I. Царство Божие и хозяйство. Кто стремится к Царству Божию, кто отрекся от самого себя и хочет работать одному Богу, в жизни сталкивается со множеством препятствий, из которых первое есть хозяйство.

Пока человек находится в этом мире, ему надо заботиться о пище, об одежде, о жилище. Деятельность удовлетворения этих потребностей есть хозяйство. Отречься от хозяйства — значит окончить жизнь самоубийством. От задачи преодоления хозяйства не свободен никто. Сколько ни было святых, достигших Царства Божия, они в начале своего подвига непременно налаживали хозяйство. Одни достигали этого тем, что сидя в пустыне, плели корзины и носили их в город продавать, другие — разводили сады и огороды, третьи — питались лесными растениями; и даже юродивые, по-видимому, отрекавшиеся от всех забот, не могли обойти эту задачу: они обеспечивали себе существование, то есть, опять-таки преодолевали хозяйство тем, что бродили по большому городу, питаясь подаянием. Наконец,

___________________

*) Статья эта есть вводная глава книги «Религиозные основания политической экономии», доставленной в редакцию «Пути» из России и принадлежащей молодому монаху-философу. Ему же принадлежит книга по религиозной философии, отрывки из которой появятся в «Пути». Редакция.

наставление Христово апостолам о том, чтобы, отправляясь на проповедь, не брать ни сум, ни посоха, ни запасной обуви, и придя в город, оставаться у того, кто первый примет, без смущения питаясь тем, что у него есть — это наставление есть подробное указание одного из видов преодоления хозяйства, приличного апостолу Христову.

В настоящее время весь мир запутался в хозяйстве и никак не может победить его. На хозяйстве сосредоточены все усилия, в него ушло все внимание и вследствие этого люди совсем забыли, что существует Царство Божие, забыли и то, что преодоление хозяйства нужно только для того, чтобы до наивысшей степени сократить заботы о теле и всецело отдаться работе собирания сокровищ на небесах.

2. Сущность учения о Царстве Божием. Смысл жизни по христианскому пониманию состоит в достижении Царства Божия. Всякая деятельность человеческая должна быть оцениваема в свете учения о Царстве Божием. И потому полезно в нескольких словах напомнить сущность его.

Вся проповедь Христа и его учеников есть одна благая весть об этом Царстве. — «Покайтесь, приблизилось Царство Божие», — так начал свою проповедь Иоанн Креститель; этими же словами начал свое учение и Сам Спаситель.

Основной догмат христианства, всегда подразумеваемый, хотя редко выражаемый в отвлеченной формуле, состоит в том, что Бог не открывается отдельному человеку, не открывается ни в экстазе творчества, ни в сосредоточенности одинокого ума, отрешенного от тела, но открывается только в завершенной соборности любящих друг друга существ. Эта духовная соборность и называется Царством Божиим. Толь-

ко в ней полнота боговедения; вне ее Бог созерцается лишь в далеком умозрении.

Это Царство, по слову Христа предначертано Богом еще до сотворения мира, и в нем, через обожествленное существо человека, через Богочеловека, Бог открывается всей твари. Это царство лежит вне цепи земной причинности, по ту сторону законов природы, в своей завершенности подобное прекрасной жемчужине или городу окруженному стенами. Оно есть как бы сад, насажденный Небесным Отцом, единственный сад, который вечно пребывает вне изменения, вне зависимости от естественных причин, почему только этот сад не искоренится никогда.

Таким образом, Царство Божие не воцарится на земле, как плод многовековой эволюции, не придет в результате благополучного прогресса. Оно вообще никогда не осуществится на этой бедной, лежащей во зле земле, ибо Царство Христово — не от мира сего. Оно не есть также и некий высший план мира, готовый сосуществовать рядом с нашей землей, но исключает ее, как свет исключает тьму, и существование этой вселенной обусловлено только долготерпением Божиим.

Далее, христианство учит, что мир создан был не таким, каков он ныне, но был так прекрасен, что мы не можем и вообразить его древней красоты. Это было непространственное царство духовных сущностей, в безмолвном славословии молитвенно устремляющихся к Богу — без весомости, без плотности, без болезней и смерти *). На Фаворе Христос открыл ученикам духовные очи и явил им великолепие первозданного человека; (см. также канон Преображения Господня). Из этого царства человек

____________________

*) Так учат согласно святые отцы.

ниспал по своей вине и увлек за собою всю тварь. Вот тогда-то и явилось хозяйство. Вместо того, чтобы царствовать в раю, человек осужден был вести хозяйство. Из мира торжественной литургии человек пал в мир скорбной экономики. Из этого состояния человек был спасен через воплощение Сына Божия, который победил смерть и разорвал цепи, приковывавшие человека к этому миру.

Спаситель открыл людям, задавленным хозяйством, трудящимся и обремененным, вход в Царство Небесное. Он учил, что оно существует незримо и теперь, что входят в него усилием, но пребывание в нем есть созерцание тайн Божиих без всякого усилия; что в него входят многими болезнями и скорбями, но в нем нет ни болезни, ни печали. В нем уже нет никакого развития через борьбу и усилия, но радостное восхождение от постижения к постижению; оно все — полнота, оно все — завершенность, в нем нет никакого недостатка; оно подобно камню яспису кристалловидному, ибо точно ограничено и вместе безгранично, как кристалл. Из него не выходят вон, но в нем пребывают все любящие Бога. Древние песнопения, видения святых и иконы, писанные духовидцами, свидетельствуют, что в Царстве Небесном славословят Бога, упоенные созерцанием Его тайн, не только ангельский собор и человеческий род, но и все существа — звери, растения, деревья, трава, камни и воды, даже межпланетные бездны, одевающие землю — все они имеют часть в Царстве Божием, как имели ее в раю. Ибо ничего не создал Бог для смерти, но все — для жизни, ничего для скорби, все для радости, ничего — для сна, все — для бодрствования... Поэтому Царство Божие вмещает всю тварь, только все — преображенное, все — не протяженное; в нем

пребывает и материя, но как плоть бесплотная. Христос сказал, что праведники просияют, как солнце в Царстве Отца Небесного; так и всякое существо там в состоянии совершенства. Не нужно развития, но один вечный пир. Коротко говоря, по учению Христову, Царство Божие есть пребывающая соборность святых.

