскольников с православною церковью. По этим причинам и принятая Св. Синодом классификация не могла иметь твердых оснований, она еще в 1868 году призвана недостаточною и более относится к области духовной, чем к определению гражданских прав и к руководству в мерах административных. При дальнейшем обсуждении этого вопроса, согласно предположению и объяснениям министра внутренних дел, найдено неудобным допускать понятие о «безвредности» некоторых сект по влиянию, которое это наименование могло бы иметь на понятия народа, и признано более соответственным разделить раскольнические секты на два главные разряда: «менее вредных и особенно вредных», потому что менее вредные могут быть признаны таковыми по признакам довольно определительным и доказывающим, что они ближе других к слиянию с православными христианами и с верноподданными, исполняющими все свои гражданские обязанности. Относительно этих признаков возбуждено было сомнение в достаточности оных, но, не предрешая этого важного вопроса, замечено было, что ближайшее указание уклонения раскольников от уважения к православной церкви, ее догматам и обрядам увеличило бы затруднение к сближению столь желаемому и которого достигнуть можно только путем мира и убеждений. При рассмотрении второго предположения тоже возбуждено было сомнение относительно недарования никаких духовных облегчений сектам особенно вредным. Опасение это устранено объяснением, что те духовные облегчения, которые признано было возможным даровать сектам «менее вредным», вовсе не влекут за собою и не должны повлечь какого-нибудь нового, теперь не существующего притеснения для сект «особенно вредных.» Относительно запрещения сходбищ раскольников вредных сект замечено и признано, что это должно относиться только до открытых сходбищ, так как сходбища в домах, не соединенные с каким-либо преступным действием или противозаконным умыслом, достаточно обнаруженным, не могут и не должны подлежать преследованию, если ими не нарушены

— 487 —

общие правила благочиния и общественного порядка. Что же касается до уставщиков и наставников вредных сект, признано было комитетов, что таковых следует предавать суду и производить дела без очереди только в случае распространения или заблуждений или других преступлений или проступков, подлежащих наказанию по законам уголовным или полицейским. На основании изложенных рассуждений и соображений относительно классификации раскольнических сект комитет пришел к следующему окончательному заключению: «разделить все секты и толки раскольничьи на «более» и «менее» вредные.» Сектами более вредными почитать те, которые в противность учения святой, соборной апостольской Церкви: а) не признают пришествия в мир Сына Божия Господа нашего Иисуса Христа; б) не признают никаких таинств и никакой власти Богопоставленной; в) допускают «при наружном общении с церковью, человекообожание; г) посягают на оскопление себя и других, на основании богохульного учения; д) отвергают молитву за царя, и е) отвергают брак и допускают срочные или временные супружеские союзы. Все же прочие секты и также комитет 1864 г. положил признавать менее вредными. Такая отвлеченная классификация вызвана была, как мы видели при изложении соображений комитета, недостаточностью сведений об учении и обрядовой стороне сект и толков раскола.

II.

По обсуждении вопроса о классификации раскольнических сект по степени их вреда комитет 1864 года занялся рассмотрением и разрешением вопроса об общегражданских правах раскольников. Первым и самым существенным вопросом при даровании раскольникам общегражданских прав, несомненно, являлся вопрос об их браках, об их семье, как основе гражданской правоспособности и общественных и материальных отношений. При рассуждении о браках раскольников комитет нашел, «что совершенное непризнание гражданскою властью супружеских между сектаторами союзов, не освященных венчанием в православной или единоверческой церкви, не приносит, как доказано опытом,

— 488 —

существенной пользы, между тем оно разрушает семейственное благосостояние значительного числа верноподданных Его Императорского Величества и, изъемля домашний быт их от действия общих законов, открывая обширное поле своеволию и ничем не сдержанному разгулу страстей, губительно действует на нравы людей, хотя и отпадших от истинного учения веры, но могущих еще путем кротости и убеждения быть возвращенными на правый путь». В виду таких соображений комитету казалось необходимым привести раскольников к более нормальным, более согласным с началами государственного благоустройства условиям семейной жизни. При подробном обсуждении этого положения в совещаниях комитета были поставлены некоторые более частные вопросы, бывшие предметом рассуждений. Первым предметом совещания было признание или отрицание законности браков, совершаемых раскольниками в своих молитвенных или частных домах, с соблюдением некоторых обрядов или без соблюдения каких-либо обрядов. Имея в виду крайнюю затруднительность разрешения этого вопроса, председатель комитета предложил, во избежание многих затруднений, постановить, что «дела о законности детей раскольников, не венчанных в православной или единоверческой церкви, могут быть вминаемы лишь по просьбе одного из родителей при жизни отца и матери». Но эта мысль признана неудобною и не отстраняющею всех могущих возникнуть затруднений, при чем было замечено, что такое узаконение может послужить для раскольников средством к удержанию в расколе детей их, склонных к сближению с св. Церковью. Другая заявленная при этом мысль о предоставлении раскольникам возможности пользоваться правом усыновления и его последствиями с большими облегчениями против тех, которые указаны в законе для городских и сельских обывателей, была также отстранена замечанием, что усыновление имеет свои особенные условия в гражданском праве и что неудобно было бы подчинить этим условиям детей, происшедших от брака. После этих совещаний, министр внутренних дел объяснил, что «отвергать существование раскольничьих браков, когда браки сии служат основанием семейственного быта зна-

— 489 —

чительной части верноподданных и когда правительством признаются браки лиц нехристианских вероисповеданий, представляется мерою в высшей степени несправедливою «. В виду этой крайней необходимости и желая при этом избегнуть положительного признания раскольничьих браков, оп, министр, в 9-м пункте своих предположений, выразил мысль, что браки раскольников, внесенные в ревизские и полицейские списки и засвидетельствованные местными общественными начальствами, по принадлежности сословий, считаются действительными и могут быть расторгаемы только в случаях, общими законами определенных. Эту мысль, как заявил министр, он принял, но необходимости, не находя с своей стороны другого, более удовлетворительного исхода существенно важному вопросу о браках раскольников. На это предположение министра Валуева в заседании комитета сделано было замечание, что предлагаемый проект узаконения раскольничьих браков близок к так называемым гражданским бракам. Но это замечание было ослаблено указанием на тот жизненный факт, что браки раскольников в действительности существуют, как фактические супружества, как семейные неразрывные узы, и что непризнание их правительством крайне стеснительно для раскольников в их семейном быту и вынуждает их прибегать к разным способам обходить закон, который, таким образом, остаться мертвою буквою. После всех рассуждений по вопросу о признании законными раскольничьих браков для урегулирования семейного быта комитет в заключении своем, для достижения этой цели, признал необходимым, не касаясь подробностей, заключающихся в 9-м пункте предположений министра внутренних дел, в разрешение общего вопроса о браках раскольников постановить, «что для браков раскольников, без прямого признания законности духовных обрядов, совершаемых раскольниками, должны быть введены при полиции особые книги, в которые вписывались бы случаи как рождения и смерти сектаторов, так и супружества между ними, заключаемого не на срок, с тем, чтобы супружеские союзы, определенным порядком записанные в эти книги, а за прошедшее время в ревизские сказки, не могли подлежать оспариванию». То общее положение комитета

— 490 —

в более частных его определениях выражено было в следующем воде: а) «за время, предшествовавшее последней народной переписи, доказательством супружеского состояния раскольников и их прав по происхождению и имуществу признавать ревизские сказки; б) на будущее время обязать раскольников о всех случаях рождения смерти и супружества между ними заявлять полиции, которой вменить в обязанность события сии записывать в особые книги; в) для приведения в известность перемен, происшедших в составе семейств раскольников за время от последней народной переписи до введения особых книг при полиции, составить раскольникам посемейный список».

(Продолжение следует.)

Христианское чтение. 1886. № 5-6. СПБ.

В. В. Болотов

Двадцать лет законодательных реформ по расколу 1863-1883 гг. ¹)

Принятое комитетом основное начало, что супружеские, между последователями менее вредных сект сопряжения, записанные в ревизию или в полицейские списки не должны подлежать оспариванию, несомненно требовало дальнейшего развития и более подробного обследования особенно относительно определения мер практического его применения. Такому обследованию этого общего начала и применения его в частностях на практике, комитет посвятил особое заседание. При начале рассуждений об этом предмете сам собою представился вопрос: что считать главным, преимущественным доказательством состава семейств между раскольниками, ревизские сказки или полицейские списки, или же и те и другие в совокупности? При разрешении этого вопроса принято во внимание, что хотя, по силе действующих постановлений, местные полиции обязаны вести особые списки о раскольниках,— во по способу их ведения нельзя надеяться находить в них полные и достоверные данные; между тем, точные сведения о раскольниках, как и обо всех прочих обывателях империи вошли в сказки последней (X) народной переписи. Посему, за время, предшествовавшее последней переписи, но мнению комитета, «ревизские сказки» представлялись самым естественным и надежным доказательством нрав раскольников по происхождению. Напротив, на будущее время, когда будет установлен новый, более совершенный порядок засвидетельствования случаев рождения, смерти и супружества между раскольниками, списки или книги, в которые события эти будут заноситься, должны при-

¹). См. №№ 3—4.

— 688 —

нимать за главное доказательство и только в случае явного сомнения в достоверности помещенных в них сведений обращаться к ревизским сказкам или другим документам. Что же касается промежутка точного времени от последней народной переписи до введения предполагаемых новых полицейских книг или списков, то, чтоб иметь точные сведения о переменах, последовавших в составе раскольничьих семейств в течения этого срока, лучшим способом представлялось, как и предположил министр внутренних дел, при самом установлении нового порядка, составить раскольникам общий посемейный список, который служил бы исходною точкою для последующих отметок о событиях рождения, смерти и супружества. Впрочем, внесение в этот список не должно быть обязательным, по следует предоставить записываться в нем каждому желающему со своим семейством; для предупреждения же ложных заявлений, полезно постановить, чтобы при этой первоначальной записи истина делаемых показаний была удостоверена местным городским или сельским начальством.

По разрешении комитетом этих основных вопросов преступлено было к обсуждению формы, в которой должны быть ведены полицейские списки или книги, и порядка, в котором следует принимать от раскольников заявления о событиях рождения, смерти и супружества. По еще раньше обсуждения этих практических применений общего начала о семейном нраве раскольников, по распоряжению министра внутренних дел были составлены подробные предположения, которые и были предъявлены на усмотрение комитета. Предположения яти заключались: а) в проекте правил для заявления в полиции о рождении, смерти и супружестве лиц разного звания, молящихся за царя и при знающих супружество, но не принадлежащих к господствующей церкви и иноверческим исповеданиям; в трех формах книг полицейских управлений для занесения заявлений о рождении, смерти и супружестве, делаемых означенными лицами вместе с формами выписок из таких книг, и в) форму посемейного списка лиц, не принадлежащих к господствующему православному или к ино-

— 689 —

верческим исповеданиям. Рассмотрев эти правила и формы, комитет признал, что предполагаемый министром внутренних дел порядок вполне соответствует цели, с которою имеется в виду ввести более точный способ записывания перемен, случающихся в составе, семейств раскольников, Сектаторы, хотя уклоняющиеся от учения истинной церкви, однако не отвергающие коренных начал государственного благоустройства получат чрез то возможность пользоваться, в некоторой мере, предоставленными всем подданным империи правами гражданского состояния; между тем, вследствие принятых в проекте предосторожностей, оказываемое им снисхождение не обратится, как должно надеяться, ни в поощрение заблуждений раскольнических, ни в соблазн или приманку для людей нетвердых в вере и склонных увлечься расколом. В этом отношении особенно важно выраженное в названных проектах условие, чтобы случаи рождения, супружества и смерти записывались в полицейских книгах только при положительном удостоверении, что вступившие в супружество, умершие или родившиеся, а равно и родители последних не были окрещены в православной или иноверческой церкви; таким образом, в книгах будут значиться только лица, действительно издавна пребывающие в расколе. Не менее благодетельна и самая сложность проектированных правил и форм, сложность, происходящая от того, что в них признано необходимым всеми мерами оградить достоверность записываемых заявлений: чрез это раскольники не могут и не будут пользоваться незаслуженными облегчениями сравнительно с прочими подданными государства,—по будут подчинены таким же строгим условиям порядка, каким, в отношении актов гражданского состояния, подлежат псе другие. По этим уважениям составленные в министерстве внутренних дел проекты правил и форм в главных чертах вполне одобрены были комитетом. Относительно же частностей сделаны были некоторые замечания. В настоящей статье мы считаем излишним излагать содержание правил для полицейской записи раскольников на том основании, что правила эти в измененном виде послужили проектом для за-

— 690 —

кона о раскольнических браках, обследование которого составит предмет вашей второй статьи о законодательных реформах по расколу.

При рассуждениях комитета о других общегражданских правах раскольников принято было во внимание, что в отношении последователей особенно вредных сект, некоторые меры строгости представляются необходимыми, по положение тех из заблуждающихся, которые, по свойству учения их, будут признаны менее вредными, желательно облегчить, на сколько это возможно, без нарушения законных прав и интересов господствующей церкви. В этом смысле пересмотрены были действовавшие постановления о раскольниках, а именно: о праве раскольников на занятие общественных должностей, о праве на награды и отличия, о правах торговых, о праве свидетельствования, о нраве на получение паспортов, о праве найма рекрут, о праве въезда в Россию из-за границы, и об обучении детей раскольников. Из всех этих предметов подробному рассмотрению комитета не подлежали только два—о праве свидетельствования раскольников в судах и праве найма рекрут,—обсуждение оных признано было комитетом ненужным, в виду имевших состояться но ним особых постановлений по реформам в подлежащих ведомствах. Обращаясь к частному рассмотрению действовавших ограничении в общегражданских правах раскольников в комитете 1864 г., мы считаем но лишним, для большей наглядности, представить рассуждения комитета, хоть в общих чертах, но каждому предмету в отдельности, резюмируя подробные обсуждения частных предметов в более общих положениях: 1) относительно права раскольников занимать общественные должности, комитет пришел к тому заключению, что в тех обществах, в которых раскольников более, нежели православных, должно допускать раскольников сект менее вредных к занятию общественных должностей: сельских старост, добросовестных, волостных старшин, сборщиков податей я других, кроме должности городского головы, с тем однако же ограничением, чтобы там, где волостным стар-

691 —

шиною будет раскольник, помощник его всегда был из православных. 2) Но предмету награждения раскольников знаками отличия и удостоения их почетными званиями состоялось такое постановление комитета: «не удостаивая последователей более вредных сект никаких знаков отличия или почетных званий, относительно последователей сект менее вредных, предоставить подлежащим начальства ль об исключительных случаях, составляющих государственную заслугу или особенные подвиги благотворительности таких раскольников, по собрании нужных сведений, повергать на Высочайшее благоусмотрение Его Императорского Величества». 3) При рассуждении о нравах торговых комитетом прежде всего обращено было внимание на действовавшие по сему предмету законоположения для раскольников, по рассмотрении коих оказывалось, что но законодательным определениям, действовавшим до 1853 года раскольники имели право записываться в гильдии на общем основании; изъятию из сего подлежали только скопцы, которым с 1843 года воспрещено было выдавать свидетельства на право торговли, если они не состояли в купеческом звании до того времени; состоявшим же в купечестве не дозволено переходить из низших гильдий в высшие. В 1853 году состоялось постановление о том, чтобы всех вообще раскольников принимать в гильдии только на временном нраве, но это постановление с изданием в 1863 году нового положения о пошлинах за право торговли было отменено. Следуя общему началу о предоставлении раскольникам больших или меньших прав, смотря по степени могущего произойти от них вреда для государства и церкви, комитет находил, что последователям менее вредных сект может быть дозволено впредь записываться в гильдии и производить торговлю на общем основании. Но относительно принадлежащих к сектам более вредным, в виду того, что занятие торговлею и промыслами, сопряженное с отлучками из места жительства, часто служит для раскольников удобным средством для сокрытия вредной и опасной для государства и церкви сектаторской пропаганды, — доказательством чего были неоднократно доходившие до высшего правительства сведения о

— 692 -

значительном числе совращении в наименее терпимые секты, напр.: в скопчество, людьми, разъезжающими по городам и селениям под предлогом своих торговых дел Комитет не признавал возможным и справедливым допустить для этих сектантов широкую свободу в нравах торговых и промышленных. Считая необходимым предупредить, или по крайней мере ослабить пропаганду вредных сектантов и сознавая в то же время невозможность запретить сектаторам, даже последующим более вредным учениям, всякое производство промыслов, министр внутренних дел в своем проекте изменений в действовавших постановлениях о раскольниках предполагал в отношении раскольников вреднейших сект допустить только отмену ограничений в правах промышленных и торговых на местах их водворения, с тем, чтобы всех последователей этих секта,, обнаруживавших свою ересь, отдавать под полицейский надзор и применить к ним правила об этом надзоре. Согласно такому предположению проекта и состоялось постановление комитета. При разрешении вопроса о предоставлении раскольникам нрав торговых не оставлено было без обсуждения и существовавшее в действовавших постановлениях частное запрещение о допущении последователей всяких раскольнических толков и сект к записке в иконописные цехи. Комитет признал, что это запрещение может быть отменено, так как за немногими изъятиями раскольники вообще употребляют иконы, которые почитаются и православною церковью. После таких рассуждений по вопросу о предоставлении раскольникам правь торговых и промышленных в заключении своем комитет выразил такое определение: разрешить раскольникам менее вредных сект записываться в гильдии и производить торговлю на общем основании. Допустить отмену ограничений в правах промышленных и торговых и для раскольников сект более вредных, с тем, чтобы всех последователей этих сект, обнаруживавших свою ересь, отдавать под полицейский надзор и. по применению правил об этом надзоре. не увольнять с мест жительства. Существующее же запрещение допускать раскольников в иконописные цеха отменить».

— 693 -

При рассмотрении вопроса о праве раскольников на получение ими паспортов комитет 1864 года также прежде всего остановился на рассмотрении, как общих действовавших по сему предмету законодательных определений, так и частных ограничений и запрещений, относящихся специально к последователям только некоторых сект. В общем вопрос о паспортах для раскольников сам собою распадался на две части, —именно: 1) разрешение отлучек раскольников в пределах империи и 2) отпуск за границу. Но действовавшим тогда узаконениям отлучки в пределах империи не дозволялись: а) жидовствующим, молоканам, духоборцам и духовным христианам,—кроме поселенных в Закавказском крае; б) вообще раскольникам, возвращаемым из скитов и замеченным в новых беспорядках по расколу (в пропаганде его). Кроме того, существовали еще более частные ограничения, относительно отлучек некоторых сектантов в известные места; так, например, запрещена была выдача паспортов раскольникам Войска Донского, желающим отправиться в посад Лужки (Чернигоы. губер,); также не выдавались рекрутские паспорта женам рекрут из молокан мелитопольского уезда и т. подоб. По обозрении всех по сему предмету законодательных для раскольников ограничений комитет, находя, что заработки и промыслы на стороне для значительной части вашего народа составляют необходимое воспособление к снисканию средств к жизни.—признавал неудобным и крайне стеснительным безусловное запрещение выдавать пашпорты раскольникам всех вообще толков и сект. Неудобство это неоднократно замечено было на опыте и сана высшая власть делала уже для некоторых мест и сектантов исключения, — так, например, молоканин таврической губернии и городов Западной Сибири, несмотря на существующее в законе запрещение, отлучки были разрешаемы. Но так как за последователями вредных сект, особенно склонных к скрытой пропаганде своих заблуждений, само собою разумеется, необходим строгий контроль полицейской власти и ближайший надзор за ними на местах их жительства, а увольнение таких раскольников в другие места, ослабляя не-

— 694 —

обходимый контроль грозило бы вредными последствиями, то комитет признал самым удобным средством, взамен частных ограничений для последователей некоторых вредных сект постановить общее правило о том, чтобы не дозволять выдачу видов на отлучки всем тем раскольникам более вредных сект, которые будут изобличены в распространении своих заблуждений. Перейдя к вопросу об отлучках раскольников за пределы империи, комитет рассуждал, что в существующем безусловном запрещении увольнять раскольников за границу не представляется особенной надобности, — так как из поездок сектаторов в чужие края могут считаться действительно вредными только те, которые предпринимаются русскими раскольниками для преступных сношений с живущими в других землях сектаторами, особенно же с раскольническою лже-иерархией в Буковине. Для предупреждения этого вреда комитетом признано было достаточным постановить, что раскольники всех вообще сект увольняются за границу не иначе, как с особого разрешения министра внутренних дел. По обсуждении вопроса об отлучках раскольников, как внутри империи, так и за границу, комитет выразил по обоим пунктам вопроса следующее категорическое постановление: 1) «разрешить выдачу раскольникам видов на отлучки внутри империи, на общем основании, кроме тех последователей более вредных сект, которые будут изобличены в распространении своих заблуждений»; 2) «допустить увольнение раскольников всех вообще сект за границу но особым разрешениям министра внутренних дел; но оставить в силе существующее запрещение впускать в пределы России раскольников иноземцев». В проекте министра внутренних дел Валуева предположено было разрешить последователям менее вредных сект раскола учреждение, на свой счет школ для обучения детей их, а также и допущение таковых детей в общие училища без обязательного обучения закону Божию. Этот важный вопрос потребовали сложных соображений комитета и вызвал в оном горячие прения и несогласия в мнениях. Очевидно, что разрешение этого, имеющего широкое жизненное применение, вопроса, — сказывающегося громадными последствиями в

— 695 —

общественной жизни государства, требовало большой осторожности и всестороннего обследования не только сущности самого вопроса, но и практических последствий, неразрывно связанных с таким или иным разрешением оного. Комитет 1864 года, стоя на высоте своей задачи, вопрос о школах для детей раскольников рассмотрел во всей подробности, тщательно взвешивая и современные нужды и пользу просвещения и те опасности, которые могли бы впоследствии возникнуть для государства и церкви при полном предоставлении раскольникам, по их личному усмотрению, устраивать свои особые школы для детей, помимо правительственного контроля. При разрешении итого вопроса, как мы уже сказали, между членами комитета произошли разногласия во мнениях, которые в общем распались на две группы, на два отдельные мнения. В общих основаниях, в принципе, все члены комитета согласно признавали, что распространение образования между раскольниками есть одно из действительнейших средств, если не к совершенному искоренению, то к значительному ослаблению раскольнических заблуждений и к распространению между сектаторами более правильных понятий об истинных началах религии и условиях гражданской жизни. Но в этом отношении вполне благодетельно может действовать лишь общественное обучение детей в школах, состоящих под высшим наблюдением правительственной власти; оно есть лучшее и единственное средство против вредного влияния другого рода обучения, обучения домашнего, тайного, ускользающего от всякого контроля, производящегося чрез раскольнических наставников и грамотеев, передающих ученикам своим вместе с начатками грамоты вражду к православной церкви и упорную закоснелость в своих лжеучениях.

Посему, комитет признавал полезным, согласно предположению министра внутренних дел, разрешить последователям менее вредных сект учреждение школ грамотности, в которых преподавание ограничивалось бы чтением, письмом и четырьмя правилами арифметики, с тем, чтобы школы эти, как в отношении выбора и назначения учителей, так и в отношении

— 696 —

надзора за преподаванием, состояли в ведении тех учреждений, которым будут вообще подведомы народные училища, впрочем, без всякого поощрения или поддержки со стороны правительства. Равным образом должно, но мнению комитета, дозволить детям раскольников посещать общие школы и учебные заведения, согласно существующим уже постановлениям, не делая обязательным для лих обучение закону Божию. Но по возбужденному в предположениях министра внутренних дел вопросу, можно ли в школы, которые будут содержаться раскольниками, допускать детей православных, последовало в комитете разногласие. Четыре члена ¹) заявили мнение следующего содержания: «дозволение раскольникам заводить на собственные средства первоначальные училища для детей их, — при развивающейся в народе потребности образования, при отсутствии средств уследить за школами, негласно существующими вне всякого надзора, особенно в тех местностях, где все население принадлежит к расколу, составляет такую необходимость, против которой равносильное возражение едва ли возможно». Но, в то же время эти четыре члена полагали бы: «детей православного исповедания в училища, заводимые сектаторами не допускать; в отношении же предметов преподавания и надзора за обучением и в особенности за направлением, подчинить эти школы училищным советам, на основании общего положения для первоначальных народных училищ». В основе такого мнения лежали следующие мотивы и соображения, которые мы считаем нелишним изложить здесь в их цельности. Составляя протест и оппозицию правил православия и нововведений гражданской жизни государства в последние полтора века, общество раскольников, но самому свойству своих оппозиций, плотнее сложено и гораздо более проникнуто духом пропаганды, чем общество православных. Посему, если следует желать привлечения раскольников в среду православных с надеждою ее на них влияния, то еще более нужно опасаться допущения православных в среду сектаторов. Если отношения хо-

¹) Преосвященный Филофей, протопресвитер Бажанов, Ахматов и князь Урусов.

— 697 —

зяев раскольников к их православным работникам, как это известно, бывают всегда в ущерб верованиям сих последних, то по большего ли еще вреда. можно ожидать от допущения православных детей в раскольничьи училища? За основание первоначального народного обучения в империи принято религиозно-нравственное направление; во всех училищах, учреждаемых для православных, преподавание закона Божия признано необходимым условием. Не устранится ли эта существенная цель, если православные дети, с разрешения правительства, допущены будут в такие училища, в которых религиозный элемент предполагается совершенно исключить? С уверенностью можно ожидать, что несмотря на все предписания и подтверждения о надзоре и наблюдении, чтобы в училищах, заводимых раскольниками, преподавались одни только предметы элементарных гражданских знаний, расколоучение по толку общества содержащего училище, неминуемо будет вкрадываться в преподавание и православные дети, обучаемые в таких школах, несомненно подвергнутся его влиянию. Многие думают, что всецелебным средством против раскола есть образование. Это справедливо: но справедливо, во-первых, в отношении образования высшего, а не начального, едва ли не более распространенного между раскольниками, чем между православными. А во-вторых этим не устраняется опасение в том: какое верование примет раскольник, когда прежняя его вера будет поколеблена и разрушена образованием. Следовательно, для успеха нужно, чтобы образование было не только достаточное, дабы рассеять заблуждение, но и религиозное, чтобы прежние, ложные верования заменить новыми, истинными. Возможно и, к несчастью, тому есть примеры,—что раскольник, увидавший тщету прежних своих убеждений и но нашедший при том настоящего руководства, предается совершенному безверию. Вводить православных детей в такую среду, приготовлять такое состояние в православном населении, — может ли быть согласно с целями правительства? Вот почему, по мнению четырех членов, следовало бы: «не препятствуя раскольникам заводить на собственные средства для детей своих начальные училища, подчинить их

— 698 —

училищным советам на общем основании, только без всяких прав на правительственное пособие и поощрение, — и в то же время, стараться всеми мерами привлекать детей раскольников в общие школы грамотности даже без обязательного обучения закону Божию. Это последнее снисхождение может быть допущено потому, что религиозное направление, когда им проникнуто училище может обнаружиться и в обучении грамоте и в самых сношениях учителя с учениками. При этом однако же необходимо: 1) просить преосвященных епархиальных архиереев внушать духовенству, что нравственная ого обязанность открывать училища для народа всего более относится к местностям, зараженным расколом, и, преимущественно к тем, где будут открыты училища. самими раскольниками, и 2) вменить в обязанность училищным советам с особенною осмотрительностью избирать учителей для школ, заводимых сектаторами,—иметь бдительный надзор, чтобы под видом детей раскольников в их училища не были принимаемы дети православных и принимать все возможные меры, чтобы но были внушены ученикам враждебные или превратные понятия о православной церкви и правительстве; заботиться о том, чтобы в местностях, зараженных расколом, непременно были открываемы церковно-приходские школы; обращать преимущественно предоставленные им средства пособия на доставление этим школам возможности выдерживать соперничество с училищами раскольников; и, наконец, стараться всеми зависящими от них средствами поощрять тех священно-церковнослужителей, которые в том успеют, а предпочтительно пред всеми прочими тех, которые сумеют привлекать к посещению своих школ детей раскольников».

Председатель и прочие члены комитета выразили, с своей стороны, полное сочувствие к общим мыслям и суждениям, изложенным в особом мнении четырех членов, о необходимости утверждать народное образование на религиозном начале и о пользе размножения с этою целью училищ, в которых закон Божий был бы главным предметом преподавания. Учреждение таких училищ, по возможности, везде, где есть православное

699 —

население и увещание родителей чрез их духовных пастырей об отдаче туда детей, представлялось самым падежным средством к предупреждению случаев совращения из православия. На этом, по мнению большинства членов комитета, не следовало бы остановиться, не издавая за тем никакого общего постановления о дозволении или воспрещении отдавать детей православного исповедания в школы, содержимые на счет раскольников. Такие школы не должны ни носить наименования, ни иметь значения «раскольничьих училищ». Они должны быть просто школами грамотности, в которых, с особого разрешения правительства, преподавание будет ограничено кругом светского начального обучения. Обязательное предписание о недопущении в них никого, кроме детей сектаторов, неминуемо придало бы им тот характер, которого всего желательнее избегнуть; оно развило бы в учащих и учащихся дух исключительности, свойственный всякому замкнутому кружку и слабеющий только при столкновении лиц с различными взглядами и привычками. Едва ли не слишком преувеличивают опасность, грозящую православным от соприкосновения с раскольниками. Православные, бесспорно, поддаются иногда действию расколоучителей; по вредное влияние на них оказывают обыкновенно сектаторы пожилых лет, умеющие искусно действовать на простых людей примером внешней строгой жизни, поражать их своею начитанностью и знанием уставов церкви. Совершенно другое замечается в молодом поколении: здесь сообщество раскольников с православными не только не представляет вреда для последних, но часто является лучшим целебным средством против самого раскола. Сектаторы, привязанные к своим заблуждениям, зная это, стараются, как известию, держать детей своих, но возможности, вдали от принадлежащих к господствующей церкви. Нет никакого основания думать, чтобы в школах, которые будут существовать на виду всех, в которых обучение имеет производиться под наблюдением высшего начальства, сами учители которых будут назначаться под контролем правительственной власти, встреча детей православных с раскольничьими могла оказывать более

700

вреда, чем оказывают ежедневно бывающие между ними столкновения в жизни. Нельзя при том не принять но внимание, что отдача. православными родителями детей их в училища, содержимые сектаторами, может быть лишь редким исключением и должна встречаться собственно только в тех местах, где кроме содержимой раскольниками школы нет в близком расстоянии никакой другой, так что без лея православным детям пришлось бы остаться без всякого обучения: там, где будут находиться в соседстве одна с другою шкода раскольническая и православная, нерпой невозможно будет выдержать конкуренции уже но тому одному, что в ней не будет религиозного преподавания, без которого, по издавна укоренившемуся, к счастью общему, в нашем народе убеждению, и учение, не в учение. За немногими школами сектаторов, где случились бы дети православного исповедания, очевидно, не трудно будет иметь особый бдительный надзор и если б когда были замечены действия, могущие грозить опасностью религиозному направлению малолетнего, лучше устранить вред посредством частной меры, чем постановлять преждевременное общее запрещение, впечатление которого может быть весьма неблагоприятно. Рассмотрев со всею тщательностью основания и доказательства двух приведенных мнений, высказанных членами, комитет в общем заключении своем по вопросу о раскольнических школах постановил: «разрешить раскольникам менее вредных сект учреждать школы грамотности, в которых преподавание ограничивалось бы чтением, письмом и четырьмя правилами арифметики, с тем, чтобы школы эти, как в отношении выбора и назначения учителей, так и в отношении надзора за преподаванием, состояли в ведении тех учреждений, которым вообще будут подведомы народные училища, впрочем без всякого поощрения или поддержки со стороны правительства. Равным образом дозволять детям раскольников посещать общие школы и учебные заведения, не делая для них обязательным обучение закону Божию».

701

III.

Вопрос о богослужении раскольников и исполнении ими духовных треб, по важности своей и трудности удовлетворительного его разрешения требовал особенно тщательных соображении комитета, крайней осторожности и осмотрительности в заключениях, дабы предоставлением прав религиозной свободы раскольникам не унизить достоинство господствующей православной церкви и ее иерархии. Вопрос о дозволении раскольникам менее вредных сект совершать религиозные обряды по их правилам в предположениях министра внутренних дел заключался в двух пунктах: из коих первый касался собственно богослужения и молитвенных, зданий раскольников, а второй их священнослужителей и наставников. По первому пункту председателем комитета был возбужден общий вопрос о том: в каких местах, в какое время и при каких ограничениях может быть допускаемо общественное богослужение и исполнение духовных треб раскольниками сект менее вредных? По этому вопросу министр внутренних дел представил комитету обстоятельные сведения и объяснения, выраженные в следующем виде: «по имеющимся в министерстве внутренних дел сведениям (приблизительно верным) в империи находится до 21'0 открытых раскольнических моленных, а в последние годы кроме того были случаи особых Высочайших разрешений на распечатание моленных, в прежнее время закрытых. Таким образом, вопрос о дозволении раскольникам совершать богослужение не только в частных домах, но и в общественных моленных разрешен уже практикою и в общем виде едва ли может возбуждать сомнение. Обсуждение этого вопроса нужно собственно для определения условий, которым на будущее время должно быть подчинено право раскольников отправлять богослужение». Рассматривая вопрос с этой точки зрения министр внутренних дел находил, что система, в силу которой последователи всяких сект были бы стеснены в исполнении своих духовных обязанностей, представляется столь же неудобною в отношении государственном, сколько мало обещающею

702 —

пользы для православной церкви. История всех стран, где бывали религиозные разногласия неопровержимо доказывает, что меры строгости и преследования не только не достигают подавления сектаторских заблуждений, но разжигая фанатизм, усиливая упорство, посевая чувство вражды между сектаторами и остальным населением, часто приводят к противоположным результатам. Бывали примеры, что случайно возникавшие, в начале неважные, разномыслия в пунктах веры, вследствие принятых крутых мер, постепенно разрастались и обращались в полное отпадение от господствующей церкви, нередко соединенное и с потрясениями политическими. По мнению статс-секретаря Валуева за последовавшими в комитете решениями о даровании раскольникам менее вредных сект гражданских и общественных прав и за принятием в отношении к ним общей системы терпимости, представлялось нужным и некоторое для них облегчение в отправлении богослужения, но, конечно, облегчение, обставленное всеми необходимыми условиями и ограничениями, дабы не только оградить достоинство господствующей церкви и не дать повода к соблазну для верных чад ее, а устранить и всякую возможность мысли о каком-либо покровительстве или признании раскольнических лжеучений государственною властью. Выслушав эти объяснения комитет согласился, что в государстве, где иудеям, магометанам, язычникам предоставляется беспрепятственно совершать обряды по правилам своего закона, о безусловном запрещении общественной молитвы раскольникам, исповедующим единого истинного Бога, не может быть и речи. Не к этому и должны направляться меры строгости и ограничения, в некоторых случаях необходимые; цель их не стеснение сектаторов, а ограждение религиозных интересов массы православного народа, в котором могли бы легко зародиться сомнения, если бы заблуждения раскольнические поставлены были на одну степень с вероучением истинной церкви. Это весьма важное соображение предписывает особую осторожность в переходе от системы строгих по расколу действий к мерам снисхождения. Исходя из таких общих суждений, комитет 1864 г. положил остановиться на основном начале, что раскольникам

— 703 -

сект менее вредных, дозволяется творить общественную молитву и совершать богослужение по их обрядам, как в домах, так и в молитвенных зданиях и (с означенными ниже ограничениями) на кладбищах, но при том непременном условии, чтобы не было «публичного, соблазнительного для православных, доказательства раскола» Такое начало признано действующим законодательством и в изданном в 1858 году наставлении для действий с раскольниками есть особое подробное правило о том, что именно считать публичным оказательством раскола. Но правило это, в отношении некоторых, вошедших в него подробностей, требует на будущее время исправления. Так напр., после этого правила, публичным оказательством раскола, признается, между прочим, «такое пение внутри молелен, которое было бы слышно вне оных», тогда как едва ли даже возможно, чтобы пение в избе или молельне было вовсе не слышно извне; далее, таким же оказательством почитается «торжественное совершение крещения и брака», каковая неопределенность выражений должна вести к частым недоразумениям и злоупотреблениям. Для устранения всех подобных недостатков в редакции действовавшего правила комитетом признано было более основательным заменить оное следующим: «публичным оказательством раскола, соблазнительным для православных признаются: 1) крестные ходы и публичные процессии в церковных облачениях; 2) употребление вне домов и молелен церковного или монашеского одеяния и публичное ношение икон, и 3) раскольническое пение на улицах и площадях». Запрещение публичного оказательства раскола возбудило в комитете особые рассуждения в применении к богослужению на раскольнических кладбищах. Кладбища, конечно, нельзя уподобить улицам и площадям. Воспретить совершение общей молитвы, хотя бы даже с пением, при отдании последнего долга умершему отцу, близкому родственнику и т. под., невозможно. Но, с другой стороны, так как раскольничьи кладбища, находятся часто в близком соседстве с православными, при том не всегда отгорожены в все, что делается на них, бывает видно извне,— то также неудобно безусловно применять к ним правила о бого-

— 704

служении в донах и молельнях. По мнению комитета, всего осторожнее в этом отношении, оставить существующий порядок без изменения, т. е. дозволить раскольникам, при погребениях, творить на кладбищах молитву с пением, по без употребления церковного облачения.

По определении, таким образом, главных начал, на которых должно быть допускаемо богослужение раскольников менее вредных сект, комитет занялся разрешением вопроса о молитвенных домах их. С 1822 года раскольникам воспрещено было строить вновь церкви, часовни или какие бы то ни было молитвенные здания, равным образом, не дозволялось им переделывать или возобновлять здания существующие, приходившие же в ветхость мало по малу запечатывались; а точно также запечатывались и вновь построенные или старые, противозаконно возобновленные. Вследствие этой меры правительства, к шестидесятым годам общее число открытых раскольнических моленных сравнительно с цифрою раскольничьего населения было весьма незначительно, а во многих местах, где поселено большое число раскольников, моленных даже совсем пет. С дозволением последователям сект менее вредных беспрепятственно, при известных ограничениях, отправлять богослужение, в отношении молитвенных зданий их естественно необходимым представлялось обследовать три вопроса: а) о разрешении исправлять молельни и часовни существующие; 6) о распечатании тех, которые, по распоряжениям правительства, были запечатаны, и в) об открытии новых. К дозволению чинить и исправлять открытые и приходящие в ветхость молитвенные здания не представлялось особых важных препятствий. В этом случае требовалась только осторожность и наблюдение за тем, чтобы под видим починки не было предпринимаемо полной перестройки молелен и в особенности, чтобы не придавался им внешний вид православных храмов. Для предупреждения сего комитетом положено было постановить, что исправление часовен и других молитвенных зданий раскольникам терпимых сект дозволяется не иначе, как с особого каждый раз разрешения начальника губернии и с тем условием, чтобы внешний

— 705 —

вид исправляемого здания, не был ни в чем изменяем, независимо от строгого запрещения иметь наружные колокола, кресты и наддверные иконы. Решение вопроса о распечатании часовен закрытых и об устройстве новых представляло более затруднений. С одной стороны, не представлялось достаточного основания для запрещения раскольникам совершать разрешенную им общественную молитву в предназначенных собственно для этой дели зданиях, известных правительству и стоящих на глазах полиции.

Раскольническая служба в публичных молельнях, в некоторых частях сходствующая с богослужением православной церкви, должна, конечно, благодетельно действовать на нравственное настроение заблуждающихся, чем тайное богомоление в избах, которое, как показал опыт, всегда гораздо более удаляется от обрядов истинной церкви, а иногда утрачивает и всякий религиозный характер. Но с другой стороны, распечатывание и открытие молитвенных зданий суть именно такие действия, которые, при отсутствии нужной осторожности, всего более могут дать сектаторам повод думать, а, может быть, и заявлять пред православными, что лжеучения их поощряются и одобряются правительством. Посему в этом случае более, нежели когда-либо, необходима особая осмотрительность в мерах исполнения. В виду таких соображений комитет находил, что распечатание раскольничьих часовен и молитвенных зданий должно быть допускаемо не иначе, как с разрешения высших властей. Относительно того, от какой именно власти оно должно зависеть, заявлены были два предположения: одно — возложить означенное право и обязанность на министра внутренних дел, другое — предоставить это епархиальным начальствам. Польза от последнего порядка состояла бы в том, что раскольники, в даруемом ин молитвенном здании видели бы снисхождение к ним самой церкви, а между тем обязанностью испрашивать дозволение у архиерея и подчиняться его решению были бы поставлены в прямые отношения к духовным пастырям, что не оставалось бы без благодетельного влияния на сближение их с православием.

Справедливость этих доводов признал и министр внутрен-

706

них дел, находя с своей стороны полезным, чтобы при каждом ходатайстве о распечатании молельни делаемо было сношение с епархиальными начальствами, но окончательное решение этих дел, но мнению статс-секретаря Валуева, должно зависеть от вверенного ему министерства, которое не следует связывать заключением местной духовной власти. Преосвященным епархиальным архиереям, по самому их положению, могут быть иногда неизвестны виды высшего правительства и общая система его действий; взгляды их на раскол могли бы быть неодинаковы, следовательно, с предоставлением им решительного голоса самые важные мероприятия по расколу неизбежно утратили бы главное условие успеха—единство и последовательность. Соглашаясь с этим мнением, комитет положил: «распечатывание раскольничьих молитвенных домов дозволить, с разрешения министра внутренних дел, по предварительном о каждом случае сношении начальника губернии с местным епархиальным начальством, с тем условием, чтобы распечатывание производилось без всякого торжества и чтобы означенное дозволение но распространялось на монастыри и скиты раскольничьи, распечатывание которых ни в каком случае допускаемо быть не должно».

