Церковь, представлявшая собою видимый образ единства Божия в многообразии членов, стремится к соединению всех своих членов в единую душу, в которой они все мистически соединены со Христом и относятся друг к другу как братья. Поскольку церковная связь не прекращается после "синаксиса". Сна закаляется в крещении и ещё более усиливается в евхаристия, и только грех может нарушить её.

Если бы все христиане поступали по закону Церкви, то не существовало бы несправедливости, предательства или конфликтов между ними. Занимая различное положение и проживая в различных частях света, они все стремились бы к общей цели, держась за руки, поддерживая друг друга в час испытаний. Однако день за днём грех разъедает эту солидарность, деформирует закон милосердия, предаёт его посредством лицемерия. Поэтому Церковь должна постоянно поднимать павших, просвещать заблуждающихся, устранять несправедливость, постоянно восстанавливать
узы братства.

Зло, в свою очередь, постоянно стремится к разрушению духовного единства, заключенного в сознании верующих, и лишь непрестанная деятельность Церкви восстанавливает эту связь. В первые три века Церковь как социальное учреждение быстро расширялась, охватывая все классы общества. Но по мере её расширения ослаблялся подлинно евангельский дух, а контроль со стороны церковноначалия не всегда достигал наиболее удалённых членов. С точки зрения человеческой практики всё труднее становилось поддерживать солидарность.

В каждом городе была своя община, возглавляемая епископом в сослужении у которого были пресвитеры и диаконы. Власть епископа восходила к апостолам или же к Апостольским Церквам, вследствие чего его церковное окормление восходило непосредственно к святым апостолам, а через них - к Иисусу Христу. В такой апостольской непрерывности Церкви, непосредственно основанные апостолами, обладали более значительным престижем, а Римская Церковь, освященная окормлением и мученичеством первоапостолов Петра и Павла, обладала самым высоким престижем, сохраняя и распространяя авторитет апостола Петра, краеугольного камня Церкви. Этот авторитет в первые века сохранялся и почитался непрерывно по мере необходимости. Особое значение он приобретал перед лицом раскольнических движений, центробежных тенденций, которые приводили в движение центростремительные силы.

Эти схизмы и ереси вносили раскол в социальное единство христианства. Они направляли поток благотворительноности в побочные каналы, создавали конфликты внутри Церкви, созидая преграды на пути солидарности. Схизмы и ереси возникали вследствие искажения богословия, что неизбежно приводило к социальным аберрациям, ослаблявшим первоначальный евангельский принцип общности.

Они были плодом компромиссов, а с этической точки зрения, они или отклонялись от неумолимости закона Христова, или низводили его то человеческих крайностей. 3 области богословия они в известной степени соединялись с иудаизмом или язычеством, что непременно оказывало воздействие на образ жизни их сторонников. В ходе нашего изложения уже упоминались многочисленные ранние ереси, теперь же хотелось бы остановиться на их вредном воздействии на христианскую социальную мысль.

На периферии ранней христианской проповеди распространялся докетизм. Его последователи сводили воплощение Сына Божия, равно как Его страсти и смерть, к простой иллюзии, утверждая, что Его страдания были просто "кажущимися". Докеты посеяли первые семена гностицизма или, по меньшей мере, того гностического учения, которое отделяло дух от материи, превращая их в две конфликтующие между собою сущности, происходящие от двух различных божеств. В своей специфической разновидности гностицизма Маркион противопоставлял доброго Бога Нового Завета справедливому, но жестокому Богу Ветхого Завета.

Эти ереси, в той или иной степени отрицавшие догмат о воплощении, отделяли Бога от человека, ставили последнего в положение совершеннейшей беспомощности. Они влекли за собою другие ереси, которые в попытках возвысить Создатели сводили к нулю всё тварное, разрушая свободу твари и её способность возвыситься над первородным грехом. Разделяя материю и дух таким образом, они стремились освободить плоть от моральных законов, утверждая, что возможно держать душу в чистоте даже в нечистом сосуде, иными словами, они осуждали плоть, считая её воплощением зла. Общественные взаимоотношения попадали в категорию бессмысленных иди дурных вещей, вследствие чего
сверхъестественная солидарность всех людей растворялась и на практике устранялась.

