      На следующий день, в четверг 21 мая/ 3 июня, был день празднования иконы Владимирской Божией Матери. К восьми часам утра члены Собора стали прибывать на машинах в Елоховский Богоявленский Патриарший Собор. В храм пускали народ только по билетам, выданным Патриархией. Народ толпился около Собора, люди входили или скорее пытались пробиться в храм, даже не имея билетов. Милиция действовала решительно, оттесняла народ, который также настойчиво пытался пробиться сквозь кордоны. Иногда те у кого не было билетов, пытались подстроиться к приглашенным, некоторым удавалось проскочить.
      Члены Собора были помещены в передней части храма в левой стороне против алтаря. В правой части находились почетные гости. Прибывший некоторое время спустя Кардинал Виллебранс занял было самое почетное место в первом ряду кресел, но когда позднее прибыл армянский Патриарх Вазген, Кардинала попросили уступить ему свое место и пересесть на одно место правее. Мы же, члены Собора, находились в левой части храма, огражденные перилами от центра собора. Надо сказать, что вся эта иерархическая расстановка, всегда была важна, а тут она соблюдалась с еще большей скрупулезностью. Для архиереев был расставлен ряд стульев, священники и миряне по большей части стояли. Для зарубежных батюшек и мирян старались найти места сидения. Пока мы усаживались, ко мне опять подошел один священник, член Собора от Винницкой епархии и стал выражать свое сочувствие и благодарность за мое выступление на Соборе.
      Храм быстро наполнялся народом, несколько отличным от обычного в русских церквах. Было больше молодых и интеллигентных людей, чем обычно. Особенно на хорах, которые были заполнены сплошь. Видимо такого рода люди легче могли достать билеты, чем простые и немолодые.
      В начале десятого начали пребывать главы автокефальных Церквей. Опускаю здесь, все подробности встречи гостей. Последним должен был быть встреченным Патриарх Александрийский Николай, как старший по диптиху, но на самом деле он был предпоследним, а последним встречали архиепископа Кипрского Макария, значительно младше по положению своей Церкви. Но с ним как-то особенно носились, очевидно, потому, что он был главою государства и гостем Советского Правительства. Это раздражало меня и огорчало, тем, что одно появление архиепископа Макария в храме произвело сенсацию среди собравшегося народа. Произошло движение, нестройный гул голосов, все заколебалось, чего не было, когда встречали других первоиерархов, более того... даже Патриарха Пимена. При встречи их верующие кланялись, крестились, но не шумели, а выражали скорее благоговейные чувства. Самым последним, и с наибольшим почетом и торжеством, прибыл Патриарх Пимен.
      Началась служба. Грандиозная, потрясающая и вместе с тем глубоко молитвенная. Продолжалась она от 10 утра до половины третьего, вместе с молебном и приветствиями. Отметим момент настолования после малого входа, когда Патриарха трижды сажают на патриарший трон на горем месте. Не новой хиротонии, а именно настолования, хотя формула этого акта несколько схожа с хиротонией: " Божественная Благодать, немощная врачующи, оскудевающая восполняющи и промышление всегда творящи о Святых Своих Православных Церквах, посаждает на престоле Святых Первосвятителей Российских Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена отца нашего Пимена, Святейшего Патриарха великого града Москвы и всея Руси, во имя Отца. Аминь. И Святого Духа. Аминь".
      При каждом произнесении слова "Аминь" митрополиты посаждали Патриарха на горнее седалище и снова поднимали его руки, в то время как духовенство, певчие и народ пели "Аксиос". Оно пелось сотни раз, пятью хорами в разных местах храма, и это нескончаемое пение было одним из самых незабываемых моментов всего чина интронизации.
      На литургии, в отличие от встречи, строго соблюдался иерархический порядок Церквей. Возглавлял служение Патриарх Александрийский Николай, за ним следовал Патриарх Пимен, далее Патриарх Грузинский Ефрем и т.д. После окончания литургии Патриарх Пимен выходит из алтаря на солею, где его обычно облачают в патриаршую зеленую мантию. Митрополит Филарет вручает ему куколь.
