Среди бесчисленного количества специальных исследований, составляющих научную литературу, — исследований, из которых каждое в лучшем случае, — не считая совсем бездарных и никчемных работ — совершенствует в каких-либо мелких деталях наше представление о мире, — появляются изредка книги, соединявшие специальные знания с новой, широкой, общей интуицией, которая сразу по-новому озаряет для нас картину миpa и открывает совершенно новые горизонты. Когда Дарвин в начале второй половины XIX века опубликовал свою теорию борьбы за существование, естественного отбора и происхождения человека, вряд ли кто мог подозревать, что все человеческое мировоззрение в продолжении по меньшей мере полувека будет находиться под определяющим влиянием его построений (которые, к тому же, как это теперь уже окончательно выяснено наукой, были в основе своей совершенно ложными или по меньшей мере, чрезвычайно односторонними). Такие книги обыкновенно как-то соответствуют тому таинственному началу, которое зовется «духом времени»: они вырастают, как ответ на имевшийся у данной эпохи запрос, они совпадают с тем, чего ждет и ищет господствующее духовное настроение. Так, в недавнем прошлом все синтетические построения и влиятельные достижения наук шли, казалось, навстречу тому натуралистически-механистическому мировоззрению и вообще тому духу неверующего «просвещения», которого искало в то время человеческое сознание. В настоящее время, как мы это пытались показать в другом месте*), напротив, накопляются научные открытия и синтезы, обнаруживающие несостоятельность «неверующего» натуралистического миросозерцания и подтверждающие догадки углубленного религиозного сознания. В качестве образца такого нового научного синтеза, решительно порывающего с тем, что еще недавно считалось «научным миросозерцанием»; и открывающего новые пути для возможности согласования религиозной веры с научной картиной миpa, мы хотели бы обратить внимание читателей на книгу мюнхенского палеонтолога Эдгара Дакэ «Первобытный мир, сказания и человечество». Книга эта вышедшая три года тому назад (в 1924 г.), была уже отмечена в немецкой литературе, но, кажется еще не оценена в должной мере. Дакэ обнаруживает редкое сочетание двух дарований: будучи талантливым и ученым специалистом-палеонтологом, он вместе с тем обладает творческим метафизическим даром. Подобно большинству подлинно оригинальных научных достижений, его работа не вмешается в предел какой-либо одной научной дисциплины, а посвящена двум, казалось бы, совершенно разнородным предметам, в новом синтетическом построении открывая неожиданную связь между ними: он исследует сразу с одной стороны природу мифа и древних сказаний и, с другой стороны, происхождение и историю человека на земле. Вместе с тем, в теории мифа он дает не одно, а два взаимно дополняющих друг друга построения: содержание мифов, с одной стороны, объясняется естественно-исторически и, с другой стороны, истолковывается метафизически. Оба объяснения объединяются в понятии мифа, как память человечества, в двойном смысле этого понятия: как памяти в смысле сохраняемого преданием воспомина-

_____________________

*) « Религия и наука в современном сознании». Путь № 4, 1926.

ния об эмпирическом прошлом человека и как «памяти» в платоновском смысле обнаружения в человеческом сознании дара проникновения в метафизические глубины, некогда близкие духу человека, а позднее им утраченные.

Естественно историческое объяснение мифа опирается у Дакэ , на два, устанавливаемые новейшей космологией и антропологией положения, идущие в разрез со всем, что доселе считалось твердо установленным в науке: на чрезвычайно давнее, доходящее до древнейших биологических эпох, существование человека на земле, и на наличие в истории земли и ее фауны не только вообще совершенно разнородных эпох, но и ряда внезапных катастроф и относительно быстрых перемен. Что касается первого факта, то Дакэ, опираясь на новейшие научные открытия, убедительно доказывает, что обычная эволюционная теория происхождения человека в сравнительно недавнюю геологическую эпоху от каких-либо низших животных видов — помимо всего, что есть в ней теоретически спорного — опровергается чисто эмпирически. Рядом интереснейших фактов и соображений, которых мы не можем здесь приводить, Дакэ доказывает положение (разъясняемое целым рядом других палеонтологов и антропологов), что человек появился на земли не в т. наз. «четверичную» и даже не в «третичную» эпоху, как думали раньше, а уже в (гораздо более длительную) «вторичную» эпоху (т. наз. Mesozoicum) или даже в конце «первичной» эпохи (т. наз. Palacozoicum) — словом, что существование человека на земле исчисляется многими миллионами, вероятно даже десятками миллионов лет. Оставившая по себе письменные или археологические следы эпоха, называемая «всемирной историей человечества» (какие-нибудь 5-6 тысяч лет) составляет по сравнению со всей историей человека на земле примерно то же, что история текущего года по сравнению со всей всемирной историей. И даже древнейший «ископаемый» человек каменного века, отделенный от нас временем в несколько сот тысяч лет, в этой перспективе является почти нашим современником, занимает примерно то место, которое в обычной перспективе всемирной истории отводится «современному» цивилизованному европейцу XIX-XX века. Но если это так, и если за эти миллионы лет на земле и среди ее обитателей совершались и грандиозные катастрофы, и смены совершенно разных эпох, то человек был свидетелем всех этих событий и состояний миpa и должен был сохранить о них память. Эта память и сохранена в преданиях и мифах, древнейший, архаический смысл которых был уже непонятен и искажен позднейшими толкованиями уже в самые древние, доступные нам исторические времена. Отсюда открывается возможность строго-реалистического (даже в эмпирическом смысле) истолкования древних сказаний и мифов. Так в основе распространенного по всему миpy предания о «всемирном потопе» должен лежать не (как думали прежде) сравнительно мелкий факт местного наводнения земли у морского побережья, а реальный, совершившийся в древнейшие времена факт подлинного «всемирного потопа», объяснение которого дается новейшей «глациальной космогонией» Hoerbiger'a, согласно которой земля должна была встретиться с областью ледяных метеоров, обратившихся во всепотопляющие дожди. Столь же исторически верно предание о гибели Атлантиды — о погружении в море большого материка на месте нынешнего Атлантического океана. Точно так же современная палеонтология и антропология может найти элемент реальной эмпирической правды в сказаниях о драконах, о морских чудовищах, об одноглазых великанах-циклопах, о героях, тело которых покрыто броней, об огромных птицах, уносящих людей, в библейском предании о сказочном по нашим понятиям долголетии первых людей и вообще в сказаниях о древних титанах и т. п. Мы должны здесь ограничиться этими краткими и в таком виде мало понятными намеками; только тот, кто сам прочтет книгу Дакэ, может получить живое впечатление об увлекательности и вместе с тем убедительности по крайней мере некоторых из его догадок. Существеннее, конечно, чем те или иные отдельные догадки и толкования, общая мысль, что в памяти человечества сохранилось воспоминание не только о начальной эпохе человеческой истории в обычном смысле, но и о заре и детстве мирового бытия, вообще, и что это воспоминание, при всех позднейших искажающих наслоениях, хранится в древних сказаниях и мифах. Некоторые, приводимые Дакэ данные о совпадении древних изображений мифологического содержания с открытыми современной палеонтологией древнейшими

