Глава 11. Конец 50 — начало 60-х гг. Новые процессы: хрущевские гонения на Церковь

В 1960 г. закрывается Ставропольская духовная семинария, что было довольно нелогично. Этому акту предшествовала пропаганда в печати — с доносами, с письмами колхозниц, работников швейной фабрики, группы студентов университета — против Саратовской, а не Ставропольской семинарии. И вдруг

300

в 1960 г. закрывается не маленькая Саратовская семинария, а гораздо большая и более благоустроенная Ставропольская, официально сливавшаяся с Саратовской. По этому поводу епископ Ставропольский Антоний направил протест, в котором говорилось, что логичнее было бы закрыть Саратовскую, слить ее со Ставропольской. Ставропольская семинария имела 4 здания, купленные у частных лиц и построенные Церковью, за что епархия уплатила 1 300 888 руб. Теперь власти отбирали 3 из 4 зданий. Патриархия протестовала, ссылаясь на Постановление Совета Народных Комиссаров от 22 августа 1945 г., давшее Церкви частичное право юридического лица на приобретение и владение домами. В ответ юрисконсульт Совета по делам РПЦ указывал, что по этому постановлению право владения у Церкви только целевое; здания приобретены под семинарию, семинария закрывается, следовательно, здания переходят государству совершенно безвозмездно. Опять государство грабило Церковь, причем даже забрало грузовую машину ⁵⁰. В том же 1960 г. закрылись Киевская и немного позже Саратовская семинарии. Минская семинария формально не была закрыта, просто после 1959 г. в нее не допускали новых воспитанников, власти не прописывали студентов, не пропускали их в Жировичи, где находилась семинария. Таким образом, в 1963 г. после последнего выпуска семинария перестала функционировать. В последнем выпуске в ней числилось 5 учащихся, переведенных из 3-го в 4-й класс. Уже в 1962 г. предпринимались активные усилия по закрытию семинарии. Гордун в уже цитировавшейся работе приводит интересный документ, составленный уполномоченным Совета по УССР Г. П. Пинчуком: "В соответствии с постановлением ЦК КП Украины духовная семинария в городе Луцке Волынской области должна в 1963 г. прекратить свое существование". О прекращении деятельности духовной семинарии в Луцке и Минске говорил председатель Совета по делам РПЦ при Совете Министров СССР Куроедов на всесоюзном семинаре и совещании уполномоченных Совета в июле 1963 г. "Товарищ Куроедов сказал, что нужно принять меры в этом году, чтобы желающих поступить в семинарию не было, как и за последние 3 года". Уполномоченный Совета по Волынской области 26 сентября 1963 г. писал (цитирую по Гордуну): "Всего в семинарию о поступлении в первый класс было подано 12 заявлений со всеми требуемыми документами. Кроме того, было 8 запросов об условиях приема и учебы... Ряд лиц сразу после подачи документов в семинарию поспешили сняться с учета по месту жительства и выехать, чтобы их не нашли по указанному адресу. Есть основания полагать, что все это не было случайностью, а делалось по совету руководства семинарии. Из 12 оформленных документов семинария по нашей рекомендации по различным причинам 6 заявлений возвратила обратно. Из оставшихся 6 человек на приемные экзамены прибыли трое... Несмотря на все наши усилия, полностью сорвать

301

набор не удалось. В дальнейшем если семинария будет продолжать свою работу, не допустить нового набора будет еще более трудно". Гордун комментирует, что после этого власти отобрали у семинарии второй этаж здания, сняли номерные знаки с принадлежащей ей машины, на которой доставлялись продукты в семинарию, не прикрепленную ни к какой пищевой базе, и к 1965 г. семинария фактически перестала существовать ⁵¹.

