Шмеман А., прот. Пятидесятница — праздник Церкви

Разбивка страниц настоящей электронной статьи сделана по: прот. Александр Шмеман, Собрание статей 1947—1983, Москва. Русский путь, 2009

прот. Александр Шмеман

ПЯТИДЕСЯТНИЦА — ПРАЗДНИК ЦЕРКВИ *

Вся подает Дух Свитый, точит пророчествия, священники совершает, некнижныя мудрости научи, рыбари богословцы показа, весь собирает собор церковный...

(Стихира на вечерне праздника)

1

Пятидесятница — праздник Церкви, ибо в этот «последний и великий день» празднует она пришествие Духа Утешителя, Который и есть жизнь ее, который, почив на апостолах, во веки веков почивает на ней, исполняя и совершая каждое ее действие, каждое Таинство и молитву, обновляя всякую душу, рождаемую ею крещением, делая всю ее жизнь божественной, святой и спасительной.

Многогранны значение и смысл церковных праздников. В течение каждого церковного года Церковь снова и снова проходит таинственный путь воспоминания земной жизни Спасителя, Его вочеловечения, проповеди, чудес, Его спасительной смерти, Воскресения и прославления. Но не только воспоминания. Подобно тому как в Таинстве Таинств — Евхаристии — мы не только вспоминаем Тайную Вечерю («Сие творите в Мое воспоминание»), но и действительно приобщаемся Телу и Крови Иисуса Христа, так и в церковных праздниках, в этом вечно повторяющемся цикле церковных времен и сроков нам дано снова переживать, каждый раз как бы заново, духовную мистическую реальность воспоминаемого, и это переживание, это участие и есть богочеловеческая жизнь Церкви и в Церкви, та радость церковная, которая дает смысл и радость нашему земному существованию.

В пасхальную заутреню, наступившую после великой и страшной ночи Страстной седмицы, когда мы спогребались Христу, чтобы совосстать с Ним, мы, «отвалив камень от гроба», вступили в лучезарное, светоносное, ни с чем не сравнимое ликование праздника праздников и торжество всех торжеств. В эту единственную во всем году ночь дается нам реально пережить радость «иного жития вечного начало», радость победы Христа над миром, славу Царствия, пришедшего в силе. Не закрываются Царские врата, не преклоняются колена, отменены все чтения, не служатся панихиды — ибо «мертвый не един во гробе», на минуту забыта вся скорбь и боль мира, не ощущается власть греха над нами, как будто завершилась земная история и наше в ней странствование и «отверзлись уже нам райские двери». И сорок дней хотя уже и менее напряженно, менее реально, но все же живем мы этой радостью и во все это время не воспевает Церковь молитву о пришествии Святого Духа «Царю Небесный», указывая этим на особенное присутствие Воскресшего и Прославленного Господа, на радость не только чаемую, но и осуществившуюся в этом прославлении. Но вечная Пасха наступит только в не-

* Церковный вестник Западно-Европейской Епархии. Париж, 1947. № 7.

703

вечернем дне Царства Христова. В земной жизни Церкви нам дано только предвкушать, в настоящем чувствовать и переживать радость будущего и вечного. Спаситель победил мир, но нам еще нужно победить с Ним и в Нем. И «Цветная Триодь» — пасхальный период церковного года — завершается праздниками Вознесения и Пятидесятницы, переводящими нас в иной план церковной жизни, от небесной радости Пасхи к нашему земному подвигу, к земному следованию за Христом.

Но на этом земном пути мы не остались одни и одиноки. С Вознесением Спасителя на Небо радость не оставила нас. Апостолы возвратились в Иерусалим с горы Елеонской «с радостию великою». И это была радость об обещанном Духе Святом — «Духе истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет. Не оставлю вас сиротами; приду к вам. Еще немного, и мир уже не увидит Меня; а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить» (Ин. 14:17—19). Это обещание, эта новая встреча и жизнь со Христом исполняются в Пятидесятнице. Дух Святой сходит на апостолов, и рождается новозаветная Церковь, которая есть Тело Христово, в которой Он незримо живет, питая нас «бессмертной трапезой», связывая нас «союзом любви», пребывая с нами до скончания века.

И потому и есть этот праздник Церкви — праздник Троицы, что в нем явлена полнота откровения Троицы в мире и это откровение явлено Церкви и Церковью. Только в Церкви вечно являет нам Христос Отца, и только Церковь «неосужденно и с дерзновением» может именовать Творца и Вседержителя «Отцом нашим». Только Церковь есть живое Тело Христа Сына Божия, и, наконец, вся эта полнота боговедения и богообщения осуществляется Духом Святым, живущим в Церкви. И потому вся жизнь Церкви есть непрестанное прославление «святой, единосущной и нераздельной Троицы», а Дух Святой открывает нам, что жизнь вечная и есть «да знают Единого Истинного Бога и посланного Им Иисуса Христа».

