Собор открылся и приступил к своим далеко непростым "деяниям" на фоне тревожных событий в сложной и неспокойной политической конъюнктуре. Как раз в дни открытия собора из-за океана раздавались не только весьма агрессивные словеса, но и более тревожное громыхание откровенно военных приготовлений. При этом любопытно, что это имело место под эгидой первого президента-католика в Соединенных Штатах, от которого можно было ожидать немного более почтительного отношения к редкому в истории его Церкви событию, привлекшему к себе внимание всех стран мира и официальное представительство четырех пятых существующих ныне государств.

И без того внушавшие опасения намерения Соединенных Штатов Америки по отношению к Кубе обострились до степени, когда угроза возникновения мировой войны с применением атомного и термоядерного оружия нависла как некая реальная конкретная возможность ближайших дней, если не часов. И это было допущено через десять дней по открытии П Ватиканского собора, на котором присутствуют 330 епископов из США. Американским католикам, да и не только американским, казалось бы, есть над чем призадуматься.

Международная обстановка остается чреватой и другими осложнениями. Положение, создавшееся в развитии берлинского вопроса, тем опаснее, что мечты разгоряченных голов о реванше вступили в Западной Германии в стадию планомерной и систематической политической агитации. Идет психологическая обработка общественного мнения, до странности схожая с явлениями второй половины тридцатых годов. Конституционные затруднения во Франции и угрожающий политический кризис в этой стране также не создают особенно радужных перспектив и не сулят смягчения напряженности в сегодняшнем мире.

Тем примечательнее и, по правде говоря, - удивительнее оптимизм, проявляемый Иоанном XXIII с открытия Ватиканского собора. Этот оптимизм выразился как в ряде речей, значительных и весьма дерзновенных для главы Римской Церкви, так и во множестве эпизодических сцен, заявлений и других фактов, вошедших уже в область историко-биографических анекдотов, типичных для итальянского, в частности, римского быта. Оптимизм папы застиг как бы врасплох профессиональных наблюдателей - журналистов всех стран и направлений, - и озадачил многих представителей самых различных общественных течений.

Газета "Унита", уже цитированный нами орган Коммунистической партий Италии, в первом номере, появившемся после открытия собора, отметила бодрый оптимизм папы, как самую характерную черту его вступительной речи при открытии собора. Газета подчеркивает, что на признании этой главной черты речи, по ее содержанию и тону, сходятся все ее слышавшие.

Корреспонденция американского телеграфного агентства Юнайтед Пресс Интернэшонал, со своей стороны, сообщила из Рима сразу после открытия собора, что речь папы "была, быть может, самой оптимистичной из всего сказанного папами за столетия. Дебелый восьмидесятилетний папа, уроженец горного селения, не только уверен в помощи Божией и в конечном спасении: он оптимист и в отношении мира сего, нынешнего века и этой жизни. Он высмеял "пророков уныния и мрака, вечно предрекающих бедствия, как будто конец света не за горами". Его ничуть не страшит ни атомная бомба, ни равнодушие, ни гонения. Некоторые из его сотрудников назвали это "наитием свыше". Другие видят в этом проявление крепкого здравого смысла сына крестьян-испольщиков".

Более церковным языком в своей оценке оптимизма папы Иоанна выражается присутствующий на соборе широко известный о. Антуан Венгер, редактор парижской католической газеты "Ля Круа", в телефонном отчете своей газеты: "Мир переживает кризис. Но этот кризис не предвещает беды, как утверждают голоса пессимистов. Намерением папы было восстать против этого пессимизма". Далее Венгер ссылается на статью, напечатанную в папском "Оссерваторе романо" накануне открытия собора под заглавием "Упование папы". Эта статья, пишет Венгер, приобретает особое значение после речи II октября: "В статье уже упоминается необоснованный пессимизм, предрекающий, что мир устремляется к катастрофе. В связи с этим "Оссерваторе романо" в свою очередь напоминал о словах папы, произнесенных в центральной комиссии по подготовке собора: "Наши труды могут способствовать распространению атмосферы доверия, надежды, взаимного сотрудничества в духе уважения к человеческой личности, искупленной Христом в целях подготовки и защиты мира ради блага человечества".