Эти учения, отражавшие в себе дуализм персов и некоторые тенденции эллинистической теогонии, вводили людей в заблуждение и закреплялись в сектах, которые зачастую поддерживали свою замкнутость и враждебное отношение к матери-Церкви. Они ослабляли её сопротивляемость и порождали разочарование и агностицизм в умах тех, кто не был готов им противостоять. Вместо установленного церковного устройства и гармоничной иерархии еретики предлагали преисполненный гордыней индивидуализм своих собственных толкований, во имя Христово они совершали грех неповиновения и антиобщественных деяний, которые не имели ничего общего с Христом.

Докетизм был по своей сути первой значительной попыткой избежать социальной ответственности, порождаемой воплощением и всеми деяниями Сына Божия на земле, попыткой отделить веру от деятельности, мистическое от общественного. Докеты утверждали всё это под тем предлогом, что не следует умалять величие Божие страстями человеческими. Но Церковь именно для того и существует, чтобы преобразовывать божественное в человеческое, продолжая действие Воплощения, существование Человечества и Смерти Христовой, полнотой которых она и является.

Иудействующие ереси создавали раскол между Петром и Павлом, умаляя природу и деятельность Иисуса Христа и пытаясь ограничить христианство иерусалимским Храмом, иудейством и обрезанием. Можно было сказать, что они совершали обрезание кафолической всеобщности, а прежде всего побуждению к милосердию по отношению ко всем народам без различия.

Ригористы

В некоторых апокрифических писаниях /Евангелиях, Деяниях и т.д. / раскрываются ригористические тенденции, т.е. стремление свести религию к аскетизму. Они преисполнены ненависти ко всему материальному, в то время как православное христианство учит, что всё сотворённое Богом прекрасно само по себе, и только неправильное использование человеком, обладающим свободой воли, может привести ко злу. Ригористические ереси заходят так далеко, что отождествляют всё тварное со злом, к чему относится в этом случае человеческие плоть и пища.

Гносис, точнее "ложный гносис", как Ириней называл теория, которые претендовали на образование новой религии в качестве эзотерического явления высшего познания, трактует творение как продукт хаоса в небесной жизни эонов: конечный результат цикла невежества и страстей. Так объяснял его Валентин. Гностики, следовавшие за Сатурнином, не ели ничего живого, возрождая ограничения в пище, подобно иудеям.

В апокрифических "Деяниях апостолов" разделялась точка зрения энкратитов осуждалось использование мяса, вина и некоторых других видов пищи. Ограничения заходили настолько далеко, что предписывали за богослужением использовать только хлеб иводу. По этой причине члены этой секты именовались "авариями", среди них в конечном счёте оказался и Татиан. "Евангелиеот Евионитов", написанное в период между 150 и 200 годами Р. Х. и "Деяния Павла", "Деяния Фомы", а также Петра и Андрея содержали в себе те же тенденции по большей аскетизации христианства.

В наши дни Церковь также учит о необходимости трезвости и поста в качестве важных аскетических упражнений, но она в то же время отвергает отказ от какой-либо специфической пищи на вероучительной основе. Она считает, что аскеза сама по себе содержится в душе христианина, а еретики, напротив, усматривали её в отдельных элементах природы. Первые умерщвляли вожделение, а вторые умерщвляли тварное.
Православные христиане были уверены, что ом следовали дужу и букве Евангелия, помогая бедным, наиболее распространённым видом такой помощи была организация "агапе", вечерних трапез, предлагавшихся беднякам и оплачиваемых Церковью за счёт добровольных пожертвований богатых членов. Когда Тертуллиан стал монтанистом, он резко критиковал "оказание помощи посредством миски супа, эту кулинарную веру, которая возлагает надежду на котёл с супом" /Тертуллиан, "Де иеюниис*, 17/. Итак Церковь высоко почитала це.дибат, но не осуждали брак /совсем напротив! /. Множество энкратических и гностических сект, однако, считали брак делом греховным и, подобно ессеям, осуждали контакты между мужчинами и женщинами. Они бежали от женщин как от сосуда диавольского. Это нашло значительное отражение в еретической литературе первых веков.
В результате ненормального смешения терминологии в ней содержится не столько стремление к подавлению мужских желаний, сколько к полному отрицанию женщин.