Что касается открытия новых молитвенных зданий, то, на основании приведенных соображений, положено, в местах, где уничтожены прежние молельни и значительное население раскольников, принадлежащих к терпимым сектам, не имеет никаких средств к общественному молению, дозволить, с разрешения министра внутренних дел, по предварительном сношении начальника губернии с местным епархиальным начальством, обращать на сей предмет жилые здания, с тем, чтобы к ним не было приделываемо внешних украшений, свойственных православным церквам. Все вышеприведенные льготы и облегчения, согласно предположению министра внутренних дел, должны быть предоставляемы тем сектаторам, которые сами будут просить о них, признавая себя молящимися за царя и приемлющими брак. При сем следует, по мнению комитета, требовать от них заявления, что они будут свято исполнять те условия, на основании

— 707 —

коих признаются принадлежащими к толкам более близким к исповеданию православной церкви и будут воздерживаться от всякого распространения своих верований между православными.

Вслед за сими суждениями и решениями комитет перешел к рассмотрению пункта VIII предположений пилястра внутренних дел о лицах, исполняющих у раскольников духовные требы. К числу таких лиц принадлежат: а) священнослужители, бежавшие от православной церкви к раскольникам, б) прибывшие из заграницы, в) посвященные раскольническими лжеепископами и г) наставники и уставщики сект беспоповщипских. Бежавших от православной церкви священнослужителей в шестидесятых годах текущего столетия, за устройством австрийской лжемитрополии и незначительности числа последователей беглопоповщины, оставалось немного, почему комитет не нашел нужным постановлять об них какое-либо особое правило. Относительно же прибывших из-за границы, а частью и посвященных лжеепископами в пределах России, председателем комитета было замечено, что люди эти, проживая часто без узаконенных видов или с видами фальшивыми и переезжая с места на место иногда с походными церквами, представляются весьма опасными распространителями раскола. Общее разыскание и преследование их было бы несогласно с принимаемою в отношении раскольников системою терпимости; но казалось бы полезным, чтобы полиции назначали им определенные места жительства и имели бдительное наблюдение за их действиями, не допуская их до отлучек. К этому замечанию некоторые члены комитета, с своей стороны, присовокупили, что вообще правительство не должно бы оставаться равнодушным к тому,—какие люди занимают у раскольников места духовных наставников, так как они, иго самому положению своему, имеют большое влияние на всю массу сектаторов; посему предлагалось постановить, чтобы о всех исполняющих духовные требы у раскольников было заявляемо местной полиции, или даже, чтобы лица сии, на принятие ими звания, получали разрешение от губернского начальства. Но против всех этих предположений было замечено, что всякое распоряжение, коим пре-

— 708

доставлено было бы, хотя и косвенно, тем или другим лицам право исполнения духовных треб, влекло бы за собою некоторое признание за ними духовного звания или сапа, что, конечно, сопряжено с важными неудобствами. На основании этих соображений комитет постановил, что всех, исполняющих какие-либо духовные требы у раскольников, следует вообще считать принадлежащими к тем сословиям, в которых они состоят, не подвергая, впрочем, никаким преследованиям или стеснениям, кроме случаев, когда они навлекут на себя действие общих уголовных законов.

В заключение рассуждений и постановлений комитета, по вопросу о даровании раскольникам прав по богослужению, возбужден был и частный вопрос о том, можно ли и на каких основаниях допускать на будущее время переход православных священнослужителей к раскольникам поповщинской секты? Комитет единогласно признал, что переходов, сопряженных с отпадением от православной церкви, терпеть нельзя; но может быть, оказалось бы полезным дозволить православным священнослужителям переходить к тем раскольникам, которые согласились бы принять их с подчинением высшей духовной власти, и с тем при том, чтобы такие священнослужители подписками обязывались пребывать неуклонно в соединении с истинною церковью. Разрешение сего предположения, по мнению комитета, должно зависеть от Св. Синода в совокупности с общим вопросом о распространении правил единоверия и условиях воссоединения сектаторов, приемлющих священство, с православною церковью. Решения комитета по вопросу о даровании раскольникам нрав религиозных в общем журнале комитета, в раздельных пунктах и в категорической форме, выражены были в следующих постановлениях: «В отношении исполнения духовных треб и богослужения раскольников последователям вредных сект не предоставлять никаких в существующем порядке облегчений и не допускать «открытых» сходбищ их для молитвы; но сего не распространять на сходбища в домах, не соединенные с преступными действиями или противозаконным

— 709 —

умыслом, достаточно обнаруженным, и не подвергать таких сходбищ преследованиям, если ими не нарушены общие правила благочиния и общественного порядка.

Равным образом уставщиков и наставников сих сект предавать суду только в случае распространения ими заблуждений или других проступков, или преступлений, подлежащих наказанию по законам уголовным или полицейским».

Для раскольников же менее вредных сект комитет постановил следующие облегчения: 1) «Дозволить им творить общественную молитву, исполнять требы и совершат богослужение по их обрядам, как в домах, так и в особо предназначенных к сему молитвенных зданиях и на кладбищах, при том непременном условии, чтобы не было публичного, соблазнительного для православных, оказательства раскола». 2) «Публичным оказательством раскола, соблазнительным для православных признавать: а) крестные ходы, публичные процессии в церковных облачениях: б) употребление вне домов и молелен церковного или монашеского одеяния и публичное ношение икон и в) раскольничье пение на улицах и площадях». 3) «На кладбищах дозволять при погребениях творить молитву по принятым у раскольников обрядам, с пением, но без употребления церковного облачения». 4) «Допускать исправление приходящих в ветхость часовен и других молитвенных зданий с особого каждый раз разрешения начальника губернии и с тем условием, чтобы внешний вид исправляемого здания не был ни в чем изменяем, независимо от строгого соблюдения запрещения иметь наружные колокола или кресты и надверные иконы». 5) «Дозволить распечатание закрытых молитвенных домов с особого разрешения министра внутренних дел, по предварительном о каждом случае сношении начальника губернии с местным епархиальным начальством, и с тем условием, чтобы распечатание производилось без всякого торжества: дозволения этого однако не распространять на монастыри и скиты раскольничьи, распечатания которых ни в каком случае не допускать». 6) «В местах, где уничтожепы прежние молельни и значительное население, при-

— 710 —

надлежащих к менее вредным сектам раскольников не имеет никаких средств к общественному молению, допускать, с разрешения министра внутренних дел, по предварительном сношении начальника губернии с местным епархиальным начальством, обращение на сей предмет жилых зданий, с тем, чтобы к ним не было приделываемо внешних украшений, свойственных православным церквам». 7) «Никого из исполняющих духовные требы у сих раскольников не подвергать преследованиям или стеснениям, кроме случаев, когда они навлекут на себя действие общих уголовных законов, но и не признавать за ними духовного звания или сана, а считать, в порядке гражданском, принадлежащими к тем сословиям, в которых они состоят. Переходов к раскольникам поповщинской секты священнослужителей православной церкви, с отпадением от православия, на будущее время, не допускать». 8) «Припять за правило, что вышеозначенные, даруемые раскольникам менее вредных сект облегчения предоставляются тем сектаторам, которые сами будут просить о них, признавая себя по своему вероучению принадлежащими к сектам менее вредным. При чем требовать от них заявления, что они будут свято исполнять те условия, на основании коих признаются принадлежащими к толкам более близким к исповеданию православной церкви и будут воздерживаться от всякого распространения своих верований между православными».

IV.

В заключение исполнения своей многосложной и трудной задачи, как по пересмотру действовавших законоположений о раскольниках, так и по определению для них новых облегчений в нравах гражданских и религиозных, комитет 1864 года определил и порядок исполнения тех своих предначертаний в заключений, которые будут удостоены Высочайшего одобрения Государя Императора. Порядок мер исполнительных определен был комитетом в следующем виде: 1) «Приводить в исполнение законодательным порядком те, имеющие состояться

— 711 —

решения, которыми отменяются или в чем-либо изменяются узаконения для раскольников, помещенные в Своде Законов, о нужных вследствие того переменах, в статьях Свода, возложить на министра внутренних дел, по соглашению с II отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии». 2) «Заключения, содержащие в себе отмену, изменение или дополнение постановлений, которые не были обнародованы во всеобщее сведение, а лишь сообщены подлежащим властям в порядке административном, приводить в исполнение таким же порядком чрез извещение тех начальстве, на которые будет возложено исполнение оных. Распоряжения об этом сосредоточить в министерстве внутренних дел, предоставив ему в надлежащих случаях входить в сношение с другими министерствами, в ведении коих находятся раскольники, но наблюдать при сем, чтобы все мероприятия приводимы быть в исполнение одновременно и единообразно». 3) «Распубликование и приведение в действие мер, окончательно разрешенных, производить постепенно, разделив исполнительные распоряжения, примерно, на два главные периода, с тем, чтобы к первому— отнесены были меры, касающиеся общегражданских прав раскольников, а ко второму — облегчения в исполнении духовных обязанностей. Определение, на сем основании, дальнейших подробностей порядка исполнения предоставить усмотрению министра внутренних дел». 4) «Пояснения, могущие оказаться нужными в издаваемых постановлениях при дальнейшем применении их, испрашивать, чрез надлежащие учреждения, общеустановленным порядком». 5) «Предоставить министру внутренних дел, при объявлении и приведении в действие предполагаемых мер, в особом циркуляре на имя начальников губерний, объяснить о настоящем смысле распоряжений правительства в отношении раскольников и возложить на сии лица поручения осторожно возбуждать и распространять между сектаторами, при объяснениях по предмету просьб о свободе религиозных обрядов, мысль о воссоединении с церковью, а также пользоваться каждым удобным случаем, чтобы внушать заблуждающимся, что принимаемые меры

— 712 —

обязывают их с еще большею готовностью строго повиноваться установленному законом порядку и воздерживаться от всякой вражды к православной церкви или порицаний на нее, а тем более от покушений привлекать других к своим заблуждениям. Циркуляр этот от министерства внутренних дел сообщить и прочим министерствам и главным управлениям, под высшим начальством коих состоят местные учреждения и власти, участвующие в какой-либо мере в производстве дел о раскольниках. Подобного же рода наставление, по ближайшему усмотрению Св. Синода, дать преосвященным епархиальным архиереям». 6) «Воспретить на будущее время распубликование в печати, отдельными изданиями, сочинений расколоучителей, содержащих лжеумствования их и систематическое изложение догматов и обрядов раскольничьих, без надлежащих объяснений или возражений от духовного начальства или же сим начальством одобренных».

Все изложенные соображения и заключения комитета 1864 года, мы старались изложить в нашей статье с возможною точностью и подробностью, — заботясь о том, чтобы имеющиеся у вас ценные материалы не утратили своего документального значения. Предложив обстоятельное изложение всей обширной и разнообразной деятельности комитета 1864 года, по пересмотру действовавших и предначертаниям новых узаконений о раскольниках, нам оставалось бы только сказать о том, в каком виде труды комитета удостоены были Высочайшего одобрения. Но еще прежде, нежели председатель комитета граф Панин, согласно положению комитета, все труды комитета поверг на Высочайшее благоусмотрение Государя Императора, выражена была Высочайшая воля о сообщении всех трудов комитета ¹) на рассмотрение знаменитого иерарха нашей церкви высокопреосвященного митрополита

¹) Комитет 1864 г. открыл свои заседания 14 марта; окончил 19 мая. 27 мая графом Паниным по воле Государя, были препровождены к митрополиту Филарету журналы заседаний комитета; 5 июля московский митрополит, при письме к графу Папину, сообщил свою записку; а только 16 августа того ее 1864 года последовало Высочайшее утверждение предначертаний комитета.

— 713 —

московского Филарета, который, по подробном рассмотрении всех журналов комитета, изложил свое многоценное мнение в особой записке под заглавием: «О предполагаемых изменениях в действующих постановлениях о раскольниках». Эта замечательная и до сих пор еще нигде не напечатанная записка имеется у нас в точной копии. Если малые и незначительные строки, в которых высказывались взгляды и мнения этого великого исторического лица,—мужа государственного и светила церкви, драгоценны для всякого историка,—его полное и обстоятельное мнение по серьезному, сложному, в течении двух столетий не разрешенному вопросу о расколе настолько драгоценно, что мы должны только благодарить случай, доставивший вам возможность иметь под руками изложение мнений этого маститого иерарха, относительно трудов комитета 1864 года, временного,—но весьма важного учреждения,— труды которого сделались базисом и путеводною нитью, при разрешении всех законодательных изменений и административных мер но расколу до наших дней. Нечего и говорить о том, что мы сочли бы святотатством налагать свою руку на мудрую редакцию записки митрополита Филарета; дорожа каждым словом этого редкого документа, мы помещаем его в нашей статье, в полной неприкосновенности. С нашей стороны остается только сказать, что лучшей иллюстрации более мудрой и обстоятельной критики серьезных трудов комитета 1864 года не только не желательно искать, но и легкомысленно было бы ожидать. Мнение высокопреосвященнейшего митрополита Филарета, о предполагаемых изменениях в действующих постановлениях о раскольниках, было сообщено при письме на имя председателя комитета 1864 года графа Панина. В этом письме великий иерарх нашей церкви, упоминая о том, что он, исполняя Высочайшую волю, чувствовал себя в затруднении, когда его воззрения на разные предметы по расколу оказывались не одинаковыми с воззрениями комитета». «Но в тоже время (пишет митрополит Филарет) еще сильнее чувствовал я непреложную обязанность, по долгу верности пред Богом и церковью Его и пред благочестивейшим Государем Императором, с полною

— 714 —

искренностью открыть мои убеждения, составившиеся при тщательном исследовании предметов, но моему носильному разумению». «Раскол не имеет ума и чувства, чтобы жить ими. Он жил фанатизмом и фанатизм с течением времени ослабевал. Но раскол поднялся и возрос, поднялся и возрос деньгами и покровительством, которым парализуемо и действие законов и действование православного духовенства. Да устранит сии причины зла проницательная мудрость правящих и верность исполнителей. «Впрочем надобно признать, что и духовенство частью несвободно от упрека в недостаточно напряженной ревности. Благопотребно, чтобы Святейший Синод наставлением и убеждением поощрил его с кроткою, но усиленною ревностью и самоотвержением действовать к охранению православных и к разумлению заблуждающихся». В этом письме митрополита Филарета к графу Панину мы видим глубокий, опытный и беспристрастный взгляд великого святителя вашей церкви на раскол вообще, на его положение в государстве, — и отношение к нему духовной власти, но этот общий взгляд во всей подробности развит и выражен в названной выше его записке,—содержание которой мы теперь же и предлагаем вниманию наших читателей.

I. От неверно положенного начала, или неточно постановленного вопроса, надлежит опасаться неверности или неточности в заключениях и решениях. «Вопрос о определении прав раскольников», по моему мнению, есть вопрос неточно поставленный. Права в православном государстве принадлежат православному христианину и верноподданному. Выступающий из послушания православной церкви, подобно как отступающий от обязанностей верноподданства, более или менее теряет права, или подвергает себя ограничению крав, а не приобретает каких-либо прав в своем незаконном положении. Посему вопрос должен принадлежать не о правах раскольников, а о возможном уменьшении тех в общих правах ограничений, которым раскольники подвергли себя и подвергнуты законами, выступив из законных отношений к православной церкви. Таким образом дело идет не о том, чего раскольники могут

— 715 —

требовать по праву, а о том, что государственная власть может дать им по своему духу терпимости и свободолюбия.

II. Мысль, что «совершенное непризнание гражданскою властью супружеских между сектаторами союзов, не освященных венчанием в православной или единоверческой церкви, открывая обширное поле своеволию и ничем несдержанному разгулу страстей, губительно действует на нравы», заключает в себе сильное побуждение к признанию таковых браков, если она справедлива. Посему нужно вникнуть, точно ли она справедлива. Твердость брака, поставляющая преграду разгулу страстей, зависит от религиозного убеждения в святости брака, а не от записи его в обывательскую полицейскую книгу. Брак раскольника, приемлющего священство, совершенный священником, обязывает его совесть силою закона Божия, и тем поставляет преграду разгулу страстей и охраняет правы, несмотря на то, признан ли оный или не признан гражданскою властью. Брак беспоповца, связанный только волею родителей, или непосвященного большака, не имеет такого охранительного действия на совесть, а еще более благоприятствует разгулу страстей совершенно непризнания брака, по учению секты. Итак не от непризнания сектаторских браков гражданскою властью происходит у них разгул страстей и порча нравов, а от духа самых сект, и гражданский закон о браках не уврачует сего зла, потому что он не переменит духа сект.

ІII. Супружеские между раскольниками союзы, не освященные венчанием в церкви, но записанные в особых полицейских книгах, полагается «признать ненадлежащими оспариванию». Последнее выражение должно признать неточным. Кроме того, что такие браки в известных случаях могут быть оспариваемы пред судом церковным, они по необходимости могут подвергнуться оспариванию, если, после записи в полицейских книгах, откроется, что они связаны в очень близком родстве, или, что муж вступил в брак от живой жены и пр. Точнее было бы выражение, что браки, не венчанные в церкви, а только записанные в полицейских книгах, признаются не вполне правиль-

— 716 —

ными, однако имеющими силу для пользования правами гражданскими.

IV. Основанием признания раскольнических браков полагается запись в полицейской книге. Основание не падежное. Сказать неправду в пользу раскола раскольники или не почитают за грех, иди почитают таким грехом, который наставники их легко простят, или очистят несколькими земными поклонами. Итак явятся к полицейской записи брака свидетели-раскольники, скроют, что между женихом и невестою есть близкое родство, или что кто-нибудь из них был в трех браках, и вступает в четвертый, или что был присоединен к православной церкви: и брак будет признан ко вреду православия и к соблазну православных, Впрочем, здесь легче показать, на какой сомнительный путь вступает законодательство, нежели указать путь несомнительный.

V. По составленным правилам, расторжение заявленного раскольнического брака предоставляется ведению палат гражданского суда.

В приложении сего правила предвидятся неудобства:

1) Пред совестью раскольников, приемлющих священство, брак есть церковное таинство точно также, как брак в православной церкви. Чтобы палата гражданского суда прекращала действие таинства, и отнимала от супружества благодать и благословение, данные ему таинством,—это есть несообразность, поражающая религиозную мысль и религиозное чувство.

2) Но если сия несообразность войдет в практику, и вследствие сего распространится мысль, что брак есть такой союз, который может быть уничтожен гражданскою властью, подобно контракту, или другому гражданскому акту: то сим подорвано будет уважение к святости брака и сокрушена будет надежнейшая о нора твердости и чистоты брачного союза. И сей соблазн угрожать будет не только раскольникам, но и православным, особенно при распространяющейся уже ныне слабости нравов.

3) В бракоразводных делах встретится нужда принять в

— 717 —

соображение и церковные правила. Но это, по свойству церковного законодательства, не так удобно для гражданской палаты, как применять к делу статьи Свода Законов.

Дабы хотя отчасти устранить показанные неудобства, не было ли бы возможно предположенное правило о гражданском расторжении раскольнических браков заменить следующим образом:

1) Дела о преступлении раскольников против твердости и чистоты супружеских союзов подлежат ведению палаты гражданского суда.

2) Если в сих делах встретятся случаи, требующие применения церковных законов, то палата сносится с православным духовным начальством, какой церковный закон должен быть применен к представившемуся в деле случаю.

3) Если духовное начальство объявит, что представившийся случай ведет к расторжению брака, то палата объявляет брак уничтоженным.

VI. О рождении и смерти раскольников полагается заявлять полиции и записывать в особые книги. В приведении сего в действие предвидятся неудобства:

1) Полагается, чтобы сие относилось только до раскольников менее вредных сект. Но что же будет с рождающимися и умершими вредных сект? Вез записи оставить их нельзя. А для записи куда же обратиться, как не к той же полиции, которая ведет записи родившихся и умерших менее вредных сект?

2) При заявлении о рождении и смерти требуется объяснение часа события. Но у крестьянина нет часов; и вопрос о часе, особенно длинной зимней ночи, для него неразрешим.

3) По составленным правилам, о каждом случае рождения или смерти в деревне, заявитель и два свидетеля должны взять от сельского управления удостоверение о своей личности и потом идти к становому приставу, нередко за 20-ть и более верст, и, если он в отсутствии по службе, ждать его, не зная, долго ли, или возвратиться, не зная, когда благонадежнее прийти опять.

— 718

Удобно ли это?

4) Для сей операции заявлений потребуется увеличение канцелярий полицейских управлений и становых приставов, и следственно особые издержки от казны.

5) Трудно ожидать, чтобы записи заявлений были верны; а в случае неверности трудно изыскать средства для поверки.

6) Верная запись рождения важна во многих отношениях и, между прочим, в отношении к рекрутской повинности. Запись православных в церкви, запись раскольников в полиции—так ли это двойство удобно для народа и для правительства, как если бы это было в одних руках?

При изыскании пути к избежанию от затруднений, да не будет признано неуместным, если представятся на испытание соображения и предположения, хотя также но свободные от затруднений, по крайней мере сколько-нибудь облегчительные.

Православная церковь оказывает православному государству значительную безмездную помощь, ведя чрез духовенство записи рождений, бракосочетаний и кончив православного населения, а частью и раскольнического в исповедных книгах. Верность и сохранность сих записей обеспечивается тем, что за оные ответствуют приходский священник, с тремя или, по крайней мере, двумя другими членами причта; что за исправностью сих записей дважды в год надзирает благочинный; что по окончании года один экземпляр сих записей остается в церкви, а другой представляется в консисторию или духовное правление, где контролируется, дает статистические таблицы и хранится. Труд нелегкий, я нелегко решиться увеличивать его. Но духовенство не отказывается от бремени, которое должно понести для пользы общественной.

Предположенному заявлению раскольнических браков в полиции так и должно быть. Духовенству несвойственно веста запись браков, которые пред взором церковным неправильны.

Относительно же событий рождения и смерти можно было бы постановить следующие правила:

1) Запись рождения и смерти раскольников ведется приход-

— 719

скими, но месту жительства их, причтами, но одинаковой с метрическими книгами православных форме, в виде отдельного прибавления к оным.

2) Заявление о сих событиях причту делается при двух свидетелях, или, в селах, при члене сельского управления, которые и подписывают запись вместе с причтом.

3) О рождаемых объявляется: в браке или вне брака рождены, под ответственностью свидетелей за верность сего показания. Причт же не входить в дознание о законности брака.

Примечание. Если впоследствии понадобится удостоверение о законнорожденности: тогда можно будет утвердиться на полицейской записи брака родителей.

4) О умершем объявляется, в каких летах умер, естественною ли смертью, и если знают,—от какой болезни.

Такой порядок имел бы следующие преимущества:

1) Заявителю рождения и смерти и свидетелям, в наибольшем числе случаев, ближе и удобнее дойти до сельского приходского священника, нежели до станового пристава.

2) Из одного источника удобнее, нежели из разных, почерпать нужные сведения, справки и счет людей.

3) Священник получает случай соприкасаться к раскольникам, чтобы дружелюбным и доброжелательным обращением с раскольниками, приобретать их благорасположение и открывать путь к религиозному с ними собеседованию вместо того, что теперь раскольники, по наущению своих наставников, не принимают священников в свой дома, и священники не находят случаев войти с ними в сношение.

VII. Полагается отменить существующее запрещение допускать раскольников в иконописные цехи.

Число раскольников, занимающихся иконописанием есть очень малая доля в численности раскола. Существующее запрещение не составляет для них большой тягости. И при запрещении они занимаются иконописанием, не только для раскольников же, но частью и для православных, а получив на сие право законом, с большею силою будут распространять свои произведения, вред-

— 720

вые для православия и для самого искусства. Они не учатся иконописание по правилам, но пишут иконы со старых очерков, которые имеют в большом числе, и производят изображения неправильные, нередко безобразные, основанные на ложных преданиях. Уже и теперь, при написании или поновлении икон в православных церквах, они усиливаются, особенно при благоприятстве некоторых прихожан, распространять на иконах двуперстие крестного знамения; и священникам трудно сохранять неизменными иконы, свидетельствующие в пользу православия. При усилении раскольнических иконописцев, дело может доходить до того, что в некоторых церквах все иконы подучат раскольнический вид, и сделаются наглядным доказательством в пользу раскола, к совращению православных

Итак существующее запрещение раскольникам вписываться в иконописные цехи может быть без затруднения и с пользою сохранено, как охранительная мера в пользу православия и в пользу самого искусства.

VIII. Полагается разрешить раскольникам менее вредных сект учреждать школы.

Предположение сомнительное со многих сторон.

1) Такое учреждение приближается к признанию сословности раскольников и ведет к усилению сепаратизма их, тогда как для государства полезнее, чтобы сепаратизм их уменьшался и не производил трещины в общественном единстве.

2) Если бы изыски валясь средства для усиления раскола: то, между прочим, конечно было бы предложено учредить раскольнические училища, которых учредителями, содержателями и покровителями были бы раскольники, и, если необходимо, допустить в них назначаемых правительством учителей, в той надежде, что сии дадут детям образование выше обыкновенного у раскольников, но, завися своим содержанием от раскольников, не решатся противодействовать раскольническому направлению, и что под тенью их можно будет поставить деятельных собственно раскольнических учителей, которых и правительство не может не допустить, например, для обучения крюковому нотному пению.

721 —

Может ли с надеждою то же средство употребить правительство, не желающее усиления раскола.

3) Здесь может быть представлено возражение, что теперь, при недостатке училищ для раскольников, они учат же детей чрез старцев и стариц в духе раскола. Это возражение не сильно. Сие обучение, не уполномоченное правительством, не распространяется широко. Старцы и старицы учат детей читать азбуку, часослов и псалтирь и производят невежды невежд. Но в предполагаемых раскольнических училищах будут учители более или менее образованные; подействуют на развитие умственных способностей раскольнических детей, что может произвести образованных учителей раскола и противоборцев православию с сильным влиянием на массы раскольников. Если же училищное образование поколеблет в детях уверенность в расколе без правильного обучения закону Божию: то произойдут люди без религиозных и нравственных убеждений, вредные для себя, для раскола и для государства.

4. Есть в виду способ доставить раскольникам образование более благонадежным путем. Народные училища, заводимые духовенством, начинают привлекать к себе раскольнических детей. Например в богородском уезде, в одном благочинническом округе из 6 училищ, в пяти есть уже раскольнические дети. То же усмотрено и в некоторых гражданских училищах в Москве. В училище Гуслицкого монастыря, под руководством учителя из окончивших семинарский курс, учатся 17 раскольнических детей: некоторые родители их изъявляют сами желание, чтобы дети их учились не только читать и писать, но и понимать и объяснять прочитанное, и родители с удовольствием присутствовали на испытании своих детей в сем училище. Естественно ожидать, что из таких училищ дети раскольников выйдут с здравыми первоначальными понятиями о вере, и по с враждебным, а с мирным расположением к духовенству и к церкви. Если такое обучение распространится, то не нужны будут особые раскольнические училища; напротив того, если сии учредятся, то нельзя не опасаться, что расколо-

722 —

водители похитят раскольнических детей из церковных училищ и увлекут в свои враждебные церкви.

С изложенными здесь соображениями согласно было бы или не учреждать раскольнических училищ, или по крайней мере отсрочить сию меру до усмотрения, не сообщат ли раскольникам церковные и гражданские училища желаемого образования, не ознаменованного характером сепаратизма.

Сколько известно, и светские ученые московского округа признали неуместным и вредным учреждение училищ раскольниками, и такое мнение представили чрез г. попечителя.

IX. Полагается дозволить раскольникам посещать общие учебные заведения (что, кажется, и не было запрещено), не делая для них обязательным обучения закону Божию.

Если раскольнический сын в училище совсем не будет думать о законе Божием, а в родительском доме находить будет только невежество и, может быть, не добрый пример: то что будет с его религией?

Для раскола не было бы оскорбительно, а для детей раскольников было бы душеполезно, селя бы правило выражено было так: дети раскольников допускаются в общие учебные заведения без обязательства слушать уроки закона Божия, впрочем, с обязательством изучать символ веры, молитву Господню и десять заповедей, употребляя, если хотят, старопечатные книги.

X. По вопросу: допускать ли детей православного исповедания в училища, учрежденные раскольниками, состоялось два мнения— отрицательное и утвердительное.

В делах, касающихся раскола, есть постановление, которое может вспомоществовать суждению о сем вопросе. В 1856 и 1857 годах рассматриваем был вопрос о допущении православных детей в единоверческое Преображенского богадельного дома училище. Наставником в нем был единоверческий, или что то же, в отношении к учению веры, православный священник, с помощником, по его же избранию и под его же руководством. Раскольники не имели на сие училище никакого влияния. Православные ученики в нем были в большинстве. При всем том,

— 723—

журналом секретного комитета, Высочайше утвержденным в 20-й день мая 1857 года, постановлено: на будущее время православных детей в это училище не принимать. Если пребывание православных детей в единоверческом училище, в котором наставник православный священник, которое вне влияния раскольников, в котором православные дети в большинстве, признано небезопасным от совращения в раскол: то как не признать опасным пребывание православных детей в училище, которое учреждено, содержится и покровительствуется раскольниками, в котором православные дети погружены будут в большинство раскольнических детей, удалены от руководства и надзора православного духовенства,. в котором светский наставник, более или менее зависящий от раскольников, занятый большинством раскольнических детей, конечно, не обратит особенного внимания на охранение православных детей от раскольнической пропаганды, которая, усиленно действуя в долах и на фабриках, конечно не будет бездейственна при самом удобном случае в раскольническом училище.

Мысль, чтобы училища, учреждаемые раскольниками, не имели наименования и значения училищ раскольников, в существе вещи неисполнима. Если училище наименовано будет во имени учредителя раскольника, конечно не незнаменитого: по сему имени все узнают, что оно раскольническое. И даже какое бы не дано было иное наименование, тем не уменьшится известность, что это — раскольническое училище. Отсутствие священника-законоучителя будет ясным для всех выражением того, что училище имеет значение раскольнического училища. Итак, погружением в такое училище православных детей не будет снят с него характер раскольнического училища и не будет изгнан из него дух исключительности, а только сии дета подвержены будут опасности совращения в раскол.

Мысль, что отдача православных детей в училища, содержимые раскольниками, может быть только редким исключением, неуспокоительна. На так называемом Преображенском кладбище раскольники имели училище, в котором давали полное содержа-

— 724 -

ние многим бедным детям, для приготовления из них последователей и агентов раскола. Без сомнения, так же опять будут поступать они, если им дано будет право содержать училище. Посему нельзя не опасаться, что для многих бедных православных детей пропитание в раскольнических училищах будет приманкой, влекущею в сеть раскола.

Итак, если и суждено было бы существовать раскольническим училищам: православно-христианское человеколюбие требовало бы предохранения от них православных детей, как от сети ловящих.

XLПолагается оказательством раскола, признавать употребление вне домов церковного иди монашеского одеяния.

Нужно дополнять: церковного, монашеского или священнослужительского одеяния.

XII. Полагается допускать исправление раскольнических часовен и молитвенных зданий, распечатание закрытых и, где нужно, допускать к обращению в молельни жилых зданий.

В основание сего решения полагается то, что число молелен, ныне существующих, далеко не соответствует даже самой крайней потребности. В какой степени верно сие показание, положительных доказательств, в отношении ко всему государству, в настоящее время иметь не можно. По местным наблюдениям, в московской епархии, в некоторых местах, замечается даже избыток раскольнических часовен, так что инде в приходе одной церкви находится их несколько, а недостает их более в таких селениях, в которых раскол распространялся вновь или малочислен. По списку 1826 года, признанных и терпимых часовен и молелен показано в Москве 41, а во всей московской губернии 137. Некоторые из них уничтожились по обветшанию, или закрыты за злоупотребление: но некоторые открыты или построены вновь, и особенно в последние годы умножаются, пред глазами начальства в виде домашних, а для населения, в качестве общественных. В богородском уезде православных приходских церквей 59, а раскольнических часовен, по показанию вышеупомянутого списка, 50, а ныне более. По епархиаль-

725

ным сведениям за 1833 год, православных в Богородске и уезде его считается 99,281 души обоего пола, а раскольников 59,824. По приблизительному расчислению в общей сложности одна приходская церковь приходится на 1,682 души православных, и одна часовня на 1,196 душ раскольников. Из сего видно, что раскольники в богородском уезде щедрее наделены часовнями, нежели православные церквами. Кроме сего раскольнические лжесвященники имеют походные церкви, которые ставят в домах, и совершают всякую церковную службу. Итак, если в некоторых местах есть у раскольников недостаток общемолитвенных мест, то в других есть избыток: а чем их более, тем более соблазна и вреда для православия.

Как побуждение к умножению раскольнических часовен, представляется еще следующее рассуждение: «раскольническая служба в публичных молельнях, в некоторых частях сходствующая с богослужением церкви православной, должна конечно благодетельнее действовать на нравственное настроение заблуждающихся, чем тайное богомоление в избах, которое, как показывает опыт, всегда гораздо более удаляется от обрядов истинной церкви, а иногда утрачивает и всякий религиозный характер».

Рассуждение сие никак не основано на опыте и на верном дознании предмета. Лжесвященник в просторной избе поставляет шелковый алтарь походной церкви с царскими вратами и небольшими иконами, внутри его поставляет престол, полагает на нем антиминс, крест и Евангелие, и совершает службу по тому же служебнику, по какому она совершается в церкви. Где же тут удаление от обрядов церкви, какие совершались бы в большой публичной молельне? От чего тут быть утрате всякого религиозного характера? Так же не согласна с существом дела и та мысль, будто раскольническая служба в публичных молельнях должна благодетельнее действовать на нравственное настроение заблуждающихся, чем богомоление в избах. Или по одинаковости службы, одно должно быть и нравственное действие; или служба в хорошо устроенной публичной молельне, удовлетворяя чувственному вкусу раскольника, будет крепче привязывать его

— 726 —

к расколу, нежели служба в избе. И на прельщение православного раскольническая пропаганда сильнее может действовать чрез службу в публичной часовне, устроенной благолепно, снабженной множеством древних икон, нежели чрез службу в избе.

Если есть в некоторых сектах служба, утратившая всякий религиозный характер, как например, кружение и пляска у скопцов и хлыстов; то это не от избы, а от нелепого учения, которое и в великолепной палате будет действовать так же нелепо, как в избе.

В вышеприведенном рассуждении, заимствованном из актов комитета, употреблено выражение; «публичные молельни». Это выражение повое. Раскольники, но сознавая своего права на публичность, строили свои молельни негласно, не на виду, не на площадях, но на дворах, на кладбищах. Только молельни Рогожского и Преображенского кладбищ подняли свои верхи так высоко, что далеко видны чрез ограды кладбищ; и в некоторых деревнях молельни поставлены на виду, впрочем без внешних знаков. Если закон не признает у раскольников иерархии, не допускает публичных процессий: то было ли бы сообразно с пим узаконить молельни в качестве публичных.

Надобно при сем взять в соображение, что с некоторого времени раскольники, с явным пренебрежением закона, усиливаются умножать и выставлять свои молельни. Высочайшим повелением 19-го августа 1826 года и Высочайше утвержденным 5-го июля 1827 года постановлением комитета гг. министров, запрещено строить новые молельни и починивать старые. Но вот например, богородского уезда, в деревне Цаплиной, вместо сгоревшей в прошедшем году часовни, ныне выстроена новая великолепнее прежней; и это не по нужде, потому что тут же, существует другая теплая. Вот того же уезда, в деревне Селиванихе, выстроена даже каменная часовня с царскими вратами и престолом, в которой и служит лжесвященник австрийского рукоположения. Вот в Рогожском, по выражению правительства, богаделенном доме, а по выражению раскольников, на Рогожском кладбище, огромная часовня, на которую отвсюду смотрят рас-

— 727 —

кольники, как на маяк своей безопасности, возобновляется, с переменою кровля, и это делается многолюдством с поспешностью, вероятно, по опасению, чтобы не пришел закон в не остановил дела. При таком направлении раскольников, чего надлежит ожидать, если закон провозгласит право иметь и умножать публичные раскольнические часовни и молельни? Нельзя не опасаться, что многие губернии покроются раскольническими часовнями и молельнями, неподвижными и походными, так густо, что православные, принадлежащие к простонародью, особенно живущие вдали от церквей, на пути к церкви будут спотыкаться на часовни, и вследствие того, легко упадать в раскол.

Все вышеизложенное ведет к заключению, что в настоящих обстоятельствах, для православного правительства нет ни нравственной, ни политической обязанности пещись о умножении раскольнических молелен; а существует религиозная, нравственная и политическая обязанность употребить попечение об охранении православного населения от усиливающегося соблазна и возрастающей опасности совращения, по причине чрезмерного своевольного умножения раскольнических молелен и походных церквей, повсюду носимых лжесвященниками.

Для раскола было бы нестеснительно, а для православия охранительно, и правительство явилось бы действующим последовательно, а не в противоречие самому себе, если бы приняты были следующие правила:

1) Раскольнические часовни и молельни, по Высочайшему повелению 1826 года, внесенные в списки и пользующиеся терпимостью доныне, могут пользоваться опою и на будущее время, с дозволением возобновлять их ветхости, но без допущения внешних церковных принадлежностей, как то: куполов, глав, крестов, колоколен и колоколов.

2) В местностях, где население раскольническое многочисленно, а часовни 1826 года нет, если усмотрена будет домашняя молельня, открытая для общественного употребления, на таковую может быть распространена терпимость одинаковая с часовнями 1S26 года, с разрешения министерства внутренних

— 728 —

дел, с наблюдением, чтобы сие не было допускаемо без настоятельной нужды.

3) Часовни и молельни, которые в противность сих правил самовольно построены или обращены из жилых строении, подлежат закрытию, а виновные в сем—ответственности, как нарушители закона.

4) Раскольнические походные церкви не пользуются терпимостью; и если где будут усмотрены в действии, сие признаваемо будет доказательством раскола, и виновные в сем подвергаются ответственности по законам.

XIII. Полагается никого из исполняющих духовные требы у раскольников менее вредных сект, не подвергать преследованиям, кроме случаен, когда они навлекут на себя действие общих уголовных законов.

Христианской кротости свойственно оказывать терпимость разномыслящим, но осторожность должна определить меру терпимости. Добро может оказать терпимость злу, но зло не окажет терпимости добру. Следственно оказывать чрезмерную терпимость злу, значит подавать ему оружие против добра.

Уже раскольники имеют многих лжеепископов, по произволу поставляемых и умножаемых, и, между прочими, Антония лжеархиепископа московского и Владимирского и всея Руси. Они составляют свои лжесоборы то в Москве, то за границею; и действия и акты сих лжесоборов входят в общую известность чрез «Русский Вестник», хотя и во к похвале их. Это такой простор действования, какого не имеет законная иерархия. Может ли это остаться без сильного влияния на массы необразованного народа?

Думают видеть светлую черту в том, что русская лжеиеpaрхия в июне прошедшего года отказалась от белокриницкой. Но это сведение неполно и неточно. После взаимной борьбы лжеархиепископа Антония московского и лжемитрополита Кирилла белокриницкого, посредством соборов, актов взаимных осуждений, 13 января сего 1864 года, в многочисленном и шумном собрании раскольников на Рогожском кладбище, происходили споры

— 729 —

за Атония и Кирилла, и наконец, на стороне Антония оказалось только около десяти человек, а огромная толпа объявила себя на стороне Кирилла. Следственно, раскол не перестал иметь себе точки опоры за границею. И сам Антоний, вследствие происшествия 13-го января, принужден был преклониться пред Кириллом и послать к нему в Белую Криницу миролюбивые грамоты.

Но если бы и подлинно русская лжеиерархия поставила себя независимою от белокриницкой, не слишком ли вредоносна и сия домашняя язва, оставленная без врачевства, расширяющаяся без пределов?

Вместе с сильно возрастающим числом лжеепискоиов и лжесвященников австрийского и русского происхождения, умножаются отпадающие от православия. Так, например, в богородском уезде в последние три года, число раскольников увеличилось 18,508 душами обоего пола. Предоставить раскольнической лжеиерархии неограниченную свободу действования, значит— предоставить волкам свободу похищать овец. Лесной волк, похитив одну овцу, насытится и, хотя на время, оставит стадо в покое. Волк духовный и сотнями похищенных овец не насытится, но будет похищать днем и ночью. Преследовать определенные случаи совращения в раскол большею частью неудобно: Совратитель запирается, раскольник, над которым и при котором совершено совращение, подтвердит его запирательство. Впрочем лжесвященник, который не изобличен в совращении одного известного лица, но около которого очевидно умножаются раскольники и который своим служебным действованием непрестанно поддерживает раскольников в расколе, менее ли зла делает православной церкви, нежели тот, который обличен в совращении одного православного? Итак не требует ли справедливость и предосторожность, чтобы поставлены были хотя некоторые пределы раскольнической лжеиерархии?

Терпимость и ее пределы могли бы обозначены быть следующим образом:

1) Исполняющие богослужение и духовные требы у раскольни-

— 730 —

ков менее вредных сект не подвергаются преследованию, если не делают доказательств раскола и не нарушают законов к правил, постановленных для охранения православия.

