Библиография

§ 1

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОНЯТИЯ СИМВОЛА

1. Досоветские общие энциклопедии и словари

(Вейсман Э.), Немецко-латинский и русский лексикон купно с первы­ми началами русского языка к общей пользе при Императорской ака­демии наук печатию издан, Спб., 1731, стр: 133 a («Denkspruch, symbolum, слово, пословица всегдашняя, символ»).

Российский с немецкими и французскими переводами словарь, со­чиненный Надворным Советником Иваном Нордстетом, ч. 2, Спб., 1782, стр. 375 а («Символ a, m. das Symbolum, le symbole; символ Апостольский, das Apostolische Symbolum, le symbole des Apdtres»).

Словарь древней и новой поэзии, составленный Николаем Остолопо-вым, ч. 3, Спб., 1821, стр. 143 («Символ, см. Емблемма»); ч. I, Спб., 1821, стр. 379 (Емблемма. Символ, Девиз и Емблемма имеют большое между со­бою сходство, а различаются в некоторых только частях.

Символ есть знак, относящийся к такому предмету, о котором хотят дать понятие.— Весы служат символом правосудия, символом невоз­можности может быть умывающийся Арап:

«Хотя реку воды на Ефиопа лей, Не будет он белей»).

Словарь академии российской, по азбучному порядку расположен­ный, ч. VI, Спб., 1822, стр. 144 («Символ... 1) Сокращенное изображение, заключающее в себе двенадцать главных членов Христианской веры... 2) У изобретателей и резчиков медалей под сим именем разумеются разные знаки изображения для означения лиц, частей света, государств, областей и городов»).

Настольный словарь для справок по всем отраслям знаний в 3-х томах, сост. под ред. В. Р. Зотова и Ф. Толля, Спб., 1864, стр. 454 а («Символ... представление идеи или чувства в образе, напр., кольцо — символ вечности, солнце, луна и звезды у язычников — символы божества; в греческих мистериях символами называются слова и знаки, посредством которых посвященные узнавали друг друга, а также и самый обет посвящения; кроме того, у греков символом назывался знак, который представлял залог какого-нибудь договора или обязательства. В христианской церкви символами называются или обряды, или видимые выражения идеи и таинства, но в последнем случае они принимаются не просто за образы, а как действительно заключающие в себе невидимое действие благо­дати»).

Русский энциклопедический словарь, издаваемый проф. И. Н. Бере-зиным, отд. IV, т. II, Спб., 1877, стр. 13 (повторяется определение символа, данное в предыдущем словаре В. Р. Зотова и Ф. Толля).

Всенаучный (энциклопедический) словарь, сост. под ред. В. Клюшни-

273

кова, Спб., 1878, 4. II, стр. 722 б («Символ; вообще какой-либо ве­щественный образ, служащий внешним знаком для обозначения отвле­ченной идеи; напр., кольцо есть символ вечности»).

Энциклопедический словарь, изд. Р. А. Брокгауз, И. А. Ефрон, т. ХХ1ХА, Спб., 1900, стр. 917 б («Символ... греческое слово symbolon (syn _ c'bolos — бросание, метание; symballein — совместно нескольким лицам бросать что-либо, например, рыбакам сети при ловле рыбы) позже стало означать у греков всякий вещественный знак, имевший условное тайное значение для известной группы лиц, напр., для поклонников Цереры, Цибелы, Митры. Тот или иной знак (symbolon) служил также отличием корпораций, цехов, разных партий — государственных, общест­венных или религиозных. Слово «символ» в житейской речи заменило более древнее слово sema (знак, знамя, цель, небесное знамение)»).

Там же, стр. 911 а («Символика... по толкованию академического словаря русского языка, символ — это знак, изображение какой-нибудь вещи или животного для означения качества предмета. В понятие символа входят, не поглощая его, художественный образ, или аллегория, или сравнение»).

Там же, стр. 916 а (ст. А. Горнфельда «Символисты». «Симво­лизм мистичен в своей основе — в стремлении к интуитивному про­никновению в суть той истины, которая кажется поэту недоступной для рационального построения. Чтобы стать справедливым к символизму, нельзя упускать этого из виду; можно отвергать основную точку зрения направления и вместе с ней все направление, но понять его можно, только разобравшись в этой точке зрения. Как и всякое мистическое целое, поэзия символизма доступна только посвященным, это его слабая сторона, но это и его достоинство. Входя в область символической поэзии, мы входим в особый мир, который должны судить по его законам. Самая теория символа уязвима лишь до тех пор, пока мы подходим к ней с общепринятым логическим мерилом, но, несомненно, не это имеют в виду ее поборники. Дело не в том, что индивидуальные образы могут быть типичны, т. е. служить знаками обширных групп аналогичных явлений, но в том, что вещи этого мира связаны между собой еще иными, внеразумными узами, что одна из них может служить образом другой и все они могут говорить душе избранного об иной, высшей истине, недоступной другому способу познания: таково воззрение символизма»).

Малый толковый словарь русского языка, сост. П. Е. Стоян, Пг., 1915, стр. 537 а («Символ — предмет, условно обозначающий отвлеченную мысль, понятие. Весы — символ правосудия, сова — символ учености, якорь— символ надежды»).

Энциклопедический словарь русского библиографического инсти­тута ГРАНАТ, т. 18, М. (б. г.), стр. 154 (ст. П. Когана «Декадентство», стр. 156. «Несомненно, что термин символизм был выбран удачно. По мере того, как углублялась и расширялась новая поэзия, становилось ясным, что она ставит перед собою задачу — в явлениях чувственного мира раскрыть тайны сверхчувственного; что всякое явление в глазах новых поэтов было ценно не в своих чувственных очертаниях, а как выражение высшей тайны, как символический образ, в котором вопло­щается одна из тайн вечности»).

Большая энциклопедия, словарь общедоступных сведений по всем

274

отраслям знания, т. 17, Спб. (б. г.), стр 382 б («Символ... знак, то же, что пароль, употребляется также в смысле чувственного образа: чув­ственное представление, посредством которого само по себе не чувствен­ное, а абстрактное представление (мысль) становится доступным со­зерцанию.

...Понятие Символа имеет большое значение в эстетике. Свойство Символа вызывать простым знаком целый ряд представлений, не пере­ходя, подобно аллегории, в область абстрактного, действует в высшей степени возбуждающе на наше чувство, следовательно, эстетически. Поэтому богатые символы жизни не только приняты искусством и, в частно­сти, поэзией, но и еще более расширены. Народная песня особенно богата символами. Символ является дальнейшим усилением образа или метафоры; он не только заменяет одно представление другим, одно­родным ему представлением, но дает представление с более богатым содержанием, чем первоначальное»).

Там же, стр. 380 а («Символика... наука и учение о символах (чувственных образах), в особенности религиозных. Символика учит узнавать нас за знаком или чувственным образом скрытый, более глу­бокий смысл, в основе которого лежит нечто духовное, невидимое и невыразимое»).

Там же, стр. 381 б («Символические действия суть отражения той стадии развития, когда мысль ищет конкретных образов и вращается в кругу абстрактных понятий не иначе, как при помощи внешних, доступных чувствам знаков, соответствующих тому или другому понятию по сходству, по аналогии для обыкновенной, нормальной ассоциации идеи»).

