Душою второго Клермонтского съезда *) было чувство России. И не чувство только, но и слово: горячее, сильное и страстное. В первый раз в жизни Движения тема России была воспринята не как факт нашей природной принадлежности к ней, но как ответственная задача, как мучительный вопрос, требующий исключительного внимания, усилий и духовного подвига. Собрание «о России» — проведенное без определенной программы, без заранее разработанного плана — естественно стало центральным для всего съезда; на этом собрании он получил свое крещение, обрел свое лицо, и понятно поэтому, что все его темы, задачи и труды — в воспоминаниях участников — запечатлелись как моменты одного аккорда, имя которому — Родина.

Трагическим по своему содержанию вступлением к собранию «о России» был доклад И. А. Лаговского — о духовной жизни России, о борьбе коммунизма с верой, о типах воинствующих безбожников.**) Этот доклад, содержавший неприкрашенную, но тем более яркую картину русской действительности — произвел на всех присутствующих потрясающее впечатление. Непосредственно ощущение ада — вот чувство, которым можно охарактеризовать действие этого доклада. Некоторые факты, как например образование в Poccии особой антицерковной иерархии и красного обрядоверия со своим красным требником, для тех, кто не имел возможности близко следить за жизнью в России, были совершенно новы, неожиданны и тем более ужасны, что в этих гримасах и корчах русской действительности нельзя было не узнать искаженных черт того же дорого лица своей Родины. Но на фоне красного мрака тем ослепительнее и ярче выступали образы борцов за веру — мучеников и героев, с равным самоотвержением умеющих жить и умирать за дело Христово. Епископы, посвящающие себя работе с детьми и с опасностью для жизни собирающие вокруг себя молодую паству, священники, спящие на гнилой соломе, но не оставляющие служения алтарю, ученые богословы (имена которых мы помним и чтим) — нищенствующие на паперти, но продолжающие свою работу — эти образы — как ни мимолетно они были начертаны перед слушателями — выжглись в их душе и оставили в ней рану, которую каждый русский беженец должен носить в себе, чтобы помнить о своей принадлежности к страдающей Родине, чтобы не забывать о своей ответственности перед ней в том сравнительном благополучии, которое нам дает жизнь за рубежом. Это чувство ответственной любви к России, объединившее всех участников съезда в одно сердце, выявилось однако в их делах, окрашенных индивидуальными особенностями и устремлениями каждого. Разнообразие высказанных взглядов и мыслей можно в общем привести к двум основным призывам, отнюдь не противоречащим друг другу, но направленным на различные сферы жизни и работы. Это призывы к большей активности и к большему смирению. И тот и другой становятся понятными в связи со всей жизнью Дви-

_____________________

*) 4-й съезд Русского Христианского Движения во Франции, вторично собирающийся в Clermont en Argonne (два первых съезда были в замке Argeronne в Нормандии).

**) Мы не излагаем его содержания, п. ч. он будет напечатан особо и полностью .

жения — его прошлым, настоящим и будущим.

Н. А. Бердяев, сопоставил доклады о России с весьма бледной информацией о деятельности кружков Движения, указал на страшное несоответствие того, что есть и того, что должно быть. Время требует от нас исключительной напряженности и энергии. В России она достигается тем, что в гонении люди поневоле становятся выше себя и дерзают на то, о чем раньше не смели и думать. В эмиграции же мы слишком на свободе; мы отрываемся от русской трагедии; становимся теплохладными, не блюдем наше сердце относительно России. А в результате мы видим, что в то время как силы зла повсюду объединяются и организуются, силы добра остаются в разрозненном и несогласованном состоянии. Поэтому Мысль о России налагает на нас обязанность величайшей активности, — и в частности подготовления себя к борьбе за Церковь, вооружение знаниями, которые могли бы противостоять разрушительной активности безбожия. Е. Ю. Скобцова указала на то, что уже в эмиграции вокруг нас выросло бесчисленное множество русских могил; и видя это у многих исчезла воля к борьбе и осталось только мужество отчаяния. Но бьет уже 12-й час и надо быть к нему готовым. Что-то изменилось в миpe, ось духовной жизни начинает поворачиваться; и более чем когда-либо нам необходимо бодрствовать. Молиться о тех людях, которые станут маяками русской культуры; молиться за всех — не своим сердцем, но сердцем России, которое все в себе содержит, все помнит — и бьется в нас своей дерзновенной молитвой.

