Август 1978 года в Риме выдался очень жарким. Душный зной плотно окутал Вечный город. Солнце с раннего утра и до позднего вечера немилосердно жгло все живое. Горожане и многочисленные туристы искали спасительную прохладу у фонтанов и водоемов, в тени высоких зданий и в охлаждаемых кондиционерами барах и кафе.

Не менее накаленной была общественная атмосфера. Кончина Павла VI вызвала естественное чувство скорби, к которому присоединились волнения и заботы, связанные с похоронами понтифика и неминуемыми выборами его преемника. Высшие чины Ватикана морально готовились к печальной развязке, поскольку здоровье восьмидесятилетнего папы, страдавшего артритом, в последнее время значительно ухудшилось. Выходившие с регулярностью медицинские бюллетени становились раз от разу все тревожнее. У Павла VI начались серьезные перебои в работе сердца, наблюдались устойчивый рост артериального давления и повышенная температура. И тем не менее, когда папа умер, католический мир всколыхнулся. Со всех концов света в Рим потянулись толпы паломников. В Ватикан съезжались кардиналы и магистры католических орденов, делегации Православных и Реформаторских Церквей, представители межконфессиональных и международных организаций, желающие отдать почившему дань уважения. Шумный, жаркий, переполненный людьми Рим представлял собой в те дни бурлящий котел.

С момента избрания и до конца дней Павел VI воспринимал свое папство как своеобразную Голгофу. Набравшись немалого терпения и мужества, он завершил трехгодичную работу II Ватиканского Собора, противником которого был изначально. Как он и предполагал, Собор, затеянный его предшественником Иоанном XXIII в реформаторском духе, разворошил массу проблем, которые, будь его воля, Павел VI никогда бы не трогал. Модернизировавший церковную службу, отказавшийся от латыни как языка католического богослужения, переименовавший таинство покаяния в таинство примирения, Собор перессорил римских иерархов. Часть из них, квалифицировавшая соборные новации как сближение католичества с протестантизмом, открыто оппонировала папе. Влиятельный архиепископ Французский Марсель Лефевр, категорически несогласный с реформами, публично поставил под сомнение авторитет понтифика.

Будучи весьма чувствительной натурой, Павел VI болезненно переживал раздоры, терзавшие лично его и Католическую Церковь в целом. Словно в отместку, он предпринял некоторые контрмеры: упразднил папский суд, реформировал римскую Курию (коллегиальный орган управления Католической Церковью), провел кадровые перестановки, привлекая к высшему управлению Ватиканом кардиналов неитальянского происхождения. Решительные поступки понтифика чередовались с периодами бездействия, глубоких внутренних переживаний и сомнений. Человек большого ума, папа имел обыкновение рассматривать любой вопрос с разных точек зрения одновременно. Это, по мнению исследователя Джорджа Вейгела, часто вело к столкновению между истинами, усвоенными Павлом VI еще в юности, и противоречиями реальной жизни. Такое драматическое несовпадение теории и практики заставляло папу погружаться в размышления, бесконечно долго колебаться. В итоге, стремясь принять наилучшее решение, он безнадежно запутывался и порой не принимал никакого. На здоровье папы не- гативно влияли переживания, связанные с острой внутриполитической обстановкой в Италии. Длящийся годами правительственный кризис, разгул мафии, террористические акции донельзя взвинтили градус общественной жизни. Дело дошло до того, что боевики из «красных бригад» похитили итальянского премьер-министра Альдо Моро, а затем казнили его. Потрясенный Павел VI, друживший с премьером, публично заявил, что перестал находить в молитве утешение. Видимо, на излете жизни понтифик переживал нечто похожее на духовный кризис.

Тело папы, облаченное в пурпурную ризу и бело-золотую митру, доставили из его летней резиденции в собор Святого Петра. 10 августа сюда пришел митрополит Никодим для совершения панихиды. Владыка плохо себя чувствовал. Перелет, августовская жара и беспокойная ночь сильно утомили его. Он остановился в Casa del Clero (Дом для клириков), но спал там отвратительно, его донимали духота и шум улицы. После панихиды генерал ордена иезуитов Педро Аррупе предложил владыке переселиться в загородную резиденцию Вилла Кавалетти, расположенную в двадцати восьми километрах от Рима. Находящаяся в предгорье Апеннин, вилла хранила тишину и прохладу свежего горного воздуха. Общая обстановка благотворно подействовала на владыку: относительно нормализовалось артериальное давление, сократился прием лекарств.