формами живых существ, производят в этом отношении неотразимое впечатление. Но, конечно, не все мифы могут и должны быть объясняемы таким способом. Как уже указано, наряду с чисто естественно-историческим объяснением, идет у Дакэ объяснение метафизическое. Здесь Дакэ идет по следам теории мифа Шеллинга, которую он, однако, развивает совершенно оригинально, сохраняя от Шеллинга только общее понятие мифа, как символа, открывающего духовную реальность. Это объяснение связано у Дакэ опять-таки с пониманием истории человека— здесь уже история его духа которая, однако, в свою очередь связана с биологической историей. Как указано, Дакэ держится мнения об (относительно) бесконечно давнем существовании человека на земле. Как особая «энтелехия», как особый вид, человек появляется на земле вместе с первым млекопитающим, может быть — вместе с первым позвоночным вообще. Его связь с животным миром состоит не в том, что он «произошел» от низших животных — все попытки начертить генеалогическое древо человека оказывались доселе произвольными и противоречащими данным палеонтологии — а в том, что в своем развитии человек, именно как особая «человеческая» — энтелехия, прошел ряд стадий, в которых он имел в себе некоторые черты других животных и уподоблялся им, а затем в дальнейшей эволюции освободился от них, как бы «отпускал их от себя». Поэтому человек, оставаясь и в древнейшую пору именно «человеком», вместе с тем имел ближайшее телесное, а потому и духовное сродство с животным миром, со всей органической природой. В истории человеческого духа этой эпохе погруженности в животный мир соответствует, с одной стороны, чувство гармонической слитности с природой, обладание, по примеру инстинктов у животных, особым ясновидением, проникновением в существо природных явлений (Natur sichtigkeit) и способностью непосредственного «магического» воздействия на них,—и с другой стороны, «демонизм»— охваченность духа «паническими», космическими силами, древний оргиазм. Дальнейшая история человеческого духа состояла, в соответствии с этим, отчасти в ослаблении инстинкта, ясновидчески-магических способностей и в вытеснении их «рассудком» с его внешне-утилитарным постижением природы, отчасти же — в пробуждении начала чистого духа и его освобождении из-под власти демонических сил. (К сожалению, Дакэ здесь недостаточно отчетливо различает эти две совершенно разнородные линии развития, порою почти смешивая их между собою, так что местами получается, — по существу ошибочное — впечатление, будто для Дакэ вся духовная история человечества совпадает, в форме победы разума или духа над инстинктивными началами душ — с постепенным упадком и обессилением человека; при этом получилась бы теория, близкая к воззрениям современного немецкого психолога-метафизика Клагеса). Именно эта духовная история человека запечатлена в предании о рае и изгнании из него с последующей тяжелой борьбой человека с природой, в мифе о метемпсихозе и избавлении от него, в былинном эпосе о богатырях, их чудесах и их зверино-титанических подвигах, в новозаветном учении об искупительном подвиге Христа. Все эти предания и мифы имеют совершенно реальный смысл, повествуя о подлинных метафизических событиях и состояниях в духовной истории человечества. С другой стороны, раз признавши возможность ясновидения и даже его распространенность в древнем человечестве, еще не парализовавшем его развитием «рассудочной цивилизации», мы вправе и в сказаниях о сотворении миpa и в пророчествах об его грядущем конце видеть более, чем просто «сказочные», «легендарные» выражения субъективных человеческих чувств и предположений. Мы вправе допустить, что здесь скрыто недоступное нам уже теперь знание, основанное на подлинном видении прошлого и провидении будущего.

Книга Дакэ, несмотря на то, что общие философские предпосылки ее уяснены автором недостаточно отчетливо, есть одно из самых замечательных и симптоматических для современного научного кризиса произведений новейшей научной литературы. Она написана сама явственно под действием яркого, хотя и несколько безотчетного вдохновения. Если в ней есть элемент «фантазии» в дурном смысле, то в ней есть и то подлинное творческое воображение, без которого не бывает настоящего научного открытия. Она посвящена характерным образом «тем, кто понимают, что истинное постижение есть «вера».

С. Франк.

Страница сгенерирована за 0.03 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com