      - " Мне,- говорит он при этом, - как митрополиту древнейшей Киевской кафедры, выпала высокая честь вручить тебе внешний знак патриаршего сана - куколь... Велико и ответственно патриаршее служение, и без помощи Божией невозможно его понести. Как опору на этом благословенном и многотрудном пути приими верность тебе епископата нашей Церкви и готовность быть твоими соратниками на ниве церковной. Архипастыри и пастыри, иноки и благочестивые миряне хотят видеть в тебе, прежде всего Святейшего Отца... Да дарует тебе Господь, вести корабль церковный по избранному Святейшими Патриархами Сергием и Алексием пути во славу Божию и на благо нашего Отчества".
      Эти хорошие слова митрополита Филарета были для меня испорчены тем фактом, что он совершенно опустил имя Патриарха Тихона при перечислении предшественников Патриарха. Он ограничился только Патриархами Сергием и Алексием. Эта тенденция совершенно "забывать" и игнорировать Святейшего и многострадального Патриарха Тихона проводилась, к сожалению, многими на Соборе.
      Затем митрополит Никодим вручил Патриарху жезл, сказав вкратце следующее: " Тебя знала Церковь наша ревностным делателем на ниве Господней в течение многих лет твоего священнослужения. Таким желает видеть тебя вся полнота нашей Святой Поместной Русской Церкви как в пределах нашего Отечества, так и во всем мире, где рассеяна она и куда простирается каноническая власть Московского и всея Руси Патриарха". После этого митрополит Алексий вручает Патриарху икону Владимирской Божией Матери и говорит: " От лица Поместного Собора, приими сердечное поздравление с великим событием единогласного избрания Вашей святыни и наш общий низкий поклон. Не с твоим ли именем связаны все надежды на дальнейшее укрепление жизни церковной и на объединение всех православных русских людей, в рассеянии сущих, в ограде нашей Матери-Церкви? Тебе предстоит быть не только хранителем апостольских преданий, столпом непоколебимым и Православия наставником, но и постоянным молитвенником за нашу великую Родину и ее народ. Быть его христианской совестью и правилом веры для наших пастырей и пасомых. На это мы твердо надеемся потому, что с высоты Патриаршего престола ты будешь управлять Церковью, " не господствуя над наследием Божиим"... Молясь пред этой святой иконой, пребывай в единении духа с твоими великими предшественниками Святейшими Патриархами Сергием и Алексием".
      Совершается молебен, и Патриарха приветствуют представители автокефальных Церквей - Виллебрандс, Блэйк и др. Многие из них говорят неразборчиво... все устали и никто почти не слушает. Место, где стояли или сидели архиереи, а также другие члены Собора, быстро пустеет. Ухожу и я посреди читаемых приветствий. Уже половина третьего дня, в церкви я провел шесть с половиной часов. Почти афонское бдение!

* * *

      Возвращаясь на машине в гостиницу, усталый и голодный, я был всецело под впечатлением богослужения и патриаршей интронизации. Все было, в общем, хорошо, даже чудесно, кроме некоторых отмеченных и неотмеченных промахов в приветствиях. Меня раздражило бесконечное шмыганье фотографов и журналистов во время службы, а также частое надоедливое зажигание и потухание юпитеров. Это действовало на нервы. Вокруг собора и на тротуарах близлежащих улиц толпилось множество народа. Не расходились, ожидая появления новоизбранного Патриарха. Даже отъехав на машине несколько сот метров, я видел улицы заполненные людьми.
      Мне нужно было спешить на прием, устраиваемый Св.Синодом по случаю избрания и интронизации Патриарха. Он происходил в той же гостинице "Россия", в громадном зале, вернее ряде зал, которые объединялись в один, когда устраивались торжества подобные этому. Я зашел к себе в номер, привел себя в порядок и направился через всю бесконечную гостиницу в приемный зал.
      Там было полно народу, стоял гул голосов, присутствовало около 850 человек (так писалось в газетах). Кроме членов Собора, зарубежных гостей, было приглашено все московское духовенство, служащие Патриархии и ее "иностранного" Отдела. Были заметно оживлены Куроедов и Макарцев, мелькали и другие "деятели" Совета по делам религий. В зале предваряющий главный, за отдельным столом сели представители московской церковной "оппозиции" - протоиерей В.Шпиллер, протоиерей А.Сергиенко и др. Они пригласили меня к себе, но я предпочел пройти в главный зал, где мне было уготовано место. И потом мне было интересно побыть в гуще соборных членов и послушать интересные разговоры, особенно с теми, кого я редко видел. С милейшим о.В.Шпиллером я виделся часто и подумал, что успею с ним обменяться мнениями позже. Кроме всего, я был голоден, с утра ничего не ел, а, посмотрев на стол " оппозиционеров" я кроме сладких блюд, тортов и фруктов ничего не заметил.