К сожалению, улучшение наступило ненадолго. После поездки в Рим на похороны папы, митрополиту Никодиму вновь стало хуже. К уже знакомым ему симптомам добавилась острая боль в левой руке. Сначала владыка предположил, что простудился в машине, но боль между тем усилилась настолько, что он не мог двигать рукой. Отец Лев хотел вызвать врача, но митрополит отказался. Чтобы чуточку снять боль, архимандрит массировал руку владыки, прикла- дывал компрессы, делал перевязки, на месте которых образовался обширный кровоподтек. Потом уже медики объяснили отцу Льву, что гематома было признаком острой сердечной недостаточности. Больше недели владыка неотлучно провел на вилле, отдыхал, принимал гостей. В эти дни у него перебывали многие высшие чины Католической Церкви: государственный секретарь Ватикана кардинал Жан Вийо, глава коллегии кардиналов Карло Конфалоньери, председатель секретариата по содействию христианскому единству кардинал Йоханнес Виллебрандс. Митрополит внимательно следил за прессой, на прогулки выходил с маленьким транзистором - слушал новости, анализировал сообщения.

Его, конечно, занимал вопрос, кто станет следующим римским понтификом? Папские выборы образца 1978 года были интересны тем, что, пожалуй, впервые в Ватикане заговорили о возможности избрания кандидата не итальянца. Заговорили с осторожностью, с оговорками, условностями, но заговорили. Прежде такое предположение никому не приходило в голову, нашедшегося сказать о нем вслух наверняка обвинили бы в ереси. А теперь ничего! «Виноват» в этом был покойный папа, который первым привнес в Ватикан интернациональные нотки, доверив ответственные посты в римской иерархии не итальянцам. В числе возможных претендентов называли австрийца Франца Кенига, немца Йозефа Ратцингера (нынешний папа Бенедикт XVI), поляка Кароля Войтылу (папа Иоанн Павел II). Все они по церковным понятиям были молоды, заслуженно считались видными богословами и последовательными сторонниками обновления в духе решений, принятых II Ватиканским Собором. Тот же архиепископ Мюнхенский Ратцингер видел перспективы развития католичества не в переустройстве церковной бюрократии, а в поиске средств, эффективно противостоящих духовному кризису, охватившему западное общество. «Най- дутся ли среди нас люди, готовые предложить нечто новое и жизнеспособное, - говорил он, обращаясь к римскому духовенству. - Пока диалог Церкви с современностью не превратится во всеобщий призыв к святости, Церковь неизбежно будет лишь отражать дух эпохи, который в настоящий момент разрушительного кризиса гуманизма вряд ли достоин подражания». Почти во всем его взгляды разделял и Краковский кардинал Войтыла. О нем как-то особенно много говорили в этот предвыборный период, называли интеллектуалом, духовным лидером и выдающимся публичным политиком.

Митрополита Никодима беспокоили эти слухи. Избрание поляка на папский престол могло грозить Русской Церкви многими неприятностями. Чего только стоил застарелый униатский вопрос! Опасность заключалась еще и в том, что Кароль Войтыла зарекомендовал себя удачливым церковным воителем, не без успеха противостоявшим коммунистическим властям Польши. Привыкший работать под постоянным давлением, он, тем не менее, выказывал немалую эффективность и изворотливость. С таким папой в случае его избрания будет сложно строить отношения. Впрочем, похвальные отзывы по адресу кардинала Войтылы обычно заканчивалась сомнениями: польский иерарх вряд ли станет понтификом. Во всяком случае, не сейчас! Итальянские кардиналы перед угрозой возможного низвержения их монополии на папство еще теснее сомкнули ряды. «Мы лучше знаем ситуацию, говорили они, - поскольку управляем ею уже в течение многих веков». Да и внутренний консерватизм, присущий большинству выборщиков, позволял думать, что сюрпризов не случится. Не надо экспериментов, говорили традиционалисты, папой должен стать кто-нибудь из итальянцев. С момента похорон Павла VI и вплоть до 26 августа, дня выборов нового понтифика, коллегия кардиналов только и сдела- ла, что достигла негласного соглашения, каким должен быть новый предстоятель Католической Церкви. Все сходились во мнении, что папа должен быть, во-первых, сильной личностью, олицетворяющей собой твердый курс и последовательную католическую доктрину. Во-вторых, он обязан воплотить в жизнь соборные решения, которые католические епископы в большинстве своем оценивали как бесспорные достижения. В-третьих, он призван обозначить ясные приоритеты в области теологии и пастырской деятельности. Таковым в общих чертах вышел «портрет» будущего понтифика. Оставалось только найти епископа, имеющего с ним сходство.

