Итак, почин в утверждении самостоятельности и суверенных прав собора принадлежал епископату Франции. Французы вообще играют весьма активную роль в Риме. Они действуют организованно, динамично и солидарно, В то же время, настойчиво добиваясь своего, французский епископат проявляет осмотрительность и избегает создавать на соборе атмосферу "кризиса". И именно среди епископов Франции можно найти самых убежденных противников фракционности, предостерегающих соборных отцов об опасности не только раскола, но и разделения собора на "блоки". Как мы видели, хорошо "спевшиеся" французские епископы исходят из уверенности, что поддержка папы им обеспечена, если они будут стремиться объединить вокруг себя большинство отцов собора решительными, но разумными и созидательными действиями.

Времени для создания открывшихся теперь перед ними возможностей и собственной подготовки к ним у французов было достаточно. С 1 Ватиканского собора, на котором посрамлены были главным образом они, французы, прошло более девяти десятилетий. Это ведь почти век. В 1869 г. политически Пий IX был убежденным франкофилом, поскольку рушившиеся остатки его государства зависели от поддержки войск Наполеона III, расквартированных в окрестностях Рима. Но в церковном отношении и сам он, и его курия относились к французской иерархии с подозрительностью и даже нескрываемой враждебностью.

В самой Франции сталкивались тогда два церковных течения: ультрамонтанства ("ультра-монти" по-итальянски - "за горами", то есть за Альпами; так во Франции называли сторонников подчинения Риму во всем вплоть до политики) и обратного направления - галликанства. Последнее течение возникло в древности, как стремление сохранять и охранять местные "галльские" обычаи, черты и особенности церковной жизни, но в современном значении оно стало проявляться как противовес церковно-политической тенденции ультрамонтанства. Надо иметь в виду, что подлинного церковного сепаратизма Франция никогда не знала, несмотря на ранние секты на юге и даже на гугенотов (провал Реформации во Франции как раз и подтверждает это обстоятельство). Все поползновения вызвать церковный сепаратизм во Франции были чисто политическими (как, например, замыслы Наполеона 1), не влиявшими на собственно церковную жизнь. Зато борьба за самобытность французского католицизма и за автономию и самоуправление церкви во Франции никогда не прекращалась, хотя французская иерархия и французское духовенство покорялись воле пап при всех возникавших конфликтах. Особую остроту эта борьба приняла в момент созыва 1 Ватиканского собора Пием IX. Французское католичество переживало тогда упадок после революции, бонапартизма и реставрации. На собор оно явилось ослабленным, хотя его представители и насчитывали более 10% соборного состава. Курия тогда предусматривала пять соборных комиссий, из которых главная называлась "инициативной". Как уже указывает это название, ей принадлежало право выдвигать вопросы, подлежавшие рассмотрению собора. Все члены ее - 12 кардиналов и 14 епископов - были назначены папой. Париж представлен в ней не был. На соборе 1869-1870 гг. "галликане" были вообще раздавлены.

За полвека Третьей республики французский католицизм сумел перестроить свои кадры и осуществить в известной степени то самое, что теперь папа Иоанн XXIII хочет провести в католическом мире в целом: французский католицизм приспособился к окружающей его действительности и "обновился" изнутри. Надо думать, что этому способствовала обстановка культурной борьбы, в которой католичество было одновременно объектом и субъектом. Вольнодумцы и антиклерикалы нашли себе опору в очень активном французском масонстве и овладели "командными высотами" в кругах крупной и средней буржуазии, то есть в господствующих классах Третьей республики. Католикам Франции пришлось обороняться на всех "фронтах".

Расколовший Францию общественный конфликт, возникший из-за пресловутого дела Дрейфуса между радикальной партией и клерикальным консерватизмом, в конечном счете ослабил и ту, и другую сторону. И в период первой мировой войны Клемансо боролся за победу уже на совсем иной платформе, чем та, на которой он сначала стяжал известность молодым радикалом. Радикальная партия расплылась и обрюзгла, как и ее представители, восседавшие на банкетах уже бок о бок с кардиналами, в свою очередь отказавшимися от нетерпимости клерикального политиканства. С начала столетия духовенство Франции все смелее шло по пути переоценки. Французская иерархия сумела понять, что старые позиции проиграны и вспомнила, что сила Церкви всегда была в умении ждать и в применении к действительности. К концу войны архиепископ Парижский кардинал Аметт был уже необходимым дипломатическим козырем в международной игре Франции. Его роль была значительна еще в момент смерти Пия Х и избрания Бенедикта ХУ.