      Войдя в главный зал, я стал пробираться к Патриарху, вокруг которого толпилось много народу, чтобы его приветствовать. Куроедов был тоже окружен толпицей; я подумал к нему подойти чтобы поздороваться, но потом решил, что не стоит тратить для этого время, ждать в хвосте. Для "почетных" лиц - Патриарха, Куроедова, иже с ними, митрополитов и зарубежных гостей был накрыт отдельный стол с потрясающими яствами и с именными местами. А все мы остальные, должны были закусывать, стоя перед столами(а ля фуршет), во множестве расставленными рядами и ломящимися от множества блюд.
      Никто не начинал есть, ожидали, когда Патриарх кончит здороваться и сядет за стол. Наконец закончились поздравления Патриарха, была прочитана молитва, Патриарх благословил трапезу, "почетные" сели, а остальные стоя начали поедать обильные блюда. Все были невероятно голодны и некоторое время в зале было тихо, раздавался только звук вилок и ножей. После этого начались тосты и приветствия, которые мало кто слушал, да и трудно их было расслышать, кроме двух первых, Патриарха и Куроедова...
      Уже гораздо позже вспоминаю об одном разговоре. Среди приглашенных на банкет встречаю работника "иностранного" отдела Г.Н. Скобея. Он кончил Духовную Академию, брат его протоиерей, они из священнической семьи из Белоруссии. Был послан в Грецию на богословский факультет, пробыл там два года и вполне прилично изучил греческий язык. Работает сейчас как греческий переводчик при Патриархии, в этом качестве участвовал, во Всеправославных совещаниях. Человек неглупый, побывавший за границей, но очень сдержанный, типичный ученик митрополита Никодима. Разговорились с ним по-гречески.
      -" Скажите, - говорит он мне, - что Вы имели в виду, когда сказали вчера на Соборе, что Обращение ко всем христианам- тенденциозный и односторонний документ? Мне это неясно".
      -" Я имел в виду, - отвечаю я, - что в нем подвергаются критике действия американского правительства во Вьетнаме, например, а о подобного рода действиях советского правительства умалчивается".
      -" А какие это такие действия советского правительства?" - спрашивает он.
      - " Например, советская интервенция в Чехословакии!"
      - " Да ведь в Чехословакии происходила борьба двух партий".
      -" Как и во Вьетнаме! Только в Чехословакии, 95% по крайней мере, стояли за Дубчека и были против советского вмешательства", - отвечаю я.
      - " Неужели так много? Я этого не знал...но ведь нужно было защищать социалистический строй, "наш дружественный лагерь"... он был под угрозой", - растерянно пробормотал Г.Скобей.
      -" А на что он нужен, этот социалистический лагерь, раз громадное большинство чехов его не хотело? Ведь это только обозлило людей и вызвало анти - русские чувства и надолго. Во всяком случае, интервенция советских войск и введение танков, нанесла тяжкий удар престижу СССР в мировом мнении". - Со своей стороны я решил отвечать как думаю и не лукавить.
      - " Да, это так, - соглашался Скобей, - я это знаю. Но многие боятся обсуждать это вслух..."
      Банкет закончился в шестом часу вечера. В гостинице встречаю члена константинопольской делегации митрополита Транупольского Дамаскина. Он выражает полный восторг моему выступлению на Соборе: " Среди общей мертвечины и казенщины вдруг раздался Ваш свободный голос. Как бы повеяло благодатью Духа Святого. Вы спасли Собор. Я сидел и думал, неужто так и не найдется человека, который бы сказал правду об этом Обращении. А Вы смогли точно все определить!"
      Я поблагодарил, конечно владыку Дамаскина, но подумал про себя" Суть же грецы льстивы даже до сего дне". Но все- таки хорошо, что сказанная мною правда была услышана "зарубежными гостями" и станет известна за границей, а это "важно и на пользу Церкви", невольно вспомнил я слова митрополита Никодима.
