I Кор. 11.14: «Не сама ли природа учит вас что если муж растит волосы, то это бесчестие для него; но если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала»?

АПОСТОЛЬСКИЕ ПОСТАНОВЛЕНИЯ

IV: Так, волос космы своей не отращивай, но лучше подрезывай и обстригай ее, дабы тем, что ты часто причесываешься и бережешь голову свою не обстриженною или тем, что ты намазан благовонными мастьми, не привлечь к себе тех женщин, которые таким образом уловляются или уловляют. И изысканной одежды не употребляй ты на обольщение, и шараваров или сандалий на ноги свои не надевай злоискуственно; но носи только то, чего требуют степенность и нужда. И золотого перстня не надевай ты на пальцы свои. Всё это - признаки распутной жизни. Если займешься этим более надлежащего, то не поступишь справедливо. Ибо тебе, верующему и человеку Божию, непозволительно отращивать волосы на голове и собирать их воедино, то есть в косу, или завивать их, или беречь их необстриженными, равно как взбивать их, или чрез расческу и завивку делать их кудрявыми, или подкрашивать их. Это и Закон возбраняет, говоря во Второзаконии: «не сотворите себе из волос головы ни отращивания, ни извитий». Не должно также и на бороде портить волосы и изменять образ человека вопреки природе. «Не обнажайте, говорит Закон, бород ваших». Ибо сие Создатель Бог сделал пригожим для женщин, а мужчинам признал Он непристойным. Ты же, обнажающий бороду свою, чтобы нравиться, как сопротивляющийся Закону, мерзок будешь у Бога, создавшего тебя по образу Своему. Итак, если хочешь нравиться Богу, то воздерживайся от всего, что ненавидит Он, и не делай ничего, что не нравится Ему.

VI ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

ПРАВИЛО 21: «Оказавшиеся виновными в преступлениях, противных правилам, и за сие подвергнутые совершенному и всегдашнему извержению из своего чина, и в состояние мирян изгнанные, аще, приходя добровольно в раскаяние, отвергают грех, за который лишились благодати, и от онаго совершенно устраняют себя: да стригутся по образу клира. Если же самопроизвольно не пожелают того: да растят власы подобно мирянам, яко предпочетшие обращение в мире жизни небесной».

Толкования:

Зонара. Различны преступления, за которые священные лица извергаются и изгоняются из клира и причисляются к мирянам. Но пусть теперь послужит для нас примером блудодеяние. Итак, если какой пресвитер, или диакон уличен будет в блудодеянии, то он извергается и становится в разряд мирян. Потом, если после извержения добровольно обратится к покаянию и воздержится от того греха, за который лишен священства, и совершенно будет удаляться от сего падения, то правило дозволяет ему стричься по обычаю клириков, чтобы, по крайней мере, украшен был внешним видом клириков, а не совершенно был опозорен, сделавшись мирянином и по виду и по месту. А если остается в своем грехе и не решается на обращение добровольно, то повелевается ему растить волосы по обычаю мирян и не выстригать волос на темени, дабы прежний священник или диакон почувствовал стыд, что изгнан в разряд мирян, и таким образом пришел бы когда-нибудь в себя и оставил грех.

Аристен. Изверженный навсегда и изгнанный в разряд мирян, если раскаивается, да будет извержен и пусть только стрижется по образу клириков, а если не раскаивается, должен растить волосы.

Пресвитер, или диакон, лишенный своего достоинства, но участвующий в чести и кафедре, должен подобно прочим членам клира стричь голову. А кто оказался виновным в преступлениях и был извержен, и поставлен на место мирян, если добровольно отвергает тот грех, за который лишен благодати и чести, и устремляется к общению, тот должен подобно клирикам стричь на голове волосы. Если же не отстает от греха по собственному изволению, но отрекается сделать это, то подобно мирянам должен растить волосы, потому что обращение в мире предпочел жизни небесной.

Вальсамон. Заметь из настоящего правила, что извергаемые за какое либо преступление считаются мирянами и не могут после извержения совершать чего-либо принадлежащего клирику; и только тем, которые отстали от греха, за который извержены, например, от блудодеяния, или другого какого-нибудь, правило определяет стричь голову подобно клирикам, то есть иметь так называемое гуменцо и носить одежду клирика; ибо оно человеколюбивее относится к этим по причине их раскаяния. А кто упорно пребывает во грехе, тем правило повелевает растить волосы подобно мирянам; дабы могли чувствовать больше стыда, когда вовсе не дозволяют им иметь участия в принадлежащем клирику, но лишают даже самого одеяния. Так говорит правило. А 79-я новелла императора господина Льва Философа, определяя извергать тех, которые вступают в брак после рукоположения, дозволяет не лишать их ни внешнего вида клириков, ни низшего служения в церкви. И 7-я новелла того же императора определяет – тех, которые переменили одежду клириков на одежду мирян, даже против воли опять восстановлять в тот же вид. Итак, есть видимое противоречие в правиле и новеллах. А мне кажется, что правило излагает постановление о тех, которые осуждены за какое-нибудь доказанное преступление и упорно пребывают во зле, как например за прелюбодеяние, хищничество, святотатство; а новелла о тех, которые вступили во второй брак после рукоположения, что хотя и подвергает извержению, но допускает снисхождение ради брака. И по этой причине новеллою дозволено таковым исполнять действия, совершаемые вне алтаря; а прочие переменившие свой вид, как я думаю, согласно новелле, должны быть принуждаемы не издеваться над святою одеждою.

