Стремление к восстановлению религиозного единства христианского миpa проявляется в наши дни с особенной силой. На мировых конференциях под знаком Life and Work в Стокгольме в 1925 году и Faith and Order — в Лозанне в 1927 году представители всех христианских исповеданий, за исключением Римско-Католической церкви, встречались в братском общении. Встречи вызывались потребностями жизни и, в свою очередь, вели к постановке и разрешению жизненных задач. Стокгольмская конференция выдвинула на первый план вопросы практического христианства. Еще в Стокгольме была избрана особая «Комиссия для вселенского сотрудничества профессоров богословия » (Kommission fur okumenische Zusamen-arbeit der Professoren der Theologie) под председательством проф. Адольфа Дейсмана. В научном богословии получили свое закрепление вероисповедные различия разъединенного христианского миpa. С другой стороны, наука в своем движении стремится к пределу объективной истины. И наука есть часть жизни. Совершенно естественно, что поставленные на очередь дня вопросы практического христианства сразу же привели к организованному научному общению профессоров богословия. За истекшие годы это общение нашло себе выражение, между прочим, в Британско-Германской Богословской Конференции в Кентербери весною 1927 года по вопросу о сущности Царства Божия и его отношении к человеческому обществу.**), и в

_________________

*) Подробные отчеты о ходе занятий конференции, помещал член конференции проф. К.Л. Шмидт в Новосадской немецкой газете «Deutsches Volksblatt».

**) Отчет о конференции напечатан по-немецки в «Theologische Blätter» (1927 Мау) и по-английски в «Theology» 1927. May).

лекциях проф. Софийского Университета протопресвитера Стефана Цанкова в Берлинском Университете летом 1927 года о Восточном Православном христианстве.*)

Созванная тою же Богословскою Комиссией Новосадская Конференция 1929 года была первою встречею Запада и Востока в совместном обсуждении научно-богословских вопросов. Ost-Westliche Theologenkonferenz — было ее официальное название.

По своему составу и эта конференция была православно-протестантская. Православную науку представляли: Ириней, епископ Новосадский и Бачкий, председатель и хозяин конференции; Н. Н. Глубоковский, доктор богословия и заслуженный профессор Петроградской Духовной Академии, ныне профессор Софийского Университета; П. Братсиотис, профессор Афинского Университета, и С. С. Безобразов, профессор Православного Богословского Института в Париже. Со стороны протестантов в Конференции принимали участие Мартин Дибелиус, профессор Гейдельбергского Университета, заместитель председателя Богословской Комиссии и товарищ председателя Конференции; Карл Бет (Beth), профессор Венского Университета; Франц Беднаж (Bednar), профессор Пражского Университета, избранный секретарем Конференции; профессор Додд из Оксфорда (Mansfield College); Карл-Людвиг Шмидт, профессор Иенского Университета; Анри Клавье (Clavier) профессор Университета в Монпелье (Франция) и Вильгельм Михаэлис, приват-доцент Берлинского Университета.

Конференция имела своим предметом совместное чтение послания ап. Павла к Филиппийцам. Специальное задание повлияло и на состав Конференции. Большинство членов (кроме профессоров Бета и Беднажа) были представители библейских дисциплин.

Восточно-западный характер конференции был подчеркнут с самого начала. В воскресенье, 4 Августа, на apxиepeйском служении в Новосадском кафедральном соборе Епископ Ириней поделился со своею паствою тою радостью, которая его исполняла. Сербская церковь, насчитывающая 700 лет своей истории, 500 лет провела под турецким игом. За эти 500 лет другим народам, более счастливым, дано было пройти длинный и славный путь научного развития. Ныне свободная Сербская церковь сама имеет возможность оказать гостеприимство своим западным братьям. Под этим знаком протекала вся конференция. Запад был в гостях у Востока. Научное

________________

*) Лекции вышли отдельною книгою в Берлине, в 1927 году

общение представителей Востока и Запада в деловых заседаниях Конференции было подчеркнуто тою обстановкою, в которую Конференция была поставлена. Вольно и невольно она тоже являла общение Востока и Запада.