      Вечер был свободным, и я поехал в гости к своему брату Игорю. Там я рассказал подробности про Собор, прием и передал два билета на завтрашний концерт.

4 июня

      В это утро я звонил в "иностранный Отдел". Меня беспокоил вопрос о продлении моего паспорта, который кончался во вторник 8 июня. Мне хотелось остаться еще на неделю, поехать в Ригу, куда меня приглашал архиепископ Рижский Леонид. Мне очень хотелось побывать в тамошних женских монастырях, в самой Риге и так называемой " пустыньке", в 60 километрах от Риги. Как сказал сам архиепископ Леонид" единственные настоящие русские монастыри, существуют сейчас только там". Да и от других я слышал об этих монастырях много хорошего. Очень мне хотелось побывать в Крыму, Ялте и Никитском Саду, где я провел детство вместе со всей нашей большой семьей, со всеми пятью братьями Кривошеиными. Меня туда очень приглашал в 1969 году епископ Крымский Антоний, но сейчас, когда я заговорил с ним об этом, он смутился и стал как-то отнекиваться. Могу предположить, что он испугался моего выступления на Соборе, а может быть ему самому надо было куда-то ехать по окончанию Собора. Во всяком случае, я решил просить в "иностранном Отделе" о разрешении поехать в Крым.
      Паспорт мой отобрали у меня в "иностранном Отделе" с самого начала, под предлогом, чтобы хлопотать о продлении и разрешении на визу. Уверяли, что все это пустяки, не стоит и беспокоиться, одна формальность. Да и сейчас Кудинкин, с которым я разговаривал по телефону, меня успокаивал: " Все будет сделано. В понедельник получите паспорт с продлением визы. Поверьте нам, мы в этих делах имеем опыт".
      Утро пятницы 4 июня, я провел в гостинице, а к трем часам я поехал в гостиницу "Украина", где устраивался прием в честь Патриарха. Прием устраивал Куроедов и злые языки говорили, что он это делал за счет Патриархии. Надо отметить, деликатности ради, что по своим масштабам и обилию блюд, этот прием был скромнее, чем устроенный накануне Патриархом. Впрочем, и "куроедовский" был достаточно многолюдным и изобильным.
      Гостей встречал П.В. Макарцев, помощник Куроедова.
      -" Владыко Василий, добро пожаловать! - вскричал он приветственно, искусственно-дружеским тоном. -Как Ваше здоровье?"
      -" Хорошо, слава Богу! - отвечаю ему в том же духе. - Ни на что не могу жаловаться".
      - " Это самое главное", - отвечает Макарцев. На этом разговор наш прекращается. Наблюдаю, как все подходят здороваться к Куроедову, опять выстраивается длинная шеренга людей, пытаюсь и я пристроиться в конце. Понимаю, что придется долго ожидать и решаю, что не стоит, достаточно, что поздоровался с Макарцевым. Вскоре начинаются приветственные речи....

Вечер, 4 июня

      В Большой зал Государственной Консерватории, мы едем вечером к 20 часам. Ожидается большой концерт. Беру программу и сразу вижу, что Фурцева действительно запретила монашескому хору игумена Матфея участвовать в концерте. В первоначальной программе, которая была нам роздана до начала концерта хор значился, а теперь его нет. В первом варианте программы стояло: 1. Смешанный хор Матвеева; 2. Мужской(=монашеский) хор игумена Матфея; 3. Симфонический оркестр дирижера Светланова. Более того, почему- то "пострадал" и был заменен "Китеж"- Римского -Корсакова, на Чайковского "1812год".
      Между тем, как стало известно, с регентом Матвеевым произошел несчастный случай. Когда он возвращался из Лавры, после избрания Патриарха, его машина столкнулась с другой, в результате Матвеев получил небольшое сотрясение мозга и регентовать не смог. Его заменил Комаров, бывший регент Елоховского Патриаршего Собора. На качестве программы исполнения это не отразилось, говорят, что Комаров как регент выше Матвеева.
      Перед началом концерта, я шел по коридорам Консерватории, когда ко мне подошел священник, он предложил мне программу со словами: " Не хотите ли программу на духовный концерт?"
      - "Духовный? - удивился я. - А что же в нем духовного? Просто- торжественный концерт".
      Лицо священника, иеромонаха из Лавры, выразило недоумение. Но в следующий момент, он догадался, что я имею в виду, улыбнулся и сказал мне: " Ах, Вы уже знаете? Действительно, не духовный. Но не огорчайтесь, хор игумена Матфея Вы услышите в Лавре в воскресенье в трапезе".
      Войдя в зал, я встретился с А.Л.Казен-Беком.
      - " А Вы знаете, почему программа концерта переменилась? - спросил я его, - хора игумена Матфея сегодня не будет".
      - " Почему?" - удивился он.
      - " Да потому что Фурцева запретила! "- сказал я.
      Лицо Казен- Бека исказилось гримасой, и он полушепотом, но весьма энергично выругался по ее адресу.
      Усевшийся рядом со мной митрополит Аксумский Мефодий, Александрийской Патриархии, тоже возмущался отсутствием монашеского хора.... и ругал Фурцеву. Я видел, как вошел в зал Куроедов и занял место в первом ряду налево от прохода. Концерт можно было начинать.
      Мы вернулись в гостиницу уже поздно. Было уже около двенадцати часов ночи, когда, поужинав, я стал направляться к выходу из зала. За столиком у самого выхода из зала, сидела компания служащих "иностранного Отдела" - Кудинкин, Казен-Бек, Буевский, Игнатьев ( прибывший на Собор из Болгарии). Я подошел к ним. Казан- Бек вскочил и начал нервно - возбужденно говорить. Видно было, что он слегка подвыпил, что с ним, как говорят, случается редко.
      Он начал мне горько жаловаться, что его никуда не выпускают за границу:" Знаете, Владыко, не только в "настоящую заграницу", во Францию или Америку, но и в "братские" страны. Подал прошение поехать в Югославию. Отказали! А между тем мне нужно туда поехать для одной церковной исторической работы, которую я хочу написать. С трудом пустили только раз в Болгарию, да и то потому, что Патриарх Болгарский потребовал. А другие то постоянно ездят!"
      Он весь кипел от возмущения, а Игнатьев пытался его остановить: " Успокойся, не говори так много".
      Этот Игнатьев, уже пожилой человек, старый эмигрант, живущий в Болгарии. В прошлом он состоял в партии младороссов, во Франции. Как я потом узнал, он, пишет в ЖМП церковные статьи, преимущественно о жизни Болгарской Церкви. Пишет не плохо, но вполне в "лояльном" духе.
      Сейчас воспользовавшись моментом, он прошептал мне: " Не думайте, что я Вам не сочувствую... я вполне согласен с Вашим заявлением на Соборе. Но мы не можем говорить, а Вы можете! Вот вся разница... и, пожалуйста, продолжайте говорить и писать".
      Кудинкин перебил его и опять, в который раз задал мне вопрос. Он задавал его мне почти каждый день на протяжении всех этих дней в Москве и Лавре: " Как Вам нравиться Собор? Какие Ваши впечатления?"
      По началу я ему отвечал: " Подождите, Собор еще не начался ",- а потом... " неплохо, удовлетворительно, ничего... ". Ему очень хотелось, чтобы я всецело восхвалял все происходящее на Соборе. Но этого по совести я не мог делать, а раскрыть ему все, что я думаю, считал не возможным.
      Сейчас я ему сказал: " В общем, хорошо...".
      В ответ на это Кудинкин разразился патриотической тирадой: " Мы русские, очень скромны, слишком скромны! Мы спасли Европу от татар, потом спасли ее от Наполеона, в последнюю войну от Гитлера. Все другие народы трубили бы об этом по всему миру, хвастались бы,... а мы замалчиваем или говорим.." удовлетворительно", " неплохо", " в общем, хорошо". А надо говорить- "прекрасно"!" Я позавидовал его патриотическому оптимизму.
      А относительно Казен-Бека я вспомнил его реплику на Соборе. Он был переводчиком у Виллебрандса, подходит ко мне и говорит: " Владыко, вот если посмотреть на собравшийся здесь епископат Русской Церкви, на их лица, то скажу Вам, слава Богу, благоприятное впечатление. А вот посмотреть на лица батюшек... уже хуже".

7 июня

      С утра этого дня я отправился один на машине в церковь Воскресения в Филипповском переулке(теперь ул. Аксакова) на Арбате. Я никогда раньше не бывал в этой церкви, и мне хотелось там побывать. Это бывшее Иерусалимское подворье. Водитель машины не знал этой церкви, им мы долго блуждали по улицам Арбата, прежде чем нашли ее.