2

Все эти мысли, или, вернее, весь этот реализм, эта вечная действительность Пятидесятницы, раскрываются в богослужениях этого дня, одних из самых насыщенных, самых «духоносных» из всех богослужений Православной Церкви. Мы не можем здесь сколько-нибудь пространно привести все песнопения и молитвы или пересказать все богатство и глубину их содержания. Проследим только кратко их общую структуру и попытаемся выявить их самые характерные особенности.

Две главные темы, два «лейтмотива» проходят через все богослужения этих дней: с одной стороны — радость о пришествии Духа, утверждение Его пребывания в Церкви, раскрытие Его действий, как и всего откровения Святой Троицы, с другой же — мольба о том, чтобы Дух Святой пришел и вселился в каждого из нас, очистил бы нас и ввел в эту радость и полноту.

Всенощное бдение начинается с торжественного приглашения нас к празднованию: «Пятидесятницу празднуем, и Духа пришествие, и предложение обещания, и надежды исполнение, и таинство елико, яко велико же и честно». Ибо в

704

пришествии Духа является вся полнота Церкви — «вся подает Дух Святый, точит (то есть источает) пророчествия, священники совершает, некнижныя мудрости научи, рыбари богословцы показа (то есть превращает рыбаков-апостолов в богословов), весь собирает собор церковный». С пришествием Его увидели мы «свет истинный, прияхом Духа Небеснаго», обрели «веру истинную» в Троичного Бога. И стихиры на «Господи воззвах» завершаются стихирой византийского императора Льва Мудрого (X в.): «Приидите, людие, Триипостасному Божеству поклонимся», в которой раскрывается церковное учение о Святой Троице.

В трех паремиях (Числ. 11:16—17, 24—29; Иоиль 2:23—32; Иез. 36:24—28) слышим мы ветхозаветные пророчества о Духе Святом, узнаем, что уже ветхозаветная Церковь жила жаждой Его и ожиданием того дня, когда даст Бог «всем людям Господним быть пророками» и «излиет от Духа Своего на всяку плоть», ибо для этого создан был мир и на это ожидание отвечает полнота Нового Завета.

Стихиры на стиховне особенно подчеркивают, что внешний мир не понял тайны Пятидесятницы и слава ее «неверным убо пиянство мняшеся». Церковь не от мира сего, и она всегда будет для внешних — иудеев соблазн, а для эллинов безумие. И здесь же в первый раз с Великой Субботы раздается та молитва-призыв, который бесчисленное число раз повторяется Церковью, которым она как будто дышит, с которого начинается всякая ее служба: «Царю Небесный, Утешителю, Душе Истины... прииди и вселися в ны...», ибо вся жизнь Церкви есть как бы одна непрестанная «эпиклеза», призывание Святого Духа, жажда и «стяжание» Его (преп. Серафим Саровский).

Радость и торжество праздника нарастают в утрени; в седальнах на кафизмах многократно и торжественно повторяется радостное утверждение: «Свет прииде Утешителя и мир просвети!» Полиелей, каждение блистающего множеством светильников храма, прокимен и Евангелие всегда знаменуют высшую точку службы, ее самый торжественный и мажорный аккорд, разрешающийся затем в каноне. И в Евангелии этого дня (Ин. 20:19—23) раскрывается главный смысл этого праздника как праздника Церкви, ее Божественной природы, власти и силы в мире. Спаситель после двукратного преподания мира апостолам посылает их, как и Сам Он был послан Отцом: «И сия рек, дуну и глагола им: примите Дух Свят, Имже отпустите грехи, отпустятся им, и Имже держите, держатся». И снова — «Царю Небесный», наш ответ на дар Божественный. И поются два канона, в которых снова и снова возвращается и раскрывается вся радость и весь смысл этого дня, и Церковь еще и еще, с разных сторон, со все новой любовью, новой благодарностью, новым вдохновением погружается в глубину и богатство изливавшейся в Духе Святом благодати, озаряется ее сиянием, «запечатлевается ее теплотою». Нужно особенно пожалеть, что славянский перевод этих канонов (из которых первый написан Косьмою Маюмским, а второй, в ямбических стихах, — Иоанном Арклийским) часто неудобовразумителен и не передает их подлинной красоты.