3. Конец века. Евангелие прямо учит нас, что Царство Небесное не вмещается миром, то есть, оно премирно, что там живут как ангелы на небесах — не женятся и замуж не выходят; и слова эти так недвусмысленны, что нельзя ждать наступления Царства Божия здесь, в этом мире тяжкой экономики. Спаситель учил, что придет время, названное им концом века, когда наш бедный мир столкнется лицом к лицу с Царством Небесным; когда при блеске его мы все изменимся во мгновение ока при последней трубе, когда пред лицом Божиим дерево и солома сгорят, а золото, серебро и драгоценные камни очистятся огнем. Как магнит может притянуть только то, что подобно ему, но не в силах поднять того, что ему несродно, как бы ни была велика его мощь — так любовь Божия привлечет только любящих, не имеющие же любви будут выброшены и предоставлены собственной участи, как выбрасывается с поля и предоставляется собственной судьбе сорная трава. Пред светом Царства Божия, все, что вне его — тьма, перед вечной радостью жизнь вне его — плачь и скрежет зубов.

Таково учение Христово. Его должен иметь в виду всякий, кто исследует хозяйство с христианской точки зрения. Христианский экономист должен согласовать свои хозяйственные воззрения с этим пониманием Царства Божия. Или, точнее говоря, он должен принимать только такие учения, которые вяжутся с правильным

пониманием сущности христианства — устремленности к Царству Небесному.

4. Наука о совершенстве. Ключ к пониманию отношений понятий Царства Божия и хозяйства я нашел в древней, но вечно новой христианской науке, названной святыми отцами наукой наук и художеством художеств — в аскетике. Аскетика есть наука о спасении, или иначе — о совершенстве человека; по великой же необходимости ее для каждого человека она может быть названа и наукой жизни. Основные положения ее дал Сам Иисус Христос. Он учил, что для достижения Царства Небесного надо очистить сердце, ибо из сердца исходят как добрые, так и злые мысли. Чистые сердцем видят Бога; очищается же сердце молитвой и всегда бодрствующим в борьбе с злыми мыслями вниманием.

Аскетика, созданная святыми отцами, есть не что иное, как более подробное развитие заповедей Христовых применительно к требованиям человеческой природы. Это — добытое тяжким опытом многих людей, всецело отдавшихся жизни по закону Христову, учение о том, как помощью благоустановленных таинств, молитвы, наблюдения за мыслью, надлежащего телесного режима и подходящего устройства жизни постепенно истреблять страсти, восходя к тому состоянию, о котором сказал апостол Павел: «Я больше не живу; живет во мне Христос». Эта наука о том, как человеку достигать обожения. Называли ее также и духовным искусством (художеством); и это искусство необходимо всем, кто хочет достичь Царства Божия — как монахам, так и мирянам, как ученым, так и неученым, как древним, так и современным людям, как в пустыне, так и в городе.

Аскетика есть соборный опыт человечества

о том, как побеждать все препятствия, встающие на пути к Царству Божию. Она всегда отвечала на все вопросы о затруднениях в духовном движении.

Запинают ли страсти — аскетика объясняет отчего они происходят и как их побеждать; мешают ли заботы о пропитании — она учит, как устраивать внешнюю жизнь, чтобы труд не пропадал зря. Аскетика, которая бесстрастно исследует страсти, тем более не гнушается хозяйством. Великие мистики-аскеты древности между прочим дали ряд советов о преодолении хозяйства; советов, охватывающих все общество, начиная от пустынников и кончая мирянами. Так, в египетской пустыне было налажено хозяйство отшельников посредством организации общественной доставки хлеба в обмен на корзины, которые плели монахи.

Налаженность хозяйства нужна для того, чтобы освободить душу от забот. Телесный труд — не чрезмерный — не мешает духовной жизни; мешает борьба за труд, борьба за право трудиться, которую мы наблюдаем в современной жизни. Мешает не добывание хлеба, а борьба за право добывания хлеба. В древности это препятствие не стояло так остро, потому-то святые отцы и не размышляли о том, как его преодолеть. Бедность тогда была, но она могла быть побеждена благотворительностью, почему великие аскеты древности и уделяли много сил развитию благотворительности. Теперь, как это будет доказано ниже, это средство непригодно, ибо условия переменились. Теперь благотворительность не может уничтожить бедность и даже наоборот, только запутывает дело. И вот, христианская наука о спасении должна освободить это новое препятствие на пути ко спасению. Она должна научить людей, как устранить борьбу за право на труд, как

обеспечить мир всего мира. Или, выражаясь короче, нужно построить аскетическую систему науки о хозяйстве — политической экономии.

Для христианина политическая экономия есть один из отделов аскетики. Христианский экономист смотрит на мировое хозяйство не как на кузницу счастья народов, а как на крест, который со времени падения первого человека всем приходится нести.