Гонения на духовные школы, на студентов богословия, на наиболее интеллигентных абитуриентов, поступавших в семинарии, — все это ничуть не мешало властям использовать семинаристов и молодое духовенство для пропаганды советской внешней политики. Речь идет о 6 молодежном фестивале, состоявшемся в Москве в 1957 г. Тут и семинаристы, и молодые священники весьма пригодились для пропагандистских встреч с западной молодежью. События развивались примерно таким образом: С. Романовский, председатель подготовительного комитета Международного фестиваля молодежи за мир и дружбу, направил письмо Карпову, в котором сообщалось, что ожидается больше 30 тыс. молодежи разных политических и религиозных взглядов. Многие захотят пойти в церкви, познакомиться с религиозной жизнью в СССР, провести встречи по религиозным убеждениям. Поэтому надо привлечь Церковь и подготовить ее к таким встречам. 2 января 1957 г. состоялась встреча в Совете по делам РПЦ при участии митрополита Николая Крутицкого, ректора Московской духовной академии Ружицкого и др. Постановления этой встречи: в патриархии создать специальную комиссию по подготовке к фестивалю, издать сборник о положении и деятельности РПЦ, специальные альбомы Троице-Сергиевой лавры и других святынь для раздачи на фестивале, изготовить иконы, крестики и другие религиозные предметы, подобрать комплекты литературы, Библий для раздачи молодежи; комиссии обсудить вопрос и представить свои соображения по запросам английского комитета комиссии христианской молодежи о целесообразности проведения собрания христианской молодежи, посещения церквей в Москве и деревнях; подготовить группу студентов Московской духовной семинарии и академии для встреч и бесед с участниками фестиваля; обсудить желательность проведения духовного концерта для участников фестиваля. В своем докладе Романовский подчеркнул, что главная тема и смысл фестивалей молодежи — это мир и дружба; на это должен быть сделан упор. Молодежь приезжает, напичканная антисоветской пропагандой, и в этом ее надо разубедить ⁵².

Церковь предложила организовать посещение гостями фестиваля Троице-Сергиевой лавры и других храмов и церквей в Москве и различных городах. С этой целью в поездку по стране был направлен священник, который в отчете на имя митрополита Николая сообщил, в каких городах, по его мнению, какие храмы можно предложить посетить иностранцам, что нужно сделать, чтобы привести их в надлежащий вид, какие для этого потребу-

302

ются затраты и т. д. Церковь пыталась кое-что из этого выгадать. Например, Ведерников, редактор Журнала Московской патриархии, хотел использовать открывшуюся возможность издания книг и альбомов для раздачи иностранцам, чтобы напечатать их большим тиражом, чем требовалось для фестиваля, мотивируя это перед Советом по делам РПЦ тем, что "книги нам будут нужны и в дальнейшем". Митрополит Николай безрезультатно пытался добиться возвращения Церкви храма на Калужской площади, используемого под кинотеатр, что, по его мнению, может произвести нехорошее впечатление на иностранцев. На специальном заседании духовенства Московской епархии и актива патриархии 29 января 1957 г. было определено, какие из действующих церквей могут принять и сколько делегатов. Из числа студентов Московской духовной академии выделялось до 20 человек в качестве гидов по Троице-Сергиевой лавре, 12 молодых священников — для встреч и бесед с молодежью. Предлагалось прочитать доклад для молодежи о положении религии в СССР, об устройстве и жизни Русской православной церкви, ее связи с православными и инославными церквами и объединениями. В программу входили духовный концерт хора Елоховского собора, организация в Московской духовной академии просмотров фильмов о жизни Церкви и выставки. Журнал Московской патриархии открыл специальную рубрику о фестивале, его значении и задачах. Издавались альбомы , сувениры тиражом до 25 тыс. каждый. Патриархия опять же пытается из этого что-то выкроить для Церкви, требуя от властей, чтобы они привели в порядок находившиеся в ужасном состоянии кладбища при храмах, которые подчиняются государству. Окончательная цифра представителей Церкви для встречи с зарубежной молодежью была определена — 260 студентов и воспитанников академий и семинарий; 35 преподавателей семинарий и академий, 40 мирян-прихожан, отобранных поименно. Среди церковных представителей были: будущий митрополит Ленинградский И. М. Снычев; известный молдавский депутат в Верховном Совете, будущий протоиерей Петр Дмитриевич Бубуруэ; студент Вахромеев, будущий митрополит Минский; Рожков, будущий священник и настоятель Николо-Кузнецкой церкви, Свистун, будущий архиепископ Макарий.

В обязанность встречавшихся с иностранцами было вменено составление подробнейших письменных отчетов ⁵³.

