Впервые я увидел владыку митрополита Никодима в Троице-Сергиевой Лавре на празднике Преподобного Сергия Радонежского, куда взял меня, четырнадцатилетнего юношу, в качестве иподиакона владыка Мелхиседек, который управлял тогда Пензенской епархией. Оказавшись на столь великом духовном торжестве, я был поражен и обилием верующих людей, и высокой торжественностью богослужения, потому что в те атеистические годы в повседневной жизни свою принадлежность к Церкви приходилось переживать как какую-то ущемленность. В любом случае, такой открытой демонстрации православной веры, как на этом празднике, мне раньше не приходилось видеть.

В святом алтаре владыка Мелхиседек подвел меня к владыке Никодиму и просто представил меня: «Это — Саша». Каково же было мое удивление, когда через год, когда вновь владыка Мелхиседек взял меня на праздник Преподобного Сергия, и я, уже имея, как мне тогда казалось, некоторый опыт иподиаконства, самостоятельно подошел к владыке Никодиму, он добродушно-ласково приветствовал меня словами: «О, Саша из Пензы, как дела?» Я тогда поразился феноменальной памяти владыки Никодима, и мне было просто непонятно, как такой великий человек, чьи фотографии я видел на страницах «Журнала Московской Патриархии» и перед чьими глазами проходили тысячи и тысячи различных людей, мог запомнить какого-то Сашу из Пензы. Потом уже, учась в Ленинградских Духовных школах, я понял, что владыка Никодим непрестанно заботился о том, чтобы планы по искусственной изоляции Церкви и ее обескровливанию не были исполнены. Он, подобно евангельским рыбакам, забрасывал духовно-спасительную сеть для того, чтобы Церковь Христова наполнялась новыми и новыми служителями.

Эти две краткие по времени встречи с владыкой Никодимом необъяснимо сильно запечатлелись в моей душе. Облик владыки Никодима, его особенная, отличающаяся от других, величественно-торжественная манера служения и удивительное ощущение твердости и незыблемости, уверенности в каждом произносимом слове утвердили в моем юношеском сознании понимание, что наша Вера Православная — это не какая-то отживающая свой век, как учили нас в школе, отсталая религия и не возникшая из-за невежества и эксплуатации идеология, а живая сила, которая реально действует в мире. Поэтому, когда встал вопрос о том, куда мне поступать после окончания школы, я хотел поступать именно в Ленинградскую Духовную семинарию, и не только потому, что эту Духовную школу окончил мой отец, но и потому, что я на себе, можно сказать, духовным опытом почувствовал благодатную силу ее фактического руководителя владыки митрополита Никодима. Надо сказать, что мои первоначальные ощущения были многократно усилены рассказами тогдашнего студента Ленинградской Духовной Академии и одновременно иподиакона приснопамятного владыки Петра Васильевича Лебедева, который впоследствии, приняв монашеский постриг, стал игуменом Пантелеимоном (+ 1994). Я поразился тому, что в его рассказах о владыке всегда была благоговейная почтительность и ни малейшей фамильярности, присущей, как это иногда бывает в церковном быту, иподиаконам. Они были исполнены не пересказами каких-либо «мелочей архиерейской жизни», а раскрывали, как я теперь понимаю, содержание тех духовных бесед и назиданий, которые вел владыка Никодим со всеми окружавшими его. Впоследствии некоторые из этих назиданий сподобился услышать и я. Главным стержнем всех духовных бесед, которые вел владыка Никодим со своими воспитанниками, была мысль о безусловной, безоговорочной преданности Церкви Христовой, которая не только не погибнет, несмотря на весь натиск безбожия, подкрепленного аппаратом репрессивной государственной машины, но и воскреснет, возродится, несмотря ни на что. Также владыка убедительно, просто и проникновенно говорил о служении священника как человека, обручившегося с Церковью. Особенно усиленно он подчеркивал роль монашества как основного «костяка» Церкви, поэтому многим казалось, что владыка «склоняет» всех, кто оказался в сфере его влияния, к монашеству. Вероятно, на самом деле это было не так. Мне кажется, что владыка своим острым умом и каким-то особым архипастырским чувством видел тех, кому предназначен иноческий путь, и именно им помогал как можно быстрее сделать свой жизненный выбор.

Приснопамятный владыка прививал своим воспитанникам благоговейное отношение к таинству Евхаристии как главному стержню духовной жизни христианина. Когда я стал воспитанником Духовной семинарии и имел впоследствии счастье быть иподиаконом владыки Никодима, мне неоднократно приходилось быть свидетелем его ежедневной молитвы за Божественной литургией и причащения. Когда болезнь не позволяла владыке Никодиму стоять за службой, он, будучи на одре болезни, все равно ежедневно молился и причащался святых Христовых Таин за Литургией, которую в его покоях совершал дежурный иеромонах. Этот личный пример духовной жизни святителя, по-моему, убедительнее и красноречивее многих наставлений и увещеваний.

Очень живо и ярко я вспоминаю свои волнения при поступлении в семинарию. Я поступал, еще не служив в армии, что было необычно в те времена. Среди абитуриентов всегда ходят слухи, и я услышал, что якобы именно ввиду этого инспектор считает, что меня ни в коем случае принимать нельзя. Тогда мне казалось, что если я не буду принят для обучения, обрушится вся моя жизнь, и по совету отца Пантелеимона (Лебедева) и с его помощью я попал на прием к владыке митрополиту Никодиму. Никогда не забуду того ощущения, которое было при этой третьей встрече с приснопамятным святителем. Казалось, как будто тот краткий разговор в Троице-Сергиевой Лавре продолжился, а двух лет, бывших между этими встречами, и не было. Владыка спросил у меня, почему я во что бы то ни стало, будучи таким молодым, хочу учиться в Духовной семинарии. Я говорил ему о своем горячем желании служить Церкви Христовой. Прием, вероятно, длился несколько минут, но мне показался он тогда, и так же ощущается сейчас, великим в моей жизни событием. Владыка митрополит подарил мне Святую Библию. В те годы духовного голода более ценного подарка и представить было невозможно. Даже духовенство не могло свободно и в достаточном количестве получать Священное Писание. В Духовную семинарию меня приняли во второй класс. Удивительно, но при той огромной общецерковной архипастырской нагрузке, которую нес на своих святительских плечах приснопамятный владыка Никодим, он еще и вникал во все стороны жизни Духовных школ.

Незабываемы его посещения уроков, когда, с одной стороны, мы, подобно всем школярам, «тряслись» в ожидании вопросов типа «Как звали египетских повивальных бабок?» (Шифра и Фуа (Исх. 1, 15). — М. Ю.), а с другой стороны, ожидали восхитительных рассказов владыки митрополита, в которых он не только находил живые параллели между схоластическими, казалось бы, дисциплинами и реальной современной жизнью, но и иллюстрировал их описанием собственного опыта, в том числе и из приходской жизни. Богослужение владыки митрополита, которое он совершал в храмах города и в стенах Духовных школ, можно смело назвать подлинной иллюстрацией к рассказу «Повести временных лет» о выборе вер. Нет слов, чтобы передать ту атмосферу поистине духовного величия Православия, которая была присуща всем богослужениям, возглавляемым святителем Никодимом.

После того, как я проучился год в семинарии, я все-таки был призван в армию. Верю, что случайностей не бывает и, в частности, в ключевых событиях личной жизни человека, думаю, можно разглядеть их духовный смысл. Поздно вечером накануне своего отправления в армию, последний раз идя по набережной Обводного канала, я увидел медленно идущих мне навстречу и о чем-то углубленно беседующих приснопамятного владыку митрополита Никодима и митрополита Ювеналия, бывшего тогда Тульским и Белевским. Надо сказать, что владыка Никодим довольно часто по вечерам прогуливался вокруг семинарии. Вероятно, это было предписание врача. Но никогда эти прогулки не совершались им в одиночестве. Его спутниками, как правило, были студенты, иногда специально приглашенные им, а иногда те, которых, как бы случайно увидев, владыка приглашал пройтись вместе с ним. Во время этих бесед, когда, по актуальному в то время выражению, «стен, имеющих уши», не было рядом, шел откровенный, глубинный разговор о тяжелом кресте пастырского служения и о тех реалиях атеистического мира, в которых необходимо нести церковное свидетельство. Впрочем, как правило, никто подробно не пересказывал содержание этих бесед, а так как в них присутствовал и обычный житейский элемент, им и ограничивались в своих рассказах. Итак, навстречу мне шли два святителя. Обычно в таких случаях «нарушители режима» старались спрятаться или проскользнуть незамеченными, но тут я с особым дерзновением подошел к владыкам и объявил им причину своего столь позднего нахождения вне стен семинарии. И теперь я всегда рассказываю своим детям, что на службу в армию меня благословили митрополит Никодим и митрополит Ювеналий.

Пребывание после армии в иподиаконском штате владыки митрополита Никодима открыло для меня небольшую часть той невидимой, но титанической работы, которую ежедневно совершал приснопамятный святитель. Молодые иподиаконы, дежурившие в покоях, порой уставали (собственно говоря, ничего серьезного не делая) и к вечеру валились с ног, а владыка митрополит вел серьезные приемы, непрестанные телефонные разговоры далеко заполночь. И так почти каждый день. Мы тогда не знали и, конечно, даже не могли представить той огромной тяжести святительского креста, который нес владыка Никодим, тем более, что он всегда находил повод подбодрить нас хорошей шуткой или веселым рассказом. Однако теперь, кажется, ясно: цена сверхчеловеческих моральных нагрузок и глубокой ответственности за состояние дел практически во всей Русской Православной Церкви, цена за обновление и сохранение епископата, духовенства и храмов в годы, когда было объявлено о скорой и окончательной победе атеизма, — срок земной жизни приснопамятного Высокопреосвященнейшего митрополита Никодима. Я был в числе тех шести иподиаконов, которые несли гроб с телом почившего святителя Божия от самолета по взлетной полосе до места, где его приняли на руки архиереи. Невозможно описать те скорбные чувства, которые наполняли душу тогда, но сейчас я благодарен Богу за то, что был удостоен этой чести. Казалось, весь мир собрался ко гробу почившего владыки митрополита Никодима. Непрерывные молитвословия и панихиды, совершаемые людьми в буквальном смысле со всех континентов, свидетельствовали о том, что замысел врагов Церкви о ее полной изоляции и, как следствие, уничтожении был разрушен великим светильником Божиим Высокопреосвященнейшим митрополитом Ленинградским и Новгородским Никодимом.

Протоиерей Александр ГАНАБА,
секретарь Московского епархиального управления
1997 год

Страница сгенерирована за 0.05 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com