С начала века замечается и возрождение французской католической мысли, ищущей точек соприкосновения с общественным и научным мышлением и идущей ему навстречу. С этого времени французский католицизм постепенно занимает место в авангарде Римской Церкви. И это создает новую форму "галликанства", против которой римская курия сначала хмурится, затем применяет все чаще запреты "индекса" и, наконец, прибегает к дисциплинарным санкциям.

Из французской католической среды вышло в этот период немало мыслителей, писателей и ученых с мировым именем. В конце века умирает Пастор, передавший свое наследие целому питомнику видных врачей-католиков, сильно влияющих и на смежные дисциплины - биологию, палеонтологию, психологию и на гуманитарные науки. В области философии и литературы заметное влияние на интеллектуальную эволюцию Франции оказывает целая плеяда мыслителей во главе с перешедшим в католичество евреем Брегсоном, Маритэном, Телиар-дю-Шарденом и ряд крупных писателей, среди которых в трех поколениях выделяются имена погибшего под Марной восторженного поэта-бойца Пэги, нового представителя французского классицизма писателя-дипломата Клоделя и нынешнего католика-пацифиста Мориака.

Влиянию французского католичества способствовало также чередование на главных архиерейских кафедрах одаренных и передовых иерархов, пользовавшихся авторитетом и популярностью в светской среде и охотно привлекавшимися в состав академий и учебных обществ.

Только благодаря покровительству этих кардиналов и епископов могли так беспрепятственно развиться интерес католических масс Франции к современным социальным проблемам и их участие в попытках разрешения их. Людям, стоящим далеко от жизни христианства Западной Европы, должно быть все же понятно, как могло быть воспринято курией и вообще консервативными католиками обращение кардиналов и архиепископов Франции 1946 года (под председательством Лиенара), призывавшее французских христиан отдать себе отчет в том, что весь современный мир переживает социальную революцию. Этот документ был подписан тогда кардиналами Лиенаром, Сюаром, Жерлие, Роком и Грант, из которых трое еще живы и участвуют в нынешнем соборе.

Без поддержки и поощрения иерархии не получили бы столь значительного развития католические профессиональные союзы, организации рабочей и студенческой молодежи, сельские кооперативы. Именно во Франции приобрели особую популярность "социальные недели Франции" - ежегодные съезды, посвященные изучению современных социальных вопросов, при участии самых видных членов епископата и крупных имен университетской профессуры.

Если всего этого не принять во внимание, невозможно понять причин натиска и особенно наступательного духа французских отцов собора 1962 года. И без этого нельзя усмотреть источник сил и резервов, из которых Иоанн XXIII черпает нужную ему поддержку для его инициатив. О французских католиках и особенно о французской иерархии надо было говорить в настоящем очерке потому, что именно они ведут теперь сражение за "реформацию" Римской Церкви и за ликвидацию залежей косности, накопившихся за века всемогущества не столько даже пап, сколько той олигархии, к которой сами папы принадлежали и против которой иногда пробовали восставать лишь немногие из них, обладавших достаточной самостоятельностью и предприимчивостью. Но, поскольку понтификаты пап, всегда избираемых в преклонном возрасте, бывали в конечном итоге кратковременными эпизодами в истории Рима, той же олигархии до сих пор всегда удавалось свести на нет преобразовательные замыслы и самых решительных из них. Тормозящая коллективная сила римской курии, ее рутина и традиции преодолевали попытки двинуть вперед машину, бесперебойно работающую лишь в ретроградном направлении.

