Том 2. Контрапункт

На отношение от 18 апреля с. г. за № 1721 имею братский долг ответить, что, так как обновленческое общество, возглавляемое Вашим Высокопреосвященством и Священным Синодом, признается нами состоящим вне общения со Святою Православною Церковью Христовою (вследствие разрыва с канонически законным Священноначалием Православной Цер-

204

кви в СССР, т.е. Московской Патриархией) - всякое рассуждение между нами и переговоры о старом или новом стиле и подобных, сравнительно второстепенных вопросах нам представляются нецелесообразными и излишними.

Прошу верить, что настоящее письмо продиктовано прежними чувствами личного уважения к Вашему Высокопреосвященству и братской Вам благожелательности, а равно и надеждой на лучшее будущее во взаимных между нами отношениях, которую до сих пор питает в душе

Вашего Высокопреосвященства покорнейший слуга Сергий, митрополит Нижегородский”.

Кроме митрополитов Евдокима и Вениамина, в Синоде четверо архиереев старого поставления: Тихон, митрополит Симбирский, Константин, архиепископ Гомельский, Виталий, архиепископ Тульский и Епифанский, Артемий, архиепископ Петроградский и Лужский. Всего, следовательно, шесть человек. Из архиереев нового поставления можно отметить трех ярко-красных обновленцев: Петра Блинова, митрополита всея Сибири Петра Сергеева, архиепископа Воронежского, и Алексия Дьяконова, потерпевшего столь жестокую неудачу в Харькове и все-таки рукоположенного 10 мая 1923 г. в Смоленске, причем, видимо желая вознаградить Алексия за несколько раз уплывавшее от него архиерейство, обновленческие владыки возвели его в сан архиепископа.

Вскоре в Москву прибыл А. И. Введенский, который был немедленно кооптирован в состав Синода.

Сразу после своего сформирования Священный Синод обратился к верующим со следующим воззванием:

“Возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и всем членам Православной Церкви.

Благодать и мир да умножатся.

Глубокою скорбью переполнены сердца наши от всех событий, которые совершаются ныне во Святой нашей Православной Церкви: нестроения, раздоры, разделения, оскудение любви, недоброжелательства обуревают нас. Что же

205

произошло?

Общественное мнение и религиозная совесть верующих на бывшего патриарха Тихона возложила две вины: первую - непризнание им нового государственного строения и Советской власти. Вторую - в приведении в полное расстройство всех церковных дел. В первой своей вине бывш. патриарх Тихон открыто перед всем миром покаялся. Он признал Советскую власть, признал, что он раньше шел против нее. Отмежевался от внутренней и заграничной контрреволюции, осудив ее, и ныне выпущен на свободу, до разбора его дела в суде.

Так он сделал то, что давно уже сделано нами, и тем самым показал, что мы были правы, давно уже признавши Советскую власть.

Но вторая вина его еще по-прежнему лежит на бывшем патриархе Тихоне. Будучи патриархом, он, несмотря на предостережения и протесты виднейших иерархов церкви, потерявши всех своих соратников и оставшись один, единовластно стал управлять Церковью, вопреки канонам и соборным постановлениям и даже Собора 1917-1918 гг.

Тогда в результате его властвования пролилась христианская кровь, погибло много архипастырей и пастырей, плачем и стоном наполнилась земля наша и даже гибель грозила самой Церкви. Теперь он снова сеет смуту и разъединение.

Осужденный Собором архипастырей, из которых многие избирали его же самого раньше на патриаршество, он в погоне за властью попрал всякие апостольские и святоотеческие узаконения. Сам себя восстановил в епископском сане, сам себя снова объявил патриархом и святотатственно стал совершать священную службу.

Мир и покой им снова нарушены, и снова раздирается Церковь Божия. И это еще более усугубляет его вину перед Церковью.

Болея за страдания ваши и ища мира и единения церковного, мы старейшие архипастыри и пастыри ваши, в этот великий момент берем на себя святую задачу - вывести Цер-

206

ковь Божию из пучины волнения и человеческих страстей.

Мы объявляем, что во главе правления верховного отныне стоит Священный Синод Православной Российской Церкви. Объявляем, что нет больше группировок, партийных разделений и разноименных церковных организаций, а есть Единая Святая Соборная и Апостольская Православная Церковь. Мы входим в общение со Святейшими Восточными патриархами, мы стоим на страже нашего Святого Православия.

Мы стоим на почве признания необходимых преобразований в бытовом укладе церковной жизни - преобразований, уже давно намеченных нашими лучшими и старейшими архипастырями, учеными профессорами и богословами, предсоборными совещаниями и проводимыми в жизнь на Соборах 1917 и 1923 гг. Но мы свято, твердо и непоколебимо блюдем и будем блюсти до скончания нашей жизни чистоту учения Православной веры, таинства ее и догматы.

Не будьте же детьми умом, не увлекайтесь пышностью имен и титулов, но разумейте - Божие ли творят. Неужели вы не видите, что бывший патриарх Тихон снова ведет вас на путь нового великого горя, страданий и слез. Этот путь уже определенно выяснен на страницах нашей печати и беспристрастным общественным мнением. Над деяниями бывшего патриарха Тихона впереди стоит грозный и неумолимый суд. Знайте же како опасно ходите.

Священный Синод Православной Российской Церкви.

Председатель: Евдоким, митрополит Одесский. Члены: Тихон, митрополит Симбирский. Виталий, епископ Тульский. Вениамин, архиепископ Рязанский. Петр, архиепископ Воронежский. Алексий, архиепископ Смоленский. Петр, митрополит Сибирский. Александр, архиепископ Крутицкий. Протоиереи: А. Боярский, Д.Соловьев, Адамов, Шаповалов

207

Протодиакон Сергий Добров. Управделами Александр Новиков”. (Церковное обновление, № 19, с.3.)

В августе 1923 года взаимоотношения тихоновцев и обновленцев вступили в новую фазу: представители обоих течений скрестили шпаги на диспутах.

31 июля 1923 г. в Консерватории выступил с докладом А. И. Введенский.

Свои впечатления от этой первой боевой сшибки между Введенским и тихоновцами очень живо и ярко передает Мих. Горев в своей статье “Судьбы церкви. Размышления после религиозного диспута”. Статья написана под непосредственным впечатлением диспута и потому (несмотря на свою явную тенденциозность) дает представление об атмосфере диспута в 1923 году.

“Почувствовавшая будто бы праздник на своей контрреволюционной улице тихоновщина обнаглела, распоясалась и где только может показывает свои волчьи клыки, - злобно начинает статью расстрига-антирелигиозник. - Недавно ею был избит толстовец, безобидный 60-70-летний старик И. Трегубов. Каждое собрание, на котором выступают тихоновцы в спорах с обновленцами, грозит перейти в мамаево побоище, где “истину веры” должен восстановить и закрепить кулак тихоновщины. Таким был и первый из намеченных диспутов в Большом зале Консерватории: “Судьбы церкви и раскаяние Тихона”. Трудно представить зрелище более мерзкое, более отвратительное, чем этот, с позволения сказать, диспут. Охотнорядье, Толкучий и Хитров - сверху донизу набили громадный зал. Здесь же ушибленный революцией интеллигент - бывший “союзник”, бывший пристав, крепостник, Манилов, Ноздрев и Собакевич. Вся эта старая, гнилая, злопыхающая помещичье-дворянская Россия выползла из своих нор. Извивающаяся шипящая гадина сейчас пробует остроту и яд своего жала на обновленцах. Завтра она может сделать тщетную попытку укусить власть трудящихся...

Опьяненная, затуманенная свечами, колоколами, про-

208

тодиаконами и ладаном патриарших богослужений толпа воскрешает век Аввакумов и Пустосвятов [*]

На диспуте два битых часа толпа улюлюкала, галдела, стучала, не давала говорить Введенскому. Время от времени какие-то типы “с жезлом” в руках и со сжатыми кулаками грудились против трибуны, и чем бы кончилось дело, если бы тут не присутствовали милиционеры - трудно сказать.

Никакой речи Введенского, в сущности, же было. Было переругивание с толпой, которая галдежом и стуком прерывала оратора на каждом слове и целью которой было зажать оратору рот , сорвать диспут во что бы то ни стало.

И кто был на этом “религиозном” собрании, тот заметил пару десятков Тит Титычей, рассевшихся по всему залу. Это дирижеры скандала.

Лишь только зал начинал успокаиваться, они вскакивали со своих мест потрясая кулаками:

- За великого господина нашего Святейшего Тихона, отца нашего умрем. Постоим, отцы и братия! '

И атмосфера союзнических чайных сгущалась, в воздухе повисала брань, погромные настроения росли. Время от времени тихоновщина высылала своих застрельщиков на трибуну.

Вот, например, Потоцкий. Он будто случайно встретился с одним из “столпов” тихоновской церкви, епископом Иларионом, который сказал, что сам-де выступить не может, так как занят “молением преподобному Серафиму за Русь. А тебя благословляю. Говори, что Бог на душу положит”.

И в дальнейшем речь Потоцкого - речь Иларионова послушника который, как попугай, повторял без смысла и выражения вызубренные назубок чьи-то чужие слова, разжигавшие толпу.

______________________

[*] Мих. Горев сам себя убил этим сравнением. Старообрядчество XVII века было чем угодно, но только не движением крепостников. У "тихоновщины" 20-х годов имеется сходство со старообрядчеством XVII векак лишь в одном пункте: то и другое было всенародным стихийным религиозным "движением. И там и здесь стихийно проявлялся народный протест против насилия в делах веры.

209

Вот другой тихоновец - архимандрит Евгений. Как фигляр, ломаясь и кривляясь, этот “пастух Тихонова стада”, этот свидетель двухчасового хулиганства толпы говорит своей пастве буквально следующее (записанное стенографически) :

- Братие и сестры! Ваше поведение, ваша организованность на этом собрании приводят меня в полное восхищение. Говорят, что тихоновская церковь умерла. Нет, она жива (показывает театральным жестом) - вот она.

Громкие аплодисменты. Не крики, а какое-то звериное рычание от удовольствия покрывает его слова.

- Меня просят выступить, - продолжает архимандрит, - но я подчиняюсь дисциплине. Не получив благословения великого господина нашего Святейшего патриарха Тихона, я лучше умру здесь, чем произнесу одно слово.

И этот архимандрит, не смеющий будто без приказа по начальству защищать свою веру, но смеющий одобрять и благословлять хулиганство толпы, удаляется под рев Сухаревки.

Ханжащие интеллигентики, подслеповатые папертницы, просвирни и дьяконицы складывают в проходах ручки под благословение. Кто-то падает в ноги...”

(Известия ВЦИК, 1923, 3 августа, перепечатано в “Вестнике Священного Синода”, 1923, № 1, с. 21-22.)

Одновременно на протяжении всего августа шли закулисные переговоры между тихоновцами и обновленцами. Официальное сообщение об этих переговорах было опубликовано в обновленческой прессе лишь через три месяца, когда эти переговоры уже кончились полным провалом.

“Между бывш. патриархом и его представителями, с одной стороны, и представителями Священного Синода, с другой, происходили совещания по вопросу об объединении в целях удовлетворения Русской Церкви, причем стараниями обеих сторон выработаны следующие условия:

а) удаление б. патриарха Тихона от церковного управ-

210

ления;
б) удаление б. патриарха Тихона на жительство, впредь до Собора, Гефсиманский скит;
в) перенесение окончательного решения дела б. патриарха Тихона на Собор.

Священный Синод в заседании 20 октября определил считать возможным дальнейшие переговоры на изложенных условиях”.

(Церковное обновление, № 16, с. 4.)

Подробности о происходивших в 1923 году переговорах стали известны лишь через четыре года, когда появился в обновленческой прессе интереснейший документ, принадлежащий перу преосвященного Гервасия, епископа Курского и Обоянского.

Епископ Гервасий являлся “тихоновцем” до 1926 года и занимал Ставропольскую (на Кавказе), а затем Рыбинскую кафедру. После перехода в обновленчество епископ Гервасий опубликовал в “Вестнике Священного Синода” свои воспоминания под заглавием “Одна из прежних попыток староцерковников к примирению со Св. Синодом РПЦ”. Эти воспоминания, написанные с полным беспристрастием и содержащие в себе ссылки на целый ряд лиц, которые все тогда еще были живы, заслуживают полного доверия. Приводим наиболее интересные из них выдержки.

В начале статьи епископ рассказывает, как в конце сентября 1923 года ему пришлось присутствовать в Михайловском храме Донского монастыря на собрании 27 епископов.

“На этом собрании три тихоновских архиерея - архиепископ Серафим (Александров), архиепископ Иларион (Троицкий) и архиепископ Тихон (Уральский) - по профессии, кажется, врач, - делали доклад о своих предварительных переговорах с митрополитом Евдокимом, бывшим председателем Священного Синода РП Церкви обновленческой организации по вопросу о ликвидации разделения Церкви и о принятии и непринятии тихоновцами проектируемых способов объединения их с обновленцами.

Первым начал доклад архиепископ Серафим (Александров),

211

который начал свой доклад таким образом:

“Богомудрые архипастыри, мы только что сейчас, в качестве трех уполномоченных Святейшим патриархом Тихоном лиц, были у Высокопреосвященного митрополита Евдокима, где около двух часов беседовали с ним обстоятельно по вопросу о ликвидации нашего церковного разделения. Высокопреосвященнейший митрополит Евдоким предложил нам обсудить три вопроса по этому делу безотлагательно, принципиально, с коими мы согласились. Это:

1. Согласны ли мы на примирение с ним. Если мы согласны, то надо:

2. Завести сношения и начать совместную подготовительную работу к "Редстоящему Поместному Собору.

3. Поместный Собор открывает Святейший патриарх Тихон. На этом Соборе патриарх Тихон должен отказаться от управления церковью и уйти на покой. Если мы согласны будем провести это в жизнь, то высокопреосвященный Евдоким дал нам обещание, что патриарх Тихон будет на Соборе ими восстановлен в сущем сане.

Между прочим, архиепископ Серафим (Александров) в конце своего краткого доклада упомянул, что очень желательно было бы присутствие на этом совещании архиепископа Феодора (Поздеевского) как авторитетного ученого и популярного в Москве святителя. Официальное приглашение архиепископу Феод ору передано, но он ничего не ответил, сам не явился на это собрание. Но если на этом собрании не было архиепископа Феодора, то были здесь ярые сторонники, почитатели Феодора. Так, некто епископ Амвросий, бывший Винницкий, викарий Подольский, сторонник и единомышленник архиепископа Феодора, выступил с речью по существу доклада архиепископа Серафима. Он начал свою речь приблизительно так:

“Меня удивляет, почему вы, ваше Высокопреосвященство, называете Евдокима высокопреосвященным митрополитом. Признаете ли вы его за законного архиерея?” Архиепископ Серафим ответил утвердительно, что пока он признает его за законного архиерея, что этот вопрос спорный. Далее епископ Амвросий продолжал:

212

“А для меня и, наверное, для других, здесь присутствующих, Евдоким вовсе не высокопреосвященный митрополит, а бывший архиепископ, потому что он присоединился к отщепенцам (самозванному духовенству, отколовшемуся от Святейшего патриарха Тихона и, по его идеологии, от Церкви Христовой).

Сами посудите, кто у них первыми вершителями дел были? Бывший архиепископ Антонин, состоящий на покое в Заиконоспасском монастыре. Он из личных счетов пошел против патриарха Тихона, а к нему примкнули и прочие из духовенства с темным прошлым. Антонин оказался богохульником. Он, как нам известно, идет против почитания угодников Божиих, признает только Святую Троицу и священные события из жизни Христа и Богоматери, иконостас он называет ненужной перегородкой, которую пора, по его словам, сломать. Он не признает крещение младенцев и причащает по-католически [17].

Епископ Леонид нам мало известен, но он, несомненно, подкуплен, дабы расшатывать канонические устои Святого Православия. Введенский, бывший петроградский священник, а ныне женатый архиерей, чуть ли не из евреев. Священник Боярский высказался кощунственно на их незаконном Соборе против почитания святых мощей. Вот эти опороченные лица и восстали против Святейшего патриарха Тихона и Святого Православия. Вот к ним и присоединился архиепископ Евдоким и тем самым отказался от Церкви Христовой, а потому он не может быть законным архиереем”.

На это архиепископ Иларион сказал так: “Для нас фактически митрополит Евдоким не является законным архиереем, так как сам отказался от Церкви Христовой, но Церковь-то Христова своими постановлениями юридически ведь еще не санкционировала его отпадения и ниспадение в разряд мирян, она его еще терпит в сущем сане. Вот когда будет Собор, там все это будет рассмотрено, и если Собор признает митрополита Евдокима и других виновными в отпадении и сделает свое окончательное решение о нем, тогда

213

и мы не в праве будем величать владыку Евдокима Высокопреосвященным” .

Архиепископ Иларион еще раз высказался за то, что он везде бывал, много говорил по церковным вопросам с компетентными людьми и пришел к выводу, что для них, тихоновцев, другого выхода нет, как только одно -подойти к Священному Синоду РПЦ, договориться с обновленцами, не нарушая канонических устоев Православной Российской Церкви. Все наше разделение, говорил архиепископ Иларион, основано на недовольстве некоторыми иерархами и православными мирянами личностью патриарха Тихона.

Архиепископ Серафим: “Мы ни одного шага не можем ступить в делах без воли патриарха Тихона. Конечно, обо всем этом я Святейшему докладывал и просил его благословения на собрание. Святейший патриарх Тихон ответил мне так (я привожу буквально слова Его Святейшества): “Надоел я вам, братцы, возьмите метелку и гоните меня”. По-видимому, патриарх Тихон ничего не имел против того, если бы ему для блага Церкви необходимо было отойти в сторону от кормила правления Русской Церкви”.

Закрытой баллотировкой проект примирения и соединения с обновленцами большинством голосов был провален и собрание закрыто”. (Вестник Священного Синода, 1927, № 4, с. 23.)

Как можно видеть из приведенных воспоминаний, в непосредственном окружении патриарха существовало в то время два течения: непримиримое — во главе с архиепископом Феодором, и сторонники компромисса, наиболее тактичными представителями которых были архиепископ Серафим Александров (впоследствии один из главных соратников митрополита Сергия) и архиепископ Иларион.

Епископ Гервасий сообщает о представителях этих течений ряд любопытных сведений: архиепископ Феодор жил тогда, как известно, в Даниловом монастыре, который был тогда местопребыванием еще нескольких, крайне консервативных и очень стойких архиереев школы Антония Храповицкого, епископа Пахомия и других. “Завсегдатаями, - говорит епи-

214

скоп Гервасий, - были архиепископ Угличский Серафим (Самойлович), архиепископ Гурий (Степанов) и митрополит Серафим (Чичагов). “А, это в конспиративном Синоде”, - говорил про них с насмешкой патриарх Тихон. Архиепископ Феодор мне говорил, ругая Илариона, что он погубит патриарха Тихона и Церковь, а в патриархе все спасение. Если же патриарха Тихона не будет, то власть не допустит вообще в России патриаршества, а без патриаршества для Церкви - крах”.

Впрочем, и архиепископ Иларион был, по словам епископа Гервасия, убежденным сторонником патриаршества. “В 1923 году, в первых числах октября, - заканчивает он свои воспоминания, - я случайно встретился на прогулке по двору в ярославской тюрьме “Коровники” с архиепископом Иларионом. Иларион обрушился на меня за мой переход к обновленцам. “Восточные патриархи с нами, - сказал он. - Это я знаю документально, обновленцы врут. Введенский ваш изолгался. Ведь я с ним на диспутах выступал в Москве, я его к стенке прижимал, мне все их хитрости прекрасно известны”. В заключение архиепископ сказал: “Я скорее сгнию в тюрьме, но своему направлению не изменю”. (Там же.)

Так или иначе, к концу сентября 1923 года стало ясно, что переговоры с обновленцами зашли в тупик. Вскоре после этого была предпринята еще одна попытка в этом роде: Е.А.Тучков настойчиво требовал от патриарха Тихона, чтоб он принял для конфиденциальной беседы митрополита Евдокима. Несмотря на угрозы нового ареста, патриарх ответил категорическим отказом. “Если бы я знал, что обновленцы сделали так мало успехов, я вообще остался бы в заключении”, - говорил он близким ему людям (см. работу проф. Троицкого “По поводу книги прот. Польского”). С точки зрения церковной политики, конечно, было бы желательно достижение соглашения между враждующими сторонами. Все дело, однако, в том, что народ, стоящий за патриархом, не хотел и слышать о примирении с обновленцами.

Всенародное движение, объединившееся вокруг патриар-

215

ха, все ширилось и росло. Оно прокатывалось по всей стране. В сентябре 1923 года оно перекинулось в Петроград, и здесь оно воплотилось в так называемой “мануиловщине” (термин обновленческого Синода), которая представляет собой интереснейший и характернейший эпизод в истории Русской Церкви того времени.

216