Когда дело дошло до проведения конкретных лекций о религии и Церкви для иностранной молодежи, за исключением общего официального доклада о положении Церкви в СССР, который содержал только общие формальные сведения, все остальные доклады, касающиеся религии, богословия, были поручены молодым философам-марксистам, преподавателям или аспирантам вузов и научно-исследовательских институтов, профессиональным атеистам, которые потом будут широко известны своими работами, печатавшимися в "Науке и религии" и "Вопросах

303

научного атеизма". В их числе Мчедлов, Мосолов и другие. Именно они, а не профессора духовных академий читали на фестивале богословские лекции. Тем не менее, удалось ввести в заблуждение иностранцев. Группа мексиканских журналистов, посетив Троице-Сергиеву лавру, записала в книге отзывов: "Благодаря советскому режиму, народу и правительству религия в стране очень уважаема" ⁵⁴.

Монастыри

Особенно пострадали при Хрущеве монастыри. Количество монастырей сократилось с 90 в середине 50-х гг. до 18 спустя десятилетие. Процесс ликвидации монастырей начался в 1958 г., когда значительно повысился налог на здания и монастырские угодья, установленный в 1945 г. Теперь монастыри должны были платить ежегодно 40 тыс. руб. (старыми) или 4 тыс. руб. (новыми) за одну сотку земли. Так, Почаевский монастырь должен был выплачивать 400 тыс. руб. (новыми) за свои 10 га пахотной земли ⁵⁵. Кроме того, все монастыри, исключая Троице-Сергиеву лавру, находились на территориях, подвергшихся вражеской оккупации, и были открыты с одобрения оккупационных властей, что облегчало их "законное" закрытие. Постановлением Совета Министров от 16 октября 1961 г. были сокращены земельные участки монастырей, обеспечивавшие их продуктами питания. Поскольку же размеры сокращений не были установлены этим документом, последовали административные злоупотребления. Так, у Почаевского монастыря, где в 1961 г. находилось 140 монахов, были конфискованы в 1962 г. и поля, и сады. Тем же постановлением было запрещено монастырю нанимать рабочих для мастерских или для сельскохозяйственных работ. Поскольку одновременно местным органам были даны секретные указания отказывать в прописке молодым людям, желающим поступить в монастырь, произвольно выселять, арестовывать или призывать в армию молодых монахов, то легко понять, что оставшиеся, в основном престарелые, монахи попросту не могли себя обеспечить и заплатить драконовские налоги. Упомянутый документ предписывал также монастырям обязательно заключать арендные соглашения на все постройки, кроме самих храмов. Таким образом, с течением времени местная администрация могла сократить число монастырских зданий или даже конфисковать их. В Почаеве к 1966 г. были конфискованы все здания, кроме монашеских келий: гостиница для паломников была превращена в государственную больницу, другие монастырские строения были переданы различным гражданским учреждениям. Наконец, в связи с уже упоминавшимся запрещением поддерживать беднейшие приходы и монастыри из средств других приходов и епископов монастыри стали полностью зависеть от доброхотных пожертвований богомольцев. Впрочем, и этот последний источник средств был удачно сокращен тем же постановлением 1961 г., запрещавшим

304

организованное "паломничество к святым местам", допуская конфискацию гостиницы и запрещая ночевать в монастырских церквах ⁵⁶. Все эти меры легко превращали монастыри в неплатежеспособные учреждения, которые затем правительство закрывало за неуплату налогов.

Однако в борьбе с национальной святыней — Почаевским монастырем в 60-е гг. власти просчитались. В течение этих пяти лет светские паломники и горстка монахов смогли привлечь всеобщее внимание (включая мировую общественность) к судьбе монастыря и к концу 1966 г. добились отмены большинства запрещений и насильственных мер. Монастырь существует и по сей день, хотя количество его насельников сократилось со 146 до 35*.

Почему именно монастыри подверглись таким нападкам? Это объясняется тем, что они традиционно являлись национальными центрами духовной жизни и местами массовых паломничеств. В монастырях властям было трудно контролировать и ограничивать контакты с верующими. Люди приходят в монастырь специально для совета и духовного руководства, и множество священников и просто верующих стремились проводить свой отпуск в монастыре или поблизости от него. В условиях, когда полностью отсутствовали средства церковной информации, монастыри были также местом обмена информацией о церковной жизни между паломниками, приезжими священниками и монахами. Все это совершенно не устраивало советскую власть.

