Герих А. Сергий, митрополит Литовский и Виленский, экзарх Латвии и Эстонии

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

Андрей Герих

Сергий, митрополит Литовский и Виленский, экзарх Латвии и Эстонии

17 июня 1940 года в Ригу вошли танки Красной армии, а 5 августа того же года мы все проголосовали за вступление Латвии в «Семью советских народов». Начался наш «советский год», закончившийся 1 июля 1941 года, когда вошли в Ригу немецкие войска и как все тогда говорили: «Хоть теперь можно будет спать спокойно.

В конце декабря 1940 года в Ригу приехал из Моек архиепископ Сергий (Воскресенский) для того, чтобы навести порядок в церкви в Прибалтике, но в ночь в 1 января 1941 года в Вильне скончался глава Литовской Православной Церкви митрополит Елевферий, и Владыка Сергий поехал его хоронить, а оттуда в Москву.

Прежде чем продолжить мое повествование относительно митрополита Сергия, я должен сказать несколько слов о его предшественнике, архиепископе Иоанне (Поммере), зверски убиенном в 1934 году, а в октябре 2001 года Латвийской Православной Церковью причисленным к лику святых.

Я встречался с Владыкой Иоанном Рижским три или четыре раза. Первый раз, когда мне было шесть или

276

277

семь лет. И я отлично помню, как мой отец сказал: «Вот это архиерей». Для меня Владыка Иоанн стал прообразом того, каким должен быть архиерей, — настоящий князь Церкви, высокий, с хорошим голосом, прекрасно ??живший и немного недосягаемый. Мне было 15 лет, был убит Владыка Иоанн, и я довольно много знал о нем, ибо он был не только архиереем, но и депутатом местного парламента, голосуя почти всегда с русской фракцией, хотя и был латышом по национальности. Итак, он был для меня образом настоящего русского архиерея, пока в Ригу не приехал митрополит Сергий...

О нем я буду говорить, основываясь на том, что я сам видел и слышал (в это время я уже был студентом Латвийского университета), моим же главным источником сведений того, что происходило, было то, что я узнал от очень близкого мне человека — отца протоиерея Георгия Бенигсена, теперь уже почившего. Считаю долгом отметить, что, когда я приехал в Ригу году, о. Георгий был диаконом в кафедральном соборе. Священником он стал в советский год. Его посвятил митрополит Сергий...

9 апреля 1941 года Владыка Сергий вернулся в Ригу в белом клобуке в сане митрополита Литовского и Виленского, Экзарха Прибалтики. Резиденция его в Риге. Отношение было к нему осторожное, хотя все видели в нем исключительного служителя Церкви – он замечательно служил, быстро навел порядок, и как-то не чувствовалось, что он боялся советской власти. Он явно привлекал людей к Церкви. Ему в то время было только 44 года, и было как-то трудно поверить, что он приехал из Советского Союза, и невольно у многих людей, приходящих часто в церковь, появилась надежда, что раз там может быть такой архиерей, то может быть в Церкви еще могут быть и такие священнослужители. Но были и те, кто ему не доверял...

1 июля 1941 года в Ригу вошли немцы, которых народ встречал с цветами в руках. Через несколько дней после их прихода митрополит Августин (Петерсон), который возглавлял Латвийскую Православную Цер-

278

ковь после кончины архиепископа Иоанна, или кто-то из его священников довели до сведения военный властей, что «в монастыре скрывается советский архиерей». К его покоям была поставлена стража, что означало его арест. Два священника, один из самых старых – отец Иоанн Янсон – и один из молодых – отец Георгий Бенигсен – отправились к коменданту города Риги – полковнику Уллерсбергеру – и объяснили ему всю ситуацию, сказав, что митрополит Сергий действительно приехал из Москвы, но он не захотел туда возвратиться и остался, чтобы быть и молиться со своей паствой. Полковник Уллерсбергер сел в свою машину и поехал к Владыке Сергию. Он там снял караул, извинился перед Владыкой и спросил: «Чем я могу вам помочь?», на что митрополит ответил: «Мне ничего не надо, а вот если бы вы мне могли помочь посылать православных священников туда, куда будет двигаться германская армия...» Он пообещал и действительно помог. Так было заложено начало «псковской миссии». Это мне рассказал отец Георгий Бенигсен.