И бдение завершается изумительными по своей силе и выразительности «хвалитными» стихирами — как будто снова вызывающими ту бурю, то «дыхание бурно», в котором сошел Дух Святой «во граде Давидове», всю «странность», парадоксальность, страшную тайну этого явления, этой бури, обновившей мир.

705

В антифонах литургии особенно возвещаются вселенскость проповеди апостолов, просвещенных Духом, космичность этого праздника, освящение Духом всего мира, всего космоса и пришедшего в нем утешения: «Дасть ти Господь по сердцу твоему...».

Особенностью литургии этого праздника является то, что непосредственно после нее служится вечерня с коленопреклоненными молитвами. Эта вечерня и знаменует собой переход от указанной нами выше первой «темы»—радости о пришествии Духа — ко второй: к молению о вселении Духа в нас, о помощи Его в нашей земной жизни, в нашем трудном земном странствии. Уже на великой ектении прибавляются прошения о «предстоящих людях, ожидающих благодати Пресвятого Духа», «о еже укрепитися нам к совершению богоугодного... о требующих от Него помощи...». В стихирах на «Господи воззвах» (повторение хвалитных стихир утрени) и в великом прокимне («Кто Бог велий...») еще раз возвращается вся полнота торжества и радости, но сразу же после прокимна призываются все преклонить колена. Это первое после Пасхи коленопреклонение, и оно означает завершение «Цветной Триоди», вступление Церкви на «узкий путь» подвига, борьбы и трудного каждодневного стяжания Духа Святого. И вот в первой молитве приносится Богу покаяние и сугубое моление о прощении грехов, первое условие для вхождения в Царствие, в радость совершенную. Затем во второй молитве молим мы Духа Святого о помощи, о том, чтобы Сам Он научил нас молиться и идти по истинному пути, просветил нас в темной и трудной ночи нашей жизни. И, наконец, в третьей поминаем мы всех усопших отцов и братьев наших, окончивших свое земное странствие, но соединенных с нами неотпадающей любовью Церкви. И к каждой из этих молитв прибавляются и обычные вечерние молитвы. Наступает снова ночь мировой истории, в которой странствует Церковь. В этой ночи ожидают нас «козни вражии», соблазны, падения, вся тяжесть греха и немощи. Завершена радость Пасхи, и нам снова предстоит ожидать зари невечернего дня Царствия Христова. И вот на коленах молим мы помощи и заступления, чтобы суметь пройти сквозь эту ночь и достичь утра. Но если знаем мы свою слабость, то знаем уже и радость пришедшего Духа и не остались сиротами. Об этом снова свидетельствует отпуст этой вечерни, торжественно провозглашающий совершившееся спасение во Христе, Который «истощил Себя, с неба на землю сошел, все наше естество восприял, обожил его и... Своего Духа ниспослал на святыя свои ученики и апостолы» и им просветил их, а ими всю вселенную.

В этот же день на повечерии поется особый канон Святому Духу, в котором еще раз переживаем мы праздник Его пришествия и пребывания в Церкви. И полно глубокого смысла то, что все ирмосы этого канона (кроме первого) взяты из рождественского канона «Христос раждается». Пришествие Духа завершает то, что началось, когда «Слово плоть бысть». Тогда рождается Христос, ныне снисходит Дух, как бы возвращая нам Христа, Который вечно в Церкви с нами «и есть и будет».

Невозможно, конечно, перечислить все подробности, все отдельные особенности этих богослужений Пятидесятницы, сливающихся в одну общую божественную гармонию и дающих нам в эти дни подлинно чувствовать веяние Духа и Его

706

небесную красоту. Да и открываются они, и звучит эта гармония по-настоящему только в «литургии» — в «общем деле» нашего общего служения Богу. Пятидесятницей, сказали мы, завершается «Цветная Триодь», и вступаем мы в «обычное время года». Но Церковь не знает будней. И каждая седмица знает свой цикл, завершающийся своей малой Пасхой — воскресеньем. Церковь всегда живет богочеловеческой жизнью, и в ней таинственно соединены Небо и земля, радость и подвиг, свершение и обещание. И недаром в праздник Церкви — в Пятидесятницу — убираем мы наши храмы цветами и зелеными ветками. Церковь есть вечно зеленеющее древо, она «николиже стареет, но вечно юнеет». Недаром также в первое же воскресенье после Пятидесятницы празднуем мы память всех святых. Их святость и есть слава Церкви и свидетельство о пребывающем в ней вечно Духе. Ибо жизнь Церкви есть вечная Пятидесятница, вечное пришествие Духа Святого и — «аще кто жаждет, да придет и пиет».

707