Владыка Никодим непременно хотел дождаться итогов выборов. Несмотря на одолевавшую его болезнь, он не утратил интереса к происходящим событиям. Ему было все одинаково интересно: и столкновение позиций, и суждения относительно принципов подбора кандидатов, и скрытая конкуренция, и даже завеса таинственности, окружавшая выборы. В Москве в это время Священный Синод готовился вынести определение, согласно которому командированные в Рим митрополит Никодим и архимандрит Лев должны были представлять Русскую Православную Церковь на интронизации избранного понтифика. Торжества намечались на 3 сентября, а 5-го числа новый папа планировал прием делегаций некатолических Церквей. Таким образом, владыка Никодим задерживался в Италии как минимум до 5 сентября. Чувствуя, что засиделся на загородной вилле, он решил съездить в Рим, но неожиданно распухла левая нога, да так, что владыка не мог ходить, ступня налилась кровью, так же как несколькими днями ранее рука. Вконец обеспокоенный состоянием митрополита отец Лев на этот раз не стал советоваться с ним, просто пригласил итальянского врача. Тот наложил эластичный бинт, боль постепенно улеглась.

Выборы не обещали быть легкими. Правила сулили победу кандидату, набравшему более двух третей голосов кардиналов-выборщиков. Заручиться с первого раза поддержкой квалифицированного большинства было чрезвычайно трудно, а потому считалось, что голосование пройдет в несколько последовательных туров. На это же указывал и пестрый состав выборного конклава: в него входили 111 кардиналов самых разных национальностей и с различным пастырским опытом. Разнородность состава грозила широким разбросом мнений. До какой степени? По меньшей мере, на пять-шесть туров голосования, полагали опытные выборщики. В пять часов пополудни 25 августа голосующие епископы собрались в Апостольском дворце. С этой минуты все их контакты с внешним миром исключались под угрозой извержения из сана. Покойный папа был придирчив к этому, он всегда боялся манипуляций выборами со стороны итальянского правительства. Но Павел VI умер, и конклав 1978 года получил беспрецедентно широкое освещение в прессе, что свидетельствовало о серьезной утечке информации. Разобраться в том, какие из поступающих сведений являются достоверными, было трудно.

Новый понтифик был избран в первый же день голосования, и вопреки прогнозам, всего лишь с четвертой попытки. Редкий случай в избирательной практике Ватикана. Аналитики, считавшие, что выборная процедура затянется намного дольше, оказались посрамленными. Папой стал, как и предполагалось, итальянец - Венецианский кардинал Альбино Лучани. Несовершенная система объявления результатов выборов с помощью дыма, идущего из трубы Сикстинской капеллы, - белого в случае избрания нового папы, и черного, если голосование дало осечку, - на этот раз запутала всех. Четыре разных сигнала неопределенного цвета сбили с толку публику, собравшуюся на площади Святого Петра. В на- чале восьмого вечера кардинал Карло Конфалоньери, произнеся стандартную латинскую формулу, объявил об избрании Альбино Лучани, который впервые в истории папства взял двойное имя - Иоанн Павел I. Папа смутил избравший его конклав словами: «Да простит вас Господь за то, что вы только что сделали». Что бы это значило, думали епископы? Потом папа объяснил, что имел в виду исторический прецедент, связанный с избранием в средние века понтификом одного скромного монаха, который победил более именитых и достойных соперников.

Спустя месяц эти слова воспринимались совсем по-другому. Сам кардинал Лучани не считал себя papabile (человеком с задатками папы). «Из такого теста блинчиков не испечешь», - скромно говорил он о себе. Иоанн Павел I снискал известность как автор глубокой по содержанию и изящной по форме книги под названием «Illustrissimi». Она представляла собой собрание писем, якобы написанных им таким известным историческим персонажам, как Марк Твен, Чарльз Диккенс, Гилберт Честертон, австрийская эрцгерцогиня Мария Тереза и Иисус Христос. Но более всего новый папа прославился своей скромностью. Еще будучи высшим духовным лицом Венеции, он отменил несколько пышных церковных церемониалов, сторонился высшего света, активно участвовал в благотворительных акциях. Став понтификом, Иоанн Павел I всегда говорил о себе просто «я», а не вычурно «мы», как это было принято ранее. Он отказался от коронации, ограничившись упрощенной процедурой вступления в должность, перестал пользоваться переносным троном. Такими нехитрыми мерами он сразу расположил к себе людей, вызвал симпатию широкой публики.

