13776 работ.
A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z Без автора
Автор:Соколов Владимир, диакон
Соколов В., диак. О мироточении, подлинном и мнимом
"Наше время особое — мы живем накануне..." — с таким ощущением времени всегда жили христиане. Это ощущение было верным, потому что каждый христианин живет ожиданием будущего века и, одновременно, ожиданием изменений в этой жизни. Это ожидание и рождает ощущение особенности нашего времени.
Особенность нашего времени, в частности, выражается и в том, что наблюдается повсеместное массовое мироточение икон. "Что бы это значило? — ломают головы христиане, — возвещает ли Господь нам о грядущих бедствиях, укрепляя нашу веру этим мироточением, или это явление милости Божией, которую Он обильно изливает на Церковь?" Вряд ли мы сможем ответить на эти вопросы. Одно только ясно, мироточение — это явление Славы Божией. И в этом явлении Бог показывает нам Свою власть над материей, которую Он создал и подчинил установленным Им законам. И вот в этом явлении Славы явлена и Сила Божия, которой эти законы и преодолеваются. Создатель этих законов показывает нам, что Он может их и преодолеть — в этом Он властен.
Мироточение — это великое чудо, которое Господь являет своим чадам в удостоверение Своего Всемогущества. Поэтому мы должны к этому чуду отнестись с особой ответственностью и серьезностью. Но вот как раз такой ответственности и серьезности нам и не хватает.
Ответственности и серьезности, с которой надо подходить к этому явлению, неплохо бы было поучиться у наших предков. До революции порядок был такой: если обнаруживали на иконе истечение мира, то об этом докладывалось в епархиальное управление, откуда приезжала комиссия, которая учиняла подробное расследование: опрос свидетелей, тщательный осмотр иконы, ее местоположения, условий ее хранения. Если комиссия давала повод для того, чтобы утвердиться в том, что икона действительно мироточит, назначалась другая комиссия, которая учиняла еще более подробное расследование: она выясняла, не могли ли маслянистые пятна на иконе появиться каким-нибудь естественным путем. Если же комиссия и здесь не давала повода к сомнению, то икону обязательно помещали в киот, если она до тех пор не была под стеклом — опечатывали его, а в некоторых случаях и приставляли охрану. И только тогда, когда вся эта длинная бюрократическая процедура была проделана, а на иконе все равно продолжали выступать маслянистые пятна — икона объявлялась мироточивой.
Невольно спрашиваешь себя: "Для чего проделывалась такая длительная бюрократическая процедура? Почему она вообще возникла?" И ответ напрашивается сам собой: "Очевидно, было много случаев, когда за мироточение принимали пятна случайного происхождения: кто-то пролил масло из лампады, кто-то помазался из лампады и приложился к иконе, кто-то приложился к ней после помазания на полиелее". Вот именно для того, чтобы избежать таких случайностей, наши предки и устраивали столь длинную процедуру выяснения подлинности мироточения. И это показывает их серьезный подход к религии, к чуду.
А сегодня мы видим, как под влиянием многочисленных случаев подлинного мироточения возникает массовая истерия, порождающая нездоровую духовную атмосферу. Все находятся в состоянии постоянного ожидания чудес. "Раз иконы мироточат повсюду, то и у нас они должны мироточить, что же мы хуже других? Что же мы, плохо молимся? Мы же акафисты каждый день читаем" — так думают и так говорят. При этом начинается планомерный поиск следов мироточения — и, "естественно", следы находятся. Любое маслянистое пятно на иконе сразу же, без всякой проверки, объявляется мироточением. Я сам был свидетелем того, как только что освященная перед богослужением икона, после него (а это была полиелейная служба, на которой многие, приняв елеопомазание, прикладываются к иконам) — была сразу же объявлена мироточивой.
