Жаба С., Русские мыслители о России и человечестве. К. С. Аксаков

К. С. Аксаков.

Внутренняя правда — и славянство.

Нравственное дело должно совершаться и нравственным путем, без помощи внешней, принудительной аилы. Вполне достойный путь один для человека, путь свободного убеждения, путь мира, тот путь, который открыл нам Божественный Учитель... Это путь внутренней правды смутно мог чувствоваться и языче­скими народами. Не силою принуждения, но силою жизни самой истребляется все противоречащее истине, дается мера и строй всему... Как бы ни падала община, ставшая на этот путь,... всегда возможна для нее гармония нравственных сил. Под влиянием веры в нравственный подвиг, возведенный на степень исторической за­дачи целого общества, образуется своеобразный быт, мирный и кроткий характер; и, конечно, если можем найти у кого-нибудь та­кой нравственный строй жизни (хотя бы и с набегающими диссо­нансами), то это у племен Славянских.

Внешняя правда — и Запад.

Существует другой путь... не внутренней, а внешней правды, не совести, а принудительного закона... путь государства. Этим путем двинулось Западное человечество. (Том I, стр. 12).

(«Об основных началах русской истории». 1849 г.).

47

Зло государства.

Государство, как принцип — зло: ложь лежит не в той или иной форме государства, а в самом государстве, как идее, как принципе.

Общественный и личный идеал человеческий стоит выше всякого совершеннейшего государства.

Государство стремится к внешней правде, и потому первое, что создает оно, — это форма, регламент, извне налагаемые на чело­века... Государство как бы говорит: я так устрою внешнюю прав­ду,... что не нужно будет правды внутренней... Но торжество та­кого начала государственного — есть полнейшее уничтожение нравственного начала в человеке; но торжество внешней правды есть гибель правды внутренней, единой истинной, свободной прав­ды.   (Стр. 286-287).

Отношение русского народа к государству.

Признавая государство, как необходимое, неизбежное зло, смот­ря на него лишь как на постороннее средство, а не на цель, не идеал своего народного бытия, Славяне (в России) не обратили сами себя в государство, не из себя выстроили его устройство, а призвали государство из-за моря, как явление чуждое. Призвав государство, они, Славяне, поставили его рядом с народною, Зем­скою жжению...

Таким образом, в России явились два дела: дело Земское и дело Государево... Государство было нужно Земле, но государством быть Земля не хотела: тогда она изменила бы высокому существу своему, своей человеческой задаче... Когда народ - Государь, то где же народ? Начало свободы — Земля; начало неволи — госу­дарство  (Стр. 287-288).

(«Краткий исторический очерк Земских Соборов», 1859 г.).

Русская земля есть изначала наименее патриархальная, наиболее семейная и наиболее общественная (именно общинная) земля.

(«О древнем быте у Славян вообще и у русских в особенности». 1852 г., стр. 123).

Универсализм русского народа.

Русский народ не есть народ: это человечество. Народом яв­ляется он от того, что обставлен народами с исключительно народ­ным смыслом, и человечество является в нем поэтому народностью. Русский народ свободен, не имеет в себе государственного внеш­него элемента, не имеет в себе ничего условного.   (Стр. 597).

48

Высокий смысл русской истории.

Русская история имеет значение всемирной исповеди. Она может читаться, как жития святых.    (Стр. 592). («Разные отдельные заметки»).

История русского народа есть единственная во всем мире исто­рия народа христианского не только по исповеданию, но по жизни... Конечно, это народ грешный, но постоянно, как христианин, пада­ющий и кающийся, — не гордящийся грехами своими...

Назначение России было, казалось, явить на земле народ христи­анский по своему верованию, по стремлению, по духу своей жизни и, сколько возможно, по своим действиям.

(«О русской истории», стр. 27-28).

О реформе Петра.

Стремление к просвещению, к заимствованию всего полезного от Европы, было и до Петра.. Что же нового внесло знаменитое преобразование?... О, много! Россия точно была преобразована: связь с прошедшею историею была разорвана; вместо самостоя­тельности явилась подражательность... Прежнее стремление усво­ить себе чужое заменилось новым стремлением усвоиться чужому... Во всех своих полезных действиях Петр был только про­должателем, а во всем остальном — преобразователем.