В то время как некоторые ограничивались осуждением лишь второго брака как своего рода скрытого прелюбодеяния и источника проклятия, другие считали, что при любом контакте разных полов душа погибает вообще /ср. Ориген, "Ин Иерем.", увещевание, XIX, 4/. Последователи Маркина и Валентина и докетисты секты Кассиана называли воспроизведение потомства грехом, они стремились к прекращению человеческой жизни, поскольку именно в этом они усматривали избавление от вины. Климент Александрийский напоминал им, что Искупитель был зачат во чреве Девы и вступил в земной мир через рождение. И он использовал само их существование в качестве аргумента против их противоестественных и антиобщественных устремлений. Их ненависть к плоти не соответствовала представлению о том человеческом теле, в котором воплотился Господь, осуществлявший также и исцеление плоти. /"Стромата",III, 17/.

Татиан также считал, что брак представляет собою проявление вырождения /ср. Ипполит, "Философ.",У111,16, где написано, что это были инновации /"каина тина"/. Он присоединялся к Энкратиту и маркионитам, которые требовали, чтобы истинные христиане воздерживались от брака, а если христианин оказывался женатым, то он должен был развестись со своею супругой. Так они разрушали нерасторжимость брачного союза, причем делали они это во имя евангельского учения!

Гностический дуализм простирался и на другие сферы различных отклонений в общественной жизни. Он не только отделял своих последователей от православных христиан, но он также разделял всех верующих /так поступали, например, последователи Валентина/ на две категории: психиков, непоколебимых в своей вере, и пневматиков, которые достигали гносиса /познания/, который оберегал их от всяческого искушения /Ириней, "Адв. Хэр.",1,1У, 1-2/. Обычные люди находились внизу, а привилегированные - наверху: Церковь и секта. Разрушалось евангельское равенство по происхождению между всеми людьми. Маркион также заранее исключал некоторых людей из спасения, основываясь на предопределении. К двум упомянутым выше группам некоторые еретики добавляли ещё и хиликов, которые вообще не могли приобрести спасение ни при каких обстоятельствах. Таким образом Мистическое Тело подвергалось расчленению на три кровоточащих обрубка.

Различие между этими группами закреплялось посредством освящения даже в таинствах и обрядах. Например, обычное крещение считалось достаточным для простых верующих, тогда как пневматики крещались ароматизированным елеем /аполитросис, или искупление/ в брачных покоях. Совершенство достигалось лишь представителями аристократии, ведущими определённый образ жизни.

Кай указывал, что в этом отношений гностики основывали свои теории в основном на человеческих документах - философских и геометрических сочинениях, а не на Писании, на Аристотеле, Евклиде и Галене, а не на Иисусе, пророках и апостолах. /цитируется у Евсевия, У, 26/.
Сексуальное обобществление

Уже упоминалось ранее о том обстоятельстве, что гностики заблуждались также и в другом направлении, поскольку несмотря на то, что они осуждали брак, некоторые из них не осуждали половые взаимоотношения. Но высказыванию св. Иринея, валентинианцы доводили свой дуализм до парадоксальных крайностей, полностью отделяя тело от души и отрицая какую-либо взаимосвязь между ними. Следовательно, на основании своих взглядов они не только посещали непристойные зрелища, участвовали за трапезами, посвященными идолам, но они также совращали женщин, совершали прелюбодеяния, насиловали своих сестёр по вере, утверждая, что православные, которые избегали греха из страха Божия, были невежественными глупцами, в то время как они сами были мудрыми и совершенными. Гностик Маркус и его сторонники преследовали женщин, находившихся на более высоком социальном и имущественном уровне, и под предлогом того, что они были совершенными, они соблазнили большое число из них.