5. Черты христианского хозяйственного строя. Теперь я намерен выяснить общие требования, которым должен удовлетворять аскетически целесообразный хозяйственный строй. Но прежде необходимо сразу отвести одно ложное течение мысли, по которому обычно устремляются по простоте христианские экономисты. Нередко говорят, что причина неладов в мировом хозяйстве есть недостаток любви между людьми и что единственное средство наладить экономическую жизнь есть увеличение любви в человечестве. В этом утверждении заключены и объяснение причины зла и совет об избавлении; но ни объяснение, ни совет не годны.

В самом деле указанное объяснение ничего не объясняет. Ведь причина страстей человека — тоже недостаток любви; однако великие аскеты не ограничивались этой сентенцией, а точно исследовали взаимную связь страстей, поводы возбуждающие их, образ жизни, способствующий угашению страстей и так далее. Недостаток любви, себялюбие, гордость — это общая причина падения вселенной, а не специально того или иного частного зла. Великие аскеты учили, как побеждать страсти, чтобы сама собой просыпалась в человеке божественная любовь. Так же надо разуметь и о хозяйстве.

Я скажу более того: утверждать с полным сознанием смысла своих слов, что для установ-

ления доброго порядка в мировом хозяйстве надо всем стяжать взаимную любовь, может только язычник, но никогда христианин. Ибо это значит переворачивать христианство кверх ногами и служебное делать главным, средство делать целью, а цель — средством. Если бы все стяжали любовь, наступило бы Царство Божие, а оно отменяет всю весомую протяженную вселенную, и уж во всяком случае сжигает телесные потребности человека, для которых нужно хозяйство.

Таким образом, достоин имени христианского общественного строя тот правопорядок, который для своего осуществления не требует нравственного перерождения человечества, но сам содействует такому перерождению. Не любовь для хозяйства, а хозяйство для любви.

Ведь и в жизни отдельного аскета целесообразен не тот жизненный распорядок, который приходит вследствие святости, но тот, который содействует святости.

Итак, я намерен исследовать хозяйство так же бесстрастно, как великие аскеты изучали страсти; и буду смотреть на экономические реформы с такой же точки зрения, с какой подвижники смотрели на реформу образа жизни отдельного человека, стремящегося к совершенству.

6. Справедливость и свобода. Древние греческие мудрецы, размышляя о совершенстве человека, нашли четыре добродетели, в соединении дающие образ нравственного совершенства: мудрость, мужество, целомудрие и справедливость. Христианские подвижники признали верным это учение древних, но добавили, что здесь указаны лишь естественные добродетели, а есть еще и сверхъестественные, точнее, преестественные. Их — три: вера, надежда и любовь; они раскрываются в ищущих Царства Божия.

Никакое законодательство не в силах раскрыть в человеке преестественные добродетели. Закон действует через угрозу, но никакая угроза не может загнать в Царство Небесное.

Христианская любовь есть радость о Царстве Небесном и не может быть пробуждена никакими переустройствами царств земных. А вместе с тем никакой иной цели, кроме Царства Божия мы не можем иметь впереди. Таково парадоксальное положение христианского экономиста: он размышляет о законах мирового хозяйства, зная, что никакие законы не могут привести к той цели, к которой только и стоит идти. Еще ни разу эта задача не была осознана во всей ее трудности.

Законы, даже самые мудрые, не приведут к земному раю, не осуществят Царства Божия на земле. Но они могут принести мир, могут установить справедливость. Законы пишутся не для святых, которые томятся в этом скорбном мире, ожидая перехода в мир иной; законы пишутся для беззаконников. Размышляя о законах надо помнить, что не только те, которые будут им подчиняться, не ангелы, а люди большей частью завистливые, себялюбивые, лживые, но и те, которые будут наблюдать за их выполнением, наверно, будут исполнены всех человеческих слабостей. Поэтому наибольшее, чего можно требовать от закона — это чтобы он обеспечил каждому человеку право на жизнь, на труд и на свободу. Если посредством разумных законов удается достичь того, что никто никого не будет грабить, и следовательно, все трудящиеся будут получать все, что они заработали — этого уже достаточно. Действие законов — чисто отрицательное; они могут прекратить грабежи и насилие, или, иначе говоря, установить справедливость и свободу.

7. Раскрепощение внимания. Можно подумать, что ради таких незначительных результатов не стоит трудиться. Но эти результаты вовсе не так незначительны. Справедливость и свобода раскрепощают внимание человека.

Самое дорогое, что есть у человека — это его внимание. Человек становится тем, чему он внимает. Если он непрестанно внимает Богу, он сам становится богом по благодати; если он внимает сатане, он тонет в страстях. Немало было споров о том, что спасает человека: вера или дела; но святые отцы древности учили, что спасает в конечном счете внимание, без него и вера и дела недостаточны*).

В настоящее время внимание человека пленено борьбой за существование, т. е. хозяйством. Случилась дивная вещь: люди достигли неслыханных успехов в хозяйстве, и в результате победители оказались в плену у своего пленника. Теперь уже нет войн национальных или религиозных — все войны как внешние, так и внутренние, ведутся только за хозяйство.

Особенно ужасно то, что при современных условиях человек не может не думать о хозяйстве, если бы и хотел. Люди закручены в этом вихре так, что не могут опомниться, у них нет времени ни читать, ни думать.

Но страшнее всего возникающая по причине несправедливости в мировом хозяйстве классовая ненависть. Бедные классы подозревают, что народное хозяйство ведется неправильно, что трудящийся получает не все, что он заработал, а нетрудящийся нередко получает слишком много; и их подозрения не лишены основания.

Совершенно ясно, что народное хозяйство находится в состоянии тяжелой болезни, и страдание

__________________

*) См. хотя бы Марка Подвижника «О мнящихся от дел оправдитися».

