Из Киева я выехал 2 числа Июля 1887 года и направил свой путь через Одессу в Константинополь. В Одессе, в ожидании парохода, я решился познакомиться с рукописною библиотекою Императорского Новороссийского Университета и в частности с собранием в ней южнославянских рукописей покойного профессора В. И. Григоровича. Но из всего небольшого и случайно составленного собрания рукописей¹) для своей цеди я нашел интересным и в научном отношении важным лишь один рукописный Требник болгарского письма XVI в., № 126, в четвертку, 198 листов,

¹) Основание рукописной библиотеки в Новороссийском Университете положил покойный профессор этого Университета, славист, В. О. Григорович, пожертвованиемнебольшогоколичества рукописей из своего богатого собрания южнославянских рукописей, после смерти его (†1876), проданного наследниками в Московский Румянцевский Музей (См. Отчет Моск. Публичн. и Румянц. Музеев за 1876—1878 г. м. 1879 Т.). Рукописи эти пожертвованы были покойным профессором в 1864 году, в год основания Новороссийского Университета, и из них составился особый отдел, по Высочайшему поведению (от 3 ноября. 1864 г.) получивший название: „отдел по славянской филологии проф. В. И. Григоровича“. По эти рукописи особенного интереса и важного

приобретенный Университетом в 1878 году от некоего Полежаева. Требник этот описан мною весьма обстоятельно, а некоторые интересные чины списаны целиком, с соблюдением даже особенностей подлинника в письме.

Я прибыл в Константинополь 6 числа того же месяца. Так как я не предполагал долго останавливаться в Константинополеи спешил, как можно скорее, начать свои занятия на Афоне, то сейчас же, по приезде в Константинополь, обратился с просьбою в Его Высокопревосходительству, русскому Императорскому послу при Его Величестве, турецком Султане, А. И. Нелидову рекомендовать меня пред Его Святейшеством, вселенским патриархом, Дионисием V, для получения от него благословенной грамоты, которую требует карейский афонский кинот от всякого, желающего заниматься в библиотеках афонских монастырей¹). В ожидании реко-

научного значения не имеют. „Это объясняется тем, скажем мы словами описывателя рукописей Григоровича А. Викторова, что покойный Григорович, как известно, имел обычай дарить принадлежавшиеему рукописи, особенноте из них, которые им самим, или другими учеными были уже обнародованы или достаточно обследованы, в те учреждения, где он состоял на службе или с которыми входил в какие-либо сношения“ (Ibid. стр. 2). Из других жертвователей можно назвать профессора Московского Университета, известного русского канониста А. С. Павлова (бывшего тоже проф. Новороссийского Университета), пожертвовавшего несколько рукописных номоканонов ХVII— ХVIII столетий. Но более ценными в научном отношении нужно считать рукописи, приобретенные уже на средства Университета от Полежаева и др., однако же, подобных рукописей весьма немного. Общая численность рукописей в библиотеке Университета, кажется, не превышает цифры 130 экземпляров.

¹) Обычный порядок данной процедуры такой. Желающий заниматься в библиотеках афонских монастырей обязан представить удостоверение своей личности от константинопольского посла той державы, в подданстве которой состоит он, в греческую патриархию. Ему выдается за подписью вселенского патриарха благословенная граната, в которой Его Святейшество рекомендует вве-

мендаций от Его Высокопревосходительства, а потом благословенной грамоты от Его Святейшества и срочного греко-турецкого парохода, один раз в неделю совершающего рейс по линии: Константинополь—Дарданелы —Афон— Солунь и обратно, прошла около трех недель. В это время

рителя грамоты автипросопам карейского афонского кинота (Ὁσιώτατοι ἐπιστάται καὶ ἀντιπρόσωποι τῆς κοινότητοςτοῦ ἁγίου ὄρους τοῦ Ἄθω, τέκνα ἐν Κυρίῳ ἡμῶν ἀγαπητὰ, χάρις εἴη ὑμῖν καὶ εἰρήνη παρὰ Θεοῦ). Таков титул настоящей грамоты) и отечески просит их оказать с своей стороны этому лицу подобающую честь и всякое содействие в его научных занятиях (προτρεπόμεθα ὑμᾶς πατρικῶς, ἵνα παράσχητε τῷ διαπρεπεῖ τούτῳ προσώπῳ πᾶσαν φιλόψρονα τιμὴν καὶ δεξίωσιν, διευκολύνοντες αὐτῷ προφρόνως τὴν ἐξακολοὑθησιν τῆς ἐπιστημονικῆς αὐτοῦ ἄποστολῆς). С данною гранатою патриарха, в день заседания кинота афонских 20 антипросопов, что обыкновенно бывает по пятницам каждой недели, за исключением экстренных случаев, рекомендуемый является в Карею, в заседание отцов антипросопов и вручает ее Прот-епистату кинота. При этом антипросоп того монастыря, в котором временно гостит путешественник, рекомендует его отцам. Граматик (секретарь) кивота прочитывает грамоту пред антипросопами, делается постановление и пишется грамота сейчас же. Путешественнику предлагают неро, глико и кофе, подносимые кавасом кинота, и если он владеет разговорным греческим языком, то антипросопы обмениваются с ним несколькими фразами по поводу его приезда на Афон. По изготовленииграмоты, граматик прочитывает ее пред кинотом, а затем вручает ее путешественнику. Грамота эта адресуется Πρὸς τὰς εἴκοσιν ἱερὰς καὶ εὐαγεῖς Μονὰς τοῦ ἁγίου ὄρους Ἄθω, с просьбою оказать содействие в занятиях и гостеприимство ее владельцу (παρακαλοῦμεν Αὐτὰς, ἵνα προσενέγκωσιν αὐτῷ πᾶσαν δυνατήν περιποίησὴ καὶ συνδρομὴν ἐν τῷ ἔργῳ). С этою уже грамотою путешественник объезжает все афонские монастыри, пользуется гостеприимством их, осматривает, хотя и не без затруднений, библиотеки их и древности и всегда имеет в своем распоряжении монастырских мулов и проводника. Вознаграждения за гостеприимство в данном случае не полагается, и всякая лепта, добровольно данная путешественником, считается за пожертвование в монастырь. Без патриаршей грамоты обзор библиотек почти невозможен. В этом случае путешественник находится в полной зависимости от разного рода случайностей и любезности библиотекарей, которые открывают заветные двери библиотек по личным воззрениям и симпатиям к путешественнику. Впрочем, и грамота патриарха не всегда избавляет путешественника по Афону от неприятностей и столкновений с библиотекарями, в большинстве случаев бесконтрольно заведующими книжными сокровищницами...

я успел осмотреть некоторые, более интересные для меня в архитектурном отношении, мусульманские мечети, превращенные из древнехристианских храмов, как например, обе мечети св. Софии (большую и малую), Кахрие— Джамиси, Двенадцати апостолов, св. Ирины, на месте Студийского монастыря и др., а также довольно подробно познакомиться с архитектурою и убранством современных константинопольских храмов в Галате и в разных местах Фанара. Из библиотек я исправно посещал по утрам (с 9—3 часов по полудни) библиотеку иерусалимского подворья ¹) в Фанаре, где имеется довольно большое собрание рукописей с каталогом, по которому числится в библиотеке 624 номера²), весьма обстоятельно составленным начальником русской духовной миссии в Иерусалиме, архи-

¹) Библиотека эта была основана старанием и издержками (Αὔτη ἱερὰ βιβλιοθήκη κατασκευάσθη διὰ ἐπιμελείας καὶ ἐξόδων) приснопамятного иерусалимского патриарха Досифея II (1669—1707), автора обширной истории патриархов, и его племянника, преемника по кафедре, патриарха Хрисанфа (1707—1731), в 172 году в Августе месяце. Эти сведения сообщает греческая надпись, вырезанная на плите, над входом в библиотеку.

²) В настоящее время Каталог не точно обозначает цифру всего количества рукописей, содержащихся в библиотекеиерусалимскогоподворья в Константинополе. Так, напр., ныне уже нет в этой библиотеке знаменитой пергаменной рукописи 1056 года, из которой греческий ученый митрополит Никомидийский Филофей Бриенний в 1875 издал в свет „два послания Климента“, а в 1883 году—более ценный в научном отношении памятник древнехристианской письменности, сделавший имя его издателя известным во всех частях старого и нового света, под названием: „Διδαχή τῶν δώδεκα ἀποστόλων“. Рукопись эта, по требованию нынешнего иерусалимского патриарха Никодима, отослана в Иерусалим и помещена в число рукописей тамошней патриаршей библиотеки при монастыре св. равно-апостольных царей Константина и Елены. Но зато в библиотекеиерусалимского подворья в Константинополе имеется несколько рукописей, которые почему-то в Каталог не попади и даже не имеют на себе нумерации. Таких рукописей мы видели более десятка. Кроме рукописей, в этой библиотеке имеется множество старопечатных книг и великолепнейших западных изданий по св. Писанию, Патрологии, Канонике и другим наукам.

мандритом Антонином¹). Здесь я подробно успел описать 5 евхологиев, 2 типикона и несколько других интересных в литургическом отношении рукописей.

20 Июля яприехал на Афон, а с 23 числа начал свои занятия в библиотеке русского Пантелеимоновского мо-

¹) Каталог этот, весьма тщательно переписанный и прекрасно переплетенный, озаглавливается так: Κατάλογος χειρογράφων βιβλίων, τανῦν εὑρισκομένων ἐν τῇ πατριαρχικῇ βιβλιοθήκῃ τοῦ ἐν Κωνσταντινουπόλει Μέτοχείου τοῦ παναγίου Τάφου, συνταχθεὶς μὲν ὑπὸ τοῦ ἐλλογιμωτάτου καὶ φερεπόνωτάτου Ἀκτωνου, ἀρχιμανδρίτου Ῥώσσου καὶ Κυριακίδου καθηγητοῦ τῷ 1862, ἐπεξεργάσθεις καὶ ἐξελεγχθέις δ’ ἐν σομπαραβολῇ ἀκριβῶς ὑπὸ Ἐμ. Ιὠαννίδου Ἀμοργίνου τῷ 1864 κατ’ εὔρεσιν, τῷ δὲ 1877 δωρηθεὶς τῷ πανοσιωτάτῳ ἱεροδιακόνῳ κὺρ Σωφρονίῳ, καμαράσῃ καὶ βιβλιοφύλακι τὴς αὐτῆς βιβλιοθήκης, παρακλητικῶς αἰτήσαντι παρ’ ἐμοῦ τοῦ Ιὠαννίδου. Каталог разделен на две части: в обеих частях описано по 312 рукописей. Назначение его определяется ясно следующею припиской в конце его:Τὸν κατάλογον τὸν δὲ ἀφιερῶ τῇ βιβλιοθήκῃ τοῦ ἐν Φαναρίῳ Μετοχείου τοῦ παναγίου καὶ ζωοδόχου Τάφου πρὸς εὐχερῆ μὲν εὕρεσιν τῶν ἐν αὐτῇ χειρογράφων ἐλαχίστην δὲ ἔνδειξιν βαθείας εὐλαβείας καὶ σεβασμοῦ ὁ φιλοπονήσας Ἐμμανουἡλ Ἰωαννίδης Ἀμοργίνοςκαὶ ἐν διδασκάλοις ἐλάχίστος ἐν Ταταούλοις κατ’ Ἀπριλίοο τοῦ ἔτους 1878, Каждая статья, входящая в состав той или иной рукописи, в этом Каталоге указывается самым точным образом, нередко обозначается начало ее и то—издана ли эта статья в свет и где именно, или не издана. О рукописных сборниках с материалом неизданным и имеющим важное научное значение замечается в Каталоге: „достоин особенного внимания“, или „замечательный сборник“ и т. п. Такою отметкой снабжен в Каталоге и пергаменный сборник 1056 года, из которого митрополит Ф.Вриенний издал в свет „два послание Климента“ и „Διδαχὴ τῶν δώδεκα ἀποστόλων“. Поэтому едва ли справедливо честь первою открытия настоящих замечательных памятников древне-христианской письменности приписывать ученому греческому митрополиту Ф. Вриеннию, „счастливому случаю“, выпавшему на его долю и его „собственной ревности к исследованиямконечно, рукописей, как думают некоторые (Твор. cв. Отец. 1889 г. кн. 1, прибавл. стр. 365), а она, по нашему мнению, всецело принадлежит нашему русскому ученому, начальнику русской духовной миссии в Иерусалиме о. Антонину, бывшему архимандритом русской посольской церкви в Константинополе, и еще в 1862 г. обратившему внимание на этот сборник 1056 года, на изданныеныне статьи и на многиедругие, содержащиеся в нем и остающиеся еще и доселе неизданными. Митрополит Никомидийский Ф. Бриенний есть только внимательный чтец Каталога, издатель и ученый исследователь этих памятников. Нам думается, что в данном случае мы имеем дело с аналогичным явлением, какое

настыря, в котором, благодаря просвещенному содействию известного у вас в России игумена этой святочтимой обителиархимандрита о. Макария, и неусыпным трудам и работам многоначитанного и с любовию преданного своему делу библиотекаря о. Матфея, в самое короткое время составлена весьма приличная библиотека рукописей. Мои регулярные занятия здесь были прерваны на время печальным событием в жизни этого монастыря, которое случилось в ночь на 7 Августа 1887 года. Я разумею страшный пожар, истребивший в монастыре в самое короткое

произошло, при обнародовании г. Тишендорфом известного ныне в науке „Синайского кодекса Евангелия“. Честь открытия этой рукописи бесспорно принадлежит нашему ученому, покойному преосвящ. Порфирию Успенскому, который первый обратил внимание монахов синайской обители на нее, но честь обнародования и ученого исследования настоящего кодекса предвосхитил г. Тишендорф, стяжавший вместе с тем и ученые лавры. Только незавидное положение русских ученых, их материальная необеспеченность, а еще более незавидное состояние русской науки вообще и ее как бы „ненужностное“ положение в государственно-политической жизни русского народа делают то, что наше делается достоянием чужих, и мы „из стран далекихполучаем, как особенную милость, жалкие крупицы в то время, когда бы могли иметь в своих руках целый караваи.—Каталог рукописей иерусалимского подворья в Константинополе напечатан Сафою в его капитальном труде: „Μεσαιωνικὴ βιβλιοθήκη, ἤ συλλογὴ ἀνεκδότων μνημείων τῆς ἑλληνικῆς ἱστορίας. Ἑν Βενετ. 1876 ἐτ. τευχ. I σελ. 287—312“, но этот Каталог ничего не имеет общего с Каталогом о. архимандрита Антонина. Сафа взял свой каталог из одной рукописи XVII—ХVIII в., принадлежащей той же библиотеке и бесспорно служившей каталогом—инвентарем ее, так как в ней перечисляются лишь одни названия имевшихся в этой библиотеке рукописей и напечатал его без всяких справок о том, насколько он отвечает настоящему составу библиотеки. Поэтому в каталоге г. Саен указываются такие рукописи, которых давним давно нет в этой библиотеке и совершенно не указываются рукописи, находящиеся на лицо. По всей вероятности, подобного рода были и те каталоги свято-гробской библиотеки в Константинополе, которые, как утверждает проф. А. Лебедев, „не раз были опубликованы от 1845 до 1858 года немецкими, французскими и английскими исследователями“, а поэтому ничего нет удивительного, что относительно пергаменного рукописного сборника 1056 года „доселе еще никто (т. е. из этих ученых) не слыхал ни слова“ (Твор. св. Отец. кн. 1., Прибав. стр. 337).

время шесть церквей, в числе коих и русский собор в честь Покрова Божия Матеря, и множество келлий. В силу этого обстоятельства, а также по другим соображениям практического свойства, 16 Августа я покинул гостеприимный русский Пантелеимоновский монастырь и начал объезд св. Горы с целью обозрения других монастырей и их библиотек. По первое Октября я успел лишь посетить монастыри: Симоно-Петрский, Свято-Павловский, Лавру св. Афанасия, Иверский, русский Андреевский скит, Пондократорский, Ватопедский, Ёсфигменский, Хиландарский, Костамонитский и Дохиарский.Проездом заезжал я и в другие монастыри, но библиотек их не мог видеть¹) по разным причинам. Первого Октября я вернулся снова в Пантелеимоновский монастырь, считая свои ученые занятия на Афонев этом году оконченными, дабы не потерять удобного времени для путешествия в Иерусалим ²).

На Афоне за это время я успел описать 13 евхологиев, 38 типиконов и более 100 литургических рукописей разного наименования. Кроме того, в эту же поездку мною описано около 50 богослужебных рукописей южно-славянского происхождения; болгарских, сербских и молдовлахийских. Из них 10 рукописей, как наиболее имеющие важность и научный интерес, переписаны почти дословно, с

¹) Я не видел рукописей в библиотеках монастырей: Дионисьевского, Кутлумушского, Ксиропотамского,Филофеевского, Каракалловсвого, Ставроникатского, Ксенофского, Григорьятского, Зографского, скита св. Анны и в Протате на Карее.

²) Пребывание в Палестине летом тягостно для занятий, но случаю страшных жаров, а зима, т. е. месяцы декабрь и январь, вас мы знаем по личному опыту, не может считаться вполне благоприятным временем, по случаю сырой, дождливой и холодной, ветреной погоды, при отсутствии в помещениях согревательных приспособлений в роде наших печек. Коченеющие руки приходится поминутно греть над жаровнями, при помощи которых хотя температура комнат и делается сносною, но за то постоянно сидишь с налитою как бы свинцом головою от угара.

соблюдением даже их палеографических особенностей. Эту довольно почтенную цифру описанных рукописей можно было бы увеличить и еще, яри том количестве времени, какое я тратил ежедневно на занятия (около 13 часов в сутки), если бымне приходилось работать в библиотеках благоустроенным, имеющих хотя-бы-то поверхностные каталоги или инвентари, я при благосклонно—добрых отношениях ко мне со стороны их владельцев. Из виденных мною библиотек вполне благоустроенными могут считаться на Афоне: Ватопедская, лавры св. Афанасия и Пантелеимоновского русского монастыря, хотя двепоследние из них и не имеют еще настоящих каталогов. Что же касается остальных библиотек, то в них, хотя рукописи большею частью и перенумерованы афинским профессором С. Ламбросом в 1880 году¹) и расставлены по шкафам, но все это сделано торопливо, на скорую руку, без всякой системы²) и нисколько не облегчает труда находить нужные рукописи с необходимою в подобных случаях скоростью. Никаких

¹) Профессор греческой истории и палеографии г. Дамброс был командирован афинским правительством с целью составления каталогов всем афонским библиотекам, что он и выполнил почти в точности. Им не описаны лишь библиотеки: лавры Афанасия, Ватопедская, русского Андреевского свита и некоторых других афонских скитов. Об этой командировке г. Ламброс дал самые обстоятельные сведения в палату депутатов в особом отчете: „Ἔκθεσις Σπυρίδωνος Π. Λάμπρου Δ. Φ. ὑφηγητοῦ πρὸς τὴν βουλὴν τῶν ἑλλἡνων περὶ τῆς εἰς τὸ ἅγιον ὄρος ἄποστολῆς αὐτοῦ κατὰ τὸ θέρος τοῦ 1880. Αθην“.

²) Судя по упомянутому нами отчету г, Ламброса, при описании рукописей, он сортировал их по материалу и формату (καθ' ὅλην καὶ ἀχῆμα), а затем разделял их на церковные,литургические, классические и светские, номоканоны и рукописи музыкальные Ἐκθεσ. σελ. 19), но в действительности мы не заметили в библиотеках никакого порядка в расстановке рукописей. Беспорядочность эта в описании афонских рукописей видна теперь всякому, кто познакомился с его вышедшею в свет книгою: «Κατάλογος τῶν ἐν ταῖς, βιβλιοθήκαις τοῦ ἁγίου ὄρους ἐλληνικῶν κωδίκων, τομ. ἀ, μερ. ἀ, ἐν Ἀθἡν. 1888“ (Об этой книге см. подробный отзыв в Приложениях). Порядок рукописей в библиотеках тот самый, который мы видим теперь в его „Каталоге“.

даже зачаточных каталогов не имеется в этих библиотеках. Отцы афонских монастырей не позаботились даже снять копия с черновых каталогов, составленных профессором Ламбросом и его спутниками, на что не требовалось ни особенного труда, на много времени. Равнодушие к книжным сокровищам их владельцев и при том в наше время, когда спрос и ученый интерес к ним значительно возросли сравнительно с прежним временем, поразительное дляпутешественников и вызывает с их стороны изумление¹).

Но если такова судьба памятников греческой письменности у людей, носящих имя „грека“, говорящих греческим языком, или вернее «ромейско-италийско-турецким» и с гордостью заявляющих о том, что в их жилах течет кровь Сократа, Платона, Мелтиада, Фемистокла и т. д.,то само собою понятно, чего мы можем ждать от нынешних святогорских насельников греков по отношению к памятникам южно-славянской письменности. И действительно, в самом безотрадно-плачевном состоянии находятся славянские библиотеки в монастырях: греческом Свято-Павловском ²) и болгарском (бывшем сербском) Хилан-

¹) О плохом состоянии рукописей на Афоне в прежнее время мы находим многочисленные свидетельства у наших русских путешественников, как напр. Григоровича-Барского, пр. Порфирия Успенского. П. Севастьянова, арх. Антонина и др., а также у многих иностранных ученых, бывших на Афоне. Весьма обстоятельную и рельефную картину хранения рукописей на Афоне в наши дни нарисовал в упомянутом нами отчете афинский профессор С. Дамброс (Εκθεσ. σελ. 15, 17-18), которая яркостью своих красок поразила даже беспечно-равнодушных в своим книжным сокровищам отцов святогорцев.

²) Наш путешественник В. Григорович-Барский во второе свое путешествие на Афон в 1744 году был свидетелем тою варварского разгрома, какому подверглись Свято-Павловская обитель и ее богатая славянская библиотека, со стороны их новых хозяев греков, недавно лишь вытеснивших отсюда сербов и болгар. „В монастыре сем, пишет он, жительствоваху изначала Болгары и Сербы, ныне же, умалившимся оным, недавно населишася

— 10

дарском¹). В обеих этих библиотеках в настоящее время невозможно отыскать многих весьма важных рукописей, о которых сделали замечания ученые путешественники прежнего времени ²). Наличные рукописи, или размещены в хаотическом беспорядке по шкафам, при чем пергаменные рукописи стоят рядом с бумажными, а эти последние чередуются с старопечатными и даже новопечатными книгами самого низкого достоинства, или же свалены в кучу в сы-

Грецы. В первом убо моем прибытии к Святой Горе, в годе 1726, чтение же и пение, и вся власть бяше болгарская, ныне же ничто от сих не обретается, кроме библиотеки славенской, в ней же множество книг различных обреташеся, печатных же и рукописных, начаша тамо обитающий иноцы и иныраздавати, ины же малоценно продавати, да искоренится древняя болгарская слава и память“ (Втор, посещ. св. Афон. горы; изд. Палестин. общества, стр. 390, 391). Но как ни истребляли славянские рукописи греки, поселившиеся в Свято-Павловском монастыре, все же в 1859 году архимандрит Антонин нашел здесь „собрание славянских, рукописных и старопечатных книг, числом около 200, из коих с десяток писаны на коже". Как любитель подобного рода памятников, некоторые из них он довольно подробно описал (См. Заметк.,Поклон. св. горы. Киев. 1846, стр. 250—259), переметил и расставил их в библиотеке по шкафам на ряду с немногочисленными греческими рукописями. Но нынешние обитатели этого монастыря нашли, очевидно, неподобающим такое почетное место для сербских и болгарских рукописей и книг и вынесли их из библиотеки, которая ныне стоит почти пустою, так как греческих рукописей в ней всего на всего 94 номера, и сложили их в сыром подвале в кучу, куда доступ к ним сделался для путешественников невозможным. Счастливый случай и настойчивость сделали то, что заветная дверь этого подвала раскрылась передо мною, и под надзором игумена, грамотика и одного из старцев мне удалось перебрать все рукописи и печатные книги, которых ныне немного более 100 номеров. Некоторые из этих рукописей я боялся развернуть, чтобы не изорвать их. Так они отсырели и изъедены червями.

¹) О беспорядочности этой библиотеки говорит еще В. Григорович-Барский, а потом проф. В. И. Григорович и др.

²) По указанию, напр., проф. Григоровича, я желал отыскать Законник Стефана Душана (Очерк. пут. по европ. Турции, изд. 2. м. 1877 стр. 32), но самые тщательные розыски в Хиландарской библиотеке оказались совершенно бесплодными.

— 11 -

рых углах и даже на чердаках. Рукописи от сырости и небрежного обращения с ними попортились настолько, что некоторые из них сделались неудобны для прочтения, другиеизъедены бумажным червем так, что прикосновение к этим рукописям оставляет в руках лишь одни корешки переплетов, а третьи, вследствие сырости и порчи тем же червем, не возможны даже для раскрытия их листов.

Нельзя не отметить здесь и того прискорбного обстоятельства, что доступ в хранилища славянской письменности обставлен гораздо большими трудностями, чем в библиотеки греческих рукописей. С того времени, как прочно утвердились русские в монастыре св. Пантелеймона¹), когда русские скиты на Афоне—Андреевский и особенно Ильинский были приняты под особое покровительство русского посла в Константинополе, в среде монашествующих на Афоне греков, владеющих большею частью славянскими монастырями, сложилось для русского путешественника-исследователя весьма невыгодное убеждение, что рано или поздно монастыри их перейдут в руки славян и в частности в руки русских, как нации более других славянским народностей могущественной в политическом отношении. Отсюда в среде монахов греков русские путешественники с ученою целью встречают самый недружелюбный, чтобы не сказать—прямо враждебный, прием. На подобных путешественников афониты греки смотрят, как на соглядатаев, подосланных вашим правительством, а поэтому славянские рукописи и старые предметы славянской вложи афонской горы, свидетельствующие об исторической судьбе того или иного монастыря, тщательно скрываются от взоров этих путешественников в сырых подвалах и

¹) История борьбы русских с греками из-за права владения афонским Пантелеймоновским монастырем изложена обстоятельно в книге: „По поводу вопроса об афонском монастыре св. Пантелеимона“ Спб. 1874.

— 12 —

чердаках, или же самым беспощадным образом уничтожаются. В этом отношении современные нам обитатели когда-то знаменитой сербской Хиландарскойобители, болгары свободного княжества (в этом монастыре ныне нет ни одного серба), нисколько не уступают грекам. Они с этими последними ведут самую интимную дружбу и одинаково боятся потерять то, что составляет неоспоримое право собственности сербского народа, а поэтому не принимают никаких решительно мер к сохранению уже ныне немногочисленных памятников сербской письменности. Все это заставляет предполагать и вместе с тем глубоко скорбеть, что недалеко то время, когда от знаменитых славянских книгохранилищ на Афоне останется лишь одно печальное воспоминание, если, конечно счастливая случайность не вверит их хранение в более надежные руки...

Шестого числа Октября я возвратился с Афона в Константинополь, чтобы ехать в Палестину, но вследствие усиленных занятий, физического истощения и простуды, постигшая меня жестокая лихорадка приковала к постели на две недели. По выздоровлении, я не решился ехать сейчас же в Палестину, а переехал в более благорастворенный климат на остров Халки, отчасти для укрепления упавших сил, а главным образом для того, чтобы в свободное таким образом время познакомиться более или менее обстоятельно с библиотекою халкинской богословской школы.¹).

¹) Всех рукописей в библиотеке 177 номеров. Поступили эти рукописи из константинопольской патриаршей библиотеки, при основании самой богословской шкоды. Все рукописи обстоятельно описаны в рукописном каталоге, хранящемся в самой библиотеке. Составитель каталога г. Химониос Константин, нынешний библиотекарь ее.—На Халках имеется, кроме библиотеки богословской школы, другая рукописная библиотека при тамошнем коммерческом училище. В ней считается до ста номеров рукописей, краткие указания на которые можно находить в брошюре Варфоломея Кутлумушского под заглавием: „Ὑπόμνημα ἱστορικὸν περὶ τῆς κατὰ Χάλκην μονῆς τῆς Θεοτόκου, 1846. ἐτ. σελ. 73—101“. Подробного каталога этим рукописям нет, если не принимать в

— 13 —

Для своей цели я нашел здесь особенно интересным рукописный сборник, содержащий в себе ктиторские уставы (τυπικὰκτητορικὰ) XI, XII и XIII веков¹). Из этой рукописи мною сделаны весьма обширные извлечения.