Эта первая речь папы задала, так сказать, тон собору. И этого, казалось бы, следовало ожидать, поскольку речь была вступлением, содержащим указания на общий курс, по которому предстоит протекать работе всего комплекса, каким является собор Церкви, представляющей сотни миллионов людей, разветвления которой охватывают весь земной шар. Тем не менее, в Риме и в церковных сферах, и в массе наблюдателей как католических и инославных, так и светских преобладало мнение, что на первых порах папа будет держаться как бы в стороне от определенных высказываний, ограничиваясь "закулисным" поощрением единомышленных с ним отцом собора, подсказывая им выступления на наиболее "рискованные темы". Поэтому ожидалось скорее бесцветное и краткое выступление Иоанна XXIII в начале собора - "гомелия", проповедь, ограниченная по объему и содержанию. Полагали, что он ограничится приличествующими случаю общими местами, сославшись на подготовленную предсоборными комиссиями программу работ собора и пожелав отцам его успешной и плодотворной работы.

На деле оказалось совсем не так. "Папа многих неожиданностей", по выражению американского корреспондента, "удивил" еще раз. Поскольку речь его, длившаяся 35 минут, действительно чрезвычайно показательна и, с точки зрения ватиканских традиций, поистине революционна, мы прилагаем к настоящему очерку полный ее текст в переводе на русский язык.

По поводу шума или, во всяком случае, эффекта и сенсации, вызванных папской речью при открытии собора, можно было бы высказать некоторое недоумение. Ведь по существу ничего неожиданного тут не было. Можно, конечно, еще понять, что круги, совсем индифферентные к религии, были плохо осведомлены о приготовлениях к собору вообще и о настроениях Иоанна XXIII в частности. Пусть в этих кругах могли не ожидать сказанного папой. Но среди католиков, как и среди христиан других исповеданий, особенно много писавших и особенно громогласно говоривших об этом именно соборе, должно же было быть уже хорошо известно, что могло быть сказано Иоанном XXIII и, в особенности, чего им сказано быть не могло?

Неосновательность прогнозов, высказывавшихся неосведомленными лицами, теперь совершенно очевидна. Между тем, неоднократно самим папой или лицами, уполномоченными выступать от его имени, повторялось (и, чем ближе дело подходило к собору, тем чаще) в целом ряде речей, сообщений, разъяснений и комментариев, что собор не будет направлен ни против кого. Надо полагать, что все эти разъяснения были рассчитаны главным образом на то, чтобы опровергнуть ожидания тех левых или правых сфер, которые заранее считали, что собор будет прежде всего проявлением антикоммунизма.

Что касается Русской Православной Церкви, то она получила официальные заверения от специально командированного перед самым собором (и пребывавшего в Москве с 27 сентября по 2 октября) в Москву представителя кардинала Беа (и генерального секретаря возглавляемого им секретариата по делам единения христиан) монсиньора Виллебрандса, что в цели собора не входят выступления (и, тем более, выпады) против каких-либо стран.

Надо сказать, что зарубежные левые партии, в первую очередь - коммунистические, весьма внимательно приглядывавшиеся к курсу понтификата Иоанна XXIII, были склонны ожидать от него скорее положительных, с их точки зрения, высказываний и директив, что проявилось во множестве статей и заметок, вроде тех, которые уже цитировались нами. И, как правило, правые политические группировки гораздо поверхностнее судили о перспективах собора 1962 года, почему именно они и были застигнуты по-настоящему врасплох многим из того, что произошло на самособоре или вокруг него. По-видимому, реакционные круги на Западе полагались на незыблемость куриальных традиций и порядков, на прочность колес и колесиков ватиканской машины и подобно "карловчанам" полагали, что "временному папе" либо просто зажмут рот, либо он сам убедится, что ничего у него все равно не выйдет и, в конце концов, успокоится.

Многое зависело от начала собора, именно от самого его начала. Какой тон будет дан всему начинанию? Как поведет себя и чего сразу добьется некогда всесильная римская курия? Какую позицию займут по началу руководящие деятели епископата с мест? Возникнут ли сразу "партийные" блоки отцов собора и, в особенности, создастся ли крупный реакционный блок оппозиции реформам, который сведет на нет все усилия папы и его сторонников? Каковы будут тексты обращений, исходящих от собора? Как составятся комиссии собора, во главе которых поставлены не особенно обнадеживающие фигуры куриальных кардиналов? И вообще, останется ли структура и работа всего собора под тем же контролем заранее предусмотренных учреждений и лиц, который оказался решающим на 1 Ватиканском соборе 1869-1870 гг.?