Тут-то и вспоминаешь о мудрости наших предков, выработавших длинную бюрократическую процедуру признания иконы мироточивой. Ведь даже, если все иконы в храме мироточат, и это комиссионно подтверждено, то и новая икона должна подвергнуться такой процедуре, дабы и в этом случае избежать ошибки. Это — серьезный подход, а описанный выше — легкомыслие, которого в Церкви не должно быть. Но, по-видимому, мы вообще страдаем легкомыслием — и привыкнув к нему в нашей мирской жизни, мы привносим его и в Церковь. К примеру, все иконы в храме объявлены мироточивыми (на них обнаружены маслянистые пятна), кроме тех, которые находятся под стеклом, в киотах или на недосягаемой высоте, или в алтаре, где к иконам народ не прикладывается. Кроме того, замечено, что пятна на иконах появляются после полиелейных служб (когда производится помазание). Какой вывод должен был бы сделать здравомыслящий человек? А такой: "Появление пятен на иконах связано с возможностью или невозможностью к ним приложиться". Это первый и очевидный вывод. Второй вывод, менее очевидный, но непреложно вытекающий из первого: "Пятна могут появляться в результате того, что к иконам прикладываются". Этот вывод, по идее, должен насторожить. Но у нас же делается совсем другой вывод: "Все правильно — чего же им мироточить там, где к ним нельзя приложиться, они и мироточат именно там, где к ним можно приложиться. Чего им мироточить в будни, они и мироточат по праздникам".
Сегодня открылось много новых храмов, в которых, в силу недостатка кадров, подвизаются малоопытные и малообразованные священнослужители. Часто в новых и восстанавливающихся храмах иконы еще не успели поместить в киоты, под стекло — доступ к ним открытый. При этом иконы, в силу недостатка средств, часто вывешиваются не писаные, а печатные, бумажные. Бумага же имеет свойство впитывать и долго удерживать масло. При недостатке опыта такие пятна можно принять за мироточение, тем более, что мироточения очень хочется, и его уже давно ожидают.
Недавно у меня состоялся с одним священником разговор на эту тему. Я позволю себе на нем остановиться, потому что он очень симптоматичный и типичный. Разговор наш постоянно заходил в тупик — мы никак не могли найти согласия в ответе на вопрос: полезна или разрушительна для Церкви ситуация, когда мироточения на самом деле нет, но о его наличии объявляется с амвона. Священник пытался убедить меня в том, что эта ситуация неоднозначна: "Ведь пробуждает же это в людях благочестие и веру, поэтому все зависит от того, с какой стороны на это взглянуть". Тогда я решил обострить ситуацию и задал этот вопрос иначе: "Может ли быть полезной, а не разрушительной для Церкви ложь?" На что мне священник ответил, что он такие сложные богословские вопросы не уполномочен решать. Я же возразил, что это отнюдь не сложный богословский вопрос, а совершенно простой, нравственный, предполагающий выбор и требующий простого евангельского ответа: "да, да; нет, нет"; а что сверх того, что от лукавого" (Мф. 5, 37). "Ложь есть ложь, — продолжал я, — и правдой стать она не может. Диавол — отец лжи (Ин. 8, 44) и источник ее. "Господь же творит правду" (Пс. 102, 6) и "любит правду" (Пс. 32, 5), "всякий же, не делающий правды, не есть от Бога" (1 Иоан. 3, 10 — эту фразу, кстати, апостол употребляет в контексте того, как отличить детей Божиих от детей диавола). Поэтому ложь не может быть полезной — она может быть только разрушающей, как и все дела диавола".
Священник, выслушав все это, покачал головой и в раздумье заметил, что заниматься отвлеченными богословскими вопросами не имеет благословения, да и мне не советует это делать, а надо поступать по послушанию в каждом конкретном, а не отвлеченном, случае. Я попытался объяснить, что могут возникнуть такие экстренные ситуации, когда нельзя будет избежать личной ответственности и придется самому выбирать, как поступить — и вот тогда такой отвлеченный богословский вопрос может стать очень конкретным вопросом нашего личного участия или неучастия во зле. Но это не дало никакого результата — разговор наш, совершив еще несколько кругов, в которых мы повторили уже все то, что говорилось прежде — исчерпался, и мы решили возвратиться к нему годика через два.
А мне подумалось в тот момент, что чего-то мы в нашей церковной жизни утратили, что лишило нас живого нравственного чувства, которое говорит нам: "да, да: нет, нет" (что можно, а чего нельзя), коль скоро нам приходится вступать в богословские дискуссии там, где следовало бы просто поступить по заповедям Божиим, запрещающим нам лгать ("не лгите и не обманывайте друг друга" Лев. 19, 11) и лжесвидетельствовать (Исх. 20, 16). Не уподобляемся ли мы в наших рассуждениях тем библейским персонажам, которые говорят: "корван", устранили слово Божие преданием человеческим (Мф. 7, 13)?