В конце Октября я простился с Константинополем и на пароходе русского Общества пароходства и торговли,

соображение составленного в 1884 г. каталога А. Пападопуло-Керамевсом и доселе еще не обнародованного, и занятие ими не лишено некоторых серьезных в подобном случае затруднении, как об этом заявляет профессор Новороссийского Университета А. Кирпичников в своем реферате, читанном им на последнем ярославском археологическом сезде, под названием: „Две недели на острове Халки“ (Журн. минист. народи, просв. 1887 г. и. CCLIII, отд. IV. Слич. фельетон его же на ту же тему в „Новом времени“, июльские номера 1887 г.). По недостатку времени, я не мог заниматься в этой библиотеке, но судя по тому, что печатается греческими учеными из рукописей этой библиотеки, можно надеяться найти здесь немало нового и в научном отношении весьма ценногоматериала богословского и церковно-исторического. Так, напр., бывший профессор халкинской богословской шкоды В. Георшиадис напечатал по рукописям этой библиотека несколько вновь открытых отрывков толкований на книгу пророка Даниила, римского епископа Ипполита в константинопольском церковном журнале„Ἐκκλησιαστικὴ ἀλήθεια“ 1885 г. (τομ.ά, σελ. 10—24, 49—60) и отдельною брошюрою в Афинах в 1882 г. два слова афинских митрополитов: „Μιχαήλ Ἀκομινάτου καὶ Γεωργίου Βοὑργου μητροπολιτῶν Ἀθηνῶν λόγοι Αθην. 1882“. Греческий ученый, доктор эллинской филологии Московского Университета, А. Пападопуло-Керамевс в 1886 году в XLIIтоме немецкого журнала „Rheinisch. MuseumfürPhilologie“ издал в свет шесть новых писем императора Юлиана отступника, открытые им в библиотеке коммерческой школы. Статья эта озаглавливается так: „NeueBriefevonIulianus Apostata“. В тойже библиотеке коммерческого училища собрано довольно много экземпляров греческих рукописных миней, которые поступили сюда от кутлумушского афонскогоученогомонаха Варфоломея, занимавшегося исправлением богослужебных греческих миней и в частности их синаксарей, Эти исправленные минеи напечатаны и приняты в богослужебную практику в мирских греческих церквах, но на Афоне они осуждены и считаются даже „еретическими“. Известны в литературе и другие, впрочем, немногочисленные ученые издания, сделанные по рукописям этой библиотеки, напр., некиим Дорофеем Евелпидом и др.

¹) Настоящий рукописный сборник весьма важен по своему материалу, который обнимает историю византийского государства и церкви в ее интереснейшую и еще. мало обследованную эпоху. Вот состав этого сборника: 1) Τοπικὴ

— 14-

попрямому рейсу, отправился в Александрию, а оттуда на французском пароходе компаний „Фабр и К°. “ в Яффу и

διάταξις τοῦ ἐν Ραιδεστῷ τῇ πόλει πτωχοτροφείου καὶ μοναστηρίου τοῦ πανοικτίρμονος ἐπικεκλημένου τοῦ Ἀταλειάτου. 6585 ἐτ. (напечатан у Сафы Μεσάιων βιβλ. т. ἀ), 2) Τυπικὸν τῆς ἐν Κωνσταντινουπόλει βασιλικῆς μονῆς τοῦ Παντοκράτορος 6645, 3) Ὑπόμνημα περὶ τῆς ἀπὸ Θεσσαλονίκης, δὶα προστάξεως τοῦ βασίλεως Μιχαήλ τοῦ Κομνήνου, γενομένης εἰσελεύσεως τοῦ τὴν ἱεραν σκέποντος σορὸν παλαιγενοῦς προκαλλύμματος ἔχοντος καὶ τὴν εἰκόνα τοῦ ἁγίου Δημητρίου καὶ καταθέσεως ἐν τῇ αὐτῇ μονῇ τοῦ Παντοκράτορος. 6657, 4) Τυπικὸν τῆς ἐν Κωνσταντινουπόλει μονῆς τοῦ ἁγίου Μάμαντος. 6667, 5) Τυπικὸν τῆς ἐν τῷ ὑπερωνόμῳ βουνῷ τοῦ Αὐξεντίου κατὰ τὴν ἐπαρχίαν Χαλκηδόνος βασιλικῆς μονῆς τοῦ ἀρχιστρατήγου Μιχαὴλ 6692, 6) Καὶ ἐπικορωτικὰ χρυσόβουλλα βασιλικὰ τῆς κατὰ τὴν νῆσον Χίον ἐπικεκλημένης νέας μονῆς τῆς Θεοτόκου, 7) Μέρος ἐκ τοῦ Τυπικοῦ τῆς ἐν Φιλιππουπόλει ἄνωθεν στενημάχου Ἰβηρικῆς σταυροπηγιακῆς μονῆς τῆς Θεοτόκου Πετριτζουιτίσσης, ἐπικεκλημένης τοῦ Μπατζκόβου 6692, 8) Πρακτικὰ τῆς ἐν Κωνσταντινουπόλει ἐν τῷ βασιλικῷ παλατίω ἐπὶ Μανουήλ τοῦ Κομνηνοῦ συγκροτηθείσης συνόδου περὶ τοῦ „Ο Πατήρ μου μείζον μου ἐστὶν» εὐαγγελικοῦ ρητοῦ καὶ τὸ τοῦ βασιλέως ἴνδικτον κατὰ το 6670 ετ., 9) Ὁμολογία τῆς ὀρθῆς πιστεως Θεοδώρας τῆς Παλαιολογίνης βασιλίσσης Μιχαὴλ τοῦ πρώτου τῶν Παλαιολόγων, 10) Διαθήκη Γερασίμου μοναχοῦ περὶ τοῦ ἁγίου Εὐθυμίου τοῦ ἔνδον κειμένου τῆς ἁγίας πόλεως Ἱερουσαλὴμ 6653, 11) Διαθήκη Νείλου μοναχοῦ τοῦ ἱεριχώτου μετ’ ἐπικυρώσεως βασιλικής 6845., 12) Διαθήκη Ἀγάθης μοναχῆς τῆς Κομνηνῆς περὶ τῶν ὧν ἀφιέρωσε δύο χωρίων καὶ τεσσάρων χρυσῶν κανδηλῶν τῇ κατὰ τὸ ἄγιον ὄρος μονῇ τοῦ Ξηροποτάμου 6950, 13) Ὑποτύπωσις Ματθαίου τοῦ οἴκουμενικοῦ πατριάρχου εἰς τὲ ἑαυτὸν καὶ εἰς τούς ὐπ’ αὐτὸν ἐπισκόπυυς καὶ εἰς τὸ κλῆρον τῆς μεγάλης ἐκκλησίας 6906, 14) Μαρτύριον τῶν ἐν Τραπεζοῦντι μαρτυρησάντων ἁγίων τοῦ Χριστοῦ Εὐγενίου, Κανιδίου, Οὐαλεριανοῦ καὶ Ἀκύλα, συγγραφὲν παρὰ Ιώάννου πατριάρχου Κωνσταντινουπόλεως τοῦ Ειφιλίνοο, 15) Ιωσήφ μητροπολίτου Τραπεζοῦντος λόγος, διαλαμβάνων τὴν γενέθλιον ἡμέραν τοῦ μάρτυρος Εὐγενίου, ὅπως εἴληφεν ἁρχὴν ἡ τούτου εὁρτὴ ἐπὶ Αλεξίου τοῦ μεγάλου Κομνηνοῦ καὶ περὶ τούτου ἐν μέρει διήγησις и 16) ’Ιωάννου πατριάρχου Κωνσταντινουπόλεως τοῦ Ξιφιλίνου ἀκολουθία τῶν εἰρημένων ἁγίων μαρτύρων. Сборник этот в четвертку, писан почерком 1761 года и носит общее название; Τυπικὰ κτητορικὰ καὶ ἄλλα τινὰ παρεκβληθέντα ἀπὸ τοῦ πρωτοτύπου καὶ ἐξ ἑτέρων παλαιῶν ἀντίγραφων».

— 15 —

прибыл в Иерусалим 7 числа Ноября. Будучи принят весьма благосклонно Его Блаженством, патриархом иерусалимским Никодимом, я получил свободный доступ в библиотеку патриархии, помещающуюся в невзрачном здании патриаршего монастыря св. царей Константина и Елены, библиотека¹) эта в настоящее время приведена в порядок и описана известным греческим ученым А. Пападопуло-Керамевсом, который, яри материальной поддержке Его Блаженства, надеется издать в свет свой каталог иерусалимских рукописей, с прибавлением к нему многих вновь открытых им памятников древне-христианской письменности.

Собственно патриаршая библиотека сама по себе в настоящее время представляет сравнительно небольшой интерес для ученого. потому что лучшие ее рукописи, служившие ее украшением и виденные учеными Шольцем, Коксом²) и Преосвящ. Порфирием Успенским³) и др., как, напр., Типикон 1159 года монастыря св. Мнманта, грекоарабское евангелие XI века и т. п., сделались достоянием парижской национальной библиотеки⁴) и при том в сравнительно очень недавнее время, или же совершенно бесследно

1) Краткие сведения о патриаршей библиотеке в Иерусалиме сообщены профессором казанской духовной Академии Η. Ф. Красносельдевым в его статье: „Славянские рукописи патриаршей библиотеки в Иерусалиме“ (Правосл. Собеседн. 1888 г., кн. XII, прилож., стр. 1—32), которая имеет своею задачею описать хранящиеся в ней южно-славянские рукописи богослужебного содержания. В названной же статье перечисляются и важнейшие из находок, которые сделаны г. Керамевсом-Пападопуло в рукописях патриаршей библиотеки (Ibid. стр. 4).

²) W. Gardthaus. Griechische Palaeographie. Leipz. 1879. e. 321, 346.

³) Со слов покойного Прсосв. Порфирия проф. М. духовной Академии И. Д. Мансветов приводит буквально запись из Типикона св. Маманта 1159 года в своей книге: „Церк. Устав“. М. 1885 г. стр. 400, прим. I.

⁴) Ξ. Omont. Invaint. Sommair. de manuscrit du supplem. grec, de la biblioth. national. Paris. 1883 an., pag. 13 Сн. Его же Поли, каталог. изд. 1886 года, ч. 1.

— 16 —

исчезли из нее. Но эта библиотека, к самому моему приезду, обогатилась значительным весьма количеством ценных рукописей, перенесенных сюда из библиотек (верхней и нижней) лавры преподобного Саввы Освященного, чрез что на долгое время приковала к себе мое внимание. По мысли Его Блаженства, патриарха Никодима, в Иерусалиме, при патриаршем монастыре св. равноапостольных царей Константина и Елены, при содействии вышеупомянутого ученого А. Керамевса-Пападопуло, имеет быть основана одна общая библиотека для всех рукописей Палестины и при ней музей христианских палестинских древностей¹).

Занятия в патриаршей библиотеке я начал 15 Ноября 1887 года, а окончил 23 Января 1888 года. Такой весьма значительный и для меня неожиданный промежуток времени для занятий здесь потребовался отчасти потому, что в числе рукописей бывшей Саввинской библиотеки оказалось весьма много ценных в научном отношении (7 типиконов, 5 евхологиев, 2 апостола с особенностями практики великой константинопольской церкви в др.), а главным образом в силу крайне ограниченного количества времени, назначенного для занятия в библиотеке (в день всего пять часов: два (9-11) до обеда и три (2—5) после обеда), при том же с весьма частыми перерывами по случаю разных многочисленных местных церковных празднеств, когда библиотекарь, патриарший архидиакон и голосистый певец, о. Ювеналий запирал библиотеку и шел в храм к исполнению своих прямых обязанностей. Библиотека в подобных случаях не открывалась по два ииногда даже по три дня к ряду.

¹) Основанием для предполагаемого патриаршего музея палестинских древностей послужат иконы и священные предметы, ныне находящиеся в патриархии, в воскресенском храме, в крестном и других старинных монастырях Палестины, а главным образом богатое собрание икон Лавры пр. Саввы Освященного.

— 17 —

Свободное вечернее время я посвящал занятиям рукописями начальника русской духовной миссии в Иерусалиме, архимандрита Антонина, который владеет весьма ценным собранием греческих и южнославянских рукописей. Общая численность его рукописной библиотеки доходит до 80 номеров, между которыми встречаются палимпсесты и немало пергаменных рукописей. Меня особенно интересовали южнославянские пергаменные рукописи, которых я нашел в библиотеке о. Антонина¹) такое обилие, какого трудно ныне найти в самой богатой частной библиотеке. С полною готовностью и редкою любезностью гуманнейший о. архимандрит Антонин предоставил мне пользование и рукописями и его богатою печатною библиотекою даже в моей квартире, на русских постройках, в дворянском корпусе.

С 25 Января по 3 февраля я занимался рукописями библиотеки Крестного монастыря, отстоящего от Иерусалима всего на 20 минут езды. При этом монастыре существует богословская школа ¹), по типу представляющая точную копию с константинопольской богословской шкоды на Халках. Здесь счастливый случай помог мне сделать важное открытие для науки. Я нашел в неизданной в свет „Священной истории“, составленной в 1801 году иерокириксом вос-

¹) О. архимандрит Антонин начал было уже дело о продаже своей библиотеки рукописей в петербургскую Императорскую публичную библиотеку, которая, однако, к удивлению, не с охотою почему то приняла предложение его Сколько нам известно, дело это остановилось на составлении каталога всем рукописям о. Антонина, который (т. е. каталог) потребовала от владельца ваша Публичная петербургская библиотека. Будет весьма жаль, если эта библиотека останется заграницей, а не сделается достоянием одного из наших публичных музеев или библиотек.

²) В мае месяце 1888 г, богословская иерусалимская школа при Крестном монастыре закрыта, по недостатку на ее содержание средств в патриархии, а вместе с этим и бывшая здесь довольно ценная по древности своих рукописей библиотека перенесена в Иерусалим в слита с патриаршею библиотекой. См. Правосл. Собеседн. 1688 г. Кн. XII, стр. 3., прилож. в статье проф. Η. Ф. Красносельцева: „Славян. рукописи патриаршей библиотеки в Иерусалиме».

— 18 —

кресенского храма, архимандритом Максимом Симео „Устав службы страстной и пасхальной седмиц в Иерусалиме». Сюда „Устав» этот списав автором, в качестве приложений, с рукописи 1122 года Саввинской библиотеки. По характеру же своих литургических, археологических и топографических особенностей составление „Устава» должно быть отнесено к IX или началу X века. Памятник этот, заключая в себе весьма интересныеданныедля характеристики богослужебных порядков древнехристианской церкви во. обще и церкви иерусалимской в частности, о порядках которой мы доселе ничего не знали, в то же время содержит в себе весьма много важных и неизвестных еще в науке данных для археологии и топографии святых мест Иерусалима в древнейшую эпоху (вторую) его существования. Смею надеяться, что палестиноведы с обнародованием этого памятника будут иметь в руках весьма надежного руководителя в решении многих вопросов, касающихся святых мест Иерусалима.

По возвращении в Иерусалим из Крестного монастыря, с 3 по 21 февраля, я провел время в изучении непосредственно топографии св. мест применительно к открытому мною памятнику, в тщательном знакомстве с производимыми близ Иерусалима и внутри его археологическими раскопками, в чтении паломнической литературы нашей и иностранной и приготовил открытый мною памятник к печати¹).

22 февраля, после трех с половиною месяцев пребывания, я простился с Иерусалимом и направился на Синай. От Яффы до Порт-Сайда, при ужасной буре, совершил переезд на пароходе русского Общества пароходства и торговли, от Порт-Сайда до Измаилии, по Суэцкому каналу—

¹) Предисловие к данному памятнику напечатано мною в Православн. Собеседн. 1888 г. за месяц Июль, Прилож., а печатание самого памятника, с переводом на русский язык, отложено до текущего 1889 года.

— 19 —

на почтовом небольшом пароходике египетской компании, а оттуда до Каира по железной дороге. В Каир прибыл 25 февраля вечером. Целью моего настоящего приезда в Каир было 1) желание получить от синайского архиепископа Порфирия, по делам монастырским постоянно живущего в здешнем Джуванийском подворье, благословенную рекомендательную грамоту, без которой долговременное пребывание в стенах синайского монастыря не возможно (поклонники обычно живут в монастыре только восемь дней), 2) иметь достоверныесведения о более удобном и легком пути к Синаю и 3) выждать время отправления каика в Раифу, когда было решено ехать по красному морю¹).

2 Марта (1888 г.) эпитроп синайского подворья для поклонников, едущих на Синай, в Суэце известил меня телеграммою, что каик, на котором я должен был плыть до Раифы (Эль—Тор), готов к отправлению. Немедля долго, я на другой же день с почтовым поездом отправился в Суэц. Близ Измаилии поезд наш потерпел крушение, вследствие схода с рельсов вагонов III класса, и потому я прибыл в Суэц часов в 11 ночи, вместо 7 вечера. В пятницу, 4 числа, сделал закупки необходимой для предстоящего трудного пути одежды и консервов и вечером того же дня сел на каик, чтобы ехать в Раифу. Но подул сильный, противный ветер и капитан вашего судна—араб заявил мне, что мы должны переждать, пока переменится ветер. В силу этого, волею. неволею, мне пришлось ночь на субботу и целый день следующий до 10 ч. вечера просидеть на

¹) На этом оканчивается „краткий отчет“ за первое полугодие моей заграничной командировки, составленный, согласно с постановлением Совета Академии от 20 Июля 1887 года, в Каире 28 ферадя 1888 года и полученный в Киеве тогоже года 14 Марта, а далее следует подробный официальный отчет с обозрением научных результатов, добытых мною во время путешествия по востоку за весь 18⁸⁷/₈₈учебный год.

— 20 —

каике, в виду Суэца, без всякого движения. Вечером 5 Марта ветер совершенно стих, и мы пустились в путь. Течением воды, которое в красном море довольно сильно, после двух—дневного плавания, мы добрались до Раифы в понедельник первой недели великого поста. Переночевав в довольно уютном помещении тамошнего синайского подворья для богомольцев, утром следующего дня, в компании трех бедуинов проводников, на четырех верблюдах, которые должны были нести меня и мой багаж, я направился к Сивайскому монастырю, куда и прибыль

10Марта, в четверг первой недели великого поста, около11часов утра, т. е. после двух суток пути. Немногочисленная братия сего древнейшего и самого крайнего из греческих монастырей, во главе с своим „тишайшим и трудолюбивейшим“ о. эконом Галактионом, который в ту пору временно исправлял обязанности и наместника игумена—архиепископа, приняла меня весьма радушно и, в течении четырех-месячного моего пребывания в этом монастыре, всегда была предупредительно внимательна. Вручив о. эконому рекомендательные письма от игумена-архиепископа синайской горы кир Порфирия, на другой день, по моем приезде в монастырь, я был допущен совершенно свободно к занятиям рукописями библиотеки этого монастыря.

Библиотека рукописей Синайского монастыря издавна пользовалась в наукерепутацией самою лестною в ряду других библиотек восточно-православных монастырей. Открытия, следовавшие непосредственно одно за другим, сделанные сравнительно в недалекое от нас время, в сокровищницах этой библиотеки, как, напр., г. Тишендорфом—кодекса Библии VI в., г. Гейтдеромь, загребским профессором,—глаголических Требника и Псалтири, покойным Преосв. Порфирием (Успенским)—некоторых древнейших рукописей, описанных им в свих путешествиях и др., а затем ученые споры, подчас весьма

— 21 —

страстные по поводу этих самых открытий, произвели в ученом мире самый живой интерес к сокровищницам Синайского монастыря, видеть которые удавалось весьма немногим счастливцам. Но преувеличенное представление орукописном богатстве синайской библиотеки в настоящее время понемногурассеивается. Еще в 1870 году сделал описание всех рукописей греческих и славянских этой библиотеки наш ученый архимандрит Антонин, начальникрусской духовной миссии в Иерусалиме. Правда, описание это хранится в рукописи в синайской библиотеке и не видело света, но для занимающихся в самой библиотеке оно, как труд добросовестный и притом знатока греческой письменности и языка, служит прекрасною справочною книгою. Благодаря этому только описанию, сами владельцы узнали, что из этих сокровищ уцелело в их руках, после долговременного расхищении рукописей то крестоносцами, то варварами, жаждавшими поживы, богатств монастырских, то заезжими богачами—лордами, то, наконец изредка наезжавшими ревнителями и жрецами науки, с страстью к собственным собраниям рукописей и древностей вообще. В самое недавнее время рукописи греческие синайского монастыря были пересмотрены и описаны вторично известным в ваше время греческим палеографом, профессором Гардгаузеном, автором лучшего руководства по греческой палеографии, пробывшим 40 дней с этою целью в стенах синайского монастыря. Каталог его: „Catalogus codicum graecorum sinaiticorum, Oxonii»вышел в свет в 1886 году и дает теперь всякому полную возможность судить о наличном составе рукописной библиотеки Синайского монастыря. Дли занятий же рукописями в самом монастыре он мало пригоден и ни в каком случае не может заменить рукописный каталог архимандрита Антонина, к которому почтенный палеограф относится не совсем с должным уважением. Понадеявшись на свой опытный глаз и имея в своем распоряжении ве-

— 22 —

значительное количество времени, г. Гардгаузен очень многих рукописей не пересматривал внимательно, а поэтому не заметил исторических указаний на время написания их, в определении которого у него встречается весьма много и крупных ошибок. Ошибки на двести в триста лет можно видеть у него довольно часто ¹).

Но ошибки г. Гардгаузеаа имеют значение лишь в науке, для занимающихся, так сказать, статистикою рукописного научного материала, для лиц не бывших на Синае,но для исследователя этих рукописей на месте их нахождения не представляется особенного труда подметить эти ошибки и избежать их. В этом случае рукописный каталог архимандрита Антонина весьма солидный помощник для подобного исследователя. Гораздо больше затруднений исследователь испытывает, при отыскании нужных ему рукописей, в самой библиотеке. В Синайском монастыре, несмотря на то, что рукописи его, за исключением бывших в Джуванийском подворье в Каире и рукописей на языках: арабском, сирском, коптском, грузинском, армянском и латинском, приведены в известность уже давно и всеперенумерованы, однако способ их хранения практикуется и доселе самый неудобный для ученых изысканий. В виду отсутствия в монастыре особого более или менее удобного помещения для библиотеки, о чем в монастыре начинают серьезно подумывать лишь в самое последнее время, все рукописи хранятся по трем различаешь комнатам и размещаются по материалу (а следовательно, и по ценности) и по формату ²). Все перга-

¹) Обстоятельный разбор каталога проф. Гардгаузена см. в „Приложениях“ к настоящему путешествию.

²) Библиотечные комнаты и способ хранения рукописей на Синае описаны обстоятельно проф. Гардгаузеном в его Catalog. pag. VII, praef. Неудобства подобного хранения указывал еще в 1870 г. архим. Антонин в „Зап. синайск. богом.“ Труд. Киевск. Авад. 1873 ст. V.

— 23 —

менные рукописи и драгоценные бомбицинные хранятся по форматам в сундуках, стоящих в старом помещении библиотеки, близ Богородичного паракдиса. Рукописи бомбицинные меньшей ценности и бумажные, все рукописи славянские (Описание их, кроме архимандрита Антонина в его „Записках синайского богомольца», сделал в прошлом1888 году, посетивший Синай в качестве богомольца, бывший Боснийский митрополит, Савва Косович¹) и арабские (Описание их составлено в 1870 году бывшим профессором арабского языка в иерусалимской школе Св. Креста, ныне упраздненной, г. Ф. Сарруфом, который посетил этот монастырь вместе с архимандритом Антонином. Описание это составляет собственность автора, живущего в Иерусалиме, а на Синае, нет с него даже копии) вместе с довольно значительным собранием старопечатных греческих изданий хранятся в помещении за келлиею игумена — архиепископа, против параклиса Иоанна Предтечи, который в свою очередь заключает в себе 80 ящиков, никем еще неразобранных книг и рукописей (по словам арх. Антонина около 500), перевезенных сюда из Каира, из тамошнего синайского подворья. Все рукописи на языках грузинском (Описание их обещает издать в свет, посетивший Синай зимою 1883 г., профессор грузинского языка в С.Петербургском Университете, г. А. А. Цагарели, специально командированный нашим правительством для изучения грузинских памятников письменности, архитектуры, живописи и т. п.), абиссинском, армянском и латинском, никем еще не описанные и даже не приведенные в известность, а также разнообразные листы многочисленных разбитых весьма древних и ныне совершенно утерянных для науки рукописей хранятся в особом довольно неопрятном складе, под старым помещением библиотеки, близ Бого-

*) Дневник его путешествия на Синай в переводе на русский язык печатается в журнале „Паломник“ за текущий 1889 год.

— 24 —

родичного параклиса,—Рукописи пергаменные по форма, там и, следовательно, до крайности разнообразные по содержанию лежат в сундуках; рукописи бомбицинные и бумажные, рукописи на языках славянском, арабском и грузинском размещены точно таким же образом по полкам в шкафах; рукописи на остальных языках и отрывки из рукописей или свалены в кучу, или разложены в беспорядочных связках по корзинам. Поэтому весьма понятно, что, при отыскании рукописей, отмеченных исследователем по каталогам, приходится тратить много напрасного труда и временя, чтобы узнать, в каком сундуке, или в какой полке помещена та или иная рукопись, и нередко нужно перебрать по экземпляру все рукописи известного сундука, чтобы нн. дне его взять искомый номер. В этом случае нахожу иполве справедливым упомянуть здесь с глубокою признательностью о помощи и всегдашней предупредительной готовности о. эконома монастыря Галактиона, который нередко по целым суткам просиживал в душных книгохранилищах, отыскивая нужные мне номера рукописей. Исполняя в своем монастыремногиедругие обязанности, о. эконом в мое пребывание в монастыре считался и библиотекарем и нес эти трудные обязанности с свойственным ему смирением и любовию ко всякому возлагаемому на него делу, лишь бы они клонилось в пользе и славе монастыря, из которого он не выезжал в мир более тридцати лет, и которому он обещается служить в суровой рясе простого монаха до конца своей жизни. Но нередко и любезность и усердие о. эконома не могли победить тех трудностей, какие представляет подобный способ хранения рукописей. Почти из каждого отдела рукописей остались неразысканными по одному пли по два экземпляра. Не которые из этих рукописей, в виду их важного научного значения и редкости, были предметом поисков по различным сундукам и шкафам не одного, а двух и

— 25 —

более дней, при чем в поисках принимало участие несколько лиц. С глубокою грустью здесь заношу тот факт, что все усилии мои отыскать бомбицинный экземпляр греческого рукописного Тактикона Никона Черногорца, XI—XII в. №441, сколько мне известно, в других европейских и восточных библиотеках не встречающийся, оказались вполне бесплодными. При зорком глазе о. эконома за рукописями монастыря и за современными учеными путешественниками, после печальной и еще в преданиях монастырских свежей истории похищения кодекса Библии г. Тишендорфом ¹), трудно допустить, чтобы рукопись эта, а также некоторые и другие могли исчезнуть из сокровищниц монастырских. Вернее всего думать, что эти рукописи, по недосмотру о. эконома, положены в те места, которые им не принадлежат, и для отыскания их теперь нужно перерыть все сундуки и переглядеть всешкафы разных библиотечных комнат и кладовых, что, весьма понятно, не под силу даже и трудолюбивому о. эконому.

Библиотека синайского монастыря, если и не оправдывает преувеличенных о ней представлений европейских ученых, все же должна считаться по справедливости одною из богатейших в мире. Правда, в синайском монастыре археолог—палеограф уже не отыщет ныне в хламе кодекс Евангелия V в., подобно г. Тишендорфу, хотя отыскание отрывков и более раннего времени вещь вполне возможная, или. с благословения великомученицы Екатерины, не возьмет с чердаков монастырских, подобно покойному преосв. Порфирию Успенскому, евхологий X века²), но к его услугам синайские сокровищницы дадут ныне в общей

¹) „Celeberrimus est codex ille sinaiticus, пишетпроф. Гардгаузен, cujus para Petropoli extat pars Lipsiae, quemque Tischendorfius guod monasterio abstulerit vehementer ad hunc usque diem monachi dolent (Catalog. pag. VI, praef.). Тоже самое говорит и о. архимандрит Антонин в своих „Записках синайского богомольца“. Труд. Киев. дух. Ак. 1873 г„ ст. V.

²) Перв. пут.вафон. мон. и скиты. Киев. 1877, стр. 456.

— 26

сложности более 3,000 рукописей на разных языках. Количество одних греческих рукописей превышает две тысячи, и многие из них, помимо содержания, имеют громадный художественный интерес, благодаря тем многочисленным миниатюрам самой изящной работы, какие в них имеются. В частности, для меня синайская библиотека дала такое количество богослужебных рукописей, какого я не встречал в других восточных библиотеках, да едва-ли когда-нибудь встречу потом. Достаточно сказать, что в синайской библиотеке хранится до 55 экземпляров рукописных евхологиев, начиная с VIII—IX в. вплоть до ΧV1Ιстолетий. Между евхологиями есть бомбицинный евхологий №973 с датою 1153 года, что составляет пока единственную в ученом мире редкость. Между Орологиами имеется один № 863, VIII—IX в., с заглавием: «Ὡρολογιον κατὰ τὸν κανόνα τῆς λαύρας τοῦ ἁγίου πατρὸς ἡμῶν Σάββα». Весьма много интересных в научном отношении рукописей встречается и в других отделах, которые, нужно прибавить, обнимают собою практику церквей иерусалимской, александрийской, константинопольской и местную синайскую. Пользуясь своим счастливым положением, в котором, благодаря трудности путей сообщения и отдаленности расстояния от цивилизованного мира Синайского монастыря, мнеедва ли когда-нибудь придется быть еще раз, и сознавая указанный выше интерес в ученом мире к этой библиотеке и действительное важное научное значение рукописей этого монастыря, я решился уделить из своего кратковременного заграничного путешествия большую часть, времени и отказаться от предположенного на месте своей службы плана путешествия на запад, в полной уверенности, что мое ближайшее начальство не поставит мне. в вяну этого отступления и в будущем предоставит возможность и „недоконченная исправить“. Чтение рукописей, на что мною употреблялось ежедневно 8 или 10 часов в сутки, и обстоятельное описание весьма многочислен-

— 27

ных икон монастырских (511 экземпляров), развешанных на стенах главного храма и многочисленных параклисов, заняло почти четыре месяца. С Синая я выехал 30 числа Июня месяца.