Пока что вышло так, что все инициативы, которые брал на себя лично Иоанн XXIII, как непосредственно перед собором, так и в первое время по его открытии, были весьма последовательными проявлениями той его линии, которую теперь можно без труда проследить до начала 1959 года.

Прежде чем перечислять главные начинания самого Иоанна XXIII со времени начала собора, надо еще раз упомянуть отмеченное выше обращение по радио "к верующим всего мира" II сентября, за месяц до открытия собора. Это обращение также служило подготовкой его первых речей соборного периода. В нем он настойчиво говорил о "фундаментальном равенстве всех народов в осуществлении прав и обязанностей по отношению ко всей семье народов". Папа также подчеркивал, что долг каждого человека и настоятельный долг христианина - измерять свой излишек мерою нужд других людей и бдительно следить за тем, чтобы управление земными благами и их распределение производилось в интересах всех". Это папа Иоанн называл "распространением чувства социальной и общественной ответственности".

Папа отмечал далее, что "мы живем в действительности нового политического мира... впервые в истории отцы собора будут принадлежать действительно ко всем народам и нациям, и каждый сможет внести вклад своего разума и опыта в дело излечения ран, оставшихся от двух мировых конфликтов, которые глубоко изменили лицо всех стран". "Матери и отцы семейств ненавидят войну: Церковь - Мать всех людей без различия, вновь вознесет свой вопль, исходящий из глубины веков - и из Вифлееме, и с Голгофы - вопль мольбы о заповеданном нам мире, о мире, предотвращающем вооруженные столкновения, о мире, корни и гарантии которого должны быть заложены в сердцах каждого человека".

Затем последовали речи, произнесенные на ту же тему во время паломнической поездки папы в собор Богоматери в Лорето и в монастырь св. Франциска в Ассизи. С момента открытия собора - вступительная речь II октября, обращение на следующий день к дипломатическим миссиям, прибывшим на торжество, через день приветствие наблюдателей от других исповеданий и в тот же день прием иностранных журналистов, обслуживающих собору проведение обращения собора к человечеству 21 октября; личное выступление папы по радио в момент крайнего обострения кубинского кризиса, - все вплоть до речи, обращенной к отцам собора 4 ноября, в день четвертой годовщины интронизации папы, до сих пор было выдержано в том же духе и стиле Иоанна XXIII, к которому "широкая публика" начинает уже привыкать. К настоящему очерку приложены тексты большинства этих выступлений и документов в переводе на русский язык.

Следует особо отметить, пока вкратце, «польский инцидент", начавшийся с беседы папы с польскими епископами, прибывшими для участия в соборе, и ставшего собственно "инцидентом" из-за протеста боннского правительства и шумного раздражения определенной части общественного мнения Западной Германии. После некоторого успокоения, папа Иоанн счел нужным, по-своему, поставить точку на этом эпизоде - назначением примаса Польши кардинала Вышинского в состав арбитражного секретариата собора по чрезвычайным делам.

Надо еще указать на то, что, если по началу перевес, как будто довольно определенно принадлежит прогрессивным силам, не исключается постепенное ожесточение реакционной оппозиции в консервативном лагере. А это могло бы привести к более острому разделению собора на враждующие блоки (как было в 1870 г.). Этого, как видно, не хотят допустить сами отцы собора. В печати указывалось, что страх перед образованием "блоков" или "фракций" у некоторых доходит до какой-то мании. Не желают пока блоков ни та, ни другая сторона. Менее всех желал бы их папа Иоанн.

Очень важный и сам по себе, и по своим последствиям, эпизод с избранием комиссий собора прошел в атмосфере общих опасений, как бы слишком придавленная курия не прибегла к фракционной концентрации "правых" элементов в некую коалицию. Следует признать, что исход этого эпизода был ознаменован не только победой "прогрессистов", но и их тактом. Папа также сохранял все время роль арбитра и позаботился о наиболее мирном разрешении наметившегося было конфликта. На выборах комиссий и их составе необходимо будет остановиться подробнее. Эпизод этот возник, так сказать, "вне программы" и отметил непредусмотренный, но чрезвычайно важный первый этап собора 1962 года, почему к нему и надо будет вернуться особо.