Там же, стр. 379 а — 380 а («Символизм — особый способ кос­венным путем вызывать в человеческом сознании образ, идею или чув­ство... Один из широко распространенных способов вызывания извест­ного состояния сознания поэтому есть не что иное, как сосредото­чение внимания на соответственном предмете или представлении о пред­мете. Символ присущ поэтому человеческому мышлению с самых первых шагов на пути культурного развития... И только при помощи символа научилось человечество обозначать отвлеченные понятия... Художник современный употребляет символы сознательно. Он подыскивает частные явления, могущие вызвать невольно у зрителя, слушателя или читателя более общие представления. Герой какой-либо повести или какого-либо романа, изображенный вполне индивидуально, наводит мысль на судьбу целого класса, к которому он принадлежит, целой эпохи и даже целого народа. В этом смысле он становится не только характерным или ти­пичным, он становится символом. Символической может быть и отдельная сцена, могут быть отдельные слова постольку, поскольку они способ­ствуют возникновению в сознании воспринимающего художественное произведение субъекта более общих идей, имеющих лишь косвенную связь с самим образом. Примеры можно найти во всех литературах мира. ...И символическое толкование поэзии всегда допускает произвол, т. к. оно основано на воображении и направлении мыслей восприни­мающего. ...Символический образ в поэзии должен быть... выражен в самых конкретных реальных красках, и реализм вовсе не может быть поэтому противопоставлен символизму в теории искусства»).

275

2. Советские общие энциклопедии и словари

Большая Советская Энциклопедия, т. 51, М., 1945, стлб. 129 ел. (ст. «Символизм» А. Волкова, в которой дана следующая характеристика символа у символистов: «...реальный земной мир, в понимании предста­вителей символизма, есть лишь искаженное отражение ирреального, мистического мира. Поэтому задача искусства, по утверждению сторон­ников символизма, состоит в том, чтобы познать, постигнуть, восчув­ствовать ирреальный мистический мир. Художественным методом, сред­ством такого познания, по их мнению, служит символ. Отсюда и само название «символизм». Разумеется, теория символа с ее культом символа как основного метода «истинного искусства» находится в полном- про­тиворечии с ленинской теорией отражения и является крайне реакцион­ной») .

Большая Советская Энциклопедия, второе издание, т. 39, М., 1956, стр. 53—54 («Символ...— условное обозначение какого-либо явления или понятия. В философии — термин, которым часто пользуются субъективные идеалисты, утверждая, что ощущения человека представляют собой не копии действительных вещей, а условные, произвольные знаки, иероглифы. Философский материализм отвергает эти утверждения агностиков, считая, что человеческие знания, проверяемые общественно-исторической практи­кой, дают не условно-символическое, а правильное отражение объективной действительности.

В процессе познания на ранних ступенях развития человеческого мышления символы складывались стихийно, выражая стремление к познанию действительности путем сравнения сходных явлений (напр., изображение солнца в виде колеса, молнии в виде молота и т. п.). В культуре Древнего Востока исключительную роль играла рели­гиозная символика (лотос, голова птицы и животного как символы божества). Исторический процесс познания мира обусловил возникновение' ряда символов в искусстве и поэзии Древнего Египта, Индии, Китая, классической Греции и Рима. Христианская символика также нашла выражение в средневековой поэзии, архитектуре, живописи, скульптуре. В народном искусстве, поэзии и танце символы были связаны с тру­довыми процессами, наивными представлениями о явлениях природы (орел, разрывающий змея, как символ победы солнца над тучами; заря, утро, весна как символ пробуждения, обновления, начала жизни). Реалистические образы героев в эпических поэмах часто служили симво­лическим обозначением сил природы и общества (напр., в англосаксон­ском эпосе образ Беовульфа — символ весны, дракон — зимы; в герман­ском эпосе Зигфрид — символ солнца, света; в «Слове о полку Игореве» черные тучи — символ половецких войск, четыре солнца — символ че­тырех князей, участников похода). Рост научных знаний, развитие и углубление реализма ограничили место и роль символа в искусстве. Если реакционные романтики использовали символ как средство «непозна­ваемой» сущности жизни (Ф. Новалис, Э.-Т.-А. Гофман и др.), то прогрессивные романтики (П.-Б. Шелли, В. Гюго и др.) в символе давали обобщенное изображение событий исторической действительности (напр., раскованный Прометей у Шелли как символ раскрепощенного челове­чества, собор Парижской богоматери у Гюго как символ средневековой

276

Франции). Символы возможны и в реалистическом искусстве, где они порой помогают художнику охватить широкий круг явлений действи­тельности. Представления о замещаемом символом явлении вызываются иногда сложными ассоциациями. Так, в стихотворении М. Ю. Лермонтова «Парус» символом свободолюбия и бунтарства является одинокий парус. Образ Буревестника у М. Горького — символ грядущей революции.

Представители символизма... упадочного течения буржуазного ис­кусства конца XIX — начала XX в., прибегали к мистическому истолко­ванию символа, рассматривали явления жизни как символы «поту­стороннего» мира. В реалистическом искусстве (главным образом в мо­нументальной скульптуре и живописи, плакате, декоративном искусстве) широко применяются символические образы и символы-эмблемы, выра­жающие общие понятия, отвлеченные идеи посредством изображения каких-либо фигур, ситуаций или предметов...»).

Там же, стр. 54—56 а, статьи «Символ веры», «Символизм», «Симво­лика пионерская», «Символисты», «Символическая логика», «Символы кристаллографические».

Малая Советская Энциклопедия, т. 8, М., 1960, стр. 479 («Сим­вол...— в широком смысле условное обозначение какого-либо явления. В эстетике символ — образное олицетворение каких-либо идей, пред­ставлений»).

Л. Тимофеев и Н. Венгров, Краткий словарь литературоведческих терминов, М.( 1963, стр. 140 («Символ от гр. symbolon — условный-опознавательный знак для членов тайной организации у древних гре­ков) — один из тропов, состоящий в замещении наименования жизнен­ного явления, понятия, предмета в поэтической речи иносказательным, условным его обозначением, чем-либо напоминающим это жизненное явление. Например: заря, утро — символы молодости, начала жизни; ночь — символ смерти, конца жизни; снег — символ холода, холодного чувства, отчуждения и т. д. Система символов, в которые вкладывался особый мистический смысл, лежала в основе условного, искажающего действительность изображения жизни, характерного для символизма — литературного течения упадочной дворянско-буржуазной культуры конца XIX — начала XX в. Символом называют также художественный образ, воплощающий с наибольшей выразительностью характерные черты какого-либо явления, его определяющую идею»).

Энциклопедический словарь в 2-х томах, т. 2, М., 1964, стр. 385 в («Символ... вещественный, графический или звуковой условный знак или условное действие, обозначающее какое-либо явление, понятие, идею. Напр., серп и молот — символ (эмблема) союза рабочего класса и кресть­янства»).

А. Квятковский, Поэтический словарь, М., 1966, стр. 263 (Символ есть «многозначный, предметный образ, объединяющий (связующий) собой разные планы воспроизводимой художником действительности на основе их существенной общности, родственности». «Символ строится на параллелизме явлений, на системе соответствий; ему присуще мета­форическое начало, содержащееся в поэтических тропах, но в символике оно обогащено глубоким замыслом. Многозначность символического обра­за обусловлена тем, что он с равным основанием может быть приложен к различным аспектам бытия». Приводятся примеры — «Парус» и «Три

277

пальмы» М. Лермонтова, «Анчар» и «Три ключа» А. Пушкина, «Фонтан» Ф. Тютчева, «Стихи о Прекрасной Даме» А. Блока, «Гроза» и «Черто­полох» Н. Заболоцкого. «В отличие от символа, аллегорический образ является элементарным средством иносказания; аллегория прилржима к одному определенному понятию или факту, связь ее с обозначаемым понятием условна и однозначна. Однако есть случаи, когда провести четкую границу между символом и аллегорией невозможно». Говорится о символическом характере многих литературных образов (Дон Кихот, Гамлет) и многих мифов (Икар, Прометей). Ср. в том же словаре статьи «Метафора», «Симфора».

Философская энциклопедия, т. 5, М., 1970, стр. 10—11 (ст. А. Ф. Ло­сева «Символ*. Новое: Символ есть отражение, или, точнее говоря, функция действительности, сигнификативно данная как индивидуально-общий и чувственно-смысловой закон (или модель) с возможным разло­жением этой исходной функции в бесконечный ряд членов, из которых каждый, ввиду своей закономерной связи с другими членами ряда и с исходной функцией, является как эквивалентным всякому другому члену ряда и самой функции, так и амбивалентным по самой своей при­роде).

Там же, стр. 570—577 (ст. того же автора «Эстетика»).

Краткая литературная энциклопедия, т. б, М., 1971, стлб. 826— 831 (ст. С. С Аверинцева «Символ»: «... Символ есть образ, взятый в аспекте своей знаковое™, и... он есть знак, наделенный всей орга­ничностью мифа и неисчерпаемой многозначительностью образа. Всякий символ есть образ (и всякий образ есть, хотя бы в некоторой степени, символ); но если категория образа предполагает предметное тождество самому себе, то категория символа делает акцент на другой стороне той же сути — на выхождение образа за собственные пределы, на присутствие некоторого смысла, интимно слитого с образом, но ему не тождественного. Предметный образ и глубинный смысл выступают в структуре символа как два полюса, немыслимые один без другого (ибо смысл теряет вне образа свою явленность, а образ вне смысла рассы­пается на свои компоненты), но и разведенные между собой и по­рождающие между собой напряжение, в котором и состоит сущность символа. Переходя в символ, образ становится «прозрачным»; смысл «просвечивает» сквозь него, будучи дан именно как смысловая глубина, смысловая перспектива, требующая нелегкого «вхождения» в себя». Ука­зываются также и другие важные характеристики символа (диалекти­ческое соотношение тождества и нетождества в символе между знача­щим и означающим; соотнесенность содержания символа с идеей мировой целокупности; соотношение между символом и мифом; многослойность смысловой структуры символа; заданность смысла в символе; реальное существование смысла символа возможно только внутри' человеческого общения и др.), а также даются некоторые сведения из истории теоре­тического осмысления символа. g то же время вследствие слишком общего подхода к проблеме символической структуры не ставится вопро­са об окончательной формулировке символа, которая, как надо пола­гать, относится не столько к литературоведению, сколько к философии»).

Там же, стлб. 831—840 (ст. «Символизм*).

Словарь литературоведческих терминов. Редакторы-Составители

278

Л. И. Тимофеев и С. В. Тураев, М., 1974, стр. 348 (ст. И. Машбиц-Верова «Символ*: Символ есть «предметный или словесный знак, условно выражающий сущность к.-л. явления с определенной точки зрения, ко­торая и определяет самый характер, качество символа (революцион­ного, реакционного, религиозного и др.»). «В основе своей символ имеет всегда переносное значение. Взятый же в словесном выражении — это троп. В символе наличествует всегда скрытое сравнение, та или иная связь с явлениями быта, с явлениями исторического порядка, с исто­рическими сказаниями, верованиями и т. п.». «В искусстве символ имел всегда (имеет и сейчас) особо важное значение. Это связано с природой образа, основной категории искусства. Ибо в той или иной мере всякий образ условен и символичен уже потому, что в единичном воплощает общее. В художественной же литературе известная символичность таится в любом сравнении, метафоре, параллели, даже подчас эпитете. Оли­цетворение в баснях, аллегоричность сказок, аллегория вообще — это в сущности разновидности символики»).

3. Досоветские и советские лингвистические словари

В. Даль, Толковый словарь живого великорусского языка, т. IV, изд. 2, Спб.—М., 1882, переизд., М., 1955, стр. 185—186 («Символ... сокращены;, перечень, полная картина, сущность в немногих словах или знаках. Символ веры, исповедание всей сущности или основ ее, в перечне. Изображение картинное, и вообще чертами, резами, знаками, с переносным, символическим, иносказательным значением. Держава сим­вол власти. Весы символ правосудия. Кулак символ самовластия. Тре­угольник символ св. Троицы»).

Толковый словарь русского языка под ред. Д. Н. Ушакова, т. IV, М., 1940, стлб. 181 («Символ... первонач. условный опознавательный знак для членов какой-нибудь организации, тайного общества. Предмет или действие, служащее условным знаком чего-нибудь, выражающее, означающее какое-нибудь понятие, идею... Круг — с. вечности. Пальмовая ветвь— с. мира. Художественный образ, в котором условно выражены идеи и переживания, преимущественно мистические... Символ веры — 1) краткое изложение основных догматов церкви... 2) перен. то же, что кредо»).

С М. Ожегов, Словарь русского языка, М., 1949, изд. 10. 1973, стр. 757 («Символ... Предмет или действие, служащее знаком чего-нибудь отвлеченного, какого-нибудь понятия. Пальма — с мира. Якорь — с надежды»).

Словарь русского языка в 4-х томах, т. IV, М., 1961, стр. 131 («Символ... Предмет, действие и т. п., служащие условным обозначением какого-нибудь понятия, идеи. Белый голубь —, символ мира. Великая русская река! Она — символ нашей вольности, нашего раздолья и на­шего богатства. Новиков-Прибой, Волга. На подзеркальнике стояли полу­кругом семь слонов — традиционный символ счастья. С Никитин. Семь слонов... Художественный образ, условно передающий какую-либо мысль, переживание. [Символисты] стали жертвовать внешней правдой и даже правдоподобностью ради выявления в символе избранной ими идеи.

279

Брюсов, Смысл современной поэзии... Условное обозначение какой-нибудь величины, принятое той или иной наукой. Символы химических эле-ментов. Кристаллографические символы. Символ веры... Краткое изложе­ние основных догматов христианской религии»).