Приходские церкви

Главные источники информации о произволе в закрытии приходских церквей и о преследованиях священников и епископов, сопротивлявшихся этим закрытиям, — это самиздатовские документы покойного Бориса Талантова, учителя математики и пра-

________________________________________

*По данным на 1993 г. братия Успенской Почаевской лавры насчитывает около 80 человек. Лавра — один из древнейших монастырей Русской православной церкви. Расположена в г. Почаеве Тернопольской области, в 200 км. от г. Львова. Основан в конце IX века учениками святителя Мефодия. Около 1240 г. в монастыре появились иноки из разоренного Батыем Киева, которые дали ему название — Почаевский. Монастырь окреп при настоятеле Иове (1551—1651). Содействие в возрастании роли монастыря оказал киевский воевода, князь К. К. Острожский. Обители становится центром духовного просвещения и проповеди православия у западной границы Русской земли. После смерти Иова с 1721 по 1831 г. монастырь находился в руках униатов. Граф Н. Потоцкий построил в нем грандиозный собор Успения Пресвятой Богородицы в стиле позднего барокко (архитектор Готфрид Гофман). В 1831 г. монастырь был возвращен православным верующим, а в 1833 г. ему было присвоено наименование лавры. В 1911 г. в лавре по проекту А. В. Щусева был построен большой собор в древнерусском стиле в честь Живоначальной Троицы. Его портал украшен мозаичным образом Спаса Нерукотворного, автором мозаики является Н. К. Рерих. Главной святыней в лавре считаются запечатленный на камне след правой стопы Богородицы, рака с мощами настоятеля Иова и икона Божией Матери Почаевской. — Прим. ред.

305

вославного верующего из Вятки (Киров), а также обращения священников Глеба Якунина и Николая Эшлимана.

Мы уже упоминали, как устанавливалась "законность" на ранее оккупированных землях: в Одесской епархии, например, было закрыто 210 церквей из 400, на Волыни — 180, в Житомирской епархии — 68, 43 — в Полтавской, 40 — в Черкасской епархиях, 18 из 25 в одном Липканском районе Молдавии... 12 в Новгородской епархии, в Киеве из 25 церквей осталось 8, в Одессе — 9 из 23, в Измаиле — 1 из 5, в Ростове-на-Дону — 4 из 12. В Орле, Брянске, Чернигове, Риге, Каунасе были закрыты кафедральные соборы". В Белоруссии из 1250 православных церквей, действовавших в 1945 г., к концу 1964 г. оставалось чуть больше 400 ⁵⁸.

Однако произвол с закрытием и разрушением церквей имел место также и на тех территориях, где никогда не было вражеской оккупации. В Вологодской епархии из 800 приходов, действовавших до революции, к середине 60-х гг. оставалось 17. В Пермской епархии на Северном Урале к началу 60-х гг. было, закрыто более 15% приходов. Из 75 приходов Кировской епархии (до революции их было 500) к 1965 г. оставалось только 35, и это несмотря на тот факт, что некоторые церкви были построены на средства самих прихожан и начали действовать легально не далее как в 1956 г. ⁵⁹ Как это осуществлялось?

В некоторых случаях советские законы предписывали, чтобы человек работал там, где он прописан, о чем объявлялось приходскому священнику, который не всегда был прописан в том месте, где служил. Священников не хватало, так как закрывались семинарии и пастырские курсы и одновременно ширилась практика лишения священников регистрационного разрешения ⁶⁰. Тогда по прошествии 6 или более месяцев уполномоченные СДРПЦ обычно закрывали церковь и часто разрушали ее, чтобы она не открылась и в будущем ⁶¹.

Вопреки утверждению Струве, священники никогда не платили налоги наравне с советскими служащими. В послевоенный период по отношению к духовенству применялась ст. 19 Положения о подоходном налоге от 30 апреля 1943 г., по которой священники облагались налогом как частные предприниматели, т. е. минимальный налог составлял 81% дохода при доходе свыше 7000 руб. в год (тот же доход у советского служащего облагался налогом в 13%). В лучшем случае этот закон применялся до 1960 г.". Более того, с 1962 г. священники обязаны были получать от своих приходов установленную плату в противоположность прежней практике материальной поддержки священнослужителя в зависимости от взносов прихожан. Фиксированная зарплата означала, что львиная доля взносов прихожан уходила государству в виде налогов. А более бедные приходы, которые не могли позволить себе выплачивать зарплату священнику были обречены оставаться без постоянного священника, что вело к закрытию храма.