Путь от Синая до Суэца совершен мною на верблюдах в течении пяти суток. Обычный срок дороги считается в семь суток и иногда в девять, как путешествуют наши поклонники, но я шел ускоренным маршем, останавливаясь лишь на короткие роздыхи в страшный полуденный жар, доходивший до 50 градусов и более, и в глухую полночь.... В Суэц я приехал 4 числа Июля и, отдохнув от тяжелой дороги целый следующий день, 6 числа, в среду, отправился в Каир, куда и прибыл того же дна вечером.

Цель моего вторичного приезда в Каир заключалась в том, чтобы обозреть археологические достопримечательности старого Каира, где сохранилось много базилик древнейшей греко-римской архитектуры, Булакский музей египетских древностей и познакомиться с рукописями тамошней патриаршей библиотеки. Благодаря рекомендациям г. Щеглова, секретаря нашего дипломатического агентства при хедиве египетском, исправлявшего в это время и обязанности самого агента, за отсутствием г. Коявдера, о. архимандрит Кефала, наместник патриарха александрийского, который надето всегда выезжает в Александрию, свободно допустил мена к занятию рукописями. Библиотека александрийского патриарха не велика (около 370 рукописей) и помещается в приемом зале патриаршего дома (синодиконе). Рукописи ее по преимуществу исторического, канонического и библейского содержавия.Им составлен черновой каталог г. Мазараки, патриаршим секретарем, издателем ныне прекращенного историко-филологического журнала«Κέκροψ» автором приготовленной к изданию трехтомной истории александрийскогопатриархата, на печатание которой дана даже субсидий нашим правительством. Каталог этот составляет

— 28

собственность г. Мазараки, который любезно предоставил его в мое временное распоряжение и с готовностью помогал неоднократно своими опытными советами, при моих ученых разысканиях. Рукописи, интересные своими хронологическими датами, отмечены, хотя далеко не полно и не без ошибок, г. Гардгаузеном в его „Каталоге синайских рукописей“. Рукописи исторические обстоятельнейшим образом, даже е излишнею щедростью, особенно те, которые содержат в себе документы (нередко данным давно известные у нас в печати) сношений александрийских патриархов с Россией, проштудированы г. Мазараки в его упомянутой истории. Он же в первый раз воспользовался сборниками (их три, по объему весьма толстые) с надписанием: «Γάμοι»,т. е. браки, которые содержать в себе любопытнейшие, говоря языком нашего времени, метрические книги патриархата александрийского, начиная с второй половины XV века. Заключая в себе сведения о лицах брачущихся, эти сборники весьма нередко имеют патриаршие резолюции с собственноручными подписями касательно некоторых затруднений по каноническим вопросам и практике церковной касательно браков; нередко в них, между прочим, записаны бракоразводные и имущественные дела лиц брачущихся. Будущему исследователю канонисту они дадут весьма обильный материал, исчерпать который в надлежащей полноте не в силах самый добросовестный историк. Что же касается рукописей литургического содержания, то они, во первых, крайне немногочисленны, а, во вторых, ничего не дают нового сравнительно с рукописями синайской библиотеки, из которой многие попали в Каир в ту пору, когда Синай в духовном отношении временно находился в зависимости от александрийского патриарха. Интереснейшими, как варианты, нужно считать архиерейский чиновник, рукопись бомбицинная XIV века № служебник XVI в. №²³¹/₁₀₇₀и рукописный сборник 1407

— 29 —

г. № ³⁷¹/₄₈, содержащий в себе чин литургии, по уставу великой церкви, с заглавием:Διάταξις τῆς τοῦ πατριάρχου λειτουργίας πῶς γίνεται ἐν τῇ μεγάλῃ ἐκκλησίᾳ, ἐν ᾖ καὶ ἡ τάζις τῶν χειροτονιῶν, πότε καὶ πῶς γίνεται ἐκάστη, συνταχ. θεῖσα παρὰ τοῦ πρωτονοταρίου τῆς ἁγιωτάτης τοῦ θεοῦ μεγάλης ἐκκλησίας κυροῦ Δημητρίου τοῦ Γεμιστοῦ.

В патриархии, кроме библиотеки рукописей, в самое недавнее время устроен музей христианских древностей, помещающийся к комнате как раз против синодика. Музей этот собран старанием того же г. Мазараки, который составил и его описание в брошюре под заглавием: «Σημείωσις περὶ τῶν ἐν τῇ κατὰ τὸ παλαιὸν Κάϊρον ἱερᾷ μονῇ τοῦ ἁγίου Γεωργίου εὑρεθεισῶν ἀρχαίων ἱερῶν εἰκόνων». Εν Καῖρῳ. 1888 ἐτ. В Музее собраны иконы разных древнейших храмов старого Каира и самой патриархии, между которыми есть экземпляры весьма ценные в научном отношении. Бесспорно, к таким иконам принадлежит древнейший список иконы Божией Матери Скоропослушницы, чудотворная копия которой находится ныне в Дохиарском афонском монастыре. Вседругие иконы хотя писаны на папирусе, но принадлежность их к VIII или IX векам, как думают местные археологи, едва ли серьезно может быть доказана.

Занятие свое в Каире я окончил 1 августа, а второго числа, во вторник, выехал в Александрию. Город этот, бесспорно важный в торговом отношении, весьма незначительный интерес представляет для археолога. Посещение зданий патриархии, в которой в храме, как говорят, стоять колонны, привезенные сюда из древних фивских храмов, некоторых других церквей этого города позднейшей архитектуры, а также колонны помпеянской, заняло у меня всего полдня и наполнило все мое досужее время. Желание мое побывать в так называемых александрийских катакомбах осталось не удовлетворенным, потому что я не мог отыскать хорошего проводника,

— 30 —

знающего катакомбы. В виду редких случаев посещения их учеными археологами, опытных проводников в катакомбы здесь нет. 3 августа на арабском пароходепрямогосообщения я выехал в Афины, куда и прибыл утром, в пятницу, 5 числа.

В летнее время Афины, как и всякий ивой университетский город, для ученых занятий представляют весьма много неудобств. Ученая жизнь в это время года, так сказать, замирает. Университет, музеи и библиотеки закрываются. Научные силы, утомленные работою оконченного академического года, спешат на отдых, а неутомимые предпринимают ученые экскурсии. Но если и открываются учебно-вспомогательные учреждения города для обозрения их случайными посетителями, то время на это назначается самое незначительное. Первою и главнейшею целью моего путешествия в Афины было обозрение остатков древнейших классических построек и вообще монументальных зданий, как, напр., Партенона, Нике-Аптероса, Эрехтиона, Тезея, Юпитера Олимпийского, башни ветров и т. д., древнейших христианских храмов в самом городе и его окрестностях, знакомство с музеями центральным, политехническим и акропольским. как хранилищами памятников древне-классической скульптуры и вещественных остатков (напр., в собрании древностей Микенских г. Шлимана в политехническом музее) классического быта насельников Эллады, а потом уже изучение памятников древнейшей литургической письменности в библиотеках. Утро, с 8— 11 часов всякий день, я проводил в библиотеке национальной при Университете, а свободные часы вечера посвящал обозрению памятников архитектуры, скульптуры и т. п. Кроме национальной библиотеки рукописей при Университете, в Афинах есть еще другая менее значительная библиотека при тамошнем парламенте, во я, по недостатку времени, не работал в ней, к тому же, по слухам, она и не представляет ничего интересного для литургиста. Все свое

31 -

внимание я сосредоточил на первой библиотеке, национальной, в которую, по распоряжению греческого правительства, свезены все рукописи фессалийских монастырей (метеорских), после присоединения Фессалии к Греции. Заведывает отделением рукописей в библиотеке солидный ученый г. Сакеллион, который много работал над описанием рукописей в Патмосе, еще не вышедшим в свет, я создал себе литературную известность изданием весьма многих денных древнейших памятников истории и литературы. Как человек, г. Сакеллион весьма любезен, словоохотлив и предупредительно вежлив, готов во всякое время поделиться с своим собеседником своими обширными познаниями в библиографии и палеографии, но, как библиотекарь национальной греческой библиотеки, он едва ли ныне на своем месте. Преклонный возраст, недостаток материальных средств, а отсюда самая разносторонняялитературная деятельность мешают ему отдать свои слабые уже силы всецело настоящей библиотеке. Поэтому, несмотря на десятилетнюю давность, которая истекает со времени поступления рукописей в Афинский Университет из метеорских монастырей, рукописи эти не только не описаны, а даже не разложены в порядкепо шкафам и валяются в кучах на полу. Весьма понятно, что разобраться в этихкучах рукописей и отыскать нужное и интересное — дело нелегкое, и требуется на это ее мало временя, которого, как я сказал, было в моем распоряжении всего-на-всего три часа в день. Понятно также и το, что такая драгоценность в научном отношении, доселе мне не встречавшаяся в других восточных библиотеках, как полный ктиторский типикон Богородицы Эвергетидской XI в., попал в мои руки лишь за две неделя до моего отъезда из Афин и, как я потом ни спешил описать эту рукопись, успел сделать это едва на половину и то поверхностно. Некоторые же интересные для меня рукописи остались совер-

— 32

шенно не прочитанными в виду наступления месяца сентября, когда срок моей заграничной командировки истекал. С надеждою, что мне когда-нибудьпридется побывать еще раз в Афинах, я расстался с афинскими книжными сокровищницами и 3 Сентября, в субботу, выехал через Константинополь и Одессу в Киев, к месту своей службы.

II.

Мотивы и задачи путешествия.

Приступая теперь к оценке научных результатов совершенного мною путешествия, считаю весьма уместным сказать несколько слов о важности, насущной потребности ученых экскурсий и о тех задачах, какие должен преследовать литургист в наше время вообще и какие были намечены в частности мною лично, когда я отправлялся заграницу.

В круг наук, преподаваемых в наших академиях, Литургика была введена в первый раз уставом 1814 года, но самостоятельного значений она не получила, будучи придана к другой сродной с нею науке—Каноническому праву с названием „Обряды». С таким скромным своим положением наша наука просуществовала в Академиях до введения нового академического устава в 1869 году, который отделил ее от канонического права и передал в руки самостоятельного профессора, вменив ему в обязанность знакомить своих слушателей и с церковною археологию. Зависимый период положения нашей науки не выдвинул и не мог выдвинуть из среды академических преподавателей таких исследователей, которые бы специально занялись разработкой научных вопросов по истории православного богослужения. Попытки в этом роде сторонних лиц были тоже немногочисленны.

— 33 —

Если мы назовем труды еп. Вениамина („Скрижаль» Дмитревского (Объяснение на литургию), Катаева (Чин царского венчания), Малиновского и Смирнова (Чин литургии преждеосвященных даров), несколько посредственных учебных руководств (Черняева, Кутепова, Смолодовича и др.), томы исчерпаем всю литературу по Литургике за этот первый период. Немного эта литература могла принести пользы для преподавателя Литургики в Академии с введением устава 1869 года. Изданные Учебным Комитетом при св. Синоде программы по этой науке для духовных семинарий, составленные почти главным образом по образцу лучших немецких руководств по Литургике: Шмидта, Люфта и др., из которых многие в самой программе рекомендовались преподавателям семинарий, как учебные пособия оказали, без всякого сомнения, влияние на выработку планов и для академических лекций.

Но с половины семидесятых годов лучшие академические преподаватели я профессора университетов (Мансветов, Красносельцев, Павлов, Горчаков, прот. Никольский и др.) принялись за самостоятельную разработку нашей науки по ее первоисточникам. Конечно, они могли начать свою работу с частных вопросов в истории православного богослужения и работать с большими усилиями, в виду отсутствия у нас в предшествующее время работ в данной области и сравнительно незначительного количества изданий по изучению первоисточников православного богослужения даже на западе.

Доселе в западной литературе попреимуществу разрабатывались вопросы по истории литургии и издавались учеными: Ренедотом, Бунзеном, Даниелем, Свайнсоном и др. главным образом чины восточных в западных литургий. Только немногие из ученых запада обратили внимание на другие чины православного богослужения, напр. Морив на чин покаяния (De sacra poenitentia) я обвали всю сумму чинов и последований нашего богослужения, хотя и не во

— 34 —

всей их исторической последовательности (только с VIII в. поХIIIв.), как, напр., Яков Гоар в своем известном и доселе еще единственном в своем роде труде под названием: „Ευχολὸγιον“. Другие, как, напр., Мартен в своем сочинении: „De antiquis ecclesiae ritibus“, хотя и касаются вопросов всего вообще богослужения православной церкви, во главным образом исследуют богослужение католической церкви. При таком состоянии изучения первоисточников нашего богослужения, нельзя не удивляться тем успехам, которые сделала наша наука под пером упомянутых представителей ее у нас в России. В какие-нибудь пятнадцать лет не только написаны солидные монографии, которые могут сделать честь западной литературе, но извлечено и издано в свет довольно много первоисточников нашего богослужения. Наши многие ученые наши, как напр., преосвященный Порфирий Успенский, архимандрит Антонин, профессор Красносельцев, не довольствуясь рукописным материалом наших сравнительно бедных библиотек, успели изучить и, насколько им позволяли время и опытность, описать заграничные библиотеки. В сознании некоторых из них уже созрела потребность издать целый сборник первоисточников нашего богослужения и заменить или в значительной степени дополнить, единственное в этом роде пособие, упомянутый мною „Εοχολὸγιον“ Гоара. Наша наука с нетерпением ожидала обещанный покойным преосвященным Порфирием сборник, составленный им на основании лучших и древнейших богослужебных рукописей, открытых им в разных восточных библиотеках, под заглавием: „Богослужение византийской церкви“, но обещанию этому не суждено было сбыться. Сборник этот, при жизни покойного Порфирия, не вышел в свет, а из его духовного завещания не видно, чтобы в посмертных его бумагах сохранялся подобный труд. Но для нас уже важно то, что подобное сознание у покойного было, и оно принадлежит

— 35

не специалисту литургисту, а простому любителю древне-церковной письменности, который лишь на досуге посвящал свое время разработке вопросов по истории православного богослужения. Понятно теперь, что подобное сознание гораздо чаще является у лиц, специально посвятивших себя изучению православного богослужения, а, следовательно, и потребность в труде, подобно обещанному покойным преосвященным Порфирием, чувствуется ими на каждом шагу с большею настойчивостью.

В частности, для меня отсутствие трудов по изданию источников православного богослужении было весьма ощутительно. и сознавалось в такой степени, что еще на студенческой скамье, при разработке магистерского сочинения: „Богослужение в русской церкви в XVI в“. ч. 1, я вынужден был делать ученые экскурсии из Казани в Москву и Петербург для занятия греческими и южно-славянскими рукописями в тамошних библиотеках. По окончании академического курса, в качестве приват доцента при кафедре Литургики, Совет Академии мне поручил чтение курса истории богослужения в русской церкви, который преподавался мною в течении двух лет. В это время, при составлении лекций по предмету, дотоле не разработанному, еще с большею очевидностью предносилась моему сознанию необходимость изучать первоисточники нашего богослужения, т. е. рукописи греческие и южнославянские, и уже не в случайных собраниях их, каковы библиотеки московские в петербургские, а на самом месте их происхождение, в восточных книгохранилищах, о которых в ту пору имел я самые смутные и в большинстве случаев неверные представления. Уже в это время у меня являлась мысль хлопотать об ученой командировке на восток с целью обозрения книгохранилищ Афона, Константинополя, Иерусалима, Синая, Кипра, Патмоса и т. д., но переход на самостоятельную кафедру в Киевскую духовную Академию в 1884 году помешал мне привести в осуществление свою мысль.

— 36 —

Составление лекций по общему курсу Литургики, изучение литературы по церковной археологии, которую я должен был читать в киевской Академии, приготовление некоторых ученых работ к печати и разбор вновь появлявшихся сочинений по предмету моей специальности наполнили все мое время и почти на четыре года отдалили исполнение задуманного путешествия. Это время, однако, не прошло бесплодно для меня. Я успел обнаружить значительные про* белы в литературе по частным вопросам, которые были разрабатываемы мною лично, или моими слушателями в их курсовых сочинениях, в существующих пособиях открыть слабые стороны, исправление которых представлялось возможным, единственно после личного знакомства с памятниками, большею частью хранящимися в западных библиотеках и описанными западными учеными, и еще с большею очевидностью сознать насущную и неотложную потребность в работах над первоисточниками православного богослужения и над изданием их в свет или в целом виде, или в обширных научных описаниях. Частнее, знакомство с литературою по церковной археологии, которая разрабатывается главным образом западными учеными и на основании вещественных памятников, сохраняющихся ныне или в целом виде, или в остатках в Италии и Франции, побудило меня изучить топографию этих памятников на месте их нахождения самому лично к проверить ученые выводы западных археологов. Все это вместе заставила меня к прежней мысли о путешествии на восток присоединить и новую мысль о путешествии на запад. В этом смысле аи подал в 1887 году свое прошение о заграничной командировке на полтора года в Совет Академии, который признал мою просьбу заслуживающею уважения, но сроккомандировки сократил до одного года с несколькими месяцами. Срок этот еще более сократился (до 13 месяцев) в силу того, что разрешение св. Синодана эту командировку было получено мною только в концеИюня, а выехал я

— 37

заграницу 2 Июля. В силу стол незначительного срока командировки, при дальности и трудности путей сообщений как, напр., путешествие на Синай, и, наконец, при желании, настолько полно и всесторонне ознакомиться с восточными книгохранилищами, чтобы потом не потребовалось вторичногопутешествия, я решился оставить на время свою мысль о поездке на запад и сосредоточил все свое внимание лишь навостоке. Из моего общего обзора путешествия видно, что и этот мой план не осуществился вполне. Остались не изученными библиотеки некоторых афонских монастырей, и не окончены занятия в библиотеках Афин. Попытка просить Совет Академии о том, чтобы срок моей командировки был увеличен еще на полгода, не удалась¹). Поэтому мне пришлось выехать из Афин, как я сказал, не окончив своих занятий в тамошних библиотеках. Что же касается запада, то и теперь, после путешествия на восток, сознание необходимости путешествия туда с ученою целью не только не покидает меня, а, напротив, с большею ясностью предносится моему уму. Библиотеки Ватикана, Флоренции, Венеции, Парижа и других городов наполнились рукописными сокровищами, вынесенными из библиотек востока ²) в древнейшее время хищническими ру-

¹) См. мое прошение в Совет Академии и постановление Совета по поводу его в „Проток. Киев. дух. Акад.“ за 18⁸⁷/₈₈ учеб. год, стр. 144—145.

²) In multis codicibus Nawianis, qui nune. Venetiis sunt, пишет проф. Гардгаузен со слов Мингарелди (Mingarelli T. А. Graeci codices Mss. apud Kanianos asservati. Bologna 1784:), hodie quoque legitur: Τῆς ἁγίας Αἰκατερίνης τῶν Σιναϊτῶν. e. g. cod.74; Gregor. Nyss. s. XVI, cod. 101—2; Geroutieon scr. 1615—17, cod. 108; ίο. Xiphilinus s. XVI, cod. 173—4; liturg. e. XVI et XIV, cod. 207; Theodulas в. XVI—XV11, cod. 210; liturg. s. XVII, cod. 254; Alex. Aphrod. (Scr. Io. Rhosus a. 1486. cf. cod. Sin. 165), cod 231; Theodor. Prodrom, s. ΧΙΠ—XIV... Evangeliarium quoque Berolinense (4° № 47) antea sinaiticum fuit. Denique in Sinai monte scripti sunt cod. Alexandr. 454; Octoechus (an 1523) et cod. Cantabrig. Ff. III, 30; Galeni opera an. 1550 a Georgio ser. (Catalog. codic. graecor. Sinaitic. Oxon. 18S6 an. pag. VI, praefac.). Немало рукописей афоаских библиотек попало в XV столетии во флорентийскую библиотеку Лаврентия Мидичи, при содействии Ласкариса. В 67

— 38 —

ками крестоносцев, на правах завоевателей не гнушавшихся и грабежом, а в нате время, когда интерес к книжному делу в монастырях ослабел, путем покупки из рук корыстолюбцев. Поэтому-то я хорошо сознаю, что, для полноты добытых мною научных данных на самом востоке, настоятельно необходим столь же тщательный ученый обзор и библиотек запада.

Богослужение нашей русской Церкви почти всецело коренится на богослужении православного востока. С принятием христианства от греков, мы приняли от них уже вполне почти выработанный богослужебный ритуал или непосредственно, или же при посредстве переводов церковно-богослужебных книг, сделанных южными славянами, несколько раньше нас русских принявшими в веру и богослужение тоже из Византии. Отсюда, понятно, историку, изучающему богослужение православной церкви, настоятельно необходимо быть знакому с богослужебною письменностью нашею славяно-русскою и церквей восточных—византийской и южно-славянских. В частности же, преподаватель высшей богословской школы, как представитель данной науки и как руководитель слушателей в их первых литературных опытах, имея в виду вышеуказанную недостаточность разработки источников православного богослужения на западе и у нас в России, при столь счастливых обстоятельствах, как мое в минувший 188⁷/₈. учебный год, когда я лицом к лицу стоил в таких знаменитых книгохранилищах, как афонские, синайские и иерусалимские, в самым первоисточникам, обязан и собственною совестию и по долгу службы отдаться, посвятить себя всецело изучению этих первоисточников, по возможности, во всем их

главе римской истории Гиббона мы читаем: „Latebaut in Atho Thraciae monte. Eos Lascaris—in Italiam reportavit. Miserat enim ipsum Lavrentius ilie Medices in Graeciam» (Цитат мы заимствуем из книги проф. В. И. Григоровича «Очерк путешест. по европ. Турции“, изд. 2, М. 1877, стр. 80, прим.).

— 39 —

их объеме. Личныенаклонности, симпатии е одному излюбленному вопросу своей специальности с известными определенными целями, хотя бы и чисто ученого свойства—в дачном случае не уместны; они не могут не отразиться вредно на изучении источников науки вообще и, следовательно, на ее постановке в учебном заведении в частности. С таким то сознанием важности возложенной на нас задачи и будущей ответственности за ее неисполнение, мы и приступали к обозрению восточных книгохранилищ, к изучению в них находящихся первоисточников православного богослужения. Плодом этого сознания является то, что, несмотря на сравнительную краткость нашей командировки, мы успели описать и прочесть 410 рукописей греческих, 60 южнославянских цельных и 42 отрывка из греческих рукописей. Все эти рукописи, как увидим ниже, самого разнообразного содержания.

Не нам принадлежит окончательная оценка того, насколько наши планы и намерения целесообразны и отвечают требованиям современной богословской науки, но никто неможет отнять у нас права на некоторую долю вашего собственного самосознания в деле оценки совершенного нами труда. Оглядываясь назад, на пройденный вами тяжелый труд собирателя и исследователя первоисточников нашего богослужения, и имея перед собою массу новых данных, мы не можем не сказать, что и в настоящее время, при неоконченности обозрения восточных книгохранилищ, наши планы настолько удовлетворительно осуществились, как мы лично не надеялись, отправляясь в разрешенную нам командировку.

III.

Восточные библиотеки рукописей и старопечатных книг.

В ряду богослужебных книг православной церкви, а, следовательно, и источников нашей науки занимают

— 40 —

первенствующее и главное место две книги, обнимающие, можно сказать, весь ритуал—это Евхологий или, по нашему, Служебник и Требник и Типикон или Церковный Устав. Поэтому на них главным образом мы обратили свое внимание; изучению этих рукописей мы отдали большую часть своего труда и времени. В частности, по отношению к греческому Евхологию, мы поставили себе целью, принимая во внимание труды в этом направлении наших предшественников: Гоара, Габерта, Реведота Свайвсона, Бунзена, Красносельцвва и др., собрать возможно большее количество списков его и, путем сличения, отметить существующие в них новые, неизвестные доселе в науке, списки чинов и указать интересные варианты к известным уже в Науке чинам, по изданиям этих ученых. Одним словом, мы решились повторить работу знаменитого католического ученогоXVII в. Як. Гоара, доведенную им до ХИН столетия только, но в более широких границах и на сновании изучения восточных книгохранилищ и исполнить ту задачу, о которой мечтал покойный наш ученый преосвященный Порфирий Успенский, за смертию не осуществивший ее. Нам хотелось Жать в руки специалистов литургистов и начинающих лишь разработку вопросы по истории православного богослужения такой Εὐχολόγιον, или такой сборник рукописных материалов, относящихся к данной богослужебной книге и разбросанных во многочисленных и весьма нередки отдаленнейших от центров просвещения восточных книгохранилищах, личное посещение коих для одних затруднительно, а для других положительно невозможно, который бы избавил их от существующих трудностей и открыл бы им возможность вполне научно и самостоятельно работать в данной области. Это, с одной стороны. С другой, изданием подобного сборника нашею заветною мечтою было указать нашим теологам, изучающим постепенное раскрытие в пр. церкви догматического учения о

— 41 —

таинствах, на один из важнейших и доселе еще нетронутых ими источников или первоисточников этого учения—на наши богослужебные чины и последование таинств. В них ясно, полно и в исторической последовательности выражается церковное сознание, излагается догматическое учение о таинствах, а равно и по другим пунктам теоретического богословия. Нам думается —это громадное преимущество данного первоисточника, какого другие не имеют, являясь выражением сознания известного определенного лица, а не целой церкви, как saши чины и последования, и он заслуживает, по нашему, быть может, и крайнему мнению, особенного и серьезного внимания православных теологов.

Во время нашего путешествия мы успели обозреть 114 евхологиев (23 пергаменных, 12 бомбицинных и 79 бумажных), и из них, как более интересные и важные в научном отношении, сличить и самым тщательным образом описать, нередко с весьма обширными извлечениями из них, 77 евхологиев (20 пергаменных, 11 бомбицинаых и 46 бумажных). Составился таким образом весьма почтенный том материалов (от 45 до 50 печатных листов), имеющий называться Εὐχολογιον’οми обнимающий собою списки чинов и последований православного богослужения с VIII века по XVI столетие. Эти предельные пункты вашего «Евхология“ мы поставили в первом случае потому, что ранее VIII века мы не находили списков евхология в восточных книгохранилищах, а в последнем потому, что этим веком развитие греческого евхология оканчивается; он поступает на печатный станок и мало ηο-малу приобретает свой неизменный настоящий вид. Правда, и от ΧVΙΙстолетия и даже от XVIII века сохранилось весьма много греческих евхологиев и в частности литургиариев, во все эти списки представляют повторение списков более раннего времени

— 42 —

и бедны интересными в литургическом отношении вариантами. Однако, обходить совершенным невниманием эта рукописи нельзя, потому что в них встречаются такие чины и последования, древнейшие подлинники которых исчезли бесследно. Поэтому мы в своем „Евхологие“, хотя обозрение списков чинопоследований оканчиваем XVI веком, однако, помещаем некоторые важные и интересные чины по спискам XVII столетия. К таким чинам бесспорно принадлежат: чин омовения ног (Ακολουθία τοῦ θεὶου. νιπτῆρος), изложенный в драматической форме, где являются действующими лицами все 12 апостолов, и извлеченный нами из рукописи 1728 года афоно-пантелеимоновской библиотеки, чины избрания, „благовестия“, малого „знамения» и поставления в епископа, митрополита, служащие прямым оригиналом подобных наших чинов, изданных профессором канонического права московского Университета А. С. Павловым¹), чины поставления в патриарха и коронования на царство²), взятые нами из рукописного сборника 1665 года «святогробской библиотеки в Константинополе, а также некоторые другие, впрочем, весьма немногие чины.

Наш Εὐχολογιον, если он будет удостоен просвещенного внимания гг. членов Совета Академии и затем напечатан, уже сам по себе составит весьма важное научное приобретение. Обнимая памятники православногобогослужения во всей его совокупности за столь длинный период, наш Εὐχολογιον будет громадным подспорьем в деле начавшейся разработки нашей науки в пределах нашего отечества. Все собранные нами данные православного богослужения отличаются бесспорным интересом и новизной, но не все имеют одинаковую научную важность. Неко-

¹) Истор. русск. библиот. т. VI, 1880, стр. 438—564.