2) Но если кто из них позволит себе оказательство раскола, например, начальствованием и служением в публичной процессии: таковой подлежит ответственности тем более строгой, что своим служебным действием вовлекает в оказательство многих других.

3) Если открыт будет акт, которым кто-либо из оных дает кому-либо церковное звание, например, священническая грамота: то и тот, и другой подвергаются ответственности за принятие на себя звания, законно им не принадлежащего, и первый за составление, а другой за принятие незаконного акта.

Предложив вниманию ваших читателей записку мастистого иерарха нашей церкви, мы вполне уверены, что это драгоценное произведение будет прочитано с высоким наслаждением икроме того уяснит как взгляд на положение раскола в государстве, так и на все предложенные комитетом 1864 г. законодательные реформы. Но кроме итого мы считаем долгом заметить, что взгляды и мнения высокопреосвященнейшего митрополита Филарета, выраженные в помещенной нами записке, имели и имеют громадное значение не только для освещения предначертаний комитета, но и как руководство при последующей подробной разработке закона 1874 г. о метрической записи браков, рождения и смерти у раскольников и позднейшем законодательном акте 1883 года о гражданских и религиозных нравах раскольников.

При разработке этих новых законоположений по расколу в особых комиссиях мнения митрополита Филарета, изложенные в названной записке, по многим вопросам о расколе имели решающее значение; что и будет очевидно при изложении нами законодательной разработки этих вопросов в наших следующий статьях. В заключение же нашей первой статьи, о законодательных реформах по расколу в последние двадцать лет нам остается только сообщить о том, что труды временного комитета

731 —

1864 года по пересмотру постановлений о раскольниках были удостоены Высочайшего одобрения и в 16 д. авг. того же года Государь Император, по выслушании в совете министров общего журнала комитета, Высочайше повелеть соизволил: «окончательные заключения комитета по делам о раскольниках, изложенные в общем журнале его заседаний, а равно мнение большинства членов комитета по вопросу о допущении в содержимые раскольниками школы детей православного исповедания утвердить, с тем: 1) чтобы общегражданские права, даруемые раскольникам, были относимы только к раскольникам менее вредных сект, за исключением тех случаев, где именно упоминается в заключениях комитета об отмене ограничений, существующих для раскольников сект более вредных; 2) чтобы волостные старшины и их помощники из раскольников отнюдь не были допускаемы к присутствованию в приходских советах; 3) чтобы к признакам публичного оказательства раскола было отнесено употребление раскольниками вне домов и молелен не только церковного и монашеского, но и священнослужительского одеяния; 4) чтобы привести в известность, были ли устроены в новейшее время раскольничьи молельни без надлежащего разрешения и в таком случае подвергнуть взысканию полицейских чиновников, виновных в послаблении или потворстве, и 5) чтобы особые наставления и инструкции, при приведении в действие новых постановлений о раскольниках, предполагается предоставить снабдить преосвященных епархиальных архиереев—Святейшему Синоду, а начальников губерний — министру внутренних дел, были предварительно представлены на Высочайшее утверждение Его Императорского Величества ¹).

В. Б.

(Продолжение следует).

¹) Собр. пост, по расколу изд. 1875 г., стр. 609—610.

Христианское чтение. 1886. № 7-8.

В. В. Болотов

Двадцать лет законодательных реформ по расколу (1863-1883)

(Статья вторая).

В первой нашей статье о законодательных реформах по расколу мы старались изложить с документальною точностью как исходный пункт и мотивы этой законодательной реформы, давно признанной правительством необходимой в видах общегосударственных, так и те предначертания, которые выработаны были особым временным комитетом 1864 года и в том же году удостоены Высочайшего одобрения и утверждения. Нами замечено было, что труды временного комитета 1864 года обнимали собою все предметы раскола и касались всех вопросов, требующих разрешения для урегулирования гражданских прав раскольников, определения их положения в государстве, по началам гражданской юрисдикции и религиозной терпимости. Мы видели, с какою заботливостью и точностью в короткое время комитет обследовал все вопросы о расколе и выработал общие положения и предначертания для дальнейшей детальной разработки законодательных определений прав раскольников в гражданском и религиозном отношениях. Теперь нам предлежит немалый труд представить последовательный и точный очерк частной законодательной разработки общих положений комитета по отдельным правам раскольников—как общегражданским, так и религиозным, что и составит содержание наших последующих статей о законодательной реформе по расколу за последнее двадцатилетие. Верные выраженной в начале наших статей задаче представить

— 179 —

нашим читателям точный и обстоятельный очерк последних правительственных забот об урегулировании положения раскольников в государстве, на основании достоверных документов, с объективною точностью, без личной критики и своих рассуждений,—мы и теперь не отступим от этого правила. Может быть наши статьи, в виду следования этому правилу, утратят живость и увлекательность, но зато сохранят документальную точность, что, по нашему мнению, гораздо важнее при обследовании серьезных и общих вопросов законодательного характера, здесь не у места беглые, легкие и живые очерки, не лишенные увлекательности изложения и интереса, но во многом не точные в документальном отношении. Обращаемся к общим предначертаниям особого комитета, Высочайше утвержденным в 16 день августа 1864 года, и будем следить за последовательным ходом их законодательной разработки.

На точном основании Высочайше утвержденного в 16 день августа 1864 года ¹) общего журнала особого временного комитета по делам о раскольниках распубликование и приведение в действие окончательно разрешенных комитетом мер должно производить «постепенно», разделив исполнительные распоряжения примерно на два главные периода, с тем, чтобы к первому отнесены были меры, касающиеся общегражданских прав раскольников, а ко второму — облегчения в исполнении их духовных обязанностей. Определение на этом основании дальнейших подробностей исполнения тем же Высочайше утвержденным журналом предоставлено министру внутренних дел, с тем, чтобы представления о нужных изменениях в статьях Свода законов делаемы были по соглашению со II Отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии. Во исполнение такой Высочайшей воли, министр внутренних дел предполагал приступить к приведению в действие постановлений особого комитета относительно общегражданских прав раскольников и начать со введения в действие тех окончательных заключений по сему

¹) Собрание постановлений по расколу 1875 года, стр. 609—617.

— 180

предмету, которые касаются прав раскольников по происхождению и имуществу.

Для приведения в исполнение решений особого комитета о разделении сект и о правах раскольников по происхождению и имуществу по мнению министра внутренних дел следовало бы: 1) ввести эти постановления в Свод законов; 2) начертать правила ведения полицейских книг для заявлений о событиях рождения, смерти и брака между раскольниками менее вредных сект; 8) установить посемейный список раскольников этих сект с обозначением в оном перемен, происшедших в составе семейств после народной переписи, и 4) установить также правила и формы для заявлений полиции о событиях рождения и смерти последователей сект «более вредных».

Приняв во внимание, что законом уже определена обязанность полиции (ст. 67 XIV т. Св. зак. уст. опред. и пресеч. прест.) вести списки раскольникам и что означенная 67 статья должна быть согласована со вновь предположенными правилами ведения полицейских списков о раскольниках, министр внутренних дел полагал постановление о новом разделении раскольнических сект по степени их вреда ввести в эту же статью. Относительно же составления посемейных списков раскольников министром внутренних дел выражены были следующие соображения: а) для составления их необходимо привести в известность перемены, происшедшие в семействах раскольников за время от последней ревизии до введения в действие книг заявлений; б) в список этот должны быть записываемы, во-первых те заявившие свое желание раскольники, о которых несомненно известно, что приносят молитву «за царя» и признают супружеские союзы; в) истина таких заявлений должна быть удостоверена местным городским или сельским начальством, и г) при внесении в список поверка настоящего состава семейства должна производиться посредством сличения показаний раскольников, обозначенных в списке, с существующими книгами или списками, ревизскими сказками и обывательскими книгами. При таком порядке устраняются важные и сложные неудобства, сопряженные с поголовною пере-

181 -

писью сектаторов, в видах отделения из общей массы оных той доли, которую составляют последователи сект менее вредных. О раскольниках же сект более вредных, согласно вышеприведенному закону, полиции по-прежнему должны вести списки, для них установленные. Но чтобы удовлетворить выраженной комитетом необходимости о заявлении полиции событий рождения и смерти раскольниками сект более вредных, нужно сделать такие заявления для этих сектантов обязательными. Но так как с установлением для раскольников, молящихся за царя и признающих супружество, определительных правил записи и с составлением точных о составе семейств их списков вполне достигается основная цель правительства—выделить те лица, которые могут быть вводимы в общие выгоды и условия гражданской жизни, то распоряжение об обязательном заявлении рождения и смерти раскольниками, не признающими брака, по мнению министра внутренних дел, могло быть внесено в комитет министров особо от представления в Государственный Совет об узаконении браков последователей сект менее вредных. Указав такой порядок приведения в исполнение предначертаний комитета 1864 года по вопросу о даровании последователям менее вредных сект прав по происхождению и имуществу, относительно способа приведения проектированных мер в исполнение министр внутренних дел, в видах более спокойного и целесообразного их применения, находил полезным не приводить их в действие одновременно по всему государству, но по ближайшем соображении с местными условиями постепенно в разных губерниях. На сообщенные в таком виде предположения и соображения главноуправляющий II Отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии граф Панин нашел нужным сделать свои замечания и соображения применительно к двум главным предметам изложенных соображений: 1) по вопросу о классификации раскольнических сект и 2) о полицейских заявлениях случаев супружества, рождения и смерти.

1) Находя неудобным применять к постановлениям о раскольниках как общее деление сект на более и менее вредные,

— 182 —

так и подробную, принятую комитетом классификацию всех сект, граф Панин замечал, что классификацию эту комитет не предполагал относить именно к вопросу о браках и что окончательное заключение комитета по предмету браков было изложено в том смысле, что записке и ее последствиям должны подлежать браки всех последователей раскольнических сект, молящихся за царя и признающих супружество. Почему он признавал более удобных вовсе не издавать закона о новой классификации и, не упоминая о сектах более и менее вредных, называть их сектами: «принимающими постоянный брак или отвергающими.» С этим замечанием впоследствии согласился и министр внутренних дел, признав совершенно правильным закон о новой классификации отвести к дальнейшему периоду применения новых постановлений, при проекте же и редакции нового закона о раскольнических браках принять за основание деление сект только по признакам признания ими постоянства брака и молитвы за царя,—как это и было предположено в первом его проекте.

2) По вопросу о полицейских заявлениях случаев рождения и смерти граф Панин полагал, что при установлении записи браков не следует обязывать раскольников заявлять о случаях рождения и смерти в их семействах, подвергая их только, за несоблюдение установленных на сей предмет правил, строгой ответственности, на основании общих узаконений. По мнению его главная цель требовательности заявлений о рождении и смерти не столько подчинение раскольников, в отличие от других подданных, строгому порядку, сколько обеспечение для правительства достоверности этих заявлений. Министр внутренних дел полагал, что установляя, одновременно с записью браков, известный порядок для заявлений, правительство, кроме обеспечения достоверности их, в целях возможно точного определения численности и состава раскольников, имеет в виду, даруя права по происхождению и имуществу, вместе с тем и подчинение их положительных обязанностях, дабы с первого раза они повяли, что закон, облегчающий их участь, определительно требует

— 183 —

исполнения указанного порядка. По ст. 67 XIV т. уст. о пред. и пресеч. преступлений именные списки о рождающихся и умирающих раскольниках ведутся при полициях; но неопределенность этой статьи относительно форм и порядка исполнения имела последствием неточность и самых списков. С распространением же на раскольников общегражданских прав необходимо, чтобы благо этих прав было для них столь же осязательно, как и обязательная сила тех условий, при которых они могут быть введены в общественную жизнь, почему и обязательность эта должна быть выражена с полною определенностью как форм, так и последствий от неисполнения. В установлении правил и форм о заявлении случаев рождения и смерти граф Панин видел стеснение раскольников, в отличие от других подданных государства, и предлагал в замену проектированных правил подчинит их в этом отношении общей всем гражданам обязанности и ответственности на общем же основании. Действительно у нас нет прямого закона, ответственно обязывающего православных к таким заявлениям, не указана, следовательно, и ответственность за неисполнение,—хотя эта требовательность явствует из инструкций полиции о регистрации народонаселения, равно как из правил, по коим ведутся метрические книги. Но так как нельзя, без крайнего неудобства, поставить раскол в существующие условия метрической записи, то, установляя записку браков, как средство распространит на раскольников семейные и имущественные права, правительство в то же время должно упрочить между ними такой порядок заявлений по существу, который вполне был бы обеспечен и со стороны формальной, на том основании, что вышеозначенные права предоставляются только тем лицам, которые надлежащим образом будут внесены в полицейские списки. Граф Панин думал, что раскольники, призвав требовательность заявлений новым для себя стеснением, скорее откажутся от благодетельных последствий записки браков, чем подчинятся обязательным заявлениям,—установление же добровольных заявлений побудило бы их самих, в виду собственных интересов, вписываться в метрики, наравне с прочими граж-

— 184 —

данами. На это, по мнению министра внутренних дел, следовало заметить, что при издании новых постановлений для правительства столько же важно подчинение быта раскольников строгому порядку, сколько для последних приобретение общегражданских прав. Очевидно, что, для достижения этого порядка, правительство не может рассчитывать на одну готовность раскольников делать требуемые заявления, но должно обеспечить достоверность, постоянство и повсеместность их обязательными условиями и известными формами. При произвольных заявлениях раскольники всегда станут уклоняться от них, в виду тех или других личных интересов, как напр,: в делах о наследстве, между тем, при положительном требовании, они, конечно, скорее подчинятся обязанностям заявлений под условием пользования гражданскими правами, чем откажутся от этих прав чрез уклонение от возлагаемых на них обязанностей. Вообще, по мнению министра внутренних дел, не было повода сомневаться в том, что благодетельное значение предположенной реформы, начинающейся дарованием раскольникам семейных и имущественных прав, будет вполне понято ими и обязанность заявлений, как необходимое последствие пользования этими правами, покажется для них не обременительною в сравнении с невыгодами прежнего их положения или с теми гонениями более отдаленного времени, о которых они сохранили и сохраняют свежие воспоминания. По мнению графа Панина, было бы удобнее, ограничившись на первых порах установлением добровольной записки браков, рождения и смерти раскольников, предоставить практике указать какие исправления нужно сделать прежде обращения законов о заявлении в неизменное обязательное правило. Не разделяя такого мнения, министр внутренних дел возражал, что если допустить, что правила об обязательном заявлении окажутся тягостными для раскольников в начале их применения, то не покажутся ли они еще более стеснительными, когда признано будет необходимым впоследствии издать закон о принудительных заявлениях. Он находил более удобным начать дело с положительного требования, предоставляя себе ту или другую формальность облегчить в бу-

— 185 —

дущем, чем оставлять пред собою необходимость издавать впоследствии правила более стеснительные. В подтверждение своей мысли министр внутренних дел указывал и на решение комитета 1864 года, который, рассмотрев проекты правил для заявлений и полицейских книг, признал, что предлагаемый порядок вполне соответствует цели, с которой имеется в виду ввести более точный способ записывания перемен, происходящих в составе семейств раскольников. Вследствие принятых в проекте предосторожностей, оказываемое сектаторам снисхождение не обратится, как должно надеяться, в поощрение раскольнических заблуждений. Не менее благодетельна и самая кажущаяся сложность проекта законных правил и форм,—сложность, происходящая от того, что в них признано необходимым всеми возможными мерами оградить достоверность записываемых заявлений; чрез это раскольники не будут пользоваться не заслуженными, могущими лишь потворствовать своеволию и злоупотреблениям их облегчениями пред прочими подданными империи, но будут подчинены таким же строгим условиям порядка, каким в отношении актов гражданского состояния подлежат все другие.» (V журн. комит).

Кроме изложенных возражений касательно классификации раскольнических сект и порядка заявлений, граф Панин в своем отзыве на отношение министра внутренних дел сделал некоторые частные замечания по отдельным статьям проекта правил ведения метрических книг для раскольников. С частью их министр внутренних дел не мог согласиться, другие приняты были в соображение при пересмотре этих правил, которые и получили соответствующее изменение при редакции для представления оных на рассмотрение Государственного Совета. Первый проект записки министра внутренних дел о распространении на раскольников некоторых гражданских прав с приложением к ней: а) правил для заявления полиции о рождении, смерти и супружеств раскольников, признающих брак, б) правил для заявления полиции о рождении и смерти раскольников, не признающих брак и в) правил для составления посемейного

— 186 —

списка раскольников представлен был в Государственный Совет в мае 1866 года. Проект этот, как мы увидим ниже, не получил утверждения в законодательном порядке; но для большей очевидности и последовательности уяснения положений и смысла узаконенных впоследствии правил о метрической записи для раскольников мы считаем необходимым наметить его главные предначертания, выраженные в записке министра внутренних дел.

Основные положения этого проекта резюмированы в следующих раздельных рубриках: 1) В первый период применения новых постановлений о раскольниках распространить на них, в силу полицейской записи признания брака и молитвы за царя общегражданские права «по происхождению и имуществу». 2) Подробную классификацию сект отнести к одному из последующих периодов, теперь же разделить всех раскольников на два класса: а) признающих брак, как постоянное сопряжение, и молящихся за царя и б) не признающих брака и не молящихся за царя.

3) Раскольникам, признающим брак и молящимся за царя, предоставить право записывать свои браки в установленные на сей предмет полицейские книги. 4) Раскольники, не признающие брака и не молящиеся за царя, подлежа также полицейской записке, вносятся в узаконенные и существующие уже полицейские списки.

5) Раскольники, записавшие свои браки, обязаны о случаях рождения, смерти и супружества в их семействах заявлять в полиции на основании (таких-то) правил. 6) Раскольники, не признающие брака, обязаны о случаях рождения и смерти между ними заявлять полиции на основании (особых) правил. 7) Статью 67 XIV т. уст. о пресеч. прест. изменить и дополнить следующим образом: Ст. 1. Полиции обязаны вести именные списки о рождающихся и умирающих раскольниках, проживающих в подведомственных им местностях, и о числе раскольников представлять ежегодно ведомости гражданскому начальству. Ко внесению в помянутые списки подлежат: 1) раскольники, заявляющие себя признающими брак и молящимися за царя, и 2) раскольники сего заявления не сделавшие в установленном порядке.

— 187

Ст. 2. В отношении раскольников, признающих супружество и молящихся за царя, признаются не подлежащими оспариванию те супружеские между ними союзы, которые, хотя не были освящены венчанием в церкви, но составляя не временные, а постоянные сопряжения, надлежащим порядком записаны в ревизских сказках или полицейских книгах заявлений или в посемейных списках, а именно: а) за время, предшествовавшее последней народной переписи, доказательством супружеского состояния и прав по происхождению и имуществу признавать ревизские сказки; б) на будущее время те же права удостоверяются выписками из полицейских книг заявлений, и в) за время от последней народной переписи до введения означенных книг—семейный состав определяют посемейные списки о происшедших в это время переменах в семействах. Ст. 3. Книги для заявлений о событиях рождения, смерти и супружества раскольников, признающих брак и молящихся за царя, ведутся в полициях по формам, преподанным в свое время министром внутренних дел. Ст. 4. За подлоги в выданных полицией выписках из книг заявлений или посемейных списков, а равно за умышленно-неправильные действия по ведению сих книг или списков и выдаче из оных выписей, виновные подвергаются ответственности, как за подлог в актах состояния. Ложные показания при заявлении событий рождения, смерти и брака преследуются на основании общих о том правил, Ст. 5. При записи в посемейные списки, согласно установленным правилам и формам, надлежит полициям приводить в известность, по мере надобности, перемены, происшедшие в составе семейств за время от последней ревизии до введения в действие книг заявлений. Таковы были общие основания и предположения проекта нового закола о гражданских правах раскольников, внесенного, с приложением правил и форм, в декабре 1866 года на рассмотрение в Государственный Совет. Государственный Совет при рассмотрении записки и правил и форм нашел, что существо внесенных министром внутренних дел предположений состоит в том: 1) чтобы раскольничьим сектам, коими не отвергаются главные

— 188 —

основы гражданской жизни, предоставить право записывать заключаемые между ними супружеские союзы в особые полицейские книги с удостоверением события супружества, показанием свидетелей и с соблюдением еще некоторых правил и условий; 2) чтобы бракам, таким образом записанным (а за прежнее время внесенным в ревизские сказки), присвоить в гражданском отношении все последствия законных браков; 3) чтобы установить равномерно, подобным же порядком, записку событий рождения и смерти в семействах раскольников, и 4) чтобы записям сим дать значение актов состояния и доказательств законности детей, рожденных в заявленном браке. Признавая, с своей стороны, что эти предположения, ко содержанию и свойству их, должны подлежать рассмотрению не иначе, как порядком законодательным, Государственный Совет в департаменте законов находил однако, что в настоящем своем виде они, даже если бы с ними и вполне согласиться, не могли бы подлежать внесению в Свод заковав, как представляющие на ряду с предписаниями законодательными и разные меры собственно распорядительного свойства. Вследствие сего, не входя в рассмотрение существа означенных предположений, к чему настанет нужное удобство тогда лишь, когда будет в виду окончательный проект закона по настоящему предмету, департамент законов положил: «предоставить министру внутренних дел по соглашению с главноуправляющим II Отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии и с обер-прокурором Св. Синода составить и внести таковой проект в Государственный Совет с исключением из него всех правил, не подлежащих утверждению в законодательном порядке, и с означением притом, по установленному порядку, тех из статей Св. законов, которые будут подлежать изменению или дополнению ¹).

Во исполнение такого постановления Государственного Совета в министерстве внутренних дел тщательно пересмотрены были все предположения, вошедшие в записку министра, внесенную им

¹) Собр. постан. по расколу, изд. 1875 года. Высоч. пов. 20 января 1867 года, стр. 637—638.

— 189

в мае 1866 года в Государственный Совет. При этом пересмотре, конечно, обращено было преимущественное внимание на исключение из проекта всех предположений, не подлежащих утверждению в порядке законодательном, а относящихся к мерам административным. Но так как определение и точное указание изменения или дополнения статей Свода законов, а также и внесение проектируемых новых статей закона по предмету дарования раскольникам общегражданских прав в подлежащее место Св. законов лежало на прямой обязанности II Отделения, то министр внутренних дел препроводил к главноуправляющему II Отделением пересмотренный им проект для точных его указаний необходимых изменений в статьях Свода законов и подлежащих мест для внесения новых законодательных определений в Св. законов. Приняв во внимание указание Государственного Совета, II Отделение обязательно должно было войти в рассмотрение как существа проектированных постановлений о гражданских правах раскольников, так и определения принадлежности их к числу законов или мер распорядительных. Таким образом, рассмотрению II Отделения подлежали проектированные в министерстве внутренних дел постановления: а) в отношении их существа и редакции и б) в отношении порядка их утверждения и внесения в Св. законов. Изложив во всей подробности свои замечания по существу проекта, II Отделение в то же время не нашло возможным сделать подробное указание как изменений и дополнений в подлежащих статьях Св. законов, так и отделов, в которые должны быть внесены в Свод новые узаконения о гражданских правах раскольников — до окончательной выработки проекта не только по существу оного, но и в редакционных частностях. Вследствие такого отзыва главноуправляющего II Отделением князя Урусова, по предварительном сношении министра внутренних дел с обер-прокурором Св. Синода и министром юстиции в ноябре 1868 года, с Высочайшего соизволения образована была при министерстве внутренних дел комиссия для разработки и составления проекта закона о браках раскольников ¹).

¹) Собр. постав. по расколу, изд. 1875 г., стр. 646.

— 190 —

Комиссии 1868 года предстояла трудная и сложная задача— выработать окончательный проект закона о браках раскольников, на основании состоявшихся предначертаний комитета 1864 г. по этому важному вопросу и в виду предположений проекта министра внутренних дел, возвращенного Государственным Советом для выделения из него всех проектированных правил характера распорядительного, в связи с подробными возражениями и замечаниями II Отделения как по существу проекта, так и редакционных частностей оного. Таким образом материалом для трудов комиссии служили все прежние, начиная с проекта министра внутренних дел Валуева, предположения об урегулировании быта раскольников и определении их гражданских прав, подробно рассмотренные в комитете 1864 года,—труда этого комитета и постановленные им решения, несомненно, должны были служить руководством и общими основаниями при суждениях комиссии по всем вопросам о гражданских правах раскольников, а проект министерства внутренних дел, внесенный в 1866 году на рассмотрение Государственного Совета, а также и замечания по оному графа Панина и князя Урусова, определяли программу деятельности комиссии для выработки окончательного проекта во всех частностях. В нашей статье мы далеки, от мысли, по имеющимся у нас материалам и сведениям, представить деятельность комиссии во всей детальной точности, это было бы слишком сложно и выходило бы из границ журнальной статьи по исключительной специальности точного обследования комиссией некоторых предположений и мотивов при составлении нового проекта законодательных определений прав семейных и тесно связанных с ними гражданских и имущественных прав раскольников. Но в виду важности освещения действующего в настоящее время закона о браках раскольников, до сих пор, на сколько нам известно, мало обследованного в литературе даже в общих его основаниях, мы из трудов комиссии, по достоверным документам, выделим именно те стороны и части проекта о браке раскольников, которые определяют его общее значение и главные основания этого закона с указанием мотивов

— 191 —

и рассуждений комиссии, послуживших к таким или иным заключениям и решениям при разработке нового законопроекта в частностях. Поэтому мы, верные своей задаче—быть строго объективными и точными в сообщении в наших статьях документального материала, следуя программе, предначертанной комиссии, выделяем все главные основания проекта закона о браках раскольников в том виде, в каком они получили окончательное разрешение при обсуждении их в комиссии, указывая в общих чертах процесс самых прений в заседаниях комиссии по отдельным вопросам нового законопроекта.

Вот главные основания законопроекта о браках раскольников:

I. «Признание браков распространить на всех тех раскольников, кои сами признают брак, как союз постоянный, а не временный, и затем уже вовсе не касаться большей или меньшей вредности прочих верований их, посторонних понятиям о брачном союзе».

При обсуждении вопроса о том, на кого из раскольников распространить действие нового закона о признании заключаемых между ними браков и следует ли при этом принять в руководство классификацию сект,—разные мнения членов комиссии заслуживают особого внимания и они тем более важны и существенны, что не представляют единообразного взгляда на этот главный исходный пункт закона о раскольнических браках, а осматривают его с разных сторон, с разными, не вполне согласными соображениями и заключениями как относительно существа вопроса, так и последствий применения его на практике, по изданию нового закона. Для разрешения этого вопроса, на точном основании заключений комитета 1864 г., по мнению большинства членов комиссии, прежде всего подлежал рассмотрению новый вопрос о том, полагал ли названный комитет для признания брака раскольников принять во основание одно только верование их в постоянство брачного союза, не допытываясь до сущности учения их о разных других предметах веры, чуждых вопросу о браке; или же, напротив того, комитет имел в виду признать браки только таких раскольников, которые, по разузнании всех прочих верований их, окажутся принадлежа-

192

щими к сектам менее вредным. Если допустить последнее, то явится еще новый вопрос: каким способом и по какой классификации определять большую или меньшую вредность раскольников для признания или непризнания их брака, т. е. для внесения или невнесения, в каждом данном случае записки о браке в полицейскую метрическую книгу. При суждении комитета о браках раскольников была принята классификация сект по двум признакам: молитвы за царя и верования в постоянство брачного союза, но она тогда же, как нами уже было сказано при изложении трудов комитета, найдена была недостаточною и заменена впоследствии другою, более подробною, составленною Св. Синодом и принятою комитетом в последнем заседания, когда вопрос о раскольнических браках был уже окончательно разрешен. Не говоря уже о том, что применение первой классификации по двум признакам к призванию раскольнических браков сопряжено было бы с незаконными расспросами раскольников о том, не отвергают ли они молитвы за Государя Императора, очевидно то, что эта классификация, как отмененная позднейшею, не может иметь применения ни к признанию раскольнического брака, ни к другим предметам суждений комитета. Что же касается позднейшей, подробной классификации, то допуская даже возможность обратного действия ее по отношению к решенному комитетом вопросу о браке, также нельзя не заметить, что применение ее, сопряженное с такими же и еще более незаконными и сложными расспросами раскольников о существе их верований, было бы еще более затруднительно, крайне неудобно, а по мнению II Отделения даже невозможно. Обращаясь за тем к суждениям комитета о браке раскольников, должно прийти к ясному убеждению, что он и не имел в виду применять к вопросу о браке какую бы то ни было классификацию сект по их вредности, вопрос этот решен им без всякого отношения к классификации сект. Еще до составления подробной классификации сект, по поводу предложения министра внутренних дел о том, чтобы одни только менее вредные раскольники вводимы были в общие выгоды гражданской жизни, комитет выра-

— 193 —

зился, что «о супружестве более вредных сект, т. е. отвергающих брак не может быть и речи». Таким образом, из числа бывших тогда в виду двух признаков большей вредности комитет оговорил только об «одном» и, следовательно, не допускал речи о браках только у таких раскольников, которые сами отвергают брак, как союз постоянный. Слова эти не допускают иного толкования и точно в таком же смысле были понимаемы и толкуемы бывшим председателем комитета 1864 года графом Паниным, который полагал в проекте закона о браках раскольников вовсе не упоминать «о сектах более и менее вредных», а называть их сектами, «принимающими постоянный брак или отвергающими». Хотя же в Высочайшем повелении 16 авг. 1864 года сказано, что общегражданские права должны быть распространяемы на раскольников менее вредных сект, по это сказано не безусловно, а с оговоркой относительно тех случаев, когда комитет полагал даровать некоторые права раскольникам более вредным. Устранив вопрос о большей или меньшей вредности сект при суждениях о браках раскольников, комитет, конечно, должен был предвидеть, что иногда (хотя в редких случаях) в полицейскую метрическую книгу мог быть внесен брак таких лиц, которые, хотя признают постоянство брачного союза, однако, по прочим своим верованиям, не подходят под требования классификации для причисления к менее вредным. Но что же могло бы произойти от внесения брака этих лиц в метрическую книгу? С признанием семейственного их союза не сами они получают какие-либо особые преимущества, а только дети их после них получат право законного наследования и право отыскивать наследство по суду чрез опекунов или от своего лица, если успели прийти в законный возраст при жизни родителей. Едва ли в этом будет какая-либо неправда и едва ли даже справедливо отказывать в праве на родительское достояние и в судебной защите детям потому только, что родители их исповедывали такие верования, которые по классификации Св. Синода не считаются свойственными раскольникам менее вредным. Рассмотрение вопроса

— 194 —

о применении классификации сект к признанию раскольнических браков в связи с общим ходом и сущностью рассуждений комитета о классификации и о браках, а также с заключениями его о способе регистрации браков в полиции, по заявлениям самих брачующихся, приводит к убеждению в невозможности приписать комитету мысль, чтобы, по поводу явки раскольников в полицию для заявления единственно о своем браке, поднимаемы были вопросы о сущности всего их вероучения и обо всех их религиозно-политических верованиях. Кроме противозаконности расспросов этого рода комитет не мог не видеть, что допущение их в отмену существующего закона могло бы только оттолкнуть раскольников от всяких заявлений о браках и что таким образом, в самом начале была бы парализована мера, принимаемая правительством не только в интересах раскольников, но столько же, и даже еще более, в своих собственных интересах.

Приобретение прав по происхождению, чрез усвоение семейственных прав раскольникам, принадлежащим большею частью к податному состоянию, могло быть важно для них лишь в отношении к истекающим отсюда правам по имуществу и к праву судебной защиты. Раскольники обходились и без этого, так как при отрицании правительством семейственного права раскольников не могло быть у них наследственных родовых имуществ, и все их имущества считались благоприобретенными, а такими имуществами они всегда могли располагать свободно посредством формальных духовных завещаний и частных доверительных распоряжений, даже словесных, исполнявшихся ненарушимо под влиянием власти тайных раскольнических общин. Понятно, что такое положение раскольников в государстве не может быть в интересах правительства, которое, напротив, желало бы привлечь раскольников к признанию общих гражданских законов и к сознанию потребности искать себе законной защиты от судебной власти, общей для всех жителей империи. Для достижения этой цели прежде всего нужно усвоить раскольникам право семейственное, т. е. признать их брачный союз со всеми его последствиями в

— 195

тем, как выражался в своем проекте министр внутренних дел Валуев, привести раскольников к более нормальным и более согласным с началами государственного благоустройства условиям семейной жизни». Вели же признание брачного союза раскольников должно быть в интересах самого правительства, то всякое лишнее затруднение раскольникам, желающим получить такое признание для своих браков чрез внесение их в метрическую книгу, было бы неуместно. С этой точки зрения также вполне оправдывается требование, чтобы для призвания брака раскольников и внесения его в метрическую книгу было в виду одно только верование их в постоянство брачного союза, без возбуждения при этом вопроса о большей или меньшей вредности учения брачующихся об остальных предметах их веры.

Основываюсь на таких соображениях, председатель и большинство членов комиссии положили, что призвание браков должно быть распространено на всех тех раскольников, кои сами признают брак, как союз постоянный, а не временный, и затем уже вовсе не касаться большей или меньшей вредности прочих верований их, посторонних вопросу о брачном союзе. При обсуждении этого главного основания и исходного вопроса о раскольническом браке в комиссии выражено было много других соображений, не вполне согласных с мнением большинства, но указание и развитие этих соображений вне цели нашей статьи — указать собственно разработку главных вопросов закона о браке, послуживших основаниями при окончательном изложении самого закона о раскольнических браках. Но при этом не лишним считаем указать на одно мнение, подробно развитое и изложенное в особой записке и прямо противоречащее заключению большинства членов, выраженному в приведенном нами положении. Выразитель этого мнения, один из членов комиссии, находил, что Высочайше утвержденными постановлениями особого комитета 1864 года обще-гражданские права предположено даровать только раскольникам менее вредных сект», следовательно и действие нового закона о признании браков, с проистекающими от сего нравами, должно быть отнесено только к раскольникам менее вред-

— 196 —

ных сект, кои, по своему вероучению, приемлют брак и молитву за царя, на раскольников же «более вредных» сект, которым постановлениями комитета обще-гражданских нрав не предоставляется, не может распространяться и закон о признании брачного сожития. Это мнение не имело решающего значения, осталось единичным и указано вами только для контраста с состоявшимся заключением большинства членов при обсуждении первого основного вопроса о том, на кого из раскольников распространить закон о браках и вытекающие из оного гражданские права.

II. «Заявления о браках раскольников, равно как и о случаях рождения у них детей или смерти не должны быть обязательны».

При обсуждении вопроса об обязательности или необязательности заявлений раскольников о супружестве их, а равно о событиях рождения и смерти, члены комиссии единогласно выразили общее мнение, что так как обряды, совершаемые раскольниками, правительством не признаются, то в глазах закона брак раскольников должен существовать лишь с момента заявления его установленным порядком, а потому о каких бы то ни было брачных союзах, вне условий, определенных законом, а тем более об обязательности заявления их, не может быть и речи. По вопросу же об обязательности заявлений рождения и смерти произошло разногласие, образовавшее два противоположных мнения меньшинства и большинства. В особом мнении меньшинства членов комиссии, резюмируемом нами здесь в общих чертах, выражены были следующие соображения; все лица, принадлежащие к признанным вероисповеданиям, в силу религиозных убеждений своих, исполняют известные требы, которые, как записанные духовенством в установленном порядке, составляют главное обеспечение непременной метрической записи случаев рождения; хотя нет закона, безусловно к сему обязывающего, но на духовных лиц возложена обязанность, под угрозою взыскания, записывать все случаи, доходящие до сведения их в силу совершенных треб, в установленные метрические книги. Но совершенно другое усматривается относительно раскольников. Хотя большинство сектаторов и исполняют сходные с прочими христиан-

— 197 -

скими обрядами требы, однако законность их, а равно правоспособность исполняющих эти требы духовных лиц не признается; полиция же, хотя и обязанная под страхом взыскания вести списки раскольников, не в состоянии исполнять этого требования с такою точностью, чтобы этил записям можно было придать характер настоящих метрик, в виду отсутствия как положительного требования о заявлениях частных лиц, так и закона, который практически обеспечивал бы для полиции возможность приобретения точных сведений о событиях рождения и смерти; а этим самым правительство вынуждено будет в инструкции полиции по настоящему предмету сначала издать подробные правила о том, как собирать сведения о рождающихся, для чего неизбежно пришлось бы обратиться к самим раскольникам, как единственно верному в этом отношений источнику, обязав их заявлять о событиях сих под угрозою ответственности раскольников за неисполнение изданных правил.

Таким образом, вопрос сосредоточился бы весь в сфере административных распоряжений, предписывающих полиции собирать сведения и делать отметки о событиях, о которых она может узнавать только от частных лиц, а сии последние, не будучи прямо обязаны законом к даче таковых сведений, в случае упущений или упорства окажутся виновными в несоблюдении административного порядка, им неизвестного. Притом же, если полиции будет поручено вести списки раскольников, не взирая на принадлежность их к тому или другому разряду сект, с отметкой родившихся вне брака в том же порядке, как это заведено в православных метриках, то едва ли не все раскольники более вредных сект, из коих многими отвергается супружество, и, следовательно, не имеющих никакой пользы от внесения в метрики, останутся в них не записанными, если только не будут обязаны законом к заявлениям, почему в предполагаемые списки войдут далеко не все лица. Для избежания изъясненных неудобств, единственным средством, по мнению меньшинства, представляется помещение в законе положительного указания по сему предмету, устраняющего всякий повод к разноречи-

— 198 —

вым толкованиям. Почти ту же параллель, по мнению меньшинства, можно провести между законами, существующими для православных и иноверцев, и предполагаемыми нововведениями для раскольников и относительно заявлений их о смертных случаях, но при этом нельзя оставить без внимания того обстоятельства, что закон прямо обязывает православных заявлять о случаях смерти священникам и что несоблюдение этой обязанности подвергает виновных взысканию. Пет очевидных причин установлять в пользу раскольников в отношении заявлений их полиции случаев смерти изъятия из общего с прочими жителями порядка; напротив того, насколько известно, характер лжеучения некоторых сект, последователи коих признают за правило тайное погребение умерших в неуказанных местах (бегуны) или считают, в силу вкоренившихся между ними заблуждений, детоубийство не за грех, указывает на необходимость введения между всеми раскольниками точного контроля смертных случаев; этим вместе положена была бы преграда и существующему у некоторых сектантов обычаю передавать паспорта умерших беглым и бродягам, находящим у них пристанище. Что же касается правил, как поступать в случаях смерти скоропостижной или по насилию, то само собою разумеется, что в установлении для раскольников особого порядка заявлений об этих событиях не представляется надобности в виду ст. 918 т. XIII уст. медицин. полиции, положительно воспрещающей всех вообще умерших при сомнительных обстоятельствах погребать без судебно-медицинского осмотра. Приходя, в силу изложенных соображений, к убеждению в необходимости положительно выразить в законе обязанность раскольников заявлять как о рождении, так и о смерти, меньшинство членов комиссии полагало, что при этом не представляется достаточно уважительных побуждений для установления особых для раскольников по сему предмету сроков и взысканий в случае незаявления в эти сроки, что составляло бы действительную тягость, возлагаемую на раскольников в отличие от остальных жителей; достаточно было бы в законе положительно выразить вообще обязанность раскольников заявлять о случаях рождения и

— 199 —

смерти, от исполнения коей они уже не будут в состоянии уклоняться, в виду прямого о сем требования.

Большинство же членов комиссии, по вопросу об обязательности заявлений рождений и смерти, полагали, что едва ли представляется справедливым налагать в этом отношении на раскольников стеснения, которые законом не установлены для православных и иноверцев. Обязанности ведения метрик возложены на духовенство, и нет правила, в силу которого частные лица были бы принуждаемы делать ему заявления. Следовательно, нельзя обязывать к тому и раскольников. По смыслу предполагаемого узаконения для раскольников главным источником доказательства законности их происхождения представляются списки, ведение коих возложено будет на полицию, и сей последней, как относительно прочих жителей духовенству, будет принадлежать забота об исправном занесении в. метрики всех относящихся к ним случаев; нет сомнения, что каждый раскольник, заявивший уже о браке по собственной воле, и, следовательно, для приобретение даруемых прав семейственных, не преминет заявить, установленным порядком, о рождении у него детей, а если даже и не заявит, по беспечности или нерадению, то чрез это дети его ни в каком случае не лишатся права доказывать свое происхождение другими путями, тел же порядком, коему подчиняются в этом отношении православные и иноверцы, в случае пропуска их в метрической книге или при сомнении в правильности метрической записи об их рождении. Неисполнение нравственной обязанности родителей запастись несомненными документами о законности рождения своих детей может влечь за собою последствия только гражданские и именно подвергает их или детей их несколько более сложной процедуре доказывания законности рождения, но отнюдь не может подлежать преследованию уголовному. Установление исключительно для раскольников каких-либо стеснительных правил, в видах принуждения их к заявлениям о рождениях с целью обеспечить себе и своим детям легчайший способ доказывания даруемых прав семейственных, с одной стороны, не соответствовало бы коренному началу гражданского права, в силу коего

200

никто не может быть принужден к пользованию предоставляемым ему правом; с другой стороны, несовместно с правом родителей оспаривать, в известные сроки, законность рождения детей, происходящих от прелюбодеяния жены, и, наконец, имея последствием подчинение раскольников произволу полиции и вообще стеснения в их домашнем быту, вызвало бы с их стороны жалобы и нарекания, возбуждать которые правительство не имело и не может иметь в виду, допуская их к участью, наравне со всеми гражданами, в пользовании правами, из брачного союза проистекающими. Что же касается раскольников, отвергающих брак, то принуждать их к заявлению о рождении у них детей, для которых они этим не приобретают никаких прав, значило бы признавать их семейственные связи, тогда как они сами отвергают брак, как основу семейной жизни. В силу тех же соображений большинство членов комиссии признавали справедливым, не установляя для раскольников особых правил и в отношении заявления о смерти, подчинить их в этом отношении правилам, изданным для православных и иноверных.

Хотя, ст. 1.564 Св. зак. т. IX, возлагается на прихожан православных церквей обязанность извещать приходских священников об умерших в своих семействах; но из соображения обстоятельств, вызвавших это узаконение, в видах установления правильности ведения священниками списков об умерших, оказывается, что правило это, не имея общего характера и не распространяясь на порядок ведения списков других вероисповеданий, не может быть рассматриваемо, как выражение общей по сему предмету обязанности, и едва ли может служить основанием для определения порядка заявления о смертных случаях раскольниками. Относительно же заявления о скоропостижной смерти существует и действует порядок, одинаково обязательный для всех жителей, как православных, так иноверцев и раскольников.

Кроме того, для содержания полицией сведений о случаях рождения и смерти у лиц всяких вероисповеданий, существуют особые административные распоряжения подлежащих властей, коими собирание и доставление этих сведений полиции возлагается на ее

— 201 —

же агентов, а также домохозяев и других лиц. На таком же основании должны быть собираемы сведения и о событиях рождения и смерти у раскольников (во исполнение 67 ст. XIV Т. Уст. о пред. и пресеч. прест.) для ведения именных списков их.

III. «Предоставить раскольникам заявлять свои браки, в установленном порядке и при определенных условиях, полиции, которой вносить заявления сии в особые книги: за истекшее время, с X народной переписи до введения означенных книг, принять за основание доказательства раскольниками прав по происхождению ревизские сказки и вновь установляемый семейный список, который полиция обязуется составить при издании новых правил, для помещения в них семейств тех раскольников, которые изъявят на то желание».

При выработке и обсуждении приведенного основания для законопроекта о метрической записи раскольнических браков комиссия имела в виду два предположения: первое—министра внутренних дел Валуева, относившего признание действительности браков за прошедшее время к супружеским союзам, показанным в ревизских сказках X народной переписи, на будущее время — зарегистрированным в особо для сего установленных книгах, а в промежуток между последнею ревизией и введением этих книг—внесенным в посемейные списки, имеющие быть составленными полицией,—и второе, принадлежащее главноуправляющему II Отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии князю Урусову и состоящее в том, что браки раскольников должны считаться действительными со времени занесения их полицией в установленные метрические книги, с допущением временного исключения для заявлений о браках, заключенных в прежнее время, показанных в ревизских сказках и записываемых в книге для таких браков заведенной. Применительно к основным взглядам приведенных двух предположений в комиссии были выражены два различные мнения, которые главным образом зависели от разности взглядов на труды и решения комитета 1864 года, при обсуждении данного вопроса.

Два члена комиссии находили, что для выполнения предначертаний комитета 1864 года следует руководствоваться точным смыслом постановлений комитета о признании раскольнических бра-

— 202

ков под определенными условиями. По основаниям, установленным комитетом, раскольнические браки получают силу только вследствие зарегистрования в полиции; регистрация же производится не иначе, как под условиями: а) признания брака постоянным союзом, б) удостоверения о несостоянии супругов в запрещенных степенях родства и свойства. Этих существенных условий, указанных комитетом, как необходимых для признания силы за раскольническими браками в отношении гражданских последствий, нельзя оставить без внимания при разрешении вопроса как о браках, заключенных до последней ревизии и, следовательно, показанных в ревизских сказках, так равно и о браках, заключенных в. промежуток времени между последнею народною переписью и днем обнародования проектируемого закона. По взгляду выразителей этого мнения ни в общем журнале комитета 1864 г., ни в журналах отдельных заседаний нет нигде указаний на то, что «должны быть признаны имеющими силу» все, без различия, супружеские между раскольниками союзы, записанные в ревизских сказках или заключенные после X ревизии 1857 года. Очевидно этого указания нет потому, что оно прямо противоречит всем окончательным заключениям комитета, в основания которых лежит следующее начало: раскольнические браки, хотя и записанные в ревизских сказках, но показаниям самих раскольников о нахождении их в браке, но без соблюдения всех существенных условий, требуемых комитетом, не должны иметь никаких гражданских последствий. Эта мысль очень ясно выражена в общем журнале комитета, где сказано: «признать не подлежащими оспариванию те супружеские между раскольниками союзы, которые, хотя не были освящены венчанием в св. церкви православной или иноверческой, но, «составляя не временные, а постоянные сопряжения», надлежащим порядком записаны в ревизских сказках или в особых полицейских книгах или списках». Та же мысль подробнее развита в журнале III заседания комитета, в этом журнале сказано: «комитет, в разрешение общего вопроса о браках раскольничьих, признал, что записанные в ревизию и в полицейские списки брачные союзы

— 203

раскольников, засвидетельствованные в порядке, который будет определен при рассмотрении исполнительных мер, если они составляют не срочное, а постоянное между раскольниками сожитие, не могут подлежать оспариванию/ Руководствуясь приведенными соображениями, два члена комиссии полагали, что из существующих между раскольниками союзов должны быть признаны имеющими силу только те, которые будут, по заявлению супругов, зарегистрированы (помимо записи в ревизских сказках) в полиции, с соблюдением всех условий, указанных комитетом 1864 года. Таково заключение меньшинства, по большинство членов комиссии находили, что, по мысли комитета 1864 года, права, от признания браков истекающие, предположено даровать не только союзам, кои могут иметь законное существование в будущем, путем полицейской регистрации браков, по и тем из заключенных в прошедшее время, за коими будет признан характер не временного, но постоянного сопряжения. В общем журнале комитета это правило выражено так: признать не подлежащими оспариванию браки раскольников, надлежащим порядком записанные в ревизских сказках или в особых полицейских книгах или списках, именно: а), за время, предшествовавшее последней народной переписи, доказательством супружеского состояния и прав по происхождению и имуществу раскольников признавать ревизские сказки; б) на будущее время браки раскольников, по заявлении их полиции, вносить в особые книги, и в) для приведения в известность перемен, происшедших в составе семейств раскольников за время от последней ревизии до введения книг заявлений, составить раскольникам семейный список. По мнению большинства членов комиссии, постановление это и по общей мысли, положенной в основании нового законопроекта о гражданских правах раскольников, и ко определительности указаний самого способа исполнения не представляет ни сомнения о значении его, ни затруднения в применении. Общая мысль законопроекта та, чтобы никто из раскольников, отвечающих известным требованиям, не был лишен прав, даруемых во имя идеи общей справедливости. На будущее время уставовляются определительные

— 204 —

условия. За прошедшее же время поверочным условием признается факт постоянного сожительства, свидетельствуемого документами, указанными комитетом 1864 года. Документы эти имеют два вида: один значения государственного, данные которого не подлежат никакому опровержению—это X народная перепись, другой—. посемейные списки. В журнале V заседания комитета сказано, что относительно промежуточного времени от последней народной переписи до введения предполагаемых новых полицейских книг или списков, дабы иметь точные сведения о переменах, последовавших в составе раскольнических семейств в течении этого срока, лучшим способом представляется, по мысли министра внутренних дел, при самом установлении нового порядка, составить раскольникам общий посемейный список, причем внесение в этот список не должно быть обязательным, но следует предоставить записываться в нем каждому желающему с своим семейством; для предупреждения же новых заявлений полезно постановить, чтобы при этой первоначальной записи истина делаемых показаний была удостоверяема местным городским или сельским начальством. Приведенными решениями вполне исчерпывается суждение комитета по предмету окончательного определения порядка признания прав раскольников по происхождению за время до введения книг заявлений. Таким образом оказывается, что комитет, установляя правила записки брачных сопряжений раскольников на будущее время, с соблюдением при этом определенных условий, обратил внимание и на необходимость доставления средств доказывать свое происхождение тем из сектаторов, которые, родившись до издания новых правил и вне узаконяемого ими брака, лишены были бы возможности пользоваться правами, распространяемыми на последующие поколения; так как закон о метрической записи супружеских союзов не может иметь, по самому существу своему, обратного действия, то оставалось лишь найти средство для определения, в течении известного срока, состава семейств раскольников, дабы придать ему официальное значение; в этом отношении комитет остановился прежде всего на ревизских сказках X народной переписи, в коей раскольники

— 205

были показаны в составе семейств, как и прочие обыватели, а затем установил посемейный список, в который вписывались бы все явления в среде раскольнических семейств до введения книг заявлений. Вследствие сего и принято было комитетом безусловно начало признания семейного состава раскольников, определяемого на основании ревизских сказок и посемейного списка.

Посему, по мнению большинства членов комиссии, в основание узаконений, относящихся до брачных союзов раскольников, должны быт приняты три начала: 1) для определения прав по происхождению лиц, родившихся до X ревизия, показание сей ревизии о составе семейств; 2) для лиц, родившихся в записанных по X ревизии браках, после ревизской записи, а также для лиц, вступивших в браки и родившихся от сих браков после ревизии, права по происхождению определяются посемейным списком, и 3) присвоение значения законных браков тем супружеским союзам раскольников, кои надлежащим порядком будут впоследствии записаны в особые книги заявлений. Соответственно такому воззрению, права законности происхождения будут распространяться на всех детей раскольников, родившихся в браках, записанных по X народной переписи, равно как я на тех, кои родились в постоянных брачных союзах после ревизии до введения книг заявлений и будут показаны в составе семейств в посемейном списке; что же касается до браков, внесенных во вновь проектированные полицейские книги, то законность их, а следовательно и законность происхождения от оных детей, должны считаться со дня полицейской о том регистрации. Вследствие таковых соображений и признавая вышеупомянутые предположения министра внутренних дел Валуева в главных основаниях вполне соответствующими заключению особого комитета о раскольниках, большинство членов комиссии и пришли к вышеизложенному заключению.

IV. «Супружеские союзы признавать недействительными или Подлежащими расторжению в тех случаях, когда сие определяется для браков православных, на основании церковных и гражданских законов».

— 206 —

При рассмотрении вопроса о том, какие условия необходимо. установить для признания законности раскольнических браков, а также какие принять основания для признания недействительности и для расторжения сих браков, комиссия имела в виду, что главные в этом отношении условия суть несостояние брачующихся в степенях родства и свойства, воспрещенных св. церковью. Но эти отношения между православными определяются на основании браков их, совершенных в св. церкви, у раскольников же таковых законных связей, за весьма редкими исключениями, не может быть; посему для сих последних единственным источником родства и свойства могут почитаться брачные союзы, занесенные в полицейские книги, или и такие, которые будут удостоверены показанием их в ревизских сказках или в посемейных списках, так как вне означенных условий раскольнический брак, в глазах закона, не может иметь значения и должен быть признаваем и по отношению к происходящему от него потомству и родству как бы не существующим. Хотя из незаявленных брачных сопряжений раскольников и возникает родство естественное, которое, если оно будет доказано, может служить препятствием к признанию законными супружеских союзов, заключенных при существовании близких степеней такого родства, применительно к установившейся в сем отношении в православной церкви практике; однако едва ли представляется надобность говорить в предполагаемом законе о несостоянии брачующихся в родстве естественном; если и могут впоследствии возникать в судебных местах вопросы, связанные с существованием оного, то эти случаи всего удобнее предоставить разрешению путем особых, каждый раз, сношений светских судов с духовным начальством.

V. «Дела касательно раскольнических браков должны производиться в светских судах гражданских и уголовных».

При обсуждении этого положения, комиссия, имея в виду, что все дела, касающиеся браков, производятся в духовных судах, которым супружеские союзы раскольников не могут быть подведомы, признала необходимым издание касательно раскольнических

— 207 —

браков особых правил производства дел сих в светских судебных местах, гражданских и уголовных, к коим по роду своему они и должны относиться. При этом признано было полезным иметь в виду предположение статс-секретаря князя Урусова о том, чтобы при производстве дел о браках раскольников в светских судах сим последним разрешено было, по вопросам о родстве, входить в сношения с духовным начальством с тем лишь ограничением, чтобы в законе по сему предмету не было упоминаемо о родстве духовном, а также чтобы сношения эти не были обязательны, а предоставлялись бы всякий раз усмотрению самих судов.

VI. «Правила о браках раскольников должны распространяться на те лица, кои сами не окрещены в православной церкви, или не принадлежат к какому-либо иноверческому исповеданию».

При обсуждении в комиссии вопроса о том: какое начала принять в руководство для определения, на кого именно должны распространяться предполагаемые правила о раскольнических брачных союзах, т. е. кого следует считать раскольником в противоположность последователям православного или иноверческого, исповеданий, мления разделились.

Два члена, в видах как определения существа настоящего вопроса и практического его значения, так и разъяснения точного смысла решений по сему предмету комитета 1864 года, представили следующие соображения; совокупность взглядов и действий правительства на раскол убеждает в том, что оно всегда стремилось к возможному ограничению круга его последователей. На основании официальных сведений, раскольников в «отписных» считается 907,157 душ. Эта цифра относится к той среде раскольников, которая, по полицейским спискам, составляет главное ядро этого населения, численный состав которого может увеличиться только путем естественного приращения т. е. рождения. Независимо от сего, по числовым данным, собранным министерством внутренних дел в 1865 году, насчитывается до 160,000 раскольников «неотписных», т. е. таких, масса коих увеличивается не естественным путем нарождения, а путем

208 —

совращений из православия в раскол и неокрещения в православной церкви детей таких совращенных. Затем следует несравненно большая масса раскольников «тайных», т. о. исполняющих для видимости обряды православной церкви и потому написанных в ее метриках, но склонных к расколу и нередко обнаруживающих в своей среде заявления об открытой к нему принадлежности. Присоединив эту категорию раскольников к двум вышеупомянутым, можно приблизительно определить всю цифру раскольнического населения до 11 миллионов. Масса тайных раскольников преимущественной выделяет из себя, путем совращения и неокрещения в православной церкви, тех сектаторов, которые потом поступают в разряд неотписных. Первое поколение не окрещенных в св. церкви, на основании § 4 Высочайше одобренного в 1858 году наставления ¹), по силе коего не преследуются за мнения о вере состоящие в расколе от рождения, т. е. когда родители их действительно раскольники, а не совращенные из православия в раскол,—еще не признается за раскольников, хотя и не значится православным, но затем второе поколение раскольников, в котором ни родители, ни дети не были окрещены в православной церкви, согласно тому же правилу, уже признается за раскольников коренных.

Разрешение настоящего вопроса, по мнению двух членов, должно вполне подчиниться взгляду комитета 1864 года на устанбвленное § 4 наставления 1858 года начало. Для уяснения же решений комитета по сему предмету следует рассмотреть подлежавший обсуждению комитета проект министра внутренних дел Валуева о раскольнических браках с его приложениями. По точному смыслу названного проекта, документы, требуемые от раскольников, заявляющих как о смерти, так и о супружестве, должны положительно удостоверять в том, «что родители как умерших» (IV прилож. к проекту), так и «вступающих в брак» (по VI прилож.) «суть раскольники от рождения». Определив это с такою документальною точностью, проект, конечно,

¹) Собрание постановлений по расколу, изд. 1875 г. стр. 557—559.

— 209

не предполагал, чтобы можно было усомниться в принадлежности определенного лица к расколу. В правильности такого воззрения убеждает и то обстоятельство, что комитет 1864 года в ссылке своей на помянутый проект прямо ставит его в ряд источников и указывает определенно на следующее, выраженное в проекте положение: .заявления в полиции о рождении, смерти и супружестве допускаются лишь в том случае, если совершающие означенные заявления лица удостоверяют, что родившиеся, умершие и вступающие в супружество», а также, что сами .родители их не были окрещены в православных и иноверческих церквах». Из изложенных соображений и указаний, по мнению двух членов, не может подлежать сомнению, что при заявлениях о рождении, смерти и супружествах раскольников требуется удостоверение, что не только рожденные, умершие и вступившие в брак, «но и родители их не были крещены». Почему и раскольниками, в отношении проектированных гражданских прав, должно признавать только таких лиц, кои сами и родители которых не окрещены в православной церкви и не принадлежат к иноверческим исповеданиям. Таково было мнение и заключение меньшинства. Но большинство членов находили, что в Высочайше одобренном наставлении 1858 года различены совращенные в раскол и раскольники от рождения. На основании § 4 этого наставления раскольники от рождения суть те, коих родители действительные раскольники, а не совращенные из православия в раскол,—следовательно, чтобы быть признанным раскольником, требуется неокрещение по обряду православной церкви в двух поколениях. Если бы эти правила комитетом 1864 года оставлены были в силе, по отношению к признанию раскольнического брака, то новые правила о раскольнических браках следовало бы относить только к таким лицам, которые ни сами, ни родители их не были окрещены в православной вере. Но комитет отменил правило 1858 года в применении к раскольническим бракам и полагал заявления о браках принимать от таких раскольников, которые только сами не окрещены, вовсе не возбуждая вопроса о том, окрещены или не окрещены их родители.

— 210 —

Следовательно, для признания раскольником комитет считал достаточным неокрещение только в одном поколении. В доказательство, что таково именно воззрение комитета, большинство членов комиссии привели указания и ссылки на заключения комитета, выраженные в журнальных постановлениях оного. В журнале V заседания комитета, в котором рассматривались проекты министра внутренних дел Валуева о метрической записи браков, рождения и смерти раскольников и правила и формы для ведения этих записей, между прочим сказано:., «особенно важно встречающееся в проектах условие, чтобы случаи рождения, смерти я супружества записывались в полицейских книгах только при положительном удостоверении, что вступившие в супружество, умершие и родившиеся, а равно я родители последних не были окрещены в православной или иноверческой церкви; таким образом в книгах будут значиться только лица действительно издавна пребывающие в расколе». По этому указанию сведение о неокрещении родителей требуется единственно при заявлении «о рождении», для заявления же о событии брака нужно сведение о неокрфщении только самого заявляющего, а о том, окрещены ли его родители,—никаких удостоверений не требуется. Очевидно, что раскольники, заявляющие о своем браке, обязаны удостоверить только в том, что они сами не были окрещены, и что комитет вовсе устранил вопрос о вероисповедание их родителей, а потому и касаться этого вопроса при заявлениях о браке никто не имел права. В удостоенном Высочайшего утверждения общем журнале комитета, в числе заключений его сказано об этом предмете следующее: «форму таких книг, порядок занесения делаемых в них заявлений и порядок выдачи о том выписок определить на основании соображений, означенных в журнале V заседания и приложенных к тому журналу предположений министерства внутренних дел». Хотя комитет в журнале V заседания не утвердил окончательно предположенных министерством внутренних дел правил и форм заявлений и признал их подлежащими более подробному рассмотрению, тем не менее в соображениях комитета, приводимых в журнале V заседания и упоминаемых в общем

211

журнале, с достаточною ясностью выражено положение, в силу коего от раскольников, заявляющих о своем браке, вовсе не должно быть требуемо удостоверение о вероисповедании их родителей, а потому правила 1858 года, по отношению к бракам раскольников, не могут иметь никакой силы. По изложенным соображениям, большинство членов комиссии полагали, что проектируемые правила о браках раскольников должны распространяться на те лица, кои сами не окрещены в православной церкви, или не принадлежат к какому-либо иноверческому исповеданию и что начало, установленное наставлением 1858 года должно относиться лишь к заявлениям о случаях рождения детей у раскольников, при чем должно быть требуемо удостоверение о неокрещении в православной церкви или непринадлежности вообще к признанным вероисповеданиям как самих родившихся, так и родителей их.

VII. «Обращение одного или обоих супругов к православию не должно сопровождаться какими-либо последствиями в отношении непризнания силы записанного гражданским порядком их брака».

По вопросу о том, признавать ли раскольнические браки, внесенные в полицейские метрические книги, обязательными для одного или для обоих супругов, обратившихся к православию, комиссия приняла за основание, что главное условие раскольнического брака есть неразрывность его, за исключением законом определенных случаев расторжения.

В виду этого основного положения, а также и ст. 79 ч. I т. X Св. зак. гражд,, в силу коей, лицо нехристианского исповедания, по восприятии св. крещения, может пребывать в сожитии с неокрещенною женою и брак их остается в своей силе, обращение одного или обоих супругов в православие, по взгляду комиссии, не должно сопровождаться какими-либо последствиями в отношении непризнания силы записанного гражданским порядком брака.

VIII. «Перемены в верованиях супругов или даже фактическое прекращение сожительства, в глазах закона, не должны сопровождаться какими-либо последствиями по отношению к самому браку».

— 212 —

По возбужденному в комиссии вопросу о том, продолжать ла признание брака, когда один или оба супруга отпадут в секту, отвергающую брак, последовало единогласное мнение, что крепость супружеских уз, заключенных в установленном порядке, может находиться в зависимости только от общих условий, с коими соединяется признание недействительности браков или расторжение их, И потому перемены в верованиях супругов или даже фактическое прекращение сожительства, в глазах закона, не должны сопровождаться какими-либо последствиями по отношению к самому браку.

На приведенных главных основаниях выработан был комиссией законопроект о браках раскольников. Но прежде представления этого проекта в законодательном порядке в Государственный Совет труды означенной комиссии, по составлению закона о некоторых гражданских правах раскольников, заключавшиеся в журналах 13-ти заседаний, сообщены были на рассмотрение обер-прокурора Св. Синода, главноуправлявшего II Отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии и министра юстиции. В отзыве обер-прокурора Св, Синода выражено было полное согласие с изложенными в журналах комиссии соображениями большинства ее членов. Главноуправлявший II Отделением князь Урусов отозвался, что рассмотрев как журналы комиссии, так и проекты предполагаемых оною постановлений и соглашаясь с большею частью заключений, принятых большинством членов комиссии, он в то же время нашел нужным представить и некоторые свои соображения, которые мы в общих чертах сообщаем здесь нашим читателям. В проекте постановлений о браках раскольников, как заметил князь Урусов, предположено, что брачные сопряжения между ними, совершенные по их обряду, могут иметь последствия законных браков только в том случае, если они записаны в полицейские метрические книги. Таким образом эта записка, совершенная при известных условиях, придает значение таким супружеским сожитиям, которые прежде не признавались законными. Но при этом возникает вопрос в отношении к супружеским сожитиям, суще-

— 213

ствовавшим до того, времени, когда будет утвержден этот вновь предполагаемый закон,—могут ли благими последствиями этого закона они воспользоваться, т. е. узаконят последствия своих супружеских сопряжений. Отвечая на этот вопрос в положительном смысле, члены комиссии не могли однако прийти к соглашению относительно способов более удобного достижения этой цели. Большинство полагало установить для этого особенные временные правила, в силу которых раскольникам, родившимся до установления полицейских метрических книг, предоставляется доказывать законность своего происхождения показанием их в составе семейств в ревизских сказсках с последующим занесением их в посемейные списки, а равно и на основании этих списков, Но таким образом, по взгляду князя Урусова, ослабляется значение главного правила легитимации раскольничьих браков внесением их в полицейские метрические книги, ибо рядом с ним установляются и другие способы, и вместе с тем усложняется это дело как в законодательном отношении, приводя к необходимости установить особые временные правила, так и в практическом, ѵстановляя два порядка записки. Между тем эти неудобства легко могут» быть избегнуты допущением только записки уже существующих на деле раскольничьих браков в учреждаемые вновь полицейские метрические книги, на основании общих правил, установляемых предполагаемым законом, с условием, что после регистрации таких браков и прижитые в них прежде дети могут быть также вносимы в эти книги и признаваемы законными.

Высказав такой взгляд, князь Урусов вполне соглашался с мнением меньшинства членов комиссии, приведенным нами выше, допускавшим легитимацию детей раскольников, прижитых до регистрации браков чрез записку в полицейскую метрическую книгу,—впоследствии, мри записке самых браков и признавал неудобными и излишними временные правила для узаконения детей, прижитых раскольниками в супружеских сопряжениях до обнародования закона о регистрации браков.

Министр юстиции граф Пален в своем обширном и по-

— 214

дробном отзыве подверг тщательному рассмотрению все высказанные в комиссии мнения и соображения для выработки нового закона о раскольнических браках и в общем выразил свое согласие с существом взгляда большинства членов комиссии; но в отношении многих, частностей и отдельных статей законопроекта высказал много детальных указаний и замечаний. Мы сочли излишним для нашей цели помещать в нашей статье самый законопроект комиссии, а потому должны оставить без изложения и детальные указания министра юстиции относительно существа и редакции статей законопроекта о раскольнических браках. Для нашей цели вполне достаточно привести мнения графа Палена по общим вопросам о раскольнических браках и главным основаниям выработанного в комиссии законопроекта. Прежде всего граф Пален, как и князь Урусов, обратил внимание на временные правила для регистрации существовавших до издания закона о метрической записи раскольнических браков и узаконения прижитых в них детей. Для этой цели, как сказано выше, проектированы были посемейные списки раскольников и правила для ведения этих списков. В этом отношении граф Пален, как и князь Урусов, признавал допущение записки «в посемейные списки» браков, заключенных до издания нового закона, и в особенности тех браков, которые за смертью одного или обоих супругов уже прекратились, и придание им чрез то силы и значения законных, со времени их заключения, также неудобным и в большинстве случаев бесполезным и самое учреждение «особых посемейных списков», не имеющих существенного значения в отношении гражданских прав раскольников, и потому полагал, браки раскольников, до издания нового закона заключенные, узаконить чрез внесение их, на общем основании, в полицейские метрические книги. Но при этом граф Пален находил нужным ограничить право узаконения детей чрез записку брака в метрическую книгу двухлетним сроком с тем, что в случае записки брака в метрическую книгу в течение этого срока надлежит давать право законных детям, рожденным не

— 215

только до издания закона о раскольнических браках, как предполагала комиссия, но и в течение года после издания оного.

В виду разногласий, возникших по вопросу об установлении особых временных правил для записки супружеских между раскольниками сожитий, существовавших до издания закона о браках раскольников, и по тщательном соображении приведенных в отзывах главноуправляющего II Отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии и министра юстиции соображений, министр внутренних дел признал возможным прийти к соглашению в том отношении, чтобы в основание законопроекта о раскольнических браках были приняты два главные положения: 1) единство правил регистрации для всех без исключения раскольнических браков и 2) легитимация детей, прижитых до издания закона о раскольнических браках, посредством регистрации браков родителей. Но при этом он считал излишними и предлагаемые в ого отзыве временные правила и установление сроков заявлений о браках на основании этих правил, так как существование брака считается только с момента занесения его в метрическую книгу, то для браков раскольников, фактически уже существующих, нет надобности в установлении сроков для заявлений.

Таким образом окончательно были отвергнуты все первоначальные предположения «о посемейном списке раскольников», выработанный же комиссией проект о раскольнических браках на тех главных основаниях, которые были сообщены нами выше в раздельности с изложением рассуждений и разности мнений по отдельным вопросам, высказанным в комиссии 1868 и 1869 года, не подвергся существенным изменениям и после высказанных в отзывах князя Урусова и графа Палена соображений и замечаний по некоторым частным статьям законопроекта, и после окончательной редакции в министерстве внутренних дел был внесен в 1872 году на рассмотрение и утверждение Государственного Совета.. С этим законопроектом, выработанным комиссией, мы считаем полезным познакомить наших читателей,— как для более ясного и отчетливого представления о существе за-

— 216 —

кона о раскольничьем браке в его первоначальной обработке в деталях,—так и для сравнения тех изменений, которым этот законопроект подвергся при рассмотрении в Государственном Совете и в каком виде и окончательной редакции он получил Высочайшее утверждение и был распубликован во всеобщее сведение и руководство.

Помещая здесь в точной редакции законопроект комиссии, мы обращаем особенное внимание читателей на приводимые замечания по каждой отдельной статье оного, в этих замечаниях кратко, но рельефно указаны мотивы и основания для редакции статей законопроекта, а по ним составляется целое и отчетливое представление о сущности законопроекта. Законопроект, выработанный комиссией, состоял из следующих 11-ти статей:

1) «Брачные сопряжения раскольников имеют последствия законного брака лишь в том случае, когда они записаны в полицейские метрические книги». В настоящей статье признано удобным, не упоминая о браках, заключенных по раскольническим обрядам, выразить, что все последствия законных браков распространяются на те союзы раскольников, которые установленным порядком будут зарегистрированы; вследствие сего, действие всякой статьи Свода законов гражданских, содержащей в себе какое-либо признание или определение последствий законного брака вообще, само собою будет относиться и к узаконяемым, на основания статьи 1-й проекта, супружеским союзам. 2) «Для записки раскольнического брака в полицейской метрической книге требуется личное об этом заявление самих брачующихся, а равно представление ими установленных статьями 6 и 9 т. X. ч. 1 Св. зак. гражд. разрешений». Настоящая статья, по редакции ее, предположенной, согласно мнению большинства членов комиссии, содержит в себе ссылку на подлежащие статьи X т., требующие разрешения родителей или опекунов брачующихся, а для состоящих на службе—начальства их. 3) «Браки лиц, не состоящих в расколе от рождения, не подлежат записке в полицейских метрических книгах». По мнению большинства членов комиссии, основанному на толковании соответствующих решений комитета о раскольниках 1864 года, действие проектируемого закона должно распространяться на таких лиц, которые состоят в расколе от рождения; согласно такому взгляду предположена редакция как настоящей, так и следующей 4-й статьи. 4) «В

— 217-

силу предшедшей статьи от заявляющих о своем браке отбирается подписка в том, что они не были окрещены в православной вере и не принадлежат ни к какому иному из признаваемых в государстве вероисповеданий». Изложенное в настоящей статье требование подписки, в виду практических затруднений представления брачующимися каких-либо по сему предмету свидетельств, признано, по убеждению большинства членов комиссии, единственным средством для определения принадлежности к расколу от рождения. 5) «Не подлежат записке в полицейских метрических книгах такие браки раскольников, кои воспрещены в Своде законов гражданских статьями 3, 4, 5, 12, 20, 21 и 23». Указанные ссылки на статьи т. X ч. 1-й законов гражданских сделаны на том основании, что этими статьями исчерпываются все случаи недействительности браков, вполне применимые и к бракам раскольников. В этих статьях не упоминается только о браках, заключенных по насилию. Но насилие в том тесном смысле, какой ему придается, едва ли даже мыслимо в присутствии полиции и потому едва ли представляется надобность предупреждать ее в законе, чтобы она не регистрировала таких браков, при заявлении о которых, в глазах полиции, будет совершаться подобное преступление. Во всяком случае, насилие, во 1-х подойдет отчасти под одну из вышеприведенных статей законов гражданских (ст. 12 т. X. ч. 1), где сказано, что брак не может быть законным без взаимного непринужденного согласия сочетавающихся и где вслед за тем упомянуто о принуждении только со стороны родителей и опекунов, и во 2-х подойдет вполне под 10 статью настоящего проекта, в которой объяснено, какие именно из зарегистрированных браков раскольников признаются по суду ничтожными и где о принуждении говорится более в общем смысле, без различия принуждения физического и морального и без различия лиц со стороны которых оно употреблено. 6) «В удостоверение, что брак, о котором заявлено полиции, не принадлежит к числу означенных в предшедшей статье, требуется показание о сем от поручителей по браке, за их подписом». Эта статья законопроекта редактирована согласно ст. 28 т. X. ч. 1 и прилож. к ст. 26 по продолж. 1863 г. в которых указана форма обыска брачного. 7) «Поручители, с каждой брачующейся стороны по два, должны присутствовать при заявлении о браке». Но эта статья проекта также изложена применительно к ст. 26 т. X. ч. 1, требующей по форме брачного обыска трех или двух поручителей с каждой стороны. 8) «Существование брака раскольников считается со дня записки его в полицейской метрической книге». Этот момент, по мнению комиссии, непременно должен быть определен в

— 218 -

законе как для надобностей в гражданской жизни, так и для того, чтобы отклонить всякую мысль о каком-либо значении раскольнического повенчания. 9) «Брак, записанный в полицейской книге, может быть расторгнут только по суду в случаях, определенных 46 статьей законов гражданских». Установлением этого правила устранялась всякая надобность в расспросах раскольников в полиции о сущности их вероучения касательно постоянства или срочности брачного их союза. 10) «Браки, о которых было заявлено пред полицией вследствие чьего-либо принуждения, и вообще браки, неподлежаще записанные в полицейских метрических книгах (ст. 3. 5.) признаются недействительными» В этой статье проекта комиссия имела в виду по возможности устранить, хотя только для браков раскольнических, некоторые недостатки общего действующего закона, состоящие в том, что в 1-х в законе упоминается о принуждении к браку только от родителей и опекунов, тогда как оно возможно со стороны всяких родственников и лиц посторонних, и во 2-х о недействительности браков по принуждению нигде в законе прямо не указано, а выражено только косвенно в начале 12 ст. 1 ч. X. т. 11. «Несоблюдение при записке брава в полицейской метрической книге правил, установленных в статьях 2, 4, 6 и 7, подвергает виновных в этом законной ответственности, но не разрушает самого брава, записанного в метрической книге».

Редактированный в таком виде законопроект о браках между раскольниками, вместе с правилами о производстве брачных дел раскольников и правилами ведения метрических книг для раскольников, при записке министра внутренних дел, в декабре 1872 года был представлен на благоусмотрение и разрешение Государственного Совета.

Государственный Совет, в общем собрании, приступив к рассмотрению законопроекта о гражданских нравах раскольников, остановился на возникших в соединенных департаментах законов и гражданских и духовных дел разномыслиях но следующим вопросам: а) следует ли в отношении к бракам раскольников установить соответствующий оглашению и обыску порядок удостоверения в неимений препятствий к браку и б) в каком порядке, т. е. судебном или административном, должно совершаться признание законности рождения тех прижитых до издания закона от раскольнических браков лиц, родители ко-

— 219 —

торых один или оба умерли и потому не могут занести своего брака в метрическую книгу.

По первому вопросу Государственный Совет рассуждал, что коль скоро с запиской в метрическую книгу соединяется признание раскольничьего брака законным, то является прямая государственная потребность обставить означенное действие всеми теми предосторожностями и формами, которые, не будучи принадлежностью церковного обряда венчания, установлены законом по отношению ко всем вообще бракам, в видах предупреждения совершения оных в противность существующим постановлениям или же с нарушением прав третьих лиц. Исходя из этого начала и в виду того, что в законопроекте о раскольничьих браках препятствиями к браку признаются те же самые обстоятельства, при существовании которых не допускаются брачные союзы лиц православного и иноверческих исповеданий, Государственный Совет не нашел с своей стороны основания к нераспространению на браки раскольников и тех постановлений закона, которые имеют целью обеспечить действительное исполнение оного.

По мнению Государственного Совета, назначение оглашения и обыска, установленных законом для браков, совершаемых в церкви, не состоит только в предупреждении соединенного с незаконным вступлением в брак церковного соблазна, но и в предупреждении того вреда с общегосударственной точки зрения, который является неизбежным последствием нарушения гражданских законов о браке, составляющих основу союза семейственного. Очевидно, что последнее основание имеет полную силу и в отношении к бракам раскольников, которые точно также, как и лица православного и иноверческих исповеданий, не должны вступать в брак ранее определенного законом возраста или в близких степенях родства, с безумными или сумасшедшими и при существовании других тому подобных препятствий к браку. Но кроме того, в применении к раскольничьим бракам, предварительное оглашение их получаешь особое, весьма важное значение. С допущением, по необходимости, признания брака сектаторов

— 220

без положительного удостоверения в совершении обряда церковного венчания, надлежит всемерно озаботиться, чтобы новый, издаваемый исключительно для раскольников закон получил на деле применение к одним только раскольникам и чтобы запиской брака в установленных для этой цели метрических книгах, без благословения церкви, не могли воспользоваться те из принадлежащих к православной вере или к иным христианским исповеданиям лица, которые, по недостатку нравственного развития и отсутствию твердых религиозных убеждений, предпочли бы узаконить свой брак этим путем. К предупреждению подобных и всяких других злоупотреблений едва ли не самым верным и несравненно более надежным, чем представление поручителей, средством представляется некоторая предварительная огласка брачных союзов, подлежащих внесению в полицейские книги. Возможность доказывать судебным порядком недействительность брака нисколько не ослабляет всего значения предупредительных мер, — ибо не подлежит сомнению, что предотвращение зла всегда желательнее, чем преследование его впоследствии. В делах брачных это соображение представляется особенно важным в виду того, что при расторжении брачного союза нередко страдают лица, совсем невиновные в неправильном его совершении: супруг, не знавший о препятствиях к браку, и дети, признаваемые незаконнорожденными.

По этим уважениям и не признавая возможным установлять посредством административных инструкций правила об оглашении брака, очевидно составляющие предмет закона, Государственный Советь нашел нужным внести в рассмотренный законопроект особые статьи на этот предмет, включенные в оный согласно мнению большинства членов соединенных департаментов законов, духовных и гражданских дел ст. 3—7 и находящиеся в ныне действующем законе.

По второму вопросу Государственный Совет нашел, что каким бы порядком ни совершалось признание законности детей раскольников, прижитых до издания нового закона, во всяком случае необходимо оградить существующие уже на законном осно-

221

вании имущественные права от домогательств, которые могли бы быть предъявляемы к ним, вследствие упомянутого призвания. Посему Государственный Совет признал нужным проектируемое законоположение дополнить общим правилом, что содержащиеся в оном постановления о призвании действительности браков и законности рождения детей раскольников за прежнее время поимеют; по делам об имуществе, обратной силы и не могут служить основанием для какого бы то ни было иска по имуществу за время, предшествовавшее изданию настоящего закона. За таковым дополнением вполне устраняется опасение насчет колебания приобретенных до издания нового закона имущественных прав, а с сим падает и возражение, приводившееся при предварительной разработке законопроекта, против предположения Высочайше учрежденного комитета 1864 года, который признавал необходимым не только предоставить раскольникам способ к узаконению их брачных союзов и семейных связей на будущее время, но также устранить шаткость и неопределительность семейного положения существующего поколения раскольников, с какою целью комитет положил считать доказательствами супружеского состояния и законности детей раскольников, за время, предшествовавшее Х-й ревизии, ревизские сказки, а за последующее время до издания нового закона особо составленные семейные списки. Предполагавшееся некоторыми членами Государственного Совета отступление от сего предположения с ограничением действия издаваемого закона только будущим временем и предоставлением существующему поколению раскольников искать своего узаконения судебным порядком, было бы равносильно положительному со стороны правительства заявлению, что все живущие раскольники, впредь до судебного о каждом из них рассмотрения, суть незаконные дети, происшедшие от блудного союза родителей, и что все вообще существующие семейные связи между раскольниками недействительны. Чтобы оценить, какое тяжелое впечатление произвело бы подобное заявление и какие неблагоприятные последствия оно имело бы, должно принять во внимание, что, хотя браки раскольников не пользуются у нас явным признанием и покровительством и в строго юридическом смысле

— 222 —

считаются недействительными, но прямого, общего постановления о сем в законах наших не было. Общие законы гражданские по предмету браков раскольников постановляют только (т. X. ч. 1 ст. 33 примеч.), что «дела о браках, венчанных раскольническими попами, вне церкви, в домах и часовнях, подлежат суду и решению гражданского начальства». Особые по части раскола распоряжения и постановления, издававшиеся большею частью секретно, обнаруживают шаткость и изменчивость во взглядах правительства на этот предмет. Еще в 1808 году Святейший Синод, рассмотрев дела о некоторых браках, венчанных старообрядческими попами в домах и часовнях, в указе на имя епархиального преосвященного выразил, что эти браки должны быть признаваемы сопряжениями любодейными. В 1827 году велено было этот указ синода распубликовать для единообразного и повсеместного исполнения; но когда в следующем же году, одним из местных нахальств был возбужден вопрос: должно ли непризнавание браков, венчанных по раскольническому обряду, за законные распространять за прошедшее время, то мнением Государственного Совета (10 декабря 1828 г.) было разъяснено, что указ Святейшего Синода 1808 г. не простирается на раскольнические браки вообще, а относится к тем только бракам, кои именно в том указе означены. В тридцатых годах, по просьбе раскольников Рогожского кладбища о необходимости иметь свидетельства о женах, было найдено, что браки раскольников, хотя не признаются законными, однако ж остаются терпимыми в гражданском отношении, и потому разрешено было полиции выдавать раскольникам свидетельства о их женах. Подобные же распоряжения последовали в 1846 и 1847 гг. Наконец, в ревизских сказках раскольники всегда показывались в составе своих семейств на общем основании. При IX ревизии из этого было сделано исключение в отношении беспоповцев, «кои брак вовсе отвергают», детей их велено показывать незаконнорожденными и матерей не записывать женами раскольников; но жен и детей раскольников-поповцев предписано было и при этой ревизии показывать «таковыми» в ре-

— 223

визской сказке, на основании полицейских свидетельств или обывательских книг (Высоч. пов. 10 июня 1850 г.). Заявленное бывшим черниговским, полтавским, и харьковским генерал-губернатором предположение, чтобы всех вообще раскольников показывать по ревизии неженатыми и детей их считать незаконнорожденными, было отвергнуто, ибо, как сказано в Высочайше утвержденном по этому предмету положении секретного комитета о раскольниках,—исполнение сего «может иметь чрезвычайно вредные последствия и возбудить сильный ропот и неудовольствия между многочисленным населением раскольников пововщинской секты» (Высоч. пов. 8 дек. 1850 года). Равным образом отклоняемы были и другие представления гражданских и духовных начальств о решительном признании раскольнических супружеств незаконными и детей их незаконнорожденными. При действии сих постановлений, а также в силу укоренившегося в среде раскольников векового обычного права, происходящие от их браков дети привыкли считать себя законными детьми своих родителей и такое воззрение их на деле редко оспаривалось. Посему наследуя, на общем основании, от родителей не только имущество, но в большей части случаев и общественное их положение, масса раскольников не сознавала всей тяжести тех ненормальных условий, в которые они поставлены непризнанием за ними общегражданских прав положительным законом. При таком положении вещей, обнародование закона, возлагающего на обязанность всего живущего поколения раскольников искать формальным порядком признания законности своего рождения, неминуемо угрожало бы теми же самыми последствиями, в опасении коих правительство никогда не решалось сделать общее заявление о незаконности существовавших между раскольниками браков. С другой стороны, судебное рассмотрение вопросов о происхождении раскольников, как ни будет упрощено производство этих дел, было бы для раскольников, принадлежащих большею частью к мещанскому и крестьянскому сословиям, сопряжено с такими затруднениями, что многие из них, по всей вероятности, предпочли бы оставаться в прежнем ненормальном, не соот-

224 —

ветствующем видам правительства положении. Трудно предполагать, чтобы крестьянин, не встречая по собственным своим делам настоятельной необходимости удостоверит законность рождения своего, отправлялся для этого в суд, находящийся в отдаленном от него городе, приискивал там поверенного и наконец тратился бы на судебные издержки и на проживание в чужом месте без дела в течение продолжительного времени. Что дела сего рода не могли бы оканчиваться скоро, в том не может быть сомнения, ибо люди необразованные и незнакомые с судебными порядками и требованиями обыкновенно не представляли бы с самого начала всех необходимых для суда доказательств. Между тем узаконение существующих в действительности родственных отношений раскольников представляется необходимым, независимо от нравственных уважений, также с целью доставить правительству возможно точные данные, которые могли бы служить руководством при распределении податей и повинностей, лежащих на раскольниках наравне с прочим населением. Потребность эта, при рассмотрении законопроекта о раскольнических браках в Государственном Совете, становилась еще более ощутительною в виду предстоявшего введения в действие нового устава о воинской повинности,—которым даровались весьма существенные льготы для единственных сыновей и для единственно способных к труду братьев, имеющих на попечении своем малолетних братьев или сестер. Если родственные отношения раскольников не будут определены с точностью, то при отправлении означенной повинности им представится возможность к различным злоупотреблениям, предупредить которые не будет никаких средств. Признавать же родственные связираскольников по отношению к отбыванию ими воинской повинности и не признавать в то же время этих связей относительно семейственных их прав, по мнению Государственного Совета, было бы несправедливостью, несогласною с достоинством закона и правительства.

Признавая необходимым установить на законных основаниях семейный быт раскольников и считая предположение о судебном

— 225

доказательстве раскольниками своих прав по происхождению неудобным и крайне обременительным, Государственный Совет рассуждал, что с принятием предположения комитета 1864 года, чтобы за прежнее время доказательством супружеских союзов раскольников принимаемы были главным образом ревизские сказки, удостоверения в существовании брака раскольников и в законности происхождения их детей будет так просто, что не может представиться какой-либо надобности возлагать разрешение вопросов этого рода на установления судебные. Признавать же ревизские сказки недостаточно верными доказательствами существования раскольнических браков, по мнению Государственного Совета, нет основания, ибо они, на основании пункта III ст. 1559 Свода законов о состояниях, считаются актами состояния для сельских и городских обывателей; статьей же 123 Свода законов гражданских (т. X ч. I) и статьей 1356 устава гражданского судопроизводства 20 ноября 1864 года прямо постановлено, что за невозможностью получить метрическое свидетельство, по неимению ли метрических книг, или по сомнительности обстоятельств, которые в них показаны, могут быть принимаемы в доказательство рождения от законного брака, различные документы и в числе их ревизские сказки. Правило это должно иметь полное приложение к раскольникам, так как метрических книг у них не имелось; к тому же правительство постоянно придавало ревизским сказкам решительное значение при взимании с раскольников податей и всякого рода других повинностей. Что касается тех супружеских союзов раскольников, которые заключены были уже после производства десятой народной переписи, то рожденные от сих союзов дети, по мнению Государственного Совета, должны быть записываемы во вновь установляемые метрические книги по точном удостоверений в том, что между родителями их существовало заключенное по обрядам их верования постоянное супружеское сожитие, причем надлежало бы соблюдать, по мере возможности, те общие условия и предосторожности, которые предписываются в проектированных правилах относительно записи вновь заключаемых раскольниками браков. По мнению

— 226 —

Государственного Совета нельзя опасаться, чтобы при соблюдении этих предосторожностей в метрические книги вносимы были происшедшими от законного брака такие лица, которые не должны были бы пользоваться правами законнорожденных; если же в этих записях, равно как и в ревизских сказках и могут встречаться ошибки, то они, конечно, будут лишь редкими исключениями и вместо того, чтобы из-за немногих исключений обременять все население раскольничье судебным разбирательством, лучше предоставить тем лицам, интересы коих были бы нарушены последовавшею ошибкой, оспаривать судом правильность сделанного показания и требовать надлежащего исправления ревизской сказки или записи. О таковом праве Государственный Совет признал весьма полезным сделать оговорку в новом законе.

Перейдя к подробному обсуждению законопроекта в порядке статей, Государственный Совет остановил свое внимание только на некоторых основных статьях проекта, по которым, выразив свои рассуждения, нашел нужным указать и соответствующие редакционные исправления. Статьи эти следующие: 1) В статье 1-й проекта постановляется, что брачные сопряжения раскольников, записанные в метрические книги, имеют в гражданском отношении значение и последствия законного брака. При обсуждении этого правила, соглашаясь с сущностью оного, Государственный Совет принял во внимание, что все статьи нового закона должны быть редактированы так, чтобы не давать повода к мысли, будто правительство для лиц, принадлежащих к расколу, вводит гражданский брак в тесном смысле этого слова и в установляемой записи в метрическую книгу видит основание и существо брачного союза между мужем и женою. Не такова, конечно, мысль, положенная в основу нового законопроекта о раскольничьих браках. Установление брака исключительно гражданского не соответствовало бы ни духу действующих у нас узаконений о брачном союзе, ни действительным потребностям, а могло бы иметь во многих отношениях неблагоприятные последствия. Законодательство ваше всегда признавало брачный союз—сою-

— 227 —

зом преимущественно духовным. Сила этого основного правила распространяется не только на лиц православного исповедания, но и на всех вообще подданных империи. В народном сознании брак также имеет значение установления духовного. Такое воззрение разделяется вполне и значительным большинством раскольников, причем секты, приемлющие священство, признают брак церковным таинством наравне с православными. Если обрядам раскольников не может быть присвоено одинакового значения с обрядами православной церкви и других признаваемых в государстве вероисповеданий и поэтому необходимо, для узаконения раскольнических браков, требовать соблюдения особой формальности, имеющей вид гражданского акта,—то по весьма важным нравственным уважениям, нельзя считать желательным, чтобы раскольники, на самом деле, ограничивались при вступлении в брак исполнением только означенной формальности, без какого-либо духовного обряда и низводили таким образом брачный союз свой до значения простого контракта, для заключения коего достаточно явки в полицейское управление. Дозволение законом подобных браков неминуемо возбудило бы толки о стремлении правительства сойти с той исторической почвы, на которой оно всегда так твердо стояло в деле охранения духовной стороны браков, и поколебало ба уважение к святости их не только между сектаторами, но и в общем сознании народа. Само собою разумеется, что прямо предписывать раскольникам совершать принятые у них брачные обряды, а тем более предоставить полицейским управлениям входить при записи их браков в расследования об исполненных, по различию сект, венчальных обрядах, было бы во многих отношениях неудобно. Но, по мнению Государственного Совета, необходимо, устраняя вполне вмешательство правительственной власти в богослужение и обряды раскольников, выразить, однако в редакции закона ту общую мысль, что гражданский акт усваивает юридическую силу лишь такому союзу мужа и жены, которому они положили основу молитвою и испрошением благословения Божия, по правилам своего верования.

На основании изложенного Государственный Совет признал

— 228 —

нужным: статью 1-ю законопроекта изложить в следующем виде: «Браки раскольников приобретают в гражданском отношении, чрез записание в установленные для сего особые метрические книги, силу и последствия законного брака», а вместе с тем дополнить статью 9-ю особым правилом о том, что «предшествовавшее записи брака в метрическую книгу исполнение соблюдаемых раскольниками брачных обрядов ведению полицейских чинов не подлежит.» Статью 2-ю, для большей ясности, по мнению Государственного Совета, надлежало изложить так: «Воспрещаются и не подлежат записи в метрические книги такие браки раскольников, кои возбранены законами гражданскими (т. X, ч. 1 ст. 3, 4, 5, 12, по продолжению 1863 года 20, 21 и 23).» На основании ст. 11-й, существование брака раскольников считается доказанным со дня записи оного в полицейскую метрическую книгу. Не возражая по существу сего правила, Государственный Совет принял однако на вид, что по статье 10-й в тех случаях, когда к записи брака представится серьезное препятствие, полицейское управление должно, остановив сию запись, составить о том определение, которое может быть обжаловано установленным в законопроекте порядком. В виду сего правила и так как возбужденные полицией сомнения о препятствиях к браку не всегда могут быть признаны правильными со стороны высших установлений, Государственный Совет нашел полезным дополнить ст. 11-ю в том смысле, что в означенных случаях, брак, по просьбе о том, одного или обоих супругов, считается имеющим законную силу не со дня внесения оного в метрическую книгу, а со времени заявления о нем. В примечании к ст. 16-й постановляется, что законными признаются дети, рожденные от раскольнических браков до издания настоящих правил, если только доказана будет действительность происхождения их от записанных в метрическую книгу родителей. По мнению Государственного Совета, силу приведенного примечания следовало распространить и на детей, рожденных в течение двух лет после издания правил о метрической записи, так как трудно предполагать, чтобы все раскольники, желающие записать

229 —

брак свой в метрические книги, успели исполнить это раньше указанного срока. Засим означенное примечание следовало бы перенести к ст. 15-й и изложить в следующем виде: «Дети, рожденные от раскольнических браков до издания нового закона, а также в течение первых двух лет после издания оного, могут быть записываемы в метрическую книгу и в том случае, когда родились прежде записи брака их родителей, если происхождение их от брачного союза, впоследствии записанного, равно как и время их рождения будут удостоверены означенными в ст. 18-й свидетелями».

Согласно с вышеизложенными рассуждениями и указаниями Государственного Совета законопроект метрической записи браков, рождения и смерти раскольников получил окончательную редакцию и законодательную санкцию по Высочайшем утверждении оного 19 апреля 1874 года. Должно заметить, что изложенный нами выше законопроект комиссии, исправленный в министерстве внутренних дел, —по сношении с обер-прокурором св. Синода, главноуправляющим II Отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии и министром юстиции, при рассмотрении оного в Государственном Совете, не подвергся существенным изменениям в основах и принципах, и даже во многих своих частностях остался в прежнем виде, получив только по местам новый распорядок и более точную редакционную обработку в смысле кодификационном. В доказательство этой мысли нам достаточно указать на Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета во рассмотрении этого закона, которое служит как бы разъяснением и толкованием основ нового закона и указанием на существенные правила в частных положениях и определениях этого закона как относительно собственно раскольнических браков, так и записки рождения и смерти раскольников. Это Высочайше утвержденное мнение в 19 день апреля 1874 года мы считаем необходимым привести здесь без изменений и оным закончить наш очерк законодательной разработки вопроса о правах раскольников по происхождению. Самый закон в его частностях, как распубликованный

— 230 —

и более 10 лет действующий, должен быть известен большинству ваших читателей, — а рассмотрение его с точки зрения критической вне нашей задачи. Мление же Государственного Совета служит нам самым удобным и основательным заключением для целостного и наглядного представлении о существе нового закона, в его основоположениях и общих указаниях на частности, выраженные детально в статьях закона. В вступлении к этому мнению Государственного Совета прежде всего заключается подтверждение нашей мысли, что новый законопроект комиссии 1868 года и в окончательной своей редакции остался мало измененным по существу,—в нем сказано, «что Государственный Совет, в соединенных департаментах законов духовных и гражданских дел и в общем собрании рассмотрев представление министра внутренних дел и «соглашаясь в существе с заключением его, министра», мнением положил:

1) Проект правил о метрической записи браков рождения и смерти раскольников представить к Высочайшему Его Императорского Величества утверждению. 2) В отношении к бракам, существовавшим между раскольниками до настоящего времени, постановить:

1) Раскольники, записанные в сказках десятой ревизии нужен и женою, признаются состоявшими в законном браке супругами, а показанные по ревизии дети их почитаются их законными детьми, доводе правильность означенных показаний не будет опровергнута по суду согласно статье 5-й сего заключения.

2) Дети, прижитые от упомянутых в статье 1-й браков после десятой народной переписи и по тому в ревизские сказки не включенные, могут быть записаны по ходатайству их самих или по просьбе родителей или опекунов, с тем, чтобы происхождение их от брава, записанного в ревизской сказке и время их рождения были удостоверены показанием не менее двух свидетелей. От сих свидетелей, равно как от просивших о записи родителей или опекунов, отбирается подписка в том, что записываемые дети состоят в расколе от рождения.

3) Брачные союзы, заключенные после десятой народной переписи, равно как рожденные в таких браках дети, при жизни обоих супругов, записываются в метрические книги на точном основании общих издаваемых ныне правил.

231 —

4) Когда в живых находится только один из супругов, или оба они уже умерли, то бывший между ними брак не подлежит записи в метрическую книгу. Но если между супругами существовал заключенный по обрядам их верования постоянный супружеский союз, не противный правилам, изображенным в законах гражданских (ст. 4, 5, 12, 20, 21 и 23), то рожденные от такого союза дети могут быть записаны в метрическую книгу по собственному их ходатайству или по просьбе их родителей или опекунов, причем наблюдается следующее: а) предварительно записи сих детей, просящими о том должно быть заявлено об имени, прозвании и состоянии как самих детей, так и родителей их подлежащему полицейскому или волостному управлению; сими управлениями соблюдается порядок, предписанный в статьях 4—6 и 10 и издаваемых ныне правил; б) при записи должно быть не менее двух свидетелей, которые, вместе с просившими о записи родителями или опекунами должны удостоверить как время рождения записываемых детей, так и то, 1) что сии дети произошли от супружеского союза, соответствующего указанным в настоящей статье условиям, 2) что состоявших в браке супругов или одного из них нет в живых и 3) что записываемые состоят в расколе от рождения.

5) Каждому предоставляется, в ограждение своих прав, оспаривать действительность брака, признанного на основание ревизской сказки (ст. 1 ), равно как законное происхождение детей, показанных по ревизии, или же занесенных в метрическую книгу согласно правилам, изложенным выше в ст. 2-й—4. При сем соблюдается следующее: а) оспаривающий действительность брака должен доказать, что между записанными мужем и женою не существовало заключенного по обрядам их верования постоянного супружеского союза или что союз их был заключен с нарушением правил, постановленных в ст. 4, 5, 12, 20, 21 и 23 законов гражданских (т. X. ч. 1); б) споры против действительности брака или против законности рождения показанных прижитыми в нем детей должны быть предъявлены подлежащему судебному установлению не позднее «двух лет» со дня обнародования настоящего закона, если оспаривается действительность брака или законность от рождения детей, значущихся в ревизской сказке (ст. 1), а в прочих случаях—со дня записи детей в метрическую книгу, из сего исключаются споры самих лиц, записанных по ст. 1—4 чьими-либо законными детьми: споры их против правильности такого показания могут быть предъявляемы во всякое время.

6) Постановления настоящего закона (ст. 1—4) о признании действительности браков и законности рождения детей раскольников за

— 232

прошедшее время не имеют, по делам об имуществе, обратной силы и не могут служить основанием для какого бы то ни было иска по имуществу за время, предшествовавшее изданию сего закона».

В приведенных положениях Высочайше утвержденного 19 апреля 1874 г. мнения ¹) Государственного Совета заключается полное резюме нового закона—его суть, и для нашей цели вполне достаточно им и закончить наш настоящий очерк,—имевший целью представить постепенное и последовательное обследование вопроса о даровании раскольникам прав по происхождению—нрава семейного.

Представив в настоящей статье нашим читателям все последовательные фазисы законодательной обработки нового закона о метрической записи браков, рождения и смерти раскольников с документальною точностью за весь период десятилетней правильной деятельности по вопросу о даровании раскольникам самых основных гражданских прав—прав семейных, мы, надеемся, исполнили нашу задачу добросовестно и нам кажется, что сущность закона—его основы и принципы—уяснены нами с достаточною полнотой. На главные основы и принципы проектируемого закона о семейных правах раскольников нами обращено было преимущественное внимание, почему мы, чтобы не теряться в подробностях и не утомлять читателей подробным изложением разработки частных вопросов, возникавших по многим сторонам нерегулированного в течении двух столетий гражданского положения раскольников в государстве,—старались имеющийся у нас материал распределить по главным фазисам разработки закона, с указанием самых общих и существенных положений по существу всего вопроса о гражданских правах раскольников,—в той или другой форме, выражавшейся как представителями государственных учреждений, в которых обсуждался этот важный вопрос, так и в прениях специальной комиссии для составлении законопроекта. Многое из имеющегося у нас материала не вошло в нашу статью из опасения подробностями распространить оную в ущерб ясному и последовательному изложению главных основоположений занимавшего вас вопроса

¹) Распубликовано в октябре 1874 г. Собрание узаконении, № 1090-й.

— 233 —

для наглядного и отчетливого представления в уме читателей существа одного из важнейших государственных законодательных актов великого обширными незабвенными для истории и государственной жизни реформами прошлого царствования. Делать подробную оценку специального законодательного акта о гражданской правоспособности раскольников, лишенных прежде гражданской полноправности, не в наших силах,—это дело знатоков государственного и гражданского права и специалистов кодификации. А потому мы ограничиваемся в заключение вашей статьи только указанием на те общие мнения, которые высказывались как в обществе, так и в литературе и по слухам о проекте нового закона за время его законодательной разработки, и при оценке его значения после издания оного и распубликования во всеобщее ведение и руководство. Как в период разработки закона о раскольнических браках и метрической закиси рождения и смерти много было высказано мнений, сомнений и опасений относительно существа, важности и необходимости закона, имевшего дать законные права раскольничьей семье, так но издании иного было много хвалебных и восторженных отзывов о новом гуманном законе, даровавшем по крайней мере ¹/₈ ч. населения государства прочную гражданскую семью, узаконившем ни в чем неповинных, во обрекаемых на гражданское отчуждение детей как по правам происхождения, так и по тесно связанным с ними правам наследования.

В светской литературе высказано было много хвалебных дифирамбов правительственной деятельности в духе либеральных начал религиозной веротерпимости. Но партия охранителей коренных основ государственной жизни и преимущественно поборники старой системы правительственных действий по расколу выражали много опасений, высказывали сомнения относительно условий применения нового закона для раскольников как с точки зрения общегосударственной и социальной, так по отношению к достоинству и авторитету господствующей православной церкви и ее представителей. Самое сильное и более распространенное опасение относительно неудобства применения нового закона к общегосудар-

— 234 —

ственной жизни—представители охранительного начала видели в том, что новый закон о раскольнических браках есть акт чисто гражданский, тогда как брак по самой основе есть акт церковный,—а потому правительство, признав возможным узаконить браки раскольников исключительно в порядке гражданском, будто бы вводит тем самым в государственную жизнь новый принцип брака гражданского вообще, соблазнительного и для православных.

Это, по-видимому, сильное возражение было ходячим мнением в обществе среди людей незнакомых ни с существом, ни с формами нового закона, а для сторонников эфемерного учения о гражданском браке вообще новое узаконение было желательным фактом и приятным явлением. Но насколько не основательны были опасения первых, настолько же мечтательны желания последних. Новый закон, как мы видели из подробного изложения его общих основ и указаний на детальные его правила,—не только устранял всякую мысль о возможности гражданского брака в государстве на ряду с церковным таинством брака, во предусмотрел все возможные частности уклонения и соблазна для православных и рассеял фантастичные желания и надежды легкомысленных сторонников и последователей отрицательного учения о браке, как союзе только гражданском—экономическом, а не действительном таинстве церкви. Вникая в сущность и содержание нового закона о раскольничьих браках для каждого не остается сомнения в том, что между узаконением раскольнических браков и введением нового закона о гражданском браке вообще в государственную, социальную жизнь и в среду членов православной церкви нет ни малейшей органической связи, эти вопросы между собою посторонние, и исключительное специальное назначение нового закона только для раскольников устраняет всякую мысль о том, что правительство не только прямо, но и косвенно признавало возможным узаконят гражданские брачные союзы вместе с существующим по основам господствующей в государстве православной церкви браком церковным, как таинством. Принцип, положенный в основании нового закона о

235 —

раскольнических браках, тождествен с принципом признания браков, заключаемых лицами инославных и иноверных подданных государства, браки которых, заключенные по обрядам их верования, имеют только значение, как акты гражданского состояния. Как по отношению признания браков инославных подданных и иноверцев—наше православное правительство, допуская принцип веротерпимости, признает их браки в смысле гражданских актов, не касаясь существа их вероучения, точно также закон о раскольничьем браке, также как акте гражданском, основан на начале той же веротерпимости и не допускает исследований о религиозной стороне брака раскольников, он не разбирает способов заключения браков между раскольниками разных сект, предоставляя ведать это самим раскольникам по их верованиям и обрядам. Этот закон прямо определяет тот правительственный взгляд, что раскольническому обряду брака, как бракосочетанию в смысле религиозном, таинственном, не придается никакой законности; закон определяет только чисто гражданскую форму раскольнического брака, как необходимого акта гражданской правоспособности каждого подданного государства, как члена определенной семьи, он ведает только желание брачующихся и следит за условиями, предписываемыми существующими законами гражданскими в правах семейных— родство, лета и тому подобное, и при соблюдении чисто гражданских условий закрепляет союз раскольников, чисто как акт гражданский, специально узаконенный для раскольников от рождения, а не для других подданных государства, смотря по желанию. Только допустив последнее, можно было бы прийти к мысли, что правительство, узаконяя раскольничьи браки, определяя гражданскую правоспособность раскольничьей семьи, вместе с тем дает возможность узаконят браки вообще в смысле гражданском, помимо и на ряду с браками православной церкви. Но тогда в основе закона должен был бы быть положен другой принцип равносильный или уничтожению брака, как таинства православной церкви, или, по крайней мере, ослаблению церковного взгляда на брак, как на таинство, принцип рели-

— 236 —

гиозного индифферентизма. Но для устранения и мысли об этом в новом законе поставлены всевозможные гарантии для записки брака исключительно раскольниками, вод строгим контролем только гражданской власти, в охранение святости таинства брака православной церкви и какой бы то ни было возможности злоупотреблений в пользовании правами нового закона со стороны православных подданных. Охранители скептики, опасаясь всяких нововведений и отстаивая старые порядки в отношении раскольников, видели в них пользу для церкви и обыкновенно говорили, что при непризнании законности раскольнических браков многих раскольников заставляло идти венчаться в православную церковь, а так как церковному венчанию, по закону, должно было предшествовать исполнение христианского долга и затем подписка о воспитании детей в православии, то означенный порядок, по мнению охранителей, содействовал к ослаблению раскола чрез присоединение к церкви тех из его последователей, которые, желая вести жизнь брачную, в то же время заботились о закреплении брачных уз и о законности своих детей. Что в среде раскольников было значительно распространено стремление к закреплению брачных уз посредством церковного венчания, это факт известный исторически. В начале второй половины ХVIII столетия появилась и была значительно распространена в среде беспоповцев даже теория о возможности и необходимости заключения браков беспоповцев посредством церковного венчания. Затем, когда эта теория подавлена была в конце того же столетия новою — о возможности заключения браков чрез одно родительское благословение при согласии жениха и невесты, стремление раскольников к заключению браков в церкви все-таки не прекратилось, а под влиянием некоторых правительственных мер в сороковых и пятидесятых годах текущего столетия оно выражалось значительными фактическими доказательствами. При этом нельзя не упомянуть, что помимо общего стремления раскольников к заключению своих браков в православной церкви по исключительному вероучению некоторых сектантов, напр., спасовцев, существующих и в настоя-

— 237 —

щее время, крещение и браки должны непременно совершаться в церкви. Но эти факты говорят в пользу старого порядка только с внешней стороны, а при освещении их они теряют свою цену и достоинство, как полезные факторы для ослабления раскола и на пользу православия.

Дело не в одних видимых фактах, а в смысле фактов. А смысл фактов венчания раскольниками своих браков в православных церквах говорил совсем противное предполагаемой и желаемой цели сближения раскола с православием и его ослабления. По точной исторической поверке и нравственным результатам оказывалось, что одни из венчавшихся в православной церкви раскольников и не думали вступать в единение с нею, другие, если и давали подписки в оставлении раскола, то делали это не искренно и в душе оставались по-прежнему теми же раскольниками. К числу первых принадлежали в XVIII веке новожены, последователи Ивана Алексеева Стародубского, который учил, что для твердости брака необходимо венчание в великороссийской церкви и повенчавших таким образом принимал в свое беспоповщинское общество, иногда только налагая слабую епитимию, состоявшую из нескольких поклонов. Последователи Спасова согласия и до сих пор учат, что крещение и брак должны совершаться в церкви, так как мирянин действовать священная не может, и потому, в подверждение этой необходимости, говорят: «хоть еретик, да поп, хоть сатана, да в ризах». Неискренность же дававшихся раскольниками подписок о принадлежности к православию и воспитании в оном детей своих засвидетельствована множеством дел об уклонениях в раскол, производившихся в сороковых и пятидесятых годах текущего века. Повенчавшиеся в церкви раскольники ни сами не делались православными, ни детей своих не воспитывали в оном; до поры до времени они принадлежали к тайным раскольникам, а потом, при дознаниях о совращении в раскол, они являлись снова уклонившимися в оный.—а на самом деле искренно и сознательно никогда не принимавшими православия. Таким образом, указываемая последователями старой системы правительственных по от-

— 238 —

ношению к расколу действий видимая польза от непризнания раскольнических браков без церковного венчания оказывается вполне призрачною и даже вредною для церкви, обманываемой раскольниками мнимыми присоединениями. Новый закон о раскольнических браках уничтожил эту двусмысленность, он не связал раскольников необходимостью церковного венчания для урегулирования семейного их быта, для приобретения гражданских семейных прав и освободил православную церковь от мнимых коварных сынов, недостойно усваивавших себе ее святое имя... Это, по нашему мнению, самая капитальная заслуга нового закона в смысле нравственном—религиозном... По издании закона, некоторые из его обследователей находили еще много будто бы возможных неправильностей и неточностей в применении его частных правил на практике в социальной жизни, но мы считаем излишним делать эти частные указания на неточности и недостатки в деталях законодательных определений при практическом их применении, — такие частности всегда исправимы по указаниям опыта. Но что показал опыт при десятилетнем применении закона о метрической записи раскольников, на это мы не имеем точных сведений и данных, да это и вне нашей задачи.

В. Б.

(Продолжение будет).

Христианское чтение. 1887. № 1-2. Спб.

В. В. Болотов

Двадцать лет законодательных реформ по расколу (1863—1883 г.)

(Статьи третья).

Представив в предыдущей статье все последовательные фазисы законодательной обработки замечательного законодательного акта о метрической записи браков, рождения и смерти» раскольников, с документальною точностью, за весь период десятилетней правительственной деятельности по вопросу о даровании раскольникам самых основных гражданских прав—прав семейных, мы исполнили только часть нашей задачи. Закон 19 апреля 1874 г. при всей своей важности в области гражданского права, во всяком случае, имеет исключительное-специальное назначение, определяя только права законности раскольничьей семьи, но в широком круге обще-гражданских отношений раскольников в государственном, социальном и религиозном отношениях,—для общей законодательной реформы по расколу, в смысле уравнения прав, в целях государственных,—оставалось сделать еще многое и притом не в одной какой-либо специальной области известного права, а во всех разнообразных определениях правовых отношений полноправного гражданина. Подробным обследованием всего круга гражданских отношений раскольников, стоявших вне гражданской юрисдикции, как мы видели, занимался Высочайше учрежденный 1864 г. особый временный комитет по делам о раскольниках.

В нашей первой статье, на основании трудов названного комитета, мы обстоятельно изложили и уяснили те начала широ-

кой политической свободы и основы широкой веротерпимости и гуманной снисходительности правительства к раскольникам и сектантам, лишившимся, в силу религиозного сепаратизма и антагонизма к правительственной власти и господствующей церкви, по упорству и косности, прав гражданских и свободы в исполнении обязанностей и нужд религиозных. Тем же комитетом 1864 г., как нами показано, ясно обозначены были и те пределы политической и религиозной свободы, до которых должна простираться гуманная, по отношению к сектаторам, снисходительность государственной власти без ущерба для государственного единства и авторитета церкви. Во всяком случае, издание положительного закона, отмена ограничений и дарование новых льгот и прав, исключение из действовавших законов статей карательных и ограничительных и внесение в кодекс облегчительных ограничений, уравнивающих раскольников в правовых отношениях с прочими подданными государства, требовало еще многих забот и крайней осторожности и осмотрительности правительственной власти. Почему, «для всестороннего обсуждения и разработки Высочайше утвержденных в 16 д. авг. 1864 г. предначертаний особого временного комитета по делам о раскольниках в 1875 году была учреждена при министерстве внутренних дел из чинов разных ведомств комиссия ¹). Комиссия эта открыла свои заседания 6 марта 1875 года и окончила свои занятия 14 июня того же года. Несмотря на важность задачи скорое окончание трудов комиссии .1875 г. легко и очевидно объясняется тем, что оной не предстояло надобности установлять принципы и нормы и определять общие исходные начала, для своей деятельности по новым предначертаниям законодательного характера относительно предоставления сектаторам, по различию их толков и сект тех или других прав гражданских и свободы в отправлении богослужения и духовных треб. Все это с полным

¹) Комиссия 1875 была учреждена под председательством князя Лобанова-Ростовского (ныне посла в Вене) бывшего товарища министра внутренних дел из чинов от Министр. внутр. дел, II отд. Соб. Е. И. В. Канцелярии, Министерства Юстиции, Святейшего Синода и III отд. Соб. Е. И. В. Канцелярии.

знанием дела и опытною мудростью установлено было комитетом 1864 г., предначертания коего требовали только пересмотра в частностях для выработки законопроекта в деталях, не касаясь существа зрело обдуманных основоположений и резко очерченных общих начал. Таким образом ясно определяется задача в деятельная роль комиссии 1875 года,—роль, ко преимуществу, редакционная. Такою она, как мы покажем, и была почти по всем вопросам о расколе, рассмотренным комитетом 1864 г., Высочайше утвержденные предначертания которого уже 10-ть лет служили руководством для такого или иного направления и разрешения дел по расколу. Десятилетний опыт руководства предначертанными комитетом 1864 г. правилами и указаниями закрепил за пики их целесообразную практическую применимость относительно системы правительственных действий вообще по отношению к расколу и сектантству. Но пока эти предначертания были только показателем отношений правительственной власти к раскольникам, а не юридическим гражданским актом, вся деятельная роль управления расколом предоставлена была административным усмотрениям, а не точным указаниям положительного закона; установлены были, как мы сказали, принципы, обозначены границы, но не последовало еще точных определений в деталях того или другого права, в специальных частностях, в отмене изъятий и ограничений, определенных в разных частях нашего свода законов для раскольников и сектантов. Этими то точными определениями частностей, отменою изъятий и ограничений и исключений подлежащих статей закона из действовавшего кодекса, и должна была заняться и занималась комиссия 1875 года. Внимательно ознакомившись с трудами этой комиссии по подлинным документам, заключающимся в журналах ее заседаний, мы сначала изложим подробно ее деятельность по обсуждению предначертаний комитета 1864 г. и сообщим выработанные ею заключения для новой законодательной реформы в гражданских и религиозных правах сектаторов, а в конце,— выработанные ею заключения сопоставим с определениями законодательного акта 3 мая 1883, коим дарованы раскольникам и

сектантам права гражданские и свобода в исполнении религиозных нужд по их сектантским обрядам. Рассмотрением и оценкой этого нового закона мы и закончим наши очерки современных законодательных реформ по расколу за двадцать ближайших к пашим дням лет.

Программа для деятельности комиссии 1875 г. составлена была по Высочайше утвержденным 16 августа 1864 года окончательным заключениям особого временного комитета но делам о раскольниках, так как и самая задача комиссии почти исключительно состояла в разработке положений и предначертаний, преподанных комитетом 1864 года. Окончательные заключения комитета обнимали собою весь круг общегражданских прав раскольников и прав по отправлению ими богослужения и духовных треб по обрядам их сект. Эти две группы подразделяются на две категории распоряжений: законодательных и административных. К первой группе, т. е. общегражданских прав, относились заключения комитета, требующие также как законодательных, так и административных распоряжений. Законодательных распоряжений требовали следующие заключения комитета: а) о разделении сект на более и менее вредные по признакам, указанным в Высочайше утвержденном заключении того же комитета; б) о выдаче раскольникам видов на отлучки внутри империи на общем основании, кроме тех последователей более вредных сект, которые будут обличены в распространении своих заблуждений; в) о записи раскольников в гильдии и производстве ими торговли; г) об отмене запрещения записи раскольников в иконописные цехи; д) о допущении раскольников менее вредных сект к занятию общественных должностей; е) об отмене воспрещения раскольникам приписываться к податным обществам в некоторых местах империи, и ж) об отмене запрещения молоканам и духоборцам иметь в услужении людей православного исповедания и самим поступать в услужение к православным. Распоряжений административных требовали следующие меры, установленные исключительно в целях ограничения свободной деятельности раскольников в видах пропаганды, а именно: а) отмена

— 58

специального правила об осмотре жилищ раскольников архангельской и олонецкой губерний; б) награждение раскольников знаками отличия и почетными титулами; в) разрешение раскольникам с некоторыми ограничениями открытия школ грамотности; г) недопущение волостных старшин и их помощников из раскольников к присутствованию в приходских советах; д) отмена предположения об обложении раскольников особыми усиленными сборами; е) отмена запрещения выдавать раскольникам дозволительные акты на право обучения детей; ж) отмена ограничений для раскольников в праве приобретения недвижимой собственности; 3) воспрещение на будущее время распубликования в печати отдельными изданиями сочинений расколоучителей, содержащих лжеумствования их и систематическое изложение догматов и обрядов раскольничьих без надлежащих объяснений или возражений от духовного начальства и без одобрения оного. Ко второй группе заключений комитета, т. е. к правам по отправлению духовных треб, в программе комиссии должны были быть отнесены следующие заключения, также требовавшие распоряжений как законодательных, так и административных. Законодательных распоряжений требовали вопросы: а) о допущении исправления часовен и других молитвенных зданий, распечатания закрытых молитвенных домов, а также обращения на сей предмет жилых зданий, в местах, где уничтожены прежние молельни, и б) о непреследовании и нестеснении исполняющих духовные требы у раскольников, без признания, однако, за такими лицами духовного звания или сапа.

Административного распоряжения требовало непременное условие о недопущении открытых сходбищ раскольников более вредных сект для молитвы, с тем, чтобы это правило не распространялось на сходбища в домах, не соединенные с преступными действиями. Такова была ясно и определенно очерченная программа для занятий комиссию. Но кроме того тем-же комитетом 1864 года на комиссию возлагался труд: отменить все те из существующих о раскольниках постановления, которые будут несогласны с духом вновь принимаемых мер. Помимо

— 59

этого Высочайше утвержденным в 13 день декабря 1874 г. положением комитета министров на комиссию возлагались также занятия по составлению проекта инструкций губернаторам, чинам полицейских и жандармских управлений и лицам прокурорского надзора о порядке и характере действий вообще в отношении раскольников и особенно по предмету богослужения и исполнения духовных ׳греб по раскольническим обрядам.

Согласно изложенной программе первый вопрос, подлежавший обсуждению комиссии, был вопрос о разделении сект на более и менее вредные по признакам, указанным в Высочайше утвержденном заключении комитета 1864 г.

Несомненно, что этот сложный, опасный, неопределенный и в то же время самый необходимый, корневой вопрос, —при определении гражданской правоспособности раскольников в соответствии с такой или другой степенью нравственной благонадежности и наименьшей степенью социального вреда от той или другой ветви раскола, от того или другого сектантского вероучения, и теперь, как и в комитете 1864 г., оказался ахилдесовой пятой. Комиссия и хотела бы его обойти и признавала разрешение его необходимым, желательно было бы с ним покончить поскорее, но он не давался скорому категорическому решению. После многих предварительных переговоров комиссия нашла, что вопрос о разделении раскольнических сект но степени их вреда составляет труднейшую и главнейшую часть ее задачи, при чем правильное определение степени вреда, приносимого тою или другою из сект в государстве, в высшей Степени желательно, ׳гак как только после решения этой задачи возможно было бы определить, каково должно быть отношение государственной власти к разным сектам и какого рода льготы могут быть дарованы той или другой из сект.

Комиссия вполне сознавала, что рациональное выполнение подобного рода задачи она не могла бы основать на одних официальных сведениях о расколе, имеющихся в министерстве внутренних дел, так как официальный характер подобных, сведений лишает оные нужной точности и полноты, почему она

— 60 —

должна бы руководствоваться научными и глявнейше статистическими данными о расколе. Между тем из всех имевшихся сведений, как официальных, так и научных, комиссия не могла извлечь полных объяснений и точных ответов на все возникавшие в среде ее вопросы о степени вреда той ми другой секты для государственной и социальной жизни. Комиссия, во всяком случае, убедилась, что раскол не есть нечто неподвижное, а напротив того в нем замечается постоянное движение, как внутреннее в изменении самых верований и учений различных сект, так и внешнее в перемене названий сект, дробление одних и тех же сект на разные толки и соединение толков в одну новую секту и т. и. В виду такого положения председатель комиссии для получения более точных сведений признал полезным предложить комиссии пригласить в среду ее, как бы в качестве эксперта по расколу, состоявшего при министерстве внутренних дел действительного статского советника П. И. Мельникова, который посвятил изучению раскола как всю служебную свою деятельность (свыше двадцати пяти лет), так и большую часть трудов своей частной жизни. Кроме исполнения неоднократных и сложных служебных поручений по исследованию и администрации раскола в разных его видах и проявлениях, П. И. Мельников пополнял свои сведения о расколе не только изучением правительственных архивов, но и знакомством с бытом, обрядами и верованиями различных сектантов в местах их поселений. Явившись в одно из заседаний комиссии Мельников представил словесные объяснения на предложенные ему членами вопросы и обстоятельно развил свой взгляд на классификацию раскольнических сект, который и изложен им был в особой записке о раскольнических сектах с точки зрения опасности и вреда той или другой из разновидностей раскола для государственной и социальной жизни. Но и после объяснений Мельникова вопрос о классификации сект остался полным сомнений и новых вопросов среди членов комиссии; заметно было желание некоторых членов сделать маневр с целью обойти эти теснины или, но крайней мере, не входить в

подробное рассмотрение классификации, а затушевать этот вопрос каким-нибудь общим положением,—общим местом. Некоторые из членов, повторяя указания на трудность сделать правильную и точную классификацию сект, в виду постоянного движения, замечаемого в расколе, нарождения новых и изменения старых сект возбудили даже сомнение в необходимости классификации и особенно в обязательности оной для комиссии; эту мысль один из членов пояснил вопросом о том: что должно быть собственно разумеемо под выражением: «разделение сект», то есть необходимо ли под этим разуметь действительное поименование всех раскольнических сект более или менее вредных или, для выполнения задачи комиссии, достаточно было бы ограничиться твердою установкой только тех признаков, на основании которых самое поименование сект более и менее вредных могло бы быть производимо подлежащею законодательною или административною властью но мере приведения в действие предначертываемых для раскольников узаконений. В виду такого вопроса председатель комиссии признал необходимым, прежде обсуждения в комиссии вопроса о разделении сект по существу, предложить два следующих вопроса: 1) в какой мере комиссии следуешь заняться разделением существующих сект на более и менее вредные и 2) что должно быть разумеемо под встречающимся в предначертаниях комитета 1864 года выражением «разделение сект». По первому из этих вопросов комиссия нашла, что вся задача ее состоит исключительно в разработке тех положений и правил, которые логически вытекают из общих начал, предначертанных уже комитетом 1864 года, как основных положений и изложенных, главнейшим образом, в Высочайше утвержденном 16 августа 1864 года общем журнале сего комитета. В Высочайшей резолюции, последовавшей при утверждении этого общего журнала изображено: «Окончательные заключения комитета по делам о раскольниках, изложенные в общем журнале его заседаний, утвердить, с тем, чтобы общегражданские права даруемые раскольникам, были относимы только к раскольникам менее вредных сект,

— 62

за исключением тех случаев, где именно упоминается в заключениях комитета об отмене ограничений, существующих для раскольников сект более вредных ¹).