Словарь современного русского литературного языка, т. 13, М.—Л., 1962, стлб. 809—810 («Символ 1, Что-либо, служащее условным обо­значением какого-либо понятия, идеи. 2. Символ чего-либо, Голубь — символ мира. Несут за спящим стариком И тирс, символ победы мирной, И кубок тяжко-золотой. Пушкин, Торжество Вакха. Твой черный крест — символ страданья. И примирения символ — Навек в моем воспоминанье черту глубокую провел. Огар. На могиле друга. Гордо развевается на корме советских кораблей родной боевой флаг — символ силы и не­победимости нашего народа. Новиков-Прибой, Моряки в боях. Символ веры, а) Краткое изложение основных догматов христианской религии, б) Основные убеждения: основы какого-либо мировоззрения. Василь Ва-силич прихлопывает нам оранжевой печатью семимильные мандаты. Я на свой улыбнулся не раз: тут целая программа в сто параграфов, устав, весь мой символ веры. Фурманов. Мятеж, 1. Мы стали беспо­щадней и грубей, Полынной горечи черпнув без меры. Во имя жизни заповедь «Убей!» Мы приняли как первый символ веры. Сурков. За­поведь мстителей. 2. Художественный образ, условно передающий какую-либо мысль, идею, переживание... 3. Условное обозначение какой-либо величины, понятие, принятое той или иной наукой... С помощью символов химических элементов легко можно изображать молекулы различных веществ. Несмеянов, Радиоактивные элементы и их применение, 1, 2»).

Э. Хэмп, Словарь американской лингвистической терминологии, пер. и доп. В. В. Иванова, под ред. В. А. Звегинцева, М., 1964, стр. 190. [«Символ/ы]... Приметы, или группы примет, условно представляющие какую-либо языковую форму. Символический... Символические формы имеют дополнительный оттенок, благодаря которому они более непо­средственно передают значение, чем обычные речевые формы).

О. С. Ахманова, Словарь лингвистических терминов, М., 1966, стр. 404—405 («Символ... Знак, связь (связанность) которого с данным референтом является мотивированной». Ср. здесь же «символ факти­ческий», «символ звуковой», «символическая фонетика», «символическая функция», «символическая ценность», «символический принцип орфогра­фии», «символическое письмо», «символическое поле»).

4. Некоторые иностранные энциклопедии

Encyclopedia Britannica, vol. 21, Chicago — London — Toronto — Geneva — Sydney — Tokyo, 1965, p. 701 (Определение символа дается здесь почти исключительно с теологическими примерами, что не может не вызывать удивления. Символ — «термин, данный видимому предмету, представляющему для сознания подобие чего-либо, что не показано, но понимается по ассоциации с этим предметом. Один из первых симво­лов Спасителя, рыба, произведен из акростиха греческого слова ichthys, составные буквы которого представляют собой начальные буквы слов Jesoys Christos Theoy Hyios Soter Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель. Корабль, другой ранний символ, представлял Церковь, в которой ве-

280

рующие плывут через море жизни. Другие символы представлены жи­вотными, действительными или сказочными, заимствованными из Писа­ния: так, ягненок изображает Христа из Евангелия от Иоанна (I 29 и 36), а лев—Книгу Откровения, где (V5) Христос назван «Львом племени Иудина». Павлин представлял бессмертие; феникс — Воскресение; дракон или змей — Сатану; олень — душу, жаждущую крещения. Священная монограмма «ХР», «Ж» была, как повествуется, небесным знаком, который император Константин видел накануне победы над Максен-цием: это — первые две буквы греческого слова Christos, которые Кон­стантин изобразил на своем лабарии, или знамени, и которые встре­чаются на раннехристианских монетах, а также излюбленное украшение византийских саркофагов»).

The encyclopedia of philosophy, voL 7, N. Y., London, 1967, p. 437 — 441 (Символ отождествляется с термином «знак», а в статье «знак» вместо строгого определения самого понятия знака дается четырна­дцать примеров употребления соответствующего термина: 1. учащенный пульс есть знак повышенной температуры; 2. подобный шум значит, что имеется плохой контакт в электропроводке; 3. осколки посуды есть знак человеческих поселений; 4. если он начинает работать по ночам, это значит, что он устал от вас; 5. это диаграмма двигателя внутрен­него сгорания; 6. это картина тетушки Сюзанны; 7. в вашем сне паук есть символ вашей сестры; 8. Слон представляет республиканскую партию; 9. этот свисток означает, что поезд должен тронуться; 10. поднимая руку, он показывает, что все прекрасно понял; 11. у этой бригады «45» — сигнал для последнего запуска; 12. «пинокль» — название игры; 13. «тер-* мометр» обозначает инструмент для измерения температуры; 14. «Вин­ни» — прозвище Уинстона Черчилля». В. Олстон, автор статьи, делит все знаки в основном на две группы — имеющие действительно простран­ственно-временное отношение к обозначаемому и такие, чье отношение к обозначаемому полностью условно. К какой из этих групп отнести термин «символ» — это, как можно заключить, по его мнению, тоже, в свою очередь,условность).

Enciclopedia filosofica, IV, Venezia — Roma, 1957, p. 625. («Если знак понимается как то, восприятие чего само по себе имплицирует знание чего-то другого, благодаря связи, которая его соединяет и в известном смысле помещает его в нем как то, что в нем просвечивается, то символ есть не что иное, как особый случай знака. В основании символа, как и вообще знака, лежит связь, могущая быть какой угодно,— онтологическая связь, проистекающая из формальной аналогии, а также отдаленная, так называемая несобственная связь, т. е. чисто условная; но то, что его характеризует, есть прежде всего допущение, что подобная связь достигает полной взаимозаменяемости, когда символ выступает вместо того, что в нем символизируется, и выполняет все его функции. Эта совершенная взаимозаменяемость, возвышаясь над различием струк­туры, по большей части весьма значительным, сущностно характеризует символическое отношение и его конкретные проявления: например, под­становку вместо символа символизируемой реальности в примитивном сознании и темноту, часто сопровождающую символизм. Что касается христианской мысли и практики, если, с одной стороны, символ при­годен для выражения таинства не только с дидактической точки знания,

281

но и в силу неопределенной всеобщности, или бесконечности, сосредо­точенной в его конкретно выразительной силе и представляющей тайну в ее неизмеримом богатстве, то, с другой стороны, откровение, хотя оно и пользуется символом, содержит прежде всего непосредственную весть* об истине в терминах реального значения. Концепция аналогии про­порциональности, источником которой является аналогия бытия, служит основанием этой реальности значения человеческого языка также и в отношении к Абсолюту и его таинственности»).

Brockhaus-Enzyclopudie in 20 Bunden, 8 Bd, Wiesbaden, 1973, S. 380— 382 (Символ в собственном смысле определяется здесь как «смысловой об­раз», который «принимает образное отношение знака и обозначаемого», приводя таким образом к наглядности «смысл обозначаемого, как в сравнении». В отличие от аллегории, образа, эмблемы и- так далее символ понятийно неисчерпаем, потому что в нем «схвачено много глу­боких связей». В «реальной» символике символ не воспринимается как таковой, символ и действительность, переживаются как единство; в «про­зрачной» символике бытие просвечивает через «собственные», «бытийные» или «предметные» символы; в «знаковой», или «представительной», сим­волике символ и символизируемое выступают как «два абстрактно от­делимых момента». Символы в наиболее строгом смысле суть религиозные и культовые символы, в которых познается и проникает в сознание «духовная (numinose) действительность». «В философии в качестве символа можно понимать каждое понятие постольку, поскольку оно не . передает свой предмет адекватно, а только более или менее ясно ука­зывает на него. В эстетике значение символа покоится на его способ­ности связывать конкретное со всеобщим»).

5. Некоторые отдельные авторы

А. А. Потебня, А. Н. Веселовский и В. В. Виноградов, дававшие весьма неясные и спорные концепции символа, рассматриваются у К. М. Бутырина «Проблемы поэтического символа в русском литера­туроведении (XIX—XX вв.)».— Сб. «Исследования ш> поэтике и сти­листике^ Л., 1972, стр. 248—260.

А. А. Потебня, Из записок по теории словесности, Харьков, 1905.

Его же, О некоторых символах в славянской народной поэзии, Харьков, 1860; 1914.

Ф. И. Буслаев, Византийская и древнерусская символика по ру­кописям от XV до конца XVI а— Сочинения по археологии и истории искусства, т. 2, Спб., 1910, стр. 199—218 (VI гл.).

А. Н. Веселовский, Психологический параллелизм и его формы в отражении поэтического* стиля.— Сб. «Историческая поэтика», Л., 1940.

А. А. Потебня, Мысль и язык, Харьков, 19265 (гл. X, стр. 134— 171 — «Учение о внутренней форме слова как символе содержания»), см. § 2, п. 13.

А. Белый, Мысль и язык (Философия языка А. А. Потебни.) — «Логос», кн. 2. М., 1910, стр. 240—258 (Вскрытие существенной связи

282

теории языка у Потебни с теориями последующего русского символизма), см. § 2, п. 13.

Его же, Настоящее и будущее русской литературы.— Сб. «Луг зеленый. Книга статей», М., 1910, стр. 56, 64 («...образы литературы всегда глубоко символичны, то есть они — соединение формы, приема с поющим переживанием души, соединение образа с невообразимым, соединение слова с плотью»; «...образы Гоголя и Некрасова — живые символы современности: это маяки, освещающие нам путь к будущему»).

Его же, Эмблематика смысла.— Сб.: А. Белый, Символизм, М.,

1910, стр. 131—132 (перечислено 23 понимания термина «символ»:
«1) Символ есть единство. 2) Символ есть единство эмблем. 3) Символ
есть единство эмблем творчества и познания. 4) Символ есть единство
творчества содержаний переживаний. 5) Символ есть единство творчества
содержаний познания. 6) Символ есть единство познания содер­
жаний переживаний. 7) Символ есть единство познания в творчестве
содержаний этого познания. 8) Символ есть единство познания в формах
переживаний. 9) Символ есть единство познания в формах познания.
Ц)) Символ есть единство творчества в формах переживаний. 11) Символ
есть единство в творчестве познавательных форм. 12) Символ есть един­
ство формы и содержания. 13) Символ раскрывается в эмблематических
рядах познаний и творчеств. 14) Эти ряды суть эмблемы (символы в
переносном смысле). 15) Символ познается в эмблемах и образных
символах. 16) Действительность приближается к Символу в процессе
познавательной или творческой символизации. 17) Символ становится
действительностью в этом процессе. 18) Смысл познания и творчества
в Символе. 19) Приближаясь к познанию всяческого смысла, мы на­
деляем всяческую форму и всяческое содержание символическим бытием.
20) Смысл нашего бытия раскрывается в иерархии символических дис­
циплин познания и творчества. 21) Система символизации есть эмблема­
тика чистого смысла. 22) Такая система есть классификация познаний
и творчеств как соподчиненной иерархии символизации. 23) Символ рас­
крывается в символизациях, там он творится и познается»).

Егл же, Проблема культуры.— Сб.: А. Белый, Символизм, стр. 8 («Символ есть образ, соединяющий в себе переживания художни­ка и черты, взятые из природы. В этом смысле всякое произведение искусства символично по существу»).

Его же, Критицизм и символизм.— Сб.: А. Белый, Символизм, стр. 29 («Познание идей открывает во временных явлениях их безвременно вечный смысл. Это познание соединяет рассудок и чувство в нечто отличное от того и от другого, их покрывающее. Вот почему в познании идей мы имеем дело с познанием интуитивным. Происходящее от греческого слова symballQ (соединяю вместе) понятие о символе указывает на соединяющий смысл символического познания»).

Его же, Окно в будущее.— Сб.: А. Белый, Арабески, М.,

1911, стр. 139 («В искусстве мы познаем идеи, возводя образ к символу.
Символизм — это метод изображения идей в образах. Искусство не может
отрешиться от символизма, который может быть то замаскирован (клас­
сическое искусство), то явен (романтизм, неоромантизм). В искусстве
всегда есть нечто соединяющее. Здесь берется момент, когда раздвигаются
складки мировой паутины: то, что было внешним, перестает им казаться.

283

Сопоставление предмета или частей его с другим предметом возводит дан­ный предмет в нечто третье. Это третье становится отношением, соеди­няющим многое в одно, то есть .символом»).

Вяч. Иванов, Мысли о символизме.— «Труды и дни», 1912, № 1, стр. 3—4, 7 («Если, поэт и мудрец, я владею познанием вещей и, услаждая сердце слушателя, наставляю его разум и воспитываю его волю;—но если, увенчанный тройным венцом певучей власти, я, поэт, не умею, при всем том тройном очаровании, заставить самое душу слу­шателя петь со мной другим, нежели я, голосом, не унисоном ее психо­логической периферии, но контрапунктом ее сокровенной глубины, петь о том, что глубже показанных мною глубин и выше показанных мною высот,— если мой слушатель — только зеркало, только отзвук, только приемлющий, только вмещающий,— если луч моего слова не обручает моего молчания с его молчанием радугой тайного завета: тогда я не символический поэт». «Ежели искусство вообще есть одно из могущест­веннейших средств человеческого соединения, то о символическом ис­кусстве можно сказать, что принцип его действенности — соединение по преимуществу, соединение в прямом и глубочайшем значении этого слова. Поистине, оно не только соединяет, но я сочетает. Сочетаются двое третьим и высшим. Символ, это третье, уподобляется радуге, вспых­нувшей между словом-лучом и влагой души, отразившей луч». «Отвле­ченно-эстетическая теория и формальная поэтика рассматривают худо­жественное произведение в себе самом: поскольку они не знают симво­лизма. О символизме можно говорить, лишь изучая произведение в его отношении к субъекту воспринимающему и субъекту творящему как целостным личностям. Отсюда следствия:

1) Символизм лежит вне эстетических категорий.

2) Каждое художественное произведение подлежит оценке с точки
зрения символизма.

3) Символизм связан с целостностью личности как самого художни­
ка, так и переживающего художественное внушение и заражение»).

Его же, Манера, лицо и стиль.— «Труды и дни», 1912, №4, стр. 1—2 (не говоря непосредственно о символе, Вяч. Иванов диалекти­чески точно раскрывает символическую, в нашем понимании этого терми­на, природу творческого становления художника: «Говоря о развитии поэта, должно признать первым и- полубессознательным его пережи­ванием — прислушивание к звучащей где-то, в далеких глубинах его души, смутной музыке,— к мелодии новых, еще никем не сказанных, а в самом поэте уже предопределенных слов или даже и не слов еще, а только глухих ритмических и фонетических схем зачатого, не выношенного, не родившегося слова. Этот морфологический принцип художественного роста уже заключает в себе, как в зерне, будущую индивидуальность, как новую весть». «Между найденным образом творческого воплощения и принципом формы внутреннего слова порой вскрывается неожиданная противоположность: морфологический принцип художественного произ­растания может вести организм к непонятной ему самому метаморфозе. Линяя, как змея, художник начинает тяготиться прежними оболочками. Настойчивый внутренний призыв нового становления порождает в нем недовольство достигнутым и утвержденным. Он жертвует прежнею ма­нерою, часто не исчерпав всех ее возможностей». «Сила, оздоровляю-

284

щая и спасающая художественную личность в ее исканиях нового морфо­логического принципа своей творческой жизни,— поистине сила Аполлона как бога-целителя — есть стиль.

Но если для того, чтобы найти лицо, нужно пожертвовать ма­нерой, то, чтобы найти стиль,— необходимо уметь отчасти отказаться и от лица. Манера есть субъективная форма, стиль— объективная. Манера непосредственна; стиль опосредствован: он достигается преодо­лением тождества между личностью и творцом,— объективацией ее субъек­тивного содержания. Художник, в строгом смысле, и начинается только с этого мгновения, отмеченного победой стиля»).

В. В. Виноградов, О символике А. Ахматовой (отрывки из рабо­ты по символике поэтической речи).— «Литературная мысль», вып. 1, Пг., 1922, стр. 91—138.

Его же, О задачах стилистики. Наблюдения над стилем «Жития» протопопа Аввакума».— «Русская речь», вып. 1, Пг., 1923, стр. 195—293.

Его же, Поэзия Анны Ахматовой, Л., 1925.

А. Губер, Структура поэтического символа.— Сб. «Художественная форма». Под ред. А. Г. Циреса, М., 1927, стр. 125—155.

А. Ф. Лосев, Логика символа.— «Контекст», 1972. Литературно-теоретические исследования», М., 1973, стр. 182—217 (в конце статьи дается девять основных категорий, из которых конструируется понятие символа).

А. В. Луначарский, Собрание сочинений в 8-ми томах, т. 4, М., 1964, стр. 335—336 (о природе символа как о совпадении образа и идеи).

Г. Н. Поспелов, Художественная речь, М., 1974, стр. 100—113 (стр. 101: «...в основном своем значении символ...— это самостоятель­ный художественный образ, который имеет эмоционально-иносказательный смысл, основанный на сходстве явлений жизни». «...Изображение жизни природы стало знаменовать собой жизнь человека, оно получило тем самым иносказательное, символическое значение. Люди научились осознавать человеческую жизнь через ее скрытую аналогию с жизнью природы»; стр. 102: «...в народном творчестве символ — это первый член образного параллелизма, знаменующий второй его член. Из двучленного прямого параллелизма возник параллелизм «одночленный»; стр. 102— 103 — о постепенном превращении двучленного параллелизма в само­стоятельный символический образ; стр. 107: «...иносказательное, симво­лическое значение нередко стали получать в литературе и изображения отдельных людей, их действий и переживаний, знаменуя собой какие-то более общие и широкие отношения и процессы человеческой жизни»; стр. 108—111 — отличие символа от аллегории-и стр. 111 —113—от эмблемы).

6. Учебники

Г. Н. Поспелов, Теория литературы, М., 1940 (стр. 33: «Прямой параллелизм послужил основой для еще более важного и распростра­ненного вида поэтической образности — для символа. Параллелизм — это всегда сопоставление образа природы с образом человеческой жизни. Символ же — это такой образ, в котором эмоциональное сопоставление

285

с человеческой жизнью не выражено прямо в словах, а только чувствуется, подразумевается. Таково, например, Стихотворение Лермонтова «Утес»... Все это произведение символично. Образ одинокого утеса, покинутого золотой тучкой, плачущего в пустыне, так создан поэтом, что он заставляет думать о подобном же положении человека. Этот образ вызывает в нас сочувственное эмоциональное представление о сильном и гордом человеке, который страдает от своего одиночества, не может найти утешения даже в личных радостях. Следовательно, символ— это иносказательный образ»; стр. 35: «При изучении символических образов надо помнить, что они изображают не отдельное лицо и событие, но имеют обобщаю­щее значение И это значение не рассудочное, а эмоциональное. Поэтому образы-символы нельзя грубо и прямолинейно «расшифровывать». Их надо уметь пережить, их символическое значение надо почувствовать»; стр. 36: «Символ возник из образного параллелизма, в котором образы природы имели самостоятельное значение. Поэтому и символический образ сохраняет свое прямое самостоятельное значение наряду с ино­сказательным...

Если символ потеряет свое самостоятельное значение, он пре­вращается в аллегорию. "Аллегория — это такой иносказательный образ, который не имеет прямого самостоятельного значения и служит только средством иносказания. Поэтому он более рассудочен, чем символ. Он не столько действует на чувство и воображение слушателей, сколько на их ум, на их догадливость Он дает им намек на таких людей, на такие обстоятельства, о которых прямо лучше не говорить»).

Л. И. Тимофеев, Основы теорий литературы, М., 1971, стр. 227— 228 («...Модификации тропа определяются различными формами реализа­ции двучленное™, лежащей в его основе, начиная со сравнения как первичной его формы, где она выступает со всей отчетливостью, и, идя далее по линии возрастающей слитности членов тропа, приводящей к замещению одного значения другим,— замещению обогащенному, несу­щему в себе комплекс этих значений, новый смысловой оттенок. Наиболее полным видом такого замещения является метафора, в которой устранена, с одной стороны, двучленность сравнения, а с другой — зависимость членов тропа друг от друга, как в метонимии». «...С понятием метафора связано понятие аллегории. Тут мы имеем дело уже с целым произве­дением, построенным ho принципу метафоры, т. е. с перенесением зна­чений одного круга явлений на другой, как, например, в басне, где животные замещают человека и где условные действия и отношения их соотносятся с определенными выводами («моралью») уже из области человеческих отношений. Эта иносказательность аллегории, ее условность имеют обычно определенное прикрепление, устойчивость (например, закрепление за определенными зверями определенных качеств: глупость и жадность—волк, хитрость — лиса, трусость—заяц и т. п.). В том случае, если аллегория лишена этой устойчивости, переменна, ее называют символом, являющимся, следовательно, ее модификацией. Однако точное их отличие вряд ли осуществимо на практике»).

7. Иностранная литература

Fr. Th. Vischer, Das Symbol. Philosophische Aufsatze. Eduard Zel-ler gew., Leipzig, 1887; 1962.

R. Hamann, Das Symbol, Berlin, 1902.

L. Platzhoff-Lejeune, Das Symbolische, Minden. 1902.

A. Hompf, Symbolgattungen, Miinster, 1904.

T. Ribot, La pensee symbolique.— «Revue philosophique», Paris, vol. 79, N 5, 1915, p. 385—401.

% E. Jones, Die Theorie der Symbolik.— «Internationale Zeitschrift fur arztliche Psychoanalyse», 5, 1919.

E. Cassirer, Der Begriff der symbolischen Form im Aufbau der ' Geisteswissenschaften.—«Vortrage der Bibliothek Warburg 1921/1922». Leipzig, 1923.

E. Cassirer, Philosophie der symbolischen Formen, Teil 1—3, Ber­lin, 1928—1929.

W. Wiener, Von der Symbolen, Berlin, 1924.

E. Cassirer, Das Symbolproblem und seine Stellung in System der
Philosophie.— «Zeitschrift fur Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft»,
Bd 21, Stuttgart, 1927.

F. Weinhandt, Uber das aufschliessende Symbol.— «Sonderhefte der
Deutschen Philosophischen Gesellschaft», 6, 1929.

Начиная с 30-х гг. и до настоящего времени американская иссле­довательница С. К. Лангер пишет многочисленные труды, в которых проводит феноменологическую концепцию искусства как «метафорическо­го символизма». Перечисление этих трудов и их критику можно найти у Е. Я. Басина в книге «Семантическая философия искусства», М., 1973, стр. 73—94; 202—204. В этой книге имеется содержание и кри­тика учений о символе ниже приводимых у нас Кассирера и Уайтхеда (стр. 34—72). В сравнении с неокантианским учением Кассирера и нео­реалистическим учением Уайтхеда теория символа у С. К. Лангер трактует­ся здесь как феноменологическая.

R. Scherer, Das Symbolische.— «Philosophisches Jahrbuch der Gorres^ Gesellschaft», 48/1935, S: 210 ff.

E. Cassirer, Zur Logik des Symbolbegriffs.—«Theoria» (Goteborg), 2/1938.

St. V. Szymanski, Das Symbol. Dissert. (Машинопись). Insbruck, 1947.

L. White, The symbol. The origin and basis of human behaviour.— «The Philosophy of science», VII, p. 451—461, Baltimore, 1940.

A. Michel, Symboles.— «Dictionnaire de theologie catholique», vol. 14, Paris, 1946.

P. Diel, Le symbolisme dans la mythologie grecque, Paris, 1952 (здесь, между прочим, дается довольно точное определение симво­ла: это «точное и кристаллизованное выразительное средство», соответ­ствующее по своей сущности внутренней жизни, интенсивной и качест­венной, в противоположность внешнему миру, экстенсивному и коли­чественному).

R. Boyle, The nature of methaphor.— «Modern Schoolman», 31, 1954, p. 257—280.

287

A. Godin, La fonction symbolique.— «Lumen Vitae», 10/1955, p. 297—310.

G. Morel, La nature du symbole.— «Maison-Dieu», 42/1955, p. 98—105. E. Cassirer, Wesen und Wirkung des Symbolbegriffs, Darmstadt,

1956.

R. Pucci, Analisi fenomenologica della conoscenza e il simbolo.—

«Archivio di filosofia», 1956, p. 95—117.

С Vigee, La meorie du symbole.— «La table ronde», 108/1956,

p. 58—70.

/. Campbell, The symbol without meaning.— «Eranos», 26/1957,

p. 415—476.

G. Faggin, A. Colombo, Simbolo.— «Encyclopedia filosofica», IV,

Venezia — Roma, 1957, coL 625—627.

L. Stein, What is a symbol supposed to be? — «Journal of analytical psychology», 1957, II, № I, p. 73—84 (определение, история, психиатрии, значение символа).

W. Stahlin, Was ist ein Symbol? — «Zeitwende. Die neue Furche»,

28/1957, S. 586—594

R. Alleau, De la nature des symboles, Paris, 1958.

A. N. Whitehead, Symbolism. Its meaning and effect, New York, 19582 (стр. 5: «Слово есть символ; и его смысл составляют идеи, образы и эмоции, которые оно вызывает в сознании слушающего». На стр. 7—8 дается определение символизма: «Человеческое сознание функционирует символически тогда, когда компоненты его опыта вызывают состояния сознания, верования, эмоции и образы поведения относительно других -компонентов его опыта. Первый ряд компонентов — «символы», все осталь­ное составляет «значения» символов. Органическое функционирование, благодаря которому осуществляется переход от символа к значению, будет называться «символическим отношением»).

F. Vonessen, Die ontologische Struktur der Metaphor.— «Zeitschrift fur philosophische Forschung«, 13/1959, S. 397—418.

/. 5. Doubrovsky, Existence and symbol.— «Philosophy phenomeno-logical research», 21/1960, p. 229—238.

S. Giedion, The roots of symbolic expression.— «Daedalus», 89/1960,

p. 24—33.

D. Berggren, Use and abuse of metaphor.— «Review of metaphy­sics», 16/1962, p. 237—258.

/. E. Cirlot, Diccionario de simbolos tradicionales ^имеется англий­ский перевод—/. Е. Cirlot, A dictionary of symbols, New York, 1962, с присоединением к словарю обширного систематического обзора учения о символе, стр. XI—LIII; актуальность символа, символизм и историчность, происхождение и преемственность символа, символизм на Западе, алхи­мический символизм, довольно подробный обзор символических теорий, довольно эклектический анализ понятия символа, символическая аналогия, символ и аллегория, разные интерпретации символа, уровни значения символа, символический синтаксис).

P. Fingesten, The six-fold law of symbolism.— «Journal of aesthe­tics and art criticism», summer 1963.

R. Wisser, Die Tiefendimension des Symbols.— «Zeitwende. Die neue Furche», XXXVI/1965, S. 82—94.

288

H. Le, Bonntec, Symbol.— «Lexicon der Alten Welt», Tubingen und Zurich, 1965, S. 2954—2956 (довольно полно перечисляются значения греческого слова symbolon, но не указывается никаких источников и полностью отсутствует неоплатоническое понимание символа).

W. P. Alston, Sign and symbol.— «The Encyclopedia of Philosophy», voL 7. New York— London, 1967, p. 437—441.

V. Jokic, Simbolizam, Cetinje, 1967 (этимология, происхождение, виды символа; его территориальное распространение, общественная зна­чимость, философские источники, основные характеристики; иррациональ­ный и мистический характер символа; главные проявления в мировой литературе: Малларме, Верлен, Рембо, Валери, Брюсов, Блок, Верхарн и др.; литературные судьбы, связь с анормальными явлениями человеческой психики; неосимволика и космическая символика).

О. Beigbeder, La symbolique, 3-me ed, Paris, 1968.

Chao Yuen Rer, Language and symbolic systems, Cambridge (Mass.), 1968 (общий учебник языкознания с очерком техники символических систем).

R. Barthes, Mit kao simboliean sistav, Zagreb, 1970 (миф как симво­лическая систем!"

М. Schneider, Natur und Ursprung des Symbols.— «Zeitschrift fur Ganzheitsforschung», 15, 1971, S. 6—26.

R. A. Alves, Hermeneutics of the symbol.— «Theology Today», 29, 1972, p. 46—53.

A. Closs, Der Symbolbegriff in der Literaturwissenschaft.— «Biblio-graphie zur Symbolik, Ikonographie und Mythologie», Jg, 7, 1974, S. 5—10.

§ 2

РАЗГРАНИЧЕНИЕ СИМВОЛА С ДРУГИМИ СОСЕДНИМИ ПОНЯТИЯМИ

1. Символ и ассоциация

К. Burke, Symbol and association.— «The Hudson-Review», 9/1956— 1937, p. 212—225.