Уже в воскресенье, 4 Августа, члены Конференции посетили в Каменице, на правом берегу Дуная, Американский Институт для сербских девочек, помощь дальнего Запада славянскому Востоку. В понедельник нас возили в Карловцы и Крушедол. Карловцы — резиденция сербского Патриарха, церковный и культурный центр. Мы осматривали патриаршую библиотеку, дворец и собор. В Крушедольском монастыре на Фрушкой Горе нас тоже обступили воспоминания исторического прошлого, далекого и недавнего. В Новом Саду нас познакомили с Сербскою Матицею, славным очагом сербской культуры в Австро-Венгерской монархии. Наши гостеприимные хозяева поставили нас лицом к лицу с борьбою за независимость на поле церковном, государственном и культурном, которую вынес сербский народ. Карловцы, Крушедол, Сербская Матица — были живым и наглядным комментарием к словам Епископа Иринея. Прошлое переплеталось с настоящим. Нам показали культурный уголок Беочинского монастыря, тоже на Фрушкой Горе. Вечером у Владыки мы встретились с именитыми гражданами Нового Сада. 10 Августа муниципалитет провожал нас прощальным обедом. Всюду — любовь и радушие; и надо всем и в центре всего—гостеприимный хозяин, Епископ Ириней.

В заключительном собрании проф. Клавье отдал дань благодарности personalité irénique нашего председателя. В этой тонкой игре слов изящного французского ума содержалась несомненная объективная истина. Строгий православный монах, воспитанник Московской Духовной Академии, завершивший свое образование докторским дипломом в Западной Европе, Епископ Ириней был как бы предназначен к той ответственной роли председателя Восточно-Западной Конференции которую он на себя принял. Каждое утро в 7 часов утреня в кафедральном соборе. В богатом архиерейском дворце обильное угощение членов Конференции, но стол без мяса, и в среду и пятницу даже без рыбы. В зале заседаний оживленные прения по заслушанным докладам на специальные богословские темы под председательством и с ближайшим участием Владыки.

А вечером накануне разъезда Владыка рассказывал участникам конференции о народном движении «богомольцев», которое широкою волною пролилось по всей Югославии: от Суботицы на крайнем севере — до Скопля на

юге. Стремление построить жизнь в полном согласии с Писанием, напряженное благочестие, и неизбежно связанные опасности. Совместимо ли участие в движении с принадлежностью, к Церкви? Не угрожает ли религиозная ревность незаметным переходом в фарисейское самодовольство? В лице Епископа Иринея, которому поручен был доклад Синоду о движении богомольцев, Сербская Церковь постаралась взять движение в свои руки, — при низком состоянии сельского духовенства, при глубокой темноте народных масс, задача непомерно трудная. Но священникам вменено в обязанность благожелательное отношение к движению. И в своей епархии Епископ Ириней стоит на страже против связанных с движением опасностей: борется с духовною гордостью и в праздничные дни сам толкует народу Писание. В то время, когда члены Конференции «старались вникнуть в слова ап. Павла, обращенные к Филиппийской Церкви, Епископ Ириней это же апостольское послание изъяснял народу. Это было тоже общение Востока и Запада. Но общение простиралось еще дальше. Мы просили Владыку рассказать о движении богомольцев потому, что наш греческий собрат проф. Братсиотис уже поведал нам об аналогичном движении, очень глубоком и аскетически окрашенном, которое захватило широкие народные массы в Элладе. И в ответ на рассказ Владыки немецкие участники Конференции, проф. Дибелиус и проф. Шмидт, в свою очередь, засвидетельствовали о сходном движении среди протестантского населения Германии. Весь христианский мир стремится к исполнению правды Божией, хочет перестроить свою жизнь в соответствии с христианским идеалом, по-новому воспринятым, повсюду воссиявшим новым, ярким светом. И Восток и Запад идут к одной цели.

Таков был общий фон, на котором протекала работа Конференции.

На повестку дня было поставлено одиннадцать докладов. В субботу, 3 Августа, Конференция была открыта вводным докладом проф. Дибелиуса «о характерных особенностях, происхождении и значении послания к Филиппийцам». Доклад не сопровождался прениями. Прения предложено было приурочить к последующим докладам. Эти доклады не были вполне единообразны. Они, естественно, отражали индивидуальный подход и преобладающий научный интерес докладчика. Проф. Братсиотис, который взял на себя толкование Фил. 1, 1-26, дал подстрочный комментарий и обратил особое внимание на филологическую сторону. Он старался осветить апостольский текст ссылками на новогреческое словоупотребление и привлечением святоотеческих и средневековых греческих коммен-