Поэтому нынешнее "сражение" возымеет реальный смысл только в том случае, если структуру римской курии будет возможно коренным образом изменить. Но в отличие от гражданского общества церковная организация не может быть преобразована революционным путем. Известна революционная попытка оздоровить именно Римскую Церковь, которая привела лишь к расколу. Это - Реформация Лютера, Кальвина, Цвингли. Но она была и детищем чудовищных пап второй половины ХУ века - Павла П, Сикста 1У, Иннокентия УШ, Александра У1 Борджиа. Преступления этих людей, втоптавших в грязь и кровь самое понятие о церковной иерархии и исказившие облик христианства, могут, конечно, считаться проявлением общего упадка нравов в тогдашнем мире. Но за этот упадок нравов обладавшее неограниченной властью папство разве не несло большой доли ответственности? Ведь Реформация поднялась на борьбу с "порчей Церкви". Тут уместно напомнить, что папство расплачивалось тогда за великий грех гордыни человеческой, из которого проистекли беды и несчастья поврежденного христианства.

Позднее в Риме наступило нечто вроде отрезвления и многим непорядкам положил конец Тридентский собор. Но человеческое искажение Божественного установления от этого не прекратилось. Поддержание твердого порядка в странах европейского Юга, оставшихся католическими, продолжалось под знаком жестокости: физической - в инквизиции, продолжавшейся (особенно в Испании) и после Тридентского собора, и нравственной - в методах, которые складывались по мере того, как налаживалась работа "министерств" римской курии. Разве не показательно, что Хименес, последний из "великих инквизиторов" Испании в ХУ1 веке, скрутил и обезличил прежде всего епископат, независимость и сопротивление которого мешало ему "наводить порядок"? И разве не типично для курии последующих веков постоянное ущемление самостоятельности епископов и умаление епископской власти тоже римского порядка ради?

Для оздоровления (в христианском смысле этого слова) католической Церкви со времен Тридентского собора необходимо было преодолеть нехристианский характер и "стиль" управления римской бюрократии. Для этого необходимы преобразовательные методы, подобные тем, какие применяются теперь. Мы присутствуем при единственно правильной и мыслимой в данных условиях попытке: осуществить нужные преобразования через согласованные решения папы Римского и собора всей Римской Церкви.

После того, как окрепшая Церковь Франции "намаялась" с курией вообще и в понтификат Пия XII (то есть в критическую эпоху 1939-1958 гг.) в частности, вполне понятно, что французский епископат единодушно поддержал почин Иоанна XXIII, возлагая надежды и даже ставя всю свою "ставку" на собор. И столь же понятно, что он, подготовившись к генеральному сражению, дает его теперь со всей решимостью и последовательностью. Как выразилось несколько французских католических журналов, "после собора курия уже не может оставаться прежней" или "задача теперь в том, чтобы преобразования курии были проведены в окончательном порядке". Какой же должна быть курия после собора? И какие преобразования ее должны стать окончательными?

Ответ на эти вопросы был дан в довольно категорической форме. Архиепископ Парижский кардинал Фельтен, председательствовавший на первом пленарном собрании французского епископата, посвященном пересмотру состава комиссий, 13 октября - того же самого дня, когда вопрос о составе соборных комиссий был поставлен на соборе кардиналом Лиенаром, четко определил дальнейшую позицию французских епископов: разделяя чаяния папы и действуя в его духе, французские епископы будут стоять лишь за те мероприятия, которые могут содействовать широкой децентрализации Церкви и ее управления. Все 159 французских епископов, присутствующих на соборе, стоя приветствовали эти слова настоящей овацией (тут, кстати, надо отметить, что 24 члена французского епископата - архиепископ Бордосский кардинал Ришо и 23 архиепископа и епископа по состоянию здоровья, а некоторые по возрасту не смогли прибыть в Рим, где все они представлены снабженными их доверенностями монсиньорами или канониками).

Мы заключаем это уточнение (которое не можем признать отступлением от главной темы очерка) о роли на соборе французов, приводя выдержку из влиятельнейшей во Франции газеты "Монд" от 3 ноября. Газета отмечает, что один вывод становится очевидным в итоге первых заседаний собора: "Это невозможность для центрального управления (Церкви) пережить собор, оставаясь тем, каким оно существует ныне. Замкнутая в свою "башню из слоновой кости", часто плохо осведомленная о жизненных проблемах поместных церквей, римская курия не сможет продолжать заправлять всем и контролировать все, вдобавок ощупью и по одному шаблону, не усиливая недовольства епископов, лучше всех сознающих ответственность, которою они облечены, и не подвергая серьезному ущербу ореол Церкви".

Страница сгенерирована за 0.04 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com