Настоящая книга представляет собой продолжение двух других книг того же автора – "История античной эстетики (ранняя классика)" (М., 1963, в дальнейшем цитируется как первый том) и "История античной эстетики (Софисты, Сократ, Платон)" (М., 1969, в дальнейшем цитируется как второй том).

Третий и четвертый тома "Истории античной эстетики" заканчивают изложение того большого периода античной эстетики, который мы называем периодом классики. Этот период классики, как и во всех последующих культурах, характеризуется объективизмом эстетических построений, их строгостью и простотой, а также подчинением всего субъективного этим объективным структурам. Весь период классики занимает в античной эстетике века с VI по IV до н.э. в Греции. Как мы показали в предыдущем томе, период античной классики приходится на раннее рабовладение, которое сменило собою предшествующую общинно-родовую формацию с ее первобытным коллективизмом и тем самым освободило отдельную личность от общинных авторитетов, создав новое объединение свободных собственников, так называемый полис. Как показал Маркс, основной экономической единицей тут пока еще является не раб, но мелкий свободный собственник, при котором имеется небольшое количество рабов в виде помощников хозяина в процессе производства. Пока существовало равновесие свободных и рабов, в Греции существовало то, что мы теперь называем периодом классики. Однако чрезвычайно быстрое развитие рабовладения создавало не только новые социально-политические структуры, но и структуры в области эстетической мысли.

Первая ступень античной классики характеризуется слабым, можно сказать, младенческим состоянием рабовладения. Однако уже и здесь благодаря рабскому труду личность достаточно освобождается для того, чтобы отделять умственный труд от физического (чего как раз не было в предыдущей общинно-родовой формации) и тем самым создавать совершенно новые мировоззренческие структуры. Нерасчлененный коллективизм ближайших родственников в эпоху общинно-родовой формации приводил к тому, что человеческое сознание переносило в обобщенном виде общинно-родовые отношения на всю природу и на весь мир. Мир оказывался предельно обобщенной родовой общиной, откуда и вытекал характерный для того времени способ мышления – мифологический. Мифология и есть не что иное, как предельно обобщенная и универсальная мировая родовая община, поскольку боги, демоны и герои представляют собою такие силы природы, которые трактованы как члены универсальной родовой общины, основанной на коллективизме ближайших родственников. Это самое мифологическое мышление и расшатывается в период рабовладения, когда значительная область производительных сил состоит из рабов, то есть людей, трудящихся на манер домашних животных в непосредственно данных границах живого организма без всякого применения и развития собственных умственных способностей. Развитие ума оказалось привилегией свободных людей. Освобождаясь от общинно-родовых авторитетов, сознание тем самым пыталось освободиться и от мифологии, заменяя ее чисто умственными структурами, приводившими уже не к мифологическому, но к натурфилософскому образу мышления. Мир предстал теперь в виде материальных стихий, все еще живых и одушевленных, но лишенных антропоморфической разумности; такое разумное понимание космоса уже требовало своих собственных и специфических формулировок. Так родилась досократовская натурфилософская эстетика.

Ранняя классика, таким образом, является прежде всего космологической, поскольку живой, одушевленный и чувственно воспринимаемый космос был тогда лишь предельным обобщением того живого человеческого организма, который производил только в силу непосредственно свойственных ему живых сил, управляясь теми или иными законами, не выходившими за пределы его самого и имманентно ему соприсущими. Числа пифагорейцев в раннюю эпоху отличаются от руководимых числами материальных стихий, но неотделимы от них и часто тоже трактуются у пифагорейцев вполне материально. Логос Гераклита неотделим у этого философа от его основной стихии, космического первоогня, и не является каким-нибудь надматериальным или надкосмическим началом. Это начало и есть у Гераклита сам огонь, только взятый в своем структурном оформлении. То же самое необходимо сказать и о "корнях" Эмпедокла, и о гомеомериях Анаксагора, и об атомах Демокрита, и о воздушном мышлении Диогена Аполлонийского.

Это равновесие материальных стихий с их структурной упорядоченностью возможно было только тогда, когда само человеческое сознание питалось такими же тенденциями равновесия, которые были и в социально-исторической области. Равновесие это, однако, постепенно и в целом быстро разрушалось в связи с тем, что человеческое сознание, питавшее такого рода равновесную и гармоническую эстетику, находилось теперь уже под влиянием растущего рабовладения, под влиянием растущих рабовладельческих интересов, которые в свою очередь росли ввиду необходимости охранять растущий полис и доставлять ему все более и более значительные жизненные ресурсы. Зарождалась та эстетика, которая основывалась на гораздо более богатом развитии отдельного индивидуума и на гораздо более дифференцированном мышлении, доходившем иной раз до самого настоящего субъективизма и анархизма. Это явление характерно для Греции второй половины V века до н.э., когда выступили так называемые софисты, резко порвавшие с прежним космологизмом и требовавшие основного философско-эстетического внимания не к объективному космосу, но к субъективной жизни человека. Этот период античной эстетики мы называем, в отличие от предыдущего космологизма, антропологическим. Сюда мы отнесли и Сократа, который хотя и боролся с софистами, но тоже не выходил за пределы интересов человека, тоже не занимался космологией и только требовал (в отличие от софистов) изучать более устойчивые структуры человеческого сознания, чтобы они могли противостоять софистическому анархизму. Этот период софистов, Сократа и ближайших учеников Сократа, кроме Платона, мы называем также средней классикой ввиду явно переходного его характера, ставшего необходимым для заострения проблем сознания и мышления вместо более ранних объективно-космологических форм эстетической мысли, поскольку на первый план здесь выдвигались проблемы субъективно-человеческого мышления. Эту среднюю ступень античной классики мы называем также рефлективной или дискурсивной, противополагая ее интуитивному характеру старой космологической эстетики.

Новая и последняя ступень античной классики представлена Платоном и Аристотелем, восстановившими прежнюю интуитивную космологическую эстетику и соединившими ее с рефлективной ее разработкой у софистов и Сократа. В социально-историческом смысле такого рода эстетика уже не могла базироваться на прежних полисных отношениях, для которых характерно равновесие рабовладельцев и рабов и непосредственный, прямой, простой и малоразвитый характер рабовладения. Прежний полис уже давно рвался к тем или другим универсальным формам, требовавшим больших завоеваний, новых территорий и огромного притока рабов, необходимых для жизненного обеспечивания полиса. Однако это крупное рабовладение явно не вмещалось в уютные и непосредственные границы прежнего миниатюрного полиса. Отсюда понятно как постепенное разрушение полисной системы, так и стремление многих ее деятелей восстановить прежний простой и наивный полис. Классический полис, однако, погибал, и вместо него приходило время обширных военно-монархических организаций, которые и осуществились, сначала в связи с македонскими завоеваниями, а потом в.связи с возникновением Римской республики и мировой империи Рима. Греческие полисы превращались теперь в захолустную провинцию, и никакие попытки оживить этот старый полис не приводили к осязательным результатам. Полис оказался теперь только мечтой, только утопией, а его восстановление было возможно не в виде фактическом и реально историческом, но только в виде лишь идейного восстановления, лишь в виде реставрационной идеологии. Представителями такой реставрационной эстетики и явились Платон и Аристотель. Их эстетику в смысле ее содержания мы называем поэтому не просто космологической или антропологической, но уже объективно-идеалистической, или эйдологической. Такого рода эстетику ввиду ее резко выраженного, систематического характера уже необходимо называть зрелой, или высокой классикой. У Платона и Аристотеля основным предметом эстетики является космос не в прямом и непосредственном виде, но в виде осуществления вечных идей; а те общие идеи, к которым стремился Сократ в своей борьбе против софистов, рассматриваются у Платона и Аристотеля не просто как общие идеи сами по себе, но как обобщенно-космологические, то есть как вечные идеи в своем вечном существовании. Они теперь стали порождающими моделями для самого космоса, а космос стал трактоваться как результат этого порождения. Такую зрелую, или высокую ступень античной классики мы называем по ее содержанию спекулятивной, или эйдологической, а по ее основному методу – объективно-идеалистической. На этом закончилась вся античная классика, основанная на космологии, то непосредственно и наивно данной, то спекулятивно обоснованной. Дальше, после смерти Аристотеля, начинается обширный период античной эстетики, который явился отражением неимоверно разросшегося рабовладения и тем самым основывался на неимоверном самоуглублении человеческого субъекта (без чего невозможно было завоевание, организация и охрана ставших теперь необходимыми для охранения рабовладельческого строя обширных военно-монархических организаций). Этот последний период античной эстетики мы называем эллинизмом. Он охватывает собою всю эллинистическо-римскую эпоху, вплоть до падения Западной Римской империи в V веке н.э.

