Булгаков С., прот. У Гроба Господня

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Прот. Сергий БУЛГАКОВ

У ГРОБА ГОСПОДНЯ

Женщины, которые и прежде «следовали за Христом из Галилеи, служа Ему» (Мт. XXVII, 55 Mp. XV, 41 Лк. XXIII, 55) теперь и «с другими многими, пришедшими вместе с Ним в Иерусалим» (Mp. XV, 41), стояли при кресте (Ио. XIX, 25), иные же «смотрели

119

издали» (Мт. XXVII, 55-56 Лк. XXIII, 49 Mp. XV, 40). Они видели как снято было со креста Иосифом и Никодимом пречистое тело Его, ими помазано благовониями, обвито чистою плащаницею (Ио. XIX, 39-40) и погребено во гробе новом (Ио. XIX, 38-41 Лк. XXIII, 50-53 Mp. XV, 42-43). Мария Магдалина и Мария Иосиева при этом «сидели против гроба» (Мт. XXVII, 61) и «смотрели, где Его полагали» (Mp. XV, 47 Лк. XXIII, 54). После того, проведя ночь «в покое по заповеди» (Лк. XXIII, 56), они в свою очередь «приготовили благовония и масти» (Лк. XXIII, 56) и с ними поспешили «посмотреть гроб (Мт. XXVIII, 1) и помазать тело Иисуса» (Мр. XVI, 1), «когда было еще темно» (Ио. XX, 1), «очень рано» (Лк. XXIV, 1), «при восходе солнца» (Mp. XVI, 2). Тогда они были удостоены услышать от ангела весть о воскресении Христовом.

Души наши горят восторгом, созерцая эту любовь и верность, проходящую через испытания. Эти сердца, раздиравшиеся от муки пред лицом крестной смерти Иисуса, от нее не окаменели и не замерли, напротив, они сохранили всю жизненную силу любви своей. Теперь, как и прежде, устремляются они послужить Ему, уже бездыханному мертвецу, чтобы достойно Его погребсти. Их не останавливает в этом порыве страх перед стражей, приставленной ко гробу, или робость о немощи своей, как им отвалить камень от гроба (а «он был весьма велик»! Mp. XVI, 4).

Горе оказалось неспособно обессилить волю их. На крыльях любви они стремятся ко гробу, а первою среди них та, которая еще при жизни Господа удостоилась Его помазать «на день погребения» (Ио. XII, 7 Мт. XXVI, 12 Mp. XIV, 8), Мария Магдалина. Зов и веление любви заставили умолкнуть в них другие мысли, другие желания, но на них и ответствует Христос чрез ниспослание ангела, вестника воскресения, а затем и своим собственным явлением. Как обеднел бы наш мир, если бы лишен был радостного созерцания этого подвига. Как окрыляет и ныне нашу бескрылость, побеждает сердечную вялость вдохновенным безрассудством это движение любящих сердец ко гробу Господню. Их ублажает Церковь, именуя женами мироносицами наряду с Иосифом и Никодимом, которым дано было совершить погребение и первым помазать пречистое тело Господне.

Невольно вопрошает себя мысль испытующая: как это было? Как протекли для них томительные часы этой бесконечной ночи в скорби беспредельной? Но прямо не говорят об этом Евангелия. Все что сказано здесь о мироносицах есть только то, что «в субботу они оставались в покое по заповеди». Но это относится лишь

120

к внешнему блюдению заповеди. А то, что сказано о внутреннем их состоянии, лишь прорывается кратким намеком в Евангелии Иоанна, в рассказе о Марии Магдалине. Она, придя ко гробу «рано, когда было еще темно», убедилась, что «камень отвален от гроба». Тогда она бежит сказать Симону Петру и «другому» ученику (самому Иоанну): «Унесли Господа из гроба, и не знаем, где Его положили». Ученики также тогда побежали ко гробу, увидели его пустоту, «другой» ученик тут же уверовал в воскресение, однако после этого они «опять возвратились к себе». Но Мария не возвратилась. Она «стояла у гроба и плакала», и даже тогда, когда «увидела двух ангелов, во гробе сидящих». На их вопрос: «Жена, что ты плачешь?» она отвечала: «Унесли Господа моего, и не знаю где Его положили». Потрясение скорби не оставило ее даже при этом явлении, и оно было в такой мере подавляющим, что она не узнала и самого явившегося Господа, приняв Его за садовника. Его она еще спрашивает: «Если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его» (15). И лишь когда до слуха ее донесся призыв Учителя «Мария!», тогда только, с радостным воплем «Раввуни», она бросается к Его ногам «прикоснуться» к ним. Таково было это оцепенение от горя, что от него не могли освободить Марию ни часы субботнего покоя, ни впечатления воскресного утра, с пустотой гроба, явлениями ангелов и самого таинственного «Садовника».

Но что было с Марией, то же, даже если в меньшей мере, происходило и с другими женами, заутра пришедшими к гробу с плачем погребальным.