тариев, подчеркивая при этом, что православный толкователь обращается к ним в первую очередь, однако непогрешительным свидетельством истины они для него не являются, и усвоение их толкования бывает основано не иначе, как на внутренней убедительности их доводов. Это же принципиальное отношение к святоотеческому толкованию, допускающее возможность расхождения, высказал во время прений и проф. Глубоковский, всем своим авторитетом стоявший на страже православного предания. Проф. Шмидт, в своем толковании 1, 27—II,30старался уяснить внутреннюю связь мыслей и указать то место, которое принадлежит толкуемому отрывку в Послании, как литературном единстве. Проф. Беднаж, разбиравший III, 12-21, подошел к своему отрывку не как ученый библеист, а со стороны запросов практического христианства, считая таковой подход вполне законным на богословском съезде, который восходит своими корнями к Стокгольмской Конференции on Life and Work. Собрание приветствовало подход проф. Беднажа. Приват-доцент Михаэлис, докладывавший гл. IV, сосредоточился на исторических условиях написания Послания и старался представить данные, которые подтвердили бы разделяемую им гипотезу о написании послания в Ефесе во время третьего путешествия ап. Павла. Подчеркнутый исторический интерес, естественно, привел г. Михаэлиса к резкой критике нового понимания послания к Филиппийцам, как написанного апостолом-мучеником на тему о мученичестве, последовательно проведенного в недавно появившемся комментарии Ломейера.*)

Двум отрывкам: II, 5-11 и III, 1-11, было уделено, по замыслу организаторов Конференции, особое внимание.

Христологический отрывок II, 5-11 был изъят из общего контекста, которому был посвящен доклад Проф. Шмидта, и получил специальную разработку в двух параллельных докладах: проф. Бета и проф. Н. Н. Глубоковского, которые имели своею целью дать возможность сопоставить западное и восточное понимание христологического учения послания. Проф. Бет, подкрепивший свое построение религиозно-историческими аналогиями, видел кеносис, самоуничижение Сына Божия, в Его участии в историческом процессе, и склонялся в учении о воплощении к своеобразному докетизму: он не решался говорить о вочеловечении в прямом смысле этого слова. Проф. Глубоковский определил себя, как «biblizistischer Realist»и «realistischer Biblizist», и дал отвечающее этому опре-

_________________

*) Lohmeyer, Ernst. Der Brief an die Philipper (Meyers Kommentar. IX 1, 8 Auflage) Göttingen. 1928.

делению толкование отрывка. Мысли, высказанные проф. Глубоковским в докладе, получили дальнейшее углубление и ясную формулировку в прениях. Он толковал христологическое учение II, 5-11 в контексте послания, как призыв к смирению по образу смирения Христова. В уничижении Христа надо различать, по его толкованию, две последовательные ступени: первая ступень есть Его вочеловечение, как оно выражено в стихе 7; вторая — Его смерть на кресте (стих 8). Решительно возражая против всякого вида докетизма, Н.Н. Глубоковский видел в выражении: «став как человек» (ὡςἄνθρωπος, стих 7) не отрицание истинного человечества, которое ап. Павел во Христе утверждал со всею ясностью (ср. Гал., IV, 4), но указание на высшее, Божественное, начало: nicht-nur-Mensch, — вот что означает употребленный апостолом греческий оборот.

В отличие от христологического отрывка, II, 5-11, отрывок III, 1-11 не был выделен из общего контекста, но и ему было посвящено два доклада. С протестантской стороны докладчиком был проф. Додд. Со стороны православных параллельный доклад представил я. Проф. Додд, счастливо соединяющий в своем лице преимущества ученого классика и богослова-новозаветника, направил свое внимание на уяснение точного смысла апостольских слов. Он не видел достаточных оснований для понимания учения о воскресении (III, 10, И), в прямом эсхатологическом смысле. Участие в страданиях Христовых (ст. 10) не должно быть понимаемо как подвиг мученичества, и воскресение, упомянутое прежде страстей, относится к жизни здесь, на земле; оно означает жизнь во Христе. В противоположность проф. Додду, я делал ударение на эсхатологическом учении отрывка. По мысли апостола, «хвала Христом Иисусом» (III, 3), то же, что и «превосходство познания Христа Иисуса» (ст. 8), — есть «приобретение Христа» (ст. 8), которое достигается совершенным отречением от миpa и получает свое исполнение в эсхатологическом пределе. Путь христианина чрез страдания к воскресению есть участие в страданиях и прославлении Христа. Это путь обожения. В контексте послания отрывок III, 1-11 теснейшим образом связан с христологическим учением 11,5-11 и раскрывает его глубочайший смысл, показывая, в то же время, что страдания апостола по образу страданий Христовых в жизни Церкви имеют особое значение и являются основанием апостольского служения и апостольской власти.