Главным делом митрополита Сергия было созданий и проведение в жизнь этой «Псковской миссии» (с 1941 по 1944 гг.), в которой участвовало 77 священнослужителей, возглавляемые протоиереем Кириллом Зайцевым. Об этом замечательном пастыре надо сказать нескор ко слов. Дело в том, что он при архиепископе Иоанне был единственным митрофорным протоиереем в Латвийской Православной Церкви. И тем не менее Владыка Иоанн запретил его в служении, причем, как многие церковно образованные люди считают, незаслуженно. Митрополит Сергий снял наложенное на него запрещение, а во время своего посещения Пскова в 1943 году возвел его в сан протопресвитера. В 1944 году отец Кирилл был арестован и осужден на 20 лет лишения свободы в исправительно-трудовом лагере. Умер он в 1948 году 79 лет от роду в Карлаге. Большинство священников были из Прибалтики, но были там и оставшиеся в живых русские батюшки. Несколько из этих священников- миссионеров оказались потом в Америке, назову тро-

279

их – о. Георгий Бенигсен, о. Алексей Ионов и о. Иоанн Легкий. Я знал еще несколько других... Один из участников «псковской миссии» назвал ее «вторым крещением Руси», во всяком случае, в тех областях, где она проявляла свою деятельность.

Мне было 22 года, когда в Ригу приехал Владыка Сергий. Я в это время был студентом Латвийского университета и членом русской студенческой корпорации «Рутения», одним из старших членов которой был Кондратий Александрович Деккерт – староста Рижского кафедрального собора, в котором главным образом и служил митрополит Сергий. Собор этот большой и вмещал до пяти тысяч молящихся, и на такие службы, как Пасхальная заутреня, вход в него был по билетам, которые можно было получить в соборе, конечно, бесплатно. Я был в группе студентов, которые в таком случае проверяли билеты, поддерживали порядок и т.п.

С приездом Владыки, а особенно после того, как он остался в Риге, число молящихся увеличивалось с каждым днем. Служил он прекрасно, голос у него был чудный, все сослужившие ему пели – от старшего священника до самого маленького прислужника, и пели не хуже хора... В одной статье, которую я получил из Риги, когда исполнилось 50 лет со дня смерти Владыки, его прислужник писал: «Он был величественным архиереем. Выше среднего роста, в меру полный, с длинными, слегка вьющимися волосами, с черной с проседью бородой, с живым лицом и необыкновенно выразительными глазами, он производил царственное впечатление, особенно когда стоял на кафедре в полном облачении в окружении многочисленного духовенства или когда с посохом в руках выходил из алтаря». От себя могу только добавить, — это был действительно князь Церкви!

На его проповеди люди приходили, а говорил он очень хорошо. И не всегда это были очень приятные слова, он говорил правду и знал, что не все ему доверяют. Когда он выходил из церкви, народ окружал его, задавая вопросы или подходя под благословение, особенно после того, как он не уехал из Риги. А он как буд-

280

то чувствовал свой приближающийся конец, ибо развил совершенно неимоверную активность. Он выступал где только мог. Довольно долго после своей смерти Владыка появлялся на экранах кино, когда показывали новости. И не только это. Он старался привести в порядок все церковно-административные дела. Так, он нашел латышского целибатного священника Иоанна Гарклавса и хиротонисал его во епископа Рижского, который был потом в США архиепископом Чикагским Православной церкви в Америке. Он, наконец, оставил завещание «Прошу хоронить меня как монаха...»

Прежде чем приступить к последним земным дням Владыки митрополита, я хочу остановиться на чудотворной иконе Тихвинской Божьей Матери. По словам прот. Георгия Тайлова (член миссии), когда немцы вошли в Тихвин, храм, в котором находился чудотворный образ, загорелся и один немецкий солдат, заметивший большую старинную икону, схватил ее и вынес из храма. Спасая икону, он был ранен и отправлен в госпиталь на лечение. Немцы отправили икону в Псков, где она хранилась у священника в отдельной комнате. 1 января 1944 года икона была перенесена в Псковский кафедральный собор и еще при жизни митрополита была перевезена в Ригу, и я помню, как ее там встречали. Когда советская армия подходила к Риге, немцы вывезли епископа Иоанна (Гарклавса), и он взял с собой эту икону в Германию, а потом привез ее в Америку. Он ездил с чудотворным образом по Америке и был у нас в Сан-Франциско. Архиепископ Иоанн умер, и возвращение иконы, согласно его завещанию, возможно только при полном возрождении Тихвинского монастыря. Сейчас чудотворный образ находится в Чикаго, у о. Сергия Гарклавса (приемный сын Владыки Иоанна (Гарклавса).

Итак, мы подходим к последним дням митрополита Сергия. Была Пасха 1944 г. Последнюю заутреню и Литургию служили оба архиерея – Сергий и Иоанн. Это была замечательная служба. Мы дежурили в переполненном соборе. Надо заметить, что у епископа Иоанна был очень сильный голос, поразивший всех еще

281

во время его хиротонии. А про Владыку Сергия можно сказать, что он был в ударе! Служба была весьма торжественная.

После Пасхи Владыка митрополит уехал в Вильно для приема первого выпуска созданных им Пастырско-богословских курсов, что он и сделал 26 апреля. 28 апреля он принимал в своих покоях певчих церковного хора виленского Свято-Духова собора, на котором ему, между прочим, были сказаны такие слова: «Ты, Владыка, всегда радуешь нас своим приездом и изливаешь на нас много энергии и силы. Ты поддерживаешь нас не только как певчих церковного хора, но и как верующих православных христиан. От тебя мы твердо и ясно теперь узнали, что такое «русский» и что такое «православный»... Но в этот день в Риге умер большой друг Владыки, бывший солист российской оперы Димитрий Смирнов, и Владыка спешно решил вернуться в Ригу, чтобы возглавить похороны знаменитого певца и личного друга. Тут на ум приходит сравнение со смертью Владыки Иоанна (Поммера), ибо в то время много говорилось, что Владыка встречался в ту роковую ночь с Леонидом Собиновым, предшественником Димитрия Смирнова на оперной сцене...

К этому времени у Владыки Сергия были и автомобиль, и постоянный шофер из советских военнопленных, майор Кулаков, Герой Советского Союза. Он всюду возил Владыку и был ему очень предан. Владыка в этот раз подвозил пару: протодиакона, в прошлом оперного певца-баса Иону Фокиевича Ридикюльцева, и его матушку. 29 апреля 1944 года митрополит со своими пассажирами выехал из Вильно в Ригу. Дорога проходила через район, в котором было очень много партизан...

Дальше пишу по памяти. Владыку в Ковно ждал представитель русского населения в Литве А. Ставровский, и когда Владыка все не приезжал, то он поехал ему навстречу. Через некоторое время он увидел машину Владыки, стоящую на дороге. Он подъехал к ней и увидел, что все четверо, сидящие в ней, были мертвы... Как потом выяснилось, убийцы подошли к машине митропо-

282

лита с его стороны и выстрелами из автомата убили Владыку и его шофера, нога которого была еще на тормозе. Потом обошли машину и сзади убили Ридикюльцевых. Отец протодиакон застыл, защищаясь рукой... Недалеко от машины нашли убитую девушку – случайную свидетельницу преступления. Произошло это в субботу. Мы узнали о смерти Владыки Сергия в воскресенье утром. Я сразу форменным образом побежал в церковь. Там шла служба, которую совершал епископ Иоанн. В церкви был гроб Димитрия Смирнова. За службой поминали новопреставленных митрополита Сергия и раба Божьего Димитрия... После обедни было отпевание, которое должен был совершать Владыка митрополит. Все были расстроены, многие плакали...

Владыку привезли в церковь в понедельник вечером. Шла Всенощная. Я, как всегда, стоял у задней стены храма, недалеко от свечного ящика. В церковь вбежал немецкий офицер и сказал старосте, что привезли Владыку. Тот сообщил об этом епископу Иоанну. Из алтаря начали выходить священнослужители во главе с архиереем и с хоругвями и крестом двинулись через очень длинный притвор Рижского кафедрального собора на улицу. Там стоял немецкий военный грузовик и в нем два гроба – Владыки и его верного шофера.

Гроб Владыки на руках внесли в темный храм, все опустились на колени. Гроб Владыки поставили перед самой солеей, насколько я помню, его не открыли, не будучи уверены, что тело Владыки в порядке после длинной дороги на военном грузовике... Служили панихиду, после которой люди начали медленно расходиться. Я, среди других, с разрешения старосты остался в закрытом соборе. Открыли гроб. Владыка был облачен в монашеское одеяние с белым клобуком. Тогда я узнал, что завещал он хоронить его как монаха, что оказалось не так просто. Духовенство целую ночь копалось в книгах, как все это сделать. Руководил похоронами близкий мне священник (он меня венчал), отец Василий Евстафьев, духовник митрополита. Когда сня-

283

ли воздух, я увидел лицо усопшего Владыки – оно было спокойное – ни одна пуля в лицо не попала. Лицо снова закрыли, в руки вложили крест и Евангелие, а гроб покрыли архиерейской мантией». Это было вечером 1 мая.

Отпевание Владыки было назначено на четверг, 4 мая. До этого в церкви шли службы, люди приходили прощаться с Владыкой или просто побыть с ним в тиши храма. Немцы потребовали, чтобы отпевание было с контролируемым доступом, т.е. вход был по билетам, которые можно было получить у духовенства. Когда мы пришли в собор (кажется, было семь часов утра), он был окружен полицией. Нас пропустили, мы вошли в храм – шла служба, гроб Владыки утопал в цветах.