О. Авраамий (Терешкевич), сравнивая настроение этого съезда с II Пшеровым, указал на тот духовный рост, который испытало Движение за эти 3 года. Ибо теперь все мы ясно поняли, что не в политической активности и не в патриотической декламации заключается наша задача. Только служа Церкви и прилепляясь к вечному — пребываем мы на Родине и приносим ей подлинную, а не иллюзорную пользу. Мы уже больше не слышим того колокольного звона, при звуках которого мы думали возвратиться домой. Мы знаем что блудные сыны — в рубище и нищете — мы вернемся на Родину — не спасать ее — ибо мы недостойны этого — а поклониться святым могилам Патриарха и мучеников, которые своей верностью Церкви, своей кровью и своей молитвой подлинно творят дело спасения России, которое мы дерзко приписывали себе — часто не понимая и осуждая их. Верность Православию, любовь к Церкви — вот наши единственные задачи, заключающие в себе все, ибо в Церкви обретаем мы и свою землю и свою Родину — Святую Русь.

Епископ Сергий (Пражский) с огромной силой внутренней убежденности указал на опасность радостных настроений в ожидании 12-го часа спасения. Если мы до сих пор не могли вернуться в Россию, то потому, что мы недостойны этого: мы не переживали борьбы за Церковь, не участвовали в скорбях и страданиях Ее вождей. И в этом смысле церковные события 1927 года явились для нас существенно необходимыми: как ни тяжел церковный раскол, как ни больно это разделение, но в нем мы реально пережили борьбу за Церковь и этим в какой-то мере приобщились к страданиям Церкви в России. Верность Патриарху — вот что объединяет нас с мученической Церковью нашей Родины и что дает нам право думать о возвращении, право — которого мы не имели до постигшего нас испытания. Но и сейчас мы должны непрестанно задавать себе вопрос: готовы ли мы вернуться? Способны ли мы придти, не осуждая, но растворяясь любовью и принимая в себя все их страданья и скорби? Но для этого мы должны расти не только в церковном, но и в общехристианском, в нравственном смысле. И борьба со злом — как в нас, так и вне нас, напряжение и единство всех сил добра — является нашей первой и неотложной задачей, налагаемой на нас переживаемым днем.

Владыка Митрополит, отметив, что этот съезд впервые задался мыслью перекинуть мост на Poccию, указал на то, что это настроение не является чем-то новым и неожиданным для Движения. Ибо делая церковное дело, служа Богу — мы тем самым всегда трудились для возрождения России. И подобно тому как большевики поняли, что наибольшую опасность для их разрушительной деятельности представляют не политические деятели, но смиренные святители и молитвенники — подобно этому и мы должны помнить, что подлинным русским делом всегда будут любовь к Богу и служение Церкви.

В свете этих мыслей участниками съезда был воспринят доклад секретаря Движения Н. М. Зернова «о путях русской молодежи». Эмиграция — только осколок Родины, несущий в себе те же яды, и болеющий теми же болезнями, что и Россия. Но путь наш — путь русского народа — особый и своеобразный. И та одержимость и злоба, которую мы наблюдаем как там, где царствует безбожие, так и здесь (где она проявляется и в делах церковных) — только оборотная сторона русской страсти и русской любви. Но Россия — такова как она есть — как там, так и здесь — еще не готова припасть к ногам Христа; медленно и трудно подходят русские люди к Церкви. Наша задача — помочь им в этом и первым долгом проложить этот путь для себя самих: стать христианами, не по имени только, но по жизни. Это требует от нас многого: знать нашу веру, любить нашу Церковь и чувствовать себя Ее соборным телом, единым духовным организмом, связанным Христовой любовью. Это и есть путь нашего Движения, путь русской молодежи.

Большие доклады старших участников съезда явились прекрасными иллюстрациями для выполнения этих задач. Два из них было посвящено конкретным образом русской святости: два других — общим условиям духовной жизни. Г. П. Федотов в ярком докладе дал образы двух русских святых, жития коих показывают, что и Московская Русь XVI в. — столь ясная и монолитная для нашего взгляда, жила теми же задачами и волновалась теми же вопрошаниями, что и наше время. Тема Иосифа Волоцкого и Нила Сорского оказывается чрезвычайно актуальной, ибо в современном церковном скрыто как тайное иосифлянство, так и верность традициям Заволжских старцев. С одной стороны суровость уставной жизни, «бытовое исповедничество», — в лучшем и углубленном его понимании, церковно-государственная и хозяйственная деятельность, огромный размах работы и благотворительности, беспощадная аскетическая строгость к себе, но не меньшая суровость к другим; с другой стороны — внутренняя самоуглубленность, пустынножительство, сердечное делание и умная молитва, исключительное смирение и бесконечная терпимость и любовь к заблуждающимся. Это противоположение двух типов святости и двух духовных традиций было готово развернуться в оживленный спор; но недостаток времени положил ему предел, оставив образы Св. Иосифа и Нила теми зернами, из которых в будущем могут вырасти мировоззрения и духовные пути слушателей.

Иной образ святости был предложен вниманию съезда о. иеромонахом Варсонофием (из Гарган около Парижа) Его доклад был посвящен о. Иоанну Кронштадтскому, которого он лично знал и сведения о жизни которого с любовью собрал и поведал участникам съезда. Несмотря на простоту как изложения, так и темы, доклад этот произвел на молодых участников съезда сильнейшее впечатление; главным образом конкретностью той святости, о которой о. Варсонофий говорил. В его словах чувствовалась непосредственная духовность, кот. увлекает молодежь больше чем богословская мудрость; а недавность излагаемых событий и фактов делала слушателей почти современниками великого молитвенника и чудотворца.

О. Сергий Четвериков (из Братиславы) сделал доклад «о благодати Св. Духа в жизни христианина». — Наша духовная жизнь страдает неопределенностью нашего отношения к Третьей Ипостаси Св. Троицы. Мы ясно представляем себе лик Иисуса Христа, молимся Богу Отцу, но часто забываем, что без животворящей силы Св. Духа не могла бы спастись никакая плоть, что ею мы живем и движемся и существуем. Это явствует как из слов Самого Спасителя, так и из всей последующей истории Церкви, свидетельствующей о том, что даже Апостолы, непосредственно видевшие Господа не могли проповедовать Его без особого ниспослания им даров Св. Духа. Поэтому стяжание этой благодати и является главным делом христианина. А для этого необходимо отвержение себя и обращение к Богу: перестать почитать выше всего свои чувствования (хотя бы и покрывающиеся высокими ценностями науки, искусства, культуры), полюбить больше всего Бога и людей, а не себя — вот первый шаг к переходу от плотского и душевного состояния к духовной жизни. Однако последняя не отменяет ни души, ни тела, но только просветляет; очищает и преображает их. Переход этот — не в нашей власти: это дар благодати Божьей; но дается он только ищущим его и трудящимся над своим спасением. Поэтомупутьмедленноготрудовогодо-

стижения чаще и обычнее благодатного озарения; но оба они предполагают полное духовное напряжение христианина, которое однако никогда не гарантирует, но только приуготовляет человека к восприятию благодати, которая всегда дается как дар и милость Божия к человеку. Поэтому самой трудной и по существу единственной нашей задачей является вручить себя Богу, забыть о своей самости, предоставить себя Его святой воле.

Последним в ряде этих докладов было слово о. Сергия Булгакова «о духовном бодрствовании». — Для христианина нет более важной заботы и трудного дела, чем духовное бодрствование. Об этом постоянно напоминают нам Евангельские притчи, об этом в потрясающих словах говорит нам повествование о Гефсиманской ночи и в страстную седмицу — время наиболее напряженной молитвы — Церковь зовет нас к тому же духовному бодрствованию: «блюди убо душе моя, да не сном отяготися»... Состояние бодрствования предполагает пробужденность. Человек может жить сильной и здоровой жизнью, но духовно — спать; ибо ведь и сон есть жизнь, а не смерть. Но есть и минута пробуждения и о ней говорит Апостол: «восстани спяй». Для непросвещенных — это миг крещения, но и христиане могут засыпать в своей духовной жизни: и им ведомо как оцепенение духа, так и состояние томления и тоски, которое по произволению Божию, может быть тем большим стимулом к духовной жизни. Но вот — в жизни каждого из нас может настать пробуждение: миг когда душа зальется светом, когда непосредственное знание о том, что Бог есть, наполнит ее такой радостью, таким торжеством, что она истаевает в нем и начинает новое — небесное существование. Но здесь наступает самое трудное. Ибо свет не есть природное состояние нашего омраченного грехом естества. Он быстро гаснет в душе и вместе с тем тухнут и воспоминания о нем. И вот здесь — бодрость — есть самое главное, самое важное в нашей жизни. Нужно сохранить в себе это состояние постоянного обретения, постоянного восхождения от силы в силу. «Кто близ Меня, тот близ огня» — говорит словами Спасителя один апокрифический аграр: и надо чтобы никогда не потухал этот огонь души, чтобы вечно звучала эта музыка. Вечно сторожит нас опасность уснуть, но и вечно «обновляется яко орля юность моя». И открываются новые перспективы и новые возможности — недостижимые прежде; но Господь дает и новые силы и новую бодрость... По словам Евангелия бодрствовать — значит молиться: «бодрствуйте и молитесь». Духовное бодрствование опирается на молитвенное бодрствование, ибо Дух животворит, плоть же не пользует ни мало. Молитва есть главный наш труд и самый тяжелый, но и самый важный. В нем нельзя унывать и смущаться своей бедностью и бессилием. В клети своего сердца каждый предстоит Богу со своей горячей и холодной молитвой; и Господь видит не только молитву, но и скорбь о ее бессилии и покаяния в своей холодности. За молитвой следует богомыслие; это не ученое богословие, но доступная каждому мысль о Боге, питаемая и возгреваемая молитвой и освещающая жизнь смыслом и светом. Оно так же поддерживает духовное бодрствование, как и покаяние. Покаяние есть зрение себя в грехе и немощи, есть плач о своих грехах; оно не должно приводить в нас уныние, но показывая себя нам таковыми, каковы мы есть — должно быть силой дисциплинирующей нашу волю, обращающей ее на себя. С ним не страшен и 12-й час. Ибо для нас он должен быть не объективным событием, приходящим извне, но часом всегда ожидаемым, всегда близким, к которому должна быть готова наша душа в своей двенадцатикратной напряженности. Все может быть поэтому подлинно и богоугодно, когда оно воспринимается как внутреннее делание, как духовный подвиг; а без этого мы всегда стоим перед опасностью подмены и срыва. Избежать его возможно только одним духовным бодрствованием...

Мы не имеем возможности изложить здесь содержания работ тех кружков-семинаров, которыми начинался каждый день съезда и которые много способствовали взаимному пониманию членов съезда, подымая важные вопросы и намечая возможные решения их. Кружков таких было всего 7. Предметом их занятия были след. предметы; Кружок о. С. Булгакова: Символ веры; о. Варсонофия—духовная жизнь; Н.А.Бердяева — о природе духовной жизни; Б.П. Вышеславцева — теософия; Г.П. Федотова — аскетизм и культура: В.Н. Ильина — Таинства и обряды; Л.А. Зандера— рели-

гия и атеизм в произведениях Достоевского.

В заключение необходимо отметить ту информацию, которая — по сравнению с обычной работой кружков Движения,— дала съезду новый интересный материал. Последний касался двух пунктов: «американской миссии» и детской работы. В ноябре 1926 г. в Америку отправились на 9 месячный срок проф. В. В. Зеньковский, о. Л. Н. Липеровский, С. С. Шидловская и Г. Г. Кульман. Задачей о. Липеровского было при этом организовать в Америке ряд кружков; задачей остальных членов «миссии» — изучить постановку религиозно-педагогической работы в Америке. Результаты их совместной работы оказались чрезвычайно значительными и интересными и были в самой общей форме доложены съезду. О. Липеровскому удалось организовать в Америке целый ряд кружков (в Нью-Йорке, в Бостоне, в Чикаго, в Берклее, в Лос-Анжелосе), представители коих в июне месяце съехались на первую местную северо-американскую конференцию. Pyccкиe студенты в Америке всегда подчеркивают свою деловитость и обвиняют русскую Европу в нереальности — и в частности — в чрезмерном уделении сил религиозной работе. Однако конференция сама собой выяснила правильность «европейского» пути: она была религиозной, национальной и богомольной; она выяснила необходимость религиозной работы в Америке и укрепила тех, кто решил посвятить ей свои силы. «Американское Движение» родилось, но ему трудно развиваться и расти, п. ч. в Америке нет источников, из которых оно могло бы черпать свои силы. С. С. Шидловская в кратком очерке дала интересную характеристику религиозной жизни Америки. Она охарактеризовала ее как религиозный тупик: ибо левое протестантство, господствующее там, совершенно отметает всякое догматическое и богословское содержание — и превращает религию в комплекс научно изучаемых переживаний. Но Америка — религиозная страна; несмотря на эту обездушивающую деятельность своих вождей, она живет опытом прошлого — пока не убедится в тлетворности царствующей системы. Сознательная безбожность духовных людей, отошедших от истоков веры, станет для них рано или поздно ясна, и тогда можно будет ожидать большого оживления религиозной жизни, ибо духовная жизнь, жажда Бога — у американцев не иссякает. Характерной чертой их психологии является их удивительное восприятие к человеку. Для них нет скучных людей, всякий человек интересен, ценен, значителен; и понять они стараются не слова человека, а его самого... Далее интересна их конкретность, их прагматичность: требование, чтобы не было безвоздушных пространств между мыслью и жизнью — между уставами и программами с тем, что живет и растет. Это — не «деловитость», а жажда дела — «хлеба, а не слов». Отсюда рождается новое отношение к школе: сначала узнать нужды ребенка и по возможности каждого в отдельности, а потом уже учить детей: тому, что им полезно и нужно, а не заранее установленным программам. Чрезвычайно интересную картину американской жизни дал В. В. Зеньковский. Там все рассчитано на большие масштабы; там всюду чувствуется здоровье и радость бытия; и отсюда — их молодость и свежесть. Страна организации; но умеющая соединить техническую завершенность с глубинами духовной жизни. Страна глубоко конкретная (в отличие от литературной Европы) — любящая человека, верящая в человека и видящая в нем образ Божий. Страна религиозно гениальная в своей детской простоте и могущая дать бесконечно много, но только в том случае, если навстречу ей придет русский гений. Потому что переживаемый ими догматический кризис ужасен. Религия разрушается в своих основах и притом религиозными людьми. Но это не злая воля, а роковое недоразумение, непонимание, ошибка. Для того, чтобы понять это и полюбить Америку, нужно прикоснуться не к ее мелочам, часто обидным и безобразным, но к пламени ее души, горящему глубоко в ее недрах и роднящему ее с душой Poccии...

Информация «о детях» раскрыла перед съездом ту новую дорогу, на которую сворачивает значительная часть Движения: работу с подростками, в школах-кружках особого типа. А. Ф. Шумкина сообщила о школе на Bd. Montparnasse состоящей из 3-х групп (по возрастам) и занимающихся по воскресеньям. Предметами занятий является изучение Православия и национальной культуры; кроме уроков — устраиваются прогулки, экскурсии и т. п. Старший класс

образовал особое «содружество», в устав которого входит каждодневная молитва о Poccии и о «содружестве». Школа довольно быстро растет, и это доказывает жизненность и нужность этой работы. Л. А. Зандер рассказал о методах, применяемых им в своей маленькой школе: в стремлении дать детям самое важное и необходимое к религиозному материалу применяется так наз. комплексный метод: каждый урок составляет замкнутое целое из сочетания Евангельских событий, освещения его литургическим материалом, основных догматических истин и иллюстрации данными русской истории и литературы. Общий план следует годовому церковному кругу и приурочивается к важнейшим праздникам, святым и т. п. Школа стремится так. обр. ближе подвести детей к Церкви и осветить церковно факты культуры. В этой задаче самым интересным и трудным моментом является составление программ отдельных уроков: это выполняется руководителем совместно с несколькими помощниками, кот., разработав данную схему, самостоятельно ведут след. урок и таким образом учатся быть руководителями подобных школ-кружков: эти кружки — для успешности своей работы не должны быть многочисленными; поэтому крайне важно, чтобы их было как можно больше и чтобы они по возможности находились неподалеку от местожительства детей. Развитием религиозного пути этих школ Л. А. Зандер считает образование особых юношеских «младших» Братств. Подобно предшествующим съездам этот — «съезд о России» был молитвенным и литургическим. В деревянном бараке была устроена церковь, украшенная цветами и листьями, члены съезда образовали прекрасный хор. Службу совершали о. Сергий Булгаков, о. Сергий Четвериков, иеромонах Варсонофий, о. Александр Ельчанинов (рукоположенный в той же церкви на Клермонском съезде прошлого года) и иеромонах Авраамий. Дважды было торжественное епископское служение: еп. Сергия — в день Казанской Божьей Матери и Митрополита Евлогия - в последний день съезда. На службах бывало много французов — жителей Клермона. Эти службы — совершаемые любимыми пастырями — в исключительной обстановке отрешенности от земных забот и сосредоточенного благоговения — были подлинной духовной основой съезда, его центром, средоточием и целью. С особенной силой было пережито два момента. Моление о Poccии с возглашением вечной памяти Патриарху Тихону, Митрополиту Вениамину и прочим мученикам за веру, и последний день общего говенья, при котором все участники съезда причастились Св. Тайнам. Сухое слово бессильно в описании этих минут. Ибо радость общения и церковного единства соединяется здесь с глубочайшими личными переживаниями, наполняющими душу тем содержанием, которое раскрывается не в словах отчета, но в целой последующей жизни. И если для многих лиц, впервые примкнувших к Движению в Клермоне, этот съезд явился неким раскрытием богатств Церковного бытия, то для старых членов он был новым этапом работы, поставлением новых радостных и ответственных задач, ответом на которые должен явиться предстоящий трудовой год.

Л. Зандер.

Страница сгенерирована за 0.03 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com