²) Этот чин издан Е. Барским в его книге: „Древне-русск. памятники священного венчания царей на царство“. М. 1883. стр. 1—18.

— 43 —

торые из этих данных, по своему научному интересу, заслуживают особенного внимания и достойны упоминания в данном случае. В области целого евхология нельзя пройти молчанием здесь, напр., евхологий VIII—IX в. Синайской библиотеки № 957, как имеющий самое близкое отношение к известному уже в науке Εὐχολογιον—у того же времени по списку Барбериновскому (Codex Barberinus S-Marci), изданному Гоаром вполне(Ευχολ. Lut. 1647 an.) и Сваинсоном лишь чины литургий (The greck Liturgies Lond. 1884 г.) и во многом дополняющий упомянутые издания; рукопись X века той же библиотеки № 958 за полноту и интерес содержащихся в ней чинов древнейшей богослужебной практики, вышедших совершенно из употребления и потому в других рукописях несколько позднего происхождения, XIII, XIV и т. д. веков не встречающихся и бомбицинный евхологий того же монастыря № 973 с определенною датою 1153 года. Последний евхологий являясь весьма приятным исключением в ряду своих собратий всех известных библиотек ¹) и имея неоспоримо важное значение своею датою для прочных научных выводов нашей науки, представляет в тоже время научный интерес обилием молитв на различные случаи, между которыми много молитв апокрифического содержания и появлением в столь раннее время весьма сложных чинов и последований с молитвами нередко тоже апокрифического характера. Необходимо здесь указать еще на бомбицинный евхологий каирской патриаршей библиотеки XIV в. № 104 и на рукопись синайской библиотеки XV века № 1006, как замечательнейшие сборники чинив и последований, практиковавшихся исключительно только в церкви александрийской, на пергаменную рукопись XIV века бывшей библиотека монастыри Саввы Освященного (ныне патриаршей иерусалимской) № 362 вместе с рукописью каирской

¹) Gardthaus. Catalog. pag.. 208.

— 44 —

патриаршей библиотеки 1407 года № 371, как на источники практики великой константинопольской церкви я, наконец, на Архиерейский служебник 1660 года патриаршей иерусалимской библиотеки № 154 вместе с упомянутым уже выше сборником 1665 г. святогробской константинопольской библиотеки, как на памятники бывшей практика церкви иерусалимской. Нельзя здесь не отметить пергаменный евхологий синайской библиотеки 1426 года №968, который, кроме своего материала и замечательно изящного письма, не лишен и литургического значения по полноте своих чинов, нередко потом повторяемых в других синайских рукописях позднейшего времени.

Что касается отдельных чинопоследований, то в этой области сделано нами несколько любопытнейших находок. Чин литургии апостола Иакова, открытый нами в бомбицинной рукописи синайской библиотеки XIII в. № 1039 и в рукописи № 911 каирской патриаршей библиотеки, дает несколько весьма важных вариантов к известным уже в науке чинам этой литургии по изданиям Ренфдота, (Liturg. orient, collect.), Свайнсона и закинфского архиепископа Латы Дионисия (Ἡ θεία λειτουργία τοῦ ἁγίου ἐνδοξου ἀποστύλου Ιἀκώβου, ἐν Ζακ. 1886 ἐτ.). Чин литургии преждеосвященных даров того же апостола (Διακονικὰ τῆς προηγιασμένης λειτουργίας τοῦ ἁγίου Ἰακώβου), найденный нами в рукописи XII в. синайской библиотеки № 1040, с некоторыми весьма важными дополнениями к нему из устава страстной и пасхальной седмиц, по рукописи библиотеки крестного монастыря, представляет совершенно новый и доселе неизвестный факт в нашей науке. Для уяснений истории известного διάταξιςа литургии патриарха Константинопольского Филофея имеют весьма важное значение литургийные уставы в рукописях Ватопедской библиотеки XIV в. № 133, пантелеимоно-афонской библиотеки 1545 г. и № 28 XVI в., Есфигменской библиотеки 1602 г. № 210 и свято-гробской библиотеки в Константинополе № 425 и №449 ХVII в. К

— 45 —

тому же вопросу имеет непосредственное отношение любопытная статья: Προθεωρία κεφαλαιώδης περὶ συμβόλων καὶ μυστηρίων πονηθεῖσα καὶ προτροπή καὶ ἀξίωσις τοῦ ἱερωτάτου ἐπισκόπου Φιλόθεου, содержащаяся в рукописи ΧVἸв. ватопедской библиотеки № 449. Илитарий XII—XIII в. синайской библиотеки Д. 1020, с содержанием которого мы знакомы по „Запискам синайского богомольца“ о. Антонина (Труды Киев. дух. Акад. 1873, кн. III, стр. 55—58), представляет вам интереснейший список чина литургии Василия Великого. Рукопись синайской библиотеки XV в. № 986 содержит в себе любопытнейший чин литургии с заглавием: Αρχὴ σὺν Θεῷ ἁγίῳ τοῦ διακονικοῦ. Αὕτη ἡ τάξις γίνεται ἐν τῇ σεβασμίᾳ λαύρᾳ ἐν τῷ ἁγίῳ ὄρει τοῦ Ἄθω, ἐκεῖθεν γὰρ ἐστί τὸ παρὸν Διακονικὸν. Это тот самый чин, который дал начало появлению в наших служебниках конца ΧVI века, так называемому, седмипросфорию, прочно утвердившемуся в нашей богослужебной практике в XVII в., благодаря тому обстоятельству, что этот чин попал в печатные служебники того времени. В нашей полемической литературе он хорошо известен под именем „афонского» чина, нов существовании его греческого оригинала доселе высказывалось нашими полемистами сомнение (Филар. „Старопечатн. номокан. и его свид. о числе просфор на проскомидии». М. 1876 стр. 43 и д.; его же „Чин литургии св. Иоанн. Злат. по излож. староп., новоиспр. и древлеписьменн. Служебн?» М. 1876. стр. 41 и д.).

Как на интереснейшие списки чинов суточного древнейшего богослужения, мы можем указать на τάξις τῆς τριτοέκτης ἐν ταῖς νηστείαις в рукописи VIII—IX в. синайской библиотеки № 957 и на чин: ἑτέρα ἀκολουθία εἰς τὸ μέγαν ἐσπερινόν τῶν ἐορταζομένων ἁγίων в рукописи XVв. пандократоровской афонской библиотеки № 149. Весьма важными чинами нужно считать списки чинов: брака в рукописях VIII— IX в. №957 и X в. №258 синайской библиотеки, крещения (устав этого чина) в рукописи 1404 года № 321 (935) ва-

— 46 —

топедской библиотеки, омовения ног в рукописи XII в. тойже библиотеки № 315 (926) и синайской библиотеки того же века № 758 и присоединения еретиков, обыкновенно в наших рукописях надписываемый так: „чин, аще кто в ереси быв крещен сый к Богу обратится любо хвалисин, ли жид, ли еретик кто»¹), в рукописи синайской библиотеки 1475 года № 980. Последний чин в славянском переводе весьма часто встречается в наших рукописях, но греческий его подлинник доселе не был известен. Между тем настоящий чин издавна обращал на себя внимание наших полемистов по вопросу о перстосложении. Известная фраза: „аще ли кто двема персты не благословляет якоже и Христос» была заимствована в Стоглав (гл. 31) из упомянутого чина и доселе не потеряла еще жизненного значения.

К числу весьма важных находок мы относим: Σχηματολόγιον (сборник чинов пострижения в монашество) Феодора Студита по рукописи XV в. пантелеимоновского афонскогомонастыря, Σχηματολόγιον по рукописи XV в. патриаршей иерусалимской библиотеки № 273, Ἐξοδιαστικὸν (последование погребения архиереев, священников, диаконов и всех лиц священного чина) по рукописи XVв. библиотеки монастыря св. Саввы Освященного № 373 и, наконец, Συνοδικὸν (чин проклятия еретиков в неделю православия) по рукописям XIV в. Афинского Университета № 256 и XV в. синайской библиотеки № 989 и № 531.

Одновременно, с изучением данных для греческого евхология, мы не забывали настоятельной потребности уделять такое же внимание и памятникам южнославянскогоевхология. Так поступать нас обязывала настоятельная необходимость видеть в печати, как можно скорее, подобный евхологий, потому что для изучения южно-

¹) Издан этот чин в вашем сочинении: „Богослуж. в русск. церкв. в ХVI в.“, 1884, Каз.ч. 1, прил.,стр. 54—60.

— 47 —

славянского евхология сделано в нашей науке гораздо менее, чем для греческого евхология. Если мы укажем на глаголический служебник Лавослава Гейтлера, загребского профессора ¹), на чин литургии Евфимия, патриарха тырновского на некоторые памятники, изданные в разное время в журналах „Starine“, и «Гласвик», а также профессором Красносецевым в его книге: «Сведения о некоторых литургических рукописях ватиканской библиотеки“ К. 1885 и отчасти Горским и Невоструевым в их известном «Описании славянских рукописей московской синод. библиотеки“ Отд. III, ч. 1, М. 1869—то вот и все, что мы имеем в настоящее время по изданию и изучению памятников южно-славянского евхология. Теперь, если иметь в виду количественные результаты сделанного нами в этом отношении, то с первого взгляда оказывается, что они, по-видимому, не так значительны, как результаты в области изучения источников греческого евхология. Прежде всего в количественном отношении цифра южнославянских рукописей, описанных нами, простирается только до 60, из них 18 рукописей пергаменных, одна бомбицинная и 41 бумажные.В частности, евхологиев (т. е. Служебников и Требников) описано нами всего на всего 17 экземпляров: 2 пергаменных, один бомбицинный и 14 бумажных. Далее, если мы обратим внимание на научную ценность описанных вами евхологиев, то мм увидим, что древнейшие и интереснейшие в научном отношении экземпляры их принадлежат большею частью частным владельцам. Все это объясняется легко теми обстоятельствами, что в совершенное нами путешествие мы изучали памятники южнославянского богослужения по преимуществу

¹) Euchologium glagolski spomenik manastira Sinai brda. U Zagreb. 1882.

²) Гласник ученог српск, друшст. вн. VIII; Порф. Втор, путеш. по св. Афонской горе 1880 г.

— 48 —

в библиотеках греческих монастырей, куда эти памятники попадали случайно и хранились, за негодностью у потребления я по другим более грустным причинам, без должного к ним внимания. Славянские же книгохранилища, как напр., в Хиландарском и Свято-Павловском афонских монастырях, в которых мы имели возможность заниматься и которые когда-то славились замечательным богатством рукописей (см. В. Григоровича „Очерк путеш. по европ. Турции. М. 1877 изд. 2), в настоящее время, как мы имели случай говорить выше, представляют лишь жалкие сравнительно, конечно, остатки своих прежних богатств.... Библиотека весьма состоятельного болгарского Зографского монастыря на Афоне, имеющая ценное собрание южнославянских рукописей и вполне благоустроенная, как мы можем судить на основании отзывов ученых посетителей ее и на основании нашего поверхностного и случайного обзора ее в 1886 году, не была, по недостатку времени, предметом нашего научного описания. Но если мы будем делать научную оценку всего собранного вами материала касательно южнославянского богослужения, то мы не можем не сказать, что и в этом отношении нами добыто несколько интереснейших и в научном отношении важных приобретений. В частности, по отношению к южнославянскому евхологию, мы можем указать здесь на подробное описание Требника XIV в. № 119 сербского извода из библиотеки Хиландарской, на сербскую рукопись XIV— XV в. № 149 из библиотеки Свято-Павловской-афонской, на болгарский Требник XVI в. № 126 Одесского Университета, в который эта рукопись приобретена в 187,8 году от некоего Полежаева, и на Служебник сербской редакции XVI в. № 92 Хиландарской библиотеки. Все эти памятники, имея самое близкое и непосредственное отношение к богослужению вашей церкви XV—XVI веков, в тоже время своими некоторыми интереснейшими особенностями чинов и по-

— 49 —

следований дают весьма ценный материал для характеристикиюжнославянского богослужения данного времени. Два пергаменные евхология XIII—XIV вв. из богатого собрания южнославянских, и именно пергаменных, рукописей нашего начальника духовной миссии в Иерусалиме, о. архимандрита Антонина, который имеет намерение продать его в Императорскую публичную библиотеку в С.-Петербурге (медлительность в этом важном деле всецело зависит от дирекции этой библиотеки), заслуживают внимания не только древностью своего происхождения, но и содержащимися в них особенностями чинов крещения младенцев, погребения, освящения воды и др. Наконец, в области южнославянского евхология не могу не отметить весьма важного приобретения в собственном смысле этого слова. В бытность на Афоне, мне удалось купить у одного ксиромаха (бедняка) сербский Служебник XVI в. В нем, кромечинов литургий, содержатся чины посвящения во всеиерархические степени до священника включительно и некоторые другие молитвы. Все эти чины отличаются такими оригинальными и в высшей степени интересными подробностями и особенностями, не встречающимися ни в древнейших греческих евхологиях, ни в известных нам подобных рукописях южнославянского происхождения, что издание их в свет в целом виде не только желательно, но есть, по нашему мнению, дело первой я существенной необходимости. Таким образом, весь наличный материал, относящийся к изучению истории южнославянского евхология и собранный нами в это путешествие, составит, если к нему еще присоединить описание других виденных нами и интересных в научном отношенииюжнославянских богослужебных рукописей, что мы и намерены сделать, второй том наших заграничных трудов в 25 или 30 печатных листов.

Церковному уставу или Типикону сравнительна посчастливилось в литургической литературе. Кромеизданий

— 50 —

некоторых памятников, относящихся к истории Типикона, или в подлинниках, или в переводе, сделанных западными и нашими русскими учеными, как напр., Майем, Минем, Питрою, архимандритом Антонином и покойным преосв. Порфирием Успенским, в нашей литературе в самое последнее время явилось капитальное исследование под заглавием: „Церковный Устав (Типик), его образование и судьба в греческой и русской церкви“, принадлежащее талантливому перу покойного профессора Moсковской духовной Академии И. Д. Мансветову. В западной литературе, помимо труда Льва Аллация, в его уже ныне устаревшем сочинении: „De libris ecclesiae Graeciae“, мы имеем довольно хорошую работу, написанную почти исключительно на основании рукописей итальянских библиотека, иеромонахом Феодором Тосиани под названием: „Ad typica graecorum ac praesertim ad typicum cryptofer. ratense s. Bartholomaei abbatis animadversiones“ Rom. MDCCCLXIV an.» Поэтому наша задача состояла в том, чтобы проверить источники, изданные нашими предшественниками, к русским переводам их подыскать подлинники и, наконец, описать возможно большее количество рукописей—типиконов Саввы Освященного и Феодора Студита, чтобы иметь перед собою действительную историю этой важнейшей богослужебной книги, а не гадательную, какою, весьма естественно, она представляется нам в книге проф. Мансветова, написавшего ее всего-навсего с десятью рукописями под руками. Во всех почти отношениях задачи наши удались. Научные результаты по данному вопросу получились настолько удовлетворительные, что, можно сказать, превзошли наши ожидания.

Древнейшею краткою записью церковного Устава, известною в науке, считалась доселе запись студийского монастыря под заглавием: Ὑποτύπωσις τῆς καταστάσεως τῆς μονῆς τῶν Στουδίου, появившаяся в IX—X веке и изданная в свет в первый раз Лиджелом Майем в его „Spiceleg. Roman.“

— 51 —

t. IV, aотсюда перепечатанная Минем в „Patrolog. curscomplet, t. 99»(греческой серии). Полный перевод этой записи сделан прОф. М. дух. Акад. Голубинским в его „Истор. русской церкви“ М, 1881 г. т. I, п. 2, стр. 671. Ὑποτύπωσις студийского монастыря в этой редакции мы проверили по пергаменной и древнейшей, близкой ко времени появления самой записи, рукописи 1028 года синайской библиотеки № 401 и открыли некоторые, не лишенные научного интереса, варианты к ней. Затем в рукописи бомбицинной XIII—XIV в. ватопедской библиотеки Ä 323 (133) (Слич. ркп. М. Синод. библ. № 456) мы открыли новую редакцию этого 'Vποτοπωσις-а с весьма значительными и важными вариантами, появление которых в печати прольет яркий свет на отношение Ὑποτυπωσις-а в этой редакции в известному и науке славянскому Типикону патриарха константинопольского Алексея в рукописи XII в. М. синод. библ. № 330—380.

Архимандрит Антонин в 1864 году издал в свет Ἡ διατύπωσις τοῦ ὁσίου καὶ μακαρίου πατρὸς ἡμῶν Αθανασίου в русском переводе в своей известной книге: «Заметки поклонника святой горы“. Киев. 1864 г. Отношение этого Διατύπωσις-a Афанасия Афинского к Ὑποτύπωσις-у Студийского монастыря самое близкое, и последний бесспорна послужил оригиналом первого, а поэтому важное научное значение этого памятника ныне всякого сомнения. Нам не удалось видеть автограф Διατύπωσις-a Афанасия, так как монахи лавры преподобного отца отказались показать его нам, но за то мы видели и сняли даже копию с позднейшего списка этого Διατοπωσις’а, хранящегося в рукописном сборнике XVI в. № 754 (228) Иверского афонского монастыря. В целом своем виде устав Афанасия Афонского носит такое заглавие: Τυπικὸν ἤτοι κανονικὸν τοῦ ὁσίου καὶ θεοφόρου πατρὸς ἡμῶν Αθανασίου τοῦ ἐν τῷ Ἀθῳ и состоит из двух частей, из коих первая носит сейчас приведенное заглавие и трактует о построении лавры на Афоне и о первоначальном строе

— 52 —

жизни в ней¹), а вторая уже содержит самое завещание, церковный устав преподобного с вышеприведенным заглавием. Сличая известный в науке перевод этого Διατύπωσις-a с подлинником, мы нашли, что перевод сделан вольно и с значительным совращением в тексте, а поэтому его научная ценность падает сама собою, и является настоятельная потребность видеть в возможно скором времени в печати самый подлинник Διατύπωσις-a. Тоже почти самое нужно сказать и относительно другого перевода о. архимандрита Антонина, а именно об известном в науке «синайском канонаре“ IX—X века, напечатанном им в Труд, Киев. дух, Акад. за май и июнь месяцы 1874 года. Канонарь этот содержится в пергаменном евангелии синайской библиотеки № 150 и носит такое заглавие: «Κανονάριον, σὺν Θεῷ ἀρχόμενον ἀπὸ τὸ ἄγιον πάσχα μέχρι τοῦ ἁγίου σαββάτου καὶ ἀπὸ μηνὸς. Σεπτεμβρίου μέχρι μηνὸς Αὐγούστου». Весьма важные варианты к нему дает отрывок из другого евангелия IX—X в., содержащий в себе без конца канонарий с заглавием: Κανονάρι(ο)ν συνάξεων καὶ ἑορτῶν καὶ μνημῶν τῶν ἁγίων, ἀρχόμενον ἀπὸ μηνὸς Σεπτεμβρίου ἐως μηνὸς Αύγουστου, ἐχον πάσαν ἀκολουθίαν. При помощи этого подлинника, легко устраняются весьма многие вопросы и недоумения, вызываемые переводом его.

Попытка наша проверить Тактиков Никона Черногорца по греческому его подлиннику, в рукописи синайской библиотека № 441, не удалась по той причине, что нужную рукопись, как уже было замечено выше, мы не отыскали в самой библиотеке. В виду важности Тактикона для характеристики православного богослужения XI в. и при том

¹)Эта часть издана в настоящее время в довольно посредственной книге константинопольского ученого и редактора церковного журнала «Ἐκκλησιαστικὴ ἀλήθεια» М. Гедеона под названием: ,,Ὁ Ἄθως.“ Κωνσταν. 1885σελ. 245—272.

разных патриархатов, подобную неудачу мы относим к числу крайне печальных и нежелательных.

Всегда присущая нам мысль о важном значении для истории церковного Устава до появления полных записей уставов Саввы Освященногои Феодора Студита, так называемых, ктиторских типиконов, которые давались монастырям их ктиторами и били главными регуляторами богослужения в период времени до XII или XIII столетий, служила для нас побуждением обратить серьезное вниманиена этот род памятников церковного Устава. Книга Миклошича и Мюллера „Acta et diplomata monasteriorum et ecclesiarum orientis“ vol. V, t. II, Vindobun. 1887 an.» в которой переизданы ктиторские уставы Михаила Атталиата 1077 года, императрицы Ирины 1114 года, епископа Навплии и Аргоса Льва 1143 года, епископа ТомасийскагоНила 1210 года и митрополита Зихнии Иоакима 1324 года, питала и поддерживала нашу уверенность в том, что труды, направленные на изучение подобного рода памятников, не останутся бесплодными. К перечисленным уже наши памятникам ктиторских типиконов нам удалось присоединить новые, доселе неизвестные в науке, памятники, а именно: типикон грузинского монастыря пр. Богородицы Петрицутиссы в Баскове близь Филиппополя, данный иерусалимским патриархом Евфимием в 1084 году, типикон константинопольского Пандократоровского монастыря, данный в 1137 году византийским императором Иоанном порфирородным из фамилии Комненов, типиконмонастыря великомученика Маманта, данный в 1159 году владетельным князем Георгием мистиком игумену этого монастыря Афанасию, типикон Богородичного монастыря Илии Вомон (τῶνἨλίουΒωμῶν), данный императором Мануилом Комненом в 1162 году, типикон Богородичного монастыря Евергетиды, составленный игуменом сего монастыря Тимофеем в XI столетии и, наконец, типикон для монастыря св. Авксентия в Халкидоне близ Константинополя, данный царем Михаилом Палеологом между

1260 и1281 годами, Из этих типиконов списан нами целиком типикон ИлииВомен1162 года со списка, имеющегося в библиотеке русского афоно-Пантелеимоновского монастыря и сделанного с подлинника, хранящегося в библиотеке Патмосского Иоанно-Богословского монастыря; извлечены выдержки из типикона XIв. Богородичного Эвергетидского монастыря, подлинник которого хранится в афинском Университете и из всех других названных нами типиконов, в копии сохраняющихся в рукописи ХVIII в. Халкинской (семинарской) библиотеки № 85. Все эти типиконы, помимо своего литургического значения, как единственные регуляторы восточно-православного богослужения в период времени до появления монашеских уставов Феодора Студита и Саввы Освященного, имеют для нас важное значение и как исторические документы в высшей степени любопытной эпохи византийской жизни XI, XII и даже XIII столетий. По ним мы можем характеризовать не только состояние богослужения за этот период, во даже и жизнь и нравы монахов этого времени, оказывавших громадное влияние на всестороны жизни византийской империи. Самое важное из указанных вами ктиторских типиконов место в ряду подобного рода исторических документов бесспорно должно принадлежать типикону Богородично-Эвергетядского монастыря XI в., потому что в этом памятнике нераздельно сохранялись церковный Устав служб круга седмичного и годичного в правила монашеский жизни сего монастыря. Первая часть косит весьма характерное заглавие: Συναξάριον σὺν Θεῷ, ἤτοι Τυπικὸν ἐκκλησιαστικής ἀκολουθίας τῆς εὐαγοῦς μονῆς τῆς ὐπεραγίας Θεοτόκου τῆς Εὐεργέτιδος, ἀρχόμενον ἀπὸ μηνὸς Σεπτεμβρίου, περιέχον πᾶσαν ἀκολουθίαν μέχρι συμπληρώσεως Αὐγουστου, ὡσαύτως καὶ τῆς ἁγίας τεσσαρακοστῆς ἀπὸ τῆς κυριακῆς τοῦ τελώνου καὶ τοῦ φαρισαίου μέχρι τῶν ἁγίων πάντων, а вторая—обычное всем подобным памятникам надписание: Πρόλογος τοῦ Τυπικοῦ (следовало бы написать ἐπίλογος, так как эта статья

— 55 —

стоит в конце Типика). Ἔκθεσις καὶ ὑποτύπωσις τοῦ βίου τῶν ἐν τῇ μονῇ τῆς ὑπεραγίας Θεοτόκου τῆς Εὐεργέτιδος μοναχῶν, παραδοθεῖσα παρὰ Τιμοθέου μοναχοῦ ἱερέως καὶ καθηγουμένου γεγονότος μετὰ τὸν κτήτορα τῆς αὐτῆς μονῆς., т. е. Павла монаха. (Conf. Ducange Bist, bysaut. Lutet. Paris CIO. IOC. LXXX. Constantin. Christian, t. IV, pag. 87). В других подобного рода памятниках каждая из этих составных частей представляла из себя нечто цельное я самостоятельное, как это можно видеть из дошедшего до вас типикона Михаила Атталиата 1). Типикон Богородично-Эвергетидского монастыря является в этом отношения счастливым исключением. С открытием ктиторского (цельного) Богородично-Эвергетидского монастыря типикона нашамысль, высказываемая прежде на основания лишь соображений²), что под руками Никона черногорца были не типиконы Феодора Студита и Саввы Освященного, а именно полные ктиторские уставы, по которым он и составлял свой Тактикон, получает в настоящее время силу неопровержимого положения. Но наши перечисления сделанного нами с области ктиторских уставов были бы не полны, если бы мы не указали здесь на две весьма интереснейшие находки,имеющие самое близкое и непосредственное отношение киерусалимскому уставу Саввы Освященного. Мы разумеем здесь уже упомянутый нами устав службы седмиц страстной я пасхальной в Иерусалиме в IX—X веке, найденный нами в качестве приложений к рукописной и доселе еще не изданной в свет священной истории (Ιἑρὰ ἰστορία) города Иерусалима и всей Палестины, написанной в 1801 году архимандритом Максимом Симео, бывшим профессором богословский шкоды и иерокириксом Воскресенского храма и Τύπος καὶ παράδοσις καὶ νόμο; τῆς σεβασμίας λαύρας τοῦ ἁγίου Σάββα, открытый в рукописи XIII в. синай-

¹)Miklos. Mul. Acta et diplomat. vol. V, t. II, pag. 314,

²)Христ. чтен. 1888,9—10, стр. 505.

— 56 —

ской библиотеки № 1096. В виду особенной важности и глубокого ученого интереса этих памятников, первый из них мы перевели на славянский язык, снабдили обширными археологическими и литургическими примечаниями и уже начали печатать на страницах журнала „Православный Собеседник“ (этот труд, совершенный нами тоже во время заграничного путешествия, составит весьма почтенную книгу от 15 до 20 печатных листов), а второй, уже бывший предметом специального реферата в Церковно-археологическом Обществе при Киевской духовной Академии за прошлый 1888 год, после нужных дополнений и исправлений, будет напечатав на страницах академического журнала: „Труды Киев. дух. Академии“ ¹).

В отношении, к так называемому, иерусалимскому Типикону Саввы Освященного нами сделано не мало. Во время своего путешествия мы успели рассмотреть и подробно описать 72 рукописных типикона, носящих данное название, из них 12 экземпляров пергаменных, 10 экз. бомбицинных и 50 экз. бумажных. Извлеченный нами материал в связи о другим, имеющим отношение к церковному уставу и указанным нами выше, составит третий том собранных нами материалов в объеме от 45 до 50 печатных листов. В числе рукописей, уяге известных в наукепо упомянутым сочинениямФ. Тоскани и И. Д. Мансветова, нам удалось отыскать не мало таких, о которых доселе ничего не было известно и которые могут считаться драгоценными находками. Такими рукописями мы считаем типикон XII в. № 1094 синайской библиотеки, как образчик иерусалимского типикона до принятия в него обычаев, стихир и канонов студийского монастыря (к глубокому сожалению экземпляр этотдефектный; в нем отсутствуют весьма многие листы), типикон XIII в. № 1096 той же библиотеки, как об-

¹) См. Прилож. II.

разец типикона, имевшего место не практике лавры СаввыОсвященного, типиконы ХVIв. из библиотеки монастыря Саввы Освященного № 305 и № (без номера), как представители практики иерусалимских палестинских монастырей, бомбицинные типиконы 1214 г. №1047 и 1311 года № 1101 синайской библиотеки, как единственные уставы практики синайского монастыря, типиконы 1346г. № 320 (931), 1405 г. № 324 (935) и 1446 г. № 321 (932) ватопедской афонской библиотеки, как представители особой редакции церковного устава, вторую мы называем трапезундскою, потому что древнейшая из этих рукописей № 320 (931) заключает в себе несомненные следы практики местной трапезундской церкви и, наконец, типиконы костамонитской библиотеки 26 (22) XV с., соборные Пантелеимоновского и Дохиарского афонских монастырей, как прототипы создавшегося уже в последствия святогорского афонского типикона. Все перечисленные нами рукописи содержат в себе весьма интересные в научном отношении подробности, дают весьма важные сведения для истории церковного типика и всею своею совокупностью красноречиво говорят нам, что мы не имеем еще настоящей действительной истории этой важнейшей богослужебной книги, написание которой есть дело будущего... В частности для истории святогорского афонского устава, о котором в нашей литературе пока существует лишь наша небольшая заметка (Рук. для сельск. пастырей 1887 г.), имеют весьма важное значение рукописные соборные типиконы: Дионисиатского монастыря, писанный в 1638 году, список с него в Иверском монастыре, сделанный архимандритами сего монастыря Илларионом и Афанасием в 1878 году, типикон Григориатского монастыря, составленный, по просьбе игумена монастыря, Даниила Загорея, известным ученым афонским монахом Иаковом в 1851 году, который раньше лишь годом (т. е. в 1850), по желанию игумена Свято-Павловскогоафонского монастыря, со-

ставил другой типиков для этого монастыря, типикон Костамонитского монастыря, составленный в 1854 Дионисием Ксенофотивым, монахом из Пелопонеса и иеромонахом из Беррии Мелетием и, наконец, типикон 1869 года Ватопедского монастыря, составленный типикарем Иаковом. Все эти типиконы—прямой и положительный материал для истории святогорского типикона. Есть подобные типиконы и в некоторых других афонских монастырях, во они пока остаются нам неизвестными.