В субботу 10 августа перед закрытием Конференции были заслушаны заключительные доклады проф. Клавье и Епископа Иринея. Первому поручено было дать обозрение выполненной

Конференциею экзегетической работы. С особым вниманием проф. Клавье остановился на христологическом отрывке II, 5-11. Отправляясь тоже от религиозно-исторических параллелей и отказываясь подвести учение о кеносисе под точные догматические формулы позднейших христианских вероопределений, проф. Клавье признал за ним значение апофеоза не Христа, Который в апофеозе не нуждается, но чрез Христа человеческого естества.

Епископ Ириней в своем кратком докладе приоткрыл неисчерпаемую сокровищницу православного богослужения и аскетической литературы в их значении для толкования послания. Духовный опыт христианских подвижников дает богатый комментарий к каждому стиху послания. Иногда случайные замечания отцов проливают особенно яркий свет. «Если послание имело значение для монахов, то и мы должны прислушиваться к голосу монахов, как толкователей послания». Приyрочение определенных чтений, взятых из послания, к определенным богослужебным срокам, является также комментарием послания. Чтением христологического отрывка в Богородичные Праздники напоминается тайна боговоплощения и смирение Божьей Матери. Фил. III, 20 — IV, 3 — читается в дни, посвященные памяти священномучеников, и тем подчеркивается идея мученичества, проходящая через послание. Фил., IV, 4-9 есть апостольское чтение в Неделю Входа Господня в Иерусалим. Отрывок напоминает верующим близость Господа в Его Славном Воскресении (ср. ст. 5), а радость, проникающая послание, допускает сближение с радостью учеников, приветствовавших Господа при Входе в Иерусалим (Лк. XIX, 37), — новозаветное исполнение ветхозаветного пророчества.

Докладами проф. Клавье и Епископа Иринея закончилась Конференция. Для обсуждения и вопросов уже не оставалось времени. Прочие доклады вызвали оживленные прения. Прения, до известной степени, носили случайный характер. Много важных вопросов было только поставлено и не получило ответа.

Как следует мыслить отношение δικαιοσύνη (праведность) и γνῶσις (познание) в 111,8, 9? Отвечает ли эсхатологическое толкование воскресения в 111,10,11 мысли ап. Павла, или из послания вытекает понимание переносное в смысле жизни во Христе? Взаимная связь отдельных частей послания тоже не была показана с достаточною ясностью. Последнее наблюдение относится в равной мере к вопросу, поставленному проф. Шмидтом о месте, занимаемом отрывком I, 27, — II, 30 в построении целого, и к проблеме гл. III, которую многие толкователи отказываются считать первоначальною частью послания. Вопрос о

связи вводных стихов I, 1-11, заключающих основные мысли послания, с последующими частями послания не был поставлен вовсе. С другой стороны, некоторые вопросы вызвали преувеличенное внимание Конференции. Конференция подолгу останавливалась на том, были ли противники ап. Павла в Филиппах (111,2), иудеи или иудеохристиане; как надо понимать в христологическом отрывке слово άρπαγμός (в винительном падеже ἁρπαγμὸν, II, 6, по-русски: хищение); что значит ὑπὲρ τῆς εὑδὁκιας? (II, 13, в русском переводе: по Своему благоволению); можно ли понимать, εὑρεθωῶ (111,9: «найтись») в смысле Passivum, от εὑρίσκω, или новозаветные параллели закрепляют за этою формою значение почти равносильное вспомогательному глаголу и т. д. Наряду с проблемами филологическими, вставали и проблемы религиозно-исторические и критические. Слово ἀρετή, добродетель, в IV, 8, вызвало вопрос об отношении ап. Павла к стоической философии и вытекающий из него другой вопрос: о подлинности Пастырских Посланий (к Тимофею и Титу), обнаруживающих точки соприкосновения со стоицизмом.