306

В 1960 г. в прессе началась кампания против продажи в храмах свечей. Заявлялось, что 75% дохода Церкви составляет прибыль от продажи свечей. Однако Талантов в открытом письме советскому правительству убедительно доказал, что доход церкви от продажи свечей зависит от соотношения количества свечей, потребных для служебных целей, и количества свечей, непосредственно проданных верующим. Когда соотношение 50 на 50, церковь зарабатывает примерно 10 руб. на килограмме, но в маленьких сельских храмах, где освещение по большей части свечное, храм фактически торгует свечами в убыток. Если соотношение 75% для нужд храма и 25% — верующим, то храм теряет на каждом килограмме 5 руб. ⁶³ Тем не менее церквам было запрещено зарабатывать на свечах под тем предлогом, будто такая прибыль равноценна "взиманию обязательных пожертвований" церковью, что запрещено законом ⁶⁴.

Очевидно, этот запрет распространился не всюду и позднее был отменен, поскольку по свидетельству русских клириков, церкви по-прежнему зарабатывают на свечах. Все перечисленные меры были направлены на то, чтобы как можно большее число приходов лишились самообеспечения и, таким образом, дали повод к их закрытию.

В других случаях, например, созывалось общее собрание колхозников, и, если даже вопреки давлению партийных функционеров оно принимало решение против закрытия церкви, в протоколе записывалось решение о закрытии, которое затем и приводилось в исполнение ⁶⁵.

Таким образом, из 13 400 православных церквей, действовавших в 1958 г., к 1965 г. осталось открытыми менее 8 тыс. Подобным образом сократились и другие религиозные объединения ⁶⁶. Священники также лишались "регистрации", т. е. права служить легально, и даже арестовывались за "попытку привлекать молодых людей", за смерть новокрещеных младенцев или просто за то, что пользовались популярностью и привлекали народ в церковь ⁶⁷.

Почему возобновились преследования Церкви?

Навязанные Церкви перемены в статусе священников сами по себе являются безусловным свидетельством того, что новая широкая кампания против Церкви не была всего лишь "злоупотреблением местных административных органов", как об этом заявляли на пресс-конференциях некоторые руководители Церкви, когда их прижимали вопросами информированные западные журналисты. Преследования были организованы центральной властью и оттуда направлялись. Примечателен тот факт, что развязанная кампания не подвергалась никакой критике, но, напротив, в прессе она открыто поддерживалась такими, например, заявлениями: "Борьбу с религией нужно не только продолжать,

307

но усилить всеми возможными средствами" (курсив мой — Д. П.). Характерно, что спустя два года после начала новых преследований в цитируемой статье признавалось, что религиозность продолжает расти. Более того, в ней отмечалось новое распространение язычества и дохристианских религий в тех районах, которые недавно обратились к христианству, — Сибири и Дальнем Востоке ⁶⁸.

Об определенном оживлении религиозных настроений свидетельствует и автор работы, опубликованной в 1958 г. в Москве: "Теперь ни одна служба не обходится без оживления интереса к религии... Епископы в последнее время объезжают свои епархии, служа... в местных церквах чаще [чем раньше]; существенно выросли хоры, многие церкви восстановлены". Тот же процесс, по его словам, наблюдался и у сектантов, мусульман и евреев ⁶⁹.

Любопытный факт об одном из посещений епископом собора в Херсоне приводится в церковном источнике: "Весь собор наполнен до отказа... на галереях, ступеньках, во дворе собралось около семи тысяч человек. Епископ произносит по две—четыре проповеди в течение одной службы. После литургии духовенство обедало у меня дома; обед был приготовлен и для хора, гостей и для бедных паломников..." Из толпы к ногам епископа бросали цветы, приветствуя его с восторгом, преданностью и любовью ⁷⁰.

Очевидно, такие праздничные богослужения не были исключительными, поскольку многочисленные подобные факты отмечаются ив атеистических публикациях. Например: "...в некоторых церквах на Пасху около 100—150 детей, одетых в специально приготовленные костюмы, шли в голове крестного хода, неся иконы и посыпая дорожку цветами... В специально отведенные дни проводятся службы для детей... Многие священники запрещают детям петь советские песни и вступать в пионеры..."

Священники организуют походы с молодежью, во время которых "ведут с ними разговоры о счастье и добродетели". Некоторые священники были в это время посажены в тюрьму за попытки привлечь молодежь в Церковь ⁷¹.

В то же время выяснилось, что большинство монахов и монахинь, по крайней мере в некоторых монастырях, — вовсе не старики или не были таковыми при пострижении ⁷². Это чувствительно затронуло советские власти и повлекло за собой уже упомянутое антимонастырское постановление 1958 г. и отчаянные усилия закрыть как можно больше монастырей. Постановлением Совмина от 16 октября 1961 г. республиканским правительствам предписывалось "представить в течение шести месяцев отчет о сокращении числа действующих монастырских общин" ⁷³.

Очевидно, в предчувствии суровых времен патриархат в 1960 г. выступает с серией статей о необходимости укрепления церковной дисциплины, большей преданности Церкви и скромности духовенства. Одна из статей ссылается на послание патриарха Алексия от 1953 г. и другие послания, призывающие священников и епископов не вводить мирскую практику ежегодных отпусков,

308

потому что пастырь не может быть в отпуске от своей паствы. Осуждались также богатые застолья и другие роскошества, поскольку деньги на них — это доброхотные приношения верующих на церковные нужды, а не на физические удовольствия духовенства. Духовенство — слуги, а не князья Церкви. В другой статье священников призывают наставлять верующих в церковной дисциплине и культивировать частое приобщение ⁷⁴.

Из атеистических брошюр мы узнаем в то же время, что многие священники и приходы занимались подпольной благотворительностью среди бедных, организовывали бесплатные обеды после литургии для нуждающихся прихожан, особенно прибывших издалека; что священники в своих проповедях "нападают на атеистов и атеистические организации" ⁷⁵. Вообще атеисты начинают проявлять усиленное внимание к содержанию проповедей с конца 50-х гг. Отмечалось, что в большинстве церквей проповеди произносятся несколько раз в неделю, хотя традиционно проповеди полагались после воскресной или праздничной литургии. В то время как религиозные авторы (например, Левитин, Желудков, Талантов) жаловались на низкий уровень проповедей, атеисты оценивают большинство проповедей как эффективное средство привлечения людей в Церковь и укрепления их в вере. Советские источники иногда обращаются даже прямо к анализу предмета проповеди в отдельных городах или епархиях. Так, обзор, проведенный в начале 60-х гг. в Астрахани, отмечает следующие предметы проповедей: спасение — 33%; экклесиология и таинства — 23, апологетика — 11, церковное учение о Боге и Спасителе — 15%⁷⁶. Очевидно, обязательные темы защиты мира и советская социальная система, занимавшие ведущее место в проповедях, опубликованных в Журнале Московской патриархии, составляли ничтожную долю в общем содержании устных проповедей духовенства.

Было ли это возрождение Церкви результатом того, что духовенство пополнилось священниками, освобожденными из лагерей в 1956 г., и новыми выпускниками возрожденных семинарий, которые сменили робких и деморализованных представителей старшего поколения, переживших сталинский террор? Массовое закрытие семинарий в 1960—1964 гг. подтверждает наше предположение о том, что режиму не нужны были новые священники.

Но если за священниками в целом велось государством такое пристальное наблюдение, что они были вынуждены ограничиваться в своей духовной деятельности пределами храма, миряне продолжали вести миссионерскую работу, привлекая людей к Церкви, о чем свидетельствуют и советские атеистические источники, и духовенство.

Вырисовывавшаяся картина меньше всего говорила об умирании религии. А это уже было несовместимо с постулатом — процветающей Церкви нет места в коммунистическом обществе. Соответственно, как сообщают неофициальные источники того

309

времени, после XXI съезда партии в 1959 г. ЦК КПСС было принято секретное решение "в основном" решить судьбу Церкви в годы выполнения семилетнего плана социального и экономического развития.