от этой болезни так велико что все внимание человечества приковано им и вся жизнь обращается в стон от боли.

Демоны признавались некоторым подвижникам, что они делали ошибку, борясь против святых открыто, напр., пугая их страшными привидениями и т. д. Теперь они нашли гораздо лучший способ: они воюют через хозяйство, то разоряя его, то внушая обеспечить себя от разорения большими предприятиями — садами, заводами, доходными домами и т. п. Так боролись демоны в последнее время против иноков и слишком часто побеждали их; тем более побеждали они тем же способом мир.

Правда, сильные духом и при современных условиях вырываются и «возводят ум на небеса», по выражению святых отцов. Но то удивительно, что, выбираясь, они не могут обойти задачи преодоления хозяйства. Как только человек обращается к духовной жизни, он стремится покинуть город и спокойно заняться земледелием, где-нибудь в тишине, отдавая свободное время молитве и чтению. А если он почему-либо не может этого сделать, если он принужден питаться тем, что зарабатывает на фабрике или в ином предприятии, находясь под постоянной угрозой безработицы — он совершает еще более героическое преодоление хозяйства, всецело полагаясь на волю Божию, он отказывается внимать хозяйству, даже если бы ему грозила голодная смерть. Фактически это есть иночество, хотя бы скрытое. Склонность религиозных людей всех исповеданий устраивать общины исходит между прочим из стремления сообща наладить хозяйство и ввести строгий распорядок в жизнь.

Если бы удалось добрым законодательством установить справедливое хозяйство, внимание лю-

дей не было бы насильно влекомо к веществу. Внимание стало бы свободно не только у сильных, но и у слабых. И тогда люди с особенной быстротой устремились бы туда, куда влечет их склонность сердца — кто к Богу, а кто — и от него. Но это вне власти законодателей.

8. Дух и материя. Все вышеизложенное может быть ошибочно понято; могут подумать, что я считаю духовную жизнь вполне зависящей от хозяйства. При небольшом внимании к словам этого недоразумения не может возникнуть; однако полезно ясно выразить отношение духа к материальным условиям.

Влияние внешних условий на духовное устроение человека никто не отрицает, и лучше всего об этом свидетельствуют святые, положившие невероятные усилия для того, чтобы освободиться от рабства «бедным вещественным началам». Внешние условия имеют влияние даже и на святых, а именно, они обусловливают самый род святости. Так во времена гонений на христианство, когда внешний мир набрасывался на подвижников в виде крестов, пыток, казней, победа над ним совершалась через мученичество. В это же самое время подвижники, избравшие для себя другие внешние условия, пустыню, побеждали через молитвы и посты. Пока были гонения, обитающему среди мира нечего было и думать о тихой святости преподобных мужей — перед ним было только мученичество, преподобие процветало в других внешних условиях. Преп. Павлу Фивейскому предстояло мученичество; он переменил внешние условия, ушел в пустыню и достиг святости иными путем — через подвиг молчания и умерщвления страстей. Когда же гонения кончились, напрасно кто-нибудь старался бы прийти к совершенству через мученичество —

в спокойной мирной жизни путь к святости — иночество.

Наше время не похоже на древние века. Ныне мир кипит в экономическом котле, спокойное уединение не дается даже инокам — и потому аскеты последних времен, как новый путь к святости, проповедуют терпеливое перенесение мелких и нудных повседневных скорбей, терпение среди всеобщего презрения.

Итак, внешние условия влияют даже и на святых, но влияют только тем, что они предписывают род победы над ними, как и вообще всякое препятствие в пути властно указывает род преодоления, напр., река требует уменья плавать, дремучий лес — искусства находить дорогу по солнцу и мелким приметам, и так далее. Род святости человеку не дано выбирать; его указывает мир. Этим и ограничивается власть материальных условий над теми, кто желает побеждать; а над теми, кто не хочет бороться, они имеют власть неограниченную.

Запутанные внешние условия жизни современного мира, неуверенность в завтрашнем дне, борьба за существование, взаимная материальная зависимость, постоянные споры и неприятности всем без исключения, как образ победы предписывают терпение и веру в Промысел Божий; а тем, которые имеют к тому склонность и способность,— а таких теперь много,— указывают путь к преодолению их через мудрое устроение внешней жизни, через труд для общества, для страдающих братьев. Это — все то же милосердие, которому учил Христос, но в новом виде. Если в древности помощь ближнему состояла в том, чтобы удовлетворить его потребности, накормив, одев, полечив в болезни, теперь милосердие сверх того еще требует помочь людям

советом об устроении общественной жизни. Это долг христианина.

9. Смысл общественных бедствий. Чтобы без колебаний и сомнений приступить к исследованию построения экономической жизни, надлежит устранить еще одно последнее возражение, которое нередко делается весьма духовно настроенными, но недостаточно вникнувшими в дело людьми.

— Вы предлагаете установить такой строй, при котором все будут сыты; но тогда куда же денется напряженное ожидание конца, апокалиптичность эпохи. Ведь тогда в сытом довольстве замрет всякое духовное движение.

— Да, отвечу я, нужно ввести справедливые порядки, т. е. такие, при которых все могут быть сыты, если они будут работать. Христос сказал: достоин есть деятель мзды своя — трудящийся (делатель—лучше) достоин своей награды. Мы переводим это так: произведенное принадлежит производителю, и кладем это положение в основу хозяйственных порядков. И странно видеть, что вы, христиане, так боитесь, как бы не случилось, что все производители будут получать все, что они произвели, никто никого не будет обирать.