Случайный характер прений был связан с особенностями докладов, неизбежно и даже намеренно отражавших в своей пестроте индивидуальные особенности докладчиков. Он имел свое оправдание в том, что, по выражению проф. Дибелиуса, Конференция не задавалась целью составить коллективный комментарий на послание к Филиппийцам. Целью Конференции была встреча Востока и Запада на общей почве научно-богословской работы. Организаторы Конференции верили, что эта встреча обнаружит внутреннее единство раздробленного христианского миpa. Взаимное знакомство есть первый шаг к сближению.

С самого начала Конференции наблюдался со стороны ее протестантских членов напряженный интерес и повышенное внимание к Православному Востоку. Проф. Дибелиус в своем вступительном докладе коснулся научных теорий, связывающих происхождение послания к Филиппийцам не с Римом, а с Kecapиею или с Ефесом. Не отрицая безусловно и старую римскую теорию, проф. Дибелиус остановился на кесарийской и ефесской гипотезах потому, что, в случае их принятия, послание к Филиппийцам само приобретало бы значение «голоса с Востока». «Zeugniss des Ostens», — вот, что хотел отметить западный руководитель Восточно-Западной Конференции. И не только это. — Из Рима, из Кесари или из Ефеса, — послание, во всяком случае, написано апостолом — узником. Как ни оценивать теорию Ломейера, идея гонения и мученичества занимает в послании большое место. И проф. Дибелиус закончил свой вступительный доклад горячим приветствием мученической Русской Церкви в лице двух ее членов, присутствовавших на Конференции.

100

Это было начало. К голосу Востока западные члены Конференции чутко прислушивались до самого конца. Может быть, и преувеличенное внимание к случайным вопросам, до известной степени, объясняется тем, что при обсуждении этих частных вопросов получала ясное выражение восточная точка зрения, и нередко обнаруживалось согласие Востока и Запада. При обсуждении, в связи с докладом проф. Шмидта, Фил. II, 13, проф. Глубоковский, настаивал на основном значении греческого предлога ὑπέρ с родительным падежом в смысле русского «ради» и понимал εὐδοκία не как благоволение Божие, как волю к добру у людей, подкрепляя это понимание ссылкою на принятое в Восточной Церкви чтение ангельской песни Лк., II, 14, с запятою после «мир», и с εὐδοκία (благоволение) в именительном, а не в родительном падеже. Мнения разделились, но защищаемое православными понимание вызвало общий интерес в западных членах, а проф. Шмидт не отказываясь от обычного понимания εὐδοκία в смысле благоволения Божия, готов был признать за предлогом ὑπὲρ его основное целевое значение и склонялся к допущению innergottlicher Prozess (процесс внутри Божества). Еще показательнее были прения, возникшие вокруг понятия ἀρετή (добродетель-IV, 8). Проф. Дибелиус, обративший внимание на это понятие, поставил вопрос православным членам Конференции, не ощущают ли они известной трудности в его согласовании с основными положениями богословской системы ап. Павла. Проф. Дибелиусу важно было непосредственное впечатление, и заявление православных, что они никакого противоречия не ощущают, было им подчеркнуто во всей его значительности. Ссылку на Пастырские послания, которую сделали православные для оправдания своего отношения к терминологии ап. Павла, протестантские члены Конференции отклонили со всей решительностью, как известный логически круг; однако, тут же выяснилось, что полного единомыслия нет и в их среде, и приват-доцент Михаэлис заявил себя сторонником подлинности оспариваемых посланий к Тимофею и Титу. Этих примеров достаточно. Запад не упускал случая узнать мнение Востока и часто с ним соглашался.

Особым интересом Запада определялось и то положение, которое заняли в составе Конференции ее восточные члены. В спорных филологических вопросах неизменно обращались к проф. Братсиосису. Конференции было дорого его участие как живого носителя вековых традиций исторического прошлого его народа. К голосу проф. Глубоковского все члены прислушивались с напряженным вниманием. Его прозвали Нестором Конференции. Но, может быть, самым существенным вкладом, самым глубоким выражением восточного духа на

101

Конференции, был заключительный доклад Епископа Иринея Духовный опыт православных подвижников, освященное общественною молитвою богослужебное употребление, — в устах восточного монаха и иерарха церкви, было тем действительно подлинным свидетельством Востока, которое принесла Конференция ее западным членам.

Для западных членов Конференция имела, прежде всего, значение знакомства с Востоком. В этом отношении положение сторон не было равное. Восточные члены — лично или по книгам — прошли научно-богословскую школу Запада. И на Конференции в их руках были новейшие работы западных ученых. Но и для восточных членов Конференция имела исключительное значение. Конференция возникла из стремления христианских народов к восстановлению нарушенного единства. И участникам Конференции, как протестантским, так и православным, в равной мере дано было пережить единение во Христе, которое лежит глубже вероисповедных и научно-богословских различий. Единение во Христе было пережито, как единение любви. Сербское слово «лубав», которое усвоили западные члены Конференции и на все лады склоняли в приветственных застольных речах, действительно выражало дух Конференции. Сила любви излучалась и за пределы архиерейского дворца. При открытии Конференции последовал обмен телеграммами с Патриархом Сербским, с председателем Богословской Комиссии проф. Дейсманом, и с руководителем Стокгольмского движения Архиепископом Упсальским Натаном Седербломом.

Но не только любовь, как голос сердца в его стремлении ко Христу; не только единодушие, — но и единомыслие, и единомыслие в существенном. — Сознание единства в исповедании веры было ответным откровением Запада Востоку. Единомыслие было частичное и общее. Убеждение православных в существовании церковной иерархии уже в апостольский век разделили только некоторые западные участники Конференции. Это же касается и других совпадений, отмеченных выше. Но в прениях по докладу проф. Бета возможность докетического уклона в учении о воплощении была отвергнута всем собранием, и заключительные слова проф. Клавье об апофеозе во Христе человеческого естества были тою точкою, где встретились восточное и западное понимание. К этой точке вели неодинаковые пути. Но прославление Христа в Его человеческом естестве, как начало нашего прославления, есть и для нас радостная весть Воскресения Христова. Нам, православным, обыкновенно казалось, что эта святыня Востока западному пониманию наименее доступна.

Трудовой день Конференции начинался и заканчивался мо-

102

литвою, которую читал один из членов Конференции в порядке очереди. Заключительную молитву прочел по-гречески Епископ Ириней. Он выбрал вторую молитву Троицкой Вечерни. Он призывал благодать Господа Иисуса Христа, ниспосылающего людям мир и дар Святого Духа, огненными языками утвердившего уста учеников и апостолов и чрез них на наших родных языках просветившего и нас знанием о Боге... Мы тоже, разноязычные члены Конференции, представители разных христианских исповеданий и разных народов, пережили благодатный дар Святого Духа, который содержит единство во множественности, и устами нашего предстоятеля, православного иерарха, молитвенно исповедали духовный опыт истекших дней.

Что же дальше?

Организаторы Конференции мыслили ее, как одно из первых звеньев в длинной цепи межхристианских отношений. Поставленная цель была достигнута. Даже больше: — в благодарной памяти за ниспосланный дар, члены Конференции расстались с взаимным обещанием друг за друга молиться. И мне бы хотелось закончить свою заметку одним символическим воспоминанием. За трапезою в Беочинском Монастыре наш верный и заботливый спутник, правая рука Владыки Иринея, протодиакон Дамаскин, пропел умилительную стихиру Вербного Воскресения: «Днесь благодать Святаго Духа нас собра, и вси вземше крест Твой, глаголем: благословен Грядый во Имя Господне, Осанна в Вышних». — Члены Конференции собрались для совместной работы над посланием к Филиппийцам, читаемым на Литургии в Неделю Baий. Послание к Филиппийцам учит нас последовать за Христом в страдании, в смерти и в надежде воскресения. Собранные благодатью Святаго Духа из разных народов, мы сознали себя братьями во Христе, овцами единого стада Христова.

Достигнет ли это единение своей полноты в таинственном единстве Церкви? Благочестивые сердца, следившие за течением Конференции, выразили это ожидание и даже требование в трогательных и простых словах одного из приветствовавших нас новосадских граждан. Эту же веру высказал с церковного амвона Епископ Ириней. Она, несомненно, находит точку опоры в могучих народных движениях, независимо возникающих среди различных христианских народов. Но осуществление — в руках Божиих. С нашей стороны дар благодати требует подвига веры и любви и горения молитвы.

С. Безобразов.

Селевац (Сербия).

Август 1929.

103

Страница сгенерирована за 0.02 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии