Сущность христианства со всеми его благотворными действиями на падшее человечество объяснена. Можно бы и заключить тем теоретическую часть учения и обратиться к правилам жизни. Но у Апостола Павла, бывшего таким ревнителем веры праотцов, по убеждению в ее божественном происхождении, всегда в уме пред лицом христианства стояло иудейство и навязывало вопрос: что же оно, от Бога получившее начало, с такими обетованиями отцам нашим и нам? Сам для себя, в совести своей Апостол носил умиротворяющее решение этого вопроса в том убеждении, что и христианство от Бога и вводится вседействием Божиим именно для того, чтобы заменить собою иудейство, исполнившее уже своевременное назначение,—убеждении, водворенном в уме и сердце его таким живым и действенным путем, как неоднократные явления ему самого Христа Господа и необычайные дары, полученные им по вере в Него. Итак, сам в себе, он всегда имел в противовес прежним убеждениям, когда они приходили на ум, сии новые и живые убеждения. Но и когда другим объяснял дело устроения нашего спасения, не скупился делиться с ними этими новыми убеждениями, зная наверно, как углаждало это путь к вере в Господа и какими крепкими узами при-

вязывало к ней и держало в ней. Почему напоминание о сем встречаем почти в каждом его послании, как только подавался к тому повод течением речи. Тоже делает он и здесь, —и тем паче здесь, что в начале послания уже доказывал, что как Иудею, так и язычнику спасение одно—в вере во Христа Господа, и что цель послания есть всестороннее изображение силы и значения христианства. Это изображение было бы не полно, если бы Апостол не коснулся и иудейства, и не указал таким образом верующим Иудеям, что отвечать неверующим, когда они станут выставлять на вид Божии им обетования. Бл. Феодорит пишет: «божественный Апостол ясно доказал, что вочеловечение Бога и Спасителя нашего необходимо и доставляет верующим неизреченные блага. Поелику же Иудеи, выставляя на вид данные Богом обетования, покушались доказывать с своей стороны, что проповедь Апостольская противна сим обетованиям, как предлагаемая, вопреки Божию обетованию, и язычникам; то по необходимости предлагает на среду и их возражения и весьма премудро разрешает их, кстати пользуясь и свидетельствами Писания, и древними примерами «.

Впрочем, обращаясь к иудейству, Апостол берет здесь во внимание не столько самое существо его, сколько то особенно обстоятельство, что есть неверующие иудеи. Существа иудейства он касался и в прежних главах, доказывая, что оно должно уступить христианству; теперь же, не выпуская и сего из мысли, решает паче следующие вопросы: б) если обетования об избрании народа иудейского непреложны, то как есть ныне Иудеи неверующие и, следовательно, отверженные? в) От чего это случилось, кто в этом виноват? — Дав на это должные ответы, именно, что обетование и дано было не всем, а только достойным, и что непричастные те-

перь обетования, не причастны по своей вине, Апостол наконец г) предлагает и некоторые в сем отношении утешения Иудею. Приступая же к решению сих вопросов, при коем нельзя было не упоминать об отвержении Иудеев неверных, Апостол предпосылает а) удостоверение в своей чрезмерной любви к народу своему, чтобы видели, что он говорит так не по нерасположению к ним, а по тому единому, что так воистину есть и что так повелел Бог. К удостоверению же сему он естественно пришел, после восторженного созерцания, что будут христиане наконец, и после выражения упования, что это несомненно будет неотъемлемым достоянием их. Любовь к роду своему сказала ему: ты сего чаешь—столь высокого, а братия твои по плоти что суть? Он отвечает: ничего так не желал бы, как чтобы и они все сподобились того же, даже готов всем этим пожертвовать для них.

а)

Удостоверение св. Павла в чрезмерной любви своей к
народу своему.

9, 1-5.

Ст. 1. Истину глаголю о Христе, не лгу, послушествующей ми совести моей Духом Святым.

Такое сильное удостоверение! «Трех свидетелей приводит—Христа, собственную совесть и Духа Святого чтобы поверили, что имел сказать, ибо имел сказать нечто очень важное и великое» (Экум., Феоф.). «Намереваясь коснуться того, чему многие затруднятся поверить, Апостол свидетельствует наперед, что то, что намерен сказать, есть непреложная истина. Так обыкновенно поступает всякий, кто намеревается говорить о

чем-либо для многих невероятном и в чем однако же сам он твердо убежден» (Св. Злат.). Но на что собственно направлено такое удостоверение? Прямо за сим следует выражение великой скорби Апостола и непрестающей болезни сердца его об отвержении иудеев из благодатного царства за неверие их в обетованного и уже явившегося Спасителя, чем выражалась великая его любовь к братьям. Почему можно полагать, что прямо в этой любви удостоверяет он. Удостоверение в любви такой шло к лицу Апостола Павла: ибо Иудеи думали, что он разлюбил их и веру их. Так если бы даже об обычной любви говорил Апостол; то предпослать ему такое удостоверение было бы прилично. Но когда он выражает столь необычайно сильную любовь, что готов бы был за любимых и от Христа отлученным быть; то удостоверение такое было уже совершенно необходимо. Верующие из Иудеев и простому слову могли поверить; но Апостол, излагая вполне учение христианское, имел в виду не одних верующих, но и неверующих, для побеждения предубеждения которых нужно было и показание любви необычайной, и свидетельство в том великое. Итак, прямо в любви своей удостоверяет Апостол такими свидетелями. Но поелику самое удостоверение в любви нужно было для того, чтобы угладить путь к вере в то, что он имел сказать о не веровавших Иудеях; то нет сомнения, что те удостоверительные свидетельства силу свою простирают и на сие последнее. Наши все толковники в этом паче смысле и смотрят на эти свидетельства. Влажен. Феофилакт пишет, что так как в последующей речи Апостол намерен показать, почему не все уверовали, тем, что не все сущие от Авраама суть семя Авраамово: то «дабы кто не подумал, что говорит сие в сильном возмущении духа (в

раздражении на Иудеев), устраняя такое предположение, высказывает, что весьма любит их».

Удостоверительны ли приведенные свидетели? Удостоверение именем Христа Спасителя и Духом Святых очевидно имело силу. Ибо, всем известно было, что для Апостола Павла было еже жити Христос (Фил. 1, 21); всем также известно было исповедание его, что все, что ни делает он, не он делает, а сущая в нем благодать Духа, Которого потому оскорблять ложью он ни за что не согласился бы. Но есть ли сила в удостоверении свидетельством совести? В лице Апостола есть. Грешная совесть может хромать то по причине представляющейся выгоды, то от напора угрожающих бед. Но совесть, Духом Святым исторгнутая из уз страстей, не преклоняет колен пред сими идолами. Что так было у Апостола, о сем свидетельствует вся жизнь его. Но в нем еще прежде обращения совесть являла полную силу. Если ревновал он так по Иудейству, то потому, что по совести верил, что в нем истина. Затем, когда подобное убеждение, по основаниям непоперечимым, перешло на христианство, он, силою той же совести влеком, вседушно предался Христу Господу, принесши Ему в жертву все, что дорого было для него, яко Иудея. После сего уже ничто не могло колебать его совести: тысячи смертей грозили ему, а он непоколебимо верным пребыл тому, в чем удостоверяла его совесть его Духом Святым. Налицо с такою совестью можно было не колеблясь положиться, что не лжет. Амвросиаст так выражает силу предложенных свидетельств: «Так как выше Апостол говорил по-видимому против Иудеев, чаявших оправдаться законом; то теперь изъявляет сильную к ним любовь и благожелательность, удостоверяя, что говорит по искренней совести, во Христе Иисусе и в Духе Святом,

чтобы, перестав видеть в нем врага своего, они дали полную веру словам его. Христа Иисуса и Духа Святого дает свидетелями, потому что от них нет ничего сокрытого, и что свидетельство их не может быть не принято после того, как они столько раз уже давали свидетельство о нем, творя чрез него знамения».

Ст. 2. Яко скорбь ми есть велия и непрестающая болезнь сердцу моему.

«Состав сей речи не полон, надлежало бы дополнить: непрестающая у меня печаль по причине или отвержения, или неверия Иудеев; но наблюдая осторожность, Апостол не употребил сих речений, смысл же сказанного дает уразуметь из последующих слов» (Феод.). «Болит так душою Апостол о роде своем по плоти, того ради, что они неверием своим лишили себя сами вечного спасения во Христе Иисусе» (Амвр.). Скорбь велия уже много выражает; но когда прибавил: болезнь, ὀδύνη, слово, которое употребляется наиболее для означения боли рождающей, насколько усилил сие выражение? Назвав же эту боль непрестающею, и притом сердце его мучащею, указал в себе то, что редкая душа может носить и выносить. Св. Павел и о спасении всех людей болел. Кто изнемогает, и не измятою; кто соблазняется, и аз не разжизаюся (2 Кор. 11,29), говорил он,—и это среди бесчисленных нужд, лишений, бед и напастей. Но конечно о роде своем не мог он не болеть сильнее, потому что тут в благодати прилагалось и естество. Св. Златоуст, изобразив в предыдущей беседе в конце толкования восьмой главы любовь св. Павла вообще, настоящую беседу в начале толкования девятой главы начинает так: «Не великим ли, не сверхъестественным ли казалось вам то, что говорил я в предыдущей беседе о Павловой любви? Подлинно все это и само в себе велико и пре-

выше всякого слова! Но сказанное теперь (в начале девятой главы) столько превосходит прежнее, сколько прежнее превосходит все, что можем сказать о себе. Я и сам не представлял, чтобы могло быть что ни» будь выше сказанного в прошлой беседе; но оказывается, что читанное нам сего дня гораздо блистательнее всего прежнего. Сам Павел чувствовал, и объявил в самом начале, что он намерен коснуться еще важнейшего, чему многие не поверят. «

Ст. 3. Молмлбыхся бо сам аз отлучен быти от Христа по братии моей, сродницех моих по плоти.

«Что ты говоришь, Павел? От возлюбленного тобою Христа, от Которого не могли отлучить тебя ни царство, ни геенна, ни видимое, ни представляемое умом, ни все тому подобное, от сего Христа желаешь теперь отлучен быти? Что с тобою сделалось? Не переменился ли ты, не отступился ли ты от любви? Ни мало; не опасайся сего; я только усилил в себе любовь сию, ответствует Павел. Почему же желаешь быть отлученным, домогаешься отчуждения и такого разрыва, после которого другой уже и невозможен? Потому что сильно люблю Его, ответствует Павел. Как же зто, каким образом, объясни нам, ибо слова твои походят на загадку» (Св. Злат.).

Отлучен быти,—ἀνάθεμα εἶναι, быть анафемою. «Слово—анафема имеет двоякий смысл. Ибо, и посвященное Богу именуется анафема, и чуждое сего имеет тоже наименование. И первому значению научает нас общий обычай, потому что приносимое Богу мы называем ἀναθήματα. А второму научил божественный Апостол в послании к Коринфянам: аще кто не любит Господа нашею Иисуса Христа, да будет проклят (ἀνάθεμα 1 Кор. 16, 22)» (Феод.). «Το-есть, да будут прерваны с ним связи и сделается он для всех чужд. Как

никто не смеет касаться без нужды руками или приближаться к дару, который посвящен Богу; так отлученного от церкви, отсекая от всех и как бы сколько можно более отдаляя, Апостол в противоположном смысле называет именем отложенного дара (ἀνάθημα), и тем предуведомляет всякого, чтобы он со страхом удалялся и убежал прочь от такого человека. К дару никто не осмеливался приближаться из уважения; с отлученным же прерывали связи по-другому, противоположному чувству. В обоих случаях одинаково прерываются связи, и предмет делается для людей чуждым. Но способ прервания связей не одинаков; напротив, один другому противоположен. От одного оберегаются потому, что оно посвящено Богу, а от другого потому, что отчуждено от Бога, отлучено от Церкви. В последнем смысле сказал Павел: молилбыхся отлучен быти от Христа» (Св. Злат.).

Отлученный от Христа не имеет уже части со Христом, лишается наследия Его —царства небесного, и часть его с осужденными. Следовательно, Апостол готов принесть за братий своих такую жертву, выше которой уже нет: по великости желания велика и жертва. Тут совмещено все, что только мог принесть с своей стороны св. Павел. Какая любовь! Подобную сей изъявлял пророк Моисей, когда умолял Бога простить Иудеям грех слияния тельца, говоря: молютися Господи: согрешиша людие сии грех велик. И ныне аще убо оставиши им грех их, остави: аще же ни, изглади мя из книги твоея, в нюже вписал еси мя (Исх. 32,31— 32). Отлучену быть от Христа равносильно изглажену быть из книги живота. Св. Златоуст говорит: «Иные думают, будто бы Павел говорить здесь в словах: молилбыхся отлучен быти от Христа—о временной смерти. О таких скажу, что им столько же, или еще

гораздо более неизвестен Павел, как слепым луч солнечный. Кто каждый день умирал, подвергся тучам бед и говорил: кто ни разлучит от любое Христовы, скорбь ли, или теснота, или глад, или гонение! кто, не удовольствовавшись исчисленным, превзошел небо и небо небеси, опередил ангелов, архангелов и все горнее; кто, совокупив все,—настоящее, будущее, видимое, постигаемое умом, горестное, благое, причастное тому и другому,—ничего не оставил без внимания и тем не удовольствовался, но предполагает другое подобное и еще не существующее творение: ужели бы такой человек при всем этом стал упоминать о временной смерти, как о чем-нибудь важном? Нет, нет! Так думать о Павле неприлично. Если бы о сем говорил он, на что бы ему желать быть отлучену от Христа? Временная смерть теснее соединяет с ликом Христовым, и дает вкушать будущую славу. Итак, оставив сказки и пустословие, которые, подобно детскому лепету, не стоят опровержения, и возвратясь к собственным словам Апостола, насладимся морем любви его; будем представлять в мыслях сей неизреченный пламень, о котором что ни говори, ничего не скажешь достойного. Ибо, любовь Павла была шире моря, сильнее всякого огня. И никакое слово не может изобразить ее по достоинству. Один Павел постигал ее, как вполне ею обладавший» (у св. Златоуста стоит сие под 6 ст.).

Но возможна ли предлагаемая жертва и возможно ли желаемое в силу сей жертвы? Того, кто пламенел такою любовью к братьям по любви ко Господу, возможно ли отлучить? Внешне отдалить можно бы. Но как порвать живой союз любви, составляющей жизнь души Апостоловой? И как отдалить от Вездесущего, не могущего не благоволить к любящим? Благоволение любви любимого Господа и любовь дышащая люби-

мым Господом—это и есть рай. Любящий Господа и любимый Им везде будет в раю, хоть помести его в ад; как наоборот нелюбимый Господом и не любящий Его везде будет в аду, хоть помести его в рай. Почему бл. Феофилакт толкует: что Апостол желает отлучен быть не от любви, а от славы Христовой. «Видишь ли, что он по пламенной любви к Богу желает, если можно, быть отлученным от сонма вечноживущих со Христом, не от любви Его, но от славы Его и наслаждения ею. Я, рассуждает Апостол, совершивший неисчетное множество подвигов, любящий Бога безмерно, желаю, для славы Божией, лишиться славы Христовой. А это не значит лишиться, но скорее приобрести». С другой стороны, чего желает Апостол для братий? Чтобы и они стали участниками в царстве Христовом—благодатном и славном. А это условливается верою и приверженностью ко Господу, которые без произволения как вселить в душу? Внешний дар можно дать помимо произволения; а внутреннее изменение как произвести без участия его? Насиловать же произволение Господь не хочет. Он все делает, чтобы вызвать его, но никогда не насилует. Все это уже сделано Им и для Иудеев; но они все упорничают и о Христе Спасителе слышать не хотят. Так Апостол желал невыполнимого.

Апостол сам знал, что то и другое несбыточно; но сказал так, выражая свою крайне сильную любовь к роду иудейскому. Если бы можно было такою жертвою устроить спасение братий моих, то я готов на нее. «Говорит: желал бы optabam, а не: желаю—opto. Ибо, знает, что невозможно, чтобы такой славный член, без всякого порока, был отсечен от тела Христова. Он показывает этим только великую любовь и приверженность к роду своему» (Амвр.). И однако же это

были не слова только, но искреннее, из глубины души исходящее желание,—желание безвозвратное. Будь возможно желаемое им, он готов был в самом деле на предлагаемую жертву. «Не говорит просто: желал бы, но выражает усиленное желание, молилбыхся — ὐυχομην, молитвою из сердца исторгающеюся и все существо его объемлющею» (Св. Злат.).

К показанию сильной любви надлежит относить и слова: сам аз, т.-е. тот самый я, который пред сим свидетельствовал, что ничто не может отлучить меня от Христа, теперь сам желаю отлучения от Него, лишь бы спаслись братия мои. Бл. Феодорит пишет: «весьма кстати Апостол внес и сие: сам аз, напоминая сказанное уже о любви ко Христу и как бы так говоря: я, которого ни жизнь, ни смерть, ни настоящая, ни грядущая, ни ина кая тварь не возмогут разлучите от любве Божия, яже о Христе Иисусе, весьма охотно разлучился бы со Христом ради спасения Иудеев».

Но говоря, что он готов отлучен быть от Христа по братии своей и сродницех своих по плоти, не подает ли Апостол мысли, что он любит род свой больше Христа и его предпочитает Господу? То правда, что «словами: по братии моей и сродницех моих по плоти Апостол указывает на самую нежную и пламенную любовь свою к Иудеям» (Феоф.). Но самая любовь-то сия в каком духе и в силу чего имеется? В духе Христовом, в силу любви ко Христу, в желании все принести в жертву для славы имени Его. «Итак, причиною сего опять тот же возлюбленный Иисус» (Св. Злат.). «Явно потому, что Апостол не предпочитал Иудеев Спасителю, а изъявляя только любовь и приверженность свою к ним, сказал это, желая увидеть, чтобы все покорились и охотно приняли спасительную проповедь» (Феод.). «Как Моисей, по-ви-

димому, ходатайствовал за Иудеев, но все делал для славы Божией и говорил: прекрати гнев, дабы не сказали, что Ты не мог спасти и извел погубити их в пустыни (Второз. 9, 28); так и Павел говорит: я желал бы отлучен быть, только бы не сказали, что обетование Божие осталось без исполнения, что Бог не устоял в обещании и слова своего не привел в действие» (Св. Злат.).

Место это подробнее излагает Фотий у Экумения. Приводим его слова, не желая лишить читателей удовольствия слышать сего премудрого учителя: η Тот, кого ничто не может разлучит от любве Божия, ни смерть, ни живот, ни тамошнее, ни здешнее, ничто, что бы кго ни придумал,—ибо для этого помянул он и об Ангелах и Силах, о глубине и высоте,—кого ничто не может разлучить, тот как сам произвольно отступает? И это за сродников по плоти? И не просто отступает своею волею, но сильно желает, ищет и молится отлучен быть от любве Христовой? Что же это такое? Как согласить несогласующееся? Во-первых скажем, что сказанное не противно одно другому. Ибо, не противно любить Христа так, чтобы ни по причине мук, ни по причине предлагаемых благ не отступать от любви к Нему и любить ближних так, чтобы спасение их почитать равным собственному своему спасению и даже большим его. Это не противоположно, а очень согласно между собою. Ибо, любящий брата своего любит и Господа и наоборот (Иоан. 4, 20. 21). О сем разумеют вси, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Иоан. 13, 35), говорит Господь. И сам Павел пишет в другом месте: исполнение закона любы есть (Римл. 13, 10). И опять Господь говорит о любви к Богу и ближнему: в сию обою заповедью весь закон и пророцы висят (Мф. 22,

40), показывая, что любовь есть глава и источник всех дел любительных—и к Богу и к ближнему— совместно. Это так, скажет кто; но здесь он любовь к ближнему предпочитает любви к Богу и молится отлучену быть от Сего, да тех приобрящет. Христос же говорит: любяй отца или матерь паче Мене месте Мене достоин (Мф. 10,37). Но то, что говорить Апостол, не означает, что он любит ближних паче Христа. Ибо, чего хочет любовь его к ним? Того, чтобы присвоить их Христу. Где же тут любовь к ним паче любви ко Христу, когда он и тех ревнует привлечь в любовь ко Христу и покорность Ему? Нет; он здесь показывает, что имел преимущественную любовь ко Христу, потому что и других ревновал привлечь к Нему. Было бы так, скажешь, если бы он не отлучал себя от Христа. Да он и не отлучал; ибо не этого собственно желал, но, горя пламенною ко Христу любовью, ревновал привить к Нему всех, паче же Иудеев. И сие-то представить желая, говорит, что если бы возможно было моею погибелью прославиться паче Христу и спастися Иудеям, то я не отказался бы от такой жертвы: молилбыхся,— если бы это было уместно, если бы принято было мое предложение, если бы кто уступил моему выбору. Чего желал бы ты (слышит будто он): отлучену ли быть от Христа, чтобы весь народ иудейский соединился с Них, и чрез то паче прославился Христос и исполнились обетования Отца,—или пребыть в единении с Ним, а народ иудейский оставался бы в отчуждении от Него и противлении Ему,—и по причине того хулим был Христос? Если бы это, говорит, предложено было мне; то я предпочел бы славу Христову и спасение многих собственному спасению. Видишь ли преизбыточество любви ко Христу? Поели-

ку от всего сущего показал уже он любовь свою ко Христу, то теперь представляет доказательство ее из не сущего, из мысленно предполагаемого: за славу Христову и за обращение Иудеев, я предположительно поверг бы долу и собственное свое спасение. Но отлучен быв от Христа и за славу Христову и соединение с Ним Иудеев, Павел опять соединился бы и сочетался бы с Ним, как младенец с материю, по отлучении от чрева ее, и таким образом сам опять бы спасся, Христос же наипаче прославился, народ иудейский спасся и обетования ему и заветы с ним пришли бы к концу. Даже что? Так и для сей цели отлучая себя, он не был бы отлучен, но паче соединен.»

Ст. 4. Иже суть Изранлите, ихже всыновление и слава, и завета, и законоположение, и служение, и обетования.

Не одна естественная любовь к роду своему располагала Апостола предложить такую жертву за спасение его; но паче промыслительные о нем распоряжения, Богом излитые на них щедроты и благодеяния. Жалел, что все это пропадет даром, не принесши соответственного плода, если Иудеи не обратятся ко Христу; потому готов был на крайнюю жертву, лишь бы отвратить эту пагубность, и не только это, но и—что имя Божие хулимо было по причине отчуждения Иудеев и обращения язычников. Св. Златоуст говорит: «Не без причины сказал Апостол слова сии; но потому, что, обвиняя Бога, говорили, что изгоняются и лишаются чести те, которые удостоились именоваться сынами Божиими, приняли закон, познали Бога прежде всех других народов, пользовались особою славою, служили Богу, когда еще никто не служил Ему, получили обетования,—и, что всего важнее, стали праотцами самого Христа; ибо сие значат слова: от нихже Хри-

стос по плоти; и что вместо их вводятся люди из язычников, никогда не знавшие Бога. Поелику говорившие так хулили Бога; то Павел, слыша сие, терзался, скорбел о славе Божией и желал быть отлученным, если бы то можно было, только бы спаслись Иудеи, богохульство прекратилось, и никто не оставался в той мысли, что Бог обманывал их праотцов, которым обещал дары. Павел желал быть отлученным, дабы ты знал, сколько его сокрушала мысль, какая могла поселиться во многих, будто бы осталось без исполнения обетование Божие».

Очищая однако же таким образом свою скорбь и болезнь сердечную от естественных побуждений и освящая воздействием на рождение ее богопромыслительных паче порядков, Апостол не меньше того имел в виду раздражить и в сердцах Иудеев жаление о потере стольких преимуществ и привлечь к вере во Христа, без коей невозможно сохранить их. Он как бы не говоря говорит их: столько преимуществ! И все это теряется по одному вашему нехотению уверовать в Господа. Пожалейте же себя и приступите ко Господу Спасителю! Амвросиаст пишет: «Апостол перечисляет такие высокие преимущества Иудеев и славные им обетования для того, чтобы у всех их возродить болезненное о том жаление. Ибо, не приемля Христа, они теряли преимущества отцев и лишались обетований, становясь таким образом хуже язычников, которых прежде презирали, как таких, кои были без Бога. Ибо, более горько потерять достоинство, нежели не иметь его.»

И же суть Израилите. «Ибо, и это имя было именито; потому что Богом дано праотцу и к потомкам перешло как наследство» (Феод.). Дано было имя это Иакову после того, как до утра пребыл он в борьбе с

Явившимся, Который вследствие того и сказал ему: не прозовется ктому имя твое Иаков, но Израиль будет имя тебе: понеже укрепился еси с Богом и с человеки силен будеши (Быт. 32, 28). Имя сие означает богозрителя, состоящего под Божиим покровом и сильного Его благословениями среди людей. Почему оно и почетно было у всех. Господь, увидев Нафанаила, почтил его сим именем, сказав: се воистину Израильтянин, в немже льсти несть (Иоан. 1, 48). Св. Павел, имея нужду показать, что и он не ниже других, говорит: Израилите ли суть? и аз (Филип. 3, 5). Когда потом иудейство расслылось, именем сим хвалились христиане, называя себя новым Израилем.

Ихже всыновление. «Потому что они получили и это имя; сказано: сын мой первенец Израиль (Исх. 4, 22)» (Феод.). Так называл Господь Бог народ израильский в угрозе Фараону, когда за притеснение сего народа, яко первенца, положил взять первенца и царева, и всех Египтян. Сын дорог, а первенец — тем паче. Почтены же таким именем Израильтяне по той причине, что Бог избрал их из всех народов и Себе присвоил, чтобы составляли как бы дом Его. Почему Моисей говорит во Второзаконии: сынове есте Господа Бога вашего. Яко людие святи есте Господеви Богу вашему и вас избра Господь Бог ваш быти вам людем избранным Ему от всех язык, иже на лице земли (—14,1—2). Избрав их Бог и попечение имел об них особенное, как о своих Ему, как о детях. И бысть часть Господня, людие Его Иаков; уже наследия Его Израиль. Удовли его в пустыни, сохрани его яко зеницу ока. Яко орел покры гнездо свое, и на птенцы своя возжеле: простер крыле свои, и прият их и подъят их на раму своею (Втор. 32, 9—11). Почему, когда Израильтяне оказывались неисправными

пред Богом, Бог укорял их так: Сыны родная и возвысих, тип же отвергошася мене (Ис. 1,2). Но это всыновление—внешнее—было прообразом того истинного и существенного сыновства, которого сподобляются христиане, бывая рождаемы от Бога Духом Святым и облекаемы во Христа—Сына Божия, благоволившего соделаться братом нам чрез воплощение.

И слава. «Ибо, соделались славными по чудесам» (Феод.). Как слава поставляется здесь в ряду особенных преимуществ израильского народа; то она, надо полагать, означает здесь особенное нечто. Это есть видимое знамение Божия присутствия среди сего народа. Первым из таковых был столп облачный, водивший его днем и светивший, как огонь, ночью (Исх. 13, 21), во все время странствования по пустыне; вторым—слава Божия, сошедшая на гору Синайскую и покрывавшая ее (Исх. 24, 16); третьим—облак, покрывший скинию свидения в момент освящения ее, когда скиния сия исполнилась славы Господней (Исх. 40, 34). Это повторилось и при освящении созданного Соломоном храма в показание, что замена скинии храмом не изменила Божия среди их присутствия (3 Цар. 8,11). Постоянным же знамением присутствия Божия среди Израильтян служил ковчег завета, осененный ангелами, из среды которых Бог давал ответы Свои (Исх. 25, 22). Почему, когда взят был ковчег завета Филистимлянами, народ в плаче воззвал: преселися слава (Божия) от Израиля, яко взятся кивот Господень (1 Цар. 4, 21). Ковчег возвратился, а с ним и слава Божия, и св. пророк Давид, когда говорил о скинии, именовал ее местом селения славы Божией ради присущего в ней ковчега. Господи, возлюбих благолепие дому твоею, и место селения славы твоея (Пс. 25, 8). И когда приходил в храм, говорил: во свя-

тем явится тебе видети силу Твою и славу Твою (Пс. 62, 3).

И завети. «Ибо, Бог обетовал дать их не только Ветхий, но и Новый Завет; сказано: завещаю дому Израилеву завет нов, не по завету, егоже завещать отцом их (Иер. 31, 31. 32); но сами они не захотели приять последнего завета» (Феод.). Но хотя они и не приняли его, когда пришло время вступления его в силу; но в обетовании приняли и чаяли прибытия его. Почему и Новый Завет есть их же завет. Непринятие его равносильно нарушениям принятого, и подобно сему делает их виновными пред Богом. Впрочем, желающие могут под заветами разуметь один Ветхий Завет, многократно возобновленный: дан Аврааму, повторен Исааку и Иакову, торжественно провозглашен всему народу и после того неоднократно восстановляем по причине частых нарушений его со стороны народа.

И законоположение. «Потому что им дан закон Моисеев» (Феод.). Закон был великим благодеянием для народа. Он определял подробно и семейную жизнь, и гражданскую, и отношения к других народам и, главное, сочетавая во едино весь народ, царем для него объявил Бога, Который, когда требовалось, открывал волю Свою из среды очистилища над кивотом и в час нужды защищал Свой народ рукою крепкою и мышцею высокою.

И служение. «Потому что, предпочтя их другим народам, научил законному священнодействию» (Феод.). Чины служения Богу входят в состав законоположения. Так и все дела, и законы положены и принимаемы были, как служение Богу. Апостол выделил его из общего законоположения и помянул о нем особо, потому что гражданство и прочие житейские и правительственные порядки со времени учреждения царей приняли

иной вид и служением Богу осталось преимущественно богослужение. Особенно под конец оно одно и служило отличительною чертою народа израильского от прочих народов. Если взять во внимание цель Апостола —всячески привлекать ко Христу Господу; то можно положить, что он потому помянул особо о служении, что все чины его были тенью тела Христова.

И обетования. «И данные Богом отцам, и возвещенные пророками» (Феод.). Отцам—Аврааму, Исааку и Иакову; пророкам всем, начиная от Моисея и кончая Малахией. Предмет обетовании—Мессия и царство Его. В пророческих вещаниях все сюда относящееся определено подробно. И только ослепление и уклонение к мирским целям заправлявших народом лиц не дало в явившемся Спасителе узнать обетованного.

Ст. 5. Ихже, отцы и от нихже Христос по плоти, сый над всеми Бог, благословен во веки. Аминь.

Ихже отцы. «Те славные и именитые, Богом которых наименовал Себя Бог «(Феод.). Разумеются здесь Авраам, Исаак и Иаков. Хотя все знаменитые лица ветхозаветные именуются отцами, но эти по преимуществу суть отцы, как родоначальники народа, и как такие, с которыми Бог положил завет — начало и основание Ветхого Завета и всех обетований. Почему как Бог именовал себя Богом Авраама, Исаака и Иакова, так и Иудеи и Бога именовали Богом отцев своих и сами хвалились именами их и дорожили тем преимуществом, что суть потомки таких родоначальников и отцев.

И от нихже Христос по плоти. «В заключение Апостол приводит величайшее из благ» (Феод.). Тут основание и всех других преимуществ. Потому и всыновление, и слава, и заветы, и законоположение, и служение, что имел родиться в их роде предопреде-

ленный Избавитель рода человеческого, к Коему относились и все обетования. Все ветхозаветное держалось на Христе Господе. Почему отчуждение от Господа Спасителя делало ничтожным все другие преимущества.

Сый над всеми Бог благословен во вехи. Сказав: от нихже Христос по плоти, Апостол дал разуметь, что Христос одно есть по плоти, а другое не по плоти. По плоти человек, а не по плоти что? Сый над всеми Бог. Бл. Феодорит пишет: «хотя сего присовокупления— по плоти достаточно было, чтобы дать видеть божество Владыки Христа, однако же, как в самом начале, сказав: бывшем от семени Давидова по плоти, Апостол присовокупил: нареченнем Сыне Божии в силе (—1, 3 4); так и здесь сказав: от нихже Христос по плоти, прибавил: сый над всеми Бог, благословен во веки, и различие естеств показуя, и научая, что Иудеи имеют основательную причину плакать, потому что от них по плоти Сый над всеми Бог, а они утратили сие благородство и соделались чуждыми оного родства».

Сый над всеми и по естеству, яко Бог, и потому что есть Творец (Иоан. 1, 3), коим создана всяческая (Кол. 1, 16), Вседержитель, носяй всяческая глаголом силы своея (Евр. 1, 3), и Промыслитель, который, властвуя на небеси и на земли (Мф. 28, 18), все ведет к тому последнему концу, да будет Бог всяческая во всех (1 Кор. 15, 28). Экумений пишет: «здесь блистательнейше Апостол называет Христа Богом. Устыдись, треокаянный Арий, слыша, как Павел славословит Христа истинным Богом. Пусть, говорить, Иудеи износят хулы на Него, но я, зная неизреченное в Нем домостроительство и ведая промышление Его, провозглашаю, что Христос достойно славословим есть, яко Бог над всеми сый и благословенный во веки».

В заключение изображения таких преимуществ Иудеев, в коем у Апостола так явно выказывалось сожаление о потере их ими, бл. Феодорит пишет: «Апостол уподобляется плачущим женщинам, которые в своих причитаниях над умершими и оплакиваемыми изображают и красоту тела, и цветущий возраст, и знаменитость предков, и богатство, и могущество. «

б).

Отвержение части Иудеев не противоречит обетованиям
Божиим.

Ст. 6. Не такоже, яко отпаде слово Божие: не оси бо сущий от Израиля сии Израиль.

Жалеешь, сказал бы иной, что столь значительная часть Иудеев осталась непричастною благ обетованных; значит сознаешь, что обетования Божии не исполнились: «одним обещано, а другим дано; Христос от одних родился, а других спас; Бог дал обетования предкам Иудеев и, оставив их потомков, во владение их благами ввел тех, которые никогда не знали Его. Иудеи трудились, поучались закону, читали пророков, а язычники едва покинули свои алтари и идолов, как стали выше Иудеев. Итак, почему получившие обетование лишились оного, а никогда не слышавшие об обетовании спаслись прежде первых? На сие ответствует Апостол: я сказал сие не в том смысле, что слово Божие осталось недействительным, но дабы доказать любовь ко Христу (и по Христе к ним. — Экум.). Относительно же вашего вопроса, несмотря на настоящее положение дел, продолжает Апостол, мы не колеблемся оправдать Бога и утверждать, что обетование непреложно» (Св. Злат.). «Хотя и пре-

кословят они и не хотят (уверовав) пожать плодов спасения, обетования данные отцам, пребывают истинными» (Феод.). «Я, говорит, распаляюсь от того, что хулят Бога, будто не исполнил Он обетования, и потому высказал желание, чтобы все спаслись. Но если не все спасутся, то отсюда не следует, будто Бог солгал в обетованиях, данных отцам, и не сбылось слово Его. Он исполнил обещанное, хотя хулители и говорят, что Он одним обещал, а другим дал» (Феод.).

В доказательство того, что действительно так есть, Апостол выставляет: не вси бо сущий от Израиля, сии Израиль. Это общее положение, которое продолжается и в следующих стихах: ни зане суть семя Авраамле вси чада. Вы, возражатели, говорит как бы он, не право понимаете силу обетования; по вашему родись только от Израиля и Авраама и уж стал причастен обетования, а на деле не так: не плотское происхождение от отцев, приявших обетование, делает участником в нем, а другое нечто, высшее того. Что именно есть это высшее, Апостол не указывает прямо, но ясно дает уразуметь в имени Израиля и чад обетования (ст. 8). Израиль значит зритель Бога. Богозрение есть высшее духовное совершенство, которое дается, приходит и приемлется по омертвении чресл, как у Иакова в борьбе с духовным мужем, чем означается умертвие страстей. Чада обетования суть те, которые рождаются по примеру Исаакова рождения; Исаак же образован и рожден словом Божиим: в сие время прииду и будет Сарре сын. «Хотя женские ложесна и утроба содействовали к рождению; но не сила утробы произвела чадо» (Св. Злат.). К естеству низошла сила свыше чрез слово, зачался плод и родился Исаак. Вот каковы должны быть те, коим принадлежит обе-

товавие: родиться силою свыше чрез слово, и затем востечь к Богозрению! Рассмотрите теперь, на ком исполняется сие? Ни на ком кроме христиан истинных, которые раздаются свыше в купели словом, и затем имеют живот свой сокровен со Христом в Боге. Следовательно, в том, что вы видите теперь во очию вашею совершающимся, есть точное исполнение силы обетования и никому из здравомыслящих не должно приходить на мысль, будто отпаде слово Божие.

Такую мысль проводят наши толковники, начиная с настоящего стиха и далее. Но она умом только зрится; Апостол же не высказал сего гласно. Имея дело с умами плотски-мудрствовавшими, он старался навести их на такую мысль плотскими же осязательными примерами. Сказав: не вси сущий от Израиля, сии Израиль, и тем дав уразуметь имеющим очищенный смысл, что родство с ним определяется не естественным рождением, а добродетелью, возводящею к Богозрению (Феод., Фотий у Экум.), надо бы для не имеющих такого смысла показать пример видимого отделения кого-либо из плотских потомков Израиля из общей массы происшедшего от него народа. Но как история не представляла тому примера, а все сыны и дщери двенадцати сынов Израиля сплошь именовались Израилем, без видимого выделения кого-либо из среды их и без гласного указания на выделение по духу, хотя невидимо оно всегда совершалось, будучи ведомо единому Богу; то осязательный пример сему выделению находит св. Павел раньше, именно в рожденных от Авраама и Исаака. Он как бы говорит: от Авраама родился не один Исаак, а он один есть чадо обетования, прочие же выделены из сего ряда, равно и из рожденных от Исаака Исав выделен и наследником обетования признан один

Иаков. Итак, как здесь осязательно и видимо делано было выделение непризнанных достойными обетования; так и после того из среды потомства Израиля было делано подобное же выделение, но делано не видимо, не гласно. Ныне же оно сделано видимо чрез слово благовестия,—не приявшие благовестия выделены, а уверовавшие приняты. Как на гумне, когда лопатою веют намолоченное, мякина отвевается в сторону, а зерно остается на месте и собирается в житницу; так делается и теперь,—неверующие отвеваются в сторону, чтобы вскоре быть развеянными по лицу земли, а уверовавшие остались на месте Божием в ограде Церкви, чтобы поступить в житницу Божию. Итак, не помышляй никто, что отпаде слово Божие; ибо не все сущие от Израиля по плоти суть Израиль и по духу.

Изложенная в таком порядке мысль Апостола освещает и всю последующую речь до 13-го стиха и делает ее понятною. Пересмотрим, однако ж ее умом и словом наших богомудрых толковников.

Ст. 7. Ни зане суть семя Авраамле, вси чада: но во Исааце, рече, наречется ти семя.

Не потому только есть кто чадо Авраамово, что родился от него по плоти. Не все родившиеся от Авраама суть по тому самому и чада его, т.-е. чада Авраамовы истинные, соответствующие намерениям Божиим, или чада обетования, Божии чада (ст. 8). И Измаил от Авраама и после того дети Хеттуры тоже Авраамовы были дети по плоти, но ни тот, ни эти не приняты в наследники обетования. Наследником его объявлен один Исаак: во Исааце наречется тебе семя, т.-е. семя достойное быть причастным благ обетования. Св. Златоуст говорит: «если выразумеешь, кто называется семенем Авраамовым, то увидишь, какому семени дано обетование, и узнаешь, что слово Божие не оста-

лось без исполнения. Итак, скажи мне, кто называется семенем? Не я говорю, отвечает Апостол, но Ветхий Завет изъясняет сам себя, говоря так: во Исааце наречется тебе семя» (Быт. 21, 12). Вот первый пример выделения из наследия обетования плотски рожденных от отца, приявшего обетование!

Для цели Апостола—указать видимые примеры выделения из наследия было бы достаточно сказанного; но как он имел при этом в мысли так поставить сии примеры, чтобы в них видно было отображение того, что совершалось в очию всех во Христе Иисусе в деле благовестия Евангелия, которое он теперь защищает; то не ограничивается одними приведенными словами, а дает истолкование всему тому событию такое, в котором нельзя не видеть указания на совершающееся о Христе Иисусе, которого и понять нельзя, не предполагая сего указания. Почему св. Златоуст говорит, что Апостол «в изъяснении своем настоящее (бывающее о Христе) связует с ветхозаветным. «

Ст. 8. Сиречь, не чада плотская, сия чада Божия: но чада обетования причитаются в семя.

Слово в слово дела в Ветхом Завете не шли таким образом. Не все причитавшиеся за семя рождались по обетованию и притом так, чтобы их скорее следовало называть чадами Божиими, чем чадами плотских отцев, родивших их. В Иакове, сыне Исаака, это еще можно видеть, как в след за сим и показывает св. Павел; но далее все уже причитались за семя без видимого и гласного разделения достойных и недостойных обетования. Око Божие, конечно, видело тех и других, но Бог не обличал одних и не одобрял других гласно и видимо. Отделение одних от других стало совершаться видимо уже при водворении христианства, когда веровавшие во Христа вступали в

наследие обетования, яко истинные чада Авраама и чада Божии, а не веровавшие отчуждались от Него. Наши толковники прямо и видят в сих и следующих словах указание на бывающее во Христе Иисусе, Господе нашем. Свят. Златоуст говорит: «смысл сих слов Апостола таков: родившиеся по примеру Исаака суть дети Божии и семя Авраамово. Для того и сказано: во Исааце наречется ти семя. Ках же родился Исаак? Не по закону природы, не по силе плоти, но по силе обетования». Το-есть действием силы Божией, как мы и рождаемся в купели (Феоф.). Бл. Феодорит прямо и пишет: «чадами плотскими называет Апостол рожденных по естественному порядку, а чадами обетования соделавшихся сынами по благодати». Так изъясняет сие и Амвросиаст: «Апостол дает разуметь, что не по тому уже и достойны все, что суть сыны Авраама, но что те только достойны, которые суть сыны обетования, т.-е. о которых предуведел Бог, что они имеют получить обетование, из Иудеев ли они, или из язычников. Ибо, те только достойны именоваться Израильтянами, т.-е. зрящими Бога, которые веруют. Вели просто плотски разуметь: во Исааце наречется ти семя, то все Иудеи суть сыны Авраама, потому что весь род их от Авраама есть чрез Исаака. Но поелику, как я сказал, те только воистину суть сыны Авраама, которые наследуют обетование, данное во Исааце; то очевидно, что прочие (не наследующие сего обетования) не должны быть почитаемы сынами Авраама. Авраам верующий получил Исаака (и в нем обетование) ради веры, потому что верова Богови. В этом предъизображено таинство будущей веры, чтобы те были братьями Исаака, которые возимеют туже веру, в силу коей рожден Исаак. Исаак же рожден во образ Спасителя по обетованию; так что верующий во Христа Иисуса обетованного

Аврааму есть сын Авраама, брат же Исаака. Аврааму было сказано: о семени твоем благословятся вси языцы (Быт. 22, 18); что в Исааке не исполнилось, но исполнилось в Том, Кто в Исааке обетован Аврааму, то есть во Христе, в Коем благословляются все верующие народы. Очевидно потому, что прочие Иудеи (неверующие) суть сыны плоти, так как лишаются обетования, и не должны быть причитаемы в семя Авраама, как не последующие вере, коею достойным (обетования) явился Авраам. Почему и прибавил Апостол: сиречь, не чада плотская, сия чада Божия, но чада обетования, причитаются в семя. И могут ли быть чада плотская чадами Божиими? Те рождены от похоти плотские, а эти рождаются чрез веру Духом. Те только и должны быть причитаемы в семя Авраама, которые веруют». Прибавим из бл. Феофилакта: «следовательно, слово Божие не несбылось, но Бог даровал обетованное истинному семени, т. е. верующим из язычников, сделавшихся чадами Божиими, как и Исаак, потому что и они от обетования. Если же Иудеи скажут, что слова: во Исааце наречется ти семя, означают то, что родившиеся от Исаака причисляются в семя Авраама; то семенем Авраама надобно почитать и Идумеев и всех происшедших от него, потому что праотец их Исав был сын Исаака. Но Идумеи не только не называются сыновьями Авраама, но даже весьма чужды Израильтянам и называются иноплеменниками».

Так наши толковники видят в приведенных словах Апостола предуказание на то, что в собственном смысле исполнилось уже во Христе Иисусе, на верующих в Него. Но осязательнее сие видится им в следующих за сих словах:

Ст. 9. Обетования бо слово сие: на сие время прииду, и будет Сарре сын (Быт. 18, 10).

По ходу речи следует положить, что те только и семя Авраамово и чада обетования, которые рождаются сим образом, т.-е. в силу особого воздействия Божия на естество. Но если мы будем понимать сие о плотских чадах Авраама, даже помимо тех, кои явно исключены из потомства его, каковы—Измаил, Исав, дети Хеттуры, со всеми родами от них происшедшими, то это не оправдывается историей. Но как слово Божие неложно, то неложно и это, и следовательно, имеет свое полное событие. Где же мы найдем его? Нигде, как во Христе Иисусе. Говорит Апостол, что в семя Авраамово причисляются чада обетования; слово же обетования дает разуметь, что те только чада обетования, кои рождаются действием Божиим, как Исаак. «Таково обетование, говорит св. Златоуст; Исаак образован и рожден словом Божиими Хотя женские ложесна и утроба содействовали к рождению; но не сила утробы, а сила обетования произвела чадо. Так и мы рождаемся словом Божиим; ибо то, что рождает нас и образует в купели водной, есть слово Божие, потому что, когда крещаемся, во имя Отца и Сына и Святого Духа, рождаемся. Такое рождение не по естеству, а по обетованию Божию. Как предрекший рождение Исаака Сам тогда и совершил оное; так и о нашем рождении предвозвестил Он за долгое время устами всех пророков, а потом привел оное в исполнение. Видишь ли, сколько доказательств и с какою удобностью Давший великие обетования исполнил оные? —Видишь ли, что не плотские чада суть чада Божии, напротив в самой природе (в рождении от Сарры) прообразовано рождение свыше чрез крещение? Если скажешь мне о ложеснах

(т.-е. что там плоть участвовала), скажу тебе о воде (т.-е. что и здесь есть вещественное). Но как здесь все от Духа, так там все от обетования; ложесна от заматорелости и старости были холоднее воды. Итак, со всех вниманием вникнем в свое благородство и покажем жизнь достойную оного. В нашем рождении нет ничего плотского и земного, пусть не будет оного и в нас. Не сон, не похоть плотская, не объятия, не раздражения вожделения, но Божие человеколюбие все совершило. И как там, когда возраст не подавал никакой надежды, так и здесь, когда наступила греховная старость, вдруг произошел новый человек, и все мы стали сынами Божиими, семенем Авраамовым».

Ст. 10. Не точию же, но и Ревекка от единою ложа Исаака отца нашего имущи.

Второй пример выделения из наследия обетования, более первого очевидный. В первом примере показано, как выделены дети одного отца, но не одной матери; а здесь показывается выделение из детей и одного отца и одной матери, и притом таких, которые и зачаты и рождены в одно время. Против первого могли возражать: из детей Авраама прочие выделены, потому что они не от Сарры, а признан наследников один Исаак, потому что он от Сарры. Апостол говорит как-бы: такое возражение не имеет силы, потому что потомство считается по отцу, а не по матери (Феод.); но, чтобы не осталось у вас сомнения приведу вам другой пример. Тоже случилось и с детьми Ревекки, которая в одно время зачала от Исаака и родила близнецов. Но один из них выделен из наследия, а другой избран в наследники обетования. Против этого уже нечего было возражать. Так осязательно видно в сем примере, что духовные обетования

совсем не зависят от плотского происхождения. Самая речь Апостола в сем тексте усечена и неполна. Дополнять ее может всякий, как найдет лучшим, руководясь предложенным течением мыслей Апостола. Бл. Феодорит пишет: «если думаешь, говорит Апостол, что Исаак ради Сарры предпочтен Измаилу и рожденным от Хеттуры чадам Авраамовым, то что же скажешь о Ревекке? Ибо, здесь и матерь одна, и отец один, и зачатие одно; потому что дети близнецы. Сие и выразил Апостол словами: от единаго ложа имущи, т.-е Ревекка в одно и тоже время зачала обоих; однако же один любим Богу, а другой недостоин Божия о нем попечения. «Св. Златоуст сводит и прежний и этот пример под один обзор и делает общее наведение, соответственно цели Апостола: «чему дивиться, говорит Апостол, ежели из Иудеев одни спаслись, а другие нет? Всякий знает, что в древности случилось тоже и с патриархами. Почему один Исаак называется семенем Авраамовым, хотя Авраам был отцом Измаила и других многих? Потому ли, что мать Измаилова была раба? По как это падает на сына? Впрочем, не спорю; пусть Измаил изгнан по матери. Но что сказать о детях Хеттуры? Они не были ли свободными, и родились не от свободной ли? Почему же они не удостоились преимуществ, данных Исааку? И что говорить о Хеттуриных детях? Ревекка была единственною супругою Исаака, родила двоих сыновей и обоих от Исаака. Но родившиеся, будучи одного отца, одной матери, причинив ей одни и те же болезни рождения, сии, говорю, единокровные, единоутробные, и сверх того близнецы, получили не одинаковые права. Здесь нельзя сослаться на рабство матери, как в рассуждении Измаила, и на то, что родились не из одной утробы, как в рассужде-

нии детей Хеттуриных и Сарриных; у них была одна мать, в один и тот же час чувствовала болезни рождения. Посему и Павел, как бы почитая последний пример более ясным, говорит, что не с одним Исааком то было, но и Ревекка и пр».

Этим простым указанием цель Апостола уже была достигнута—примерами из древней истории доказать, что Бог с самого начала устранял некоторых от участия в обетованиях, несмотря на происхождение их по плоти от отцов, принявших обетования, и что потому нечего дивиться, если и теперь некоторые оказываются устраненными от участия в благах, подаваемых обетованным Искупителем и Спасителем. Но как в первом примере, так и здесь Апостол не ограничивается одним указанием, а прилагает и пояснительные мысли, глубже и глубже входя в законы божественного промышления.

Стт. 11—12. Еще бо не родившимся им, ни сотворившим что благо или зло, да по избранию предложение Божие будете, не от дел, но от Призываюшаго, речеся ей: яко больший поработает меньшему (Быт. 25, 23).

В этих стихах различать надо две части и мысли: одна служит только к разительнейшему представлению предложенного примера, а другая вводит в законы промыслительного Божия действования. К первой относятся слова: еще бо не родившимся им, ни сотворшим что благо или зло, речеся ей: яко больший поработает меньшему. Не только из двух, от одного отца и матери и от одного ложа рожденных, один выделяется из наследия обетования, а другой избирается в наследники его; но это делается даже прежде, нежели они начали действовать и сделали что-нибудь доброе или худое. Так естественно и будто необходимо такое выделение и устранение! Что же дивитесь и недоумеваете,

говорить как бы Апостол, что ныне видите вы устраненными, или паче устранившимися, от духовных благ, подаемых явльшимся Избавителем?! Слова: больший поработает меньшему на деде не всегда осуществлялись: было так от Давида до Иорама (2 Цар. 8,14; 4 Цар. 8, 20 22), и при Маккавеях; большею же частью потомство Исава враждебно относилось к потомству Иакова и было будто чуждое ему. Порабощение, здесь указываемое, означает вообще состояние отчуждения от наследия, подобное состоянию рабов, не имеющих части в сем наследии.

Ко второй относятся слова: да по избранию предложение Божие будет не от дел, но от Призывающая.

Это не вносные слова, а напротив главные; в средину же они вставлены для того, чтобы понудительнее задержать на них внимание. Они-то и указывают на ту особенность в Божеских действиях, какая обнаруживается в избрании к наследию обетования одних и в устранении от сего наследия других. Для чего Бог объявил Ревекке, что из двух детей ее один будет наследником, а другой подобно рабу устранен от сего прежде, чем они родились и сделали что-либо? Для того, чтобы показать не ей только, но и всем вообще, что когда Он полагает одного избрать, а другого устранить, то это делает не на основании дел, уже сделанных избираемым или устраняемым, но сам по Себе, как свойственно Ему, избирающему или призывающему. Слова: да по избранию предложение Божие и проч.—буквально дают такие мысли: предложение Божие, Божие решение, определение или прямо воля Божия; по избранию, по делу избрания или относительно избрания—того к наследию, а этого к устранению от него; да будет, да ведомо будет всем, что такое предложение или воля и определение бывает; не от дел,

которые бы сделаны уже были тени, которых касается это предложение, как это видно на Иакове и Исаве, о которых определение состоялось прежде их рождения; но от Призывающего, не зависит или происходит, но бывает, и бывает конечно так, как сие свойственно Призывающему или сообразно со свойствами Его.

Здесь нет мысли о безусловном Божием определении одних к наследию обетования, а других к устранению от него, не принимая во внимание, достоин ли кто или не достоин, а есть только та, что такое определение составляется не на основании проявленного достоинства или недостоинства, а как свойственно делать сие Ему, полагающему определение. Или: Он знает или умеет положить такое определение, помимо такого проявления, совершенно согласно, однако ж со своими свойствами—правдою и благостью. Можно постановлять такое определение не по проявленному уже достоинству или недостоиству, а по предуведанному. По такому именно предведению и бывает всякое предложение Божие по избранию.