N. P. Dixon, Symbolic associations following subliminal stimulation.— «International journal of psychoanalysis», 37/1956 p. 159—170.

R. Schindler, fiber Symbol und Symbolbildung.— «Acta Psychot-herapeutica», 4/1956.

2. Символ и интуиция

E. Reisner, Kennen, Erkennen, Anerkennen. Eine Untersuchung fiber die Bedeutung von Intuition und Symbol in der dialektischen Theologie, MOnchen, 1932.

N. Petrilowitsch, Zur Phanomenologie der Intuition.— «Jahrbuch fur Psychologje und Psychotherapie», 4/1957, S. 68—79.

S. Panunzio, Contemplazione e Simbolo.— «Dialoghi, Rivista Bi-mestrale di letteratura, arti, scienze», XIX, 1971, p. 207—222.

289

3. Символ и фантазия

S. Freud, Der Dichter und das Phantasieren.— «Sammlung kleiner Schriften zur Neurosenlehre», Leipzig, 1909.

E. Rolffs, Die Phantasie in der Religion, Berlin, 1938.

A. Vetter, Die Erlebnisbedeutung der Phantasie, Stuttgart, 1950.

H, Levin, Symbolism and fiction, Charlottesville, 1956.

Ch. Buhler, J. Bilz, Das Marchen und die Phantasie des Kindes, neubearbeitung, Milnchen, 1961.

G. Durand, L'imagination symbolique, 2 ed., Paris, 1968.

5. Breton, Symbole, scheme, imagination. Essai sur l'oeuvre de R. Giorgi.— «Revue philosophique de Louvain», 70, 1972, p. 63—92.

4. Символ и образ

А. В. Славин, Наглядный образ в структуре познания, М., 1971 (правильное учение о диалектической природе рационально-чувственной модели как о подлинно научной наглядности, особенно стр. 206—232).

C. Р. Вартазарян, От знака к образу, Ереван, 1973 (не употреб­
ляя термина «символ», этот автор фактически очень близок к анализу
именно символа, как, например, на стр. 147—148, 164 и др.).

Fr. Knapp, Der Symbolismus und die Grenzen der Photographie.— «Photographische Rundschau im Jahre 1905», S. 127—134.

Fr. Pfister, Bild und Volksglaube.— «Bayerischer Heimatschutz», 23/1927, S. 29—34.

L. Hourticq, La vie des images, Paris, 1927.

Fr. Pfister, Bild und Sinn bild.— «Brauch und Sinnbild. Festschrift fur Eugen Fehrle», Karlsruhe, 1940, S. 34—49.

A. W. Burke, Icon, index and symbol.— «Philosophy and phenomeno-logical research», IX/1949, S. 673—689.

J. Munzhuber, Sinnbild und Symbol.— «Zeitschrift fur philosophische Forschung», 1950, S. 62—74.

G. Siewerth, Wort und Bild. Eine ontologische Interpretation, Diis-seldorf, 1952.

A. Seifert, Funktion und Hypertrophie des Sinnbildes.— Beiheft 12 zur «Zeitschrift fur philosophische Forschung», Meisenheim, 1957.

St. Stefan, Zeit und Qualitat.— «Symbolon. Jahrbuch fur Symbol-forschung», Bd 2, Basel— Stuttgart, 1961, S. 144—159.

M. Becker, Bild — Symbol — Glaube, Essen, 1965.

H. Uhrig, Was ist ein Bild? — «Symbolon», 5/1966, S. 53—60.

H.-W. Bartsch, Das alttestamentliche Bilderverbot und die friihchrist-liche 'Perwendung des Bildes im Wort und in den AnfSngen christicher Kunst— «Symbolon» Bd 6, 1968, S. 150—162.

F. Schurr, Erlebnis, Sinnbild, Mythos. Wege der Sinndeutung ro-
mantischer Dkhtung. AusgewShlte AufsStze und VortrSge, Bern, 1968.

G. Lange, Bild und Wort Die katechesischen Funktionen des Bildes
in der griechischen Theologie des sechsten bis neunten Jahrhunderts,
Wflrzburg, 1969.

D. Norman, The Hero. Myth, image, symbol, New York, 1969.

H. Reifenberg, Symbol als Sinnbild und Sinnspruch.— «Liturgisches Jahrbuch», 20, 1970, S. 11—21.

E. Castelli, Images et symboles, Paris, 1971 (пер. с итальянского).

W. Schroder, Mensch und Bild. Antropologische Grundlagen des Bildverstandnisses, Trier, 1971 (логическая природа человеческого образа). J. Pelc, Obraz, stowo, znak. Studium о emblematach w literaturze staropolskiej, Wroclaw, Warszawa, Krakow, Gdansk, 1973.

5. Символ и форма

W. Drest, Form als Symbol.— «Zeitschrift fur Asthetik und allge-meine Kunstwissenschaft», 21/1927, S. 358—371.

E. von Sydow, Form und Symbol. Grundkrafte der bildenden Kunst, Potsdam, 1928.

W. Hofmann, Gestalt und Symbol.— «Jahrbuch fur Asthetik und allge-meine Kunstwissenschaft», 3/1955—1957, S. 77—93.

Ph. Minguet, L'oeuvre d'^rt comme forme symbolique.— «Revue philologique», 86/1961, p. 307—318.

H. Read, Formen des Unbekannten, Zurich, 1963.

6. Символ и аналогия

M. Debaisieux, Analogie e.t symbolisme. Etude critique de l'analogie comparee au symbolisme dans la conriaissance metaphysique et religieuse, Paris, 1921.

H. Hoffding, Der Begriff der Analogie, Darmstadt, 1924. 1967.

M. T.-L. Penido, Le rule de l'analogie en theologie dogmatique.— «Bibliotheque Thomiste», 15, Paris, 1931.

J. Santeler, Die Lehre von der Analogie des Seins.— «Zeitschrift fur katholische Theologie», 55/1931, p. 1—43.

/. B. Lotz, Analogie und Chiffre. Zur Transzendenz in der Schola-stik und bei Jaspers.— «Scholastib, 15/1940, S. 39—56.

G. B. Phelan, St. Thomas and analogy, Milwakee, 1941.

E. K. Specht, Der Analogiebegriff bei Kant und Hegel.—«Kant-studie», 66, Koln, 1952.

H. Lyttkens, The analogy between God and the world. An investi­gation of its background and interpretation of its use by Thomas of Aquino, Uppsala, 1953.

G. McLean, Symbol and analogy.— Tillich and Thomas.— «Rev. Univ. Ott.», 28/1958, sec, speciale, p. 193—233.

W. Marcus, Zur religionsphilosophischen Analogie in der friihen Pat-ristik.—«Philosophisches Jahrbuch», 67/1959, S. 143—170.

A. Berger, Le symbolisme comme methode de connaissance tradition-nelle et la loi d'analogie.— «Atlantis», 33/1960, p. 160—172.

G. P. Klubertanz, St Thomas Aquinas on analogy. A textual ana­lysis and systematic synthesis, Chicago, 1960.

E. Przywara, Analogia entis. Metaphysik. Ur-Struktur und All-Rhythmus (Bd III der Schriften), Einsiedeln, 1962.

P. Slater, Parables, Analogies and Symbols.— «Religions Studies», 1968, p. 25—36.

291