И однако эта святая скорбь все-таки оставалась ограниченной в мере своего постижения еще человеческой, так же как радость. Господь возбранил даже выразиться последней в естественном движении: «Не прикасайся ко Мне»! Он пояснил Марии Магдалине таинственную силу своего восхождения к Отцу, которая оставалась ей еще непонятной в ее человеческом чувстве. Лишь после этого вразумления она идет возвестить ученикам, что «видела Господа». Ее избирает Господь стать первой проповедницей воскресения Христова (к чему не были призваны ни Петр, ни сам «возлюбленный ученик»). Подобное же свидетельство об этом избрании имеем мы у евангелиста Луки (Лк. XXIV, 4-8) — уведав от ангелов о воскресении «и возвратившись от гроба, возвестили что одиннадцати и всем прочим. То были Магдалина Мария, и Иоанна, и Мария, мать Иакова, и другие с ними, которые сказали о сем апостолам». При этом вера и ясновидение любви упреждают

121

даже апостольское постижение «И показались слова их пустыми, и не поверили им». С тем же повелением ангел посылает жен мироносиц к апостолам и в Евангелии Матфея (Мт. XXVIII, 1-5): «И пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых». «И они побежали возвестить ученикам Его». (То же и у Mp. XVI, 5-7 9-11).

Так проходят это дивное свое служение Христу жены-мироносицы. Они небоязненно вмещают в сердце свое события, которые столь трудно вмещались в сердца апостольские (кроме Иоанна). Есть одна черта, которая свидетельствует и о всей трудности их подвига, это в первом конце Евангелия Марка (Mp. XVI, 8). Здесь указано о них: «Вышедши побежали от гроба, их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, ибо боялись». Однако во втором конце Евангелия от Марка о том уже не говорится, но прямо сообщается, что Мария Магдалина пошла и возвестила о явлении Воскресшего бывшим с Ним (XVI, 10).

Очевидно, страх тот оказался преходящим и был ими преодолен, и это заставляет еще больше ценить жертвенность служения жен мироносиц, с Марией во главе.

Но теперь вопросим себя о том, о чем безмолвствует евангелисты: где пребывала Пречистая в эту ночь воскресения? Была ли она с женами мироносицами, с которыми вместе она стояла у креста, созерцая крестную смерть Христа и Его погребение? Однако нет, Евангелия теперь ее с ними не называют. Нет ее и среди апостолов, и даже вместе с возлюбленным учеником, который приял ее в дом свой согласно повелению Господа (Ио. XIX, 27). Он один, без нее, вместе с Петром лишь, идет ко гробу, чтобы здесь уверовать в воскресение. О самой же Пречистой евангелия отселе начинают опять говорить лишь языком молчания. Пелена его тайны сокрывает от нас бывшее в эту ночь воскресения с Матерью Божией. Лишь некоторые песнопения церковные дают смутные указания об этом. Они свидетельствуют прежде всего о всей силе материнской скорби, в которой она разделяет смертное борение Сына. Делит она и с мироносицами их человеческую скорбь. «Своего Агнца Агница зряще к заколению влекома, следовала Мария терзающися со инеми женами». Это есть смертное и для нее томление: «Ныне приими мя с Тобою, Сыне мой и Боже, да сниду, Владыка, во ад с Тобою и аз, не оставь мене едину, уже бо жити не терплю, не видящи Тебе, сладкого моего света, но не оставлю Его единого, зде и умру и погребуся с Ним».

122

Однако в этой скорби, соединяясь с апостолами и мироносицами, Пречистая от них уже отделяется. В ней совершается тайна богородичного откровения, чрез единение с Материю Сына воскресающего.

Пребывание Христа во гробе сопровождается и сошествием Его во ад, в нем вся великая тайна и сила Его — проповедь во аде, загробное явление и служение Христово.

Уведано ли и разделено ли было это и Материю Его? Церковь хранит молчание об этом, не потому ли, что эта тайна, совершившаяся за пределами земного круга, оставалась неведомой и для самой Пречистой, ранее ее честного успения. Однако, если не все ведение, то предведение происходящего в сошествии во ад, в нем могло быть ей доступно, вместе с ведением совершающегося в мире и для мира Христова воскресения, которое и она уже переживала в Сыне своем.

И об этом ведении воскресной радости, свойственном Богоматери, хотя и сдержанными словами, свидетельствует Церковь.

Из тьмы гроба воссиявает свет воскресения. «Не рыдай Мене, Мати, зрящи во гробе., востану бо и прославлюся», слышит она в молчании гроба. «О, како утаися от тебе бездна щедрот, Матери в тайне изрече Господь: тварь бо Мою хотя спасти, изволих умрети, но и воскресну». И Матерь ответствует: «Воспеваю милосердие Твое, человеколюбие, и покланяюсь богатству милости Твоея, Владыко, создание бо Твое хотя спасти, смерть подъял еси, рече Пречистая».

Из этого постигаем, почему не было Пречистой ни с мироносицами, ни с апостолами в ночь воскресения, ибо она пребывает выше даже этого чина. Когда были они еще во власти скорби, она была уже в радости совершающегося воскресения, а ее душе звучало его благовестив, ранее ангельского. Но с этой священной тайной она удаляется в самую глубокую тень молчания, в котором й пребывает в ночь воскресную: «яко призре Господь на смирение рабы своея».

Аминь

1942 г.

123