Библия напoлнeна cурoвыми приказаниями и наcтoйчивыми увeщаниями — да нe удeрживаeт хoзяин платы рабoтника; o тoм жe забoтитcя закoнoдатeльcтвo Мoиceя. Нeужeли жe coврeмeнный cтрoй cтал так coвeршeнeн, чтo вce рабoтники пoлучают пoлнoe вoзнаграждeниe, дажe тoгда, кoгда oни, гoнимыe бeзрабoтицeй и гoлoдoм, идут рабoтать за плату, дажe нe пoддeрживающую их cущecтвoвания. Oчeвиднo для вcякoгo, чтo трудящиecя и бeдныe oбираютcя, чтo прoизвoдитeли нeдoпoлучают прoизвeдeннoe, ибo ecть лица, приcваивающиe тo, чeгo oни нe прoизвeли

или, в лучшем случае, более того, что они произвели. И вот находятся христиане, которые изо всех сил хлопочут, чтобы это ограбление бедняков продолжалось, ибо иначе никто не будет толкать людей к совершенству. А мы думаем, что грабеж только озлобляет и разжигает страсти; к этому мы добавляем, что ужас положения состоит в том, что преднамеренного грабежа нет, но происходит мировое недоразумение: капиталистический строй таков, что в нем невозможно не грабить друг друга. И вот, когда трезвые люди, смотря на безумную драку из-за богатства, когда все мы можем быть без драки богаты, хотят прекратить недоразумение, некоторые духовно настроенные люди в ужасе вопиют:

— да ведь тогда слишком мало будет в мире зла.

Но мы не беспокоимся об этом. Мы знаем, что в человеческой природе довольно зла и оно найдет себе путь при всяком строе. Справедливый строй только выводит бойцов из темного погреба, где свои не узнают своих, на простор.

Некоторые духовные благожелатели человечества боятся, как бы все не стали слишком сыты. Если бы даже их наблюдения были верны, они сделаны при современном строе и неприменимы к справедливому. Действительно мы наблюдаем, как незаслуженное богатство ведет к падению нравов. Но не надо путать сытость рантье, живущего на проценты, и зажиточного мужика, богатого благодаря трудолюбию и бережливости. Вот простое сравнение. Возьмем новонаселяемую страну, Америку или Сибирь. Там земли много, народ богат; нередко притом незначительные вначале пошлины не препятствуют ввозу дешевых иностранных товаров. Что же, можем мы сказать, что первые поселен-

цы Америки, этот случайный сброд, нередко преступники, искатели приключений и т. д. — отличались особой духовной тупостью, особой жестокостью?

Разумею, конечно, не испанских конквистадоров, а мирных поселенцев. Ни мало, они были щедры и гостеприимны и вообще нравы были не ниже, а выше, чем в Европе. Или сибирские поселенцы, там, где они живут богато, особенно потонули в духовном сне? Нет, народ там не хуже, чем в России, жители жалостливы даже к каторжанам. И все правительства знают, что заслуженное трудовое богатство облагораживает огрубевшего в борьбе за труд человека; поэтому-то правительства не боялись населять новые страны ссыльными преступниками: так населяли Австралию, так же населяли в значительной степени Сибирь и Кавказ. Над новыми поселенцами не висела угроза безработицы, они были свободны в выборе труда, и хотя им приходилось много работать, корчуя дремучие леса, осушая болота и т. д., но эти труды действовали возвышающе на них, как и добытый этими трудами достаток.

Римский гражданин эпохи падения Римской Империи был много беднее сибирского поселенца; но его бедность развращала его, так как, по недостатку работы, его принуждено было поддерживать государство, и свое скудное пропитание он слишком часто получал даром от правительства; и тогда он требовал зрелищ, непременно кровавых. Современный европейский рабочий развращен путаницей между трудом и наградой; видя, что он получает не полную заработную плату, он привыкает все общество считать своим должником и думает, что государство обязано находить ему работу, контролировать его хозяина, строить ему удобные дома, бесплатно

возить его на трамваях, выдавать пособия на все семейные события. Незаслуженная бедность имеет последствием склонность к тунеядству. Как древние бежали в Колизей, так современные рабочие стремятся в кино. Это роковой порядок, верный в древности, и нынче: раз хозяева не дают полной платы рабочим, они принуждены под страхом бунта ублажать их подачками; и это развращает и тех, и других.

Да, незаслуженное богатство ведет к падению нравов, но и незаслуженная бедность ведет к тому же.

Итак, я буду считать несомненным следующее положение: трудящийся имеет право на то, что он произвел; незаслуженная бедность действует на большинство людей развращающе; заслуженный, в поте лица добытый достаток не мешает духовному движению.

До чего это верно, видно из жизнеописания святых. Я не буду говорить о ветхозаветных патриархах, которых Бог благословлял обильными стадами и в достатке процветало их духовное совершенство. Мы видим, что даже древние египетские пустынники, столь восхвалявшие бедность, отнюдь не разумели при этом современной бедности; наоборот, убежавши из мира в пустыню ради уединения, они там искали полной оплаты труда, выражаясь на языке экономистов. Они хотели мало работать и мало иметь, чтобы все время посвящать на молитву; и мы не найдем таких, которые желали бы страшно много работать в ужасных условиях римских мануфактур, получая мало. Если даже некоторые из них отдавали большую часть заработка в виде милостыни, то и это только подтверждает мои слова; ибо хотели сами распоряжаться своим трудом, они желали получать по возможности полную пла-

ту, чтобы иметь возможность подавать тому, кому захотят.

