Одним из характерных этапов в истории христианской, в особенности западной, письменности является та группа писателей и литературных памятников, которые связаны с Северной Африкой. При этом надо ясно различать Египет с его центром Александрией, Ливию и Киренаику с одной стороны, от Северной Африки в узком смысле слова, Проконсуларной области и Нумидии с их центром Карфагеном и Иппоном с другой. Историю чисто западного богословского творчества, в частности римских писателей, нельзя понять без знакомства с немалочисленной группой северо-африканцев. Условия в этой церковной области были совсем особенными, и они наложили свой отпечаток на направление её богословской литературы, характер её писателей и темы, ею затронутые.

Значение африканской литературы, конечно, не таково, чтобы выдерживать сравнение с александрийской. Если у города Александра Великого, Оригена, Афанасия и Кирилла были все данные, чтобы на несколько столетий стать крупнейшим центром христианской жизни, средоточием религиозного просвещения, и дать свое имя первенствующему течению богословской мысли, то город Тертуллиана и св. Киприана никак не мог претендовать быть такой религиозной столицей. Однако это не значит, что Карфаген был каким-то захолустьем. Если это и провинция, то провинция первого класса.

Захолустьем не могла северо-африканская область быть прежде всего потому, что слишком значительны и глубоки были влияния на нее извне. Не следует забывать всей дохристианской истории Карфагена и Нумидии. Последовательная колонизация её Финикией, Грецией, Римом духовно подготовили её гораздо больше стать ареной культурной деятельности, чем другие области западного мира (хотя бы Галлия, Германия, Паннония).

В этой дохристианской эпохе ряд слагаемых вошли в цивилизацию Северной Африки. Пунические, эллинские и латинские влияния оставили свой след на всем. Торговля с выходцами из далекой Финикии способствовала росту богатства африканских городов, а следовательно, и их культуре. Непрестанная борьба с соседними Грецией и Римом, пунические войны, слава брани, имена Ганнибала, Катона, Сципиона, Цицерона и др. неразрывно связаны с историей Карфагена и ему смежных областей. Остатки мрачной финикийской религии, разбросанные повсюду жертвенники Ваалу, Таните (Небесной Деве), Драгону, Балдиру, и др. и страстный темперамент африканского населения скажутся впоследствии как немаловажный фактор в истории развития карфагенских религиозных настроений. Мы имеем в виду примеры обличительного пафоса Тертуллиана, его ригористических крайностей в период увлечения его монтанизмом, острота споров о перекрещивании еретиков и приеме в Церковь отпадших во время гонений, и, наконец, знаменитый раскол донатизма с его экстремизмом в церковной политике.

Высокая цивилизация греков и римлян, города, построенные по типу латинских, знаменитая Бирса (Карфагенский Кремль или Городище), театры, церкви, арены, могущие соперничать с римским Коллизеем, портики, водопроводы - все это свидетельствует еще и теперь о былом величии этой части Африки, которую в силу сказанного уже никак нельзя себе представить чем-то захолустным и заштатным.

Центром всего, бесспорно, был Карфаген, что в переводе с семитского имени Karth-Chadaschat или огреченного Καρχηδών означало "Новый город," "Новгород," Νεά Πόλις, Neapoli. Но у Карфагена не было, однако, данных подняться в духовном отношении до уровня Александрии и Афин или древне-христианского Рима и позднейшего Константинополя. Не было налицо именно тех глубоких и мощных духовных течений, которыми была богата Александрия. Не было, в частности, и богословской катехизической школы, как в Эдессе, Риме, Кесарии и особливо в Александрии. Гениев церковный Карфаген не дал. Как бы ни был для своей эпохи оригинален Тертуллиан, но печати гениальности на нем нет, как это и хотели бы иногда представить. Только в V веке Африка блеснет звездой первой величины, своим иппонским епископом Августином, но и он явился на церковном поприще уже тогда, когда восток был прославлен немеркнущей славой своих Оригена, Афанасия и Каппадокийцев.

Сказанное не умаляет однако своего, поместного значения как североафриканской литературы, так и церковных течений, оригинальных и незабываемых. Прежде всего помнить следует, что самое начало западной богословской письменности зародилось именно в области Проконсульской Африки. Первые же ее представители, как Тертуллиан, нашли какие-то пути, а главное, богословские формулы, которые запад навсегда себе усвоил и за собою укрепил.

Барденхевер правильно отметил характерные черты западного, в частности, карфагенского направления богословской мысли. В отличие от восточного - в данном случае, александрийского - увлечения абстракцией, спекулятивным мышлением, всем фантастическим, западные писатели тяготеют к практическому направлению в духовной жизни. Не метафизика, а реальность; не тринитарные тонкости, а учение о человеке и сотериология; не гносеология, а экклезиология. Не идеализм Платона и не мистика Плотина, а конкретный реализм Аристотеля и хилозоизм Стоиков легли в основу западного богословского стиля. Характерно в этом - тяготение к практическому и особый интерес к праву и к моменту власти. Африка недаром слыла за nutricula causidicorum, за пестуна адвокатов. Риторическое искусство и юридизм особливо сказались в обличениях Тертуллиана, отчасти в Минуции Феликсе, в Арнобии и в Лактанции, этом христианском Цицероне.

Характерны в этой связи и те интересы, которые владели церковными течениями карфагенской области. Длинный ряд соборов о перекрещивании еретиков, споры св. Киприана о "падших," сильнейшее течение донатистов, этого христианского ригоризма с обоими его Донатами (Карфагенским и из Каза Нигры) и со всей его страстностью, преодолеть которую церковная власть не была в состоянии в течение почти трех веков чуть ли не до самого арабского завоевания.

Если Карфаген во многом зависел от Рима, откуда к нему могли придти и первые миссионеры, все же одним римским влиянием дело ограничено быть не может. Эти влияния многочисленны. Под этими многоразличными зависимостями Церковь и развивалась успешно и разносторонне. Бледной церковная жизнь во всяком случае не была. Ко времени Киприана и Тертуллиана Карфаген уже знает разработанную церковную иерархию: епископы (причем карфагенский носит титул папы), пресвитеры, диаконы, чтецы, исповедники, вдовы, девы и даже, в среде мирян, разделения на лаиков, оглашенных, кающихся, слушающих. Литургическая жизнь носит на себе отпечаток римского происхождения, не исключающего, однако, и других поместных влияний. Рим не сразу все себе подчинил. Карфаген умел неоднократно противопоставлять ему свои вкусы и желания. Говоря о литургической культуре, следует указать на то, что из Карфагена пришло к нам и первое описание агапы.

Жизнь церковной общины сосредотачивалась вокруг кладбища. В Карфагене хоронили не в катакомбах, а на открытых местах, на "полях мертвых." Это были area martyrurn. Сигналом к гонению Септимия Севера был крик: аrеае nоn sint, т.е. "кладбищ больше да не будет," как нам о том свидетельствует Тертуллиан в своем послании к Скапуле. На этих полях мучеников, вокруг центрального портика с его mensa, собирались христиане для своих евхаристических собраний.

Первым христианским литературным памятником в Африке, как, впрочем, и во многих других частях христианского мира, надо признать мученические акты, писанные на греческом еще языке, наряду с которыми, правда, появился быстро и латинский текст их. Самым ранним мученическим актом следует считать так называемые Acta Scilitana, которые можно совершенно точно датировать 17 июля 180 года, т.е. временем императора Коммода, и акты св. мученицы Перепетуи, относящиеся ко 2 февраля 202 или 203 года, т.е. ко времени императора Септимия Севера.

На этой насыщенной различными культурными влияниями почве христианское богословское просвещение дало богатую поросль. Среди богословских писателей Северной Африки первенствует по времени, и может быть даже по своему литературному значению, карфагенский пресвитер Тертуллиан, в прошлом ритор и адвокат, а в конце своей жизни глава монтанистического течения в североафриканских провинциях (+ок. 220 г.). Это - яркий апологет, острый полемист, страстный проповедник суровой морали и ригорист в своих воззрениях. Его влияние все развитие западного богословия бесспорно и неизгладимо. Литературный его талант, несмотря на грубость его стиля и необработанность его латыни, послужит примером подражания для многих. Но соперничать с первыми александрийцами, Климентом и, в особенности, Оригеном, он не может. Тертуллиану не хватало любомудрия, чтобы стать глубоким богословом, и культуры, чтобы быть большим писателем. Экзегетической жилки в нем и вообще-то не было. Все поглощалось в нем его полемической ревностью и страстностью его бурного темперамента.

Его современник, Марк Минуций Феликс, по происхождению хотя и не африканец, а по служебному положению римский судебный чиновник, но бесспорно связанный так или иначе с Африкой, и перенесший в Африку действие своего диалога Октавиан, был, наравне с Тертуллианом, одним из выдающихся христианских апологетов своего века. Он - представитель тех, кто "не рождались христианами, а становились ими" после длительных исканий. Эти люди принимали Христово благовестие по собственному опыту, так сказать, "экзистенциально," а не по привычке, не под влиянием быта, не в силу атавистических побуждений. Значение его "Октавиана" для западной религиозной мысли - как бы ни решать вопрос о его зависимости от Тертуллиана и кому из них двух ни приписывать первенство в написании - совершенно бесспорно.

Не менее яркой, чем Тертуллиан, и во всяком случае более привлекательной фигурой в группе североафриканских учителей и писателей того времени является св. мученик и епископ карфагенский Киприан (+ 258 г.). Он вовсе не богослов и не экзегет, совершенно не философ, очень далек от апологетики тертуллиановского стиля, но горячий поборник идеи единства Церкви и защитник ее, как от внешних скорбей, т.е. еретиков, так и от внутренних опасностей, властолюбивых попыток Рима. Если св. Ириней Лионский в свое время обосновывал единство церковное единством предания, или, что то же, вероучительным моментом, то св. Киприан его обосновывает моментом административно-каноническим, единством власти епископа. Он сам ревностный епископ и мудрый пастырь. Его сила и значение именно в стоянии за церковную правду. Он один из тех, кто прекрасно сознавал границы Церкви и не мог никогда соглашаться с теми, кто вне этих границ. Его особое призвание - стояние на страже Церкви и церковности.

В ту же эпоху, до вселенских соборов, африканская Церковь выдвигает еще двух писателей. Первый - Арнобий Старший (+ 327г.), называемый так в отличие от Арнобия Младшего, современника пелагианских споров, был сначала известным ритором из Сикки в Нумидии, а потом стал защитником христианства. Он - автор большого трактата Против язычников, написанного в конце III века (первые две книги) и в начале IV века (остальные пять). Писатель второстепенного калибра, но в своей среде в для своей эпохи занимающий заметное место.

Второй -Луций Цецилий Фирмиан Лактанций (+ после 320 г.), ученик Арнобия и автор древнейшей на Западе системы христианского вероучения Institutiones divinae в 7 книгах и ряда менее значительных трактатов. В истории развития догматического сознания Запада Лактанций представляется весьма заметным писателем, способствовавшим созреванию богословского просвещения.

В последующий период, после-никейский, африканская область не переставала выдвигать учителей и писателей большого или меньшего значения. Упоминания достойны следующие имена:

- Марий Викторин Африканец (+ после 362 г.), ритор и языческий философ, обратившийся в христианство и ставший защитником правоверия против ариан;

- Юлий Фирмик Матерн, родом сицилиец, но под несомненным влиянием африканской литературной традиции, апологет второстепенного значения в IV столетии;

- Тихоний Донатист (втор, половина IV века), толкователь Апокалипсиса и автор известных правил для изъяснения Св. Писания (герменевтики), которые были уважаемы в древней Церкви (в особенности бл. Августином и Кассиодором);

- Крупнейшая величина патриотической эпохи не только в африканской Церкви, но и во всем западном мире, один из столпов латинского богословия, блаж. Августин, еп. Иппонский (+ 430 г., cf. PL 32-47), затмевает всех до него бывших африканских писателей. Он занимает почетное место среди самых выдающихся мыслителей своего века. Его значение может быть признано универсальным и непреходящим;

- Марий Меркатор, африканец по рождению, сторонник бл. Августина против пелагианства и защитник св. Кирилла Александрийского против Нестория (+ после 451 г.);

- св. Кводвультдеус, епископ Карфагенский (+ 453 г.), тоже сторонник блаж. Августина;

- св. Фульгенций, епископ Руспицийский в Африке (+ 532 г.), известен как защитник бл. Августина и борец против арианства.

Все эти имена, как эпохи до-никейской, так и последующей, позволяют говорить о самостоятельной ветви африканской церковной литературы, окрашенной особыми, только ей свойственными интересами, и оставившей заметный след в развитии как богословия западного, так и общехристианской церковной литературы.

Страница сгенерирована за 0.04 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com