Пий XI видел в заседании межсоюзнической конференции в Генуе средство найти почву для согласия между делегатами стран относительно взаимных уступок, которые подготовили бы путь к установлению мира на земле. Святейший Престол надеялся также добиться от России признания права на коллективное и частное исповедание религии и быть может даже особое признание католицизма. Советское правительство официально объявило о праве на свободное исповедание религий; в действительности же всё было совсем по-иному и первыми от этого казалось, страдали католики.

Пий XI направил в Геную монсеньора Синчеро. Поведение Чичерина предвещало в самом начале, когда он говорил о необходимости сосуществования и сотрудничества между двумя системами, коммунистической и демократической, некоторую надежду. Но вскоре можно было понять, что Советская власть вовсе не была расположена приходить к какому-либо соглашению, когда Чичерин обратил внимание монсеньора Синчеро на то, что его правительство гарантировало свободу исповедания всех религий.

Говорилось много о переговорах, которые якобы велись вокруг конференции в Генуе, и политических беседах, которые будто бы имели место между представителями Святейшего Престола и советскими делегатами. Говорилось, что их целью являлось изучение условий для заключения конкордата. Встречи действительно имели место, но на них стремились выработать предварительные условия для направления в Россию Папской миссии по оказание помощи. Результатом их явился договор, подписанный 12 марта 1922 года Воровским[1] и кардиналом Гаспарри[2], состоявший из тринадцати пунктов:

- Делегаты Святейшего Престола не должны принадлежать к национальностям или политическим группировкам враждебно настроенным по отношению в Советской России и должны принести клятву, что они будут воздерживаться от всякой прямой или косвенной деятельности противной интересам существующего правительства.

- Соблюдая эти условия, они могли пользоваться полной свободой "посвятить свою деятельность возрождению населения распределением продуктов питания голодающим".

- Святейший Престол обязывался предоставить русскому правительству биографии всех членов, которые, если они будут одобрены, должны были связаться с местными гражданскими властями там, где они желали бы осуществлять свою деятельность под действенным контролем этих властей и согласно декретам и существующим законам на русской территории. Внесение всевозможных поправок в предусмотренную деятельность должно было рассматриваться совместно Святейшим Престолом и русской делегацией, находившейся в Риме.

- Посланцы должны были пользоваться и находиться под защитой законов и властей согласно установленным соглашением положениям. Русское правительство оставляло за собой право потребовать немедленно отозвать посланца, если его деятельность противоречила бы интересам государства.

- Тот, кто пожелал бы покинуть Россию или тот, чье присутствие могли бы счесть нежелательным, мог уехать свободно, если он не совершил уголовного преступления.

- Правительство обязывалось бесплатно предоставлять жильё и служебные помещения; оно брало на себя расходы по доставке вещей предназначенных для пострадавших районов. В дальнейшем должны были быть установлены права и привилегии этих посланцев в соответствии с правами и привилегиями миссии Нансена и немецкого Красного Креста.

В действительности в этом вопросе был заинтересован не только Святейший Престол. Советское правительство обратилось к западным державам с просьбой прийти на помощь пострадавшим районам, и Нансен был назначен Лигой Наций, в качестве Верховного комиссара по делам беженцев, обеспечить руководство этой кампанией. Его деятельность не ограничилась поддержкой голодающих, он осуществил перепись пострадавших с целью изучения вопроса оказания им помощи и предоставления им занятий. Его заключение было представлено в докладе, сделанном в декабре 1922 года: "Никакое решение не окажет действительной помощи беженцам, если не предоставить им работы".

ТРУДНОСТИ

В самой России патриарх Тихон обратился 19 февраля к приходским советам с просьбой отдать в пользу голодающих ценную утварь, находящуюся в Церквах, за исключением потиров. Правительство разрешило опубликовать его призыв в печати. Через несколько дней оно изменило своё решение и 26 февраля опубликовало декрет, предписывавший конфискацию всех ценностей, в том числе и тех предметов, которые употреблялись при совершении Таинств. На следующий день, повторив свой призыв, патриарх высказался против сдачи, даже добровольной, предметов предназначенных для совершения богослужений. Это было первым столкновением между Церковью и государством. Пострадали не только православные, но и католики. Были произведены многочисленные аресты и 10 мая патриарху было запрещено покидать свой дом.

Отказ сдать потиры создал положение, становившееся с каждым днём всё более критическим для православных, и быть может ещё больше для католиков.

Отношение к ним Советских властей основывалось на убеждении, что Ватикан являлся основным препятствием на пути к мировой революции: примером этого, впрочем, могли служить и драконовские условия, навязанные Папской комиссии по оказание помощи. В царское время Святейший Престол считался союзником западных держав; Советская власть видела в нём поддержку демократии и капитализма. Таким образом, новое предубеждение сменило старое.

Но существовало ещё и другое, очень старое и прочно укоренившееся в русском сознании, предубеждение: понятие, что католики являлись гражданами, которых следовало опасаться из-за их преданности Риму. Это послужило началом преследований католиков и католического духовенства, преследований ещё более жестоких, чем уже очень значительные преследования, которым подвергалась Православная Церковь. Результатом всё время меняющейся политики по отношению к религии, характерной для советского режима, будут периоды дискриминации и преследования, чередующиеся с периодами спокойствия и терпимости. Эта смена периодов закончится тем, что вызовет психоз неопределённости, который парализует всякую возможность диалога. Это один из важных факторов, о котором нельзя забывать, когда думаешь о том, насколько Церковь была всегда расположена занять примиренческую позицию, как только возникала возможность затишья.

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ МИССИИ

При этих обстоятельствах 24 июля 1922 года комиссия выехала в Бари, где она села на пароход, направляющийся в Чёрное море. Она состояла из трёх салезианцев, трёх отцов конгрегации Вербум Дивинум, трёх иезуитов и двух испанских миссионеров Ордена Сердца Марии. К этим одиннадцати миссионерам должны были вскоре присоединиться ещё двое. Они находились в ведении американского священника Вальш, проживавшего в Москве.

Вначале были организованы шесть пунктов по оказанию помощи: в Москве, Оренбурге, Ростова, Краснодаре, Евпатории и Джанкое. Менее чем за год были приняты на службу 1700 служащих. 275 организованных кухонь стали кормить 95 000 детей; вскоре их число возросло уже до 500 и они кормили уже 120 000 человек. Папа также обратился через епископов с призывом ко всему католичеству и выпустил брошюру, опубликованную на пяти языках, в которых подчёркивал значительность бедствия для русских детей и настаивал на необходимости прийти им на помощь! Говоря о принятом в этом отношении Святейшим Престолом решении.

Но обстановка очень скоро, как того и можно было ожидать, испортилась. Не являлась ли, начали задавать себе вопрос в России, благотворительная деятельность Ватикана поводом для священников пропагандировать католицизм? Первое, на что было обращено внимание, был герб, представлявший собою крест, украшенный драгоценными камнями, с медальоном, на котором была изображена Божья Матерь Скоропомощница, с двумя надписями на русском языке: "Спаситель мира, спаси Россию" и "Папа Римский чадам русским".[3] С его изображением было роздано около миллиона пакетов. Наконец, власти дали указание избегать непосредственных встреч с членами миссии, которые очень скоро оказались изолированными от населения.

Советское недоверие возросло ещё больше, когда отец Вальш, которому это вероятно было поручено Государственным Секретариатом, попытался добиться некоторой гарантии свободы католического вероисповедания. Ему ответили, что подобные переговоры должны были вестись в Риме и совеем не в Москве.

Некоторое время спустя Председатель Московского Совета Каменев заявил о том, что необходимость в помощи Папской комиссии отпала. Первый состав с продуктами покинул русскую территорию в октябре 1923 года, а последний в сентябре 1924 года.

ПРОЦЕСС ПРОТИВ ДУХОВЕНСТВА

За это время были возбуждены многочисленные процессы. Епископы, священники и миряне, православные и католики, были обвинены в оказании сопротивления при сдаче властям священной утвари для оказания помощи голодающим. Процессы происходили в атмосфере, которая характеризовалась непониманием принципа естественного права, согласно которому божественные законы имели превосходство над законами человеческими. Обвиняемые получили суровые приговоры, начиная от смертной казни до тюремного заключения и ссылки.[4] Это были первые шаги режима, при котором политические требования имели превосходство над свободой совести, несмотря на уверения, сформулированные в законе, и предупреждения, сделанные Лениным. Смешивались понятия между повиновением государству и верностью Богу. Но, так или иначе, а сила русского православия привела к уменьшению напряжения между Советской властью и Московским патриархатом. А международный престиж католицизма только увеличил затруднения в отношениях между Россией и Святейшим Престолом.

[1] Вацлав Боровский (1871 - 1923 г.г.), советский дипломат польского происхождения.

[2] "Докюмантасьон Каттолик" № 202 от 9 июня 1923 г.

[3] "Докюмантасьон Католик", № 202 от 9 июня 1923 г,

[4] Н. Струве, стр. 31-34, 354 и далее, А. Талье, стр. 42-45.

Страница сгенерирована за 0.05 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии