О вере, неверии и сомнении. Свобода воли

Казалось бы, что вопросы о вере кончены: старались мы “показать” закономерность ее с разных сторон.

И все же остается еще один пункт, который нам покажется (по крайней мере — для иных, и иногда), может быть, нужен для окончательного решения: верить или не верить?

И такое духовное состояние может быть или очень редко, или же этот вопрос может ставиться многократно.

Такое состояние действительно бывает: это говорит нам опыт. Вот, кажется, все доказано “за” веру. И вдруг встанет вопрос: “да так ли”? И тогда все наши “доказательства” окажутся малодейственными. Между тем вопрос этот так или иначе нужно решить: оставаться в недоумении или быть “агностиком” долго нельзя; это было бы мучительно.

Вот в таком состоянии и есть еще последний выход: это — наша свободная воля, свободное избрание решения.

Это мы свидетельствуем на основании опыта; а к нему присоединим и богословские наши мысли, чувства, пережитые нами, или — тоже переживания. Но они являются уже после факта переживания: объяснения его приходят уже потом. Вот что переживалось нами.

Человек останавливается на перепутье: да или нет? Уверую или “не знаю”? До конца убеждающих данных будто нет!

И мы думаем: так именно и бывает, так именно даже и должно быть в конце концов! Почему?

“Доказательность” — принудительна. Тут уже выбора нет, наша свободная воля здесь не участвует: следовательно, нет и добродетели, “заслуги” нашей.

Нет, далее, и милости Божией, нет и окончательного “откровения” Божия, или Самого Бога нам. И мы остаемся — “сами с собою”, со своим “умом”, с фактами, даже — с опытом. Что же остается делать?

Вот тут и вступает в действие наша “свободная воля”. Каким образом?

Она не видит “принудительных”, обязательных “доказательств” ни в ту, ни в другую сторону. Или, во всяком случае, “не видит” или “не чувствует” абсолютного аргумента в пользу веры. Или просто: после всех, даже убедительных, доказательств становится этот вопрос: а так ли? Возражений никаких нет, но так ли?

Вот в таком состоянии и потребуется решение свободного выбора: “верую”!

Человек — помимо всяких принудительных “доказательств” или каких бы то ни было “соображений” (о целесообразности, практичности, даже фактичности) — определяет себя — к “верую”.

И мы это говорим: “Да”!

Это действительно так и бывайте. Это и должно быть.

И вот почему.

Прежде всего это требует Величие Божие.

То есть: Господь Сам свободен и потому желает и свободного изволения от нас. А иное отношение к нам было бы недостойно Его Величия. И потому всякие принудительные условия веры являются, — хотя бы в самом тонком виде, — собственно, так сказать, “насилием”. Это-то и является грехом нашим против Бога (т.е. когда мы добиваемся так или иначе — “осязать” Его, будто Он в нашей вере в Него нуждается. Человек тогда ставит себя в положение старшего, коему Бог должен служить!).

И хотя Он действительно “служит” Нам, окаянным, т. е. всемерно “старается” спасать нас, даже Сына Единородного послал ради нас, и Спаситель унизился ради нас до воплощения и распятия, но это Его воля и любовь; мы же не имеем ни права, ни желания побуждать Господа служить нам: это — дерзость! Мы должны служить Ему. И в частности, самая вера наша должна быть даром и обязанностью, послушанием и счастьем — для нас в отношении к Богу, а никак какою-либо нашею услугою Ему!

В этом смысле и сказано: “Величие Божие”. Может быть, кому-либо трудно уразуметь такой мотив нашего действования, но это действительно есть и так бывает. И опытному это совершенно ясно: вера есть свободное отношение к Богу.

Далее. Этого же требует и достоинство человека. Если бы мы веровали только по “доказательствам”, а не и по свободному нашему самоопределению, тогда такая вера была бы делом принуждения, т. е. актом, в сущности, не свободным, а вынужденным.

А люди, которые требуют “научной” веры или неверия (это все равно), в сущности, ставят себя в рабское положение к “уму”, отказываются от свободного выбора, т. е. отказываются от своего достоинства. А этого не хочет и Господь от нас, ибо Он любит Свое творение и желает ему богоподобного состояния свободы и достоинства. После Он будет помогать нам, но именно — лишь “помогать”; и то, если мы сами хотим и просим Его, — а не господствовать, не принуждать нас.

Затем. Да если бы мы и дошли до такой принудительной (от ума) веры, она еще не только не угодна Богу, — но и непрочна.

Всякие “доказательства” могут в любой момент ослабеть; и тогда человек снова станет пред вопросом: есть ли? И тут “доказательства” не имеют абсолютной силы, не говоря уж о невысоком достоинстве их (как мы видели). Иное дело — свободное самоопределение: тут уже наше решение было и есть твердо, не боящееся никаких сомнений и не требующее никаких “доказательств”; “хочу” — и этого совершенно достаточно. А свободное решение — в нашей власти.

Потом. Наоборот, наше самоопределение свободно подчиняет нас Богу; и тогда Он Своею благодатию укрепляет нас: это — несравнимо с нашей слабостью. Слава Богу и за самую эту слабость: она побудила искать всесильной Руки Божией! В этом смысле и весь Ветхий Завет, — как у язычников, так и иудеев, — был детоводителем (по-славянски: пестуном, воспитателем) к благодати Нового Завета (Ин. 1, 1—17; Рим. 1—8 гл. Галатам, Ефесянам, Титу, Евреям). Не познаешь греха, не будешь искать и Спасителя. И тогда вера поддерживается даром Божиим (Ефес. 2, 8). Мы не прочны; но сильна благодать Божьей помощи.

После этого ответно-благодатного укрепления нас Богом мы отдаемся в послушание Богу, передаемся “пестуном” детоводителю Отцу (Галат. 4, 1—9), в каковом и остаемся уже всегда. И это послушание, — свободное и постоянное, — держит нас в руке Божией, в уповании на Бога, а не на себя, ни на какие человеческие соображения.

Так сочетаются свобода Божия со свободою человеческой. Кому-нибудь это сочетание покажется странным и будто бы даже противоречивым, но на самом деле — это воистину так! “Где Дух Господень, там свобода” (2 Кор. 3, 17). “К свободе призваны вы...” (Гал. 5, 13).

И, собственно, свободны не самовольники, а послушные. Свободны святые, а не грешники; у нас же идет непрерывная борьба за эту истинную свободу — чрез послушание Богу! И собственно здесь разрешается вечный спор: свободен ли человек или нет? Да, мы, грешные, не можем быть свободными, ибо страсти наши господствуют над нами. И только по мере освобождения нас от них — растет и свобода наша. Послушные несравненно свободнее самовольных. А святые — уж совсем свободны, сколь возможно человеку. А вполне свободен только один Бог.

Короче и проще сказать: смирение дает свободу. Это — очевидный факт опыта! Гордый же — раб себя самого, хотя воображает, что он-то и есть свободный. И смирение — угодно Господу. И нас оно делает свободным.

Потому и вера есть смирение, — говорит св. Варсануфий Великий. Неверие же — рабство. Люди думают совсем наоборот. И так необходимо. Как мы уже многократно видели это, наша воля, наши страсти, наши греховные влечения делают нас рабами: рабами и в жизни, рабами и в сознании. Евреи воображали себя свободными потому, что они — потомки Авраама. А Господь говорил им: “Истинно, истинно говорю вам: всякий, делающий грех, есть раб греха” (Ин. 8, 34).

“Неужели вы не знаете, — пишет ап. Павел, — что, кому вы отдаете себя в рабы для послушания, того вы и рабы...” (Рим. 6, 16).

И люди, стремящиеся к ложной свободе, “произнося надутое пустословие”, “обещают им свободу, будучи сами рабы тления; ибо, кто кем побежден, тот тому и раб” (2 Петр. 2, 18, 19). И тот же ап. Павел говорит еще, что иногда мы словами говорим, будто “свободные”, но на самом деле “употребляли свободу для прикрытия зла”, а не “как рабы Божии” (1 Петр. 2, 16).

Приведем два примера. Первый и самый главный — это Господь Христос. Он пришел на землю по добровольному послушанию Отцу Небесному: “Вот, иду ... исполнить волю Твою, Боже” (Евр. 10, 7, 9). И в жизни Своей в мире этом Он исполнял волю Отца: “Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца” (Ин. 6, 38). И к этому же Он звал и верующих: “Познаете истину, и истина сделает вас свободными” (Ин. 8,32). А истина — Сам Христос: “Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете” (Ин. 8, 36). “Я есмь путь и истина и жизнь” (Ин. 14, 6).

И нам следует идти по этому же пути, который есть истинен и единый, освобождающий нас.

Второй и поразительный пример этой истины и свободы мы видим в Пресвятой Деве.

Когда Архангел Гавриил возвестил Ей благовещение о рождении от Нее Сына и Бога, то она задала только один вопрос: как останется Она девой? Но ведь гораздо важнее и непостижимее был вопрос о том, как Бог — Дух может воплотиться от Нее? И однако, несмотря на совершеннейшую непостижимость этого, Она ответила ему:

“Се раба Господня! Буди мне по слову Твоему”.

Какая вера! Какое свободное согласие! Дивное дело! Вот нам пример!

Так и всякий, уверовавший в Бога по своей свободной воле, сподобляется дивной помощи Божией: и в вере, и в жизни.

И этот путь есть самый достойный, самый простой, самый краткий и самый действенный способ истинной веры.

Конечно, это не значит, что все остальные способы не могут иметь значения: они и помогают нам. Но этот путь свободного самоопределения к вере есть наилучший.