Типиконов с особенностями практики студийского монастыря, или надписанных именем св. Феодора Студита ввосточных книгохранилищах мы не встречали.

Списков южнославянского типикона мы видели и описали всего на всего пять, из коих лишь два списка Ns493 и № 241 хиландарской библиотеки заслуживают внимания по составу и распорядку в них находящегося материала, а остальные (2 из библиотеки св. Саввы и 1из синайской библ.) представляют буквальный перевод списков греческого иерусалимского устава в древнейшей его редакции, до появления в нем, так называемых, Марковых глав. В этих списках нет даже имен южнославянских святых.

Примечание. Все перечисленные нами три тома мате. риалов: а) Евхологий греческий, Ь) Евхологий южнославянский и с) Типиков—совершенно готовы для печати. Если Совет Академии разрешит нам печатание их на страницах академического журнала в качествеприложений, или отдельно, исходатайствовав предварительно на это из Учебного Комитета при Св. Синоде особую сумму, то мы можем сейчас же приступить к их печатанию. Нужные небольшие примечания будут сделаны, при самом печатании.

Но если мы я изучали главным образом памятники, имеющие отношение к Евхологию и Типикону, как важнейшим богослужебным книгам православной церкви, то

— 59 —

этоне значить, что мы не уделяли серьезного внимания другим богослужебным книгам. Напротив, как увидим сейчас, мы не мало труда и времени употребили на изучение данных для истории и других, можно сказать, второстепенных, богослужебно-церковных книг, а именно: Часослова, Триодей, Апостолов, Евангелий, Стихирарей, Псалтирей, Октоихов, Профитологиев. сборников служб, Миней и т. д. И в этом отделе литургической письменности нам удалось сделать немало весьма ценных в научном отношении находок, которые заслуживают здесь особого упоминания.

Всего Орологиев нами прочитано и описано 15 экземпляров. Из них Часослов VIII в. синайской библиотеки № 863, помимо своей древности, имеет особенное значение для истории богослужения и своим составом и текстом входящих в него тропарей и стихир, а равно и тем именем, с которым связано в подписания происхождение этого состава. Часослов надписывается так: Ὡρολόγιον κατὰ τὸν κανόνα τῆς λαύρας τοῦ ἁγίου πατρὸς ἡμῶν Σάββα. С содержанием этогопамятника наша наука знакома по краткому его описанию о. архимандрита Антонина¹). Интересными, кроме того, нужно считать Часослов XIII—XIV в. №868, где положены службы на каждый час дня и ночи, и Часослов XIII в. № 870 с двумя почасиями после часов первого, третьего, шестого и девятого. Обе эти рукописи синайской библиотеки интересны, как образчики Орологиев келейных, употреблявшихся монахами—келлиотами, жившими вдали от монастырей с храмами. В синайской библиотекеи все прочие Орологии не лишены своего научного значения, а поэтому описаны нами подробно.Из Орологиев других библиотек заслуживают особого внимания Орологий ΧΙIв. Есфигменской библиотеки №71 и Орологий 1303 г. из библиотеки о. архимандрита Антонина. Оба они представляют тип позд-

¹) Труд Киев. дух. Акад. март 1873 г.

— 60 —

нейшего Часослова, изложенного по уставу Саввы Освященногои напоминающего нам современный Часослов.

Между славянскими Орологиями на Синае мы встретили два XII—XIII вв. № 12 и № 13 с особенностями практики студийского устава. Как известно, доселе думали ¹), что „Часословов студийского периода до нас не дошло», а поэтому важное научное значение этой находки выше всякого сомнения и понятно само собою.

В числе описанных нами Триодей заслуживают особенного внимания: рукопись XI в. № 327 (927) ватопедской библиотеки, рукопись X в. синайской библиотеки № 735 и ркп. XIII в. той же библ. № 739,содержащия в себе особенности практики Студийского монастыря, рукопись XIII в. из библиотеки бывшей богословской школы в Иерусалиме в крестном монастыре № 11, как представитель свято-гробской иерусалимской практики, и рукописи XI в. № 760 и XII в. № 758 синайской библиотеки, как образцы Триодей чисто иерусалимского происхождениям точным надписанием имен творцов канонов и стихир. Триоди 1099 года № 712 и А® 741 синайской библиотека, написанные в лавре Саввы Освященного с подлинников Константинопольского происхождения, являются самыми ранними предвестниками в Палестине того влияния практики студийского монастыря, которое в сильной степени сказалось здесь в XII и особенно XIII столетиях. Отметим еще одну рукопись X в. № 734 той же библиотеки, интересную обилием чинов омовения ног в великий четверток и их разнообразием состава. Всего описано нами 20 экземпляров Триодей.

Рукописные Евангелия и Апостолы обращали на себя ваше внимание главным образом синаксарями или месяцесловами, в которых, кромеперечисления праздников и имен святых, весьма не редко имеются и довольно обшир-

¹) Арх. Сергий Полн. месяц, восток. М, 1875 г., т.I, стр. 179.

— 61—

ные замечания литургического содержания, извлечения из церковного Устава. Из подобных рукописей, как особенно интересные в научном отношении, мы должны указать: Евангелие XII в. библиотеки синайского монастыря № 150, с известным уже в науке „синайским кановарем», о котором мы говорили выше, Евангелие XI— XII в. из той же библиотеки, перевезенное сюда из Джуванийского подворья в Каире (синаксарь сходен с синаксарем при Евангелии вашего музея XI в., поступившим из библ. тавр. дух. семин. и описанном А. Ивановым), Евангелие 1312 года из библиотеки Есфигменского монастыря № 27, в котором в статье под заглавием: Τάξις καὶ ἀκολουθία τῆς τῶν ἀποστόλων ὰναγνώσεως, γινόμενης ἐν τῇ καθολικῇ καὶ ἀποστολικῇ τῆς θεοῦ πόλεως μεγάλης Ἀντιόχειας мы находим особенности чтений евангельских и апостольских в антиохийской церкви и др..

Из апостолов, важных своими синаксарями и обширными извлечениями из типикона великой церкви, касающимися главным образом праздника Благовещения в дни великого поста, должно отметить рукопись XI—XII в. из библиотеки Саввы Освященного, рукопись XIV в. из патриаршей иерусалимской библиотеки № 285, рукописи XI — XII в. № 27 и XI в. №17 Дохиарской библиотеки и некоторые другие.

Всего евангелий описано нами 19 экземпляров, а апостолов 8 экземпляров.

По той же самой причине мы интересовались древнейшими Профитологиями, или сборниками чтений из пророков и из других книг ветхого Завета и, во время нашего путешествия, подробно описали 11 экземпляров их. Рукописи: XII в. №46 Есфигменской библиотеки, ХII в. № 536 ватопедской библиотеки, XI—XII в. № 62 библ. Саввы Освященного,№9 XIII в. и № 14 XII —XIII в. синайской библиотеки заслуживают перед остальными особенного взимания,

Псалтирей нами описано пять экземпляров, но из них особенно важное значение имеет лишь один, при-

— 62—

надлежащий библиотеке Афинского Университета. Рукописьэта X в. № 67, между прочим, заключает в себе особенные, по своему составу, часы для четверга, пятницы и субботы страстной седмицы и Τυπικὰ τῆς ἁγιωτάτης καθολικῆς ἐκκλησίας τὰ κατὰ συνήθειαν ἀκριβόμενα. В связи с Псалтирями мы рассматривали, так называемые, Пандекты, куда Псалтирь входит, как одна из составных частей. Кровле Псалтири, в этого рода рукописях содержатся все 12 Миней, Триоди постная и цветная, Октоих, Часослов, апостольские и евангельские чтения на целый год с синаксарем. Из трех экземпляров, описанных нами, два, а именно рукописи: XIII в. № 82 и XII—XIII в. №5 Симоно-Петрской афонской библиотеки заслуживают особенного внимания своими синаксарями и литургическими особенностями содержащихся в них Триодей.

Из других богослужебных книг мы описали 6 экземпляров Стихирарей, 3 экз. Октоихов, 9 экз. Миней, 11 экз. нотных богослужебных книг и 4 экз. отдельных служб. В числеотдельных служб нужно отметить службу Преподобному Антонию печерскому ¹). составленную

¹) До 1849 года на Афоне не было устного предания, ни даже слухов между тамошними греками о том, что св. преподобный АнтонийПечерский подвизался когда-нибудь на Афоне, в пещере, близь монастыря Есфигмена, и что он там принял пострижение ь монашество от есфигменского игумена Феоктиста. Предание это сначала было заявлено покойному митрополиту киевскому Филарету в письме есфигменских монахов (Арх. Антонин. Замет. поклон. св. Горы, стр. 295, прим. 2), а потом распространилось по Руси через брошюрку: „Есфигменский монастырь на св. Горе Афонской», напечатанную в Киеве в 1851 году. Если не ошибаемся, письмо Есфигменцев и упомянутая брошюра явились на свет Божии как раз в то время, когда старцы этого монастыря возбудили ходатайство перед св. Синодом о разрешении им приехать в Россию для сбора милостыни на украшение ветхих зданий его. В 1849 году на св. Горе игумен есфигменского монастыря Агафангел поручил в ту пору известному на всем Афоне церковному пиите, монаху Иакову составить на греческом языке биографию преподобного Антония Печерского и

— 63 —

в 1849 году уже упомянутым нами ученым афинским монахом Иаковом, перу которого принадлежит и другая служба в честь Покрова Богоматери ¹), ныне совершаемая

Службу в честь его. То и другое было исполнено в точности. В библиотеке Музея при Киевской духовной Академии (ркп. О. 24) имеется рукописная служба в честь преподобного Антония Печерского, составленная в 1849 упомянутым Иаковом и написанная рукою иеродиакона Даниила ватопедца (ιἑροδιακὸνου Δανιὴλ Βατοπεοινοῦ). К службе приложена краткая биография с заглавием: Βίος καὶ ἡρωϊκὰ ἔνθεα, κατορθώματα τοῦ ὁσίου πατρὸς ἡμῶν Ἀντωνίου Ἐσφιγμενίτου. В 1850 году Иаков агиорит значительно исправил свои труд и дополнил биографию преподобного Антония многими вставками. В этом новом виде и службу и биографию св. отца мы видели в рукописной брошюре принадлежащей храму Есфигменского монастыря. Надписывается эта брошюра так: «Ασματικἡ ἀκολουθία καὶ Βιογραφία θαυμάσιος τοῦ πανοσίου σημειοφόρου πατρὸς ἡμῶν Ἀντωνίου τοῦ Ῥώσσου, τοῦ πρῶτον μὲν ἐν ὄρει τοῦ Ἄθῳ ἐν τῇ ἱερᾷ μονῇ Ἐσφιγμένου, καὶ ἐν τῷ ἀπέναντι αὐτῇς ὄρει Σαμαρείᾳ καχούμενον ἀσκἡσαντι, εἰτα διὰ θείας ἀποζαλύψεως ἐν Ρωσσἱᾳ πεμφθεὶς, ἀρχηγὸς τῶν ἐκεῖσε μοναστῶν γενόμενος, τὴν θεόδμητον μονήν Πετζέρσζοῖ συνεστὴσατο, συνετέθη δὲ αἰτήσει τοῦ πανοσιωτάτου καθηγουμένου τῆς ἱερᾶς μονῆς Ἐσφιγμένου κυρίου Ἀγαθαγγέλου καὶ τῶν ἐν αὐτῇ ἀσκόυντων ἐπιτρόπων καὶ λοιπῶν ἀδελφππῶν εἰς ἀΐδιον αὐτῶν μνήμην, ἐπιμελείᾳ δὲ ὅτι καὶ πόνῳ μοναχοῦ οἰκτροῦ Ἰακώβου τῆς αὐτῆς μονῆς τέκνου ἐν ἔτει τῆς ἐνσάρκου Θεογονίας ҂αων (1850) ἐν τῷ ἁμωνύμῳ ὄρει τοῦ Ἀθωνος. Брошюра посвящена церкви Православной и российскому святейшему Правительствующему Синоду в следующих выражениях. Τῇ ἁγιωτάτῃ ἀῤῥνεστάτῃ καὶ μεγίστη τοῦ Θεοῦ ἐκκλησίᾳ τῇ τῶν ἀπάντων ὀρθοδόξων μητρὶ καὶ τροφῷ, τῇ τὲ ἁγίᾳ καὶ ἱερᾷ θεοπροβλήτῳ Συνόδῳ τῆς εὐσεβεστάτης αὐτοκρατορίας πασῶν τῶν ‘Ρωσσῶν, αἳ εἴησαν ὃιαιωνίζουσαι καὶ ὐπερνικῶσαι ἐν Χριστῷ καὶ πασῶν θεοστυγῶν αἱρεσέων τὸ παρὸν τεῦχος ἀνατίθεται». В день памяти преподобного Антония, т. е. 10 июля по этой рукописной тетради ныне совершается служба в Есфигменском монастыре и в положенное, по уставу, время предлагается братии, в качестве „чтения» с сидением, настоящая „биография“. Недалеко от монастыря Есфигменского, на горе Самарийской, тоже в начале пятидесятых годов устроен и храм вид пещерою, в которой, по преданию, подвизался рассадник монашеской жизни в России, преподобный Антоний.

¹) Такая служба находится в Типиконе Афоно-Святопавловского мона-

— 64 —

вомногих афоно-греческих монастырях ¹),и службу в честь киево-печерских святых, написанную в 1643 году легатом вселенского патриарха Парфения Мелетием Сиригом ²). Эта последняя служба вместе с службою положения хитона Спасителева, присланного из Персии шахом Аббасом царю Михаилу Феодоровичу, находятся в особом собственноручном сборнике Михаила Сирига под заглавием: Κανόνες εἰς διαφόρους ἁγίους παλαιοὺς καὶ νέους Μελετίου Συρίγου ἰδιόχειρον καὶ πολύτιμον, хранящимся ныне под № 141 в свято-гробской библиотеке в Константинополе.

стыря (σελ 53), составленном, по просьбе игумена Софрония Кефалонийца, в 1850 году. Служба эта с синаксарем надписывается здесь так: Τῆς ἁγίας σκέπης τῆς ὑπεραγίας Θεοτόκου и заканчивается заметкой: Ἰστέον οὖν ὅτι εἴμεν εὁρταστικῶς τελείται ἡ μνήμη τῆς ἁγίας σκέπης, ἡ ἀκολουθία τοῦ ἁγίου Ρωμάνου ψάλλεται ἐν τοῖς ἀποδείπνοις, ἡ δὲ ἀκολουθία τοῦ ἀποστόλου Ἀνανίου ψάλλεται τῇ ἐπαύριον μετὰ τοῦ ἁγίου Κυπριανοῦ, εἰ δὲ βούλοις ψάλλον αὐτήν μετὰ τῆς ἁγίας σκέπης ὁμοῦ (σελ. 64)..

¹) Впрочем, здесь нелишне заметить, что введена в церковно-богослужебную практику некоторых афонских монастырей настоящая служба не бескорыстно. По завещанию покойного духовника русского Пантелеимоновского монастыря на Афоне о. Иеронима, те из афонских монастырей, которые будут отправлять всенощное бдение и совершать празднество в честь Покрова пр. Богородицы, должны получать от русского Пантелеимоновского монастыря деньги и натурою для стола братии на утешение. Это-то обстоятельство и поспособствовало, что греческие монастыри, как напр., Костамонит, Свято-Павловский, Дохиарский и др. приняли в церковно-богослужебную практику у себя службу в честь Покрова Пр. Богородицы и составили нарочито на сей день последование для нее под сильным влиянием нашего церковно-славянского последования на тот же случай. Что же касается древнейших греческих богослужебных книг, то мы в них никогда не встречали не только подобной службы, во даже упоминания о том, чти когда-нибудь в практике древне-греческой церкви был этот праздник.

²) О личности этого Мелетия Сирига довольно обстоятельные сведения сообщены покойным преосвящ. Филаретом в его «Обзоре русск. дух. литер.» 1859 г. Харьк. стр. 277. Упомянутая же служба киевским чудотворцам, зна-

— 65 —

Октоихи и Стихирари отличаются замечательным однообразием содержания и дают весьма немного для науки, а поэтому на этот род памятников мы уделяли сравнительно не много времени и описали незначительное количество их.

Что же касается Миней, то этот род литургической письменности едва ли не самый богатый. Рукописных Миней можно встречать целые десятки в каждой библиотеке, но занятие ими требует некоторого рода самопожертвования со стороны исследователя. Изучение их может привести исследователя ко многим любопытным научным выводам, в них бесспорно он откроет имена многих неизвестных церковных песнописцев, а вместе с тем и многие новые неизвестные каноны и стихиры, но на это потребуется много труда, а главное—временя, которым мы не располагали в достаточном количестве. Изучение этого рода литургических памятников есть дело будущего. Нам же лично подобное занятие казалось самопожертвованием преждевременным и в научном отношении пока бесцельным, потому что в науке нашей, как мы уже имели случай говорить выше, остаются не изученными еще главнейшие источники ее, т. е. важнейшие церковно-богослужебные книги. Этим только нужно объяснять то обстоятельство, что за все наше путешествие мы успели рассмотреть всего на всего лишь 11 богослужебных Ми-

чительно исправленная, печатается в Киеве и доселе под заглавием: „Служба преподобным отцам печерским и всем святым в малой России просиявшим, напечатанная из Акафистов с каноны“ (Киев. 186Sг. мес. сентября). В этом заглавии киевское издание настоящей службы значительно разнится от греческого оригинала, который надписывается так: «Μνήμην ἐπιτελοῦμεν τῶν ὁσίων καὶ θεοφόρων πατέρων ἡμῶν, ἐν Πιετζαρίῳ ἀσκησάντων, καὶ πάντων τῶν ἐν Ῥωσσίᾳ λαμψάντων, συντεθεισαν κ. т. λ. Очевидно, издатели желали придать настоящей службе чисто местный южнорусский характер, что, однако, им, не удалось сделать вполне.

— 66 —

ней. Из этих последних в научном отношении любопытнейшим нужно призвать пергаменный свиток (1 m. 36 cent.) Декабрьской Минеи IX в. из библиотеки синайского монастыря. В этой древнейшей Минее сохраняются в настоящее время следующие службы: 13 числа Модесту, архиепископу иерусалимскому, 14 ч. Мелхиседеку священнику, 17 ч. святым мученикам Евстратию, Авксентию, Оресту и Мардарию и 19 ч. трем отрокам Ананию, Азарию и Мисаилу.

Насколько позволяло время, помимо указанного, мы успели познакомиться и описать 9 рукописей канонического характера, 51 сборник святоотеческих писаний, патериков и хронографов и 13 рукописей исторического содержания. Изэтих последних мы обращали внимание на такие рукописи, которые главным образом касаются нашего отечества или Палестины. В последнем случае мы с особенным интересом занимались паломническою литературою греческих путешественников в Палестину и успели в этой области сделать несколько открытий. Одно из подобных путешествий под заглавием: Διήγησις περὶ τῆς Ιἑρουσαλὴμ καὶ τῶν ἁγίων τόπων, καθὼς εἶνε ὁ ἅγιος τάφος καὶ ἔτεροι τόποι, ὅπου ἐπεριπάτησεν ὁ Κύριος ἡμῶν Ἰησοῦ; Χριστὸς καὶ ἡ Ὑπεραγία Θεοτόκος καὶ οἱ ἅγιοι ἀποστολοι καὶ οἱ ἅγιοι προφῆται, найденное нами в рукописном сборнике XVI в. № 1000 синайской библиотеки, списано нами целиком и со временем имеет быть издано в свет. Из другого сборника ХVII в. под названием: Προσκυνητάριον τῶν ἱερῶν τόπων, ὁποῦ εὐρίσκεται εἰς τὴν ἁγίαν πόλιν Ἱερουσαλὴμ, συντεθὲν παρὰ Ἀρσενίου, ἱερομονάχου Καλλουδίτου κρητός, находящагося в патриаршей каирской библиотеке под № 406, мы сделали для своей цели довольно обширные извлечения. Также мы поступили и по отношению к упомянутой уже нами „Священной истории“ архимандрита Максима Симео, составленной в 1801 г. и хранившейся в богословской иерусалимской школе при крестном монастыре.

Что касается исторических рукописей, касающихся

— 67 —

нашего отечества, нашей церкви, то здесь на первом месте нужно поставить историю русского народа, доведенную до Дмитрия самозванца включительно и написанную в 1668 году Иверского афонского монастыря архимандритом Дионисием, хранящуюся ныне в святогробскойбиблиотеке в Константинополе. Полное заглавие этой любопытной истории читается так: Τὸ παρὸν βιβλίον ὑπάρχει ἱστορία, ἤτοι δεήγησις περὶ τῆς ἀρχῇς τῶν Ῥώσσων, πόθεν κατάγονται οἱ ἀρχηγοὶ αὐτῶν, καὶ περὶ τοῦ πότε καὶ πῶς ἐλαβον τὸ ἀγιον βάπτισμα καὶ ἐγιναν χριστιανοί, καὶ περὶ τοῦ ἁγίου ἀποστόλου Ἀνδρέου, ὅπως ἦλθεν σωματικῶς εἰς τὴν Ῥωσσίαν καὶ ἐκύρηξε τὸ θεῖον κύρηγμα, μεταφρασθὲν δὲ καὶ συλλεχθἑν ἐν συντομίᾳ ἐκ τῶν σλαβαϊκῶν βιβλίων εἰς τὴν ἡμετέραν διάλεκτον παρὰ ἐλαχίστου Διονυσίου, ἀρχιμανδρίτου τοῦ ἐκ τῆς ἱερᾶς καὶ βασιλικῆς μονῆς Ἰβήρων τῇ ἐν τῷ ἁγίωνύμῳ ὄρει τοῦ Ἀθωνος, ὅντος αὐτοῦ εἰς τὴν περίφημον καὶ βασιλεύουσαν μεγαλόπολιν Μοσχοβίαν ἐν ἔτει σωτηρίῳ ҂αχξη. Вся история разделена автором на 17 титл. Мы подробно описали эту историю и сделали несколько извлечений, как образчики языка и учено-литературных достоинств ее. В той же библиотеке мы отметили важную рукопись¹) для истории южнорусской церкви, писанную

¹) Рукопись эта в четвертку, 222 страницы, в конце содержит следующую любопытную приписку: Ἡ βίβλος αὕτη προσενέχθη ἡμῖν, λατινιστὶ πρῶτον γεγραμμένη, παρὰ τῶν λογιωτάτων πρεσβέων Ῥωσσίας κυρίου Ἠσαΐου Τροφημίου καὶ Ἰγνατίου Ὀξενοβικίου καὶ Ἰωσηφ Κωνωβικίου, ἵνᾱ κύρωσίν τε καὶ διόρθωσιν λάβῃ, παρ’ ἡμῶν τῶν τῆς μεγάλης ἐκκλησίας ἐξάρχων τε καὶ λεγάτων, τοῦ τε πανιερωτάτου μητροπολίτου Νικαίας κυροῦ Πορφυρίου καὶ ἐμοῦ Μελετίου Συρίγου, διδασκάλου τῆς μεγάλης ἐκκλησίας, ἣν εἰς κοινὴν μεταφράσαντες διάλεκτον καὶ διορθώσαντες, εἰς τὴν ἐν Κωνσταντινοοπόλει σύνοδον ἐξαπεστέιλαμεν, πατριαρχοῦντος τοῦ παναγιωτάτου ἡμῶν αὐθέντου καὶ δεσπότου κυροῦ Παρθενίου, τοῦ οἰκουμενικοῦ πατριαρχου, ἐν μηνὶ ὀκτωβρίῳ λ, ҂αχμβ ἰνδικτ. ιά. На последней странице читаем: Ταῦτα τα ζητήματα ἐπέμφθησαν ἡμῖν ἐν Γιασίῳ τῆς Μολδαβίας παρὰ τοῦ πανιερωτάτου μητροπολίτου Κιόβου διὰ τῶν αὐτῳ πρεσβέων Ἡσαιου, Ἰγνατίου καὶ Ιώσὴφ, τῇ κζʹ τοῦ ὀκτωβρίου μηνὸς ҂αχμβ, τὰς ἁποκρίσεις αἰτοῦντος ἀπὸ τῆς μεγάλης ἐκκλησίας.

— 68 —

в 1642 году известным Мелетием Сиригом, под заглавием:Ἔκθεσις πίστεως τῆς ἐν Ῥωσσίᾳ τῇ μικρᾷ ἐκκλησίας ἐκδόθεῖσα κατ’ ἐρώτησιν καὶ ἁπόχρισιν, рукописные переводы: Патерик Печерский, напечатанный в Киеве Иннокентием Гизелем в 1661 году, переведенный на греческий язык Иверского монастыря диаконом Космою в 1694 году, Синопсис того же Гизеля, напечатанный в 1680 году, переведенный в монастыре Николая Большая голова и Москве в 1693 году, Путешествие по Сибири Николая Спафария в 1675 году, переведенное в том же (1693) году и др.

Все перечисленные нами рукописи богослужебные,канонические и исторические описаны нами вчерне, но, после обработки имеющихся у нас под руками материалов, бесспорно дадут любопытный в научном отношении сборник, который и составит четвертый том собранных нами материалов, в объеме от 25 до 30 печатных листов или даже несколько больше.

Занимаясь главным образом изучением рукописных источников православного богослужения, мы не забывали и первопечатных богослужебных книг Православной Церкви. Всякий, кто работал над этого рода источниками, хорошо знает, по личному опыту, что единственное в этом роде пособие, составленное в двух частях Врето в 1854 г. (Νεοελληνικὴφιλολογία),не могло удовлетворять даже снисходительного исследователя первопечатной литературы. Капитальный двухтомный труд Емиля Леграна под заглавием: „Bibliographiehelléniqueoudiscriptionraeson. deouvrag, publ. ingrec, pardegrec. aux. XV-eetXIVsiecl». Paris, вышедший в свет в 1885 г., в значительной мере восполняет существующий в литературе пробел, но также не лишен некоторых недочетов и промахов, на которые мы успели указать уже и печатно Луч-

¹) Христ. Чтен. 1888 г. № 9—10 стр. 545.

— 69 —

шим же доказательством этой мысли служит то весьма важное обстоятельство, что сам Емиль Легран, как мы слышали из достоверных источников, готовит целый том дополнений к изданным двум томам. Следовательно, личное знакомство с первопечатными изданиями есть дело насущной необходимости для всякого, кто не хочет на вещи смотреть чужими глазами. С другой стороны, для нас изучение первопечатных изданий важно еще и потому, что мы интересуемся текстом богослужебных книг, их постоянным исправлением под пером тех или иных справщиков, тогда как Емиль Легран преследует в своей книге цели библиографический главным образом, описывает их внешний вид, содержание и приводит дословно существующие в этих изданиях предисловия и послесловия под час с дипломатическою точностью. Из виденных нами и интересных печатных изданий мы отметим здесь чин литургии (неполный), напечатанный на пергаменном свитке, хранящемся в библиотек Есфигменского монастыря (Ем. Легран не упоминает об этой редкости), первопечатный типикон 1545 года, полный круг первопечатных миней ¹) и др.

IV.

Памятники христианских древностей на востоке.

По отношению к другой преподаваемой нами в Академии наук —Церковной археологии, отправляясь в заграничную командировку, мы ставили для себя скромные задачи. Имея в виду богатство литературы по изучению классических и христианских древностей на западе, а по некоторым вопросам даже у нас в России, мы полагали ограничиться лишь личным обзором этих древностей на

¹) Небезынтереснобудетзаметить, что в одной пантелеимоновской афонской библиотеке находится 26 венецианских изданий Миней XVI в., не указанных в книге г. Леграна.

— 70 —

месте их нахождения и проверить существующие относительно их в ученой литературе выводы. Так мы и поступали, обозревая древнейшие константинопольские храмы, коптские церкви старого Каира, базилики Вифлеемскую и Синайскую, Свято-гробский иерусалимский храм, старинные христианские церкви Афин и их окрестностей, монументальные классические остатки Партенона, Эрехтиона, Нике-Аптероса, Зевса Олимпийского, башни Ветров и т. п., и знакомясь с богатством восточных музеев древностей: Императорского оттоманского в Константинополе, Булакского в Каире, патриаршего там же, центрального, политехнического и акропольского в Афинах и других менее значительных в научном отношении в других местах. Но иногда сами факты, памятники архитектуры, скульптуры и живописи, пред которыми мы стояли лицом к лицу, своим благородным величием, почтенною сединою, высокими качествами изящества и грации, своим, так сказать, немым красноречием, так много говорили нашему уму и сердцу, что мы волею-неволею из пассивного, можно сказать, зрителя древностей превращались в ихисследователя. И наши труды в данном отношении не остались бесплодными, по крайней мере, для нас самих лично.

Бесспорно, в ряду константинопольских храмов древнейшего времени, после св. Софии, должна занимать в настоящее время второе место мечеть Кахрие Джамиси, в древности церковь Μονὴ τῆς χώρας, находящаяся в отдаленных закоулках Стамбула, на седьмом, северном холме древней Византии, вблизи Адрианопольских ворот и в соседстве развалин дворца Константина „Тефеур-Сарая“. Для современного археолога оба названные нами храма должны иметь, по вашему мнению, одинаково важное значение. Св. София Константинопольская и доселе может служить лучшим и пока единственным в своем роде представителем архитектурного византийского стиля эпохи Юстиниана, а мечеть „Кахрие-Джамиси“ — хранительницею

— 71 —

лучших византийских мозаик и фресок, во всей своей величественной красоте и свежести красок сохраняющихся и доселе во внутреннем и внешнем нарфиксах этого когда то христианского храма. Построение монастыря Μονὴ τῆς χώρας относят ко времени между VIII и X веком, а происхождение в нем существующих мозаик к XI столетию или несколько позже. В бытность нашу в Константинополе, посещая этот замечательнейший памятник христианской архитектуры, а главное живописи, с книгою в руках нашего византиниста проф. Н. Кондакова—„Мозаики мечети Кахрие Джамиси в Константинополе», Одесса, 1881 г., мы не могли не обратить внимания на этот памятник христианской древности, с одной стороны, а с другой —на то важное обстоятельство, что названная нами книга проф. Кондакова не дает нам надлежащего понятия об этом памятнике. Наши личные наблюдении и разыскания, сделанные вами во время обзора этой мечети, дало возможность открыть некоторые неточности в названной книге и подметить такие стороны этого памятника, на которые почему-то наш археолог не обратил внимания. В результате получился самый живой интерес к настоящему памятнику христианской древности ¹), сознание недостаточности существующих описаний его и искреннее горячее желание сказать о нем свое слово со временем.

В Константинополе, на Афоне, а потом и в других местах востока мы обратили внимание на современную нам архитектуру храмов, на стиль иконописи, на особенности в богослужебных принадлежностях и на

¹) В этих видах мы приобрели дорогой (50 фр.), но роскошный атлас снимков с мозаик и фресок этой мечети, сделанный французом André Leval-ем (catal. explicat, des principal, mosaiqu. peintures et sculptur. exist. a Kahrie-Djami a Constant, et photograph. par Pascal Sebah. Constant. 1886 an..), оставшийся неизвестным нашему археологу даже и в последнем его труде по константинопольскимдревностям—„Константинопольские храмы“. Од. 1887 г.

— 72 —

многочисленные отличия от нашего в современном богослужении и, имея в виду, что в нашей литературе по всем этим вопросам существуют лишь летучие замечания паломников, без должного научно-исторического освещении, решились серьезно заняться их изучением. Плодом этого является составляемое нами обширное исследование под заглавием: „Современное богослужение на православном востоке“, из которого уже напечатано ныне девять листов, а в недалеком будущем последует его продолжение. Из этого исследования отдел „Об архитектуре современных церквей на востоке, о живописи и богослужебных принадлежностях“ был предметом двух рефератов, прочитанных мною в заседаниях Церковно-Археологического Общества при Киевской духовной Академии.

В Иерусалиме мы обозревали раскопки, произведенные, по поручению вашего Православного Палестинского Общества, на русском месте близь Авраамиевского монастыря, католиками близь пещеры Пр. Богоотец Иоакима и Айвы, против Овчей купели, на месте храма первомученика архидиаконаСтефана, близь дамасских ворот, оконченные раскопки на Елеоне на русском месте и др., но со времени открытия вами уже неоднократно упомянутого Устава службы страстной и пасхальной седмиц в Иерусалиме в IX—X в., нам пришлось самостоятельно заняться изучением топографии св. мест в Иерусалиме и архитектурных сооружений, бывших на этих местах. Результатом этих археологических занятий в Палестине являются обширные примечания к издаваемому уже нами в «Прав. Собеседн“. названному Уставу.

Синайская базилика, построенная императором Юстинианом между 527 и 557 годами, и ее знаменитые мозаики VI в. Преображения в абсиде главного храма и равноконечного креста в кругу на золотом (тоже мозаическом) фоне в небольшой алтарной нише церковки Неопалимой Купины были всегда предметом особенного внимания ученых, посещав-

— 73 —

ших Синайский монастырь. У всех путешественников на Синай мы всегда можем отыскать краткие сведения об этих прекрасно сохранившихся памятниках лучшей поры византийского искусства, заброшенных в дикую пустыню. В недавнее время (в 1881 г.) синайская базилика и ее мозаики были предметом специального изучения нашего византиниста проф. Петербургского Университета Н. Кондакова, который в сообществефотографа Рауля с этою целью предпринимал путешествие на Синай и прожил в монастыре три недели ¹). С свойственными этому профессору-византинисту талантом, трудолюбием и знанием дела обстоятельно исследованы и описаны не только эти памятники древнейшего церковного искусства, но и резные наружные и внутренние двери базилики и все рукописи, заключающие в себе миниатюры, интересные в художественном отношении. Нам, следовательно, предстояло, с книгою проф. Кондакова в руках, проверить лишь выводы его относительно этих памятников. Признаемся, мы вполне разделяем выводы почтенного ученогои если можем сделать какие-нибудь ему упреки, то они касаются лишь неполноты описания некоторых, на ваш взгляд, интересных памятников художества, сохраняющихся ныне в синайском монастыре. Так, напр., мы совершенно не можем понять, а тем более согласитьсяс следующим замечанием проф. Кондакова: „кроме мозаики в своде алтари и на арке над ним, также свода в капелле Купины все остальные стены церкви и нарфикса покрыты штукатуркой (кроме этой же капеллы, стены которой покрыты фаянсовыми изразцами в XVII в.) и в монастыре не сохранилось никаких воспоминаний (!) о том, как были и были ли украшены эти стены иначе в старину»²).

¹) Путешествие на Синай в1881 году. Из путевых впечатлений. Древности синайского монастыря. Одесса. 1832. Предислов. стр. I и IV.

²) Путешеств. стр. 70.

— 74 —

Как это ни странно, во здесь повторяет г. Кондаков своего предшественника о. архимандрита Антонина почти буквальными словами. «Другой стенной живописи (помимо мозаик) в храме нет, говорит о. Антонин, и была ли когда, не известно. Теперь все покрыто новою штукатуркой, даже самые гранитные колонны»¹).Между тем на самом деле почти рядом с церковкой Неопалимой Купины, с девой стороны, в нише алтаря параклиса апостола Иакова имеется превосходная большая фреска, изображающая по средине Богоматерь, а по бокам творцов литургий св. апостола Иакова, Василия Великого и Иоанна Златоустого, с надписью „προφήτης“, вместоἅγιος, и пророка Моисея. Все лица изображены во всю высоту ниши, в рост человека, и отличаются замечательною художественною отделкой. Особенно прекрасно и выразительно молодое лицо пророка Божия Моисея в короткой тунике, с посохом в руках, с открытою курчавою годовою. В своем настоящем виде эта фреска возобновлена, что доказывается и свежестью красок, по всей вероятности в XVII в., но с точным соблюдением всех прекрасных особенностей художественного стиля подлинника. Мы не сомневаемся признать в этой фреске остатки той живописи, которою, по всей вероятности, была украшена вся базилика, но со временем от частых землетрясений и неблагоприятных атмосферных явлений потрескалась и обвалилась (нынешняя свинцовая крыша на базилике устроена только при архиепископеНикифоре в 1732 г.), так что для благообразия пришлось замазать все стены штукатуркой. Украшение храмов юстиниановского времени наряду с мозаиками и фресками было совершенно в духе того времени, и во многих древнейших храмах и доселе сохраняются любопытнейшие памятники этой отрасли христианской иконографии, которая, прибавим, предварила за несколько сто-

¹) Архим. Антонин. Из Записок синайск. богомол. стр. 145.

— 75 —

летий позднейший обычай христианской церкви украшать стены своих храмов иконами, писанными отдельно на досках разной величины. Далее, на существование стенной иконописи в других частях базилики или, по крайней мере, на колоннах можно находить и некоторые, хотя и не совсем ясные, указания в литературных источниках. В упомянутом нами выше путешествии в Иерусалим и на Синай, открытом нами в рукописи ΧVἸв. синайской библиотеки № 1000, мы читаем между прочим следующее интересное замечание: εἰς τὸ μέσον τοῦ μοναστηρίου εἶναι ὁ ναὸς μολυβοσζέπαστος, ἔχει κολώνας ιβ, καὶ εἰς πᾶσαν κολώναν ἔχει τοῦ χρόνου ἄλου τῶν ἁγίων λείψανα; καὶειναι ζωγραφισμένα πᾶσα κολῶνα τοῦ μηνὸς τούς ἁγίους. Не есть ли, таким образом, нынешние двенадцать больших икон святцев с изображениями святых, празднуемых церковью в течение целого года, висящие на 12 колоннах базилики,—замена стенных изображений на этих колоннах, в прежнее время бывших? Но если этот вопрос будет решен и отрицательно, хотя невероятного, повторяем мы снова, в нем мало, все же мы имеем теперь данные, чтобы говорить о несомненном существовании стенной живописи в синайской базилике в древнейшее время. Нужно лишь удивляться, почему на этот факт не обратили никакого вниманияученые, посещавшие синайскую базилику раньше. Некоторым оправданием для них может служить лишь то немаловажное обстоятельство, что описанная нами фреска находится в глубине совершенно темной ниши за престолом, прислоненном к самой стене ее, и от густоты и темноты колера красок лица, в ней изображенные, совершенно не видны обыкновенному зрителю. Издали кажется, что эта ниша просто лишь выкрашена темною краевою и никакой картины в себе не содержит. Мы рассматривали ее днем, но со свечою, прилепленною на длинную хворостину, подноса свечу к самым ликам святых.

— 76 —

Сожалеем мы также о том, что проф. Кондаков не обратил должного внимания на замечательно богатое собрание икон, развешенных по стенам базилики и на всех параклисах монастыря. Он лишь мимоходом отмечает, что эти иконы «письма афонского и московского прошлого столетия» и что из них якобы достойны замечания лишь „великолепный складень иконы Неопалимой Купины в капелл этого имени с календарем и лицевыми святцами на боковых досках, также как изображение самого монастыря на архиепископском кресле (на задней стороне трона?) и иконы, украшающие высокий амвон или кафедру по своему изящному и тонкому миниатюрному письмуначала или конца XVIII столетия“ ¹). На самом же деле эта коллекция икон гораздо интереснее, чем это можно предположить с первого взгляда. Правда, описыватель этой коллекции славы Ассемана, которую сулит издателю и составителю описания ее наш ученый архимандрит Антонин, также поверхностно осмотревший ее, не приобретет ²), потому что между иконами ее он уже не встретит ныне „лучших образцов письма греческого, грузинского, армянского,абиссинского, нубийского и венгерского», которые видел покойный преосв. Порфирий Успенский в 1850г. ³) и спокойно отобрал, как „замечательную редкость» в свое собрание, ныне хранящееся в музее при нашей Академии, но он бесспорно извлечет немало весьма интересных данных для истории христианской иконографии вообще и синайско-критской школы иконописи в частности. Сознавая такого рода весьма существенный пробел для церковной археологии, мы решились восполнить его, описать коллекцию синайских икон, по крайней мере, находящихся в базилике и в прилегающих к ней параклисах. Всего нами описано 511 икон.

¹) Путешеств. на Синай, стр. 71.

²) Из Запис. синайск. богомольца, стр. 146.

³) Втор, путеш. в синайск. мон. в 1850 г. Спб. 1856, стр. 164.

77 —

Имея в виду всю сумму добытых данных относительно синайской коллекции икон, мы должны отметить характерную черту, резко выделяющуюся из ряда подобных ей, напр., в Иерусалиме в монастыре св. Саввы Освященного, на Афоне в некоторых монастырях и в других местах православного востока, —это полная терпимость ко всякого рода художественным стилям, доходящая, если позволено будет так выразиться, до полного художественногоиндифферентизма. Отсюда в этой коллекции, если мы на время забудем существование в ней когда-то икон армянских, абиссинских, нубийских, негрских и т. п., мы увидим и в настоящее время иконы письма древнегреческого, афонского XVI в., греко-грузинского, критского XVI, XVII и ХVIII столетий, сербского, молдавского, разных школ русских: московских, строгоновских, южнорусских, даже раскольничьих и, наконец, латинских.... В одном и том же храме на самых незначительных расстояниях мы видим прекрасную икону: «Ἡ ἀμόλυντος—Непорочная“, писанную по просьбе Николая Курина, философа и врача (Δέησις τοῦ δούλου τοῦ Θεοῦ Νικολάου κουρίνου, τοῦ φιλοσόφου καὶ ἰατροῦ), художником Еммануилом Лапардом в 1626 году; на тот же сюжет другую икону, оконченную около 1615 г. плодовитым и талантливым мастером священником Иеремиею критянином; икону Сретения, стоящую с левой стороны, при входе в царские двери базилики, исполненную в 1571 г. Дамаскином критянином; икону Богоматери Одигитрии ΧVI в., поместному синайскому преданию, считающуюся за произведение кисти евангелиста Луки, но возобновленную (καὶ αὖθις ἀνακεκαίνωται διὰ τοῦ χειρὸς Κορνάρου Ἰωάννου κρητὸς) весьма посредственным синайским художником, Иоанном Корнаром критянином в 1778 г.; и здесь же, или даже в более почетном месте, в алтаре, близь горнего места, на правой стороне—икону Богоматери с латинскою надписью: „Conditorem mundique Virgo continet ulnis“ XV или XVI в.

— 78 —

Все почти сейчас названные нами иконы, не исключая и последней, в монастыре пользуются почетом я даже называются „чудотворными“. Икона, напр., Сретения Господня, по замечанию автора книги; „Περιγραφὴ τοῦ ἁγίου ὄρους Σινᾶΐ ἐν Βενετ. 1817 ετ. σελ. 132 (слич. Григор.-Барск. Путеш. по св. местам 1747 г. СПб. 1778, стр. 264), потому чтится в монастыре, что этот праздник был установлен основателем синайского монастыря императором византийским Юстинианом и введен в круг годичных торжественных праздников прежде всего в церквах и монастырях, им самим основанных. Синай поэтому чтит настоящий праздник и доселеторжественным богослужением, а икону эту называет „ктиторскою» и во всякое богослужение зажигает пред нею свечу.

Икона Богоматери с упомянутою выше латинскою надписью носят название Пономарской иконы (τοῦ Κανδηλάπτου). Об этой иконе рассказывают следующее чудо, явленное ею. Однажды пономарь или кандилапт монастыря, по обычаю, зажигал свечи и лампады храма пред началом службы. Делая это крайне небрежно и с неспокойным сердцем, он подошел и к настоящей иконе Богоматери и начал было зажигать перед нею свечу, во в это время невидимая рука нанесла ему сильный удар по щеке. Пораженный этим, кандилапт сразу опомнился, упал на колена перед Богоматерью, руку Которой он принял за невидимую руку, вразумившую его, и со слезами молил о помиловании. Сознавшись чистосердечно в своем грехе—пред игуменом и рассказав откровенно о чудном знамении, бывшем ему от иконы Богоматери, кавдилапт получил прощение от игумена, но с тем, чтобы он всегда помнил свой грех. В память этого события на икону было сделано серебряное подобие руки, прикрепленное серебряными гвоздиками в нижней части изображения (на подобие иконы Богоматери Троеручицы), а кандилапт обязан был всякую службу неупустительно и прежде всего зажигать

— 79 —

свечу пред этою иконою, как бы испрашивая у Богоматери всякий раз благословение на предстоящий труд. Обычай этот свято соблюдается и доныне.

Об иконе Богоматери, писанной, по монастырскому преданию, евангелистом Лукою и возобновленной Иоанном Корнаром в 1778 г., также не мало сообщается чудесных рассказов, и она чтится наряду с другими названными чудотворными иконами монастыря.

Кроме этих лучших образцов греческого письма, в параклисеИоакима и Анны имеются превосходные миниатюрные святцы греко-грузинского письмаXV—XVI в.¹)в трех экземплярах; в параклисеИоанна Предтечи, построенном в 1566 г. на средства молдавского господаря Александра, местные иконы писаны художниками того времени из Молдавии; в параклисеИоакима и Анны имеются иконы, хотя и писанные греческими художниками, но с латинских оригиналов, как, напр., складень, изображающий Богоматерь на троне с Богомладенцем. По бокам Богоматери ангелы. Налево Христос венчает Богоматерь и Успение Богоматери, а направо Христос учит фарисеев в храмеиерусалимском и Положение во гроб Спасителя. В этой последней картине Богоматерь написана с искаженным лицом, терзающею свои густые, беспорядочно распущенные по плечам волосы, и павшею на землю... Üb. Николай изображен в католической тиаре и с таким же посохом в руках; Предтеча—с Агнцем в руках, имеющим на головефлаг.

Радом с подобными произведениями художественной кисти мы можем указать замечательнейшие образцы и русской иконописи. К таким иконам бесспорно принадлежит икона Благовещение превосходной работы и с

¹) Одна половина от этих святцев попала в коллекцию покойного ПреосвященногоПорфирия Успенского и хранится вместе с другими его восточными иконами в нашем Церковно-археологическом Музее (Н. Петров. Коллекции древне-восточных икон и образч. древней и книжн. живоп., завещанные Преосв. Порф. Успен. Церк.-археол. Обществ. при Киев. дух. Ак, стр. 12).

— 80 —

замечательно тонкою отделкой изображенных на ней зданий, написанная в 1610 г. Макарием Остатковым и находящаяся в церкви Неопалимой Купины (№35); икона ХVII в. Рождества Христова, писанная или пожертвованная Симеоном Прозановым (ΣυμεώνΠροζανὸβ) и находящаяся в алтаре базилики (№ 2); икона Преображения Господня московскогописьма XV—XVI в., присланная на Синай в 1594 г. (7102 г.) 7-го Июня известным у нас в России Арсением архиепископом Елассонским; превосходный складень там жe(№24) с изображением грановитой палаты и Кремля с красною площадью на задней стороне, живопись XVII в.; икона Всех Святых в параклисе апостола Иакова южно-русского письма, присланная из Киева в 1778 г. иеромонахом Григорием, игуменом церкви великомученицы Екатерины, принадлежащей Синайскому монастырю (№ 21); там же (№ 13) и того же письма икона Филарета милостивого XVII —ХVIII к., принадлежавшая иеромонаху Мелетию Румелиоту, который в 1797 г. заказывал в честь своего ангела икону художнику синайскому Хрисанфу (№ 91 в базилике); там же (№ 14) икона раскольничьего письма ХVIII в., изображающая преп. Кирилла Белоозерского и (№ 9) икона св. Митрофана воронежского, письма XIX в. и т. д. и т. д..

Но помимо, так сказать, равноправности икон, писанных русскими мастерами всех школ и оттенков с святыми, которых не чтит греческая Церковь и память которых и мы русские стали праздновать сравнительно недавно, с иконами греческих сюжетов и мастеров, в синайской иконографии мы можем наблюдать явление беспримерное в истории иконописи. Иконы русских шкод делаются образцами для греческих синайских иконописцев и иногда ими возобновляются. Так, напр., замечательный складень, находящийся в Неопалимой Купине (№ 59), содержащий в себе Успение Богоматери, погребение великомученицы Екатерины и Благовещение, возобновлен

81 —

рукою синайского художника Виктора критянина в 1651 г. по оригиналу московского письма XV—XVI в., часть которого, представляющая Неопалимую Купину и Нерукотворный образ, сохраняется и доселе на задней стороне. Но и этого мало. Нередко русские святые на Синае изображаются на иконах тамошними художниками—греками. Из русских святых особенно в этом отношения посчастливилось митрополиту московскому Алексею. Икона этого святого с надписью: „ὁ Αλέξιος, ἀρχιεπίσκοπος Ῥᴕσίας» находится в параклисе апостола Иакова (№ 10), другая с надписью; „ὁ ἁγιος Ἀλέξιος θαυματουργός“ в Джуванийском синайском подворье в Каире и др.. В параклисе апостола Иакова мы видели икону греческого письма XVΙΙΙв., на которой изображены святители московские Петр, Алексей и Иона (№ 29).

Обозревая всю коллекцию синайских икон и останавливаясь внимательно над указанным явлением, невольно задаешься вопросом: каким это образом синайские храмы превратились в музей, заключающий в себе богатевшее собрание старинных икон разного письма, различных шкод и направлений, различных народностей и вероисповеданий? Сама коллекция икон, снабженных весьма обстоятельными приписками или на бумажках, к ним приклеенных, или на задней стороне самых икон, с именами жертвователей, времени поступления в монастырь иконы и т. п., дает весьма ясный ответ на поставленный вопрос. Из этих приписок нельзя не видеть, что асе ети иконы собраны здесь случайно, путем пожертвований разных лиц, разных стран и местностей. Из 511 икон мы лишь на одной иконе встретили приписку, что она (икона св. Стефана и Лаврентия, находящаяся в базилике № 94), пожертвована по соборному решению старцев монастыря (κοινῇ βουλῇ τῆς συνάξεως). Немного икон мы нашла с именами архиепископов синайской горы, как заботливых игуменов о благоукрашении и благолепии сво-

82 —

его монастыря. Здесь на первом месте нужно поставить одного из деятельнейших в этом отношении игуменов, архиепископа Иоанникия (см. икону Богоматери русского письма XVIIв., пожертвованную в 1683 г., № 2 в Купине), за ним следуют архиепископы Афанасий, Кирилл (икона Богоматери в иконостасе базилики), Авраамий (№ 4 икона в параклисе св. Константина и Елены), Констанций (Богоматерь в купине, № 112) и некоторые другие. В большинстве же случаев жертвователями икон были синайские монахи, бывшие внемонастыря в качестве экзархов, протосинкелов и эпитропов монастыря в многочисленных монастырских метохах и на память о своей духовной свази с метаниею присылавших в нее жертвы в виде икон (примеров не указываем, так как подобных икон большинство),—синайские монахи, отправлявшиеся в путешествие для сбора милостыни (εἰς τὸ ταξίδι πέριξ τῆς πόλεως. № 23 в Η. Купине), для поклонения святыням (δια χάριν προσκυνήσεις № 20 Неоп. Купина, или ὅταν ὐπάγῃ νὰ προσκυνὴσῃ νὰ τὴν ἔχῃ № 14 Джуванийского подворья), или для получения образования в Смирне или на Патмосе¹)

¹) Καὶ παροῦσα τῶν τριῶν ἱεραρχών, читаем мы на иконе № 33 в пределе Иоакима и Анны, ὑπάρχει κάμοῦ Θεοδοσίου μοναχοῦ, δποῦ πάγω εἰς τὴν Σμόρν’ην, διὰ να μάθῳ γράμματα, τὴν ὁποῖαν τὴν ἀφήνω τοῦ γέροντα μου κὺρ Ἀνθίμου Καισαριτίδου 1770, Απριλλίου 10 и 21 1779 Νοεμβρίου 2 τὴν παροῦσαν ἁγίαν εἰκόνα τῶν τριῶν ἱεραρχών ἀπερχόμενος αὖθις σπουδᾶσαι ἐν τῇ σχολῇτῇς Πάτμου, καὶ τὴν ἀφἡνω εἰς τὴν μέσην. Θεοδόσιος.

2) Ἡ παροῦσα εἰκών (см. № 18 в Неопалимой Купине) εἶναι, читаем мы на иконе, писанной в 1777 г. Иоанном Корнаром для монаха синаита из Смирны Парфения, τοῦ Παρθενίου Σμυρναίου, ὁποῦ πάγει ἔξαρχος εἰς τὴν Βλαχίαν καὶ τὴν ἀφὴνει ὁ ζωγράφος εἰς τὴν μέσην νὰ τὴν λάβῃ, ὅταν ἔλθῃ. Ἡ παροῦσα εἰκών, записано на иконе 12 в Джуванийском подворье, ὑπάρχει κάμοῦ Ιὠαννικίου μοναχοῦ τοῦ Μωραΐδου, ὁποῦ πάγω εἰς τὸ Σάμι(ον) μὲ τὸν κὺρ Γεράσιμον, καὶ τὴν ἀφήνω εἰς χεῖρας τοῦ κὺρ Ἀνθίμου, καὶ πηγαινάμενος πουθενὰ καὶ τὴν ἀφὴνει εἰς τὴν μέσην, καὶ ἐρχόμενος ἔχω νὰ τὴν λαμβάνῳ.

— 83 —

и оставлявшие на хранение в храме свои иконы, которые иногда навсегда и оставались там, ни иногда возвращались их владельцам, потому что они выговаривали себе это право, еще при отправлении из монастыря ²). Избавление от смерти (ἐκ θανάτου λυτρωθέντος τρὶς τῇ πρεσβείᾳ αὐτοῦ ἁγίου (Предтечи) № 128 в Н. Купине), как выражение благодарности, жертва для спасения души (διὰ ψυχικήν μου σωτηρίαν. Там же Jê 102), а чаще всего смерть владельца и его посмертное завещание - все это в значительной степени способствовало обогащению синайского монастыря иконами, по крайней мере, в количественном отношении.

Для более обстоятельного решения поставленного вопроса считаем не лишним привести здесь список жертвователей, составленный нами на основании приписок к иконам. При этом не лишним будет заметить, что в этот список вошли лишь те жертвователи, которые точно обозначали время своих пожертвований в таким образом в некотором отношении датировали время происхождения или написания той или ивой иконы, а с другой стороны, мы пока не сделали строгого разграничении между жертвователями—заказчиками икон, обыкновенно заявляющими о себе в стереотипной фразе: Δέησις τοῦ δούλου τοῦ Θεοῦ κ. τ. λ., и жертвователями, к которым икона попала в руки значительно позже после еенаписания. В подробном описании икон мы сделаем это разграничение, так как оно имеет иногда важное хронологическое значение. Вот этот список.

В 1594 г. прислал из Москвы икону Арсений, архиепископ Елассоны и Демоника (Δαιμονικοῦ), бывший спутник патриарха константинопольского Иеремии, приезжавшего в Россию для поставления у нас первого патриарха Иова, автор стихотворного сочинения: Κόποι καὶ διατριβὴ τοῦ ταπεινοῦ ἀρχιεπισκόπου Ἀρσενίου, γράφει καὶ τὴν προβίβασιν τοῦ πατριάρχου Μοσχοβίας (Неопалимая купина№ 102).

В 1603 г. Евгений, иеродиакон, родом из Иоаннин (ἐξ Ἰωαννίνων).

— 84 —

В 1626 г.—Николай Курин, философ и врач.

В 1630 г.—пожертвовал икону иеромонах Аверкий.

В 1636 г,—Захарий Песик.

В 1647 г.—старец Христодул, кажется, критянина» из фамилии Скордилиев, сделавшийся потом священником.

В 1674, 1723 и 1730 гг. Феофан, протосинкел, критянин.

В 1677 г.—Нил монах.

В 1680 г.—Симеон монах, румелиот.

В 1681 г. —Иоасаф, иеродиакон, подарил икону, а Макарий, иеромонах, в 1682 г. сделал на нее оклад с инкрустациями.

В 1683, 1691 и других годах много сделал пожертвований иконами Иоанникий, архиепископ синайской горы, пелопонесский уроженец, по прозванию Ласкарис.

В 1701 г. пожертвовал Распятие русской работы ХVII в. архимандрит Кирилл, киприот, посетивший Россию в 1689 г. и привезший оттуда в 1691 г. среброкованную раку для мощей великомученицы Екатерины, подаренную в синайский монастырь царями Иоанном и Петром Алексеевичами и царевною Софией.

В 1708 г, заказал икону в честь своего ангела старец Филофей, который в 1680 г. облицовал стены церкви Неопалимой Купины синими кафлями с разводными цветами. Родом он, кажется, был из Дамаска.

В 1710 г.—Симеон, иеромонах, из Хиоса. Кажется, с его именем можно связывать происхождение иконостаса 1717 г. в пределе пророка Моисея и устройство библиотеки в 1734 г.

В 1712 г. подарил икону Афанасий, архиепископ синайской горы, родом из Няусты (ἐξΝιαούστης). Старанием этого владыки сделан подстой для мраморной раки великомученицы Екатерины в 1715 г. и в 1712 г. архиерейская кафедра, облицованная перламутровыми узорами по кости индийской черепахи. Скончался он в 1720 г.