На массовое закрытие церквей и страх верующих перед "неприятными последствиями" посещения храма Церковь ответила тем, что советские религиоведы назовут позднее "модернизацией". Сюда относится новая практика заочного отпевания и даже заочного венчания, а также исповедь по переписке. Как свидетельствует советский источник, в 1963 г. в одной церкви 63% (а в другой — 89%) всех частных религиозных обрядов было совершено в отсутствие самих верующих, на основании письма или просьбы. Другим нововведением, вызванным сокращением числа храмов, стало совершение двух и более литургий в день в одном храме, а также использование пожилых женщин или монахинь для работы алтарницами ⁷⁷. Упомянутые исследования продемонстрировали также, что административное давление не сократило числа верующих, как это показывало количество крещений: 40—60% новорожденных ⁷⁸. Также сообщали о нововведении в совершении литургии: перед службой священник разъяснял верующим наиболее трудные для понимания моменты службы, а затем даже переносил в некоторые моменты службы совершение литургии из алтаря на середину храма, чтобы верующие непосредственно могли в ней участвовать. Это, несомненно, возврат к литургическим экспериментам обновленческого епископа Грановского.

Вскоре после падения Хрущева советские профессиональные атеисты начали осторожную переоценку пяти лет преследований. По общему мнению, суровые преследования не оправдались: гражданская и политическая лояльность многих верующих была подорвана этими мерами. Лишившись зарегистрированных церквей, верующие уходили в подполье. А тайная, неконтролируемая религиозная жизнь, по общему признанию, представляла для советской власти большую угрозу, чем легальная (а значит — контролируемая) Церковь. Более того, преследование верующих и их страдания привлекали к ним "нездоровые" симпатии со стороны тех, кто иначе остался бы вне религиозной сферы. Также и огромные усилия, по вербовке на сторону атеизма ренегатов-священников принесли неожиданные плоды: верующие были убеждены, что эти изменники служили Церкви за деньги, а теперь будут по тем же причинам служить атеизму, так что чем большее их число покинет Церковь, тем для нее лучше. В целом же с падением Хрущева кампания преследования Церкви прекратилась, хотя очень немногие из закрытых церквей были тогда открыты вновь; их открытие и восстановление началось лишь после 1987 г.

310

Митрополит Никодим и внешние сношения РПЦ

Все, кто знал о размахе хрущевских преследований Церкви, в особенности поражались тем заявлениям, которые делались представителями патриархата за границей и на пресс-конференциях для иностранных журналистов в Москве. Не следует забывать, что даже митрополит Николай, возглавлявший внешнюю политику патриархата, хотя и лишился своего поста в 1960 г. из-за столкновений с государством, поддерживал ложные заверения сотрудников Отдела внешних сношений патриархата, будто "Церковь в России свободна и не подвергается преследованиям". Николай однажды сказал с горькой улыбкой: "Будь я на их месте... я, возможно, говорил бы то же" ⁷⁹.

Однако митрополит Николай не был на их месте: хотя и более молодой, чем патриарх, он был принужден уйти со своих ключевых позиций в Церкви в 1960 г. В частной беседе всего лишь три недели спустя после его ухода (21 июня) с поста председателя Отдела внешних церковных сношений митрополит сказал, что так государство отреагировало на его смелые проповеди против только что начавшейся дикой антирелигиозной пропаганды, полной оскорблений и лжи. Он еще верил, что патриарх и епископы смогут противостоять прямому вмешательству государства во внутренние дела Церкви. Митрополит уверял своего собеседника, что власти могут уволить его только с этого поста, скорее политического, чем церковного значения, хотя формально он сам просил Синод об освобождении. Один из членов Синода сначала заявил, что никогда не подпишет увольнение Николая. Однако сам митрополит Николай ответил: "Это необходимо". Патриарх подтвердил свое согласие, и вопрос был решен. Николай пребывал в уверенности, что власти не станут и не смогут принуждать Церковь уволить его с поста митрополита Крутицкого, самого престижного в Церкви после патриарха. Николай сказал: "Они не посмеют. Синод не согласится". Но они посмели. В сентябре следующего года Николай был смещен и с этого поста. А менее чем через год он умер, официально — от сердечного приступа.

Близкий митрополиту человек предполагал, что он потому решился просить у Синода своего увольнения, что "ему совесть не позволяла согласиться на требования, предъявленные ему Советами" ⁸⁰. Было ли одно из требований — ни при каких обстоятельствах не признавать, что в СССР преследуют Церковь? Судя по поведению сменившего Николая на посту главы Отдела внешнецерковных сношений молодого (ему исполнился 31 год) архимандрита Никодима, вскоре рукоположенного в епископы, затем в архиепископы и, наконец, в митрополиты, — возможно, такова и была причина смещения Николая.