      -" А почему Вы хотите сегодня в церковь? - спросил он меня. - Разве сегодня праздник?" И тут сам вспомнил: " Ах да! Сегодня ведь Духов День!"Церковь была старинная, очень красивая, но маленькая. Народу полно. Девятнадцать причастников. Время прошло быстро и после службы я вернулся в гостиницу.
      Я решил позвонить в "иностранный Отдел" и узнать, дано ли мне продление визы для пребывания на территории СССР. Хоть они и уверяли меня, что все будет сделано и, что они сами пришлют мне паспорт с продлением в гостиницу, я был не спокоен.
      К телефону подошел Б.С. Кудинкин.
      -" Ну, как? - спросил я его. - Продлили паспорт?"
      - " Плохо, Владыко, - отвечал он, - неудача. Отказали".
      -" Как? Почему отказали? - спрашиваю я. - Вы же сами уверяли, что все будет сделано и будет полный порядок".
      - " Не знаю, не могу понять... но это не только Вам. Всем отказали" - сказал Кудинкин.
      - " Неужели и Владыке Антонию Блюму, отказали? - настаиваю я
      - " Сначала да.. И ему, и Патриарху Александрийскому, который хотел ехать в Одессу, где у него подворье. И Владыке Петру и Алексею тоже. Но потом в дело вмешался митрополит Никодим, нажал по телефону через Куроедова на кого-то... В результате Владыке Антонию и Патриарху Александрийскому продлили. Но спутнику митрополита Антония протоиерею Сергию Гаккелю отказали".
      - " А епископу Иринею Баденскому?" - допытывался я.
      - " Ему не надо было продлевать разрешения, он имел его еще из Германии. А двум его спутникам, тоже отказали". - Кудинкин отчитался мне полностью, но я был возмущен.
      В конце разговора, Кудинкин добавил, что митрополит Никодим хочет меня повидать перед отъездом и просит быть у него в Отделе в половине шестого вечера.
      Безусловно, что отказ в продлении мне визы на неделю, с правом поездки в Ригу и Крым, я воспринял как санкцию за мое выступление на Соборе. В общем, это можно было предвидеть. Но прежде чем увидеться с митрополитом Никодимом, мне хотелось удостовериться в правоте аргументов и фактов Кудинкина, с продлением виз для других.
      Я позвонил митрополиту Антонию Сурожскому, он мне сказал, что у него с продлением все в порядке и более того, что у о. С. Гаккеля тоже не будет проблем(так обещали!) А о трудностях никто ему не говорил.
      Епископ Петр сказал, что у него еще не исчерпалось время пребывания на территории СССР, он тоже просил немного продлить и ему сказали, что продлят. У меня же кончалась виза завтра 8 июня! Что касается членов бельгийской делегации, диакона С.Рейнгардта и Драшусова, то они сами, торопясь вернуться на работу, уехали уже сегодня утром. По тем же причинам улетел одновременно с ними и Лосский. То, что касается епископа Дионисия, у которого виза еще не кончилась, оставался больным в Лавре, где к нему вызывали местного доктора. Так что, в сущности только мне или, во всяком случае, почти только мне отказали в продлении срока пребывания в СССР. Я расценил результат разговора с Кудинкиным, как санкции по отношению ко мне. Впрочем, всем кому я об этом рассказал, оценивали эту ситуацию также. Позвонил своему брату Игорю, о. Шпиллеру. Брат жалел о моем внезапном отъезде и что мы с ним больше не увидимся.
      В назначенное время я был в кабинете митрополита Никодима. Он сразу начал мне объяснять, почему мне отказали в продлении визы: " Владыко, в пятницу и субботу ОВИР закрыт, а Ваша виза кончается во вторник. Когда наши люди пошли хлопотать о продлении, им сказали, что уже поздно, потому что виза кончается на следующий день... нужно уезжать".
      Тут возникает первая неточность, подумал я - ОВИР по пятницам открыт по утрам.
      - " Да ведь я дал свой паспорт для продления визы еще до начала Собора, да еще несколько раз напоминал.." - возразил я.
      - " Во время Собора все были так заняты, что не могли заниматься паспортами", - ответил митрополит Никодим.