— 85 —

В 1715 г. пожертвовал монастырю икону синаит Анастасий болгарин.

В 1718 г. Никодим киприот заказал икону своему соотечественнику Хрисанфу, иеродиакону, и отдал ее в церковь Неопалимой Купины.

В 1719 г., по просьбе протосинкела Авимелеха, заказано художнику Георгию Кастрофилаку сделать икону святителя Николая с чудесами из жизни его. Этот Авимелех, архимандрит, в 1719 г. был отправлен архиепископом синайским Афанасием ко всем православным христианам для сбора милостыни. Раньше в 1708 г. (Преосвящ. Порфирий почему-то указывает 1750 г. Второе путешест. на Синай. Спб. 1856 г. стр. 258) он пожертвовал три иконы русского письма XVII в. с окладами из инкрустаций в Неопалимую Купину (Ἡ παροῦσα εἰκών ἁφιερώθη εἰς τὴν ἁγίαν καὶ ἀκατάφλεκτον βάτον ἀπ’ ἐμοῦ Ἀβιμελέχ, ἱερομόναχου 1708 г.). Ныне эти три иконы: Спасителя, Богоматери и Предтечи находятся в алтаре базилики. По словам преосв. Порфирия, они привезены в 1750 г. Авимелехом, архимандритом, из Москвы.

В 1722 г. были сделаны местные иконы в параклисеИоакима и Анны в память некоего Георгия Киратцы (Κορίτζη).

В там же году пожертвовал две иконы: трех святителей и Иарасвевы мученицы „бедный“ Азарий.

В том æeгоду подарены две иконы иеромонахом Герасимом, родом из филиппополя, впоследствии бывшим протосинкелом, неоднократно жертвовавшим в монастырь иконы, как, напр., в 1776 и 1778 годах.

1722 годом помечена первая жертва иеромонаха Констанция Византиоса,который в 1746 году 14-го Августа был избран собором синайских старцев на место архиепископа Никифора игуменом с именем Констанция 1-го.

В 1723 году протосинкел Даниил, отправляясь в Ахалию в третий разотдает в базилику икону Богоматери с Младенцем, венчающим св. Екатерину.

— 86 —

В 1724 г. был жертвователем иеродиакон Иеремия, родом критянин из Кидонии, возведенный там в сан архимандрита и бывший дикеем на Синае. От него были пожертвования в 1732 и 1793 годах.

В 1726 г. имел в своей собственности икону Богоматери, ныне хранящуюся в Джуванийском подворье в Каире, монах Иоанникий Мораидис, отправившийся с г. Герасимом в Самос и передавший ее г. Анфиму для хранения в базилике.

В 1728 г. был жертвователем иеромонах Гавриил.

В 1733 г.—некто Иоанн Фума.

В 1733, 1752 и др. гг. Гедеон, иеромонах, дикей монастыря, родом из Крита.

1744 годом помечена икона св. Харлампия, обделанная медыо в 1715 г. неким проигуменом Анастасием, как собственность синайского архидиакона Анастасия, уроженца критского из Кидонии, который в 1753 г. вместе с архиепископом синайской горы Констанцием прибыл в монастырь и пожертвовал эту икону навсегда в церковь Неопалимой Купины. Впоследствии архидиакон Анастасий был протосинкелом и жертвовал еще иконы в монастырь в 1761 и 1762 годах.

В 1754 г. синайский иеромонах Христофор, родом аз Македонии, пожертвовал икону под названием: „Χριστόφορος ὁ προνηβέπρεβος».

В этом же году сделал пожертвование синаит,Герман архимандрит.

В 1755 г.—иеромонах Иоаким, критянин.

В 1760 г.—иеромонах Анфим Стратигаки, родом критянин.

В 1761г.—архимандрит, протосинкел, Феодосий, родом из Пелопоннеса.

В том же году—иеродиакон, а в 1779 г.—иеромонах Даниил из Смирны.

— 87 —

В 1762 и 1777 гг. был жертвователем синаит архидиакон Парфений из Смирны, впоследствии бывший экзархом во Влахии.

В 1769 г.—Калинник критянин из Кидонии.

В 1770 и 1777 гг. делал приношения в монастырь иконами синаит монах Давид, бывший эконом. Этот старец, по поручению синайских отцов и архиепископа Кирилла, отправлялся в Газу в 1771 г. для закупки пшеницы, так как в этот год держались высокие цены на хлеб в Египте.

В 1770 г.—протосинкел и дикей Патмоса Афанасий.

В 1776 г.—Дионисий протосинкел, родом критянин, посланный для сбора милостыни (ὁποῦ ὑπάγει εἰς τὸ ταξίδιον τῆς Καλλιπόλεως) в Галлиполь (см. объяснение слова ταξιδιάρηςу преосв. Порфирия. Первое путеш. в синайск. монаст. Спб. 1856 г. стр. 251, примеч.). Едвали не этот самый Дионисий был на чреде служения в Калькутте, где имеется православная церковь, находящаяся в духовной зависимости от синайского архиепископа, и скончался в 1829 году.

В 1778 г. прислал в синайский монастырь икону южнорусского письма XVII—XVIII в. всех святых иеромонах синайский и игумен монастыря великомученицы Екатерины в Киеве Григорий.

В 1780 г. принес в дар монастырю икону св. Калинника, написанную синайским художником Иоанном Корнаром в том же году, русский монах синаит Калинник, сделав на ней следующую надпись: „Господи, Иисусе Христе, молитвами св. мученика Калинника спаси раба своего Калинника вωтшествии».В церковь Неопалимой Купины эта икона поступила в 1782 г. 8 июня, как свидетельствует Иеремия дикей.

В 1780 г. принес в жертву заказанную им икону Богоматери с великомученицею Екатериною синайский иеромонах Герасим, родом из Триполя.

В 1781 г.—монах Филарет.

В 1782 г.—монах Арсений критянин.

-88 —

В 1782, 1793 и других годах был весьма ревностным вкладчиком икон в монастырское собрание Иеремия, родом из Кидонии острова Крита, бывший протосинкелом и дикеем синайского монастыря. Особенно замечателен его дар-икона Предтечи, весьма художественно вышитая шелками и золотом, с замечательным массивным окладом, чеканной работы. Икона эта пожертвована о. Иеремией в 1793 г. в память троекратного его избавления от смерти, по молитве сему святому. Находится эта икона ныне в церковке Неопалимой Купины.

В 1784 г. был жертвователем Макарий протосивкел, родом из Крита.

В 1789 г.—монах Константин Анастасьевич, отправившийся в Хиос с госпожою Павсолипою в качестве кандилапта и служки при игумене, а прежде дикее, Феодосии, который уехал с тою же госпожою в 1793 г. 25 августа.

В 1794 г.—старец Харит из Бейрута.

В 1809 г. и позже был ревностным старателем о благоукрашении монастыря архиепископ Констанций Византиос, который в санеиеродиакона обучался пять лет в нашей Киевской Духовной Академии ¹). После архиепископа Дорофея он был избран игуменом-архиепископом синайской горы, с именем Констанция II, жил с 1806 года, посогласию синайских старцев, в метохе их в Константинополе и был даже избран в патриархи константинополь-

¹) Его многочисленные литературные труды по истории церкви, канонике, богослужению, церковной археология и т. п. изданы в свет в 1866 году Феодором Аристоклеем в одной книге под заглавием: «Κωνσταντίου А', τοῦ ἁπὸ σιναίου ἀοιδίμου πατριάρχου Κωνσταντινουπόλεως τοῦ Βυζαντίου. Βιογραφία καὶ σογγραφαὶ αἰ ἐλασσονες ἐκκλησιαστικαὶ καὶ φιλολογικαὶ, καὶ τινὲς ἐπιστολαὶ τοῦ αὐτοῦ ἐξεδόθησαν μετὰ παραρτήματος ἁδείᾳ καὶ ἐγκρίσει τῆς τοῦ Χριστοῦ μεγάλης ἐκκλησίας ὐπὸ Θεοδώρου Μ. Ἀριστοχλέους τοῦ ἐκ Χάλκης, τῇ φιλοκάλῳ προτροπῇ τοῦ κυρίου Δημητρίου’ Πασπάλλη. ἐν Κωνσταντινοοπ. 1866». Ἐκ τοῦ τυπογραφείου τῆς «Προόδου».

— 89 —

ские, оставаясь в тоже время архиепископом-игуменом синайского монастыря.

В 1847 г.—монах Евгений.

В 1865 г. -иеромонах Филофей Μαδυπνοῦ(?).

В 1884 г. поступила в монастырь икона великомученицы Екатерины, написанная рукою синайского художника критянина Иоанна Корнара в 1780 г., от Матфея, епископа ритимнинского и авлопотамского (в Крите), скончавшегося в монастыре на покое в 1884 г. (см. об этом епископе у Кондакова. Путеш. на Синай, стр. 53). Преосв. Матфей, уроженец критский, был долгое время экономом в критском синайском метохе св. Матфея и за свои высоконравственные качества избрав был критянами на упомянутую кафедру. По почину его и отчасти на его средства начата в прошлом году (1888), в мае месяце, постройка новой усыпальной церкви св. Трифона в синайском монастыре. Настоящая икона подарена была синайскими отцами, живущими в Каире в Джуванийском подворье, в J831 г. архиепископу критскому Мелетию, очевидно, предместнику покойного преосвященного Матфея, скончавшемуся в 1839 году. После смерти епископа Мелетия икона эта поступила в собственность племянника его, некоего Стефана, у которого ее и купили за 150 грошей, в виду ее особенного значения для монастыря (χάριν εὐλαβείας τῆς ἰδίας εἰκόνος καὶ τοῦ ἱεροῦ ἡμῶν μοναστηρίοο) протосинкел Иларион и эконом Матфей, преемник преосвященногоМелетия.

Из этого списка жертвователей, по нашему мнению) вполнеобъясняется разнообразие синайской коллекции икон, как по стилям, так и по их материальной ценности. Каждая православная страна, каждый православный город или местечко на земном шаре, куда только проникал представитель славной синайской обители в качестве ли экзарха, или протосинкела, или эконома многочисленных синайских методов, или просто в качестве таксидиара, т. е. собирателя милостыни, и куда

— 90 —

только достигала весть о древнейшей юстиниановской обители Богошественной синайской горы, владеющей драгоценным сокровищем для православного мира, мощами св. великомученицы Екатерины, отовсюду слались пожертвования на Синай разными предметами и между прочим иконами. Синайский монастырь не считал себя в праве отказать в приеме таких пожертвований. Воля жертвователей—поместить посылаемую икону в базилику (εἰς τὴν μέσην), чаще в церковь Неопалимой Купины и в другие параклисы— была законом для благодарной синайской братии, которая постоянно жила лишь подобного рода жертвами, и исполнялась в точности. Отсюда современная синайская коллекция икон есть, так сказать, иллюстрированная история взаимообщения этого монастыря, как со всем православным миром вообще, так и с отдельными более или менее известными лицами в частности,—были ли то представители этой обители, или люди, к составу братии синайского монастыря не принадлежащие. Здесь же, по нашему мнению, кроется причина и того для обыкновенного посетителя непонятного обстоятельства, что иконы синайские, непрерывным рядом висящие вдоль боковых стен базилики от входных дверей до иконостаса, „представляют взору странную перемесь нового с старым, длинного с коротким, афонского с кожемяцким“ (?) ¹). „Всякое даяние благо» - и отцы синайские с одинаковою благодарностью принимали и большие иконы лучших художников своего времени—Дамаскина критянина, Еммануила Тзане, Иеремии критянина и небольшие иконы посредственных художников: Виктора критянина, Иоанна Корнара, Кесария иеромонаха и др. и, наконец, иконы самых разнообразных школ русских, художников болгарских, молдовлахийских, грузинских, армянских и др.. Здесь, наконец, мы должны искать объяснение и того факта, что в синайской коллекции

¹) Арх. Антонин. Из зап. синайск. богом., стр. 145).

— 91 —

икон находятся самые разнообразные иконы по материалу, на котором они писаны. Между этими иконами мы видим удивительно тонкой работы иконы, вышитые шелками и золотом, как, напр., икона Предтечи, подаренная в 1793 г. архимандритом Иеремией, или икона великомученицы Екатерины, висящая во всю стену за мощами ее, с правой стороны главного алтаря; иконы, писанные на мраморе, как напр., небольшая икона св. Николая, подвесная под местною иконою главного алтаря того же святого; иконы на перламутре, как, напр., Благовещение и Воскресение Христово в церкви Неопалимой Купины; на морских раковинах в необделанном виде, как, напр., в той же церкви иконы Неопалимой Купины и великомученицы Екатерины, писанные в 1722 г.; на камне, как, напр., прекрасное рельефное изображение Крещения Господня в параклисеИоакима и Анны, и резные рельефные иконы на дереве, как, напр., икона св. Николая а параклисеИоакима и Анны и икона в виде креста в параклисе Симеона Столпника.

Но синайская коллекция икон имеет еще одно весьма важное значение для нас потому, что мы встречаемся здесь с таким богатым собранием икон критской школы иконописания, какого никоим образом нельзя видеть ни в одном из музеев церковной живописи. Громадное преимущество этой коллекции опять то, что на иконах ее сохраняются даты и имена художников—обычай почти непременный у представителей этой школы. Поэтому весьма нелишним считаем сказать здесь несколько слов и об особенностях этой школы иконописания вообще и о художниках-синаитах в частности.

Критско-синайская школа иконописи, ее происхождение и характеристические особенности пошиба письма.

Остров Крит, прозывавшийся в древности „стогородным“, по своему географическому положению, занимает одно из выгоднейших во всех отношениях мест на земном шаре. Протянутый широкою лентою на сине-голубом фоне Средиземного моря, взрезанный по краям удобными для стоянки кораблей и для торговых общений жителей бухтами, с неприступными скалами в средине¹), покрытый самою роскошною и разнообразною растительностью, при умеренном благоприятном климате, остров Крит, по справедливости, может называться «счастливейшей и лучшей» землей в мире,—землей, „текущей млеком и медом», как его характеризовал один арабский вождь—завоеватель. Его жители, отличаясь внешнею физическою красотою, которая и доселе выделяет критских аспазий из ряда прочих соплеменниц, благодаря таким естественным счастливым условиям страны, развили в себе дух предприимчивости, отваги, мужества и полной независимости. И политические обстоятельства для критян сложились гораздо благоприятнее, чем для других соплеменников их. После непродолжительного владычества на Крите испанских мавров, этот остров был отнят и присоединен к византийской империи храбрым византийским

¹) Высочайшая гора этого острова, называемая Идою, покрыта в некоторых местах вечным снегом. Растительность острова разнообразна и состоит из деревьев: кипариса, кедра, лимонов, апельсинов, кидонских яблок, винограда и т. п.

— 93 —

императором Никифором Фокою (963—975), а затем, после образования в Константинополе латинской империи в 1204 г., он отдав был по дележу Бонифацию Монферратскому, который в скором времени продал его Венецианцам. Этот остров позже всех других провинций подпадает турецкому владычеству, с сохранением, однакож, некоторых привилегий в самоуправлении, идопоследнего временя ведет упорную борьбу за свою свободу и независимость. Вот поэтому-то, когда просвещение и даже национальность греческая начинают падать в Константинополе и Афинах, на Крите все это не только не погибает, а находит самую живительную почву для развития и процветания. „Ради истины нужно признать, говорит «ученый Герман Григорас, что после общего переворота, постигшего вашу Грецию, Крит, приняв в свои недра многих (бежавших из-под власти турок) образованных мужей, стал достопримечательным убежищем греческого обучения и образования, стад многоплодною матерью, давшею много весьма полезных мужей, деятелей и сотрудников в деде восстановлении того, что было разрушено“. И мы видим, что в XV и XVI веках появляется между критянами особенная любовь к просвещению ¹). Критские уроженцы, получив первоначальное образование на родине, отправляются для довершения его в итальянские университеты: в Венецию, в Падую, в Рим и другие города. При Падуанском университете из критской молодежи образовалась целая крит-

¹) Сведения весьма обстоятельные о просвещенных деятелях о. Крита в данное время сообщаются в статьях патриарха константинопольского Констанция 1-го: а) Περὶ τῶν μετὰ τὴν ἅλωσιν ἐκ τοῦ κλήρου ὰρετῆ καὶ παιδεία διαπρεψάντων и b) Περὶ τῆς βυζαντινῆς πατριαρχικῆς σχόλῆς καὶ τῶν ἐν αὐτῇ διαπρεφάντων καθηγητῶν (Κωνσταντ. Α', τοῦ πατρ. Κωνσταντ. τοῦ Βυζαντίου. 1866 ἐτ. Κωνσταντ. σελλ. 144—163 καὶ 346-367).

— 94 —

ская колония; такая же колония была и в Венеция. Многие из них, по окончании образования за границей, возвращались на родину и там служили делу народного образования, но некоторые, более даровитые, оставались вне своего отечества, делались профессорами заграничных университетов, напр., в Венеции Марк Мусурус, во Флоренции Марк Критянин и др., и успели стяжать себе славу ученых, как, напр., Иоанн Григоропул и Иоанн Мусурус, оба члены Альдинской Академия, Павел Скордилий, преподаватель греческого языка в Феррареи др..

XV и XVI века для Италии были, однако не только веками процветания наук, но и искусств и в частности живописи. В XV и особенно в XVI веке в Италии создались такие школы живописи, как напр., Афонарда—да Винчи, Микеланджело Буонаротти, Рафаэля, Корреджиа и др., равных которым доселе нет. Художественная деятельность итальянцев этого времени, как и просвещение, сосредоточивалась главным образом в университетских городах. Их картины были предметом восхищения и даже серьезного изучения всех слоев тогдашнего общества. Невозможно и даже неестественно представить себе, чтобы критская молодежь, обучавшаяся в ту пору в итальянских университетах, осталась чужда увлечению и искусствами. Напротив, если мы теперь не можем пока указать многочисленных примеров в пользу изучения критянами живописи под руководством итальянских художников в их обширных и получивших европейскую известность студиях (мы можем таковыми считать лишь отчасти пресвитера Иоанна Рососа, Ангела Вергикиоса и др.), то вся сумма многочисленных памятников критской школы иконописания с поразительною для нас наглядностью убеждает в естественности такого явления. Сличение этих памятников с подобными сюжетами лучших итальянских мастеров не оставляет никакого сомнения

— 95 —

в источнике, откуда черпали вдохновение и образцы художники критские. Частнее, что касается развития эстетического вкуса у критской молодежи в данное время, то ей не мешали в этом и другие научные занятия, как напр. философией и медициной, и даже отправление высоких общественных должностей. Пример этого в довольно разительный мы находим в синайской же коллекции икон. В базилике, на стене, вверху есть большая икона под названием: „Ἡ ἁμόλυντος“, писанная в 1626 г. рукою весьма искусного художника некоего Еммануила Лапарди, с следующею надписью заказчика: „Δέησις τοῦ δούλου τοῦ Θεοῦ Νικολάου Κουρίνου, τοῦ φιλοσόφου καὶ ιἀτροῦ“. В той же базилике, но лишь на другой стороне, есть икона Богоматери, заказанная священником Христодулом из рода Скордилиев и написанная Константином логофетом (Χεῖρ Κωνσταντίνου, τοῦ λογοθέτου κρητός). Следовательно, просвещенные критские деятели, и занимая высокое служебное общественное положение, находили время для занятий изящными искусствами и даже церковною живописью.

На родине у себя эта критская образованная молодежь, занимаясь просвещением подрастающего поколения в существовавших на Крите школах, каковы напр., школа отца известного незаконного епископа Арсения Апостола, основанная в половине XV в., школа в главном городе острова Крита, школа синайского монастыри в Хандаке, в подворье этого монастыря, основанная некийИоанном Морзиносом, критянином в XVI в. (письмо в нему Крузия 1582 г.), и другие школы в тоже самое время развивали в них вкус в изящным искусствам, обучали их церковной живописи. На основании синайской коллекции икон мы можем с достоверностьюконстатировать, что в синайской школе в Хандаке обучали детей этому искусству. Из этой школы вышел синайский художник монах Неофит, написавший несколько икон

— 96 —

в период времени от 1782 г. по 1792 год. На одной из икон, написанной по просьбе архимандрита Иеремии критянина и стоящей ныне в качестве местной иконы в параклисе св. Марины, сделана этим художником подпись: Χεῖρ Νεοφύτου σοναίτοῦ τοῦ ἐκ Χάνδακος τῆς Κρήτης,

Но и помимо таких ясных примеров и многочисленных памятников художественной деятельности критян XVI, XVII и ХVIII веков, весьма естественно а prioriгадать, что Крит давал все возможные удобства для процветания на нем изящных искусств и в частности церковной живописи, как более других необходимого искусства для всего православного востока, находившегося в это время в периоде страшного порабощения физическогои морального. Как бы там ни было, но факт образования и процветании школы церковной живописи на Крите в XVI и последующих веках стоят вне всякого сомнения. Отсюда, особенно же после 1541 г., когда Селим II высадился с своими войсками в Крите и произвел сильное опустошение, зографы-художники переселяются и находят для себя приют и широкий простор для деятельности в монастырях Афона, Синая, Патмоса, в Каире, Константинополе, Александрии и во всех других городах, где только обитали люди, говорившие греческим-ромейским языком. Следы их художественной деятельности сохраняются и доселе. Критянин монах Феофан с сыном Симеоном в 1535 г. расписывали Богородичный храм в лавре св. Афанасия Афонского, в 1546 г.— обитель Ставро-Никитскую, а в 1564 г.—храм Ксенофского монастыря. Архимандрит Антонин готов призвать за произведение кисти того æeмонаха Феофана живопись в монастыре Кутлумушском, как весьма сходную с живописью Ставроникитскою, Лаврскою и Ксевофскою а преосвященный

¹) Заметк. покл. св. горы стр. 132.

— 97 —

Порфирий считает весьма вероятным, что живопись трапезы в лавре св. Афанасия, ныне крайне испорченная и во многих местах замазанная известью, исполнена тем же монахом Феофаном¹). В XVII в. был на Афоне даровитый художник Николай критянин, с именем которого можно связывать иконопись Всесвятского храма близь Карей в келии, построенной иеромонахом Гавриилом, уроженцем румелийским из села Карпиниси ²). Кисти этого художника принадлежит икона: „Ἡ θεία λειτουργία“ поступившая в наш Церковно-археологический музей из собрания покойного преосвященного Порфирия Успенского. Иконы критских художников мы видели в Каире в патриаршем храме, при входе в гинекон, в монастыре св. Георгия в старом Каире, где, между прочим, имеется чудотворная икона Богоматери, приписываемая евангелисту Луке, с подписью, однако, критского художника 1727 года, в некоторых церквах Константинополя и Иерусалима. Но главным образом художественная деятельность критских зографов после Афона сосредоточилась в синайском монастыре, где даже создалась целая школа живописи, существовавшая в XVII и даже в ХVIII столетиях и от которой сохраняется весьма значительное количество икон и до настоящего времени. Причины этого обстоятельства заключаются в следующем.

На острове Крите синайскому монастырю в настоящее время принадлежат метохи: 1) св. Троицы, 2) св. Матфея,

¹) Перв. путеш. в афон. мон. и скат. ч. 1, отц. 1. стр. 224; Чтен. в общ. любит. дух. просв. 1884 г. кн. Ш, стр. 2X8.

²) Чтен. в общ. любит. духовн. просв. 1884 г. кн. III, стр. 229.

³) Икона эта описана нами подробно в статье: „Архитектура современных церквей на востоке, живопись их и богослужебные принадлежности“ (Рук. для сельск. паст. 1887 г.).

98 —

3) в Правде и 4) в Хандаке. Два последние подворья синайский монастырь имеет на Крите с давних времен. Нам известен факт ¹), что еще в 1204 г. епископ синайский Симеон ходатайствовал пред венецианским сенатом о неприкосновенности имений этого монастыря и острове Крите. В обоих этих метохах имеются обширные масличные и виноградные сады, а в Иракле при церкви—доходное кладбище. Денежныесредства, получавшиеся с этих владений, синайский монастырь тратил частью на свои нужды, а частью на благотворительные учреждения на самом острове Крите. На средства этих метохов синайский монастырь основал шкоду в. Хандаке для критского молодого подрастающегопоколения 2), где были учи-

¹) Преосв. Порфирий. „Первое путешествие в синайский мон. в 1845 г.“ Спб. 1856 г. стр. 135; его же: „Второе путешествие в син. мон. в 1850 г.“ Спб. 1856, стр. 357.

²) Из школы в Хандаке вышло очень много выдающихся деятелей» лиц духовного сана и светского звания, которые высоким служебным положением и своими литературными трудами завоевали себе почетное место в истории. Из духовных деятелей, послеИоанна Морзиноса, особенно выдаются: Мелетий Пилас, оказавший большую пользу св. церкви своими блестящими дарованиями, высоко-научными литературными трудами, сначала, при патриархе александрийском Сильвестре, в качестве протосинкела, а потом, сделавшись преемником по кафедре названного патриарха, в сапе папы александрийской церкви; Максим Маргуний, бывший сначала начальником Хандакской школы, а потом епископ Кифирский, приобретший в литературе известность своими письмами, полными красноречия и глубоких мыслей и замечательными по лирическому таланту стихотворениями анакреонтического характера; Кирилл Лукарис, слушатель Маргуния, преемник по кафедре александрийской Мелетия Лигаса, у которого он предварительно служил в сане архимандрита, пять раз бывший патриарх константинопольский и приобретший себе громкую известность в борьбе с папистами и лютеранами; Герасим, патриарх александрийский, хорошо образованный богослов, знаток латинского и еврейского языков; Афанасий Пателарий, дважды занимавший престол патриарха константинопольского; Мелетий Сирил, учитель и иерокирикс великой церкви, принимавший деятельное участие на ясском соборе в 1642 г. в качестве легата патриарха константинопольского, в критике „Исповедания веры“ Петра

99 —

телями такие образованные яйца, как, напр., уже упомянутый вами Иоанн Морзинос, впоследствии времени знаменитый патриарх александрийский Мелетий Пигас ¹), называемый иногда (напр., Биллербеком) „братом горы св. Екатерины“, Максим Мартуний и др.. В этой-то школе, как мы заметили выше, обучали питомцев и церковной живописи.

Все это, вместевзятое, бесспорно упрочило за синайским монастырем самую прекрасную репутацию у жителей Крита. В школе зарождались в молодом подрастающем поколении симпатии к синайскому монастырю, как бы в некотором роде к своей духовной матери, и уважение к представителям этого монастыря; не ослабевали духовные свази с монастырем у этих питомцев и потом, когда

Могилы, киевского митрополита, знаток греческого и азиатских языков, автор многочисленных церковно-исторических и литургических сочинений; Meлетий длинный,заведовавший Хандакскою школою; Иоанникий, патриарх александрийский; Нектарий, синайский архиепископ-игумен и патриарх иерусалимский с 1661 года, автор многих прекрасных церковно-исторических работ; Иеремия Какавела, известный иерокирикс великой церкви; Герасим Влах, о котором упоминает Евгений; Авраамий, священник, философ и богослов, проповедник евангелия и Николай Пападопуло-Комнин, священник образованнейший философ и превосходный богослов, служивший долгое время украшением падуанского университета, в котором он занимал первую кафедру. Из светских очень многие получили свое первоначальное образование в этой школе синайского монастыря, но из них мы называем Николая Каллиаки, окончившего образование в Риме, бывшего профессора риторики в Падуе, Фому Катанского, профессора философии в Падуе и др. (Κωνσταντ. А' ἐκδ. Θεοδωρ. Μ. Αριστοκλ. ἐν Κωνστ. 1866 εῖ, σελ. 363—365).

¹) Мелетий Пигас, по окончании образования в Хандакской синайской школе, под руководством иеродидаскада Мелетия Власта, для довершения образования ездил в Италию, слушал лекции в университетах Венецианском и Падуанском, где у Иакова Забареллы выслушал курс логики и окончил медицинский факультет, но, по проискам латинян, не получил диплома на это звание. По окончании образования в Италии, Мелетий Пигас вернулся на родину в Крит и сделался преподавателем в синайской школе, а затем в школе главного города острова Крита (Ibid, σελ, 363, σημ1).

— 100 —

они достигали зрелого возраста. Напротив, критяне всеми зависящими от них средствами старались не быть в долгу у славной синайской обители: они слали пожертвования на Синай деньгами, священными предметами, предметами общежитейского характера, с великими опасностями и трудностями совершали далекое путешествие на Синай ¹), а некоторые из них, желая послужить процветанию синайской обители трудами рук своих, оставались навсегда в монастыре, вступали в число его братии. Особенно же увеличился прилив братчиков из Крита в синайскую обитель в XVII и ХVIII веках.