В последний день августа владыка Никодим решил положить конец своему вынужденному затворничеству. Он направился на север Италии, в Турин поклониться всемирно известной Плащанице. Митрополит осмотрел экспозицию, совершил у Плащаницы молебен, дал интервью местной газете, вечером 1 сентября вернулся на Виллу Кавалетти. В последующие три дня он наезжал в Рим, на встречу с главами делегаций Православных Церквей, влиятельными католическими и протестантскими епископами. Более трех часов святитель провел в одном из римских музеев, восторгаясь древностью его экспонатов. Любознательный, он очень живо расспрашивал экскурсовода о музейных реликвиях, хотя и чередовал вопросы с приемом лекарств. Вечером 3 сентября владыка принял участие в торжествах интронизации Иоанна Павла I. Здесь его, расположившегося в первом ряду гостевых трибун, запечатлел фотограф. Увы, это фото оказалось последним прижизненным снимком владыки. Измученный недугом, сорокавосьмилетний митрополит Никодим выглядел прожившим долгую жизнь стариком. В тот вечер было нежарко, дул легкий ветерок, но владыке все равно не хватало воздуха. У него с новой силой заныла рука, болело сердце.

Весь день 4 сентября митрополит провел в так называемом Руссикуме - Русском колледже, расположенном вблизи Папского Восточного Института. В разное время владыка направлял сюда на учебу кого-то из священников Русской Православной Церкви. Учился здесь и секретарь митрополита отец Лев. Владыка поздно закончил прием, поэтому решил заночевать в Риме, тем более что утром следующего дня его ожидал прием у новоизбранного папы. Митрополит пораньше лег спать, в надежде хорошенько отдохнуть перед ответственной встречей. К сожалению, ничего не вышло: в апартаментах было душно, а на улице шумно. Ночью зарядил мелкий дождик, не принесший никакой прохлады.

Наступил вторник, 5 сентября - последний земной день жизни митрополита Никодима. Поскольку утро было подчинено строгому графику, выстроенному под аудиенцию с

Иоанном Павлом I, его можно восстановить по минутам. В 7 часов отец Лев разбудил едва заснувшего владыку. Сразу измерил давление, оно было повышенным - сто шестьдесят на сто. Не так чтобы очень сильно, но все-таки. Разбитый, не выспавшийся владыка принял контрастный душ, после чего архимандрит Лев сделал повторные замеры и прослушал сердце святителя стетоскопом. Артериальное давление несколько снизилось, но сердечные тоны и пульс не улучшились. Отец Лев с тревогой выглянул в окно: погода в то утро для сердечника была как назло самая неблагоприятная. Низко висели тяжелые облака, слышались раскаты грома, приближалась гроза. Легко позавтракав, владыка Никодим тотчас начал принимать нитроглицерин.

Примерно в восемь двадцать утра, поддерживаемый отцом Львом, он медленно спустился к машине. Воздух был насквозь пропитан влагой, было трудно дышать даже здоровому человеку. Задыхающийся владыка широко открытым ртом силился захватить как можно больше воздуха. Подошла машина. Едва захлопнулась дверца автомобиля, начался сильнейший дождь с грозой. Небо клокотало мощными раскатами грома, отблески молний освещали тяжелые, чернильного цвета грозовые тучи. Спустя десять минут митрополичья машина въехала во двор Casa del Clero - место сбора церковных делегаций. Владыка очень медленно вышел из машины. Было заметно, что ему плохо. Подбежавший сотрудник секретариата вежливо поинтересовался, не нужна ли помощь. Митрополит попросил не беспокоиться: «Ничего, все образуется». Он вошел в зал, тепло поприветствовал делегации Православных Церквей и завел с кем-то из присутствовавших гостей разговор.

Около 9 часов распорядитель громко огласил порядковые номера автомобилей, на которых гости должны были проследовать в Ватикан. Молодой служка добивался макси- мальной четкости и организованности, но все спутала стихия. На улице уже был не дождь, а идущий сплошной стеной ливень. Боясь промокнуть насквозь, духовные лица бросились занимать первые попавшиеся машины. Никто и не подумал искать автомобиль, определенный ему сценарием. Пока владыка Никодим и архимандрит Лев выходили на улицу, часть самых расторопных гостей уже уехала. Отец Лев в некоторой растерянности выискивал глазами машину нашей делегации. Вдруг владыку окрикнули. Это болгары пригласили его в свой автомобиль. Отец Лев в свою очередь подсел в машину кого-то другого. Он выехал на две-три минуты после владыки, но получилось так, что в Ватикан приехал раньше того. Потом выяснилось, что водитель болгарской машины запутался в улицах, в результате митрополит Никодим прибыл в Апостольский дворец только за десять минут до встречи с папой.

Боясь опоздать, владыка изрядно понервничал. Дело в том, что делегация Русской Церкви шла первой. Владыку встретили кардинал Виллебрандс и переводчик отец Михаил Арранц (тот самый, что читал в Ленинградской академии лекции по литургике). Отец Михаил рассказывал что-то о картинах, украшавших зал, но владыка, обычно внимательный и заинтересованный слушатель, на этот раз был безучастным к дворцовым достопримечательностям. Он только тяжело дышал и на ходу принимал лекарства.

Ровно в половине десятого архиепископ Мартэн пригласил митрополита Никодима и архимандрита Льва в смежный с папской библиотекой зал. Владыка в последний момент сунул отцу Михаилу пробирку с нитроглицерином: «Держите открытой, может пригодиться!» Православный митрополит в черной рясе и папа-католик в белой сутане заключили друг друга в объятия, больше, конечно, символические, чем подлинно братские. Маленькая ручка понтифика утонула в огромной ладони владыки Никодима. Он не хотел показывать физическую немощь, поэтому весь как-то подобрался, сконцентрировался, напряг последние силы и собрал всю волю — сильный человек, святитель оставался таким до конца жизни. Владыка передал приветствие Святейшего Патриарха Пимена и пожелал папе долгого понтификата, а также выразил надежду, что так хорошо начавшиеся отношения между Русской и Католической Церквами при предшественниках Иоанна Павла I найдут благотворное продолжение. «И пусть любовь Господа к Его Церкви, которой так преданы мы, - завершил владыка приветственное слово, - пусть она двигает нас в этом деле достижения христианского единства». Папа поблагодарил за теплые слова и просил передать Патриарху Пимену пожелания здоровья и плодотворных трудов. Затем понтифик сказал несколько слов и о самом владыке: «Я не был ранее знаком с Вашим Высокопреосвященством, но всегда всем сердцем следил за развитием экуменического движения. Пусть оно успешно продолжится по благодати Божией». Обмен приветствиями на этом закончился. Наступала деловая часть их короткой встречи.

Папа с митрополитом присели в кресла. Кардинал Виллебрандс тактично отошел в сторону, профессор Арранц продолжал переводить. Они говорили около десяти минут, потом к папе пригласили архимандрита Льва. Владыка представил его, а отец Михаил Арранц сообщил Иоанну Павлу I, что архимандрит хорошо говорит по-итальянски. Папа обменялся с отцом Львом несколькими фразами. Говорили в основном об учебе архимандрита в Риме. Митрополит продолжал оставаться в кресле. Наблюдавший со стороны за беседой своего ученика с понтификом, владыка Никодим довольно улыбался. О чем он думал в эти последние минуты? Наверное, о том, что он не зря трудился все эти годы! Его молодой воспитанник - зримое воплощение митрополичь- их трудов и усилий - сейчас свободно общался с самим главой Католической Церкви. Совершенно невозможное дело еще несколько лет назад! Десятки других учеников святителя разъехались по всему миру: постигают книжную премудрость, совершенствуются в иностранных языках, познают тонкости дипломатии, набираются смелости и широты мышления, наконец, свидетельствуют о православии. Все это так пригодится! Скоро они возвратятся домой, возглавят кафедры и послужат Русской Церкви в новом качестве - высокообразованных, самостоятельных иерархов, которые смогут и о чистое православия порадеть, и сектантам дать отпор. Определенно, у Русской Церкви есть будущее.

Папа вернулся в кресло. Отец Лев и профессор Арранц встали по обе стороны от владыки Никодима. Иоанн Павел I, видимо, хотел что-то сказать, жестикулируя, он поднял обе руки, но неожиданно замер, увидев, как голова владыки стала клониться на грудь. Еще секунда, и его тело начало крениться вперед, раздался легкий хрип. Архимандрит Лев и папский переводчик, дабы не дать митрополиту упасть, подхватили того под локти. Потом они с большой предосторожностью положили владыку на пол. У него оставались приоткрытыми глаза, и это вселяло робкую надежду, что все обойдется и на этот раз. Но хрипы прекратились, и лицо владыки быстро наливалось мертвенной бледностью. Он только трижды глубоко вздохнул и затих. Отец Лев, волнуясь, стал выслушивать пульс, полез в сумку за стетоскопом. Папа крикнул врача. Растерянный, он еле слышно спросил, что случилось. Отец Михаил сбивчиво пояснил, что владыка давно и тяжело болен, многократно перенес инфаркт. Иоанн Павел I в испуге прошептал: «Он же может умереть». У отца Льва от отчаяния на глазах проступили слезы: у владыки не было пульса, архимандрит не слышал биение святительского сердца и через стетоскоп. Тогда потрясенный папа опустился на колени перед митрополитом и стал читать отходные молитвы. Рядом склонились кардинал Виллебрандс и отец Михаил. Архимандрит Лев продолжал хлопотать над владыкой. Прибежавший врач сделал массаж и прямой укол в сердце. Ничего не помогло. Через минуту-другую врач констатировал смерть владыки в результате прекращения сердечной деятельности. Постоянный член Священного Синода Русской Православной Церкви, Патриарший Экзарх Западной Европы, Почетный президент Христианской Мирной Конференции, председатель Комиссии по христианскому единству, митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим умер. Когда это случилось, часы в папской библиотеке показывали без четверти десять.

Иоанн Павел I прочитал краткую заупокойную молитву. Прием делегаций, который нужно было продолжать, был перенесен в другой зал. Это для владыки Никодима время остановило свой бег, живых по-прежнему ожидали срочные земные дела. Аудиенция получилась скомканной. Расстроенный понтифик никак не мог успокоиться. Весть о смерти русского иерарха тут же облетела все закоулки Апостольского дворца. К безутешному отцу Льву подошел государственный секретарь Ватикана кардинал Жан Вийо. Он высказал слова соболезнования, дружеского участия, помолился над телом митрополита и распорядился перенести покойного в приходской храм Ватикана во имя святой Анны. Кардинал пояснил, что храм временно передается Русской Православной Церкви, так как здесь для прощания будет выставлен гроб с телом святителя.

Подавляя душевную боль, отец Лев приступил к облачению владыки в архиерейские богослужебные одежды: серебристо-белый парчовый саккос, такого же цвета омофор с вышитыми на нем золотом крестами, богато украшенную парчовым шитьем и бархатом митру. В полдень проститься с владыкой пришла группа католических кардиналов во главе со старейшиной Священной коллегии Карло Конфалоньери. В шесть вечера архимандрит Лев в присутствии десятков православных, католических и протестантских епископов и священнослужителей совершил заупокойную панихиду. Во время богослужения в соборе святой Анны печально пел хор «Руссикума».

Звонок архимандрита Льва в Патриархию поверг всех в шок. О смерти владыки говорили растерянно и недоуменно, как бы сомневаясь в правдивости поступившей из Рима информации. Поверить в то, что митрополита Никодима больше нет в живых, казалось чем-то нелепым и даже кощунственным. Ну да, он долго и тяжело болел, но чтобы этот удивительный человек ум ер... представлялось не то чтобы странным, скорее невозможным. Он ведь жил так, что у него словно было не одно, а тысяча сердец.

В Москву хлынул поток телеграмм соболезнования. На смерть владыки Никодима откликнулись предстоятели всех без исключения поместных Православных Церквей. Писали греки, сербы, болгары, румыны, грузины, поляки, чехи, американцы. «Мы никогда не забудем его великий труд на благо нашей Церкви», - свидетельствовал архиепископ Токийский и митрополит всей Японии Феодосий. «Глубоко взволнованы по случаю кончины выдающегося иерарха Русской Церкви, много любимого нами митрополита Ленинградского и Новгородского, блаженной памяти Брата и сослужителя господина Никодима», - телеграфировал Патриарх Иерусалимский Венедикт. Почти в каждом обращении содержалось упоминание о неоценимой роли митрополита в жизни русского и всемирного православия. Его называли не иначе как выдающимся церковным деятелем и иерархом, светильником и столпом Русской Церкви, миротворцем и поборником христианского единства, человеком мира и действия, великим христианином и борцом за Божие дело. Архиепископ Утрехтский Маринус Кок назвал кончину владыки Никодима утратой для всей Церкви Христовой. Смерть, может быть, еще ярче высветила поистине мировое значение личности владыки Никодима.

Это подтвердилось также беспрецедентно широким освещением в мировой прессе факта кончины русского митрополита. Даже смерть Патриарха Алексия I в 1970 году не вызвала такого резонанса за рубежом. Солидные издания акцентировали внимание на содержании деятельности владыки Никодима, оценке его человеческих и деловых качеств. Митрополита называли одной из величайших исторических личностей современного экуменизма, архитектором новой внешней политики Русской Православной Церкви, крупнейшим религиозным деятелем второй половины XX столетия. «Желтая» пресса, как водится, остановилась на обстоятельствах смерти владыки. Внезапная кончина православного иерарха на приеме у римского папы - тема, вызвавшая множество кривотолков. Митрополита Никодима, безусловно, отравили - кричали заголовки бульварных газет. Кто? Конечно, КГБ! Сюжет о причастности советских спецслужб к смерти святителя муссировался долго и на все лады. Они отомстили владыке за его открытость католицизму, которая давно перестала отвечать внешней политике Советского Союза. Одно дело Хрущев с его заигрываниями с Католической Церковью, другое дело - Брежнев, отринувший прежний курс на сближение с католиками. Митрополит Никодим заигрался в политику, и это раздражало власти. Таков был основной рефрен информационных комментариев. Говорили, что в союзе с влиятельным международным религиозным сообществом он искал защиту Русской Церкви, и это не могло не беспокоить. За день до смерти владыка зачем-то встречался с униатском кардиналом Слипым, когда-то отпущенным Хрущевым на свободу. Не важно, о чем говорили православный и униат, - это разозлило заплечных дел мастеров из КГБ. Словом, смерть митрополита рисовалась многими западными журналистами, как лихо закрученный политический детектив. В лавине публикаций о святителе в те дни забывалось, однако, главное. Христианская солидарность представлялась владыке Никодиму не столько сиюминутной политической задачей, сколько вечной богословской миссией.

7 сентября из Москвы в Рим вылетела делегация Русской Церкви, возглавляемая председателем Отдела внешних церковных сношений митрополитом Ювеналием. Привезти домой тело покойного святителя отправился архиепископ Выборгский Кирилл, ректор Ленинградских духовных школ. В соборе святой Анны члены делегации совершили панихиду. После, в соответствии с существующими правилами, митрополичий гроб был запаян в цинк и помещен в дубовый гроб. С делегатами счел своим долгом встретиться Иоанн Павел I, взволнованно поведавший об обстоятельствах смерти владыки Никодима. Папа провел русских в зал, где умер митрополит, показал кресло, в котором он сидел. И надо же такому случиться, владыка Ювеналий в этот момент заметил блеснувшую на солнце пробирку из-под нитроглицерина, ту самую, которую по просьбе владыки Никодима наготове держал переводчик. В суматохе отец Михаил, по видимости, выронил ее, и она закатилась под кресло. Митрополит Ювеналий поднял пробирку; с тех пор он хранит ее у себя, как дорогое свидетельство последних мгновений жизни владыки Никодима. Хранит, как и подобает верному другу.

На следующий день специальным рейсом владыку Никодима привезли в родной Ленинград. Из аэропорта траурная процессия направилась в Свято-Троицкий собор Александро-Невской Лавры, который так любил покойный. Своего архиерея встретила преданная паства - разом осиро- тевшая и опечаленная. Тысячи верующих, отложив собственные дела, не считаясь со временем, пришли тогда в Лавру, плотной толпой окружили собор. «Это наш митрополит», с любовью говорили о нем люди, пока владыка был жив. «Наш дорогой владыка», - с признательностью и уважением к его памяти говорили они и сейчас, после его смерти. Разговаривали, сообразно скорбной обстановке, тихо, вполголоса. Вспоминали его первые службы в Ленинграде, стыдясь, говорили о недоверии (был грех), с которым его тогда встретили. Восторгались душевной щедростью святителя, его добротой: «Он каждого человека видел». Рассказывали о внутренней силе митрополита, благодати, которая от него исходила: «Даже, когда он не служил, а только молился в алтаре, его присутствие в храме всегда чувствовалось». Одна женщина, по всей видимости из сотрудниц духовных школ, делилась: «Выхожу из здания академии и неожиданно для себя встречаю митрополита. Подхожу: владыка, благословите! Он кладет мне руку на голову: Господь благословит! А глаза добрые-добрые». «Сгорел наш владыка, совсем загнал себя, вот и умер молодым», - было общим мнение богомольцев.

Сам покойный больше ничего не хотел от жизни, зато вокруг него царила суматоха. Это всегда так бывает. Заботы о почившем сполна одолевают живых. Бегали люди, отдавались распоряжения. 10 сентября, в день похорон митрополита Никодима, ожидался приезд Святейшего Патриарха Пимена, архиереев, добирающихся в Ленинград со всех концов страны, а также религиозных деятелей из-за рубежа. «Народу будет - не продохнуть», - заверяли осведомленные люди.

Гроб, установленный в центре Свято-Троицкого собора, не открывали. На него возложили митрополичью мантию и белый клобук. Весь день 9 сентября шли богослужения: утром владыка Кирилл служил Литургию, вечером митрополит Ювеналий совершил заупокойное всенощное бдение (па- растас). К 10 сентября прибыли все, кто хотел проститься с владыкой. У его гроба собралась целая армия преданных ему учеников, сотрудников, сподвижников, единомышленников, разбросанная по всему миру. Поспел даже архимандрит Авель из Греции. Он все переживал, что советское консульство в Салониках, куда он обратился, не даст ему визу. Переживал не без причины: весной ему не позволили приехать в Москву на празднование юбилея восстановления патриаршества, а тут все же разрешили. «Чувствовал себя очень плохо, - вспоминал он, - думал, что увижу гроб друга - не вынесу, сердце не выдержит. Он мне как брат родной был».

Как хоронили владыку Никодима - так хоронят патриархов. Море цветов, венков и траурных лент, колышущееся море людей. В Свято-Троицком соборе молились Святейший Патриарх Пимен, члены Священного Синода Русской Церкви, епархиальные архиереи, иерархи поместных Православных Церквей. Ватикан представляла делегация во главе с кардиналом Виллебрандсом. Приехали президент Всемирного Совета Церквей архиепископ церкви Швеции доктор Олаф Сандби, президент Христианской Мирной Конференции епископ Кароли Тот. Были руководители Англиканской Церкви, Евангелическо-лютеранской Церкви Финляндии, международной христианской организации «Паке Кристи интернационалис», Союза евангелических церквей в ГДР, американского фонда «Призыв к совести», Совета евангельских христиан-баптистов, Всемирного Альянса реформатских церквей, представители многих других экуменических, миротворческих и общественных организаций. На похоронах владыки Никодима присутствовали заместитель председателя Совета по делам религий при Совете Министров СССР В.Г. Фуров и уполномоченный Совета по Ленинграду Г.С. Жаринов. Чуть в сторонке стояла семья Ротовых во главе с отцом владыки Георгием

Ивановичем. Он, совсем потерянный, оглушенный смертью сына, крепко поджимал губы, чтобы не расплакаться. В скромном, кургузом костюмчике, в темной рубашке без галстука, Георгий Иванович нисколечко не походил на высокопоставленного партийного работника, каким его до сих пор изображают некоторые.

Огромный Свято-Троицкий собор не смог вместить всех желающих проститься с владыкой. Те, кто не попали в храм, толпились на улице, слушая службу и песнопение двух замечательных хоров - соборного и академического. Митрополита Никодима, согласно его завещанию, отпевали по монашескому чину. Чтение молитв чередовалось с пением и надгробными речами епископов. Об обширных и плодотворных архипастырских трудах почившего хорошо сказал Патриарх Пимен. Митрополит Ювеналий, обратившийся к покойному владыке с проникновенными словами: «Возлюбленный брат, друг и отец!», очень точно заметил: «Тебе Господь дал не только на территории нашего Отечества, но и в мире явить во всей красоте сияющий лик Святой Христовой Церкви». Ректор Ленинградских духовных школ архиепископ Выборгский Кирилл с сыновней благодарностью сказал о редком избранничестве своего учителя: «Господь даровал владыке какие-то совершенно особые силы: и силы ума, и силы воли, и силы чувств». Говорили многие (выступал даже В. Г. Фуров), но выразить все величие почившего владыки в те волнительные минуты было, конечно, трудно. Слишком многогранной была его личность, слишком много для одного человека он сделал.

Когда началось прощание, плакали все: кто открыто, не стесняясь окружающих, а кто сдержанно, с трудом подавляя рыдания. «Сердце вопило, - передает общее настроение митрополит Волгоградский Герман, - владыка, на кого ты нас оставил!»

Зазвонил соборный колокол, но не как обычно торжественно и радостно, а заунывно и печально. Архиереи вынесли на руках гроб владыки и с пением обнесли его вокруг Свято-Троицкого собора. Траурная процессия духовенства, сопровождаемая многочисленными богомольцами, образовала впечатляющее шествие. «Я увидел, - писал митрополит Гедеон, - как медленно несут хозяина, непривычно неподвижного, скованного смертью и ограниченного гробом. Все свободны, двигаются, а он - слава и украшение Русской Православной Церкви - мертв и бездыханен».

Владыку похоронили на братском монашеском кладбище в Александро-Невской Лавре. Над могилой установили дубовый крест, который спустя некоторое время сменило небольших размеров надгробие из черного гранита, с возвышающимся над ним белым восьмиконечным мраморным крестом. Памятник владыке, в сравнении с лаврскими захоронениями некоторых известных людей, смотрится скромно. На надгробии высечена надпись: «Никодим. Митрополит Ленинградский и Новгородский. Патриарший Экзарх Западной Европы. 1929 -1978». Чуть ниже, согласно воле владыки, помещены слова припева из акафиста к Святому Причащению: «Господи аз яко человек согреших Ты же яко Бог щедр помилуй мя видя немощь души моея». С другой стороны надгробия: «Иисусе Боже сердца моего приди и соедини мя с Тобою на веки». Что они означают? Владыка Никодим преданно любил Спасителя при жизни, искренне хотел с ним остаться и после смерти.

Могила владыки всегда украшена цветами, ухожена и прибрана заботливыми руками верных прихожан, которые и по прошествии тридцати лет со дня его кончины говорят: «Это наш митрополит!»

Страница сгенерирована за 0.06 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com