Розанов В.В. АПОКАЛИПСИС НАШЕГО ВРЕМЕНИ. № 5

Вследствие повышения с февраля 1918 г. платы за пересылку печатных бандеролей почтою, прошу лиц, имеющих лично у меня подписку, дослать один рубль за десять №№

"Апокалипсиса нашего времени", по адресу: В Сергиев Посад, Московской губ.,

Красюковка, Полевая ул., д. свящ. Беляева. В. В. Розанову.

* * *

Всех выпусков «Апокалипсиса» заготовлено не менее 50–60, и только по техническим и денежным препятствиям он растянется более чем на год.

* * *

За величиною статьи, следующий выпуск выйдет в двойном размере (т. е. сразу №№ 6 и 7, за 70 коп.).

* * *

Очень рекомендую всем читателям «Апокалипсиса», взволнованным революцией, прочесть брошюру: "Научный социализм или учение о прибыли как ренте", инженер- технолога Трофимова, прекрасно раскрывающую софизмы, заложенные в нашу революцию.

НЕМНОЖКО И РАДОСТИ. 

"Приидите володеть и княжити над нами. Земля бо наша велика и обильна, а наряда в ней нет".

Нестерова летопись.

"Всю тебя, земля родная,

В рабском виде Царь Небесный

Исходил благословляя".

Тютчев.

Удивительное сходство с евреями. Удивительное до буквальности. Историки просмотрели, а славянофилы не догадались, что это вовсе не "отречение от власти" народа, до такой степени уж будто бы смиренного, а — неумелость власти, недаровитость к ней или, что лучше и даже превосходно до единственности: что это прекрасный дар жить улицею, околодочком, и — не более, не грешнее.

"С нас довольно и сплетен, да кумовства".

Ей-ей, под немцами нам будет лучше. Немцы наведут у нас порядок, — "как в Риге".

Устроят полицию, департаменты. Согласимся, что ведь это было у нас всегда скверно и глупо. Министерию заведут. Не будут брать взяток, — наконец-то… и о чем мы выли, начиная с Сумарокова, и довыли до самого Щедрина… "Бо наряда — нет". Ну их к черту, болванов. Да, еще: наконец-то, наконец немцы научат нас русскому патриотизму, как делали их превосходные Вигель и Даль. Но таких было только двое, и что же могли они?

Мы же овладеем их душою так преданно и горячо, как душою Вигеля, Даля, Ветенека (Востоков) и Гильфердинга. Ведь ни один русский душою в немца не переделался, потому что они воистину болваны и почти без души. Почему так и способны "управлять".

Покорение России Германиею будет на самом деле, и внутренно и духовно, — покорение Германии Россиею. Мы, наконец, из них, — из лучших их, — сделаем что-то похожее на человека, а не на шталмейстера. А то за «шталмейстерами» и «гофмейстерами» они лицо человеческое потеряли.

Мы научим их танцовать, музыканить и петь песни. Может быть, даже научим молиться.

Они за это будут нам рыть руду, т. е. пойдут в каторгу, будут пахать землю, т. е. станут мужиками, работать на станках, т. е. сделаются рабочими. И будут заниматься аптеками, чем и до сих пор ни один русский не занимался. "Не призвание", — будут изготовлять нам "французские горчишники", тоже — как до сих пор.

Мы дадим им пророков, попытаемся дать им понятие о святости, — что едва ли мыслимо.

Но хоть попытаемся. Выучим говорить, петь песни и сказывать сказки.

В тайне вещей мы будем их господами, а они нашими нянюшками. Любящими и послушными нам. Они будут нам служить. Матерьяльно служить. А мы будем их духовно воспитывать.

Ибо и нигилизм наш тогда пройдет. Нигилизм есть отчаяние человека о неспособности делать дело, к какому он вовсе не призван.

Мы, как и евреи, призваны к идеям и чувствам, молитве и музыке, но не к господству.

Овладели же, к несчастию и к пагубе души и тела, 1/6 частью суши. И, овладев, в сущности, испортили 1/6 часть суши. Планета не вытерпела и перевернула все. Планета, а не германцы.

ОПАСНАЯ КАТЕГОРИЯ.

Обаятельный, обольстительный, лукавый.

Удивительно, что в категории «лукавства», — вот этого особенного и особой глубины греха, — не ведут вообще никакие порочные ступени, кроме как если ступить на первую:

— Обаятелен…

— Что такое? Как? Почему?

— Обаятелен, — потому что не подлежит укору, не представляет порока и пороков, и всех «обаяет», с первого же взгляда, как только кто увидит или услышит его.

— Обольстителен, потому что, в силу качества непорочности и красоты, — все идут за ним.

Но вот странно: как же из непорочности и красоты может вдруг выйти третье? Это совершенно не натурально. Но, однако, глаз людской, обыкновенный и, так сказать, нетенденциозный, вдруг заметил, что опасная категория именно и начинается с двух качеств:

— Обаятельности, обольстительности.

Поэтому бы, — "по предречениям", — надо быть особенно осторожным, если вдруг увидим человека особливо, исключительно невинного, чистого, непорочного.

— Обаятельного.

В этом отношении хорошо бы поставить зарок, ввиду именно предупреждений:

— Пусть будет хоть маленький порок. Почти — невинный, но — однако, недостаток.

Величайший из древних, коего люди могли счесть «Богом», — и даже действительно начали было "искать его могилу как Бога", и не могли найти, — что человек этот был — говоря славянским словом — «гугнив». Т. е. он был косноязычен, заикался. "Спас народ Божий от рабства" и "дал все (все!!) законы" и, с тем вместе, был ни более ни менее как заикою. Качество — прямо смешное. Но качество невинно. И вот, по этому соединению "невинного и смешного", — мы узнаем Божию книгу и узнаем Божие событие.

В самом деле: от события и от книги никакого "худого последствия не проистекло". Нужно заметить, что «лукавое» начинает узнаваться по последствиям.

Ибо прямо-то ведь как узнать: «обаятелен» и "обольщает".

ОГОНЬ ХРИСТОВ.

Где обожжет огонь Христов…

Но — по-настоящему обожжет…

Там уже никогда ничего не вырастет.

Вот — и град Салима (Соломона).

И — судьба Иудеи.

И Павел, просивший распять его "не как нашего Господа: но головою книзу", дабы "голова его была там, где ноги его возлюбленного Учителя".

И — наши скопцы.

Об этом-то и догадались впервые иезуиты.

Сказавшие: "Не увлекайтесь очень". И начавшие торговать в Парагвае.

 ТАЙНЫ МИРА.

Ты один прекрасен. Господи Иисусе! И похулил мир красотою Своею. А ведь мир-то –

Божий.

Зачем же Ты сказал: "Я и Отец — одно"? Вы не только «одно», а ты — идешь на Него. И сделал что Сатурн с Ураном.

Ты оскопил Его. И только чтобы оскопить — и пришел. Вот! вот! вот! — наконец-то разгадка слов о скопчестве. И что в Евангелии уже не «любят», а живут как "Ангелы Божии": как в плавнях приднепровских, "со свечечками и закопавшись". О, ужасы, ужасы…

И весь Ты ужасен. Ты — не простой, а именно — ужасен. И ты воскрес — о, я верю! "Егда вознесусь — всех привлеку к себе".

Но, — чем?

О, ты не друг человеков. Нет, не друг. «Договор», «завет» (о "ветхом"), и это кажется формально и сухо. Но как Ты их ужасно угнел, до последнего рабства. Поистине — "рабы Господни"… Даже и до смерти, до мученичества.

Не потрясает ли: "Ни единый мученик не был пощажен". А ведь мог бы?..

Мог ли?

О…

Конечно, кто воскресил Лазаря — мог. Значит — не захотел…?

О, о, о…

Ты все мог, Господи Иисусе. Ты, "потрясший небо и землю".

И не избавивший даже детей ни от муки небесной, ни от муки земной.

Рабы, рабы… Да, «договор» — он «свят». — "Ты — мне, как я тебе". Ты же дал все унижение и взял себе всю славу. И вот, неужели Ты не понимаешь, почему на Тебя восстал праведный Израиль. Он восстал — не понимая. "Что-то — не то". Что — "не то"? Да похулив создание Божие, Ты более всего похулил, — похулил особенно и страшно, — "отрока Иеговы". И он, не понимая, «что» и "за что", — восстал на Тебя.

Вот разгадка, вот разгадка, вот разгадка.

Ну, слушай: очень хороши "лилии полевые". Но ведь не хуже и «человек»? Что же Ты его все гвоздил «грехом»? И испугал муками? "Там будет огнь неугасимый" и "скрежет зубовный". Очень мило.

Вообще, все очень мило в Твоем создании, поистине — особом создании, особом "от Отца". Люди более не посягают, не любят, не множатся. А все слушают Тебя, как эта бедная Мария.

О, бедная, бедная… Да уж не мученица ли она «потом», которую Ты тоже забыл в небесном величии.

ИСКУШЕНИЕ В ПУСТЫНЕ.

Чтобы быть "без греха" — Христу и надо было удалиться от мира… Оставить мир… Т. е.

обессилить мир.

"Силушка" — она грешна. Без «силушки» — что поделаешь? И надо было выбирать или «дело», или — безгрешность.

Христос выбрал безгрешность. В том и смысл искушения в пустыне. "И дам тебе все царства мира". Он не взял. Но тогда как же он "спас мир"? Не-деланием. "Уходите и вы в пустыню".

Не нужно царств… Не нужно мира. Не нужно вообще «ничего»… Нигилизм. Ах, так вот где корень ею. "Мир без начинки"… Пирог без начинки. "Вкусно ли?" Но действительно:

Христом вывалена вся начинка из пирога, и то называется "христианством".

СОЛНЦЕ.

Говорят: "Нет вечного perpetuum mobile". Доказывают. Наука. Свинья, роющая носом землю:

посмотри вверх. Солнце.

Сказать: "солнце устало", "теряет энергию" — бессмыслица. Поистине оно — не истощается, и все как-то — живет. Вот что если "не скучно" — то солнышко…

Протуберанцы. Играет. Вулканы. "Корона солнечная" (видна в затмениях). И — эти таинственные "ультрафиолетовые лучи", от коих, говорят, — вся жизнь.

 RELIGIO.

Рост было, есть, будет.

Почему оно "будет-то"?

Потому что — есть рост…

Возрастание, «больше». В загадке «больше» лежит разгадка «прогресса», "развития".

Все «развертывается» из «точки» в «окружность». И вот мир из "точки Бога" развернулся в "красоту-мироздание".

И где же "в мире" нет «Бога»? И где же "в Боге" — нет "мира"?

И вот они связаны. «Religio»… Молитва. Нет вещи, которая бы не «молилась», потому что она — «растет». И знает, что "из точки" растет, из — отцовской точки.

И нет Бога не-Покровителя. Это — Провидение. Ибо точка знает свою окружность, как курица — порожденные ею яйца, на которых она сидит.

Так вышли небо, земля и звезды. Они «вышли», потому что мир есть религия: — не потому, что "в мире зародилась религия", а совсем и вовсе наоборот, совершенно и вовсе разное: потому-то и вышли "луна, звезды и земля", и "закружилось все — в небо", что в тайне и сущности мироздания — как вздох и тень — всегда лежала молитва.

Можно сказать, что вздох был "тем паром", «туманом», из которого и вышло «все». Так что «все» — естественно и «задышало», когда появилось.

Оно задышало, потому что появилось из «вздоха». Потому что «вздох» — это "Бог".

Бог — не бытие. Не всемогущество. Бог — "первое веяние", «утро». Из которого все — "потом".

 ТУФЛЯ.

Неужели же, неужели все европейцы, — и первые ученые из них, и так вообще «толпа», воображают об евреях и об отношении их ко Христу, что это одно лишь упорство народа, сделавшего ошибку, но затем — ни за что не желающего поправиться, сознать свою ошибку? Хотя "теперь-то уже очевидно все превосходство христианства над законом Моисеевым"? — "таким узким и таким обрядовым?!!" — "Евреи ошиблись, не признав своими же пророками предреченного Мессию, и просто в один скверный день бытия своего они перемешали туфли, одев правую ногу в левую туфлю, а левую ногу в правую туфлю"? "И вот с тех пор так и ходят, смеша людей и являясь посмешищем истории"…

Такова общая концепция европейцев и Европы об Иуде и юдаизме.

Между тем, неужели европейцам не приходит на ум, что "иначе переобув туфли", — еврей каждый и единолично соделался бы в христианском мире равнозначащ Апостолу Павлу, и вообще — апостолам, которые "все были из иудеев"? И что это обещало бы и исполнило для них обетование Исаии: "будет время, и народы понесут вас на плечах своих"… И это, т. е. исполнение обетования, — настало бы просто «завтра», "завтрашний день"… Неужели же не очевидно, что если власть над целым миром, "которая вот в руках уже", — евреи не берут, — если корыстные не берут богатства, славолюбивые не берут славы, то… то… то…

Это — оттого, что взять ее грех О, — такой особенный грех, в таком исключительном виде грех… И который не простится ни в жизни этой, ни — в будущей. Это уже не воровство, кража, жадность, лень, что мы делаем каждый в норках жития своего, а что-то планетное, космогоническое, страшное.

"Перемена судьбы своей. "Обменить душу свою на богатства мира и на власть над миром".

Как же было европейцам, и особенно мыслителям европейским, подумать не о "туфле на ноге", о чем-то именно несоизмеримейшем… И — не об упрямстве, а о том: "Не грех ли это в самом деле?"

Если же "грех признать Иисуса": то, сверкая молниями, сюда как было не оглянуться:

"А может быть, мы — и приняли этот грех?"

Ведь так именно и получено самим Христом: получена власть над целым миром, вопреки видимого, рассказанного в Евангелии, отречения; — богатства целого мира. Власть над Европою, европейцами, мыслью их, смыслом их.

Вдруг последний бедняк-еврей отказывается: — "не надо этого!" — "не хочу этого!"

Неужели не ясно, что это — не то же, что "туфля".

Но, когда так: то не явно ли, что скорее уж мы "обули не так ноги", — но что вот именно мы, по своей действительно лени, по своей засвидетельствованной лени, лишь держимся этого косно и по традиции.

Розанов В.В. АПОКАЛИПСИС НАШЕГО ВРЕМЕНИ. № 6-7