епископ Никодим (Милош): В этом правиле речь идет о священнослужителях, совершивших тяжкое каноническое проступление (έγκλημα, crimen), за которое окончательно и навсегда лишены были сана (παντελει καί διηνεκεΐ καθαιρέσει υποβαλλоμενοι, perfectae ac perpetuae depositioni subjecti), и, следовательно, благодати (τής χάριτος έμπεπτώκασι, а gratia exciderunt), которой удостоились при рукоположении, так что низведены в разряд мирян (εν τψ τών λαϊκών άπωθούμενοι τόπψ, in laicorum locum detrusi sunt), в каком были до рукоположения. Здесь говорится, следовательно, о самом тяжком наказании, которому может быть подвергнут священнослужитель, после чего он перестает быть членом клира и переходит в разряд мирян. Изверженный выступает из общества священнослужителей, в котором до тех пор пребывал, и вступает в общество мирян (κοινωνία των λαϊκών, communio laica); формально, следовательно, бывает исключен из клира, перестает быть и фактически и юридически членом клира, вычеркивается имя его из списка священнослужителей (κατάλογος ιερατικоς — Ап. 51; κατάλογος των κληρικών — Ап. 15; κανών — Ι Всел. 16, 17, 19; άγιος κανών — Ант. 1), делается мирянином.[1] Если же таким образом низложенный священнослужитель покается в содеянном им грехе, за который низложен был и лишен благодати, правило позволяет ему сохранять внешний облик священнослужителя, и только — не более. Если не покается, возбраняется ему и это, дабы прежний священник или диакон почувствовал стыд, что изгнан в разряд мирян (ίν΄ αισχυνοιτο ως είς λαϊκούς άπωσθεις о πριν ιερεύς, ή διάκονος), как говорит Зонара в толковании атого правила.[2]

Внешний облик священнослужителя, сохранять который разрешается низложенным, но раскаявшимся священнослужителям, правило обозначает словами: “да стригутся по образу клира”; если же не покаются, “да растят власы подобно мирянам.” Стрижение волос по образу клира означает, по словам Вальсамона в толковании этого правила, “иметь так называемое гуменце (παπαλήθρα);”[3] стрижение же волос, подобно мирянам, низложенных и нераскаявшихся священнослужителей означает, по словам Зонары в толковании этого правила, “не выстригать волос на темени.”[4] Внешний облик священнослужителей проявлялся, таким образом, в том, что, кроме священнического одеяния, священнослужители имели на темени гуменце, или папалитру.

В первые века христианства клирики не отличались внешностью от мирян, и особенно в эпоху гонений, дабы не бросаться в глаза гонителям, а подстригали волосы и бороду подобно мирянам. Относительно неношения христианами длинных волос имело силу наставление апостола Павла в послании к Коринфянам, по которому сама природа учит “что если муж растит волосы, то это бесчестье для него; но если жена растит волосы, для нее это честь.”[5] То же и апостол Петр рекомендует верующим подстригать волосы, ибо это знак смирения, в сравнении с язычниками, которые кичатся своими длинными волосами; однако, апостол ничего не говорите о каком-либо венке (στεφάνη γάρραρα) из волос на голове, как это потом введено было. В IV веке донатисты ввели бритье головы у священнослужителей, за что их строго порицал Оптат Милевитский.[6] Приблизительно в это время изданы были и Апостольские постановления, в которых предписывается, чтобы никто не отпускал длинных волос, а прилично подрезывал бы их, и никакого особенного знака из волос не делал бы на голове.[7] Специальное правило (44) Statuta ecclesiae antiqua предписывает клирикам не отпускать длинные бороду и волосы, а прилично подрезывать волосы, равно и бороду. О какой-либо папалитре нет помину и в V веке. В своих толкованиях на книгу пророка Иезекииля блаженный Иероним пишет, что христианские священнослужители не должны брить волосы на голове, подобно жрецам Изиды и Сераписа, ни отпускать длинных волос, подобно “галантным” людям, варварам и борцам, а должны быть священнослужители скромными; кроме того, они не должны сплетать из волос венки на голове, ни стричь их так, чтобы выглядели как бритые, а следует столько подстригать волосы, чтобы голова была свободна для движения.[8] Лишь в VI веке находим на западе первые следы выстриганья волос на темени у клириков, а именно, в определениях третьего собора в Толедо, в Испании; на четвертом соборе в том же городе, 633 года, издан был следующий (41) канон, в котором говорится: Omnes clerici, vel lectores, sicut levitae et sacerdotes detonso superius toto capite, inferius solam circuli coronam relinquant; non sicut hucusque in Galliciae partibus facere lectores videntur: qui prolixis, ut laici, comis, in solo capitis apice modicum circulum tondent.[9] Этот последний способ стрижки волос на темени был, согласно актам этого собора, в обычае у ариан, почему собор отвергает этот обычай и предписывает, чтобы клирики выстригали волосы на верхней части головы, так чтобы на нижней части волосы оставались в виде венка. Этот способ стрижки волос у клириков имели в виду, по всей вероятности, и трулльские отцы, когда издали упомянутое нами предписание 21-го правила. Нельзя сказать, чтобы этот способ выстриганья волос на верхней части головы введен был в восточной церкви в то время, когда заседал Трулльский Собор, так как этот обычай трактуется в правиле, как уже всем известный. Во всяком случае, до Трулльского Собора нет следов, или, по крайней мере, нам они неизвестны, в памятниках восточной церкви, о существовании гуменца или папалитры. Тогда же папалитру имели все члены клира, и с тех пор она была в обычае постоянно. О ней упоминает Герман, патриарх константинопольский (715-730), в своем сочинении “Мистическое размышление” (μυστική θεωρία) и сравнивает ее с терновым венком Христа. О ней упоминает также и антиохийский патриарх Петр в XI веке в своем письме к константинопольскому патриарху Михаилу Керулларию.[10] После Вальсамона, в XV веке Симеон Солунский хотя и не упоминает ясно о папалитре, все же из его описания пострижения лиц, вступающих в клир, видно, что папалитру имели все православные священнослужители.[11] Издатели Пидалиона, в толкованиях этого правила (21), тоже упоминают о папалитре и замечают, что кругло выстриженные на темени волосы походят на венок, что это не есть обычай только латинской церкви, а обычай всей церкви, и восточной и западной, и что он имеет аллегорическое значение, а именно, напоминает терновый венок Христа. Издатели этого сборника упоминают также и о том, что в их время (в конце XVIII столетия) священнослужители восточной церкви стригут волосы снизу и сверху на подобие креста; волосы же в середине головы вовсе не стригут.[12] Известно, что у русского духовенства папалитра была в обычае вплоть до начала XIX столетия.[13]

[1] Ο извержении, как самом тяжком для клириков наказании, упоминается еще в первые века христианства (Clem. Rom. ep. 1 ad Korinth., с. 44 [Migne, s. g., t. 1, col. 296-300]; Tertull., de baptis., c. 17 [Migne, s. l., t. 1, col. 1217-1200]; Cyprian., Ep. 49 ad Cornelium, ep. 65 ad Rogat. [Migne, s. l., t. 3, col. 725, t. 4, col. 393] и т.д.). Папа Григорий Великий называет expresbyter священника postquam de sacris ordinibus lapsus, a sui sacerdotii ordine dejectus est, следовательно совершенно так, как учит православное церк. право.

[2] Αф. Синт., II, 352.

[3] Αф. Синт., II, 353. Ср. Αф. Синт., I, 147.

[4] Αф. Синт., II, 352.

[5] 1 Кор. 11:14-15. Ср. Деян. Ап. 21:24.

[6] Contra Parmenian, II, 23 [Migne, s. l., t. 11, col. 978, 979].

[7] Ап. пост., IV, 28.

[8] Comment. in Ezech. 44 [Μigne, s. l., t. 25, col. 427-448].

[9] Ηаrduini, Acta concil., III, 588.

[10] С. Will, Acta et scripta de controversiis eccl. gr. et lat. (Lipsiae 1861), p. 193.

[11] De sacris ordinationibus, cap. 3 et 4 (al. cap. 108 et 109) [Migne, s. g., t. 155, col. 364-365. Cp. рyc. пер. в упом. изд.].

[12] Изд. 1864 г., стр. 257.

[13] Ε. Ε. Голубинский, История русской церкви (2 изд. Москва, 1901 г.). Том I, 1-я пол., стр. 578-580; 2-я пол., стр. 688-689.

VI ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

ПРАВИЛО 42: «Об именуемых пустынниках, которые в черных одеждах и с отращенными власами, обходят грады, обращаясь среди мирских мужей и жен, и безславят обет свой, определяем: Если восхотят, постригши власы, прияти образ прочих монашествующих, то определять их в монастырь, и причислять к братиям. Если же не пожелают сего, то совсем изгонять их из градов, и жить им в пустынях, от коих и именование себе составили.

Толкования:

Зонара. Древнее зло, так как виновник зла всегда сеет таковое в сердцах человеческих! Ибо и в древности были некоторые, кои одевались в черные одежды и не стригли волос, но оставляли их в виде кудрей спускаться на грудь и плеча, и таким образом ходили в городах, были вместе с мирскими мужами и женами, оскорбляя монашеский обет. Таковым сей собор повелевает стричь волосы и идти в монастыри, чтобы жить и подвизаться вместе с монахами; если же они не хотят этого, то изгнать их вовсе из городов, чтобы они проводили жизнь в пустынях, от которых они получили себе имя и называются пустынниками: ибо не от самого дела они взяли название, но ложно присвоили его себе, и одежда и имя их – вымысел.

Аристен. Носящий черные одежды и неостриженные волосы пустынник, если не острижется и причислится к монастырю, да изгонится из города.

Обходящие города под видом пустынников с длинными волосами на голове и в черных одеждах или пусть вступят в монастырь, остригши волосы и приняв вид прочих монахов; или, если не решаются на это, пусть будут изгнаны из городов, чтобы они не бесславили своего обета; и пусть они живут в пустынях, от которых получили и самое название.

Вальсамон. Много обольстителей народа ходит по городам в черных одеждах и с неостриженными волосами, лицемерно выставляя на вид свой пост и неопрятность, и обольщая людей более простых и оскорбляя монашеский обет. И одни из них, обращаясь с мирскими мужами и женами, оглашая распутия демонскими учениями, будто бы молятся за народ и проповедуют покаяние. А другие говорят, что они из пустыни пришли в города по определению Божию, чтобы возвестить нечто будущее, и бесстыдно, ради прибыли и платы, людям более простым обещают какие-нибудь блага. Итак, о сих-то сей собор и определяет, чтобы они остригли свои волосы и уходили в монастыри, чтобы проводить в них жизнь монашескую. Если же не хотят этого, изгонять их из городов, чтобы они вели в пустынях тот образ жизни, который они себе избрали не по истине, а по заблуждению и нерассудным образом: ибо они вселились в пустыню не для спасения души, если живут в ней на самом деле по необходимости, когда им не дозволяют жить в городах.

епископ Никодим (Милош): Относительно пустынников (έρημίτας), о которых здесь речь, Вальсамон в толковании этого правила замечает, что немало обольстителей ходит по городам в черных одеждах и с распущенными волосами, лицемерно выставляя на показ свой пост и неопрятность, и таким образом обманывают простой народ и оскорбляют монашеский обет. Некоторые из этих лже-пустынников, толкаясь среди мирян и проповедуя по улицам разные демонские учения, показывают вид, будто они молятся за народ и проповедуют покаяние; другие же из них говорят, что они прибыли в город из пустыни по повелению Божию, дабы объявить людям об имеющих наступить событиях, причем бесстыдно выманивают деньги, обещая за это более простым людям великие блага. О таких лже-пустынниках и говорит это правило и предписывает отсылать их в монастыри, чтобы они проводили в них монашескую жизнь. Если не согласятся жить в монастырях, надлежит изгнать их из городов, — пусть идут в пустыни и пусть там живут жизнью, которую избрали по ошибке и по неразумению своему.

VI ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР

ПРАВИЛО 96. Во Христа крещением облекшиеся, дали обет подражать житию Его. Того ради власы на главе, ко вреду зрящих, искуственными плетениями располагающих и убирающих, и таким образом неутвержденные души прельщающих, отечески врачуем приличною епитимиею, руководствуя их, аки детей, и научая целомудренно жить, да оставив прелесть и суету плоти, к негиблющей и блаженной жизни ум непрестанно направляют, и чистое со страхом пребывание имеют, и очищением жития, елико можно, к Богу приближаются, и внутреннего более, нежели внешнего человека украшают добродетелями и благими и непорочными нравами; и да не носят в себе никакого останка порочности, произшедшей от сопротивника. Аще же кто вопреки сему правилу поступит: да будет отлучен.

СВ. ИОАНН ЗЛАТОУСТ.

Толкование на первое послание к коринфянам. (1 Кор. 11:2), Беседа 26

1. ... «Не подавайте соблазна», говорит, «ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией». Таким образом совершенно окончив речь о всем этом, он потом переходит к другому греху. Какой же это был грех? Жены с открытыми и обнаженными головами и молились и пророчествовали, – потому что тогда пророчествовали и жены, – а мужи отращивали волосы, подобно занимавшимся философией, и покрывали свои головы, когда молились и пророчествовали, придерживаясь в том и другом языческого закона. . . .

Он говорил только о неращении волос и о непокрывании головы, но, как я сказал, усиливает похвалу, чтобы сделать их более усердными: «что вы все мое», говорит, «помните и держите предания так, как я передал вам». Следовательно он еще прежде преподал им многое не письменно, как выражает это и во многих других местах; но прежде он только оставил им предание, а теперь присовокупляет и причину. Таким образом он еще более утверждает послушных и низлагает гордость непослушных. Не говорит: вы послушались, другие же не послушались, но, не выражая прямо, намекает на это в дальнейшем изложении своего наставления: «хочу также», говорит, «чтобы вы знали, что всякому мужу глава Христос, жене глава – муж, а Христу глава – Бог» (ст. 3). Такова причина. А приводит он ее для того, чтобы немощных сделать более внимательными. Ведь верующий, как должно, и твердый в вере не нуждается ни в доказательстве, ни в причине того, что заповедуется ему, а довольствуется одним преданием; но немощный, узнав и причину, с большим усердием соблюдает сказанное и повинуется с большей преданностью.

4. (Апостол) не останавливается и на этом, но еще присовокупляет: «жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов» (ст. 10); показывает, что не только во время молитвы, но и всегда она должна покрываться. А мужу заповедует уже не касательно покрывания, а касательно волос: запрещает покрываться только во время молитвы, растить же волосы возбраняет всегда. Как о жене сказал: «если не хочет покрываться, то пусть и стрижется», так и о муже: «если растит волосы, то это бесчестье для него» (ст. 14). Не сказал: если покрывается, но: «если растит волосы». Потому и в начале сказал: «всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытою головою», не сказал: накрывшись, но: с покрытою головою, выражая, что молящийся хотя с обнаженною главою, но с отрощенными волосами, равен покрывшемуся: «так как», говорит, «волосы даны вместо покрывала» (ст. 15). «Ибо если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижется; а если жене стыдно быть остриженной или обритой, пусть покрывается» (ст. 6). Сначала требует, чтобы жена не обнажала головы своей, а потом объясняет, что она постоянно должна быть покрытой: «ибо это то же, как если бы она была обритая», – и притом (покрытой) со всей тщательностью и осмотрительностью, так как не сказал просто: да накрывается (καλύπτεσθαι), но: покрывается (κατακαλύπτεσθαι), т. е. должна тщательно закрываться со всех сторон. Показывает и неприличие противного образа действий и сильно укоряет, когда говорит: «если не хочет покрываться, то пусть и стрижется»: если, говорит, ты свергаешь покрывало, установленное законом Божиим, то свергни и данное природой. Но, скажет кто-нибудь, как может служить жене бесчестием то, если она восходит до чести мужа? Чрез это, скажем мы, она не только не восходит, но лишается и собственной чести. Ведь не соблюдать собственных пределов и законов, установленных Богом, преступать их, – это не возвышение, а унижение. Как желающий чужого и похищающий непринадлежащее ему не приобретает, а унижается и теряет и то, что он имел, как например было в раю, так и жена в этом случае не приобретает себе благородство мужа, но теряет и благопристойность жены; притом же не это одно постыдно для нее, но и самое любостяжание. Таким образом, указав на то, что несомненно признается постыдным, в словах: «а если жене стыдно быть остриженной или обритой», (апостол) наконец от себя говорит: «пусть покрывается». Не сказал: пусть растит волосы, но: «пусть покрывается», внушая, что и то и другое одинаково, и доказывая это с двух сторон, со стороны закона и со стороны противоположной (от природы). Покрывало и отрощенные волосы, говорит, одно и то же, равно как бритая и обнаженная голова – одно и то же: «ибо это», говорит, «то же, как если бы она была обритая». Но спросит кто-нибудь: как одно и то же, когда та имеет естественное покрывало, а обритая не имеет и этого? Та, скажем мы, имея обнаженную голову, своей волей отвергла и естественное покрывало; если же она не лишена волос, то это дело природы, а не ее; следовательно как обритая имеет обнаженную голову, так и она. Для того (Бог) и повелел природе покрывать голову волосами, чтобы жена, научившись от природы, и сама покрывалась. Далее (апостол) приводит причину, рассуждая с своими слушателями, как с свободными, что я многократно замечал. Какая же причина? «Итак муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия» (ст. 7). Опять же вторая причина: муж, говорит он, не должен покрываться не только потому, что имеет главой своей Христа, но и потому, что имеет власть над женой. Когда имеющий власть приступает к царю, то он должен иметь на себе знак своей власти. Потому, как никто из имеющих власть не осмелился бы явиться пред облеченного диадемой без пояса и (приличной сану) одежды, так и ты без знаков своей власти, т. е. без обнаженной головы, не молись Богу, чтобы не нанести бесчестия и себе и почтившему тебя. То же самое можно сказать и о жене: и для нее бесчестно не иметь знаков своей подчиненности. Жена же слава мужу есть. Следовательно власть мужа (над женой) естественна. Объяснив это, он далее представляет другие основания и причины, возводит тебя к началу творения и говорит: «ибо не муж от жены, но жена от мужа» (ст. 8). Если происхождение одного от другого составляет славу последнего, то тем более сходство их. «И не муж создан для жены, но жена для мужа» (ст. 9). Это – второе преимущество, или, лучше, третье и четвертое. Первое то, что наша глава есть Христос, а мы (глава) жены; второе то, что мы – слава Божия, а наша слава – жена; третье то, что не мы от жены, но жена от нас; четвертое то, что не мы для нее, а она для нас. «Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти» (ст. 10). Почему же именно? По всем сказанным (причинам), и кроме того для Ангелов. Если ты, говорит, не обращаешь внимания на мужа, то постыдись Ангелов.

5. Итак, покрытие есть знак покорности и подчинения; оно побуждает смотреть вниз, смиряться и соблюдать добродетель; добродетель же и честь подчиненного состоят именно в том, чтобы пребывать в послушании. Мужу не предписывается это делать, так как он – образ самого Владыки; а жене справедливо (предписывается). Потому посуди, как велико преступление, когда ты, удостоившийся такой власти, бесчестишь себя, принимая вид жены; ты делаешь то же, как если бы, получив диадему, сбросил ее с головы, и вместо диадемы надел рабскую одежду. «Впрочем ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе» (ст. 11). Так как (апостол) приписал большое преимущество мужу, сказав, что жена от него, для него и под его властию, то, чтобы не возвысить мужей более надлежащего и не унизить жен, смотри, какую вносит поправку, говоря: «впрочем ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе». Не указывай мне, говорит, только на первоначальные преимущества и на сотворение, а обрати внимание на последующее и увидишь, что каждый из них зависит от другого. или, лучше, не один от другого, но все от Бога. Потому и говорит: «ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена от мужа, так и муж через жену» (ст. 12). Не сказал: от жены; а через нее опять: от мужа – это неотъемлемо остается при муже. Впрочем, виновник этих преимуществ не муж, а Бог; потому и присовокупляет: но вся от Бога. Итак, если все от Бога, если Он повелевает это, то повинуйся и не противоречь. «Рассудите сами, прилично ли жене молиться Богу с непокрытою головою?» (ст. 13). Опять предоставляет им самим судить о сказанном, подобно как поступил (в беседе) об идоложертвенном; там сказал: «сами рассудите о том, что говорю» (10:15), и здесь (говорит): «рассудите сами», и этим внушает нечто страшное: здесь, говорит, оскорбление касается Бога: впрочем, не говорит этого прямо, а выражается снисходительнее и прикровеннее: «прилично ли жене молиться Богу с непокрытою головою? Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него, но если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала?» (11:13-15). Как в других местах всегда он употребляет общеизвестные доказательства, так и здесь обращается к общеизвестному обычаю и сильно пристыжает слушателей, ожидающих от него наставления в том, что они могли знать и из общего обычая; а это не безызвестно и варварам. И, заметь, какие сильные везде он употребляет выражения: «всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытою головою, постыжает свою голову»; и еще: «а если жене стыдно быть остриженной или обритой, пусть покрывается»; и здесь: «если муж растит волосы, то это бесчестье для него, но если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала». Но, скажешь, если вместо одеяния дано, то для чего прибавлять к одному одеянию другое? Для того, чтобы показать подчинение не только по природе. но и по доброй воле. Природа наперед установила, чтобы ты была покрытой; а ты приложи нечто от себя, чтобы не показалось, что ты нарушаешь законы природы; противиться же не только нам, но и природе, есть знак великого бесстыдства. Потому Бог, укоряя иудеев, сказал: «сыновей твоих и дочерей твоих ты приносила в жертву»: это больше всех гнусностей твоих (Иез. 16:20). Также Павел, в послании к Римлянам обличая предающихся сладострастию, подобным же образом усиливает обличение, замечая, что преступление их противно не только закону Божию, но и природе: «заменили естественное употребление противоестественным» (Рим. 1:26). И здесь он внушает то же самое, и еще то, что он не предписывает ничего нового, и что все языческие нововведения противны природе. То же выражает и Христос, когда говорит: «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7:12), внушая, что Он не вводит ничего нового. «А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни церкви Божии» (1Кор. 11:16). Следовательно противление есть знак упорства, а не рассудительности. Впрочем и здесь он умеренно обличает, а вместе с тем сильно пристыжает их, что и делало слова его весьма внушительными. Мы, говорит, не имеем такого обычая, чтобы спорить, состязаться и противоречить. Не останавливаясь на этом, прибавляет: «ни церкви Божии», внушая, что не повинуясь они враждуют и противятся всей вселенной. Но если тогда коринфяне противоречили этому закону, то теперь приняла и сохраняет его вся вселенная. Такова сила Распятого!

БЛАЖЕННЫЙ ИЕРОНИМ

(Толкование на пророка Иезекииля. – Москва, 1889. Ч. 1. Гл. 44. с. 273)

«Они (священники) не должны брить голову свою и растить волосы, но часто подстригать головы свои, ясно показывает, что мы не должны быть с бритыми головами, подобно жрецам и чтителям Изиды и Сераписа, а также отпускать волосы, что служит признаком роскоши и свойственно варварам и воинам, но внешний вид священников должен быть благопристойным».

СВЯТОЙ КИРИЛЛ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ

(Творения святителя Кирилла Александрийского. СПб, 1906. Ч. 3, С. 170).

«Неразумнейшие исчадия эллинские, следуя противоестественным своим обычаям и проводя жизнь бессловесных животных, отпускали волосы, основываясь на том, что выращивают их для своих божеств».

СВЯТОЙ ЕПИФАНИЙ КИПРСКИЙ

(Против массалиан. Творения, ч. 5, гл. 7, стр. 302, изд. 1880 г.)

«7. Что хуже и противнее этого? Бороду — образ мужа — остригают, а волосы на голове отращивают. О бороде в Постановлениях апостольских слово Божие и учение предписывает, чтобы не портить ее, то есть не стричь волос на бороде, но и не носить длинных волос, подобно блудницам, и не давать доступа тщеславию под видом праведности. Назореям (Ναζιραίοις) это приличествовало только ради прообраза: древние были руководимы посредством прообразов будущего и носили волосы на голове вследствие обета, и это до тех пор, пока не пришло и не совершилось обетование мира, то есть пока не явился Глава — Христос, единородный Сын Божий, и узнан был в мире Присносущий, хотя и не узнан был всем человечеством, а только некоторыми уверовавшими в Него, дабы, когда мы узнали Главу, не срамили головы. Ибо собственно не о голове каждого говорит апостол, но от нее производит дело поношения Христа; он говорит: или не само естество учит нас, что, если муж растит волосы, бесчестие ему есть (1 Кор.11:14)? А это бесчестие непохвально, как и то, о котором говорится: ты презрел стыд. Это не есть какое-то доброе дело для Бога, хотя и предпринимается ради Бога, но этот обычай держится упорством после того, как пришел подзаконный образ и явилась истина. Апостол говорит: а если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни экклесии Божией (1 Кор.11:16). Итак, делающих и поступающих таким образом, и пребывающих в упорстве он устраняет от закона апостольского и от экклесии Божией. Но мы вынуждены говорить это по поводу вышеупомянутых массалиан, ибо и они, получив оттуда недуг мысли и извратив ум, уклонились от истины. Так возникла ересь, состоящая в страшном бездействии и других злых делах.».

НОМОКАНОН

правило 174, лист 702,

С ссылкой на Матфея Правильника и отцев VI собора запрещает растить волосы: «Матфей же в девятой главе, третьего стиха, возбраняет верным украшати себе, или власы брады стрищи, уширяти власы, или плести власы главы своея. Не повинующихжеся отлучати повелевает: се же приводит от правила девятьдесять шестаго, шестаго собора, иже в Трулле».

ПРЕПОДОБНЫЙ НИКОН ЧЕРНЫЯ ГОРЫ

Слово 37, лист 284

«По проповеди апостольстей, муж бо, рече, не должен есть растити власы, образ и слава Божия сый. Злейше еже и сопротивное инии творящее, браду стригут. В заповедях апостольских глаголет Божественное слово: не тлити образ брады ради... Глаголет же (апостол), аще кто сопротивен мнится бытии, мы таковаго обычая не имамы, ниже Церкви Божия, изведе убо таковая делающих и творящих, и волю бо преносящих, от степени апостольскаго и от Божия Церкве». То есть Никон Черныя горы указывает, что растящих волосы, равно как и стригущих бороду следует отлучать (изведе убо таковая делающих и творящих) от духовных степеней (от степени апостольскаго) и от церкви (и от Божия Церкве).

ПРЕПОДОБНЫЙ СИМЕОН НОВЫЙ БОГОСЛОВ

(слово 47)

«В длинных волосах, величаясь таким благообразием, они дерзают ставить себя в число спасенных... Как же, скажи мне, эта ересь не будет худшею всех других ересей?»

ПРЕПОДОБНЫЙ ФЕОДОР СТУДИТ

Послание 27. К Никите, патрицию

Других, может быть, иногда благосклонность человеческая возводит на высоту достоинств, а тебя, благочестивейшего и превозлюбленного господина нашего, не благосклонность какая-нибудь, а поистине добродетель возвела в великое достоинство, притом не на некоторое время и не в одной области, но навсегда и во многих, взяв тебя, как некое золото, и сделав во всех отношениях украшением благочестивому нашему царству. И это положение дела очевидно, хотя бы мы и не говорили. Поэтому и ныне христоподражательные Императоры наши похвально сделали, поставив тебя в наши дни образом своей благости в этом царствующем городе. Таков ответ наш на присланное ныне от твоего благочестия приветствие через подателя письма.

Господь Бог наш да сохранит тебя на будущее время невредимым душой и телом, в начальствовании и власти, чтобы самые дела засвидетельствовали, что власть дана тебе от Бога. Но так как, по снисхождению к нашему смирению – ибо мы думаем так, а не иначе – благочестие твое беседовало с братом о волосах, с которыми поступаем определенным образом, и о том, что следует и соблюдать время, и поступать по правилам, и не переходить своих пределов, когда и патриарх председательствует здесь, то мы предлагаем истинное оправдание, принося тебе наперед благодарность за то, что ты хлопочешь и печешься о делах наших. И справедливо, ибо это самое служит знаком и свидетельством твоей сердечной доброты, которую мы провозглашаем; а может быть, и по родству 1) должна быть некоторая особенная по сравнению со всеми остальными расположенность.

Так, господин, есть божественные законы и правила, которые руководят каждым благочестивым, в которых нельзя ни прибавить, ни убавить что-нибудь. Они направляют нас, смиренных, хотя мы и ошибаемся многократно, как в других предметах, так и в отношении к отращивающим волосы. И как твоя власть старается соблюдать установленное нашими благочестивыми владыками, то донося о случающемся, то исполняя приказанное, заключая и изгоняя, и делая прочее, не боясь никого – ни малых, ни великих, – и то, что услышит и что приказано, спешит исполнить тотчас, ибо не малая опасность и от малого промедления, – так точно и еще гораздо более гибельно и опасно нам, достигшим священства, не исполнять всего, предписанного Царем всех Богом через божественные правила и досточтимых Отцов.

А что о волосах есть божественное повеление, это, во-первых, показывает апостол (1 Кор. 11:14), потом постановления 2), затем Златоуст, доказывающий, что мужчинам растить волосы – несомненный грех 3), наконец, правило святого шестого Собора, в котором предписывается отлучение неповинующимся 4), которое я и прилагаю, чтобы ты, сам прочитав, знал, что мы, грешные, ничего не делаем без правил. И не теперь мы стали держаться этого правила, но давно. Это было известно и предшествовавшему патриарху, ибо и он надлежащим образом беседовал с нами, не осуждая, но одобряя, – ибо как мог бы он осуждать, когда есть правило? При этом мной и было упомянуто об этом, хотя мы не были выслушаны.

Относительно экономии мы не рассуждали с ним; и доныне мы так проводили время, не высказываясь перед другими, потому что мы не епископствуем, а в собственной церкви соблюдая осторожность, потому что мы священствуем, и не следует давать Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа тем, которые явно преданы греху, – кто бы это ни был, если он не обещает исправления. Впрочем, многим мы и прощали, и прощаем до первого и второго напоминания, и даже до третьего; а свыше того – уже небрежность и презрение правил, или даже уже Бога, Который дал их.

Таково наше оправдание перед твоим, господин, высоким превосходительством; и какая бы ни донеслась молва, просим тебя, как имеющего быть судимым и получить воздаяние от Бога, – не забывать должного. Ибо тому, будто мы здесь разделывались с кем-нибудь собственной рукой, смешно и поверить всякому благоразумному человеку. Ни в коем случае. Но сделанное нами было исполнено со всяким увещанием и снисхождением к принимающим, равно как и обрезание волос у обросших ими почти до пояса и преданных беспечности, чтобы не казалось, что мы отступаем от правила и в чем-то малом; а равно и для того, чтобы через это произошло преуспеяние к лучшему.

Итак, молись, господин, чтобы нам жить праведно и мирно, по возможности содействуя и со своей стороны делам нашим, дабы, если будет что-нибудь доброе, и честная душа твоя участвовала в добре.

1) Он был родственником прп. Феодора.

2) Постановления Апостольские. Кн. I. Гл. 3.

3) Толкование на первое Послание к коринфянам. Творения в русском переводе. Т. X, кн. 1. С. 252. СПб., 1904.

4) Собора Трулльского правило 96.

Страница сгенерирована за 0.05 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии