13776 работ.
A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z Без автора
Святейший Престол и Москва
ДЕКРЕТ ОТ 23 ЯНВАРЯ 1918 ГОДА
Падение царизма было встречено Московским Священным Синодом, подчинявшимся с 1721 года самодержавию царской власти, со вздохом облегчения.[1] С согласия члена временного правительства, осуществлявшего связь между Церковью и государством, Священный Синод принял свои меры для созыва всерусского собора и восстановления упразднённого Петром Великим патриархата. Терпимое отношение властей оставляло надежду на значительное изменения. В то время, когда Священный Синод подготавливал этот собор, власть захватили большевики. 23 октября 1917 года, когда большевики овладели Кремлем, собор постановил восстановить Московский патриархат.
ПРИШЕСТВИЕ КОММУНИЗМА
Новое революционное государство и восстановленная Церковь не замедлили прийти к столкновению. Митрополит Московский Тихон, ставший патриархом, осудил несправедливые обвинения. В своём послании от II ноября [2] он призвал к молитвам искупления за братоубийственную войну и кощунственное разрушение святого достояния нации". За несколько дней до этого на Успенский собор в Кремле упал снаряд, а Чудов монастырь был осквернён. Совет народных комиссаров под председательством Ленина предпринял ряд мер, предназначенных к ограничению свободы и средств Церкви: конфискацию земельного хозяйства (4 ноября); национализацию всех духовных учебных заведений (II ноября). К этим предварительным мерам добавился декрет от 23 января 1918 года: в нём были сформулированы тринадцать статей, определяющих новое положение религии в лоне государства.[3]
I. Отделение Церкви от государства.
II. Запрещение опубликовывать законы или решения, сокращающие или ограничивающие свободу совести или устанавливающие преимущества или привилегии для какого-либо вероисповедания.
III. Свобода исповедывать любую религию или не исповедовать никакой. Никакого упоминания о принадлежности или непринадлежности к религии не могло отражаться в актах гражданского состояния.
IV. Народные манифестации впредь не могли больше сопровождаться обрядами или религиозными церемониями.
V. Свобода, предоставляемая всякой религиозной деятельности, при условии, чтобы она совершенно не нарушала общественного порядка и не посягала на граждан. VI. Никто не мог быть освобожден от гражданских обязанностей за исключением особого решения народного суда в каждом случае.
VII. Упразднение всех религиозных культов.
VIII. Акты гражданского состояния впредь должны были вестись гражданскими властями (отдел регистрации браков и рождений).[4]
IX. Отделение Церкви от школы. Запрещение обучения Закону Божьему в народных школах. Разрешение обучать Закону Божьему в частном порядке.
Х. Религиозные и частные общества должны были подчиняться общественным законам.
XI. Запрещение организовывать сборы пожертвований в пользу церковных или монашеских организаций.
XII. Запрещение церковным и монашеским обществам располагать частной собственностью или выступать в качестве юридического лица.
XIII. Всё имущество, принадлежавшее церковным и монашеским организациям, становилось собственностью государства.
Этот декрет был направлен главным образом против официальной Церкви, пользовавшейся до сих пор значительным числом привилегий, в частности упоминавшихся в статьях I, IV, VI, VII, IX, XI, XII и XIII. Разумеется, что Русская Церковь жила под влиянием тесной связи между двумя властями. Это положение, несмотря на зависимость, в которую она была поставлена царским режимом, позволило ей остаться могущественной и не допустить никакого влияния с Запада, и в частности, со стороны Святейшего Престола. При новом положении её могущество оказалось значительно ослабленным. Зато отныне она могла избежать оказываемого на неё давления государства. Таких образом учреждался принцип разделения власти, неизвестный до сих пор в России.
Католическая Церковь со своей стороны, казалось, должна была извлечь из нового положения значительное преимущество, так как ей предоставлялись некоторые права, которых она тщетно добивалась па протяжении веков, и которые предоставлял ей декрет в статьях II, III и V. Она рассчитывала также получить ещё большую свободу согласно статьям У111, IX и X. В конечном счете, она извлекала из положения в целом значительные преимущества.
К этим надеждам, которые питал в то время Святейший Престол, добавлялись ещё и принципы, провозглашенные Лениным в 1909 году:[5]
"Мы не должны принимать в социал-демократическую партию всех трудящихся, продолжающих ещё верить в Бога, мы должны увеличить наши усилия для того, чтобы привлечь их на свою сторону. Мы абсолютно против малейшего оскорбления религиозных убеждений трудящихся. Мы привлекаем их на свою сторону с целью их воспитания, а не для того, чтобы вести активную борьбу против религии".
В том же случае Ленин сказал, что даже священник может стать членом партии "если он добросовестно выполняет партийную работу и не выступает против её программы", Он был полностью согласен с принципом Маркса, касающимся религии, что религия - это опиум народа, но на практике, когда речь шла о верующих, он отличался широтой взглядов и гибкостью.
Это мнение, которое дальнейшие события не замедлил опровергнуть, кажется, тем не менее, продолжает существовать в сознании некоторой среды коммунистов марксистов, стремящихся к сосуществованию. Поэтому мы часто сталкиваемся с противоречивыми мерами, вызывающими сомнение в сознании людей, и случается, что они задают себе вопрос: искренне ли желается это сосуществование или же к нему прибегают лишь с целью обмана. Спокойные периоды чередуются с дискриминационными и даже с преследованиями. И это неопределённое состояние существует на протяжении всех пятидесяти лет, отделяющих нас от большевистской революции. Оно будет представлять отрицательный элемент в перспективах диалога между Церковью и коммунизмом.
Несмотря на декрет от 23 января 1918 года. Московский патриархат будет пользоваться авторитетом у верующих СССР. Он будет также зависеть от непостоянства политики Кремля, которая будет отзываться в свою очередь на нём: его священники и епископы будут часто преследоваться, иногда с ними будут обращаться терпимо, а иногда им даже будут угождать.
Что же касается Святейшего Престола, то он, несмотря на надежды, питаемые им вначале, вскоре убедится в сомнительности положения и испытает на себе колебания советской дипломатии. В сентябре 1965 года Павел VI заявил следующее:[6]
"Святейший Престол, однако, по-прежнему продолжает искать средства для осуществления своей очень сложной деятельности, заключающейся не только в защите своего существования и своих собственных прав, но и в защите свободы и достоинства человечества, а также и моральных и духовных интересов народов. Святейший Престол воздерживается поднимать чаще и с большей силой свой законный голос для того, чтобы выражать протест и сожаление по поводу подобного положения не из-за того, что он пребывает в неведении или не придаёт значения реальному положению вещей, а с намерением продемонстрировать своё христианское терпение и не провоцировать ещё более достойных сожаления неприятностей.
Он всегда готов приступить к честным и заслуживающий внимания переговорам, простить причинённый ущерб, обратиться к настоящему и даже скорее к будущему, нежели разбирать недавнее и скорбное прошлое, если только он встретит для этого действительное проявление доброй воли".
Эти слова, сказанные на основании более чем полувекового опыта, позволяют понять развитие официальных и официозных отношений, которые Святейший Престол пытался поддерживать с Москвой.
НОВАЯ КОНСТИТУЦИЯ
Но декрет от 23 января 1918 года вскоре дополнила временная Конституция июля 1918 года, в которой в статье 13 говорилось: "Каждый гражданин имеет право заниматься религиозной и антирелигиозной пропагандой".
Это означало поощрение антирелигиозную кампанию, официально дозволенной государством, в то время как у Церкви не было никакой возможности ответить на неё. Единственно на что она могла рассчитывать, так это только на верность своей паствы, сознавая, что всякое возражение с её стороны повлечёт за собой репрессии. Всем было дано право на свободу слова, но в действительности Церковь была вынуждена молчать. Государственным деятелям было хорошо известно, что им приходилось иметь дело с сильной стороной, и что им было необходимо обладать гибкостью и терпением. В 1919 году Бухарин заявил:[7]
"Отделение Церкви от государства, школы от Церкви было для пролетарской власти относительно лёгкой, почти приятной задачей. Но невероятно трудным является дело борьбы против религиозных предрассудков, которые пустили уже глубокие корни в сознание масс и которые чрезвычайно живучи! Эта борьба будет долгой; к терпению необходимо добавить наибольшую твёрдость исполнения".
Впрочем, это была мысль Ленина, так как если он и был расположен допускать в партию трудящихся с религиозными убеждениями, он был также готов помешать всякой деятельности, которая могла бы оказать ему сопротивление:
"Мы требуем, писал он, [8] чтобы религия была частным делом по отношению к государству, но мы не можем ни в коей мере считать религию частным делом по отношению к нашей собственной партии".
Борьба должна была начаться; в плане человеческом она могла быть только в пользу государства. Но оставался ещё план сверхъестественный.
[1] См. Г. Зананири: "Папа и патриархи", 1962 г., статью Г. Иаклакова "Православная Церковь и гражданская власть в СССР в 1917 году" в журнале "Россия и Христианство", 1946 г.
[2] Полный текст этой речи был опубликован в книге Н.Струве "Христиане в СССР", изд. Сей, 1963 г. документ А, прилож. 1.
[3] См. Н. Струве, документ II, приложение II, стр. 320-321.
[4] До этого времени регистрация рождений, крещений, браков, разводов и смерти совершалось в приходах и кандидаты к выпускным и конкурсным экзаменам должны были представлять справки, удостоверяющие, что они исполнили свой религиозный долг: ежегодное исповедание и причастие.
[5] Газета "Пролетарий" от 26 (13) мая 1909 года, № 45; Ленин. "Религия", Малая Ленинская биб-ка. том 7, стр. 22, Лондон, 1922 г.
[6] Приводится в "Друге духовенства", № 34-35 от 25 августа - 1 сентября 1966 г., перевод с итальянского из "Чивильта Каттолика", № 2767 от 2 октября 1965 г.
[7] Николай Бухарин (1888 - 1938 г.г.), приводится д"Эрбиньи в "Религиозная душа русских людей", изд. "Христианский Восток", том III, 1924 г. стр. 8.
[8] Приводится Ж. Мадиран: "Дряхлость мира", "Исследования коммунизма, стр. 34, 1966 г. Автор по этому поводу пишет: "С одной стороны - свобода отправлять религиозные культы. С другой - свобода антирелигиозной пропаганды. А сама религия в СССР не имеет никакой свободы "пропаганды" (то-есть апостолата), ни даже никакой свободы ответить на антирелигиозную пропаганду, которую верующие должны принимать молча, безо всяких возражений". Текст Ленина взят из его произведения "О религии, французское издание (коммунистическое), Париж, 1933 г. стр. 5.
Страница сгенерирована за 0.05 секунд !
© Гребневский храм Одинцовского благочиния Московской епархии Русской Православной Церкви. Копирование материалов сайта возможно только с нашего разрешения.