Итак, бедность, проповедовавшаяся монахами, была полной противоположностью современной бедности; то была заслуженная бедность, они мало имели, но зато и мало работали. И в советах древних отшельников о том, как снискать пропитание, мы находим и такой: не продавать самому своих корзин, если покупатели слишком эксплуатируют кротость монаха, а поручать это какому-нибудь доброму и сведущему в торговом деле мирянину.

Особенно ценный пример отношения к богатству дают русские подвижники. Установился взгляд, достаточно основательный, что Западная Церковь преимущественно деятельного направления, а Восточная — преимущественно созерцательного. И вот мы видим поучительную картину: нищенствующие ордена монахов развивались главным образом на Западе, ибо деятельно-проповедническая жизнь удобно сочетается с беззаботностью нищего; наоборот, русские святые, весьма созерцательно настроенные, были нередко превосходными хозяевами, как это уже отмечено некоторыми мыслителями. Так преп. Серафим, человек, настолько мало нуждавшийся в благах этого мира, что в течение трех лет он питался только лесной травой (снытью), заботился об устроении хозяйства, основанного им Дивеевского монастыря, до постройки мельницы включительно, и сам руководил всем хозяйством, ни разу там не побывав, через одну лишь прозорливость.

Монах Дамаскин, семь лет проведший в отшельничестве, тоже не лишенный дара прозорливости, глубокий созерцатель, становится идеальным игуменом Валаама и, между прочим, налаживает превосходное хозяйство, которому

удивляются иностранцы. Таких примеров можно привести немало. И это объясняется тем, что собранию внимания в глубине духа способствует уменьшение забот, одним из средств к которому является умеренный заслуженный достаток.

Церковь всегда молилась о благорастворении воздухов, т. е об отсутствии моровых поветрий, о изобилии плодов земных и временах мирных. Больше того Церковь так ценит времена мирные, что прославляла наряду с преподобными иноками древних князей-воинов, мечем своим изгонявших иноплеменников, которые своим вмешательством в хозяйственную жизнь, своими поборами и произволом делали несносной жизнь — Церковь прославляет наряду с преподобными тех, кто обеспечил народу тихий путь к преподобию. Если христианство признает, что нет власти не от Бога, если оно оправдывает государственность, то это потому, что оно признает необходимость спокойной, мирной жизни, справедливого хозяйственного устроения. Цель государства — справедливость, защита свободы каждого. Многие изумляются, что святые мудрые мужи в древности нередко благословляли войну. Это означает, что они считали и внешние условия жизни важными, даже настолько, что соглашались на войну за место на этой видимой земле — хотя сами они отреклись от мира и потому не воевали. Если Церковь всегда молилась за правителей (даже за языческих римских императоров), то она объясняла побуждение, почему она молится:

— «Да и мы в тишине их тихое и безмолвное житие поживем во правоверии и во всяком благочестии и чистоте». Вот чего хочет Церковь от всякого правителя; вот какое послушание она на него возлагает: он должен мудрым управлением обеспечить тихое и безмолвное житие, чтобы люди могли без помех жизнь снова

кончать в правоверии, благочестии и чистоте. Церковь молится «о еже сохранитися всякому граду и стране от глада, убийства, труса, потопа, огня, меча, нашествия иноплеменных и междоусобныя брани»; она столь дерзновенна, что даже зная, что Бог посылает на нас эти беды для спасения нашего, все-таки молит Его настойчиво «отврати страшный гнев Твой праведно на ны движимый».

Итак, боязнь, как бы не стало в мире слишком мало скорби, совершенно противоречит христианскому жизнепониманию. Церковь молится «о всякой душе христианской, скорбящей и озлобленной, помощи и заступления требующей»; и находятся христиане, которые боятся, как бы не стало слишком мало скорбей, как бы озлобляющие не перестали озлоблять, как бы не явилось слишком много помощи и заступления.

Если Бог пошлет скорби — мы будем их переносить, говоря:

«Достойная по делам моим восприемлю, помяни мя, Господи, егда придеши во Царствии Твоем», но просить скорбей мы не будем, молясь вместе с Псалмопевцем: Блого еси Ты, Господи, и благостью Твоею научи мя оправданием Твоим *).

Скажу вещь весьма удивительную, но истинную: мнение, что без скорбей люди не могут спасаться, или точнее, что только скорбью свершается спасение, есть тот же экономический материализм, только вывернутый наизнанку. Если так рассуждать, то выходит что лишь известным изменением материальных условий, а именно скорбями, или попросту говоря, только дубиной можно загнать людей в Царство Небесное, а сами они туда не пойдут. Но в этом — неверие в Промысел Божий. Ибо спасают людей не скорби, а Бог, умудряющий их через скорби.

__________________

*) См. толкование на эти слова еп. Феофана Затворника.

Терпеть посылаемые Богом печали — это путь к святости; изобретать для себя искусственные страдания, чтобы было что терпеть, вместо того, чтобы благодарить Бога за тишину и подвизаться в духовной жизни — это духовная истерика, это болезнь; но страшиться как бы другие не страдали слишком мало, хотеть страданий для других — это значит отрекаться от заповедей Христовых, самочинно садиться одесную Отца и судить человеков, назначая им страдание ко спасению. Когда придет Христос и спросит нас: «Кормили ли вы голодных, посещали ли заключенных, покрывали ли любовью страдания людей — и мы ответим Ему: — «Нет, Господи, мы считали, что голодным для их спасения полезно голодать» — и так далее — удовлетворится ли Он нашим ответом? Не скажет ли Он: — «Осмелившись предписать страдание братьям, вы предписали Его Мне; отказавшись помочь братьям, вы отказались помочь Мне»...