В самом деле, Никодим (Ротов Борис Георгиевич) был очень осторожен, никогда не делал и намека на преследования в официальных заявлениях и даже в частных беседах признавал лишь отдельные случаи, да и то только тогда, когда его припирали

311

к стенке фактами. Его администрация положила начало новой эре внешней политики Московского патриархата. Николай подчинялся требованиям советской внешней политики. Никодим, выросший в годы советской власти, сын первого секретаря Рязанского обкома, неофит, воцерковившийся в отрочестве, обладал теми чертами нового епископа, на которые указывал о. Всеволод Шпиллер. Во внешней политике он повел себя изобретательнее своего предшественника и стал более независимым партнером советского режима.

Политика Никодима, конечно, вполне соответствовала хрущевской политике мирного сосуществования, расширения и укрепления внешних связей Советского Союза, — короче, попыткам выйти из изоляции. Именно Никодим привел Московский патриархат во Всемирный Совет церквей (хотя принципиальное решение было принято его предшественником) ⁸¹. Никодим принимал участие в организации, а затем и в работе Пражской мирной конференции, а также и в других межконфессиональных встречах, прошедших на Западе. Он прекратил нападки на Ватикан и установил с ним тесные контакты. Наконец, при нем и по его инициативе Православной церкви Америки была предоставлена автокефалия. Он организовал специальную секцию афро-азиатских студентов Ленинградской духовной академии и развернул программу обмена студентов с Ватиканом и вообще с римско-католической церковью. В противоположность Николаю, который в заграничных поездках пытался поддерживать советские внешнеполитические интересы и тем способствовал дальнейшей изоляции Русской православной церкви от всего мира и мирового христианства, Никодим стремился к установлению постоянных связей, контактов, взаимного обмена в объеме, который был необходим Церкви, чтобы выжить внутри советского организма, а не вне его — так, чтобы Церковь смогла сыграть активную роль в обществе тогда, когда государство осознает ее необходимость. Он глубоко верил, что такой момент настанет, даже "если тем временем от нас останется две-три церкви на всю страну".

Что же касается тех ложных заявлений, которые делали православные епископы (не исключая и его самого), то он однажды заметил автору этой книги с горькой усмешкой: "Только вы там, на Западе, с такой готовностью реагируете на ложные заявления... Советские люди к ним привыкли... Я не говорю, что это хорошо или плохо. Я лишь констатирую факт, что то, что шокирует вас, не вызывает подобной реакции в нашей стране". Обстоятельства разговора не позволяли усомниться в полной искренности собеседника.

Как неофит, пришедший к христианству в условиях воинствующего атеизма, он был менее чувствителен к богословским различиям между православием и другими христианскими конфессиями, в особенности римско-католической. Как однажды он сказал автору этой книги, объясняя причины, почему Московский

312

патриархат (под его прямым нажимом) решил допускать католиков к причастию, когда отсутствуют католические священники: "В нашем современном мире агрессивного атеизма различия между христианами гораздо меньше того, что объединяет их в противостоянии материализму и атеизму, и мы должны подчеркивать нашу общность, а не противоречия".

Можно, пожалуй, предположить, что в католичестве с его централизованной структурой и авторитарной властью Никодим мог видеть сильного противника тоталитарной, централизованной власти Коммунистической партии и, возможно, это привлекало в нем Никодима. Николай же, выходец из Белоруссии, где довольно непримиримо сталкивались православие и католичество, никогда бы не смог подобным образом строить отношения с западным христианством вообще и с католичеством в частности. Так что политика Никодима в отношении Запада носила отпечаток действительной искренности и доброй воли, чего нельзя сказать о всегда вынужденных контактах с Западом Николая. Возможно, в этом следует видеть важную причину чрезвычайной популярности и престижа Никодима в церковных кругах Запада, включая Всемирный Совет церквей, хотя сам владыка был весьма разочарован секуляризацией этого органа ⁸².

Связи и авторитет Никодима поднимали международный авторитет Церкви, которую он представлял, что, в свою очередь, побудило советское правительство оказывать ей больше уважения. И хотя продолжались преследования отдельных лиц, в особенности молодых интеллигентов, обращавшихся в христианство, нападки на патриархат и патриаршую Церковь в целом после Хрущева стали редкостью.