Из буквального смысла приведенного Высочайшего повеления комиссия пришла к заключению, что главнейшим образом утверждены окончательные заключения комитета 1864 года, в числе же сих окончательных заключений первым их пунктом постановлено: «разделить все секты и толки раскольничьи на более и менее вредные» по приведенным в сих же заключениях шести признакам. Руководствуясь силою сего Высочайшего повеления, комиссия пришла к заключению, что разделение сект на более и менее вредные прямо обязательно для комиссии и составляет ее задачу. Присоединяясь к этому заключению комиссии один член счел своим долгом сделать одно замечание на толкование комиссией возложенной на нее задачи. По мнению сего члена было бы желательно оговорить, что задача комиссии состоит не в разработке тех только правил, которые прямо вытекают из буквы общих «положений, выработанных комитетом 1864 года», а также и в определении таких правил, которые, хотя и не вытекают сами собою из положений комитета 1864 года, но могут быть обнаружены из согласования положений комитета 1864 г. с теми действительными жизненными целями, для которых все преобразование законов и правил о раскольниках, по Высочайшей воле, предпринято. По такому замечанию одного члена комиссией было принято, что задача ее должна быть главнейше определяема пределами, указанными ей буквальным смыслом предначертаний комитета 1864 г.

По второму из вышепредложенных вопросов о том: что именно должно быть подразумеваемо под обязательным для комиссии «разделением сект», в комиссии высказаны были разные мнения. Одно мнение состояло в том положении, что если комитетом 1864 г. уже установлены признаки отделения сект более вредных от сект менее вредных, то единственная работа,

¹) Собр. пост, по расколу изд. 1875 г., стр. 609—610.

— 63 —

которая остается по этому предмету, не может состоять ни в чем ином, как в действительном разделении сект раскольничьих, по их наименованиям, на более и менее вредные. Другим же мнением полагалось, что комиссия не отступила бы от своей задачи разделения сект, если бы ограничилась внесением в проект закона установленных комитетом 1864 г. признаков более вредных сект. Необходимое же при исполнении сего закона перечисление сект более вредных и менее вредных могло бы быть произведено комитетом министров в разрешение представлений по сему предмету министра внутренних дел, от которого и будет зависеть входить с сими представлениями постепенно, по мере полного и точного разъяснения особенностей, как существѵющих ныне, так равно и вновь появляющихся раскольничьих сект и толков. По сопоставлении того и другого мнения комиссия признала обязательным для себя приступить, на основании содержащихся в первом пункте окончательных заключений комитета 1864 г. признаков, к действительному разделению сект. Преподанные комитетом 1864 г. шесть признаков большей вредности раскольничьих сект состояли в следующем: 1) непризнание раскольниками пришествия в мир Сына Божия, Господа нашего Иисуса Христа; 2) непризнание ими никаких таинств и никакой власти Босопоставленною; 3) допущение ими при наружном общении с церковью человекообожания; 4) посягание на «скопление себя и других; а) отвержение молитвы за царя; 6) отвержение брака или допущение его, как срочного только супружеского союза.

Принимая за основание вышеозначенные признаки классификации сект и основываясь на официальных данных о существе вероучения и характере разных сект по сведениям, имевшимся в министерстве внутренних дел, комиссия проектировала следующее разделение сект. К более вредным, 110 убеждению членов комиссии, и должны быть отнесены секты: иудействующих, которые не признают пришествия в мир Сына Божия Господа нашего Иисуса Христа (что составляет первый признак заключений комитета 1864 г.), молокан, духоборцев, общих, прыгунков,

— 64 —

штунд, которые не признают никаких таинств и никакой власти Богопоставленною (2 признак); хлыстов, которые допускают при наружном общении с церковью человекообожание (3 признак); скопцов, скакунов и шалопутов, которые кроме учения хлыстовщины, посягают на оскопление себя и других (3 и 4 признаки). Все многочисленные толки беспоповщинской секты, как-то федосеевский, филипповский, поморский, самокрещенский, спасова согласия, страннический или соцелковский (бегуны) и другие (3 и 4 признаки) и наконец поповщинской секты луликовское согласие и раздорники или противоокружпики, не молящиеся за царя (5 признак).

За сим менее вредными следовало бы признать только раскольников поповщинского согласия, известных под названием окружников. Произведя такое разделение сект, комиссия нашла нужным оговорить, что секты разграничены ею по наименованиям, тогда как происходившие в расколе движения показывают, что не всегда одни и те же наименования сект соответствуют одним и тем же верованиям и обрядам, также бывает, что одни и те же, по догматам верований, секты носят разные наименования, заимствуя нередко названия от имени ближайшего и местного их проповедника; случалось также, что секта, то дробясь на многие виды, то вновь соединяясь в одну, соответственно с тем меняла и свое наименование. Окончив это разделение сект, комиссия не могла не остановить внимания на том обстоятельстве, что точное применение всех признаков, преподанных комитетом 1864 т. к руководству, приводит к тому, что из многочисленного раскольничьего населения в империи, менее вредными оказались одни только окружники, составляющие самую незначительную часть раскольников. Таким образом оказалось бы, что предпринимаемое правительством урегулирование быта раскольников с целью умиротворения их и достижения чрез то возможного ослабления раскола едва ли могло бы осуществиться, если бы действительно предполагаемые облегчения дарованы были главным образом «одним только окружникам».

По официальным сведениям записных раскольников числится в империи несколько более миллиона, тогда как незаписных,

— 65 —

считаемых православными, т. е. такими, до которых предполагаемые преобразования, во всяком случае не касаются, до 12 миллионов, так что окружники во всей массе раскольников составили бы только ничтожную часть. Основываясь на заключении большинства членов комиссии, что предполагаемые преобразования могут относиться только до ничтожной, по численности, части раскольников, один член счел долгом возвратиться к изложенной им выше исходной точке воззрений его на задачу комиссии, по которой только согласование целей предпринимаемого преобразования законоположений о раскольниках с предначертаниями комитета 1864 г. могло бы привести на практике к действительному достижению плодотворных целей, указанных как во всеподданнейшем докладе бывшего министра внутренних дел Валуева,— докладе, послужившем, как мы видели, основанием к образованию комитета 1864 г., так и в самых журналах сего комитета.

Опытом достаточно доказано, что применение к раскольникам мер строгости не приводило, вопреки ожиданиям, к уменьшению и ослаблению раскола, а напротив того сплачивало раскольников вместе, придавало наибольшую, едва вероятную силу их невежественному религиозному фанатизму и пропаганде и потому имело своим постоянным последствием значительнейшее распространение раскола. В этом отношении заслуживает особенного внимания ссылка на показания П. И. Мельникова, который утверждает, что ему не раз случалось слышать от раскольников прежнего поколения глубокие сетования их на то, что правительство уже не применяет к раскольникам прежних мер строгости, что приводит к упадку раскола, его прежнего значения и вообще ослабляет силу веры. Самое предположение о предоставлении раскольникам разных льгот и облегчений, как мы видели, возникло главнейше в видах возможного ослабления раскола и споспешествования к самопроизвольному обращению раскольников в православие. В виду столь плодотворных целей преобразования, несомненно осуществимых на практике, по мнению одного из членов комиссии, казалось бы неизбежно нужным

— 66 —

обратить главное внимание на тот важнейший в сем деле факт, что «записные раскольники», т. е. те, до которых преобразование только и касается, составляют приблизительно не более ¹\₁₂ части всего раскольничьего населения в империи, по отношению же к ¹¹ /₁₃ частям сохранят всю свою силу все установленные меры строгости, коим те раскольники и будут подлежать, если обнаружат свою ересь и будут признаны совратившимися из православия. Таким образом, если действительно справедливо, что применение мер строгости в деле религиозного фанатизма может вести только к усилению фанатизма, то неизбежным последствием применения к незаписным раскольникам всех действующих узаконений будет по прежнему увеличение раскола в среде незаписных раскольников, такое увеличение по численному отношению, сделает положительно ничтожным то ослабление, которое наступит в той среде раскола после законодательной реформы, на которую положено распространить эту реформу. Несомненное, по мнению одного из членов комиссии, значение этих соображений, относящихся до самой сущности задачи, лежащей на комиссии, понудило его возбудить вопрос о том: но могут ли быть предполагаемые облегчения в каком-либо отношении распространяемы и на тех из незаписных раскольников, считаемых православными, которые вследствие допускаемых в пользу записных раскольников облегчений, не пожелали бы долее лицемерна прикрываться именем православных и объявили бы о давней их принадлежности к расколу? По возбужденному вопросу комиссия признала, что пределы задачи ее, точно определенные положениями комитета 1864. года, решительно исключают возможность распространения на незаписных раскольников каких-либо льгот в тех случаях, когда они, объявив себя раскольниками, как бы совратятся из православия. Посему комиссия положила, что проектируемые преобразования ни в каком отношении до незаписных раскольников касаться не могут. Возвращаясь к суждениям о классификации сект в пределах предоставленных комиссии прав, желая достигнуть той полезной цели, для которой предпринята реформа в законодательстве по расколу, большинство

67 —

членов комиссии сочли необходимым, в видах всестороннего обсуждения вопроса, обратиться к извлеканию тех причин, по которым сделанное по признакам комитета 1864 г. разделение раскольничьих сект относит к менее вредным столь ничтожную, по численности, часть раскольников, как окружников и чрез то лишает предпринимаемое преобразование всякого практического значения. Причины эти, по мнению всех членов комиссии, быть может выяснились бы из обсуждения как значения признаков, данных комитетом 1864 г., так и тех официальных сведений, по которым определялся выше характер каждой секты. Позволяя себе обратиться к такому обсуждению одного из положений комитета 1864 г., члены комиссии усматривали законное основание к тому, главным образом, в том, что хотя комитет 1864 г. к числу общегражданских правь раскольников относил вопрос о браках их, относительно которых, т. е. общегражданских прав раскольников, первым пунктом Высочайшей резолюции, последовавшей 16 авг. 1864 г., при утверждении общего журнала комитета 1864 г. положено было: «общегражданские права, даруемые раскольникам относить только к раскольникам менее вредных сект», тем не менее при издании закона о браках раскольников признано было невозможным ограничиться применением этого закона только к тел раскольничьим сектам, которые могли бы быть признаны менее вредными по признакам, преподанным комитетом 1864 г. Первые три признака, как-то непризнание пришествия Сына Божия Господа нашего Иисуса Христа, непризнание никаких таинств и допущение человекообожания, относятся, очевидно, к сфере религиозной, догматической.

Не отрицая того вреда, который могут приносить последователи подобных учений, члены комиссии не могли, однако прийти к заключению, чтобы такого рода раскольничьи секты были вреднее терпимых нашим законодательством язычников, магометан, евреев и т. и.; почему, по мнению их, казалось бы справедливым три сказанные признака не принимать в основание при разделении сект на более и менее вредные. Наглядным примером

— 68

того, до какой степени мало определилась бы степень вреда, причиняемого тою или другою раскольническою сектою, если принимать в расчет признаки чисто-церковные, может служить следующее: молокане, отвергающие всякую внешнюю обрядность, представлялись бы с церковной точки зрения вреднейшею сектою, более вредною, чем сопелковское согласие (странники, бегуны), между тем, как последователи этой последней секты, избегая всякого труда и общественных обязанностей, не имеют никакого сравнения с молоканами с точки зрения гражданской. Последователи спасова согласия беспоповщинской секты, совершая таинства крещения и брака в православных церквах и тем представляясь не столь вредными с церковной точки зрения, принимают эти таинства только для получения гражданских прав, чем самым, как скрывающие свое учение пред правительством, более вредны в гражданском отношении. Что касается до трех последних признаков, преподанных комитетом 1864 года, именно: посягание на оскопление себя и других, отвержение молитвы за царя и отвержения брака, то члены комиссии нашли, что первый и третий из сих признаков не возбуждают сомнения, тогда как выражение «отвергают молитву за царя» кажется не совсем точным, в православной церкви молитва за царя произносится в «общественном богослужении» и не считается обязательною в домашней молитве. Поэтому едва ли не была бы точнее и определительнее выражена мысль, если бы вместо слов «молитва за царя» употреблены были слова «признание царской власти».

Предполагая сделать новую классификацию раскольнических сект на основании сих видоизмененных признаков председатель комиссии и большинство членов оной, не могли вместе с тем но высказать и некоторых соображений касательно тех сведений о расколе, которыми должны быть определяемы свойства той или другой секты. Официальные сведения министерства внутренних дел могли бы быть с пользою пополнены теми новыми сведениями о расколе, которые были сначала высказаны лично, а

— 69 —

потом изложены в особой записке ¹) приглашенным в качестве эксперта действительным статским советником. П. И. Мельниковым, посвятившим более 20 лет своей служебной деятельности на изучение раскола и приобретшим известность своими исследованиями и беллетристическими статьями по характеристике обрядовой и бытовой стороны разных видов и сект раскола. Мельников не признал удовлетворительною, с гражданской точки зрения, каноническую классификацию сект, изданную в 1842 Святейшим Синодом, по которой все отпадшие от православной церкви секты разделены: 1) на вреднейшие, куда были отнесены все еретики, а также беспоповские секты, отвергающие молитву за царя и браки; 2) вредные, к которым отнесены беспоповщинские секты, молящиеся за царя и принимающие браки; 3) менее вредные, куда отнесены подцерковники или поповщина. По этой классификации, пишет Мельников, молокане, напр., отвергающие всякую обрядность, всякую церковную внешность, всякое церковное предание, с церковной точки зрения, представляются сектою вреднейшею, даже разрушительною, между тем как они составляют самую спокойную, самую развитую и самую трудолюбивую часть русских простолюдинов. Сопелковское согласие (странники-бегуны) в синодальной классификации поставлено наравне с молоканами, между тем как его исследователи, отрешаясь от общества и тщательно избегая всякого рода труда и всякого рода общественных обязанностей, представляются для гражданского общества людьми совершенно бесполезными, дармоедами, живущими на чужой счет. Точно также эксперт Мельников не нашел основательною и целесообразною, с гражданской точки зрения, и новую классификацию сект, составленную комитетом 1864 г. В общем журнале Высочайше утвержденного в 6 д. февраля 1864 г. особого временного комитета по делам о раскольниках, для распределения раскольнических сект на более и менее вредные, поставлено шесть признаков, из коих первые четыре носят исключительно церковной характер׳.

¹) Записка эта помещена в июльской книжке журнала «Исторический Вестник» за 1885 г., стр. 41—63.

70 -

При определении вреда, приносимого какою-либо сектою государству, как гражданскому обществу, но мнению Мельникова, эти четыре признака едва ли могут быть принимаемы к соображению. Первый признак, напр., определяется так: не признают пришествия в мир Сына Божия! Но ведь евреи, магометане, буддисты, последователи шаманства, идолопоклонники также не признают пришествия в мир Сына Божия, между тем они терпимы и никогда никем не считались вредными для государства. Остальные два признака, т. е. отвержение молитвы за царя и браков могут служить признаками вредности секты. Но здесь встречаются неточность выражений и неправильность приложения их к действиям сектаторов. Молитва за царя! Молитва—религиозное действие, входящее в область церкви, по отнюдь не в область гражданской жизни. Было бы точнее, вернее, определительнее вместо слов «молитва за царя» употребить выражения: «признание царской власти или признание монархического начала». Последователям вредных сект общественное богослужение воспрещено. У них остается только домашняя молитва. Справедливо ли требовать от них того, что не требуется от православных? Правда, в некоторых сектах, признаваемых вредными, бывают общественные богослужения, неоткрытые, не публичные, по совершаемые втайне. На этих общественных молениях молитвы за царя не приносятся, напр., в богослужении молокан. Молоканское богослужение состоит в следующем: чтении молитвы Господней, — «Отче наш», чтении главы из Ветхого Завета, главы из Евангелия, главы из посланий апостолов и проповеди. Между каждыми двумя чтениями поют псалмы царя Давида, а в конце повторяют молитву Господню. На вопрос, почему они не молятся за царя, молокане отвечают следующее: потому что мы не смеем нарушить ясного повеления Господа Иисуса Христа. Мы и за себя никогда не молимся и ни за кого. Господь сказал: «не уподобляйтесь язычникам, которые читают много молитв, во многоглаголании нет спасения». Вот вам молитва: «Отче наш» и проч. Мы в точности исполняем Его слово. Всякое другое слово, всякое другое повеление могут быть

изменены, но земля и небо прейдут, слова же Его не пройдут. Как же нам отступить от ясного повеления Господа?.. Подобное тому молокане говорят и о присяге. В синодальной классификации сектаторов, составленной в 1842 г., о молоканах сказано:» не принимая присяги, они не уважают верности». Присягу по той формуле, какая у нас ныне употребляется, молокане и однородные с ними духоборцы, штундисты, общие действительно отвергают, но по отвергают верности государственной власти и верны ее верховному представителю государю императору... О молоканах и духоборцах, пишет далее Мельников. в этой синодальной классификации сказано: «никакой власти не признают, покоряются только, по колику нельзя противиться». По это несправедливо. Они верны монархическому началу, они признают верховную власть государя императора и поставляемые им начальства. Это выражают они строгим исполнением, государственных обязанностей; молокане и вообще все сектанты рационалисты исправные плательщики податей; между ними не случается каких-либо волнений; самые обыкновенные в нашем народе преступления и проступки, в роде воровства, обмана, чрезвычайно редки между ними. Они трудолюбивы и труд называют богопочтением.... Сосланные в разные времена на Кавказ за сектаторство молокане составили лучшую и полезнейшую часть населения тамошнего края.

Кто бывал на Кавказе, всякий согласится, что из тамошних разноверных и разноязычных жителей нет лучше ленкоранских и других молокан по их трудолюбию, по их домохозяйству, по их примерной нравственности и исполнению ими всех государственных, общественных и семейных обязанностей. Чтобы показать вред молокан обыкновенно вспоминают убийства на Молочных Бодах, изуверство фанатика Уклеина, пошедшего было в Тамбов сокрушать идолы, разумея под ними святые иконы, и то, что между молоканами иногда бывали открываемы делатели фальшивой монеты. Все это было давно лет шестьдесят тому назад и все это случаи одиночные, не имеющие ничего общего с религиозными верованиями молокан... В доказательство неверности молокан государственной власти, пишет П. И. Мельни-

ков, могли бы, пожалуй, еще указать на следующий малоизвестный факт. Лет восемнадцать тому назад закавказские молокане «секты общих» объявили своего наставника Комара, или Рудометкина, царем и даже короновали его ¹). Но ведь это была кукольная комедия, из которой ничего, кроме смеха, не вышло. Не произошло ни волнения, ни малейшего замешательства единственно потому, что не обратили на это внимания, отнеслись к этой коронации, как к шутовству. Впрочем, если на основании коронации Комара приписать всем молоканам противогосударственные стремления, то ведь и самую поповщину, всеми и всегда почитаемую менее вредною сектою, должно заподозрить в том же. Вскоре по учреждении белокриницкой лжеиерархии была же затея у поповщинских раскольников в персидских пределах поставить благочестивейшего царя, т. е. раскольника и венчать его на царство рукою раскольничьего архиерея.

Был найден и кандидат в цари и деньги в Москве на его коронацию были собраны, но нареченный благочестивый царь те деньги в московских трактирах пропил, чем и окончилось его персидское царство ²). Для чего затеяна была такая коронация? Единственно для того, чтобы за благочестивого царя вынимать особую просфору и чтобы было возможно возглашать слова, напечатанные в дониконовских служебниках: «богохранимому, боговенчанному, христолюбивому, благоверному царю и великому князю»—титул, который не придается поповщиною при богослужении государю императору, потому что он в их глазах иноверец. Неужели смешные проявления человеческой глупости, так ставит вопрос Мельников, можно считать возмущениями против государя и государства? Неужели из-за шутовской коронации Комара или из-за сбора денег на персидского благочестивого царя можно возводить на миллионы людей тяжкое обвинение в их неверности государю и отчеству?.. Кроме того обвиняют молокан, что они уклоняются от воинской повинности. Это правда. Но как они уклонялись до 1874 г.? Покупали рекрутские кви-

¹) Историч. Вест. 1885 г. Июль, стр. 45.

²) Историч. Вест. 1885 г. Июль, стр. 46.

танции. Если же кто был не в состоянии купить ее, делалась в пользу его складчина, а если средства целого околодка, населенного молоканами, оказывались для того недостаточными, деньги присылались из других мест, от их единоверцев. Точно также, говорит далее Мельников, обвиняют молокан, что они не только не молятся за царя, но даже не признают царской власти. Такое обвинение произошло вследствие открыто и безбоязненно ими говоримого: «царю земному принадлежит наше тело; Царю небесному и тело наше и душа; пред земным царем мы повинны исполнять земные, телесные законы, пред царем небесным и земные и небесные и душевные. В делах внутренней веры царь земной не властен, властен в них один Бог. Потому и сказано: «воздадите Божие Богу, а кесарево кесарю». Можно ли это назвать противлением царской власти или непризнанием? По удостоверению П. И. Мельникова раскольников, отвергающих государственную власть, не существует, если же некоторым раскольникам приписывают, что они отвергают царскую власть, то это произошло но недоразумению. В доказательство подвой справедливости такого мнения г. Мельников приводит то, что федосеевцы и другие толки, признаваемые отвергающими царскую власть, оказывались на деле самыми искренними верноподданными; так например они вооружались в западном крае в 1863 году против мятежных июльских банд, схватывали и представляли правительству лиц, стремившихся распространить в народе возмутительные прокламации, так называемые золотые грамоты, и вообще, во всех подобных случаях, не словами, а делом заявляли преданность правительству. Такой отзыв П. И. Мельникова по поверке оного в комиссии, оказался вполне согласным С официальными сведениями, а именно: киевский, подольский и волынским генерал-губернатор от 10 авг. 1S63 г., между прочим, сообщал: «что в настоящее время, когда все русские верноподданные, при виде покушения врагов на целость русской империи, поспешили заявить пред государем императором о своей готовности жертвовать достоянием и жизнью в защиту отечества, раскольники тоже не отстали от других сословий и в

— 74 —

своих всеподаннейших адресах торжественно заявили свою глубочайшую неизменную преданность государю императору и полную готовность жертвовать всем для блага отечества». В то же время виленский военный, ковенский, гродненский и минский генерал-губернатор сообщал: «при настоящих обстоятельствах старообрядцы не только остались непоколебимо преданными престолу и отечеству, но и приняла самое деятельное участие в подавлении мятежа, но мере своих сил и возможности беспрекословно исполняли все требования начальства, устроили надежные сельские караулы, поставили от себя не только пеших, но и конных стражников и вообще оказались достойными доверия и похвалы от правительства». Вполне согласно с такими официальными сведениями и г. Мельников делает такой же симпатичный отзыв о федосеевцах. Между прочим он пишет; «в синодальной классификации 1842 г. о федосеевцах сказано: «они всякую власть нынешнего времени почитают антихристовою». Это правда. Но в этом ужасного ничего нет. Это фигуральное выражение в переводе на обыкновенный язык значит: «признают власти нынешнего времени по принадлежащими к их секте», что совершенно справедливо. Надобно заметить, что федосеевцы и некоторые другие беспоповские секты в учении об антихристе совершенно расходятся с учением православной церкви и раскольников поповщинского и других толков. Наша церковь, а также поповщина, поморцы и некоторые толки спасова согласия признают пришествие в мир антихриста пред концом мира «чувственного», как выражаются раскольники, т. е. имеющего некогда родиться человека, который, достигнув высшей власти, явится гонителем Христовой церкви. федосеевцы же напротив признают антихриста «духовного», а не «чувственного», не человека, а антихристианское учение. По их понятиям, все, что противно, что несогласно не только с учением христианским, но и с содержимыми ими преданиями и обрядами,—есть антихрист, который, по понятиям их, явился еще тогда, когда Христос был на земле. Упоминаемые в Евангелии книжники, фарисеи, Искариот, иудейские архиереи, Ирод, Пилат, затем Нерон и другие римские императоры, Магомет, еретики, папа,

Лютер, патриарх Никон, словом все, что не только гнало церковь, или враждовало против нее, но и все, что не принадлежало и не принадлежит Христовой церкви, — антихрист. А церковь Христова, по мнению федосеевцев. сохранилась только в их обществе, поэтому царь, власти, как духовные, так и гражданские, все православные все иноверцы,—еловом все, не принадлежащие к секте федосеевцев, — есть антихрист. Это заблуждение, это резкое выражение — так, но преступление-ли? спрашивает Мельников. И что тут вредного в гражданском отношении? В последнее время антимонархические и демократические стремления приписывали раскольникам наши заграничные эмигранты, Герцен и его последователи и почитатели. А чем ответили раскольники на это и на другие заигрывания с ними лондонских публицистов? Анафемою, провозглашенною в известной архипастырской грамоте Герцену и всякому, кто будет находиться с ним в сношениях. Эта грамота, подписанная раскольничьими архиереями, была напечатана в Яссах и в Россию не пропущена; на нее, замечает Мельников, взглянули, как на вредную для общественного спокойствия. До архипастырского послания, 24 февраля 1864 г., лжемитрополит Кирилл говорил русским раскольникам: «к сим же завещеваю вам возлюбленнии: всякое благоразумие и благопокорение покажите пред царем вашим и от всех врагов его и изменников удаляйтесь и бегайте, яко же от мятежных поляков, так наипаче от злокозненных безбожников, гнездящихся в Лондоне и оттуда своими писаниями возмущающих европейские державы. Бегайте убо онех треклятых, им же образом бежит человек от лица зверей страшных и змиев пресмыкающихся, то бо суть предатели антихристовы, тщащиеся безначалием предуготовить дуть сыну погибельному. Вы же не внимайте лаянию сих псов адских, представляющихся, аки бы сострадающими человечеству, но веруйте, яко Бог учинил есть начальство в общую пользу, без него же вся превратятся и погибнут» ¹). Письмо Павла

¹) Истор. Вестн. 1835 г. июль, стр. 51.

Великодворского, уроженца города Валдая, нотам настоятеля монастыря Белокриницкого, чрезвычайно умного и образованного человека, сочинителя устава раскольничьей иерархии, утвержденного в 1844 году императором Фердинандом, лучше всего, 110 словам г. Мельникова, показывает политическое настроение раскольников. Павел, беглец из России, устраивает заграницею раскольничью иерархию, по совращенный им в раскол, митрополит Амвросий, «по злобе Севера» (т. е. русского правительства), по выражению Павла, и по настояниям князя Меттерниха арестован и увезен в крепость Цимсь, Белая Криница запечатана, тамошние монахи разошлись. Павел много лет трудившийся над созданием белокриницкой иерархии, исходивший Typцию, Персию и Египет, отыскивая там «древлеблагочестивых архиереев», видит разрушение своего деда, которому он посвятил всю жизнь, возмущен до глубины души и в происшедшей тогда в Вене революции видит перст Божий, отомщающий австрийскому правительству за разрушение созданной им иерархии. «В тот самый день, когда взяли митрополита, пишет он в Москву (в июне 1848 г.), случилась революция, и царя Фердинанда заставили подписать конституцию, а в тот день, когда запечатали Белую Криницу, князя Меттерниха едва не убили и он бежал». Рад этому Павел, рад невзгодам постигшим Австрию, но обращаясь к своим землякам, к русским раскольникам, к москвичам, говорит: «теперь у нас вольность всем верам, но это горе, а грядет еще вдвое. Конституция — нож, медом помазав на погубление людей, она от антихриста, ибо царь, Богом поставлен. И если вы, когда услышите от кого одно слово «конституция» — бегайте от того» ¹). Таков взгляд русских раскольников на царскую власть. Только недоброхот России, ее внутренней тишине и спокойствию, заключает г. Мельников, может приписать раскольникам антимонархические и демократические стремления. Кроме Герцена такие стремления приписывали им еще горько обманувшиеся в своих расчетах на раскольников поляки.

¹) Истор. Вест. 1885 г. Июль, стр.52.

— 77 —

Все это приводит к убеждению, что существование сект, не признающих верховной власти государя императора, едва-ли может быть доказано в смысле безусловного категорического положения, а затем очевидно, что если столь тяжкое обвинение не может быть признано доказанным, то нет оснований и разделение сект по степени их вреда в гражданском отношении обосновывать ла спорном еще обстоятельстве.

Отвержение брака или допущение срочных или временных супружеских союзов поставлено вторым признаком вредности раскольнических сект в гражданском отношении. «Как монархическое начало, говорит П. И. Мельников (относительно раскольников выражающееся не в их молитвах, а в свободном и вполне сознательном признании царской власти, не только за страх, во и за совесть), составляет основу государственного строя России, так и брачный союз составляет краеугольный камень семьи и гражданского общества. Но этим двум признакам и только по этим двум, можно и должно распределить раскольников на два отдела: вредных и менее вредных. Третьего признака нет и быть не может. Раскольников, принимающих брак, как срочное супружеское сопряжение, по мнению г. Мельникова в действительности не существует». Что касается до беспоповцев, не признающих брачного союза, то в отношении их существует недоразумение. И федосеевцы и немногие остатки некогда многочисленной филипповщины и другие беспоповцы признают браки defacto, не признавая их dejure. Они говорят: со времен патриарха Никона благодать взята на небо, рассыпался освященный чин и не стало руки освящающей, которая могла бы совершать таинства. От того у них и нет таинств, кроме двух, которые, в случае нужды, православная церковь дозволяет совершать и простолюдинам: крещения и покаяния. Брака освятить не кому, потому церковного брака у них и нет. Но брак не церковный существует. Каждый беспоповец смолоду до старости имеет одну сожительницу, с которой сходится без всяких обрядов. Употреблять молитвы, при совершении такого брака, страшный грех, ибо это, по понятиям

беспоповцев, не брак, во блудное сожитие, хотя и греховное, но допускаемое, терпимое «немощи ради человеческой». Живущие в таком брачном союзе—«грешники», от того они и не допускаются в часовни к богослужению, а могут стоять только в притворе, как тяжко согрешившие. После каждой неправы (исповеди) они несут тяжелые эпитимии, сот по пяти земных поклонов в день. Прекратившие, но старости, супружеские отношения считаются «девственниками», «чистыми», вполне принадлежащими «к избранному стаду».» Сожительство федосеевцев и других беспоповцев, не имеющих освященного брака, крепко, неразрывно. Неверность сожителя или сожительницы случается чрезвычайно редко... Установив такой взгляд на прочность беспоповских брачных сожитий, П. И. Мельников недоумевает относительно того, что Святейший Синод, при добавлении к классификации, составленной в Высочайше утвержденном особом временном комитете по делам о раскольниках, разумел под срочными или временными супружескими сожитиями. «Случаются у беспоповцев, как и везде злоупотребления, расходятся сожитель с сожительницею и живут особо, но это бывает несравненно реже, чем в среде образованных, совершивших церковный брак... «Надобно полагать, заключает г. Мельников, что Святейший Синод под «временными» браками разумел случаи супружеских разлучений от совместного сожительства среди беспоповцев, столь нередкие исключительно только в Риге, но что же разумел он под «срочными» браками? Слово срочный предполагает предварительное соглашение о сроке сожительства, делаемое в то время, когда сожители сходятся. Таких соглашений, таких условий, никогда не бывало даже в Риге». Поэтому и беспоповцев, которые считаются не признающими браков, нельзя признать таковыми, ибо они не имеют только освящаемого церковно-обрядового брака, сожительство же их вполне имеет характер твердого, прочного и нерасторжимого гражданского союза, хотя, по их понятиям, и греховного, но непрекращающегося по отношению к хозяйству, воспитанию детей и взаимной помощи даже и тогда, когда сожители, по общему между собою соглашению, расходятся на «чистое

79 —

житье», т. е. перестают разделять ложе. Значит семья беспоповцев тверда и крепка, а это только и важно в гражданском отношении.

По взгляду П. И. Мельникова, выраженному в его записке, сообщенной комиссии 1875 г., к вреднейшим сектам, отвергающим брак, нужно отнести только две секты скопцов и хлыстов. «Последние, мало того, что сами отвергают брак, но и на стороне препятствуют заключению супружеств». В доказательство этой мысли г. Мельников представляет легкую характеристику хлыстовщины и очень интересными фактами иллюстрирует эту вредную секту с точки зрения пропаганды ею безбрачия. «Из хлыстов, говорит он, более четырех пятых женщины» преимущественно старые девки, обрекшие себя на безбрачие. Они живут не в семейных домах своих родных, но преимущественно, в так называемых «келейных рядах» на задворицах и огородах их родственников... Эти старые девки постницы, усердные молитвенницы, бывающие в православной церкви чуть не каждый день, но четыре раза в году бывающие на исповеди и у святого причастия (которое они, однако на своих собраниях и радениях называют не иначе, как «тюрею») пользуются репутацией самых усердных к церкви Божией людей и всегда находятся под покровительством не только сельского, но и высшего духовенства. Они весьма нередко занимаются обучением детей грамоте, причем стараются внушить им святость безбрачной жизни. С раннего возраста они склоняют деревенских девушек на безбрачие, особенно хворых, малосильных, дурных собою, имеющих физические недостатки, словом, таких, которые не рассчитывают на женихов. Но и здоровые, сильные и красивые не избегают сетей хлыстовок». Такая пропаганда безбрачия ведется, впрочем, не с одних задвориц; женские общины столь умножившиеся за последнее время и даже некоторые женские монастыри весьма причастны такой пропаганде. Не должно забывать, говорит г. Мельников, что хлыстовщина в прошлом столетии распространилась по России из московских женских (всех без исключения) и некоторых мужских монастырей, что

80 —

монахини бывали хлыстовскими богородицами, а монахи пророками и христами. В черном духовенстве даже до последнего времени постоянно являлись хлысты и даже скопцы, о чем производились следственные дела: так в 1866 году, в Святогорском монастыре, харьковской епархии, следствием открыты оскопленные послушники, в прошлом же столетии, даже один архиерей (Дисефей Ростовский) был хлыстом ¹). Вообще хлыстовщина от монашества стоит не очень далеко; от того то иные монашествующие и сочувствуют хлыстам, которые, исполняя все христианские обязанности, говея по четыре раза в год, умертвляя свою плоть, считаются православными. Оттого за ними трудно, почти совсем невозможно, уследить. В 1842 году в нижегородской губернии была открыта хлыстовская ересь. Начальницею ее была мордовка Ирина Лазаревна, а последователями оказались жительницы Зеленогорской женской общины, благочинный села Ревезени, архиерейский духовник, советник губернского правления, помощник управляющего удельною конторою и другие. В Ягодинской общине (княгининского уезда) также замечались хлыстовки, а в 1862 г. явились даже самозванки, две великие княгини,—Марья Николаевна и Ольга Николаевна, волновавшие временно-обязанных крестьян ²). В хлыстовки поступают и вдовы, даже замужние женщины, разрывая, разумеется, брак. Около 1860 года, в горбатовском уезде, производилось дело о том, как хлыстовки давали крестьянам раствор мышьяка для отравления мужей с целью поступить потом, «в хлыстовский корабль». После такой рельефной фактической иллюстрации хлыстовщины и ее опасной пропаганды г. Мельников заключает: «хлыстовская секта, довольно многочисленная, хотя совсем почти неуловимая, непременно должна быть признана вредною, стеснена в отправлении своих радений и преследуема за распространение безбрачия. Строжайшим образом должно воспрещать им обучение детей, как бы ни ходатайствовало за них духовенство, даже самое высшее.

¹) Историч. Вест. 1885 г. июнь, стр. 53.

²) Там же.

— 81 —

Хлыстовщина — страшная язва России, скрывающаяся под личиною лицемерия и ханжества; эта язва по временам проникает и в высшие слои общества; в Михайловском замке (Инженерный—в Петербурге) был хлыстовский корабль Татариновой, в котором участвовали даже министры, директора департаментов, вместе с солдатами-музыкантами и в то же время пророками (Никита Федоров). И теперь, как слышно, водятся хлысты кое-где в высших классах общества ¹). Скопцы произошли от хлыстов и доселе хлысты составляют контингент скопчества. Сверх уродования человеческого тела, по сильной пропаганде безбрачия, подкрепляемой деньгами, скопцы также должны быть признаны вредными, как и хлысты. В общем выводе всех своих соображений и фактических доказательств П. И. Мельников заключает: что всех отпадших от православной церкви и не принадлежащих к терпимым иноверным исповеданиям, за исключением «скопцов и хлыстов», следовало бы отнести к менее вредным сектам и предоставить им те нрава, которые предположены комитетом 1864 г. Доводы, изложенные в записке Мельникова, признаны были настолько основательными комиссией 1875 года, что и она пришла к подобному же заключению. По ее мнению также, как мы сказали выше, первые три признака, а именно непризнание пришедшего в мир Сына Божия Господа нашего Иисуса Христа, непризнание никаких таинств и допущение человекообожания, как относящиеся к сфере религиозной, догматической, не могут быть принимаемы в основание при разделении сект на более и менее вредные. Комиссия 1875 года выразила, что, по ее мнению, к руководству при разделении сект следовало бы принять только три последние, из указанных комитетом 1864 г., признака более вредных сект, как определяющие вредность их в отношении к государству: посягание на оскопление себя и других, отвержение молитвы за царя и отвержение браков, причем признавала необходимым выражение «отвержение молитвы за царя»,

¹) Истор, Вестн. 1885 г. июль, стр. 54.

— 82 —

как не вполне точное и определительное, замелить выражением «непризнание царской власти». Комиссия на основании официальных имевшихся у ней сведений и представленных в качестве эксперта П. И. Мельниковым пришла к убеждению, что так как существование раскольников, отвергающих верховную власть, не доказано, брак же отвергают только скопцы и хлысты, то к категории более вредных сект, надлежало бы отнести только две последние секты, все же прочие признавать менее вредными. С тем вместе, комиссия 1875 г. признала необходимым перечислить в законе секты, признанные более вредными, поручив министру внутренних дел, в случаях появления каких-либо новых сект, по учению своему столь же вредных, как скопцы и хлысты, принимать меры к причислению таких сект к разряду более вредных. При этом комиссией обращено было, между прочим, внимание на то, что в Уложении о наказаниях определены карательные меры и виды наказания только для скопцов, но для хлыстов, подведенных комиссией к одной с ними категории, в законе нет статей, определяющих карательные меры и виды наказания, так как самое название секты не встречается в законе, хотя, по существу учения, последователи оной несомненно подходят под указания 203 ст. Улож. о нак. Рассматривая эту статью ясно определяющую, согласно взгляду комиссии, наказания за принадлежность к сектам, «соединенным с свирепым изуверством и фанатическим посягательством на жизнь свою иди других, а также с противонравственными и гнусными действиями» нельзя не заметить, что форма выражения этой статьи, обнимая собою слишком широкий круг понятий и несомненно относясь к скопцам, в то же время только неопределенно может быть отнесена к хлыстам и вообще требует изменения редакции относительно широты некоторых понятий, заключающихся в выражении оной.

После произведенного разделения сект председатель обратил внимание комиссии на тесно связанные с сим вопросы, а именно: 1) в какой форме желательнее выразить это разделение, т. е., поместить-ли в самый текст закона наименование сект более

— 83 —

вредных или ограничиться указанием в законе, что предначертанные льготы распространяются только на последователей сект менее вредных, самое же перечисление более или менее вредных сект сообщить министру внутренних дел от которого, в таком случае, и зависело бы сделать надлежащие распоряжения к распространению облегчений только на секты, признанные менее вредными, и 2) какой власти и в какой форме предоставить в каждом отдельном случае определять на месте поселения раскольников принадлежность их к сектам более или менее вредным и, в зависимости от сего, предоставлять или но предоставлять последователям тех или других сект различных облегчений.

По первому вопросу председатель и большинство членов нашли, что если важнейшие права раскольников поставляются в зависимость от принадлежности их к сектам более или менее вредным, то было бы положительно необходимым поместить в самом тексте закона перечисление сект, признанных более вредными, т. е.поименовать скопцов и хлыстов и затем выразить, что даруемые льготы распространяются на все прочие секты, за исключением тех, которые в законодательном же порядке, будут признаны столь же вредными, как и две поименованные секты. Председатель и большинство членов но могли при этом не иметь в виду и тех неудобств, которые сопряжены с помещением в текст закона самого перечисления более вредных сект, к числу таковых неудобств, может, между прочим, относиться и то, что поименованная в законе как более вредная секта могла бы посредством перемены своего наименования домогаться перейти в разряд менее вредных; тем не менее большинство членов комиссии остались при своем заключении, в основание коего приняли следующие соображения: в какой бы форме ни выразить разделение сект по степени их вреда, тем не менее нельзя было бы обойти значительных неудобств, которые обусловливаются самыми свойствами раскола в империи, малоуловимого, недостаточно еще исследованного в законах его развития и находящегося в непрестанном

— 84 —

движении. Поэтому члены комиссии (в большинстве) предпочли избрать ту форму, которая представляла бы менее неудобств сравнительно с другою и была бы согласна с действующими в этом отношении правилами и предыдущими примерами закона. Кроме избранной формы представлялись еще два способа, а именно: а) без производства теперь какого-бы то ни было разделения сект, следовало бы признать силу за определенными признаками большего или меньшего вреда различных сект, с тем, чтобы самое разделение было производимо по этим признакам административною властью, или б) произведенное разделоnieсект сообщить для руководства подлежащей власти, а в законе поместить только общее выражение, что облегчения распространяются на последователей сект менее вредных. Оба эти способа представили бы больше неудобств: не повторяя о первом из них того, что высказано было выше, именно, что комиссия прямо уклонилась бы от выполнения возложенной на нее задачи, если бы не произвола разделения сект, признав, что деление это должно быть производимо административною властью. Коренные права раскольников поставляются в зависимость от принадлежности их к сектам более или менее вредным, вследствие чего нельзя допустить, чтобы единственно от административной власти, а не закона, зависело предоставлять или лишать ту или другую из сект различных прав, в таком случае, вопреки основным законам, права значительной части населения империи, не находили бы себе никакого определения в законе, что было бы неудобством, значительно превосходящим то, которое сопровождает включение в закон сект более вредных, ибо тогда все прочие секты будут основывать права свои на точной силе закона.

Такое решение вопроса вполне согласуется с принятым в законе порядком ¹) и с действующими специально о раскольниках узаконениями, в которых установлено, что общие правила, определяющие права раскольников, издаются не иначе, как

*) Основ. Госуд. Зак., т. I, стр. 49.

— 85

законодательным порядком ¹) чрез Государственный Совет и только дела по управлению раскольниками, по применению к ним изданных законодательным порядком правил, предоставляются ведению подлежащих министров.

По второму вопросу именно о том: каким способом в каждом отдельном случае различать принадлежность лица к секте более или менее вредной, в какой форме удостоверять эту принадлежность и сообразно с тем предоставлять или не предоставлять даруемые менее вредным сектам облегчения, комиссия признавала необходимым обсудить три возможных способа, а именно: а) требовать удостоверения принадлежности к более вредной секте только в форме судебного решения, при отсутствии же такого решения, признавать раскольника правоспособным, т. е. принадлежащим к секте менее вредной; б) предоставить определять принадлежность к сектам более вредным местным исполнительным властям; в) единственно на основании усмотрения сих властей или на основании более или менее доказанных сини властями и занесенных в протоколы данных. Относительно первого способа комиссия единогласно признала, что хотя было бы желательно, чтобы никто из раскольников не подвергался, по подозрениям в принадлежности к сектам более вредным, ограничениям в правах без точных в надлежащем судебном порядке собранных доказательств и по судебному решению, но применение этого способа, как единственного к значительной массе раскольничьего населения, очевидно, невозможно.

Прежде всего надобно заметить, что если раскольник по судебному решению признан будет принадлежащим, например, к скопческой секте, то, в большинстве случаев, он, с тем вместе, приговорен будет судом к уголовному наказанию и, таким образом, поставлен будет в то особое положение, которое исключает всякое соотношение с предполагаемыми в пользу раскольников облегчениями. Независимо от сего, формальности уголовного процесса, вполне целесообразные в деле пресле-

¹) Свод пост, о раск. составл. II отд. Соб. Е. И. В. канц, ст. 3, 4 и 6.

86 —

дования единичных преступных случаев, получают уже совершенно другое значение по применению к целым массам раскольников. Большинство подозреваемых в принадлежности к более вредным сектам раскольников, при помощи строгих форм судопроизводства, несомненно выходили бы, как об этом говорят факты, оправданными из суда и, в таком случае, в силу судебного приговора, получали бы бесспорное право на пользование всеми правами. Средства правительства пресекать зло от распространения, например, такой ереси, как скопчество, потеряли бы почти всякое значение, если бы оно было лишено возможности принимать непосредственные меры, не дожидаясь судебных приговоров, к пресечению распространения подобной ереси, и возможному ограничению, так сказать, локализированию зла. Таким образом, комиссия единогласно признала, что ограничиться, при определении принадлежности раскольника к более вредной секте, единственно удостоверениями, вытекающими из судебных приговоров, невозможно, по что необходимо предоставить также значение удостоверениям подлежащих местных исполнительных чинов. Что же касается до больших или меньших формальностей, которыми должны быть обставлены действия исполнительных чинов при таких удостоверениях, то при обсуждении этого в комиссии произошли разногласия. Один из членов заявил, что большинство комиссии изыскало меры к тому, чтобы существенные права раскольников находили точное определение в законе, и чтобы отнюдь определение таких прав не могло зависеть единственно от усмотрения административной власти. Между тем, если бы определение принадлежности того или другого раскольника к более или менее вредной секте предоставлено было единственно усмотрению местных исполнительных чинов, то такое правило дало бы еще менее определенности всем правам раскольников, нежели в том случае, когда бы высшей администрации в империи предоставлено было устанавливать только нормы разделения сект. Нельзя не принять вообще за коренное правило, что никто не может быть признаваем преступным до тех пор, пока преступность его не будет доказана. Последователи более вредных сект по-

читаются виновными в принадлежности к таким сектам в государстве и только потому подвергаются различным стеснениям и ограничениям в нравах. Таким образом и относительно сих последователей должно иметь место то требование общечеловеческой справедливости, что до тех пор, пока не будет «доказана» их принадлежность к более вредным сектам, они не могут быть подвергаемы стеснениям в правах. Если крайняя необходимость не позволяет но отношению к массе раскольничьего населения ожидать во всех многочисленных случаях обнаружения раскольников более вредных сект только посредством судебных приговоров, то необходимость эта не может еще иметь своим последствием устранение всякой доказанности принадлежности лица к более вредной секте; казалось бы, по мнению сего члена, более целесообразным сделать обязательным для местных исполнительных чинов, во всех случаях применения ими установленных законами ограничений в правах раскольников более вредных сект, всеми возможными для тех властей данными и доказательствами, применительно к правилам предварительного следствия Уст. угол. судопр. 20 ноября 1864 г., удостоверять принадлежность лица к секте более вредной, с непременным составлением о каждом случае надлежащего протокола и выдачею заинтересованному лицу копии с оного, в который должно быть также непременно помещаемо указание на право лица обжаловать постановление, на место принесения жалоб и сроков на сие. Вообще же на такого рода действия местных исполнительных властей сторонам непосредственно заинтересованным должно быть предоставлено право принесения жалоб в общем административном порядке и в правительствующий сенат. Такой порядок быть может в некоторых единичных случаях и представит некоторые неудобства, ибо может отчасти удерживать исполнительных чинов, не успевших почему-либо собрать и сохранить все данные принадлежности лица к более вредной раскольнической секте, в преследовании виновных, но в большинстве случаев окажет благотворное действие и возможным образом обеспечит права лиц, невинных в принадлежности к сектам более вредным.

— 88 —

Правила, которыми местные полицейские чины, а равно волостные и сельские начальники могли бы руководствоваться при определении принадлежности разных лиц к сектам более вредным, должны бы состоять примерно в следующем: а) прежде всего, если в виду полиции имеются более или менее точные сведения о принадлежности лица к более вредной секте, принадлежность к коей наказуема по суду, сведения, которые вообще по ст. 250, 255, 256, 257 и друг. Уст угол. суд. обязывают полицию к передаче дела судебному следователю и сообщению о преступлении прокурору. то полиция должна в подобных случаях делать установленные сообщения следователю и прокурору и до решения деда судом применять ограничения в нравах, установленные для сект более вредных, за сим дело будет решено судом, от которого и будут зависеть последующие меры; б) в тех случаях, когда признаки принадлежности лица или многих лиц, к секте более вредной, хотя и убеждают местную власть в принадлежности лица к сектам более вредным, во не облечены в ту, более или менее достоверную, форму, при которой может быть начато формальное судебное преследование с вероятною надеждою на обвинение подозреваемого лица судом, местным властям должно быть предоставлено право производить или негласное наблюдение или дознание с допросом свидетелей, обысками и выемками в домах и за сим, если после того не обнаружатся такие данные, по которым дело могло бы получить движение в судебном порядке, но тем не менее убеждение властей, производивших дознание в принадлежности подозреваемых к более вредным сектам еще подкрепится, то власти сии обязаны составлять протоколы, с помещением в них всех тех данных и доказательств, которые послужили к обвинению лица в административном порядке. Только на основании таких протоколов все подлежащие власти и учреждения могут быть обязываемы применять к признанным последователями более вредных сект лицам все установленные законом ограничения, напр., сословные учреждения обязываются не выдавать таким лицах паспортов и проч. Само собою разумеется, что после принятия таких, не более как

предварительных, мер, местные власти не только не освобождаются от обязательности собирать более точные данные о виновности подозреваемых в принадлежности к сектам более вредным и давать делу судебный ход, но должны быть еще более побуждаемы к тому тем, чтобы вообще не вполне точные доказательства, которым дано временное значение для административного преследования лица, заменялись точными судебными доказательствами и судебным приговором. Хотя сказанные протоколы могут подлежать обжалованию со стороны заинтересованных лиц, но тем не менее сила этих протоколов не может быть приостанавливаема до истечения сроков на обжалование или до утверждения их высшими административными учреждениями, разве такое приостановление последовало бы по прямому распоряжению высших учреждений, так как по свойствам раскола, местные исполнительные власти могут быть весьма часто поставляемы в необходимость принимать быстрые меры, промедление в принятии которых могло бы иногда оказаться непоправимым в будущем. Такой порядок, по мнению члена развившего изложенное правило, устраняя произвол местных исполнительных властей, в разграничении последователей менее вредных сект от последователей сект более вредных, был бы согласован и с высказанными комитетом министров, при отказе его утвердить, представленную на его рассмотрение инструкцию для исполнительных чинов по делам о раскольниках, соображениями, что нельзя было бы дать повод исполнительным чинам полиции производить произвольную классификацию раскольнических сект. В дополнение к сему один из членов комиссии полагал необходимым присовокупить, что более подробный образ действий исполнительных чинов может быть разработан и указан тем чинам в инструкциях, которыми они на сей предмет должны быть снабжены.

По этому же вопросу другим членом комиссии было заявлено, что комиссия, при определении классификации сект по степени их вреда, имела в виду, главным образом, ту цель, чтобы сектанты, признанные ею вредными, подлежали особому бдительному надзору администрации и чтобы полиция, на основании добытых ею сведений

90 —

о личностях, принадлежащих к вредным сектам, могла предупреждать развитие их тайной пропаганды; если же допустить, что принадлежность к вредным сектам, влекущая за собою установленные в законе для последователей вредных сект ограничения, может быть определена только по суду, то самая цель классификации не будет достигнута. По сему необходимо предо׳ ставить полицейской власти право предупреждать развитие вредных сект, и, на основании имеющихся у нее сведений, изобличенных в принадлежности к вредным сектам лиц подвергать установленным в законе ограничениям. В конце прений по тому же вопросу, еще один из членов высказал: что предоставить полиции разграничивать секты более вредные от менее вредных было бы неудобно; что узаконением такой меры едва ли достигалась бы желаемая цель по следующим соображениям: 1) до сих пор закон как бы игнорировал хлыстовщину,—вероятно, по крайней затруднительности дать определительную формулу тому, что в сей секте должно быть, как преступное, воспрещено и преследуемо. Обрядовая, видимая сторона ереси не дает указаний на улику. Пришлось бы вводить в закон такие термины, как свальный грех, причащение телом от девичьей груди, заклание мальчиков, рождаемых богородицами и тому подобные вещи, от которых наука частью отказалась уже, частью готова отказаться. Но удобно ли вводить в закон, как преступное деяние, такое действие, которого на самом деле никто не видал; 2) полицейская власть, которой предоставлено было бы стеснять население в даруемых законом правах, должна бы быть вооружена самой обстоятельной инструкцией, но инструкция вообще есть не более, как разъяснение данного закона; 3) полицейская власть могла бы основать свои в настоящем случае распоряжения или на бесспорной улике или на народной молве, на подозрениях; но в первом случае подлежащая власть обязывается силою закона (203 ст. Уложен. о нак. 1866 г.) начать судебное преследование, а во втором мотив обвинения не представлял бы достаточного к стеснению прав основания; 4) не подлежит сомнению, что уездная полиция вынуждалась бы доверяться, до известной степени, в

— 91

этом деле волостному управлению, т. е. в большинстве случаев волостному писарю, от которого приходилось бы за подозрение в хлыстовщине откупаться, так как откупаться все-таки выгоднее, чем терпеть иногда полное расстройство своих дел; наконец 5) трудно предполагать, что обвиняемый по слухам, по оговору, (а только такое обвинение здесь и может иметь место) не был оправдан по суду. Что повторительный подобный исход такого рода дел может уронить, во времени, достоинство протоколов полицейской власти, в этом едва ли можно сомневаться.

В заключение всех прений о форме классификации и способах пресечения опасной пропаганды последователей сект более вредных председатель и большинство членов комиссии пришли только к тому убеждению, что полицейская власть, при отказе в выдаче паспортов на отлучки лицам, принадлежащим к более вредным сектам, должна каждый раз составлять о том протокол, причем в самом протоколе должно быть оговорено, что такое распоряжение полиции может быть обжаловано законным порядком.

Покончив с вопросом о классификации раскольнических сект, комиссия приступила к обсуждению следующих пунктов программы, намеченной в заключениях комитета 1864 г., а именно к разрешению вопросов 1) о выдаче раскольникам видов на отлучки внутри империи на общем основании, кроме тех последователей более вредных сект, которые будут обличены в распространении своих заблуждений, и 2) о записи раскольников в гильдии и производстве ими торговли. При обсуждении этих вопросов комиссия прежде всего остановила свое внимание на тех местах Высочайше утвержденного общего журнала комитета 1864. в которых сделаны соответствующие предначертания относительно сказанных предметов. Комитет же 1864 г., как нами указано выше, по обозрении узаконений о выдаче паспортов и о гильдейских и торговых правах раскольников, по составленному II отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии Своду действующих постановлений о раскольниках, коими установлены различные ограничения для расколь-

— 92 —

ников в получении паспортов на отлучки, находил, что заработки и промыслы на стороне для значительной части нашего народа составляют необходимое воспособление к снисканию средств к жизни, посему безусловное запрещение выдавать паспорта последователям тех или других сект представляется неудобным. Неудобство это неоднократно было замечено на опыте и самая высшая власть делала уже для некоторых мест и сектантов исключения, так например, молоканам таврической губернии и городов западной Сибири, несмотря на существующее в законе запрещение, отлучки были разрешаемы. Но так как за последователями вредных сект, особенно склонных к скрытой пропаганде своих заблуждений, само собою разумеется, необходим строгий контроль полицейской власти и ближайший надзор за ними на местах их жительства, а увольнение таких раскольников в другие места, ослабляя необходимый контроль, грозило бы вредными последствиями. Перейдя засим к вопросу об отлучках раскольников за пределы империи комитет рассуждал, что в безусловном запрещении увольнять означенных людей за границу, не представляется особенной надобности, ибо из поездок их в чужие края могут считаться действительно вредными собственно только те, которые предпринимаются нашими раскольниками для преступных сношений с живущими в других землях сектаторами, особенно же с раскольническою лжеиерархиею в Буковине. В виду этих соображений комитет Высочайше утвержденным в 18 д. августа 1864 г. журналом постановил: «разрешить выдачу раскольникам видов на отлучки внутри империи на общем основании, кроме последователей более вредных сект, которые будут обличены в распространении своих заблуждений (п. 2)». «Допустить увольнение раскольников всех вообще сект за границу по особым разрешениям министерства внутренних дел, но оставить в силе существующее запрещение впускать в пределы России раскольников иноземцев (п. 3)».

В пункте же 5-м того же журнала комитет, рассуждая по предмету разрешения раскольникам записываться в гильдию,

между прочим, постановил: всех последователей более вредных сект, обнаруживших свою ересь, отдавать под полицейский присмотр и по применению правил об этом надзоре не увольнять с места жительства».

Основываясь на вышеприведенных предначертаниях комитета 1864 г. некоторые члены комиссии находили, что комитет 1864 года, рассуждая о выдаче раскольникам видов на отлучки, сперва указал на одно только исключение из правила о выдаче раскольникам паспортов, именно, воспретил выдавать тем последователям более вредных сект, которые обличены будут в распространении своих заблуждений. Если-бы ограничиться буквальным толкованием только одного этого пункта, то пришлось бы признать, что по предначертаниям комитета, паспорта должны быть выдаваемы последователям всех, как более, так и менее вредных сект, кроме «обличенных распространителей учений более вредных сект». Между тем члены комиссии в большинстве не могли остановиться на толковании этого отдельного пункта положений комитета 1864 г., а признали положительно необходимым исследовать этот пункт в связи с пунктом 5-м положений того же комитета, соображениями, приведенными в журнале сего комитета и сделанным оным указанием на те статьи Свода узаконений о раскольниках, составленного II отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии, которые с изданием предположенных комитетом правил о выдаче паспортов будут подлежать отмене. Из буквально приведенной выше выписки из журнала комитета 1864 г., между прочим, видно, что комитет находил неудобным лишать полицейские начальства возможности удерживать на местах жительства под ближайшим своим надзором таких раскольников, увольнение которых на сторону угрожало бы несомненно вредными последствиями; из 5-го пункта заключений комитета усматривается, что комитет положил всех последователей более вредных сект обнаруживших свою ересь, отдавать под полицейский присмотр и не увольнять с места жительства; наконец в числе указанных комитетом статей, которые будут подлежать отмене с

94 —

момента разрешения выдачи раскольникам видов на отлучки, выпущена ст. 45 т. XIV уст. о пасп., которая воспрещает выдачу паспортов более вредной секте, именно скопцам. Сопоставляя все сказанное, большинство членов комиссии пришло к убеждению, что совокупное толкование приведенных положении комитета, не может оставить ни малейшего сомнения в том, что комитет вообще, предначертал разрешить выдачу паспортов на отлучки внутри империи только последователям сект менее вредных, сектантам же более вредным положил таковых не выдавать, а подвергать их действию полицейского надзора и удерживать на месте; посему неуказание комитетом на отмену ст. 45. о невыдаче паспортов скопцам нельзя считать недосмотром, а нужно признать намеренным исключением этой статьи из числа отменяемых для сохранения оной в действующем законодательстве. Таким образом, скорее редакция пункта 2 положений комитета, которая в разрез с другими положениями устраняет от права на получение паспортов на отлучки не всех последователей более вредных сект, а только обличенных пропагандистов таких сект, должна быть признана не совсем точною. Однако дарование последователям сект более вредных одного из общегражданских прав не может быть основано исключительно на некоторой незначительной неточности одного из пунктов положений комитета 1864 г., когда все другие пункты выясняют всякое сомнение об этой неточности и в Высочайшей резолюции, последовавшей при утверждении 16 августа 1864 года общего журнала комитета, сказано, чтобы общегражданские права, даруемые раскольникам, вообще были относимы только к раскольникам сект менее вредных с распространением сих прав на раскольников сект более вредных только тогда, когда в заключениях комитета положительно сказано об отмене ограничений, существующих для сих сект. Сверх всего сказанного, члены комиссии, в подкрепление выраженных ими соображений, приняли также во внимание и то обстоятельство, что на практике едва-ли мог бы возбуждаться вопрос о выдаче паспортов только обличенным распространителям сект более вред-

— 95 —

ных потому, что такие лица, но закону (с׳г. 196 и 197 улож. о наказ.), подлежат лишению всех прав состояния и ссылке в Закавказский край или Сибирь и, следовательно, уже в силу судебных решений о них, не могут пользоваться правом на отлучку из места жительства на общем основании и подчиняются правилам, постановленным в уставе о ссыльных. На основании таких соображений члены комиссии не могли не прийти к убеждению, что паспорты на отлучки внутри империи, согласно точному смыслу предначертаний комитета 1864 г., могут быть выдаваемы только сектам менее вредным, более же вредным сектам, т. е. скопцам, хлыстам и тем, которые вообще признаны будут в законодательном порядке более вредными, такого права предоставлено быть не может. При этом один из членов комиссии признавал необходимым, независимо от воспрещения выдавать паспорты на отлучки последователям вредных сект, установить такое же ограничение и для лиц, отправляющих у раскольников духовные требы, как наиболее содействующих поддержанию и даже распространению раскола.

Введение этого запрещения в проектируемое постановление председателем и прочими членами комиссии признано было неудобным, так как подобное ограничение, введенное в закон, давало бы вид признания за лицами, отправляющими у раскольников требы, духовного сана, что положительно противоречило бы Высочайше утвержденным предначертаниям комитета 1864 г., которым постановлено: никого из исполняющих духовные требы у раскольников не подвергать преследованиям или стеснениям, кроме случаев, когда они навлекут на себя действие общих уголовных законов, но и не признавать за ними духовного звания или сапа, а считать в порядке гражданском, принадлежащими к тем сословиям, в которых они состоят. Некоторые члены комиссии также находили, что комитет 1864 г. постановил ограничения в выдаче паспортов на отлучки только для таких раскольников более вредных сект, кои обличены в распространении своих заблуждений, что ясно и определительно выражено в заключительном журнале и посему они не

считали возможным принять вышеобъясненные рассуждения большинства членов о предоставлении права на отлучки только раскольникам менее вредных сект, а полагали распространить это правило на раскольников всех сект, с указанным комитетом ограничением. По предмету увольнения раскольников за границу и впуска в пределы империи раскольников иноземцев комиссия, имея в виду, что но поводу одного частного ходатайства об увольнении за границу раскольника, Высочайше утвержденным 12 октября 1873 г. положением комитета министров, разрешение подобных ходатайств предоставлено ближайшему усмотрению министра внутренних дел, а Высочайше утвержденным 10 июня 1870 г. положением того же комитета разрешен впуск в пределы империи из-за границы раскольников менее вредных сект, с оставлением в своей силе воспрещения для последователей сект более вредных, рассуждала о том, не представляется ли какой-либо опасности как от разрешения увольнять раскольников за границу, так и от дозволения им въезда в пределы империи из-за границы, по тщательном рассмотрении этих вопросов, пришла к заключению, что поездки наших раскольников за границу не только не могут принести никакого вреда, а напротив есть достаточное основание ожидать от таких поездок весьма благих последствий—рассеяния раскольнических заблуждений. При этом большинство членов комиссии рассуждали, что так как раскольникам более вредных сект, но мнению их, не должны быть разрешаемы отлучки внутри империи, то было бы не только не последовательно во и трудно предоставить им право на отлучки за границу (потому что под видим поездок за границу они могли бы отлучаться внутрь империи), а потому они полагали бы установить на будущее время, что паспорта раскольникам менее вредных сект на отлучки за границу выдаются на общем основании, а меньшинство членов полагали право отлучек за границу, так же как внутри империи, предоставить раскольникам всех сект. Что же касается въезда в Россию раскольников из-за границы, то в виду имеющихся в министерстве внутренних дел сведений о на-

— 97

хождении в Австрии, Турции и Придунайских княжествах значительного числа скопцов, допущение коих в пределы империи принесло бы несомненный вред, коммиссия единогласно постановила, что въезд из-за границы в Россию раскольников более вредных сект должен быть воспрещен и на будущее время. После этого комиссия перешла к рассуждениям по вышепрописанному третьему пункту положений комитета 1864 г. о гильдейских и торговых правах раскольников. По действовавшим до 1853 г. постановлениям раскольники имели право записываться в гильдии на общем основании, изъятию из сего подлежали только скопцы, которым с 1843 г. воспрещено выдавать свидетельства на право торговли, если они не состояли в купеческом звании до того времени; состоящим же в купечестве не позволено переходить из низших гильдий в высшие ¹). В 1853 г. постановлено всех вообще раскольников принимать в гильдии только на временном нраве ²), но за изданием 1 января 1863 г. нового положения о пошлинах за право торговли прежнее постановление считается отмененным. Следуя общему началу о предоставлении раскольникам больших или меньших прав, смотря по степени могущего произойти от них вреда, комитет 1864 г. находил, что последователям менее вредных сект может быть дозволено впредь записываться в гильдии и производить торговлю на общем основании. Но относительно принадлежащих к сектам более вредным, бывший министр внутренних дел (Валуев) в IV заседании комитета объяснил, что занятие торговлею и промыслами, сопряженное с отлучками с места жительства, часто служит для них средством для сокрытия вредной и опасной для церкви и государства пропаганды. Из доходивших до высшего правительства сведений видно, что значительное число сокращений в наименее терпимые у нас секты, например, в скопчество, совершается людьми, разъезжающими по городам и селениям под предлогом своих торговых дел. При обсуждении этого вопроса некоторые члены комиссии находили, что лишение

¹) Свод пост. о раск., ст. 95 и 96.

²) Свод ст. 93.

98 —

раскольников торговых и промышленных прав, но только не может принести никакой пользы в деле искоренения в народе раскольнических заблуждений, но несомненно усилило бы раскольнический фанатизм, как всякая стеснительная мера, что вполне подтверждается многолетним опытом; предоставление же им этих прав наравне с православными, благотворно действуя на раскольников в нравственном смысле, как доказательство снисходительного отношения к ним правительства, послужит к развитию промышленности и торговли в государстве, а вместе с тем и к упрочению народного благосостояния, поэтому, некоторые члены полагали не установлять вообще никаких ограничений в правах промышленных и торговых, но с тем, чтобы последователям более вредных сект воспрещена была приписка в купечество. Но другие члены комиссии, на основании тех же рассуждений, признавали возможным разрешить раскольникам всех сект, как более, так и менее вредных, записываться в купечество и производить торговлю на общем основании. В связи с этим вопросом комиссия обратила внимание и на то, что в действующих постановлениях о производстве раскольниками торговли и промыслов содержится еще запрещение допускать последователей всяких раскольнических сект к записке в иконописные цехи. Комитет 1864 г., признавая, что сие запрещение может быть отменено, так как за немногими исключениями раскольники вообще употребляют иконы, которые чтятся и православною церковью, а потому постановил: отменить существующее запрещение допускать раскольников в иконописные цехи. Комиссия и с своей стороны, находя, что от допущения раскольников записываться в иконописные цехи не может произойти вреда для православия, так как на основании закона, т. XIV Уст. опред. и прес. прест. 127 и 128 ст., установлен особый надзор за недопущением неприличных изображений на иконах, единогласно признали, что существующее запрещение допускать раскольников в иконописные цехи следует отменить.

Следуя определенной, на основании заключений комитета 1864 г. программе, комиссия перешла к обсуждению вопросов: о допуще-

99 —

нии раскольников к занятию общественных должностей и об удостоении раскольников знаками отличия и почетными титулами. По первому вопросу комиссия нашла, что окончательным заключением комитета 1864 г., выраженным в общем его журнале, постановлено: «в тех обществах, где раскольников более нежели православных, допускать раскольников сект менее вредных к занятию должностей сельских старост, добросовестных, волостных старшин, сборщиков податей и других кроме должности городского головы, с тем, однако, чтобы там, где волостным старшиною будет раскольник, помощник его всегда был из православных». Высочайшею резолюцией, последовавшею в 16 д. авг. 1864 г. повелено (п. 2), «чтобы волостные старшины и их помощники из раскольников отнюдь не были допускаемы к присутствованию в приходских советах» ¹). По распоряжению председателя предъявлены были комиссии и прочтены состоявшиеся по сему предмету следующие постановления: 1) Высочайше утвержденное в 16 д. июня 1870 г. мнение Государственного Совета, коим положено: предоставить министру внутренних дел, в случае возбуждения образованными, на основании нового городского положения, общественными управлениями вопросов о допущении к городским выборам и к избранию в городские должности лиц, состоящих в расколе, разрешать сии представления в смысле расширения, в пределах разумной возможности, избирательных прав раскольников». 2) Последовавшее всеподданнейшему докладу министра внутренних дел 9 марта 1874 г., Высочайшее повеление: «предложить циркулярно всем губернаторам, чтобы впредь до издания особых правил о правах раскольников по общественной службе, в видах отстранения могущих встретиться по сему предмету недоразумений, в случае избрания раскольников в какую-либо общественную должность, предварительно утверждения такового избрания, было каждый раз представляемо на разрешение министра внутренних дел, которому предоставляется, по собра-

¹) Собр. пост, по расколу 1875 г., стр. 609—610.

— 100 -

ния об избранном лице подробных сведений, допускать или не допускать раскольников к отправлению общественных должностей по своему ближайшему усмотрению». При этом председатель заявил комиссии, что министерство внутренних дел, руководствуясь приведенными Высочайшими повелениями, большею частью допускало раскольников менее вредных сект, на основании получаемых от губернаторов сведений об избранном лице, к занятию общественных должностей и даже были случаи допущения раскольников на должность городского головы и что никакого вреда от такого допущения нигде не замечено. По тщательном и всестороннем обсуждении в комиссии настоящего вопроса большинство членов оной полагало возможным: право общественной службы предоставить раскольникам на общем основании, кроме последователей более вредных сект, но при этом было возбуждено некоторое опасение вреда от допущения раскольников к занятию должности городского головы, как наиболее влиятельной по своему значению, опасение это отстранено тем соображением, что утверждение в должности городского головы на основании закона, зависит в уездных городах от губернатора, а в губернских от министра внутренних дел и что, таким образом, имеется всегда полная возможность не допускать к занятию должности городского головы такое лицо, допущение коего представлялось бы по чему-либо опасным. При том же комиссия имела в виду, что ни в судебных уставах для избрания в мировые судьи, ни в положении о земских учреждениях для избрания в земские гласные не сделано никакого ограничения относительно раскольников и что были случаи избрания раскольников, как в мировые судьи, даже почетные, так и в земские гласные, а лицо, избранное в земские гласные, при известных условиях может поступить на должность члена и даже председателя земской управы, из коих последняя должность имеет значение, не менее значения городского головы. За сим комиссия постановила, что и. 2 Высочайшей резолюции о том, чтобы волостные старшины и их помощники из раскольников отнюдь не были допускаемы к присутствованию в приходских советах, должен быть принят к точному исполнению.

— 101 -

По второму вопросу комитет 1864 постановил: «не удостаивая последователей более вредных сект никаких знаков отличия или почетных званий, относительно раскольников сект менее вредны предоставить подлежащим начальствам об исключительных случаях, составляющих государственную заслугу или особенные подвиги благотворительности таких раскольников, по собрании нужных сведений, повергать на Высочайшее благоусмотрение Его Императорского Величества». С этим положением комитета комиссия вполне согласилась, не входя ни в какие, по содержанию оного, рассуждения.

Далее на очереди стоял вопрос о разрешении раскольникам с некоторыми ограничениями открытия школ грамотности. Обращаясь к предначертаниям комитета 1864 г., комиссия нашла, что журналом этого комитета постановлено: «разрешить раскольникам менее вредных сект учреждать школы грамотности, в которых преподавание ограничивалось бы чтением, письмом и четырьмя правилами арифметики, с тем, чтобы шкоды эти, как и отношении выбора и назначения учителей, так и в отношении надзора за преподаванием, состояли в ведении тех учреждений, которым будут вообще подведомы народные училища, впрочем без всякого поощрения или поддержки со стороны правительства. Равным образом дозволить детям раскольников посещать общие школы и учебные заведения, по делая для них обязательным обучение закону Божию. При обсуждении в комитете вопроса о том, должно ли в школы, которые будут содержимы на счет сектаторов, допускать детей православных, последовало разногласие,—большинство членов полагали не издавать никакого общего постановления о дозволении или воспрещении отдавать детей православного исповедания в школы, содержимые на счет раскольников. По мнению большинства членов такие школы не должны ни носить наименования, ни иметь значения училищ раскольничьих, но должны быть просто школами грамотности, в которых, с особого разрешения правительства, преподавание будет ограничено кругом светского начального обучения, обязательное же предписание о недопущении в них никого, кроме

102 —

детей сектаторов, неминуемо придало бы им тот именно характер, которого всего желательнее избегнуть, оно развило бы и в учащих и учащихся дух исключительности, свойственный всякому замкнутому кружку и слабеющий только при столкновении лиц с различными взглядами и привычками. Таковое мнение большинства членов комитета удостоено Высочайшего утверждения. Прежде чем приступить к обсуждению настоящего вопроса, по распоряжению председателя, предъявлена была комиссии, производившаяся в министерстве внутренних дел, после уже воспоследования Высочайше утвержденного предположения комитета 1864 г., переписка с подлежащими ведомствами по ходатайству московских раскольников о разрешении им открыть в Москве отдельные для детей их, мужского и женского иола, школы и последовавшая по сему ходатайству на журнале комитета министров, на рассмотрение которого оно было представлено Высочайшая резолюция. Московские раскольники в прошении, поданном на имя попечителя московского учебного округа, ходатайствовали о разрешении открыть школы на следующих главных основаниях: 1) заведения эти должны иметь частный характер и управляться избранными раскольниками лицами на правах и с ответственностию содержателей частных учебных заведений; 2) назначение в наставники лиц, облеченных законным правом на преподавание и с согласия инспектора частных учебных заведений; 3) предметы обучения; чтение на русском и церковно-славянском языках, с употреблением для чтения и изучения церковных и старопечатных книг, письмо, русская грамматика, арифметика, отечественная история, церковное пение и в женской шкоде рукоделье; 4) Принятие руководств, одобренных правительством; 5) лета учащихся от семи и не старше шестнадцати. При этом прошении объяснено было, что изложенное ходатайство вызывается отсутствием у раскольников явных, правильно устроенных училищ, вследствие чего дети бедных родителей, из среды поповцев, принуждены до сего времени обучаться тайным образом у малограмотных келейниц, что причиняет много

103 —

вреда нравственному направлению детей уже потому, что наставницы эти, для избежания взысканий со стороны полиции, или укрывают своих учеников или учениц или заставляют их говорить неправду. С таким же ходатайством московские раскольники обращались и к министру народного просвещения, причем в дополнение к изложенным выше условиям учреждения названных школ представили следующие предположения^ выбор учителей ограничить окончившими курс в духовных академиях или семинариях, ввести в число предметов обучения географию и закон Божий, с преподаванием сего последнего преимущественно с целью доказательства существующего между догматами православной церкви и учением поповщины. при некоторых лишь различиях в обрядности, единства. В подкрепление своего ходатайства московские раскольники сослались на следующие обстоятельства: 1) отчуждение массы сектаторов, вследствие религиозной исключительности, от общих путей образования, указанных правительством; 2) необходимость ввести между ними образование, в видах искоренения фанатизма и самой этой исключительности; 3) недостижение этой цели распоряжением о принятии раскольников в общие учебные заведения, без обязательного обучения закону Божию, вследствие недоверия, питаемого к заведениям этим раскольническим населением, подозревающим в них отсутствие религиозной основы, и 4) опасение оскорблений, каким могут подвергаться дети из раскольников от своих товарищей не раскольников; каковые неудобства будут устранены, если учреждения и заведывание школами вверится лицам из среды раскольников, пользующимся между ними авторитетом. По рассмотрении в комитете министров означенного ходатайства и отзывов по оному подлежащих ведомств, мнения разделились, причем председатель комитета, согласные с ним пять членов и приглашенный в заседание статс-секретарь граф Папин, полагали: ходатайство московских раскольников отклонить. На журнале комитета последовала собственноручная Его Императорского Величества резолюция: «исполнить по мнению председателя и согласных с ним членов».

104

При обсуждении этого вопроса в комиссии один из членов высказал следующие соображения: раскол, как известно, главным образом поддерживается существующим в массе народа невежеством, для рассеяния коего, а вместе с тем и для искоренения раскольнических заблуждений необходимо распространение в народе образования, по проектированные комитетом 1864 г. для детей раскольников школы могут дать им возможность научиться только грамоте, которая у раскольников и так уже распространена более, чем в православном населении; образования же необходимого для правильного понимания догматов православной церкви такие школы не дадут, поэтому представлялось бы весьма желательным предоставление раскольникам всех вообще сект открытия училищ с׳ь более широкою, противу предначертанной комитетом 1864 года, программою предметов обучения. Председатель же и прочие члены комиссии рассуждали, что вопрос о разрешении раскольникам учреждать школы для обучения детей их подвергался в комитете 1864 г, самому тщательному и всестороннему обсуждению, после чего единогласно призвана необходимость такого разрешения, но при этом постановлено непременным условием, чтобы открываемые раскольниками школы были просто школами грамотности, в которых преподавание ограничивалось бы кругом светского начального обучения. Хотя действительно грамотность между раскольниками распространена несколько более, чем между православными, но эта грамотность, большею частью, ограничивается уменьем читать старопечатные церковные книги и, в редких случаях, уставным письмом, между тем как школы, предначертанные комитетом 1864 года дадут раскольникам правильную первоначальную подготовку к дальнейшему образованию, которое они затем могут получить в общеобразовательных учебных заведениях, куда им доступ облегчается тем, что при поступлении в оные, от них не требуется знания закона Божия и слушание уроков оного для них не обязательно. При этом условии раскольники, по имеющимся в министерстве внутренних дел сведениям, не чуждаются общих школ и охотно отдают в них своих детей, хотя допущение

105

для раскольников этой льготы еще не везде принято. По сим соображениям и в виду Высочайшего повеления об отказе в ходатайстве московским раскольникам открыть школы с более широкою программою обучения, члены комиссии пришли к положительному заключению, что раскольникам менее вредных сект может быть разрешено учреждение только таких школ, какие указаны комитетом 1864 г., тем более, что программа, начертанная комитетом, вполне соответствует установленной впоследствии Высочайше утвержденным 25 мая 1874 г. положением о начальных народных училищах. При этом комиссия сочла нужным постановит, что как относительно испрошения дозволения на открытие раскольниками означенных школ, так и относительно порядка управления оными и назначения учителей должно в точности руководствоваться правилами, предписанными Высочайше утвержденным 25 мая 1874 г. положением о народных училищах. Независимо от сего желательно, чтобы правило о допущении детей раскольников посещать общие школы и учебные заведения получило всеобщую известность.

Постановив такое заключение по вопросу о школах для детей раскольников, комиссия обратилась к обсуждению окончательных заключений комитета, коим предположено: отменить изданное для архангельской и олонецкой губерний правило о посылке губернаторами чиновников для осмотра жилищ раскольников, предоставив начальникам губерний, чрез личное наблюдение, а равно посылкой высших чиновников губернского управления, действовать, по мере надобности, к предупреждению распространения раскола и учреждения новых сектаторских скитов. Отмена означенного правила признана была комитетом необходимою в видах избежания злоупотреблений и различного рода притеснений по отношению к раскольникам. Вполне разделяя такой взгляд комитета, комиссия положила изложенное предначертание принять к точному исполнению. Затем, относительно предположения комитета о воспрещении распубликования в печати отдельными изданиями сочинений расколоучителей, содержащих лжеумствования их и систематическое изложение догматов и обрядов раскольничьих, без

— 106 —

надлежащих объяснений или возражений от духовного начальства или же сим начальством одобренных, за воспоследованием в 1865 г. общего закона о печати комиссия не нашла нужным входить в обсуждение сего предмета. В заключение комиссией были рассмотрены статьи свода постановлений о раскольниках, подлежащие, на основании Высочайше утвержденных заключений комитета 1864 г., отмене, как несогласные с общим духом принимаемых мер.

Рассмотрев в порядке программы все предположения комитета 1864 г., о даровании раскольникам общегражданских прав комиссия, на основании указаний и предначертаний того же комитета, приступила к рассмотрению предположенных для раскольников облегчений в отправлении богослужения по обрядам их сект, исправления существующих и постройки новых раскольнических молитвенных зданий, а также о непреследовании лиц, совершающих богослужебные обряды у раскольников.

Статьей III Высочайше утвержденных 16 августа 1864 г. заключений комитета но делам о раскольниках постановлено: «в отношении исполнения духовных треб и богослужения не предоставлять последователям сект более вредных никаких в существующем порядке облегчений и не допускать открытых сходбищ их для молитвы, по сего не распространять на сходбища в домах, не соединенные с преступными действиями или противозаконным умыслом, достаточно обнаруженным и не подвергать таких сходбищ преследованиям, если ими не нарушены общие правила благочиния и общественного порядка. Равным образом, уставщиков и наставников сих сект предавать суду только в случае распространения их заблуждений или других преступлений и проступков, подлежащих наказанию по законам уголовным или полицейским. Для раскольников же менее вредных сект допустить следующие облегчения: 1) дозволить им творить общественную молитву, исполнять требы и совершать богослужение по их обрядам, как в домах, так и в особо предназначенных к тому молитвенных зданиях я на кладбищах, при том непременном условии, чтобы не было публич-

— 107 —

ного, соблазнительного для православных, оказательства раскола; 2) публичным оказательством раскола, соблазнительным для православных, признавать: а) крестные ходы и публичные процессии в церковных облачениях; б) употребление вне домов и молелен церковного или монашеского одеяния и публичное ношение икон и в) раскольничье пение на улицах и площадях; 3) на кладбищах дозволять при погребениях творить молитву по принятым у раскольников обрядам с пением, но без употребления церковного облачения; 4) допускать исправление приходящих в ветхость часовен и других молитвенных зданий, с особого, каждый раз, разрешения начальника губернии и с тем условием, чтобы внешний вид исправляемого здания не был ни в чем изменяем, независимо от строгого соблюдения запрещения иметь наружные колокола или кресты и наддверные иконы; 5) дозволить распечатание закрытых молитвенных домов, с особого разрешения министра внутренних дел, но предварительном о каждом случае сношении начальника губернии с местным епархиальным начальством и с тем условием, чтобы распечатание производилось без всякого торжества, дозволения этого однако не распространять на монастыри и скиты раскольничьи, распечатания которых ни в каком случае не допускать; 6) в местах, где уничтожены прежние молельни и значительное число населения, принадлежащих к менее вредным сектам раскольников, не имеет никаких средств к общественному молению, допускать с разрешения министра внутренних дел, по предварительном сношении начальника губернии с местным епархиальным начальством, обращение на сей предмет жилых зданий, с тем, чтобы к ним не было приделываемо внешних украшений, свойственных православным церквам; 7) никого из исполняющих духовные требы у сих раскольников не подвергать преследованиям иди стеснениям, кроме случаев, когда они навлекут на себя действие общих уголовных законов, но не признавать за ними духовного звания или сана, а считать в порядке гражданском, принадлежащими к тем сословиям, в которых они состоят. Переход к раскольникам поповщинской секты священнослужи-

— 10s—

телей православной церкви с отпадением от православия не допускать; 8) Припять за правило, что вышеозначенные, даруемые раскольникам менее вредных сект облегчения предоставляются тем сектаторам, которые сами будут просить о них, признавая себя, по своему вероучению, принадлежащими к сектам менее вредным. При чем требовать от них заявления, что они будут свято исполнять те условия, на основании коих признаются принадлежащими к толкам более близким к исповеданию православной церкви и будут воздерживаться от всякого распространения своих верований между православными». Высочайшею резолюцию, последовавшею 16 августа 1864 г. на журнале комитета, между прочим, повалено: чтобы к признакам публичного оказательства раскола было отнесено употребление раскольниками вне домов и молелен не только церковного и монашеского, но и священнослужительского одеяния.