Быть может, в этом месте нашего очерка было бы уместно привести еще одну, весьма любопытную цитату из парижской газеты "Либерасион", издаваемой Астиз-де-ля-Вижери, близким к Французской коммунистической партии. Под заголовком "Открытый мятеж "Отцов" против ватиканской бюрократии входит в расчеты Иоанна XXIII" газета в номере от 17 октября пишет: "Ну, и творятся же дела на Ватиканском соборе! Некоторые даже задаются вопросом, не переживает ли "самый большой парламент мира" в настоящий момент кризиса, схожего с теми, которые периодически сотрясают все парламенты, каковы бы они ни были. По сути "отцы собора" отказываются превратить свою ассамблею в палату, попросту регистрирующую законы, которая довольствовалась бы принятием постановлений, выработанных подготовительными комиссиями".

"Таков смысл отказа, который за три дня они дважды противопоставили ватиканской бюрократии, возглавляемой "интегралистами" типа Оттавиани, и сделавшей все, чтобы помешать созыву собора, ограничить его значение (и сделать невозможным приезд советских наблюдателей). Этот реакционный клан никогда не отказывал в поддержке французскому активизму (имеется в виду пресловутый ОАС, примечание автора), и парализовал все шедшие из Франции инициативы раскрыть Церковь к современному миру (например, судьба "рабочих священников"). Итак, интегрализм только что постигла первая неудача".

"Было бы неверно усматривать в истории с избранием комиссий лишь процедурный вопрос. Если в субботу "отцы" "вышли на улицу" с 10 часов утра, после того как они отказались по призыву кардинала Лиенара одобрить заранее сфабрикованные списки, если вчера они отказались принимать во внимание "схемы",разработанные подготовительными комиссиями, в которых преобладала римская курия, так это потому, что они не желают поддельного собора, потому что они не пожелали совершать поездку в Рим зря. Событие это немаловажное и могущее иметь значительное развитие".

"Но, какова во воем этом позиция папы?", ставит вопрос газета. - "Читатели "Либерасион" уже много недель как знают (поскольку наша газета, единственная из всей печати, сообщала об этом),что Иоанн XXIII, избранный в качестве "переходного папы", не имел возможности навязать самого себя всемогущей ватиканской бюрократии и что он рассчитывал на собор, в котором будут заседать епископы всего мира, чтобы дать отпор курии, в большинстве своем интегралистской и итальянской. События этих последних дней приносят таким образом папе ту поддержку, на которую он рассчитывал. Это стало очевидно из удовлетворения, какое он обнаруживал во время своей пресс-конференции, из силы, с которой он перешел в наступление на интегрализм в своей первой речи. Будет интересно следить за продолжением матча".

Согласимся с этим выводом французской газеты. И добавим, что существует еще возможность срыва всех усилий папы Иоанна XXIII. Эта возможность, которая не может быть исключена, хотя и нет никаких оснований считать ее вероятной, была бы попросту кончина папы. Он в весьма преклонных летах и не выходит из состояния перегруженности делами, число и объем которых не поддаются никакому измерению. А это означает постоянную перенапряженность сил старца.

В случае преждевременной смерти Иоанна XXIII у курии могли бы найтись средства распустить собор и предложить отцам его разъехаться по домам. Впрочем, и на такой почин был бы возможен встречный почин большинства отцов. И папа, и отцы, и наблюдатели со стороны стали то и дело подчеркивать верховный характер соборной власти в Церкви и ее организованного выражения - собора. Лишенный папского возглавления, собор мог бы особым постановлением объявить себя не только верховным, но и правомочным превратить самого себя в избирательный конклав для избрания нового папы. Во всяком случае конклав, составляемый священной коллегией кардиналов, вряд ли имел бы каноническую и фактическую возможность оспаривать старшинство у "вселенского собора" Римской Церкви. Тем более, что в священной коллегии не нашлось бы и большинства для такого оспаривания.

Другая возможность для прекращения трудов собора была бы в наступлении новой большой войны. Но весь мир, независимо от степени интереса ко П Ватиканскому собору, надеется, что такого не случится...

Страница сгенерирована за 0.04 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com