Вышеславцев Б. П., Кризис индустриальной культуры. Заключение

Принадлежит ли будущее нео-социализму или неолиберализму? Все зависит от того, в чем состоит сущность социализма, иначе говоря, в чем состоят те средства. которые он предлагает для достижения поставленных целей.

Из всех определений сущности социализма, которые нам известны, наилучшим мы считаем определение Дюркгейма в его книге «Le Socialisme. Sa definition. Ses Debuts. La Doctrine Saint-Simonienne». Par Emile Durkheim. Edile par M. Mauss. Paris, Alcan. 1928. Нельзя отрицать компетентности этого прославленного социолога. При этом ценно то, что он дает определение не какого-либо идеального социализма, каким он должен был бы быть, по мнению немногих гуманных мечтателей, а того социализма, который живет и действует в век индустриализма и в наши дни, утверждаемый социалистическими партиями и поддерживаемый пролетарскими массами. В этом определении действующий социализм сейчас же узнал и признал самого себя. Когда оно было опубликовано, говорит M. Mauss, оно поразило Жюля Геда и Жореса, которые тотчас заявили о своем согласии с Дюркгеймом. Такой социолог, как M. Mauss, называет это определение «драгоценным и классическим» (Введ.).

Определение сводится к тому, что «социализмом» называется каждая доктрина, требующая объединения и подчинения всех экономических функций, которые в настоящее время независимы и разъединены, - сознательно управляющему правительственному центру общества. Проще говоря, социализм есть центрально-управляемое плановое хозяйство. «Rattacher la vie économique à un

429

ograne central qui la regle: ce qui est la definition merne du socialisme»* (Durkheim, 197). Противоположностью социализму будет требование разъединения, плюрализма независимых и автономных экономических функций. При этом Дюркгейм разъясняет, что центральным органом, который представляет социальный организм в целом и управляет им, является государство и, следовательно, при социализме с ним должны быть соединены и ему подчинены экономические, индустриальные и коммерческие функции, которые до того были от него отделены (Дюркгейм, 22-25).

Таким образом, «социализм» означает единство политического и экономического управления, или центрально-управляемое государственное хозяйство. Именно так понимал социализм его настоящий отец Сен-Симон: социализм есть центрально-управляемый индустриализм, или технократия. Не только вся страна обращается в единую фабрику, но все человечество обращается в единую фабрику (Дюркгейм. Главы о Сен-Симоне со ссылками на первоисточник). Именно в силу этого антипод Сен-Симона и Маркса Прудон - отрицал социализм и называл его «презренным шарлатаном», вечной диктатурой, наполеонизмом, вождизмом, захватом всей власти и всего богатства страны, «прославлением полиции», полицейски-организованной индустрией.

Маркс думал отделаться от этатизма своим учением об «отмирании государства», но оно всецело построено на полном непонимании того, что такое право и государство. Государство, но определению Маркса, есть господство и угнетение одного класса другим классом;** тогда конечно социализм должен верить и обещать, что такое господство и угнетение «отомрет» и эксплуатация исчезнет. На самом же деле уничтожение эксплуатации, угнетения и своекорыстного господства, а также всяческой несправедливости означает не «отмирание», а, напротив, расцвет права и государства, достижение им своей основной цели. Ибо основная цель права и государства есть реализация справедливости, организация справедливого взаимодействия людей. Маркс и Энгельс определяют государство посредством дефекта и болезни государства, как если бы кто определял желудок, как орган, причиняющий расстройство пищеварения. Уничтожение этого расстройства конечно не есть отмирание желудка. «Социализм» от Платона до Маркса и Ленина есть

430

задача изменить правовые отношения собственности посредством власти. Все социалистические партии во всем мире прежде всего борются за власть, стремятся захватить государственную власть. При этих условиях смешно говорить об «отмирании государства». Опыт показал, что социалистическая власть нисколько не стремится отмирать. Власть вообще не умирает добровольно. Самое утешительное, что может сделать социалистическая власть, - это подать надежду, что она «отомрет», когда наконец завоюет и подчинит себе весь мир, да еще проведет его через все стадии развития социализма и коммунизма. Для власти не страшно умереть в бесконечно далеком будущем, но для подвластных страшно ждать этой смерти бесконечное число лет. (1)

Маркс-комплекс есть комплекс власти и подчинения, он противоположен всякому анархизму и демократизму. Маркс обладал характером властным, интриганским и аморальным. Ленин и Сталин суть как бы его перевоплощения. Они служители одного и того же духа.

Никто не может сказать, что авторитарный социализм не есть социализм, и определение Дюркгейма непрерывно подтверждается на наших глазах. Но точно так же пророческими оказываются уничтожающие слова, сказанные Прудоном о социализме и коммунизме. Кризис социализма несомненен для самих социалистов, но переживет ли социализм этот кризис - неизвестно. Что получилось из «несоциализма»? Нужно откровенно признать, что пока еще ничего нового не получилось. Что осталось от «социал-демократии»? В лучшем случае верность принципу подлинной демократии и идеалу свобо-

1 Проблема «отмирания» государства подробно разобрана у меня в моей статье «Марксизм, коммунизм и тоталитарное государство». См. сборник «Kirche, Volk und Staat». Издание Экуменического Совета. Женева, 1937 г. Интересно толкование идеи отмирания государства в авторитарном социализме Маркса, которое дает проф. Н. Н. Алексеев в своем ценном исследовании «Пути и судьбы марксизма» (1936 г.): «Выход из государства вовсе не означает в марксизме какого-то свободного анархического строя, а напротив, состояние наибольшей организованности, при которой невозможен никакой индивидуальный произвол, и потому функции власти становятся ненужными. Безошибочно действующие роботы не нуждаются ни в каких приказаниях и ни в каком законодательстве. Общество обращается в человеческий муравейник, где привычка и инстинкт заменяют всякое подчинение власти. И действительно, в коллективе пчел, муравьев и термитов нет особого органа властвования» (см.: Н. Н. Алексеев, стр. 48-50 и 83-86).

431

ды. Но ведь это принципы «неолиберализма», который хочет, в отличие от старого либерализма, расширить реализацию этих принципов до пределов индустриально-экономической сферы.

При каких условиях «нео-социализм» может иметь право на существование? Это было нами уже указано: только если он отречется от всех предрассудков старого социализма, который действовал в течение всего 19-го столетия и продолжает, к сожалению, действовать сейчас. Иначе говоря, прежде всего придется отказаться от марксизма, что не легко для «социал-демократии», придется отказаться от нефилософской и ненаучной метафизики материализма с его непониманием современных проблем ценности, свободы, права, морали и религии. Придется отказаться от деления общества на «буржуазию» и «пролетариат», от диктатуры пролетариата, от «экспроприации экспроприаторов», наконец, от «национализации и социализации». Но что останется от «социализма», если он откажется от социализации и национализации?

Для «нео-социализма» останется только одно: признать идеал хозяйственной демократии и заявить, что в этом он совершенно согласен с неолиберализмом. Но ведь это совершенно чужой идеал: демократия и социализм не одно и то же. Между ними, как мы показали, может существовать антиномическое отношение.

Что хозяйственная демократия не есть социализм это доказывается прежде всего тем, что никакая социализация и национализация, никакое плановое хозяйство, как мы видели, ничего сами по себе не делают для ее реализации. Социализм Маркса, социализм «Коммунистического манифеста» не только ничего не дает для хозяйственной демократии, но, напротив, уничтожает всякий либерализм и всякую демократию - политическую и экономическую. Да и трудно защищать свободу и автономию тому, кто не понимает, что такое свободная личность, что такое «я сам» и «моя свободная воля», кто считает это «пустой побасенкой», кто утверждает, наконец, что «свобода есть познанная необходимость».

Напротив, Прудон понимает проблему хозяйственной демократии и многое делает для ее решения. Нужно помнить, что Прудон был и остается антиподом Маркса. Если Маркс ничего не понимал и не хотел понимать в

432

проблемах права и государства, (1) - то Прудон прежде всего был по характеру своего мышления выдающимся юристом. Он понимал, что проведение экономической демократии есть проблема права и справедливости, а не проблема экономики. При этом экономические и технические интересы могут быть принесены в жертву праву и справедливости, но не наоборот.

Но главное, что Прудон понял, благодаря своей способности к юридическому мышлению, и категорически утверждал - это то, что экономическая демократия не есть ни социализм, ни коммунизм, ни анархизм. (2) Экономическую демократию он определял как «прогресс в праве», которое завершается «экономическим правом». «Создание экономического права - таково историческое призвание трудовой демократии». И это экономическое право построено на принципе взаимности (principe de mutualite). Слабость рабочих, препятствующая пониманию этой задачи, состоит в их правовом невежестве (цитировано у Гурвича, 352353).

Но у социализма есть еще другой, более глубокий дефект, в силу которого его трудно «обновить» и в силу которого будущее может скорее принадлежать неолиберализму. Дефект заключается в самом его «изме». Он означает протест против индивидуализма и утверждает перевес социальных ценностей над индивидуальными. Античная, дохристианская идея справедливости именно этот, перевес и утверждала: личное благо во всех случаях должно быть принесено жертву общему благу. «Лучше одного человека погубить, нежели всему народу погибнуть» (формула Кай-яфы). По этому принципу был казнен Сократ и распят Сын Человеческий и продолжают распинаться бесчисленные сыны человеческие во имя «общего блага».

1 И потому его «обобществление» могло означать что угодно: совладение, товарищество на паях. кооперацию, акционерную компанию, государственную собственность.

2 Наиболее ценное социально-философское исследование теорий Прудона принадлежит проф. Гурвичу. CM.: G. Gurvitch. L'ldee du Droit Social. Notion et Systeme. Histoire doctrinale. Paris. 1932. «Анархизм» Прудона, как прекрасно доказал проф. Гурвич, не означает ни отрицания права, ни отрицания государства. Он означает отрицание верховного авторитета власти и утверждение суверенитета права как раз в том смысле, как это обосновано у нас в главе 15: власть оправданна только тогда, когда она служит праву и справедливости (см.: Проф. Гурвич, 354-359).

433

Немногие понимают, что христианская идея справедливости совсем другая: она построена на парадоксе равноценности индивидуума и коллектива, личности и общины. Ни одна из противоположностей не должна перевешивать другую, приноситься в жертву другой: «Страдает ли один член - страдают все, радуется ли один радуются все» (Ап. Павел)*. «Все за все ответственны и все во всем виноваты» (Достоевский)**. Такой принцип справедливости отрицает социализм, как неумолимое подчинение всех и каждого общему благу, и утверждает солидарность автономной личности и автономного народа. Всякий «изм» отрицается (одинаково социализм и индивидуализм), и утверждается солидарность, соборность, братство. Это и есть неолиберализм, ибо «к свободе призваны вы, братья»***.

434