По рассмотрении изложенных выше положений комитета 1864 г. председатель комиссии заявил, что в виду столь ясного и положительного определения комитетом прав раскольников по отправлению ими богослужения и исполнения духовных треб, вопрос этот, по его мнению, может быть оставлен комиссией без особых рассуждений и что комиссия не должна входить в рассмотрение частностей, на основании которых комитет 1864 г. выработал, вполне соответствующие цели общие положения (за исключением п. 8, о котором будет сказано ниже); почему вся задача комиссии касательно этого вопроса ограничивается только некоторыми редакционными изменениями положений комитета, применительно к установленному комиссией взгляду относительно разделения сект на более и менее вредные. При этом одним членом комиссии выражено было сомнение: так как комитет 1864 г. допускает сходбища в домах последователей сект более вредных, лишь бы эти сходбища не были соединены с преступными действиями, то очевидно, что вод предлогом сходбищ будет у последователей сект более вредных происходить богослужение. Поэтому возникает вопрос, безусловно ли воспрещается всякое богослужение, прикрытое предлогом дозволенного сходбища в домах ра-

— 109 -

скольников более вредных сект, хотя бы в местах их поселения, и может ли быть допускаемо, напр., радение у хлыстов. Вопрос этот, но заявлению его члена, поставляется им отнюдь не в смысле признания за раскольниками вредных сект права на богослужение, а в смысле изъяснения того: каким образом подлежащие власти будут отличать дозволенные раскольникам более вредных сект сходбища в домах от сходбищ их исключительно для молитвы и совершения обрядов их, иногда соединенных с преступными нравоучениями и даже действиями. На это председатель, согласно с прочими членами, заметил, что сомнение это устраняется тем, выработанным комиссией взглядом на признаваемые ею особенно вредными секты, 110 коему для них не могут быть допущены никакие облегчения в отправлении их религиозных обрядов. Признаваемые, согласно взгляду комиссии, особенно вредными секты скопцов и хлыстов должны быть лишены всякой свободы отправления богослужения, хотя бы оно и не сопровождалось публичным оказательстном, потому что самые тайные собрания их в домах для совершения так называемых радений, подлежат преследованию и даже для суда служат доказательством принадлежности участвующих в них лиц к помянутым особенно вредным сектам.

По 4 н. положений комитета 1864 г., коим допускается исправление приходящих в ветхость часовен и других молитвенных зданий с. особого, каждый раз, разрешения начальника губернии и с тем условием, чтобы внешний вид исправляемого здания не был ни в чем изменяем, независимо от строгого соблюдения запрещения иметь наружные колокола, кресты и наддверные иконы, возникло в комиссия разногласие. По заявлению одного из членов нет оснований, следуя началам широкой веротерпимости, которых держался и комитет 1864 г., и разрешая раскольникам совершение богослужения по обрядам их сект, в то же время запрещать иметь некоторые внешние отличия и украшения на молитвенных зданиях раскольников, что дозволено притом и всем терпимым в государстве исповеданиям инославным, прочим пришлось бы снимать кресты и иконы с су-

— 110 —

шествующих уже с этими украшениями раскольнических моленных. Некоторые члены в этой мысли видели отступление от точного положения комитета 1864 г. и кроме того находили в ее практическом осуществлении, слишком большое расширение прав раскольников, приравнивая такое разрешение дозволению строить раскольнические церкви, что, при непризнании их иерархии, казалось бы несообразным с общим взглядом на раскол, за которым не признается права особого вероисповедания, признанного в нашей империй, не говоря уже о соблазне от такого дозволения для православных. Но в то же время, председатель, согласно с большинством членов, выразил желание изменить редакцию 4 п., опустив в нем слова «и наддверные иконы», так как у крашения такого рода не составляют прямого и существенного признака внешних принадлежностей молитвенных зданий и употребляются раскольниками безразлично и на жилищах их. Поэтому, если бы воспрещение иметь наддверные иконы имело действие в тех поселениях раскольников, где каждый жилой дом имел бы наддверную икону, то одни бы только дома, где они собираются для молитвы были бы лишены наддверных икон, тогда как при таком доме она гораздо уместнее, чем в частных домах, так что подобное запрещение было бы желательно устранить в предупреждение возможных недоразумений и столкновений местной власти с раскольниками. На это один член возражал, что отменою изложенного в 4 п. журнала комитета 1864 г. запрещения иметь на молитвенных зданиях раскольников «и наддверные иконы» предоставлялось бы раскольникам иметь внешние украшения на их молельнях и что при этом трудно определить самую форму наддверных икон, а раскольники, пользуясь этим разрешением, начнут ставить такие иконы и кресты на дверях своих молей пых, которые будут ясно свидетельствовать о назначении таких зданий, что прямо противоречит положению комитета 1864 г,, изложенному в 6 и. того же журнала, но буквальному определению коего, внешние украшения молитвенных зданий, свойственные православным церквам не должны быть допускаемы. При этом, по поводу указанных комитетом 1864 г. мер,

— 111 —

касательно починки приходящих в ветхость и открытия новых молитвенных зданий один член заметил, что здесь следовало бы обратить особенное внимание на определительность редакции в проекте законоположения. С одной стороны требование, чтобы внешний вид исправляемого здания не был ни в чем изменяем, дает широкий простор любому толкованию к бесполезному, конечно, стеснению прихожан, с другой, разрешение обращать в молельни жилые здания могло бы вызывать иногда нежелаемые явления. В данном приходе возводится, с предвзятою целью, жилое здание, например, с куполом, близко похожее, по конструкции купола, на церковное строение. Затем такое жилое здание обращается в молельню. Понятно желание раскольников видеть в молельне, по своему, православный храм; попятно, что такое желание может вводить строителей в соблазн и попытка иной раз удалась бы; затем строгость преследования, раздражение в массах и т. и., хорошо известные, в раскольничьем мире, явления. Председатель же и прочие члены комиссии находили, что опасения относительно злоупотреблений такого рода, если бы они и могли случиться, не представляются возможными по тем основаниям, что самое разрешение обращать жилые здания в молельни будет производиться, как значится в том же и. б, но соглашению местного гражданского и духовного начальства, чего ни то, ни другое не допустит, причем и министерство внутренних дел, в случае какого-либо сомнения; может требовать план здания и если найдет его в чем-либо несоответственным, то не разрешит обращения такого здания в молитвенный дом. После сего для прекращения возникших сомнений и для устранения предполагаемых злоупотреблений все члены единогласно положили в п. 4 слова: «и наддверные иконы» исключить, а заключение и. 6 редактировать так: «с тем, чтобы здания эти, но внутреннему устройству, не имели общего вида и вообще никаких внешних принадлежностей, присущих исключительно православным храмам». При обсуждении 7 п. председатель и большинство членов полагали изменить редакцию оного исключением из последних слов: «переходов к раскольникам поповщинской секты свя-

112

щеннослужителей православной церкви, с отпадением от православия, на будущее время, по допускать» на том основании, что это исключительно относится до духовного ведомства и не должно быть вносимо в проектируемые статьи закона о раскольниках, как относящееся к совершенно другой области законодательства. Но один член признавал необходимым сохранить, если не буквально, то с тем же смыслом, это замечание, так как духовному ведомству всегда встречаются непреодолимые затруднения при отобрании от беглых православных священников ставленнических грамот, пользуясь которыми эти беглые попы отправляют у раскольников всякие требы в, таким образом, содействуют не только к поддержанию раскола, но и распространению оного. Сохранение этого правила и строгое исполнение оного должно быть непременно соблюдаемо в особенности при тех нравах и льготах, в силу коих раскольнический поп может быть и купцом и фабрикантом и свободно ездить и по России и заграницу. Эти льготы расположат многих дурных священников к переходу в раскол. При обсуждении этого замечания, что в своде постановлений о раскольниках, составленном II отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии, есть определенные статьи 126, 127 и 128, воспрещающие переход православных священников к раскольникам и указывающие способы преследования подобных лиц и что, при сохранении силы этих постановлений, которые могли бы быть помещены в подлежащем месте св. законов, духовное ведомство будет иметь полную возможность подобных лиц преследовать и подвергать законной ответственности. Что же касается проектированного, в п. 8 положений комитета 1864 г., правила о предоставлении вышеозначенных, даруемых раскольникам менее вредных сект облегчений тем сектаторам, которые сами будут просить о них, признавая себя по своему вероучению принадлежащими к сектам менее вредным и о требовании от них заявления о принадлежности к толкам более близким к исповеданию православной церкви, то установление такого правила, расходящегося в существе с выработанным комиссией взглядом относительно разделения сект

— 113 —

на более или менее вредные было бы несогласно и с началами, положенными в основание Высочайше утвержденного 19 апреля 1874 г. закона о метрической записи браков, рождения и смерти раскольников, по коему подобных заявлений от раскольников но требуется, во избежание излишних со стороны полиции о существе вероучений расспросов, почему председатель и прочие члены, кроме заявившего вышеизложенное мнение, полагали означенное правило в проектируемые постановления не вводить.

В заключение своей деятельности комиссия обратилась к рассмотрению возбужденного еще в первом ее заседании вопроса об инструкции губернаторам, чинам полицейских и жандармских управлений и лицам прокурорского надзора ¹). Государственный Совет, при установлении закона о браках раскольников, находил, что хотя узаконение браков раскольников зависит от записи их в полицейские метрические книги, но при этом понимается, что предварительно такой записи был совершен обряд венчания по их верованию и что с изданием сего закона для совершения своих обрядов необходимо дать возможность отправления раскольниками богослужения, а потому признавал нужным, впредь до приведения в действие всех предначертаний комитета, дать инструкцию губернаторам, чинам полицейских и жандармских управлений и лицам прокурорского надзора по предмету действования их по отношению к раскольникам, в особенности по отправлению ими богослужения. Проект таковой инструкции был составлен по соглашению с министром юстиции и шефом жандармов и представлен министром внутренних дел в комитет министров, который не признал возможным утвердить часть этого проекта, касающуюся собственно облегчений в отравлении раскольниками богослужений и поручил пересмотреть оную в связи с общими предначертаниями комитета 1864 г. Хотя комиссией, как мы видели, были рассмотрены все предначертания комитета 1861 г., как по отношению к гражданским правам раскольников, так и но отправлению ими богослужения

¹) Собр. пост. по расколу изд. 1876 г. стр. 609—610.

— 114 —

по своим обрядам и вполне выяснено, какие облегчения в сем отношении могут быт им предоставлены. но за всем тем комиссия признала, что инструкция могла быть составлена не ранее, как по окончательном установлении редакции статей закона, в которые должны будут войти те из проектируемых предположений, которые подлежат рассмотрению в законодательном порядке, а остальные из предположений свойства административного, будут подлежать внесению в инструкцию, посему ком» миссия положила в суждения по сему предмету не входить.

В. Б.

(Окончание следует).

Христианское чтение. 1887. № 5-6.

В. В. Болотов

Двадцать лет законодательных реформ по расколу. 1863 1883 гг.

(Статья третья—окончание).

Изложив в подробностях весь ход разработки предначертаний Высочайше утвержденного особого комитета 1864 г. по делать о раскольниках, бывшею в 1875 г. при министерстве внутренних дел, комиссией, —мы представили только самый процесс обсуждения комиссией сложных и разнообразных предначертаний названного комитета по определению прав гражданских и нужд религиозных для лишенных этих прав раскольников.

Имея смелость думать, что процессе обсуждения всех вопросов по указанию комитета 1864 г. в комиссии 1875 г. представлен нами обстоятельно, полно и раздельно, и деятельная роль комиссии очерчена рельефно и наглядно с очевидностью ее заключений по каждому отдельному вопросу при детальном обсуждении оного, мы в тоже время не лишним считаем предложить нашим читателям результаты трудов комиссии, выразив оные в строго формулированных раздельных положениях по каждому вопросу в отдельности, и составляющих в общем все заключительные определения комиссии по рассмотренным ею предначертаниям комитета 1864 г. Раздельное изложение строго формулированных заключительных определений комиссии 1875 г.,—кроме указания очевидности и наглядности добытых ею результатов,— весьма важным и даже необходимым представляется нам для сопоставления этих определений с окончательной редакцией действующих ныне и определенных законодательным актом 3 мая

595

596

1883 г. прав, даровавшим раскольникам общегражданские права и свободу в отправлении богослужения.

Первым заключительным и, так сказать, общим положением, по мнению большинства членов комиссии, для законодательной реформы в общегражданских правах и религиозных нуждах раскольников должно быть сделано разделение всех существующих раскольнических сект на более и менее вредные, как это было проектировано и предположениями бывшего министра внутренних дел Валуева и установлено комитетом 1864 г. По этому вопросу заключительное определение комиссии было выражено так: «более вредными сектами признавать секты: скопцов и хлыстов». В случае появления новых сект одинаково вредного характера с названными двумя сектами министр внутренних дел испрашивает в установленном порядке на причисление таких сект к более вредным. Все прочие секты, признавать менее вредными. Далее, в порядке указанной выше программы, комиссия определила: 1) относительно гражданских прав раскольников:

а) Разрешить выдачу паспортов на отлучки, как внутри Империи, так и заграницу, на общем основании, последователям менее вредных сект, не распространяя сего разрешения на последователей сект более вредных, т. е. скопцов и хлыстов и тех, которые вообще будут признаны в законодательном порядке более вредными, б) Дозволить въезд из заграницы раскольникам менее вредных сект, последователям же более вредных сект такой въезд воспретить, в) Для раскольников менее вредных сект не установлять никаких ограничений в правах промышленных и торговых; последователям же более вредных сект воспретить приписку в купеческие гильдии. г) Существующее в Своде Законов запрещение допускать раскольников в иконописные цехи отменить, д) Право общественной службы предоставить раскольникам менее вредных сект на общем основании; последователей же сект более вредных к занятию общественных должностей ни в каком случае не допускать, ж) Волостных старшин и их помощников, принадлежащих к

597 —

расколу, не допускать к присутствованию в приходских советах. 3) Предоставить подлежащим начальствам об исключительных случаях, составляющих государственную заслугу или особенные подвиги благотворительности со стороны раскольников менее вредных сект, по собрании нужных сведений, повергать на Высочайшее благоусмотрение Его Императорского Величества, и) Последователей более вредных сект ни по каким случаям не удостаивать знаков отличий или почетных званий, ф) Разрешить раскольникам менее вредных сект учреждать на свой счет школы грамотности для первоначального обучения детей с тем, чтобы преподавание в них было ограничено чтением, письмом и 4-мя правилами арифметики и чтобы в отношении испрошения дозволения на открытие раскольниками означенных школ, а равно порядка управления оными и назначения учителей, в точности были соблюдаемы правила, предписанные Высочайше утвержденным 25 мая 1874 г. положением о народных училищах, и) Отменить изданное для Архангельской и Олонецкой губерний правило о посылке губернаторами чиновников для осмотра жилищ раскольников, предоставив начальникам ׳ губерний, чрез личное наблюдение, а равно посылкой высших чиновников губернского управления, действовать, по мере надобности, к предупреждению распространения раскола и учреждения новых сектаторских скитов». Согласно с такими заключениями комиссия определила и точно указала подлежащие отмене, как отдельные ограничительные статьи действовавшего законодательства для раскольников, так и многие сепаратные Высочайшие повеления, коими налагались и определялись для раскольников ограничительные и стеснительные условия в пользовании некоторыми общегражданскими правами.

II. Относительно отправления раскольниками богослужения по их обрядам комиссия 1875 г. выработала следующие заключительные определения:

а) В отношении исполнения духовных треб и богослужения не предоставлять последователям сект более вредных никаких в существующем порядке облегчений и не допускать открытых сходбищ их для молитвы, но сего не распространять на сход-

598

бища в домах, несоединенные с преступными действиями или противозаконным умыслом, достаточно обнаруженным, и не подвергать таких сходбищ преследованиям, если ими не нарушены общие правила благочиния и общественного порядка. Равным образом уставщиков и наставников сих сект предавать суду только в случае распространения их заблуждений или других преступлений и проступков, подлежащих наказанию, установленному по законам.

Для раскольников же менее вредных сект допустить следующие облегчения». 1) дозволить им творить общественную молитву, исполнять требы и совершать богослужение по их обрядам как в домах, так и в особо предназначенных к сему молитвенных зданиях и на кладбищах, притом непременном условии, чтобы не было публичного, соблазнительного для православных оказательства раскола; 2) публичным оказательством раскола, соблазнительным для православных, признавать: а) крестные ходы и публичные процессии в церковных облачениях; б) употребление вне домов и молелен церковного, монашеского и священно-служительского одеяния и публичное ношение икон, и в) раскольничье пение на улицах и площадях; 3) на кладбищах дозволять при погребениях творить молитву по принятым у раскольников обрядам с пением, но без употребления церковного облачения; 4) допускать исправление приходящих в ветхость часовен и других молитвенных зданий, с особого каждый раз разрешения начальника губернии и с тем условием, чтобы внешний вид исправляемого здания не был ни в чем изменяем, независимо от строгого соблюдения запрещения иметь наружные колокола или кресты; 5) дозволить распечатание закрытых молитвенных домов, с особого разрешения министра внутренних дел, по предварительном о каждом случае сношения начальника губернии с местным епархиальным начальством и с тем условием, чтобы распечатание производилось без всякого торжества,— дозволения сего однако не распространять на монастыри и скиты раскольничьи, распечание которых ни в каком случае не допускать; 6) в местах, где уничтожены прежние молельни, и значительное население принадлежащих к менее вредным сектам

— 599 —

раскольников не имеет никаких средств к общественному молению, допускать, с разрешения министра внутренних дел, по предварительном сношении начальника губернии с местным епархиальным начальством, обращение на сей предмет жилых зданий с тем, чтобы здания эти, по внутреннему устройству, не имели общего вида и вообще никаких внешних принадлежностей, присущих исключительно православным храмам; 7) никого из исполняющих духовные требы у сих раскольников не подвергать стеснениям, кроме случаев, когда они навлекут на себя действие общих уголовных законов, но не признавать за ними духовного звания или сана, а считать в порядке гражданском принадлежащими к тем сословиям, в которых они состоят.

Таковы, выраженные в раздельных положениях, заключительные определения комиссии 1875 г.,—в большинстве эти определения повторяют существенные предначертания комитета 1864 года и вполне подтверждают высказанную в начале нашей статьи мысль, что роль названной комиссии была по преимуществу редакционная.

Труды комиссии, сообщенные на рассмотрение и заключение некоторых высших государственных учреждений, в течение 8 лет оставались без движения, в 1883 году, большинство заключительных определений комиссии почти без изменения вошло в статьи законодательного акта о новых гражданских правах раскольников. Насколько нам известно, с многими из заключительных определений комиссии 1875 г. не признали возможным согласиться св. Синод и главноуправляющий бывшим II отделением собственной Его Императорского Величества канцелярии (тогда князь Урусов); особенно же сильные возражения названными высшими учреждениями были поставлены против определения комиссии о разделении сект по степени их вреда. Не соглашаясь с заключением комиссии под председательством князя Лобанова-Ростовского, св. Синод и II отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии, — доказывали необходимость оставить классификацию раскольнических сект по степени их вреда в гражданском отношении в том виде, в каком она

— 600 —

установлена была комитетом 1864 года. Нельзя при этом не обратить вникания, что главным предметом нападок и возражений было мнение эксперта-специалиста II. Н. Мельникова, согласно с соображениями и выводами которого и комиссия 1875 г. постановила свое заключительное определение но вопросу о классификации сект. Как мнение Мельникова, так и определение комиссии,—встретили сильную оппозицию не только со стороны св. Синода и ІІ-го отделения собственной Его Императорского Величества канцелярии, но и даже со стороны министерства внутренних дел, при обсуждении в государственном совете закона 8 мая 1883 года, к которому труды комиссии 1875 года были подготовительною работою. Вопрос о классификации был затерт и не получил положительного в законодательном порядке определения до сего дня. При обсуждении нового закона в государственном совете решено было не вводить вообще признаков, установленных комитет 1864 года, в закон, в виду обилия и изменчивости названия разных сект, а предоставить министру внутренних дел руководствоваться ими, при определении, по соглашению с обер-прокурором св. Синода, того, — последователям каких именно раскольничьих сект должны быть предоставляемы права и облегчения.

Результаты трудов комиссии, как мы сказали, в течение восьми лет не получали законодательной санкции. В течение этого времени, вопрос о даровании гражданских прав и религиозных облегчений был отодвинут на задний план многими политическими событиями последнего времени и крупными фактами внутренней жизни государства, которые находятся еще в свежей памяти всех. Наконец 3 кая 1883 года Высочайше утверждено мнение государственного совета о даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по отправлению духовных треб, которое 20-го того же мая и обнародовано было во всеобщее ведение и руководство. С этого дня нужно считать фактически определившимся, весьма важный в новой истории раскола, переворот во взгляде правительства на отношения его к расколу.

Нечего и говорить о том, что майский закон 1883 г. о

— 601 —

правах раскольников, под свежим впечатлением, был встречен многими разнообразными приветствиями нашей прессы, в общем весьма симпатичными, а под час и восторженными; об нем с одинаковым интересом заговорили и поборники интересов церкви и защитники раскола и даже люди индифферентные, просто интересующиеся узнать смысл и значение нового законодательного акта по простому любопытству. Сказало и написано было довольно в периодической печати, по все это были только, по большей части, беглые заметки и некие размышления в излюбленном направлении, а в существе дела, суть и смысл нового закона и его значение практическое до сих пор не подлежали серьезному критическому разбору людей компетентных, о результатах его практического жизненного применения и в настоящее время сказать твердое и положительное заключение, по нашему мнению, преждевременно. Но мы во всяком случае в нашей заключительной статье о последних законодательных реформах в течение двадцати лет необходимо должны коснуться последнего акта, заканчивающего реформы в смысле законодательном. Мы должны сообщить точное содержание законодательного акта 3 мая 1883 года, указать его соотношение и с текстом статей закона 1883 года. Из частных заключительных определений комиссии 1875 г. в тексте нового закона ничего не упоминается только о допущении заграничных раскольников в пределы Россия, о наградах для раскольников как вообще за заслуги, так и за особые подвиги человеколюбия и самоотвержения и о праве раскольников учреждать особые школы для своих детей. Вот и все. Но самое главное и существенное отличие закона 3 мая 1883 г. как от заключительных определений комиссии 1875 года, так и предначертаний комитета 1864 года, заключается в том, что в нем забыт или точнее намеренно оставлен исходный и основной пункт законодательной реформы. Это, прежде всего, разделение сект по степени их вреда. В тексте закона, вопреки основоположениям комитета 1864 г и редакции заключительных определений комиссии 1875 года, решительно игнорируется разделение сект по степени вреда, нет даже слов «более вредных и менее вредных сект»; а

— 602 —

везде в редакции текста безразлично употребляется слово «раскольник». Вследствие этого, как из предначертаний комитета 1864 г., так низ заключительных определений комиссии, в текст нового закона не вошли и те ограничения, которые были проектируемы для последователей сект «более вредных», наряду с теми правами, которые предполагалось даровать последователям сект «менее вредных». Насколько это практично и целесообразно, — покажет время. А теперь обратимся к содержанию закона 3 мая 1883 г. и посмотрим, что он дал нового? Вчитываясь в статьи нового закона, определяющие новые гражданские права раскольников, видим, что в практическом значении, значении жизненном, определения этих статей ничего собственно нового не внесли в общегражданскую жизнь раскольников, они только констатировали, санкционировали и обобщили те жизненные факты, которые во многих случаях представляли давно действовавшие и существовавшие уже в употреблении, если не как права, то как гражданские отношения раскольников, в общегражданском смысле, наравне с прочими подданными государства. Правда, в законе многие ограничительные определения в правах раскольников существовали, но на деле эти ограничения давно уже утратили всякое значение. 1) Статьей 1-ю нового закона разрешена выдача паспортов на отлучки внутри Империи раскольникам всех сект, кроме скопцов. Но в этом в сущности не было ничего нового... Не будем уже говорить о том, что со времени комитета 1864 г. в течение последних дет, когда Высочайше одобренные предначертания оного имели силу закона, вопрос о паспортах на отлучки для раскольников внутри Империи лишен был всякого практического значения, когда не только раскольники менее вредные, но и более вредные молокане, стесненные в отлучках даже только тридцативерстным расстоянием, беспрепятственно, целыми селениями и слободами получали паспорта для разъездов в другие губернии в населенные и торговые центры. Но припомним времена постарше и меры построже и тогда ограничения в отлучках существовали

— 603 —

только в печати-букве закона, а на деле не имели приложения. Всем давно было известно и ведомо и не по слухам только, а и газетным корреспонденциям—известиям о прибывавших в Москву с австрийской границы раскольнических лжеепископах по разным духовным делам, об их соборах, именовавшихся вселенскими, а также и о том, что прусские лжееписколы ездили в Белую Криницу, на австрийскую границу. А эти лица, во-первых, по большей части, были известны администрации, во-вторых, зная, что за ними установлен особый строгий надзор полиции и сами побаивались попасть в руки полицейских аргусов, что же после этого сказать о простых рядовых раскольниках, не составляющих видных единиц? Даже и в давнее строгое время, в тридцатых и сороковых годах, раскольники находили возможным уходить заграницу иногда с паспортами на имя других, иногда без всяких паспортов, а раскольничьи скиты— рассылать своих миссионеров, ни мало не заботясь о «пасе». Свобода передвижения, ограничиваемая паспортами для раскольников, фактически не существовала, даже и там, где бдительный контроль администрации должен был бы внушать им не только опасение, по и страх, как, например, в их сношениях с своими заграничными одноверцами и особенно с их заграничной лжеиерархией в австрийских владениях. Но если все эти общеизвестные факты были только делом секрета, обмана, недосмотра и подкупа полицейских аргусов и не могут служить положи׳тельным доказательством того, что невыдача паспортов для отлучек раскольников в другие места давно стала анахронизмом, то лучшим, реальным и категорическим доказательством этой мысли служит взгляд самого правительства на эту ограничительную меру. Еще с сороковых годов нашего столетия само правительство сознало практическое неудобство этой меры и посему делало нередко исключения и исключения эти чем дальше, тем чаще повторялись и притом с более облегчительными условиями не только для раскольников сект менее вредных, но и для опасных, по взглядам администрации, сектантов, как, напр., молокан, духоборцев и даже, в единичных случаях, для не-

— 604 —

которых привилегированных скопцов. Высочайшим повелением 28 ноября 1836 года, по ходатайству главноуправляющего Грузией, Кавказскою и Закавказскою областями, барона Розена, дозволено было выдавать паспорта для заработков молоканам Закавказских провинций с ограничением только восьмимесячным сроком ¹). В 1842 г. сепаратным Высочайшим повелением от 19 февраля ²) разрешено было, по ходатайству помещика камергера Рюмина, крестьянам молоканской секты, сельца Расташей, Балашевского уезда, Саратовской губернии, отлучаться в другие места для перевозки помещичьих продуктов. Приведенные изъятия из существующего закона о паспортах для раскольников и сектантов правда были редки до 60-х годов, но с этого времени они перестали быть единичными и исключительными и хотя разрешались всегда особыми Высочайшими поколениями, в виду существующего запретительного закона, но стали настолько обыкновенны и легко достижимы и для вредных сектантов, что фактически совершенно игнорировали закон. Имея под руками сборник правительственных распоряжений, мы могли бы процитовать целый ряд Высочайших повелений, последовательно разрешающих отлучки молоканам и духоборцам, во внимание к их ходатайствам, указывающим на разные специальные службы.

Но такие подробности мы находим излишними. Не лишним только считаем заметить, что при разрешении молоканам и духоборцам отлучек далее 30 верст (как это ограничено законом), Высочайше утвержденными положениями комитетом министров всегда определялись ограничения в сроках отлучек, разрешались вообще только кратковременные отлучки до 2-х месяцев, на время полевых работ и т. п., причем в паспортах обозначалась принадлежность к секте с точным указанием места увольнения, местному начальству которого сообщалось в тоже время, для наблюдения, чтобы уволенные не отлучались далее показанных мест, отнюдь не оставались там долее показанного в паспорте

¹) Собр. пост, по рас. изд. 1870, стр. 183—184.

²) Собр. пост, по рас. изд. 1875, стр. 305.

— 605 —

срока, а главное не распространяли содержимой ими секты... Но что имели за собою практически эти ограничительныеусловия,— особенно последнее—о запрещении распространять сектантское учение в местах отлучек? Ничего,—кроме благочестивого желания бдительной полицейской власти... А между тем подобными и частыми, как мы сказали, разрешениями сектаторам отлучек за последнее время сама администрация запретительный закон о невыдаче раскольникам паспортов, сделала явным анахронизмом, и этот факт только констатирован был майским законом 1883 года. 2) Статьей второю нового закона всем вообще раскольникам дозволяется производить торговлю и промыслы с соблюдением общедействующих по сему предмету постановлений. По и это право фактически имели раскольники до издания закона. Отступления от установленного на сей предмет ограничения в смысле особых изъятий и снисхождений, с особого Высочайшего разрешения, допущены были еще в 1850 году, когда для поощрения к переселению русских купцов и мещан в города Западного края дозволено было раскольникам, приемлющим священство (секты менее вредной), причисляться в купцы и мещане этого края и пользоваться предоставленными русским торговцам этих местностей особыми льготами ¹). Высочайшим же повелением 10 июня 1853 года всех раскольников и повсеместно разрешено принимать в гильдии, на так называемом, временном праве ²). В 1855 году,—раскольники купцы на временном праве,—по особому Высочайшему повелению «впредь до особого распоряжения», не должны быть привлекаемы к отбыванию рекрутской повинности ³). Таким образом и в этом отношении раскольники не испытывали особого стеснения и на практике сумели хорошо приспособиться и в мире торговом, несмотря на ограничительные условия, установленные законом. Точно также особого значения на практике не может иметь и разрешение (ст. 3-я) раскольни-

¹) Собр. пост, по р. изд. 1875 г. стр. 415,

²) Собр. пост, по р. изд. 1875 г. стр. 472.

³) Там же по р. изд. 1875 г. стр. 504.

— 606 —

кам вступать в иконописные цехи с разрешения министра внутренних дел. Они давным-давно и без этого разрешения, во всяком случае дела хлопотливого, усердно занимались иконописью и будут заниматься, по всей вероятности, с удобством обходя хлопоты о министерском разрешении. Есть общеизвестные факты не только того, что много икон, писанных раскольниками, покупаются и раскупаются без разбора нашим православным народом, но что даже писанные раскольниками иконы покупались для православных храмов ¹). Статьей 4-ю нового закона раскольникам дозволяется занимать общественные должности, с утверждениями, в указанных законами случаях, подлежащих правительственных властей. И в этом случае, мы много имеем примеров за прежнее время, когда правительство делало исключения и для раскольников, допуская таковых к занятию общественных должностей,—ко времени же издания нового закона раскольники во многих городах уже занимали должности городских голов и ври том нередко даже в таких городах, в которых преобладающее население православное Из фактов далекого прошлого нельзя в этом случае не указать на состоявшееся в 1831 году разрешение комитета министров на горных заводах в Пермской губернии определять старообрядцев управляющими и приказчиками с тем, однако же, чтобы таковым лицам предварительно делалось внушение не совращать в раскол православных ²). В 1835 году в Екатеринбурге было разрешено избирать в некоторые общественные должности и раскольников, с тем ограничением, чтобы в каждом городском присутствии число православных членов было больше, нежели раскольников и чтоб в особенности старшие члены магистрата, т. е. бургомистры, были из православных или единоверцев ³). Высочайшим же повелением 11 апреля 1840 г. положительно определено, «что раскольники, как члены общества, не лишаются права

¹) Прав. Собес. 1883 г. Сент. стр. 27.

²) Собр. пост, по р. изд. 1875 г. стр. 107—108.

³) Там же, стр. 150—151.

—607 —

участвовать в выборах и вообще в делах общественных». Причем в η. 2-м означенного Высочайшего повеления поименованы и самые должности, в которые раскольники могут быть избираемы и определяемы, именно: а) в ратманы магистрата, ратуши и сиротского суда; б) в старосты для составления городской обывательской книги; в) в депутаты для составления раскладки земских повинностей; г) в депутаты городских квартирных комиссий; д) в члены комитета об уравнении городских повинностей; е) в члены комиссии оценки имуществ для уравнения постойной повинности; ж) в помощники мещанских старост; 3) в управные старшины и старшинские товарищи, и) в смотрители за перекупом и справочными ценами ’). Чем ближе шло время к реформе, тем более расширялся круг участия раскольников в делах общественных—в занятии ими более влиятельных и почетных общественных должностей, как, напр.; должность городского головы. Но занятие раскольниками влиятельных должностей несомненно должно вызывать опасения относительно их давления на православных. Опасение это разделялось и до сих׳ пор разделяется многими. Но это предусмотрели и сами составители нового законодательного акта, чем, конечно, и объясняется редактированное в трактуемой нами статье ограничение, «что если в волости, в должности старшины, будет утвержден раскольник, то помощник его должен быть из православных». Само собою разумеется, говорит проф. Ивановский, что этим ограничением не устраняется возможность давления, как и вообще одними писанными законами нельзя устранить злоупотреблений. Это обстоятельство побуждает нас, пишет далее почтенный профессор, высказать по крайней мере желание особенно внимательного наблюдения со стороны административных властей за точным исполнением законных требований означенными выборными должностными лицами. При этом здесь желательно было бы еще одно ограничение, чтобы в этих должностях не утверждались лица из поповцев, имеющие незаконные иерархические степени, а из беспоповцев, так называемые, наставники и требо-

¹) Собр. пост, по р. изд. 1875 г. стр. 281—282.

— 608 —

исправители и вообще известные пропагандисты. Сведения об этих лицах могут быть известны местным губернаторами или непосредственно, или чрез сношение с епархиальными преосвященными. Ограничение это, помимо нового законодательного постановления, может быть сделано министром внутренних дел на основании §12 новых законоположений. Во всяком случае, заключает пр. Ивановский, трудно предвидеть, к каким практическим последствиям поведет новый закон о выборах раскольников в общественные должности. Мы рады в этом случае тому, что раскольники, много лет жаловавшиеся на стеснения в гражданском отношении, теперь должны умолкнуть и для православного миссионера будет менее хотя одним пунктом обвинения. Если же они не сумеют разумно пользоваться этим правом, то пусть жалуются на себя ¹). В общем заключении относительно определений нового закона 3 мая 1883 г. собственно гражданских прав остается повторить то же, что уже выражено нами при обсуждении статей оного в частностях; а именно, что эти законоположения только утвердили в санкционировали уже существующие на практике в жизни факты, они, так сказать, помирили закон с действительностью. Но отменив существующие ограничения и возведя практикуемые облегчения в действительные, точно очерченные права законоположения 1883 г. весьма важны для раскольников уже по тому одному, что отменою ограничений в гражданских правах, служивших карою за сектантство, они дали возможность раскольникам смотреть на себя как на полноправных граждан государства, а не как на людей, находящихся вне гражданской юрисдикции, что несомненно должно было ослабить их антагонизм и скрытое недовольство гражданскою властью, будто бы до сих пор несправедливо их преследующею. Теперь уже нет оснований для враждебного фанатизма раскольников к правительству, основанного на административных репрессалиях. Если не угас еще, а может быть и не скоро угаснет, то это только исключительно религиозный фанатизм, против ко-

¹) Православ. Собес. 1883 г. Сент., стр. 30—31.

— 609 —

торого духовным правительством уже приняты духовно-просветительные меры. Вообще же, при обнародовании нового законодательства, наша пресса приветствовала оное как факт весьма отрадный. Присоединяясь к дружным приветствиям прессы, профессор Ивановский, один из наших лучших специалистов по расколу, в своей обстоятельной статье говорит:

«Мы видим в новых правах дарование того, что следовало дать с точки зрения религиозной терпимости и в чем для православной Церкви вреда не усматриваем, если только деятельность духовная будет не сокращаться и ослабевать, а развиваться и усиливаться. С другой стороны, приветствуем мы новые законоположения и за ту мудрую осмотрительность, какой нельзя не заметить в них. С отменением прямых стеснений и ограничений за содержание раскола, в нем оговорено все то, что имело бы характер соблазнительный, что выходило бы за пределы терпимости и получало значение юридического признания раскола; что на ряду с Церковью православною, ставила бы, так называемую, церковь старообрядческую, или вернее распавшиеся между собою раскольнические секты, начиная от поповцев и брачников-беспоповцев и кончай филипповским с его принципиальным фанатизмом согласием, самокрещенством и бегунством с их противообщественными доктринами. Основной характер законов остался прежний: раскольники не преследуются за мнения о вере, но им запрещается распространять свои заблуждения; а также запрещается и публичное оказательство раскола» ¹).

Профессор Ивановский, в цитованной нами статье, отмечает неточность и неопределенность в редакции новых законов о раскольниках, которые могут дать, по его мнению, простор разным толкованиям и такого рода применениям, которые, очень может быть, дадут такое освещение законоположениям, какое не входило в планы законодателей, и которые во всяком роде исполнительной власти предоставляют основание для разных усмотрений. Вполне соглашаясь с мнением почтенного профессора, мы заключаем свой обзор его замечаниями о новом законе:

«Новый закон игнорирует вопрос о разделении сект на более вредные и менее вредные; произошло это игнорирование, вероятно, от того, что очень много появилось уже по нему разных мнений, так что

¹) Правосл. Соб. 1883 г. Сент. ст. Иван.

— 610 —

отдать которому-нибудь преимущество оказалось бы очень затруднительным. От этого-то и является некоторая в законе неопределенность. И именно: невидно, дарование прав гражданских и по отправлению духовных треб ко всем ли сектантам относится, или не ко всем. Существующее в законе разделение сект на более и менее вредные не отменено. Но редакция новых законоположений не говорит того, каких сект оные касаются — менее ли только вредных, или и более вредных. Правда, выдача паспортов разрешается всем сектантам, кроме скопцов, а право на торговлю получают все сектанты без исключения; но затем эти определенные выражения заменяются неопределенным словом: раскольник. Таким образом «раскольникам» дозволяется вступать в иконописные цехи, занимать общественные должности, творить общественную молитву, иметь общественные здания. Но кого разуметь здесь под словом—раскольник—всех ли сектантов, или только в тесном смысле раскольников-старообрядцев? прямого ответа на этот вопрос в законе нет. Если новые законоположения относить ко всем сектантам, то является недоумение: неужели и отвергающий иконопочитание молоканин может быть допущен в иконописные цехи, или хлыстам дозволено совершать свои радения и иметь для этого узаконенные места?... Если под выражением раскольник следует понимать раскольников-старообрядцев, так как в тех местах, где имелись в виду все сектанты, находятся выражения: «раскольникам всех сект», или: «всем вообще раскольникам», то являются следующие недоуменные вопросы: а) можно ли занимать общественные должности молоканину, штундисту, духоборцу, или нет? б) Можно ли означенным сектантам творить общественную молитву и совершать богослужение, положим, хотя в частных домах? в) Можно ли ин на кладбище при погребении покойников читать какие-либо молитвы? г) Их наставники подвергаются ли за сие преследованию? Отвечать на эти вопросы на основании новых законоположений мы опять не имеем возможности. Прежнее законодательство по сим предметам не имело чего-либо специфического и было тоже самое, как и по отношению к прочим раскольникам, за исключением хлыстовских и скопческих собраний. Мы указали вопросы примерные; но из них уже видно, что во избежание разного рода недоразумений и произвольных толкований представляется необходимым или установить вновь законодательным порядком разделение сект, в прежнем, или измененном виде с пояснением, какими правами могут пользоваться все секты и какими менее вредные, или в каждом законодательном пункте называть секты по крайней мере по родовому их имени: секты старообрядческие, рационалистические, мистические или тайные и т. п.

— 611 —

Задача эта, конечно, весьма нелегкая, требующая и специальных знаний и обдуманности, но тем не менее обойти ее нельзя».

«Неопределенность закона заменяется усмотрением власти административной. В § 12-м министру внутренних дел предоставляется право, в тех случаях, когда требуется его разрешение или утверждение, сообразоваться как с местными условиями и обстоятельствами, так равно и с нравственным характером учения и другими свойствами каждой секты. Таким образом закон обошел самые трудные вопросы, не дав в тоже время никаких, хотя бы общих, указаний для руководства администрации, предоставив все усмотрению министра. Поэтому трудно еще и сказать, как широко будут применяться новые законы; все будет зависеть от этого усмотрения, и всякое усмотрение, завися от административных управлений, естественно должно сопровождаться большими колебаниями, чем ясно выраженный закон. Посему, да позволено будет пожелать, чтобы министерство уяснило себе программу действий, и, по возможности, на большее число лет установило однообразный способ действования, а еще лучше, если бы эта уясненная программа получила силу закона».

В. Б.

Страница сгенерирована за 0.24 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com