Сказанного мною однако не надо понимать в том смысле, что все должны быть экономистами. Не всем повелел Господь отдавать брату рубашку, но тому, у кого их две; точно так же не все должны помогать советом об устроении общества, но те, которые имеют к тому способность. Остальные же да не мешают им, да не считают их подвига противохристианским и да оказывают им духовную помощь.

10. Защита угнетенных. Знакомство с наукой о мировом хозяйстве для христиан и в особенности для духовных руководителей важно потому, что только с ее помощью Церковь может выполнять издревле лежавшую на ней задачу — защиту угнетенных.

Вся история церкви, особенно в древности, все жития святых полны описаний героической борьбы Церкви с сильными мира — царями и знатью.

Этих примеров всякий может сам найти довольно; я укажу два из наиболее ярких. Св. Иоанн Златоуст, как известно, был изгнан за обличения царицы Евдоксии и умер от непосильного пути. Замечательно, что спор разгорался из-за несправедливого закона о земле. Иоанн обличал царицу в несправедливом поступке в отношении одной вдовы — в отобрании ее земли, и когда царица указала на законность ее действий, Иоанн потребовал отмены несправедливого закона. Св. Филипп, Митрополит Московский, принял мученическую смерть главным образом за борьбу против опричнины. Эти два примера, хотя и относящиеся к разным временам, полезно сопоставить, потому, что они выявляют две главных ошибки, которые совершали правительства всех времен и народов: они утверждали неправедные законы о земле, о пользовании богатствами природы, а когда вследствие этого народная жизнь приходила в расстройство, устраивали опричнину, то есть принимались «выводить измену».

Уже апостол Павел указал, что правитель «носит меч» для защиты добрых от злых. Обыкновенно правительство больше ничего не умеет, как носить меч. Плохо различая добрых от злых, оно даже эту задачу выполняет неудовлетворительно, не говоря уже о положительной деятельности общественного строительства. Оно нуждается в мудрых советниках. На обязанности христиан, ясно сознавших положение дел — давать мудрые советы, как бороться с бедствиями. Христианство воспрещает бороться за тот или иной вид власти, ибо всякая власть от Бога, но повелевает обличать неправду и давать мудрые советы, в частности по поводу бедности и других нестроений общественной жизни. Правило 86-е святого поместного Карфа-

генского собора (318 г.) гласит: — «Заблагорассудили все, по причине притеснения убогих, которые непрестанно обращаются к Церкви с жалобами, просить от царей, да избираются для них, под смотрением епископов, защитники от насилия богатых». Здесь совершенно определенно вменяется в обязанность епископам смотреть за защитой бедных от богатых. Правило 7-е святого Сардикийского собора (347 г.) обличает епископов, которые «покровительствуют не бедным и простолюдинам, или вдовицам, как было бы должно и прилично, но мирских достоинств и должностей ищет для некоторых». Далее правило повелевает: «чтобы епископ помощь свою подавал тому, кто от кого-либо утесняется».

К, сожалению, если епископы последних времен и выступали на защиту утесняемых, то только призывали к милосердию. Но нельзя взывать к милосердию там, где попирается справедливость. Такое милосердие, называемое обычно благотворительностью, развращает и бедных и богатых; ибо одни дают то, что им не принадлежит, в виде благодеяния возвращают работнику часть платы, которая удержана у него, и, по выражению пророка, вопиет к Богу, другие же должны как милостыню получать то, что им принадлежит.

Если бы представители Церкви захотели последовать заветам первых веков христианства, им волей-неволей пришлось бы разобраться в вопросе, в чем именно состоит утеснение бедных богатыми, ибо теперь вопрос этот не так прост, как в древности. Церковное предание гласит, что Архангел Гавриил учил Моисея астрономии и геометрии и умудрял в законодательстве. Если даже столь далекие от религии науки были так полезны великому израильскому пророку, что Бог поручил ангелу открыть

их тайны, то насколько более современным духовным руководителям нужно знакомство с наукой о мировом хозяйстве. И может быть тогда не так часто повторялось бы то печальное явление, что преемники апостольского служения старались всеми силами защищать притеснителей от притесняемых.

11. Исцеление экономического недуга общества. Значение хозяйственного строительства не следует ни преуменьшать, ни преувеличивать. Не нужно думать, что законодательные преобразования бесполезны для духовной жизни, как я только что пытался показать, не нужно также ожидать от них какого-то светлого великолепного царства добра, как бы предварения Царства Божия. Нельзя ожидать утопии; но можно ждать времени тихого и мирного, благоприятного для укрепления верных, для обращения неверных, чтобы все собрались с силами в ожидании восьмого дня истории.*) И ради этого стоит потрудиться.

Экономическое недомогание общества есть его телесный недуг, это есть болезнь экономического тела общества. Ведь все общество, как и отдельный человек, имеет хозяйственное тело, имеет и как бы душу. И как в жизни отдельного человека исцеление от телесной болезни еще не дает гарантии духовного пробуждения, так и в жизни человечества — если оно исцеляет телесно, еще неизвестно, воскреснет ли оно духом.

Но это соображение не только не должно гасить желание помочь человеку добрыми законами, а наоборот, должно еще более разогревать его. Ведь милосердный самарянин лечил изранен-

_____________________

*) Восьмым днем св. отцы называли последний день мировой истории, всеобщее воскресение и страшный суд.

ного разбойника не спрашивая, обещает ли он впредь вести добродетельную жизнь; это отзывало бы лицемерием. И если добрый человек увидит умирающего разбойника, он с особенным усердием постарается его излечить, в надежде, что он исправит свою жизнь; и несомненно Бог не поставит в заслугу, если человек скажет: «что его лечить? — он человек пропащий». Так же надо мыслить и в отношении всего общества.

В древнем Новгороде, когда буйные новгородцы разделялись на два лагеря и дрались на Волховом мосту, архиепископ выходил с крестным ходом умиротворять их. И теперь иезуиты в Испании пытаются так примирять рабочих и фабрикантов, но неудачно, ибо времена другие. Теперь поле битвы не мост, а весь земной шар, все земли, все фабрики, все предприятия, везде идет экономическая борьба; и вот туда-то надо направиться с крестным ходом. Спаситель велел быть не только кроткими, но и мудрыми. И Церкви подобает быть мудрым врачом, во славу Божию исцеляющим и телесные болезни человечества, как повелевает Евангелие.

12. Три системы науки о хозяйстве. Пораженный созерцанием общественных бедствий я искал ответа у наставников и учителей своих: в Священном Писании и в творениях мужей, достигших великой святости, так же как и в жизнеописаниях последних. И я узнал, что боговдохновенные писатели ясно видели причину бедствий: несправедливое распределение богатства.

Отношение Церкви к настроениям в народном хозяйстве можно кратко выразить так: Церковь считает, что трудящийся достоин своей награды; что присвоение части заработка трудящихся есть причина бедности и что это явление не

может быть терпимо; что правители поставлены Богом именно для того, чтобы они водворяли справедливость, при которой только и возможна мирная жизнь, и что если они этого не делают, необходимо им напоминать и помогать советом.

Ободренный такими мыслями Церкви, я обратился к тем ученым, которые поставили своей целью исследование народного хозяйства, ибо конечно не иные люди могут распутать отношения бедных и богатых, как те, которые сведущи в деле хозяйства. Однако я увидел, что ученые эти делились в общем на два больших лагеря. Одни утверждали, что необходимо должна существовать крайняя нищета, что так уже устроен мир, что производимого богатства не может хватать на всех; что люди размножаются слишком быстро и даже самый напряженный прогресс техники не может поспеть за ростом народонаселения. Я отшатнулся от учений этого направления, ибо они хотят уверить нас, что Бог, устроив этот мир, не позаботился вложить в природу достаточно богатств для прокормления населения, что Он намеренно устроил этот мир так, чтобы в нем никак невозможно было уничтожить нищету и порождаемые ею вражду, болезни и разврат. Коротко говоря, всякий проповедник такого учения уверяет, если не явно, то скрыто, что нет Промысла Божия в мире, что Творец сыграл злую шутку со всем своим творением. Я утверждаю, что такие учения следует признать противными христианскому сознанию.

Противники этого лагеря, называющие себя социалистами, учили, что естественные законы, по которым сложилось хозяйство в этом мире, ни к чему иному привести и не могли; что только тогда, когда угнетенные классы тем или иным путем добьются власти, они выдвинут людей, которые

придумают новые, искусственные законы производства и заставят всех работать по придуманному ими плану; что если все станут добросовестно делать то, что им укажут эти новые промыслители о вселенной, тогда богатств будет производиться именно столько, сколько нужно, и достанутся они всем трудящимся. Я не мог вынести духа этого учения, ибо оно, как и предыдущее, отрицало разумность естественных законов, установленных Богом. Разница между ними только та, что первое советует терпеть скверные законы природы и довольствоваться мелкими заплатами, а второе дерзновенно призывает установить собственные законы хозяйства. И я должен признаться, что хотя социалистические учения большей частью явно, а если не явно, то скрыто отрицают Промысел Божий в мире, и потому не могут быть приняты христианином, однако как дерзновенный вопль отчаяния они возбуждали во мне большее уважение, чем те их ученые противники, которых они называли буржуазными экономистами.

Таким образом оба основных направления экономической мысли неприемлемы для христианского сознания. А если направления в целом неприемлемы, то тем самым и все сделки и компромиссы между отдельными течениями должны быть оставлены без внимания.

К счастью существует еще третья школа экономистов, которая дает учение, удовлетворяющее требованиям христианского сознания, изложенным выше. Предлагая средний выход и примиряя два крайних течения политической экономии, оно не есть однако шаткая точка равновесия между ними, а совершенно новое решение вопроса, не предусмотренное ни той, ни другой из крайних школ. Основная мысль, полагаемая в основу исследования этими христианскими экономистами сво-

дится к вере в мудрость законов, которыми управляется этот мир по воле его Творца. Эта школа вводит важное различение естественных и человеческих законов хозяйства. Те и другие означаются одним именем — закон, и в этом есть глубокая истина, ибо закон есть веление некой воли; но тем и разнятся естественные и человеческие законы хозяйства, что первые суть определения воли Бога, а вторые — человека. Законы Бога, хотя бы и данные для падшего миpa, не могут быть злы, и страдания, в которые повергают людей настроения в общественном хозяйстве могут проистекать только из того, что божественным законам противопоставляют человеческие установления. Несомненно Бог вложил в землю богатства для прокормления всех людей и современное бедственное экономическое состояние общества есть следствие невнимания к естественным законам хозяйства. Найти их и применить к жизни, значит, установить справедливость, т. е. равновесие сил в экономическом теле общества.

Указанная мною школа экономистов поставила своей задачей изучить естественные законы мирового хозяйства и найти способ согласовать с ними жизнь. Сначала рассматривается хозяйство природы, т.е. та экономия сил, которую сам Бог поддерживает в ней, а затем анализируется хозяйство человека, причем внимание направляется главным образом на различение в нем действия законов Премудрости Божией, имеющей целью сбережение сил человеческих, и самочинно измышленных людьми уставов хозяйства, вызывающих растрату сил на ненужную борьбу.

Ρусский Инок.

Страница сгенерирована за 0.01 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com