(По поводу У1-го тома «Истории России» С. Соловьева. 1856 г., стр. 167).

Государство совершает переворот, разрывает союз с Землей и подчиняет ее себе, начинает новый порядок вещей. Оно спешит по­строить новую столицу, с в о ю,... не имеющую ничего общего с Россией... Изменяя Земле Русской, народу, Государство изменяет и народности, образуется по примеру Запада... Люди государствен­ные, люди служилые, переходят на сторону государства. Народ, собственно простой народ, остается при прежних началах. Перево­рот сопровождается насилием... Россия разделилась на двое, на две столицы. С одной стороны Государство со своей иностранной сто­лицей Санкт-Петербургом; с другой стороны Земля, народ, с своей русской столицей Москвой.

(«Несколько слов о Русской истории, возбужденных историею г. Соловьева. По поводу 1-го тома», стр. 53-54).

О Москве.

Москве минет скоро 700 лет. Вспомним ли это мы и подумаем ли внимательно о судьбе ее и ее значении? Москва! Это имя более имен всех городов движет сердце русского народа... Много совер-

49

шила Москва. Что совершит она еще? В одном — твердая уверен­ность: если вновь налетит беда на Русскую землю, она вновь спа­сет Русскую землю...

(«Семисотлетие Москвы». 1846 г., стр. 375).

ОТКРОВЕННОЕ СЛОВО ЦАРЮ : «ЗАПИСКА О

ВНУТРЕННЕМ СОСТОЯНИИ РОССИИ». 1855 Г.

Государство и свободный народ.

...Ради слабости и греховности людской необходим закон внеш­ний, необходимо государство — власть от мира сего. Но призва­ние человека остается все то же, нравственное, внутреннее... Го­сударство... должно быть... защитою для народа, оберегать свободу его жизни, да на просторе развиваются в нем все духовные его силы...

...Только при неограниченной власти монархической народ может отделить от себя государство..., предоставив себе жизнь нравствен­но-общественную и стремление к духовной свободе. Такое монар­хическое правительство и поставил себе народ русский.

Сей взгляд русского человека есть взгляд человека свободного. Признавая государственную неограниченную власть, он удержи­вает за собой свою совершенную независимость духа, совести, мысли.

...В общественном мнении... видит государство, чего желает стра­на,... какие ее нравственные требования и чем, следовательно, долж­но руководиться государство, ибо цель его — способствовать стра­не исполнить свое призвание. Охранение свободы общественного мнения, как нравственной деятельности страны, есть таким образом одна из обязанностей государства...

...Потому цари наши часто созывали Земские Соборы, состоящие из выборных от всех сословий... Это были дружественные, полные доверенности отношения правительства и народа.

(Бродский: «Ранние Славянофилы», стр. 76-82).

Разрыв царя с народом. Порабощение народа.

Если народ не посягает на государство, то и государство не должно посягать на народ... Русский народ так и остался верен своему взгляду.... но государство, в лице Петра, посягнуло на на­род, вторглось в его жизнь, в его быт, изменяло насильственно его нравы, его обычаи...

Произошел общественный разрыв... Верхние классы оторвались от русских начал...

Так совершился разрыв царя с народом, так разрушился этот древ­ний союз земли и государства; так вместо прежнего союза обра­-

50

зовалось иго государства над землею, и Русская земля стала как бы завоеванною... Так русский монарх получил значение деспота, а свободоподданный народ — значение раба-невольника в своей земле!  (Стр. 85-86).

Политическое властолюбие в высших классах.

...В то же время новопреобразованные русские, подпав государ­ственному гнету даже со своей жизненной, нравственной стороны, и став в новое, в рабское отношение к власти, ощутили в себе политическое властолюбие. В классах, оторванных от народного быта, сейчас обнаружилось стремление к государственной власти... и, чего не бывало прежде, престол российский стгл беззаконным игралищем партий.   (Стр. 86).

Временное спокойствие народа. Угроза гибельной революции.

Народ все это время, как и следовало ожидать, был спокоен... Можно, правда, указать на одно страшное восстание, но чье имя было   обманчивым  знаменем   этого  восстания?   Имя  государя Петра III....

Да! Пока русский народ остается русским, до тех пор тишина внутренняя и безопасность правительства обеспечены. Но петров­ская система и вместе иностранный дух, с нею нераздельный, про­должают действовать...

Как скоро правительство отнимает постоянно внутреннюю общественную свободу народа, оно заставит, наконец искать свободы внешней, политической. Чем долее будет продол­жаться Петровская политическая система,... тем более людей будет отставать от народной трудовой почвы, тем более будут колебаться основы Русской земли, тем грознее будут революционные попытки, которые сокрушат, наконец, Россию, когда она перестанет быть Россией.   (Стр. 87-88).

О подлинном величии.

Петр, скажут, возвеличил Россию. Точно, он много придал ей внешнего величия... Внутреннее величие — вот что должно быть первою главною целью народа и, конечно, правительства. (Стр. 88).

Разлад, ложь и лесть.

Современное состояние России представляет внутренний разлад, прикрываемый бессовестной ложью. Правительство, а с ним и верх­ние классы, отдалилось от народа и стало ему чужим... Народ в каждом действии правительства готов видеть новое угнетение; пра­вительство постоянно опасается революции и в каждом самостоя-

51

тельном мнении готово видеть бунт... И на этом-то внутреннем раз­ладе, как дурная трава, выросла непомерная, бессовестная лесть, уверяющая во всеобщем благоденствии, обращающая почтению к царю в идолопоклонство, воздающая ему, как идолу, божескую честь... При потере взаимной искренности и доверенности все об­няла ложь...  (Стр. 89-90). 

Опасность безличности.

...Эта система, если бы могла успеть, то обратила бы человека в животное, которое повинуется не рассуждая и не по убеждению. ...Неужели найдется правительство, которое предположит себе та­кую цель? — Тогда в человеке погиб бы человек...

...Да и к тому же люди, у которых отнято человеческое достоин­ство, не спасут правительства. В минуты великих испытаний по­надобятся люди, в настоящем смысле; а где оно тогда возьмет лю­дей, где возьмет оно сочувствие, от которого отучило, дарований, одушевления, духа, наконец?...   (Стр. 91).

Путь спасения: восстановление древних отношений Земли и Государства.

...Нужно, чтоб правительство поняло вновь свои коренные отно­шения к народу, древние отношения государства и земли и восста­новило их.

...Пусть государство воячрятигг земле ей принадлежащее: мысль и слово, и тогда земля возвратит правительству... свою доверен­ность и силу.

...Истина, действующая свободно, всегда довольно сильна, чтоб защитить себя и разбить в прах всякую ложь. А если истина не в силах сама защитить себя, то ее ничто защитить не может. Но не верить в победоносную силу истины... безбожие своего рода, ибо Бог есть истина.   (Стр. 93-96).

Преодоление зол с помощью Земли.

...Есть в России отдельные внутренние язвы, требующие особых усилий для исцеления. Таковы раскол, крепостное состояние... Об­щественное мнение может указать на средства против зол народ­ных и государственных, как и против всяких зол...    (Стр. 96).

Сущность союза Земли и Государства.

Да восстановится древний союз правительства с народом...

Правительству — неограниченная свобода правления, исключи­тельно ему принадлежащая; народу — полная свобода жизни, и внешней,  и внутренней...  Правительству — право  действия  и, 52

следовательно, закона; народу — право мнения и, следовательно, слова.

Вот русское гражданское устройство! Вот единое, истинное гражданское устройство!  (Стр. 96).

(Записка «О Внутреннем Состоянии России», представленная Александру II в 1855 году. Бродский: «Ранние Славянофилы»).

Монархия и деспотия.

При нравственной свободе и нераздельной с ней свободе слова только и возможна неограниченная благодетельная монархия; без нее она губительный, душевредный и недолговечный деспотизм, конец которого или падение государства, или революция.

(Дополнение к Записке. 1855 г., стр. 140. Бродскш: «Ранние Славянофилы»).

Из статей в «Молве». (Бродский: «Ранние Славянофилы»).

Высшие классы и народ.

Публика — явление чисто западное:... часть народа отказалась от русской жизни, языка и одежды и составила публику, которая и всплыла над поверхностью...

Разница между публикою и народом у нас очевидна...

Публика подражает и не имеет самостоятельности: все, что она принимает чужое, принимает она наружно, становясь всякий раз сама чужою. Народ не подражает и совершенно самостоятелен; а если что примет чужое, то сделает это своим, усвоит. У пуб­лики свое обращается в чужое. У народа чужое обращается в свое. Часто, когда публика едет на бал, народ идет ко всенощной...

Публика выписывает из-за моря мысли м чувства... Народ чер­пает жизнь из родного источника... Публика спит, народ давно уже встал и работает... Публика презирает народ: народ прощает пуб­лике. Публике всего полтораста лет, а народу годов не сочтешь. Публика преходяща: народ вечен. И в публике есть золото и грязь, и в народе есть золото и грязь; но в публике — грязь в золоте; в народе — золото в грязи. У публики — свет (монд, балы и пр.): у народа — мир (сходка). Публика и народ имеют эпитеты: пуб­лика у нас — почтеннейшая, а народ — православный.

«Публика, вперед! народ, назад!», так воскликнул многозначи­тельно один хожалый.

(«Опыт синонимов: Публика — Народ». 1857 г., стр. 121-122).

Простой народ есть основание всего общественного здания стра­ны. И источник вещественного благосостояния, и источник внеш­него могущества, источник внутренней силы <и жизни, и наконец 53

мысль всей страны пребывают в простом народе. Отдельные лично­сти, возникая над ним, могут на поприще личной деятельности, личного сознания, служить с разных сторон делу просвещения и человеческого преуспеяния; но тогда только могут они что-нибудь сделать, когда коренятся в простом народе, когда между лично­стями и простым народом есть непрерывная живая связь и взаим­ное понимание.

Находясь на низшей ступени лестницы житейской, вне всяких почестей и наружных отличий, простой народ имеет зато великие блага человеческие: братство, цельность жизни и (так как мы, го­воря о простом народе, разумеем русский) быт общинный... У нас значение простого народа имеет свою особую сторону, ибо он только сохраняет в себе народные истинные основы России; он только и не разорвал связи с прошедшим, с древнею Русью. Ча­сто гордо смотрят на него люди так называемого образованного или светского общества, пренебрегают им... Они забывают, что только простой народ составляет условие их существования.

(Статья, 1857 г., стр. 112-115).

Русское отношение к смертной казни.

Смертная казнь, как закон, есть ясное свидетельство о той нрав­ственной дикости, которая еще лежит в человечестве. Скажем здесь с чувством глубокой радости, что смертная казнь всегда была про­тивна духу славянского, собственно русского племени...

Смертная казнь, которую доселе признает Европа, повторяем, осуждена духом русской народности. Бот наше русское воз­зрение!   («О сочинениях Жуковского», стр. 118.)

О вольном труде.

Труд есть долг человека, есть его нормальное состояние на зем­ле... Жизнь есть подвиг, заданный каждому человеку, жизнь есть труд... Худо тем, которые нарушают закон труда, данный челове­честву, и праздно наслаждаются плодами чужих трудов.

...Не всем, однако, людям дан удел вольного труда... Мы видим это, и сердце наше скорбит... Труд свят и волен по существу сво­ему... Твердо уповаем, что Господь благословит и всех людей Своих благословением вольного труда. (Статья, 1857 г., стр. 118-119).

О борьбе свободным словом.

Слово — это знамя человека на земле... Спор и борьба — это неотъемлемая принадлежность самостроящегося человечества. Лю­-

54

ди ищут истины и ищут ее розно... Эта борьба мыслей... должна совершаться лишь в области свободного убеждения, в области слова...

Благословим же борьбу! Пусть будет она крепка, беспощадна, честна и добросовестна. (Статья, 1857 г., стр. 106-108).

55