Выше перечисленные имена жертвователей икон с наглядностью убеждают, как в справедливости ваших слов, так равно и в том, что критяне в монастыре занимали господствующее положение: архиепископ-игумен, дикеи, протосинкелы, экономы и другие соборные и влиятельные старцы в монастыре большею частью были уроженцы критские. Такой наплыв критских выходцев в синайский монастырь и ах господствующее положение там не остались незамеченными современниками. В виду возникших по этому поводу недоразумений в самом монастыре между монахами критянами и монахами других мест православного мира, патриарх иерусалимский Хрисанф в грамоте на Синай, в 1721 г., по поводу поставления в архиепископы синайские Иоанникия, вынужден был в третьем пункте писать следующее: „не составляет (т. е. архиепископ) партий ни с низшими, ни с высшими, ни с критянами, ни с румелиотами, но всех почитает братьями и возлюбленными чадами духовными“, а несколько ниже более подробно разъяснить свою мысль. «Поелику нонах уже не имеет родных и отечества, писал па-

¹) См. икону Неопалимой Купины в церкви того же имени, заказанную Никифором монахом, с подписью (около 1764 г.)художника: „Χεῖρ Ἰωάννου, προσκυνητου κρητός“.

— 101 -

триарх, ибо он отрекся от них при обете своем; посему он не в праве ни выражаться оскорбительно на счет чужого отечества, говорить, напр., - вы Критяне или Румелиоты или Кипряне, ни составлять партию в помощь земляку своему. Ибо все суть братия по ангельскому образу и у всех одно отечество на земле—святой монастырь, и одно отечество небесное—вышний Иерусалим“ ¹).

Но то, что неблагоприятно отражалось на внутренней жизни синайского монастыря в XVIII и ХVIIIстолетиях, на взаимообщениях братий его, сошедшихся сюда с разных концов православного мира, то в других отношениях имело бесспорно немаловажное в благотворное значение. Господствующее положение в монастыре критских уроженцев, как людей научно и эстетически образованных под влиянием просвещенного запада, создалось в синайском монастыре само собою. Их связывало между собою не одно лишь землячество, во интересы в более возвышенные—любовь к наукам в художествам, которым они обучались в „счастливой“ своей родине, в дни юности. Явившись и на Синай, критяне продолжала заниматься искусствами ¹) и в частности церковною живописью,

¹) Втор, путеш. на Синай преосв. Порфирия, стр. 316, 319.

²) Синаиты-критяне знали и другие искусства, кроме живописи. Козьма,эконом критянин, напр., был хорошим мастером иконостасных дел и сделал в 1612 г. нынешний иконостас для базилики; иеромонах Максим в 1675 г. позолотил этот иконостас и расписал заднюю сторону иконостаса; монах Панкратий в 1678 г., монах Георгий в 1682 г. и другие производили облицовку перламутровыми узорами по кости индейской черепахи на разных священно-богослужебных предметах; монах Георгий был мастером золотых дел и в 1680 г. устроил ковчег для хранения мощей великомученицы Екатерины; Герасим, протосинкел изФилиппополя, в 1783 г. сделал мраморный фиал для паперти соборного храма; синайские монахи Проконий и Порфирий в 1714 г. с замечательным искусством в сочетании жил, в слиянии спаев и в подборе и размещении плит, узорчато разрисованных природою, выложили из разноцветных мраморов церковные полы и др.

— 102 —

как искусством более других пригодным для монастырского обихода, и создали целую шкоду живописцев. В этом отношении зографы—критяне—синаиты настолько успели подчинить своему влиянию других братчиков синайского монастыря некритян, что последние целиком переняли от них все приемы и особенности школы критской иконописи и утратили черты всякой самобытности. Рассматривая коллекцию синайских икон, весьма трудно было бы выделить иконы, писанные художниками иных мест, если бы последние не обозначали точно места своей родины.

Основателем синайской шкоды иконописания можно считать иеромонаха синаита Иеремию критянина, кости которого принадлежат местные иконы в иконостасе базилики и несколько больших икон на боковых стенах главного храма и в церкви Неопалимой Купины. Эти иконы писаны им в период времени от 1512—1515 гг.. Почти все, кто имел возможность видеть иконы этого художника, отзываются о них, как о произведениях „замечательного письма» (п. Нектарий, Григорович-Барский, Пр. Порфирий Успенский, проф. Кондаков и др.). Исключение и совершенно несправедливое делает лишь наш арх. Антонин, который дает о них такой отзыв: „местные иконы не замечательны нидревностью, ни изяществом, на убранством“¹). Кисть этого художника на самом деле отличается правильностью рисунка, необыкновенною мягкостьюинежностью красок, отчетливостью в разработке деталей картины в знанием традиций древнейшего византийского церковного письма. В этом последнем отношении иеромонах Иеремия не имеет на Синае другого равного себе художника. Виктор критянин и Иоанн Корнар были прямыми продолжателями художественной деятельности своего предшественника, отличались необыкновенною плодовитостью, так что произведении их кисти считаются в синайской кол-

¹) Из Зап. Синайск. богом. стр. 146.

—103 —

лекции целыми десятками, имели много учеников из синайских монахов и были в собственном смысле создателями синайско-критской школы иконописи, но их иконы в художественном отношении стоят далеко ниже произведений Иеремии критянина. Оба эти художника замечательны лишь своим трудолюбием и в этом отношении заслуживают с нашей стороны внимания и даже уважения, но, как художники в собственном смысле, они в истории критско-синайской школы имеют значение лишь потому, что явились слепыми поклонниками итальянских мастеров и в своих иконах рабски копировали великие произведевия их. Усвоив себе все недостатки этих последних, как художников церковной живописи, они, по слабости своего художественного таланта, не достигли и того совершенства технического исполнения картин, каким отличались итальянские мастера. Нечего и говорить, что этим художникам остались чужды понятии о церковном предании в православно-восточном искусстве и о преимущественных достоинствах византийского искусства перед западным. Отсюда без сожаления нельзя смотреть на те иконы синайской коллекции, которые были написаны в XV и XVI столетиях, но потом, при поновления своем, попали под неопытную кисть Иоанна Корнара и некоторых других художников. Иоанн Корнар, в частности, важен для истории этой шкоды в том отношении, что он с большею охотою, чем другие художники синайские, старался писать иконы масляными красками; но иконы, написанные им поэтому способу, отличаются неотделанностью и аляповатостью. Краски его икон, разжиженные чрезмерно маслом, с преобладанием ярких колеров— красного,синего и желтого— отличаются и доселе необыкновенною сочностью и резкою для близкого глаза пестротой. В этом отношении другие синайские зографы стоят выше Иоанна Корнара, и иконы их кисти производят на зрители более приятное влечат-

— 104 —

ление, хотя, по своему художественному образованию, они во многом уступают этому плодовитому художнику.

Синайско-критская школа имеет и других представителей, кроме названных. Имена их обозначены на самых произведениях их кисти. Имея в воду весьма важный интерес этого явления, как для истории синайской школы иконописи, так в вообще для характеристики отличительных особенностей целой школы критского иконописания, мы намерены в хронологическом порядке изложит здесь имена этих художников.

Самая древнейшая датированная икона на Синаеотноситсяк 1516 г., но икона с датою и именем художника нам известна лить от 1591 г. В этом году была написана икона Богоматери на облаках, хранящаяся ныне в церкви Неопалимой Купины. Автором ее был Еммануил Тзане (τοῦ Τζάνε), священник по званию, уроженец острова Крита. Кажется, Еммануил Тзане или Тцанети происходил из того дома, родственники которого имели собственную типографию в Венеции в XVI в. и занимались изданием на греческом языке книг богослужебных, канонического содержания и др.. Названная нами икона была возобновлена в 1778 году Иоанном Корнаром. Тому же Еммануилу Тзане можно приписать большую икону пророка Моисея, находящуюся на стене базилики вверху я Имеющую надпись: Μνήσθητι, Κύριε, τὴν ψυχήν Μανουήλ.

В 1571 г. изготовил икону Сретения Господня, прозванную в монастыре „ктиторскою“, Дамаскин критянин.

В 1603 г. написал икону синайских отцов некто Георгий Клонца (Κλόντζα) критянин. Эта икона, весьма хорошей работы, находится в параклисе Преображения Господня.

В 1612 г. написал местные иконы для иконостаса базилики священник Иеремия, уроженец острова Крита. Около того же времени приблизительно написаны им и другие иконы с его именем.

— 105 —

В 1626 г. написана икона „Ἡ ἀμόλοντος* Еммануилом Лапардом, по просьбефилософа и врача Николая Курина.

С 1651 г., а может быть и раньше, потому что мы видели его иконы, если только это не наш недосмотр, с 1605 года по 1681 г., написал очень много икон Виктор критянин, который в тоже время был и искусным резчиком.

В 1680 г. написана Иоанном Моском (Μόσκου) икона Богоматери с пророками.

В 1683 году некто Хаджи-Кириакис Вулиотис пожертвовал икону св. великомученицы Екатерины весьма посредственного письма архиепископу синайскомуИоанникию с собором. Жертвователь снабдил этуиконуследующею любопытною припиской: Τῷ μακαριωτάτῳ καὶ λογιωτάτῳ καὶ ἀγιωτάτῷ ἡμῶν αὐθεντῃ καὶ δεσπήτῃ, ἀρχιεπισκοπῳ τοῦ ἁγίου θεοβαθίστου ὄρους Σινᾶ καὶ Ῥαϊθοῦ, κυρίῳ κυρίῳ Ἰωαννιζίῳ σὺν τῇ ἁγίᾳ αὐτοῦ συνάξει, ὁ ταπεινός δοῦλος χατζὴ Κυριάκης Βουλιοτης συναΐτης μὲ τὸν παρὸν προσκυνεῖ 1683 ὀκτωμβρίου. (Икона хранится в настоящее время в русском Андреевском ските на Афоне среди довольно ценной и немалочисленной коллекции старинных икон школ византийской, афонской, сербской и др.. Начало этой коллекции положено было любителями старины и покровителями снята П. И. Севастьяновым и Δ. Н. Муравьевым, а ныне она увеличивается новыми приращениями уже на средства самого свита).

В 1691 г. занимался иконописью Кесариииеромонах.

В 1709 г. расписывал, по полотну во всю высоту главного иконостаса внутреннюю его сторону Ваонтца (Βαόντζα) критянин.Картина весьма хорошая в художественном отношении, к сожалению, в 1778 году возобновлена Иоанном Корнаром. Картина эта делится на несколько отделений и в одной части в лицах изображает историю иудейского народа, а в другой иудея, впадшего в разбойники. В средине написана Богоматерь, окруженная сценами из истории ветхого и нового завета. В

—106 —

изображении священных событий и лиц всюду сквозит тривиальность. Так, напр., св. царь Давид перед Иерусалимом изображен с виолончелью в руках.

В 1718 г. занимался живописью на СинаеХрисанфиеродиакон, родом из Кипра.

В 1723—1733 гг.—Георгий Кастрофилакс критянин.

В 1724 г. писал иконы Иерофей,иеродиакон синаит.

В 1728 г,— Иоанн Маврогиани.

В 1729 г.—Лаврентий.

В 1744 г.—Анастасий.

В 1751 г.—Стефан.

В 1751 г.—Дмитрий.

В 1762 г.—Николай.

В 1764 г.—Иоанн критянин.

В 1770 г. — Феодосий синаит из Пелопонеса.

В 1775 г. — Полихроний критянин.

В 1777 г. и т. д.—Иоанн Корнар критянин.

С 1782 по 1792 г.—монах Неофит критянин из Хандака.

В 1797 г.—Герасимиеромонах.

Нам известны имена некоторых и других синайских художников, но без точных дат времени их художественной деятельности, а поэтому мы и не внесли их в настоящий список. Есть основания думать, что, при более обстоятельном изучении собранных нами материалов для синайской иконографии, явится возможность датировать приблизительно верно время деятельности на Синае и этих последних и тем самым значительно увеличить настоящий список синайских зографов.

В заключение считаем нелишним сказать несколько слов о характеристических особенностях пошиба письма критской школы иконописи. Из того, что мы выше говорили об образовании критской шкоды иконописи и о первоначальном художественном развитии критских зографов, ясно видно, что эта школа стоит в прямой генетической зависимости от современных школ итальянских. Част-

— 107 —

нее, критская школа иконописи ближе всего стоит к шкоде венецианской, где большею частью обучались критские зографы. „У венецианцев, говорите известный знаток живописи Франц Куглер, колорит становятся существенно важным элементом (.сравнительно со школами флорентийской и падуанской, в которых краске придавали второстепенное значение), вследствие чего школа их приобретает своеобразный характер. Вспомним, пишет Ф. Куглер, что древнейшие мастера (Антонио Виварини и Иогааес германец) обладали уже невиданным до того времени совершенством в колорите, особенно нагого тела; потом, что упомянутый вами Джентиле да Фабриано долгое время проживал в Венеции и в этом городе образовал многих учеников, которые без сомнения усвоили себе и πσсвоему развили ясный и блестящий стиль своего учителя; и, наконец, что ранее всех прочих итальянских школ в венецианской вошла в употребление техника масляной живописи, которая по своей жидкости и сочности (сравнительно с фресковою живописью), в особенности благоприятствовала развитию указанной своеобразности. Но главное основание или причину особенного направления венецианской шкоды следует искать в светлом и праздничном характере тамошнего народа. Относительно рисунка, расположения и обстановки венецианцы преимущественно держались практики соседней падуанской школы, но уклоняясь при том удачна от преувеличенно строгой манеры ее в распоряжаясь заимствованным у нее, совершенно самостоятельно в тех случаях, когда оно не согласовалось с их личными видами. В преобладавшем у венецианских мастеров того времени элементе колорита, выражалось по большей части одно лишь пристрастие к бросающемуся в глаза великолепию и блестящей пестроте: вполнегармоническое сочетание красок предоставлено было выработать позднейшему периоду. Относительно способа изображение в отдельности надо заметить, что исторические композиции, в собственном

— 108 —

смысле, редко встречаются, а где они есть, мы в них замечаем компоновку, различную от манеры флорентийцев и падуанцев. Если у последних преобладает симметрическое общее расположение фигур, рассчитанное распределение их по группам и пр., у венецианцев, с первых пор, мы замечаем известную наклонность в так называемому—жанру, выражающуюся в том, что композиция вообще более разбросана и что больше придано значения обстановке и прочностям, преимущественно ландшафту. Чаще встречаются обычные изображения Мадонны, сидящей на престоле и окруженной теми или другими святыми, смотря потому, каких пожелали иметь усердные заказчики икон. До времен Виваривиев, стало быть, позднее, чем в других школах, лики одиночных святых писались по золотому фону и были отделяемы особенною обрамкой друг от друга; потом это разделение было оставлено и все вместе соединяемо было в одно изображение, обыкновенно с архитектурною обстановкой на задаем плане и тогда, собственно говоря, стала возможною „беседа святых». Святых теперь перестали по-прежнему расставлять на равных расстояниях друг от друга и в покойном положении; нужно было придумать какое-либо разнообразие. Если один из них представлен был взирающим вверх на лик Пр. Девы, в соответствие ему изображали другого читающим книгу, если один стоял на коленах, другой должен был стоять прямо. Потом и небо на заднем фоне—вообще светлое и ясное, дабы в нем могли обрисовываться фигуры. Венецианцы любой также украшать свои композиции привлекательною обстановкой, веселыми юношескими фигурами то поющих и играющих на музыкальных инструментах ангелов, то носящих гирлянды из цветов и фруктов; все это приятно разнообразило важность священных изображений. У них также были другие любимые аксессуары, напр., великолепные троны и трибуны, занятые святыми; иногда даже архитектурная обрамка как будто уходила в самые

— 109 —

изображения, или на нах представлена была в сокращении архитектура тех церквей и часовен, для которых назначаемы были эти же изображение

Обращаемся теперь к коллекции икон критско—синайской живописи и мы видим прежде всего, что господствующий колорит их светлый, мягкий. Преобладающею краской в фоне темно зеленая, которая, впрочем, явилась не сразу в этой иконописи. Иконы этой школы XVI в. имеют фон грязновато—желтый, что указывает как бы на переход от золотого фона, на котором любили изображать святых византийские в древнейшие венецианские художники, к темно зеленому, приятному, не режущему глаза зрителя, а действующему на нервы его успокоительно, приятно. Такой фонт на Яковах этой школы появляется в конце XVI столетия и держится до последнеговремени.

Сюжеты для икон критяне черпают прямо у венецианских мастеров, хотя в тоже время они не чуждаются совершенно сюжетов и образцов византийского древнейшего письма, афонского современного, русских художников различных школ и направлений и т. п.. Так, напр., на иконе Богоматери критские иконописцы, как и венецианские художники, стараются изображать непременно предстоящих ей святых. Сюжет Богоматери на троне с предстоящими ей Давидом, Соломоном, Исаией и Даниилом самый распространенный и любимый критскими художниками. Целые десятки подобных икон встречаются в синайской коллекции. В параллель этому сюжету и Христос, как Архиерей великий, сидящий также на троне, изображается с четырьмя евангелистами, то в воде человеческих фигур, то весьма нередко символически. Святая великомученица Екатерина изображается редко в момент

¹) Руков. к истории живописи, изд. 3, перев. Васильева М. 1872 г., стр. 287-288.

— 110 —

своих мучений на колесе. В синайской коллекции чаще встречаются иконы ее, на которых она представлена сидящею на троне, в царственном величии, с пальмою в одной руке в знак победы, над своими мучителями—и с Распятием по-католически в другой. С боку изображен глобус и книги—знак ее мудрости и высокого образования—и колесо, то в целом виде, то в сломанном,— намек на ее мученическую кончину. Оба эти сюжета с особенною любовию разработаны были в Италии в ΧVвеке в падуанской шкоде живописи, напр., д’Аванцом и др.. Богоматерь с Богомладенцем, венчающим св. Екатерину,—сюжет, очень нередко разрабатываемый в XVI столетии такими великими мастерами, как Корреджио, Джованни ди Паоло и др., нашел себе место и в иконографии синаитов—критян. Икона св. Николая в папской тиаре и с католическим архиерейским посохом (см. об этой иконе выше) говорит сама за себя. Нам думается, что и икона Богоматери, называемая „пономарскою“, о которой мы упомянули выше, писана не латинским художником, вак думают некоторые, напр., П. Григориадис (Ἡ ἱερὰ μονὴ τοῦ Σινᾶ, 1875 г.), а греческим художником из школы критской начальной ее поры. За это говорит, с одной стороны, то обстоятельство, что по стилю настоящая икона сходна с иконою Богоматери, писанною рукою священника Еммануила Тцане, и другими иконами XVI века, а с другой—также то, что латинская надпись сделана на иконе с грубыми грамматическими и орфографическими ошибками. Очевидно, художник лишь копировал надпись, но не звал латинского языка, а поэтому написал ее так, что лишь по догадкам возможно прочесть ее.

Само собою понятно отсюда, что зографы—критяне, при всем своем желании, не могли вполне освободиться от тех недостатков в церковной живописи, которые были допущены этими художниками и терпелоськатолическою церковью. Мы разумеем профанацию и бесцеремон-

— 111 —

ность, с которыми относилось западное искусство к своим божественным идеалам. Мы видим, напр., в иконе положения во гроб Спасителя (см. выше описание этой иконы) Богоматерь изображенною в позе унизительно тяжелой. В иконе сошествии во ад или «Ανάστασις-е», находящейся на стене в базилике и сделанной художником весьма хорошо, написана внизу до крайности грубая сцена вязания сатаны, в виде дряхлого старце. Ангелы изображают здесь роль самых бесцеремонных палачей: один из них держит старика за волосы, а другой, закрутив руки за спину, давит ее коленом и веревками вяжет сатану. Реально, но в то же время оскорбительно для религиозного чувства, ибо видим ангелов в роли, им несвойственной.

Страсть критских иконописцев к жанру и особенно к ландшафту нередко приводит их к грубым промахам я ошибкам против истины. Однако, здесь-то весь талант выливался наружу, ибо представлялась возможность удовлетворить этой своей страсти, показать себя художником в собственном смысле этого слова. Благодарным сюжетом для этого в синайской критско -иконописи было изображение Неопалимой Купины. За этот сюжет брался каждый художник, поэтому икон подобного рода сохранилось очень много в описываемой вами коллекции. По мере своих дарований, каждый из синайских художников внес в разработку этого сюжета нечто свое, подчас обнаруживая тем признаки истинного таланта, а поэтому вместе с обилием икон на этот сюжет мы видим и замечательное разнообразие в его разработке, в подробностях. Изображая Купину в виде куста горящего, или в виде образа Богоматери, посреди пламени стоящего, художники с боку пишут пр. Моисея и св. великомученицу Екатерину. Иногда здесь же ухитряются изобразить в лицах всю историю явления Купины, а поэтому представляют Моисея снимающим сандалия, отбивающим

— 112

пастухов с целью напоить овец Сепфоры, дочери священника Иофора, или пасущим стада своего тестя и т. п., что дает возможность художнику написать сцену из современного патриархального быта нынешних аравийских бедуинов. На этих иконах внизу почти всегда изображается синайский монастырь, с прилегающим к нему садом и с видом на долину Рах, причем это изображение настолько бывает старательно сделано, что его прямо можно принять за портрет, сделанный красками с натуры. Таков, напр., рисунок монастыря на епископском троне, такова икона 1768 года в Неопалимой Купине и др. По этим портретам монастыря можно безошибочно в настоящее время проследить всевнешние перестройки и добавления в монастыре в XVII и XVIII столетиях. Для большего оживления картины художники обыкновенно изображают монастырь в момент встречи им своего архиепископа-игумена. Это дает им возможность наполнить картину сонмом монахов, вышедших из ворот монастыридля этой церемонии, во главе с духовенством, одетым в дорогие священные облачения, с преднесением хоругвей, крестов, икон и т. п. По откосам гор расставлены обыкновенно одиночный или групповые изображения синайских бедуинов в их повседневном костюме, окруженных собаками, с ружьями, а иногда с луками для стрел за плечами и с трубками в роту или у пояса. В общем получает. ее картина живая, натуральная и полная самых ярких и разнообразных красок. Нередко монастырь синайский изображается в момент ежедневной раздачи им хлеба бедуинам-рабам и защитникам или филакам монастырским. К этому времени у дувары (стены) монастырской собираются повседневно толпы женщин, детей, стариков и даже юношей; они образуют пестрые живописные группы и дают богатый материал для художника-поэта, желающего рисовать жанровые картины. Эта сцена, весьма характерная в жизни синайского монастыря, передана на многих иконах

— 113 —

с фотографическою верностью. Есть иконы, где монастырь изображен в осадном положении, однако же, таких икон в синайской коллекции немного. Одна группа арабов стреляет из ружей в монахов, которые стоит на монастырской крепости, другая в это время, расположившись близь ярко пылающего костра, покуривая длинные трубки, ведет мирно свои нескончаемые беседы, третьи вдали занята охотою на местных диких коз цвета окружающих синайских гор. Все это написано правдиво, разработано с замечательным знанием бытовых несложных сцен местной синайской полудикой жизни, и талант обнаружен несомненный.

Но истинное призвание художникасинайца—критянина не жанр, а ландшафт и перспектива. Крутые и высокие горы, со всех сторон сдавивший синайский монастырь, однообразно-скучная обширная долина Рах, узкою полосою тянущаяся от монастыря до горного хребта, скрывающего ее в себе, небольшая частичка прозрачно-голубого всегда однообразного неба, как бы покровом протянутого над монастырем от вершин горы Галактиона и Епистимии до Хорива—все это стесняет художника-синаита и не дает ему возможности проявить всю силу своего настоящего таланта. Вот поэтому-то, изобразив на иконе с замечательною подробности вышеописанные сцены синайской жизни, художник-синаит совершает насилие над природой, вырывается из оков, сдавливающих монастырь и его лично, и мысленно возносится на Богосшественный Синай, или еще более высшую точку на гору св. Екатерины (в действительности этих гор не видно из монастыря). Восхищенный широким горизонтом, который открывается оттуда зрителю на синайский полуостров, усеянный массою горных вершин и холмов причудливых форм, а также на блестящую под лучами яркого солнца темно-синюю полосу Красного моря, за которым на светло. голубом небосклоне различаются красновато гранитные

— 114 —

свалы каменистой Аравии, вдохновленною кистью он наносит на свою икону открывающийся его взору ландшафт с поразительною верностью действительности. Для оживления его зографсинайский пишет корабли и лодочки, бегущие под парусами по волнам Красного моря, то по направлению к Суэцу, то обратно. У некоторых художников, очевидно, особенно дальнозорких и с пылкою фантазией появляется на горизонте даже и Суэц.

Стремление критян-синаитов „к архитектурной обстановке на задаем плане“ иконы выразилось уже отчасти в иконах Неопалимой Купины, в изображениях синайского монастыря, но с большею рельефностью оно сказалось в иконах византийского типа. Замечательным образчиком подобного рода икон в синайской коллекции может считаться праздничная икона рождества Богоматери, находящаяся на стене базилики в ряду месячных икон. Сюжет этой иконы—весьма сложный. На самом главном видном месте иконы изображено здание е открытою в него дверью, в которой стоит прав. Иоаким, лобызающий св. Анну. В стороне изображено дерево и пред ним четырех-главный столб с отверстием внутри, из которого виден выход на площадку, покрытую черепичною труллообразною легкою крышею, поддерживаемою византийскими колонками. Оба здания соединены между собою пунцовыми полотнами (флагами), перевитыми темною с золотом лентою. Дверь в комнату завешивается розовою занавеской на проволоке. Перед дверью стоят пр. Иоаким, а по направлению к нему летит ангел с радостною вестью о зачатии св. Анною. Ниже на ложе, покрытом белым покровом с красными и синими перехватами, сидит в задумчивой позе пр. Анна, взоры которой устремлены на младенца—св. Богоматерь, мирно покоящуюся в просторной постельке с красным покрывалом. Одна из служанок—молодая подает св. Аннефлакон, другая держит над нею опахало, третья—пожилая одною рукою

— 115 —

убирает со стола, сервированного кувшинчиками, стана. вами, вилками и ножами,—пищу, а другой отдает приказание молоденькой девушке положить украшенный каравай, на подобие шапки Мономаха, на стол. Ниже пред колыбелью св. Богоматери сидит юная девочка за куделью и прядет шерсть. Лица, изображенные на иконе,— полны жизни и движения.

На затейливых в архитектурном отношении тронах у синаитов-критян восседают не только Спаситель и Богоматерь, но даже и оченьчасто св. великомученица Екатерина и св. иерархи.

Веселые юношеские лица ангелов и святых, или с цветочными гирляндами в руках, или даже с музыкальными инструментами, напр., св. Давид с виолончелью, св. ангелы с фаготом, кларнет пистоном и флейтами встречаются и у других зографов критско-синайской школы иконописи, но чаще всего у критян-синаитов Георгия Клонтцы и Иоанна Корнара.

Изредка, но писали под иконами художники критско-синайской школы и портреты, или свои, или заказчиков икон. Такими в синайской коллекции нужно считать икону Богоматери в базилике с изображением Нектария, патриарха иерусалимского, там же икону Неопалимой Купины с изображением патриарха иерусалимского Иоанна, в параклисе св. царей Константина и Елены—икону Авраама и Мелхиседека с портретом синайского архиепископа-игумена Авраамия, в церкви Неопалимой Купины—икону св. великомученицы Екатерины 1755 г. с портретом заказчика, монаха-синаита Иоакима, в базилике—иконы Сретения Господня и Всех Святых—с портретом одного и тогоже монашеского лица—на одной иконе поясным, а на другой во весь рост. Думается нам, что здесь изображен сам художник.

Как бурдюрные украшения, на синайских иконах иногда изображаются в различных положениях местные ящерицы, называемые крокодилами. Такие украшения мы

— 116 —

видим на иконе Неопалимой Купины (№ 39) в церкви того же имени.

Примечание. Все изложенное нами здесь об особенностях критско-синайской школы иконописания имеет вид скорее конспекта, чем исследования в собственном смысле этого слова. Последнее нами будет сделано, после подробного описания синайской коллекции икон, и составить самостоятельную новую работу в ряду указанных выше.

VI.

Заключение.

Но, как мы ни старались здесь изложить научные результаты нашего заграничного путешествия обстоятельно и подробно, сделать это нам едва ли удалось. Прямые очевидные плоды его за 13 месяцев—это 4 тома собранных нами материалов и 3 ученых исследования, из коих два уже начаты печатанием. Но, помимо этих, так сказать, осязаемых результатов, в нашей душе накопилось много непосредственных живых наблюдений и впечатлений, что тоже есть не менее дорогое для нас приобретение, ибо дает нам возможность о предметах судить непосредственно на основании вынесенных впечатлений, но что в наш отчет не могло войти теперь никоим образом. Благие плоды этого рода приобретений, смеем надеяться скажутся не только в более живой постановке предметов, нами преподаваемых в Академии, но даже и в наших учено-литературных трудах. Будем теперь надеяться, что собранные вами материалы не останутся нашим личным достоянием, а увидят свет в скором времени, и что Совет Академий примет для этого всезависящие от него меры.

Каир—Киев.

2 марта 1888 г.—25 февраля 1889 г.

Страница сгенерирована за 0.2 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com