      - " А почему же другим продлили?"
      - " Ну, потому что у других виза не кончалась на следующий день... было время хлопотать". То что говорил митрополит Никодим не соответствовало действительности и было внешне искусно подстроено. А главное находилось в противоречии с тем, что утром мне говорил по телефону Кудинкин. Ведь говорил же он, что " митрополиту Никодиму пришлось для кое-кого "вмешаться, нажать и пробить" продление виз". Я не сослался на свой разговор с Кудинкиным и вообще ничего не стал говорить митрополиту Никодиму. Он был крайне утомлен от Собора.
      Вечер я провел у о. Всеволода Шпиллера. Конечно, много говорили о Соборе, обсуждали, кто может быть теперь назначен митрополитом Крутицким. Я сказал о. Шпиллеру, что слышал о двух кандидатах - архиепископ Антоний Минский или архиепископ Сергий Одесский. Первое хорошо, а второе очень плохо, решили мы оба. У о. Всеволода были свои сведения на сей счет.
      -" Я слыхал, - сказал он, - что Патриарх хочет, чтобы Крутицким был епископ Самаркандский Платон".
      - " Этого не может быть! - страшно удивился я. - Епископ Платон младше всех по хиротонии, да к тому же он малограмотный, примитивный человек".
      - " Ну, вот поэтому его и хочет Патриарх Пимен! Ему такого и надо на этом месте. Владыка Платон в прошлом тракторист, из малообразованной семьи, то что называется "от земли" близкий "к народу". Так его и будут называть " Платон, иже во трактористах". Он действительно очень примитивный человек и не потому что из села, а как- то не развит, но зато предан по сыновнему уже много лет Пимену. Всецело его человек. Патриарх Пимен сможет на него уверенно опираться".
      - " Я не думаю все же, что его назначат, - сказал я. - Слишком уж невероятно".
      В результате, не был назначен ни один из перечисленных выше кандидатов. Эту должность занял архиепископ Курский Серафим, довольно бесцветная личность, заведующий хозяйственным отделом Патриархии.
      Закончился наш вечер с о. Всеволодом его рассказом, что против митрополита Никодима составлена записка в 50 страниц небезызвестным Феликсом Карелиным, весьма спорной личностью. Он обвиняет митр. Никодима в ереси модернизма и в извращении Православия. Записка эта, как я впоследствии узнал, предназначалась для Собора, но по неизвестным причинам до нас не дошла и осталась неизвестной. Собором о. Всеволод был, в общем, доволен, что с ним бывает редко.
      Уже поздно вечером я вернулся в гостиницу. Ко мне пришел о. Сергий Гаккель и стал рассказывать о своем посещении Макарцева, совместно с митрополитом Антонием.
      - " Макарцев недоволен Вами, - сказал о. Гаккель, - и выражался о Вас невежливо. Он говорил, что Вас считали серьезным человеком, но Вы их разочаровали своими действиями".
      Больших подробностей мне от о. С. Гаккеля не удалось выяснить, но впоследствии митрополит Антоний мне рассказал, что Макарцев был недоволен не только моим выступлением на Соборе, но и разговорами, а также письмами архиереям. Макарцев, оказывается, спросил митрополита Антония, доволен ли он ходом дел на Соборе, на что митр.Антоний ответил, что не особенно.
      -" Почему?" - спросил Макарцев.
      -" Потому что все было заранее предрешено", - ответил Антоний.
      -" Откуда же это видно?"
      На что митрополит Антоний очень хорошо ответил: - " Да хотя бы из того, что заключительное слово Патриарха сразу после окончания прений, было прочитано им по заранее заготовленному тексту".
      - " Я Вам хочу напомнить, что у нас в Советском Союзе все заранее глубоко обдумывается и случайностей быть не должно!" - резко ответил Макарцев.
      На следующий день в 7 часов утра я выезжал в аэропорт Шереметьево, откуда вылетел в Брюссель, через Стокгольм и Копенгаген. При проходе через таможню меня не осматривали, и весь полет прошел без инцидентов.
      До аэропорта меня провожал мой сопутствующий о. Владимир Есипенко и мой племянник Никита.

Брюссель, 11 февраля 1972 года.
Архиепископ Брюссельский и Бельгийский Василий

Страница сгенерирована за 0.05 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com