Собор открыли, кажется, в 9 часов утра, и верующие толпами шли в него. Мне повезло – я был один из тех, кто стоял на входных дверях. Люди собирались на паперти с билетами в руках, и когда их пропускали, они должны были пройти весь длинный притвор Кафедрального собора в церковь. В притворе оставаться было нельзя. По нему ходили два чина немецкого СД (в штатском). Один из них подошел ко мне и сказал, что если мы получим билет номер такой-то (не помню какой), то чтобы сразу сообщить ему. Билет этот так и не появился. Билеты проверяли у всех, даже у священников. Единственно, кто прошел без проверки, это был епископ Ковенский Даниил (Юзьвюк). Возглавлявший богослужение Владыка Иоанн (Гарклавс) уж был в храме, когда мы пришли туда. Он, наверное, и ночевал там... К началу службы храм был набит до отказа. Верующие все время подходили ко гробу прощаться, когда это не мешало службе. Прощальную проповедь говорил отец Иоанн Легкий. Многие плакали – и священники, и миряне. Несмотря на желание Владыки быть похороненным как монах, служба длилась до трех часов дня, когда начали выносить гроб из храма. Во главе процессии всех священников шел отец Василий Евстафьев.

От самой церкви до Покровского кладбища, а это, я думаю, километра два, народ стоял стеной по обеим

284

сторонам. Саму процессию охраняли солдаты и мы – помощники с обеих сторон. Никому не разрешали выходить и особенно входить в колонну. Так мы дошли до Покровского кладбища, где направо от кладбищенской церкви похоронен священномученик архиепископ Рижский Иоанн (Поммер), зверски убитый в 1934 г. Владыку митрополита похоронили слева от церкви. Так теперь два мученика, пострадавшие за веру православную, охраняют православный храм.

Владыку Сергия убили более пятидесяти лет тому назад, но до сих пор нет полной ясности, кто его убил. Я всегда думал, что это сделали партизаны по приказу сверху.

Когда я жил в Германии, я получал разные бюллетени, печатавшие сведения из Латвии. В одном из них я прочел сообщение об аресте начальника германской полиции в Остланде (т.е. Прибалтике) генерала Еккельна, которому был предъявлен ряд обвинений и среди них: «Убийство митрополита Сергия», а в другом – сообщение о том, что власть привезла на могилу Владыки его старушку-мать... И это было сделано для человека, который открыто призывал к свержению коммунистической власти и которого я видел вместе с генералом А. А. Власовым, которого большевики повесили... Генерал Еккельн был тоже повешен. Все это наводило меня на грустные мысли. Дальше – больше...

В марте 1972 г. в № 24 газеты «Голос Родины», издававшейся для возвращенцев в СССР, была напечатана статья, подписанная Ю. П. Хмыровым (Долгорукий), «Страшное злодеяние». Как позже выяснилось, он был агентом НКВД и как таковой «присоединился» к власовскому движению. Статья эта полна выдумок, передергиваний и просто лжи. В самом начале там сказано, что в 1946 г. в Мюнхене был зверски убит митрополит Серафим (Ляде), немец по национальности. Я уехал из Мюнхена 31 июля 1950 г., и он еще тогда был жив и, во всяком случае, не был «зверски убит». Дальше там сообщается, что одним из убийц митропо-

285

лита Сергия был «Димитрий Левицкий». Все сплошная ложь. Я знаю Димитрия Александровича больше шестидесяти лет, и, конечно, он никакого отношения к убийству митрополита Сергия не имел и не мог иметь. Во-первых, его называют секретарем митрополита, в то время как таковым был проф. И. Д. Гримм. Во-вторых, он не имел никакого отношения к митрополиту, равно как и к СД. Я в это время жил в Риге и знаю, что Д. А. Левицкий был заместителем председателя Русского Комитета, во главе которого стоял Г. А. Алексеев. Все сказанное о Левицком – сплошная выдумка, предназначенная для того, чтобы замести следы, которые привели бы к настоящим убийцам. И, наконец, последнее.

В № 128 «Вестника русского христианского движения» за январь-февраль 1979 г. есть статья Николая Шеметова «Единственная встреча», посвященная памяти отца Николая Трубецкого, одного из участников «псковской миссии». Один из зеков, сидевших вместе с о. Николаем, в свое время «охотившийся» за ним, сказал ему, что Владыка Сергий был в его списке и они с ним «разделались». Он был участником убийства Владыки, будучи переодетым в немецкую форму.