Таким образом, с точки зрения хронологической последовательности и с точки зрения общеисторического развития мы различаем:

раннюю классику (VI-V вв. до н.э. – досократовская эстетика),
среднюю классику (вторая половина V в. до н.э. – софисты, Сократ и сократики) и
зрелую, или высокую классику (IV в. до н.э. – Платон и Аристотель с их школами).

С точки зрения содержания вся эта классическая эстетика делится у нас на:

космологическую (досократовская космология) ступень,
антропологическую (софисты, Сократ и сократики) и
спекулятивную, или эйдологическую ступень (Платон и Аристотель).

Наконец, в отношении метода вся эта эстетика античной классики может быть разделена на:

интуитивную,
рефлективную и
объективно-идеалистическую ступени.

В заключение необходимо объяснить, почему Платон и Аристотель отнесены у нас к одной и той же ступени, а именно к зрелой, или высокой, спекулятивной, или эйдологической и объективно-идеалистической. Уже сейчас необходимо ясно и четко формулировать этот тезис, хотя обоснование этого тезиса дается в отделе об Аристотеле.

Аристотель действительно во многом, даже и в основном, расходится с Платоном, – в частности, в учении об идеях. Но подробное изучение текста обоих мыслителей свидетельствует о том, что Аристотель в своей критике изолированного царства идей имеет в виду не столько Платона, сколько некоторых своих собратьев по платоновской школе, а именно прежде всего мегарскую школу, которая действительно с начала и до конца разрывала мир идей и мир действительности. Далее Платон, как показывает детальное исследование, не только никогда не утверждал изолированного существования идей, которые для него всегда были только общими закономерностями космоса или его порождающими моделями, но, наоборот, сам же критиковал такое изолированное существование идей¹. И, наконец, Аристотель не столько критикует Платона за излишний идеализм, сколько считает этот идеализм недостаточным и, как мы покажем ниже (т. IV), продолжает, развивает и значительно углубляет платоновский идеализм, учение о мировом Уме, о наличии в нем субъекта и объекта, о тождестве этого субъекта и объекта, о наличии в нем своей собственной и специфической ноуменальной материи, об Уме как перводвигателе и о наличии в нем первопотенции, переходящей в живую энергию, или "энтелехию" всего сущего, включая материальный мир. Все эти проблемы либо весьма элементарно намечаются у Платона, либо отсутствуют у него совсем. И в разработке всех этих проблем Аристотель является не противником Платона, но его дальнейшим продолжателем. Поэтому вернее было бы противопоставлять Платона и Аристотеля не как теоретика изолированных идей и их противника, но как представителей общепринципиальной объективно-идеалистической эстетики и дифференцированной объективно-идеалистической эстетики.

В связи с этим, наконец, лишь внешней и чисто терминологической проблемой является отнесение Платона и Аристотеля к высокой, или зрелой классике. Ввиду явного различия обоих мыслителей и ввиду преобладания у Платона общих эстетических исследований над дифференцированными, а у Аристотеля, наоборот, ввиду преобладания дифференцированных структур над общими мы считали бы удобным относить Платона к зрелой, или высокой классике, а Аристотеля к тому, что можно было бы назвать поздней классикой. Но вопрос о таком чисто терминологическом разграничении достаточно несуществен. Здесь не условно лишь само существо дела – противоположение общего и дифференцированного идеализма.

Наконец, если мы говорим о ранней и о зрелой классике, включая и позднюю классику, то естественно спросить, испытывала ли классика также и состояние своего разложения, как это бывает в истории вообще со всякими эпохами. Несомненно, такое разложение было. Но оно было связано не с деятельностью Платона и Аристотеля, представителей расцвета классики, а с другими сократовскими школами – с киниками, киренаиками и мегарцами. Однако согласно общему плану нашего исследования эти представители разложения классики излагаются у нас в связи с деятельностью Сократа и его разнообразных последователей².

Более подробная социально-историческая характеристика эстетики Платона и эстетики Аристотеля будет дана нами ниже, в соответствующих разделах истории эстетики.

Высокая, или зрелая классика излагается у нас в двух томах. Один из этих томов посвящен не затронутому во II томе учению Платона об искусстве, а также общей й сводной характеристике классического платонизма, а другой посвящен Аристотелю как завершителю эпохи классики, давшему не только общее учение об идеях, но и чрезвычайно большую его дифференциацию в виде огромного количества дистинктивных и дескриптивных моментов. По общему счету томов нашей "Истории античной эстетики" это будет уже IV том, и называться он будет периодом поздней классики.

Страница сгенерирована за 0.03 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com