Имелись еретики, которые проповедовали допустимость проституции, которую они рассматривали как "мистическое общение" /Климент Алекс., "Стромата",III, 4/. Следовательно языческие апологеты, которые не делали различия между истинной Церковью и отколовшимися сектами, имели серьёзные основания для нападок на христианство как на "разнузданную проституцию". Это обстоятельство объясняет также и то, почему христианские апологеты столь решительно стремилось защищать общность, ограниченную только средствами потребления и имевшую добровольный и ограниченный характер, всячески отвергая обвинения в более радикальною обобществлении, особенно в вопросах половых отношений.
Повидимаму аморальная практика некоторых гностических сект в этой сфере ставила всех христиан под серьёзное подозрение в отношений характера христианских собраний. Тертуллиан, как обычно, выступал с теми же обвинениями. То же самое писал и Иустин /"1 Ап.", 27,5/. Климент Александрийский проявлял более практический характер и продолжал осуждать карпократианцев, которые во имя Христа распространяли идеи революционизирующего коммунизма. Это также объяснялось тем, что явление впервые появилось в Александрии, где учил Карпократ в период между 130 и 150 годами. Ему помогал его крайне осторожный сын Епифаний Последний написал работу, озаглавленную "Справедливость", в которой он стремился доказать, что божественная справедливость первоначально создала общину добрых людей, . независимо от их классовых и родовых характеристик, и что только человеческая несправедливость привела к праву отдельной личности подчинять их.

Эта работа произвела фурор, а её сочинитель, который скончался в возрасте 17 лет, стал рассматриваться своими последователями как божество. Это был фанатизм, напоминавший нам идолопоклонение, которое охватило столь большое число авторов революционных теорий, и он распространялся посредством революционных теорий вплоть до Ленина. Теория Карпократа и Епифания предусматривала также, что женщины должны были содержаться всеми вместе. В своей книге Епифан утверждал, что справедливость Божия представляет собою обеспечение равенстваНебо в равной степени простирается надо всеми во всех направлениях, демонстрируя все звёзды, солнце - источник света и творец дня, всё это Бог в равной степени дарует всем, причём видим мы всё это в равной степени. Он не различает богатых и бедных, правителей и подданных, глупых и мудрых, мужчин и женщин, свободных и рабов. Он проявляет ту же благость по отношению к неразумным тварям, ниспосылая Свой свет также и на зверей и птиц, добрых и злых. Он хранят справедливость, не позволяя одним иметь больше, чем другим, или отбирать что-либо у своих ближних, с тем чтобы получить двойную порцию божественного света. Солнце светит, чтобы злаки росли для всех, и все дары ниспосылаются для всех без различия. Однако человеческие законы, не способные наказывать невежество, учили людей выступать против праведности, тактически индивидуализм законов разбивал и искажал участие в общине, предусмотренной законом Божиим. Непонятыми остались слова апостола: "Ибо законом познается грех" /Рим.,3: 20/. Именно через такие законы вошли в употребление такие понятия как "моё" и "твоё", чтобы изъять из общего пользования общие блага земли. Но эти блага тем не_менее продолжают оставаться общими, ибо Творец роздал всем виноград Свой.

Климент Александрийский писал в "Стромата" /111,2/, что Бог создал всё для всего человечества, однако некоторые люди, рожденные в общности стали отрицать эту общность, сближающую людей, таким образом отвергая своё собственное рождение...
Бог дал мужчинам более сильное желание в целях продления рода человеческого, и никакой закон, никакой обычай и никакая сила не могут подавить его, ибо на это воля Божия /Климент Алекс.,"Стромата",III, 2/. Однако, на оснований подобных учений пиршества карпократитов /которые нельзя назвать "агапе"/ завершались постыдными половыми сношениями. Таким образом Климент Александрийский говорил о них то же самое, что язычники говорили о христианах. Подобные же искажения появлялись и у последователей Монтана, Прискиллы и Максимиллы. Нетерпеливо ожидая небесного Иерусалима, который должен был по их предположениям быть ниспослан в долину между реками Пепузой и Тимионом во Фригии, они разорвали все семейные узы, продали свои дома и стада и обобществили своё имущество и своих женщин. Предполагалось, что Монтан дал образовавшимся там городам название небесного Иерусалима, вместо того небесного града, который он и две пророчицы Прискилла и Максимилла ожидали с небес, но который таки не был ниспослан. Для того, чтобы община могла существовать и функционировать, он должен был назначить управителя для сбора податей, распределения расходов, оплаты священников, способных "с рвением распространять учение". Православные христиане осуждали монтанистов /к которым на некоторое время примкнул и Тертуллиан/ за это, а также и за многое другое. Они обвиняли руководителей обобществленной общины в том, что проповедуя
самоотвержение и пост, они вели весёлую жизнь, были завсегдатаями бань, занимались ростовщичеством, подкрашивали себе волосы и глаза, чтобы казаться более красивыми /Евсевий, У, 18/.Поскольку так обстоит дело с христианскими добродетелями: если они не являются в совершенстве сбалансированными и преисполненными благотворительности, то они могут начать отмирать или развиваться неравномерно, что приведёт к парадоксальным крайностям. Доказательством этому служит пример Тертуллиана. Он впал в крайности, а затем в аскетизм и в обманчивые заблуждения монтанистов, находившихся под воздействием иллюзорной идеи относительно того, что они обратят все в огонь, в пламени которого явит Себя Святой Дух.

Труд и богатство

Не удивительно, что среди различных направлений мысли, которые граничили с ересью или впадали в неё, процветали также и теории, анархические с политической точки зрения, направленные на разрушение связей, существовавших между христианским и нехристианским обществом /ср. Тертуллиан, "Де орационе"/. Секты, лелеявшие надежду на скорый палингенез, освобождали своих членов от каких-либо социальных обязательств, в частности от семейных уз. Члены этих сект отказывались от своего общества и от своего государства и погрязали в мечтательной анархии.
Нередко богословское смущение принимало форму эсхатологического ожидания, подкрепляемого неуёмным стремлением к преобразованию общества.

К догностикам относился Керинф, пророчивший новое царство Хряста, о котором он якобы узнал из ангельского откровения. Это царство должно быть осуществлено в земном Иерусалиме в результате тысячелетнего "брачного празднества". Мы уже отмечали, что среди некоторых православных христиан также бытовали представления о тысячелетнем царстве. Об этом упоминалось при рассмотрении материалистического характера хилиастического ересей.

Другие искажения были основаны на распадении основных устоев общества. Например, в то время как православные славили и почитали Христа как целителя, маркиониты и некоторые энкратиты, поскольку они презирали плоть, презирали также я врачевание, отождествляя его с диаволом. И в то время как православные христиане принимали богатых в общину, призывая их ко благому использованию мамоны неравенства, маркиониты, следуя за некоторыми иудейскими школами мысли, считали богатых неблагочестивыми, а благочестивыми - только бедняков.

Эти и другие аномалий свидетельствовали о том упадке, к которому приводили различные ереси даже с общественной точки зрения. С какой стороны ни посмотреть, ереси приводили к ослаблению социальной роли и эффективности христианства, хотя бы по тому одному, что они отвлекали часть верующих в секту, а в богословий создавали определённую подсистему. Они сводили веру или к строжайшему аскетизму /энкратиты/, или к явлению познания / гностики/. Они создавали односторонние подсистемы в ущерб основному фундаментальному единству в милосердия. Таким образом появлялось место для возникновения меньшинств, замкнутых групп и избранных обществ. Великий борец с ересями Ириней совершенно справедливо считал средством для того,чтобы избегать соблазнительного обмана ложного гносиса, благотворительную деятельность великой Церкви, направленную на борьбу с бедствиями человечества. Размышления об этих бедствиях могли бы достаточно эффективно устранить в значительной степени интеллектуальную надменность и беспочвенную мечтательность многих людей.

Поскольку благотворительность, подобно свежей артериальной крови, насыщенной кислородом, неустанно восстанавливает силы социального тела, каковым является Церковь, как естественным так и сверхъестественным образом. Отсюда вытекает та пламенная молитва о единстве, которая возносится над евхаристическим хлебом:" Подобно хлебу сему, рассеянному над вершинами гор, а затем собранному во-едино, да соединится Церковь из различные концов земли во Царствие Твое" /"Дидахе",IX, 4/. И именно поэтому Римский епископ скорбно взывал к коринфя-нам, разрываемым внутренними противоречиями: "Разве у нас не
один и тот же Бог, не один и тот же Христос, и не один и тот же Дух, не одно и то же служение во Христе? Почему же мы должны восставать па своё собственное тело? Почему же мы должны смущаться таким безумием и забывать, что являемся членами друг друга?" /Климент Римский, Х1У1,6-9/.

И эти мольбы от самого сердца повторялись почти всеми Отцами Церкви, когда они рассматривали ущерб и разрушения, вызываемые ересями, которые на радость диавола привносят изнутри элементы хаоса.

Страница сгенерирована за 0.04 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com