Приведу в пример еще один разговор священнослужителей, который я недавно услышал в храме. Обсуждалось, как ради того, чтобы успокоить жалобщика, разыграть комедию: приезд комиссии. Распределялись роли, обсуждались детали — и удивительно, но никто не сказал, мол остановитесь, это же обман, подлог. Возражения были только по части того, что вот это будет выглядеть неправдоподобно, а вот здесь могут разоблачить, испросив документы. И все это обсуждение проходило под девизом пользы для Церкви. Да! Что-то мы утратили в нашей церковной жизни, раз не можем прямо назвать ложь — ложью, грех — грехом, раз не можем верно почувствовать, что можно делать, а чего нельзя. Вот это и есть безответственность, маскирующаяся под послушание. А ведь безответственность и ложь, пусть и невольная, может стать разрушающим началом для Церкви.
Мать одного моего знакомого недавно окрестилась и стала посещать как раз такой храм, где было необоснованно заявлено о мироточении икон. У нее возникло сомнение по поводу мироточения. Ей все казалось, что кто-то приложился к иконам. О своем сомнении она рассказала сыну: вот, мол, какое у нее искушение, какая она неверующая. На самом деле не было у нее никакого искушения, а было нормальное трезвомыслие, которое и требуется в Церкви. И вот представим себе такую ситуацию: эта недавно обратившаяся христианка, всему верующая без всякого сомнения (на ее месте, кстати, может оказаться любой другой человек), видит такую картину: кто-то, помазавшись на полиелее, прикладывается к иконе, оставляя на ней масляный след — кто-то другой, кто не видел, как это пятно образовалось, докладывает об этом батюшке — и это пятно тут же объявляется мироточением*. Что она подумает о священнослужителях, о Церкви? Вот это уже будет подлинное искушение. Сумеет ли она победить его? Не скажет ли она в сердцах — все у них такие чудеса и все они обманщики? Вот так ложь, пусть и неосознанная, может, в данном случае, стать разрушительной для Церкви.
Эта ложь становится профанацией святыни, профанацией Церкви. Это уже не прославление святыни, а попрание ее. Ложь — всегда профанация, и ложью нельзя прославить Бога, ибо славить Бога можно, как сказано в псалме, "по правде Его" (Пс. 7, 18). За ложью всегда скрывается какая-то страсть человеческая, которая в этой лжи получает корень и начинает развиваться в душе.
Поэтому и корень такого нетрезвого отношения к святыне надо искать в наших страстях. Только побеждая наши страсти, мы можем получить подлинное духовное зрение (т.е. созреть, дозреть до понимания). Для чего, по отцам, и необходимо трезвение. Но без здравомыслия трезвения не бывает. Вот именно для того, чтобы нас не заносило, чтобы не впадать в истерию, заставляющую искать чудесного подтверждения своей "праведности и своего благочестия", ибо род "род лукавый и прелюбодейный ищет знамения" (Мф. 12, 39) — наши предки и создали такую отрезвляющую бюрократическую процедуру расследования подлинности мироточения икон.
Не пора ли и нам эту процедуру ввести в обиход Церкви? Иначе мы рискуем, на фоне нашей всеобщей безграмотности и безответственности, впасть во всеобщую истерию бесконечного поиска чудесного подтверждения наших "благочестивых подвигов", чем нанесем и себе и Церкви непоправимый духовный вред.
* Здесь я описываю ситуацию возможную, но она основана на подлинных фактах. Один мой знакомый рассказал мне о том, что его малолетняя дочь по младенческой привычке все ощупывать языком, прикладываясь к иконе, оставила там влажный след. Следом прикладывающаяся пожилая женщина, уже настроенная всеобщей атмосферой на поиск мироточения, обнаружила этот след и доложила батюшке. Батюшка тут же всему храму сообщил о мироточении.
Страница сгенерирована за 0.06 секунд !
© Гребневский храм Одинцовского благочиния Московской епархии Русской Православной Церкви. Копирование материалов сайта возможно только с нашего разрешения.