Вот это теперь все, что мне известно и что подтверждает мое убеждение, что не немцы убили митрополита. Хотя он им и мешал, но не очень, а большевикам — да. Прожив в Латвии две оккупации — советскую и немецкую, могу только сказать, что немцы у нас так просто не расстреливали людей ни за что, ни про что. С теми, кто выступал против них, они поступали жестоко, но митрополит Сергий против не выступал, а пользовался только ими для достижения своих или, вернее сказать, целей Русской Православной Церкви. Нет, я лично убежден, что Владыку митрополита убили красные партизаны, которым он очень мешал. Погиб он за то, что открывал церкви на территории Псковской миссии, за то, что учил людей и показывал своим примером, как быть русским, как быть православным. Все это я сам видел и слышал!    

286

На этом я мог бы закончить, но хочу рассказать об одной встрече, как-то связанной с Владыкой Сергием.  Было это в 1945 году. Война закончилась. Мы оказались в американской зоне оккупации Германии и жили в лагере для перемещенных лиц «СС-Казармы», недалеко от Мюнхена. Лагерь этот большой — больше 5000 человек: поляки, сербы, хорваты, латыши, литовцы эстонцы и «бесподданные», т. е. русские. Была у нас там своя церковь. Возглавлял ее епископ Стефан (в будущем архиепископ Стефан Венский), который говорил, что он, наверное, единственный священник, которого большевики выпустили из тюрьмы, куда его посадили поляки. В одно воскресенье мы пришли в церковь и услышали другой голос молодого архиерея, возглавлявшего богослужение. Всем своим обликом он напоминал митрополита Сергия — хороший голос, красиво служил, очень нараспев, хотя и немножко слабей... Меня он очень заинтересовал, но все, что я узнал, что его зовут епископ Леонтий. В то время не очень полагалось расспрашивать, кто вы, откуда вы … А, кроме того, я не знал, где епископа Леонтия найти.

У нас с Мюнхеном была автобусная связь — каждые полчаса или час из лагеря ходил автобус в Мюнхен и назад. Раз я сидел в полном автобусе, когда в него вошел епископ Леонтий. Я встал и уступил место, благодарил меня и спросил: «Вы русский?» Я ответ «Да». Он мне сказал: «А вы зайдите ко мне» и дал мне свой номер комнаты. Через несколько дней я зашел к нему, и у нас с ним был очень интересный разговор. Я ему сказал, что он мне напоминает митрополита Сергия, на что он ответил: «Я его знал, еще когда он был Митей». (Много позже я узнал, что они оба были в Даниловом монастыре в Москве, но епископ Леонтий был на семь лет младше Владыки Сергия и был только иеродиаконом, когда тот уже был архимандритом.

Я долго у него сидел и разговаривал, и когда собрался уходить, он мне вдруг сказал: «Сядьте, я Вам хочу что-то сказать. Когда Вы мне уступили мне месте в автобусе, и я посмотрел на Вас, то мне чуть не стало

287

плохо - Вы как две капли воды похожи на человека, который меня спасал в Советском Союзе, и из-за меня погиб. Потом я успокоился, ибо Вы были выше его и, наверное, младше...» Он мне показал фотографию, с которой смотрел я... Я отнес карточку и показал своей матери, и она в нем признала меня. Конечно, это был не я, но мы с епископом Леонтием очень подружились. Я с ним встречался несколько раз, уже живя в Америке. Это был тогда епископ Парагвайский, а потом архиепископ Чилийский Русской Зарубежной Церкви Леонтий (Филлипович). Умер он в 1971 году в возрасте 67 лет. Царство ему небесное!

Вот теперь все. Я в своей жизни встречал много архиереев, наверное, человек сорок, но никого, подобного покойному митрополиту Сергию, я в жизни не встречал. Нельзя забывать, что он был еще молодой человек. Когда его убили, ему не было еще сорока семи лет … Но ясно, что он предчувствовал свою кончину, и особенно последние дни своей земной жизни, он просто горел от нетерпения сделать что-то еще. Враг человеческого не мог допустить этого горения мления русского архипастыря, и он погиб в борьбе за Церковь.

Царство ему Небесное, а его горящей душе воина церковного и князя Церкви ВЕЧНЫЙ ПОКОЙ И ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ.

ПРИМЕЧАНИЕ

Некоторые данные, особенно касающиеся последних дней земной жизни Владыки, взяты мною из книги «Кровью убеленные», изданной в Москве в 1999 г., и из статьи А. Черткова «Светлой памяти Митрополита Сергия», опубликованной в «Русской газете»  №5/15/1994 к

¹ Приемный сын Владыки Иоанна (Гарклавса).