Наши толковники на этой преимущественно мысли и останавливают свое внимание. Св. Златоуст говорит: «Почему один любим, а другой отвергаем? Потому ли, что один был порочен, а другой добр? Но ведь один почтен, а другой осужден, когда еще и не родились они; еще до рождения их Бог сказал: яко больший поработает меньшему. Почему же Бог сказал это? Потому что Он не ждет, как человек, окончания дела, дабы видеть, кто добр и кто нет, а напротив прежде сего знает, кто добр и кто нет». Тоже и у бл. Феодорита читаем: «Бог не ожидал испытания на деле, но, когда были еще носимы во чреве, предвозвестил их различие. Предвозвестил же, предузнав их расположение, потому что избрание сие

не противно справедливости, но согласуется с расположением человеческим». Фотий у Экумения так изъясняет: «предложение Божие означает волю Божию в избрании. Не от дел— представляет величие Божие призвания и благодать Его, что Он избирает и призывает из тех, которые еще ничего не сделали. Но скажешь: ничего не сделавшие как избираются? Избрание бывает по отличиям избираемых, а у ничего не сделавших какое отличие?—Конечно так. Но надо ведать, что для человеческих очей, поелику они ничего еще не сделали, то и не отличаются ничем; а для божественного предведения, видящего имеющее быть, как настоящее, они очень много разнятся друг от друга: один богоугоден, а другой нет. Так что при сем воля Божия в избрании, и не от дел была, а была по призванию и благодати и однако ж была праведна, хоть такая праведность не для всех людей очевидна».

Амвросиаст пишет: «Действующим в сих делах представляется Божие предведение по тому, что вещи не могут происходить иначе, как так, как Бог предвидит их имеющими быть. Зная, чем каждый из них имел быть, сказал Бог: достоин будет меньший, а больший не достоин. Одного избрало предведение, а другого отвергло. И на том, кого избрало, пребывает Божий предложение, потому что с ним не могло быть иное, как то, что предвидел Бог и чему быть предположил в нем, т.-е. чтобы он был достоин спасения (обетования). И в том, кого отвергло, равным образом пребывает предложение Божие, потому что предвидело, что он будет недостоин (как и действительно оказалось потом). Почему в сем, по причине предведения, Бог не является лицеприятным: ибо никого не осуждает—несогрешившего, и никого не венчает—неодержавшего победы».

Ст. 13. Якоже есть писано: Иакова возлюбив, Исава же возненавидев.

Сими словами начинается пророчество Малахии (—1,2). Вот чрез пророка изъясняет особое Свое благоволение к Израилю. Не брат ли, говорит, Иакову Исав?— но Иакова Я возлюбил, а Исава возненавидел. Словом: возненавидел означается неизбрание, отвержение, исключение из обетования. Осязательнее нельзя представить, как один избран к наследию обетования, а другой отлучен от него... Сам Бог сие делает. Следовательно, то, чтобы наследниками обетования были не все рожденные от отцев, приявших обетование, находится в порядках Божественного о людях промышления. «Не на естество обращает внимание Бог, но взыскует единой добродетели» (Феод.). Свидетельство приведено в подтверждение значения приведенного Апостолом примера, а не в подтверждение того, какое наведение сделал он из сего примера, о чем говорено было пред сим.

Св. Златоуст такой делает обзор всего сказанного: «Главным намерением блаженного Павла было, посредством всего им сказанного научить, что один Бог знает достойных, а из людей никто, и хотя многие воображают о себе, что знают, впрочем часто ошибаются в своем заключении. А Знающему тайны сердца совершенно известно, кто достоин венцев и кто—наказания и мучения. Посему Он многих, которые по мнению людей добры, изобличив наказал, и многих, которые были почитаемы порочными, увенчал и засвидетельствовал, что они не таковы. Он произносит приговор не по отзыву рабов, но по собственному строгому и беспристрастному суду. Он не дожидается окончания дела, чтобы одного признать достойным, а другого—нет. Привожу пример рожденных от

одного отца и матери. Оба родились от Ревекки и Исаака, законного сына Авраамова, который одобрен самим Богом и всем предпочтен и сделался отцом (имеющих наследовать обетования). А ежели он—отец, то и происшедшие от него должны быть отцы же; но последнего не было (ибо Исав выделен из сего чина).— Отсюда усматриваем, что дети Авраамовы называются собственными его детьми не только по рождению, но и потому, что они достойны доблестей родителя. А если бы назывались по одному рождению, Исаву и Иакову надлежало бы пользоваться равными правами, потому что и Исав произошел от той же утробы омертвевшей. Напротив, требовалось не одно такое рождение, а нравы,—не что-либо обыкновенное, но что могло бы служить к назиданию нашей жизни.—Апостол однако же не говорит, что как один был добр, а другой порочен, то первый и предпочтен. Но единственною причиною представляет Божие предведение, против которого разве один совершенно безумный дерзнет спорить. Избрать от утробы матерней есть дело предведения. Сие было, говорит Апостол, дабы обнаружилось избрание Божие, совершившееся по изволению и предведению. Бог с первого дня узнал и предрек как доброе, так и противное тому. Итак, не говори мне, продолжает Апостол, что ты читал закон и пророков и столько времени служил. Знающий и испытующий сердца знает также, кто достоин быть спасенным. Итак, уступи непостижимому Промыслу в избрании. Он один верно знает, кого увенчавать. Не требуй же отчета у Творца, не спрашивай: почему один увенчан, а другой наказан? Он умеет во всем наблюдать справедливость. Посему сказал: Иакова возлюбих, Исава же возненавидев. Что сие справедливо, ты знаешь по последствию; но Бог совершенно то знал и прежде исполне-

ния. Он требует не только явления дел, но свободной воли и непорочных чувств. Такой человек, хотя бы и согрешил, когда по обстоятельствам, скоро исправится. Даже хотя бы он и укоснел в пороке, не будет презрен; напротив, всеведущий Бог вспомнит об нем. А равно человек развращенный, хотя бы сделал что-нибудь по-видимому доброе, погибнет; потому что делает то с худым расположением. Давид, став убийцею и прелюбодеем, скоро загладил свои преступления, потому что увлечен был обстоятельствами и сделал оные не по привязанности к пороку. А фарисей, не учинивши никакого злодеяния, напротив хвалившийся добрыми, делами, все испортил злою волею».

Ст. 14. Что убо речем? Еда неправда у Бога? Да не будет.

Судя по сему образцу установления Божеских определений об участи того или другого, можно ли говорить, что у Бога есть какая-либо неправда? Не буди то. Мы не видим, почему Бог постановляет то или другое определение, а Бог видит и если постановляет что, то постановляет потому, что иначе постановить было бы несправедливо. Потому нам верующим в Бога надлежит и все Его определения принимать с уверенностью, что они совершенно правы, и всецело предавать себя Его владычеству, не позволяя своему скудоумию судить дела Божии. «Апостол показывает здесь, что домостроительства Божии превышают человеческий помысел «(Феод.). «Праведность решений Божиих относительно наших участей ускользает от ума нашего, но Судии всех точно и непогрешительно ведомо, что так, а не иначе надлежит определить. Веруй же, что, хотя многое совершается по неведомых для нас причинам и иным кажется несообразным, но совершается всегда так, как всевидящее око видит и судит быть тому праведно» (Экум.).

«После сего Апостол присовокупляет новую мысль, которая темнее предыдущей. Какую же?»—(Св. Злат.).

Ст. 15. Моисеови бо глаголет: помилую, егоже аще помилую, и ущедрю, егоже аще ущедрю.

Слова сии означают прямо: кто достоин помилования, того помилую, и кто достоин щедрот, того ущедрю. Таковую мысль можно видеть в русском переводе: кого миловать, помилую; кого жалеть, пожалею (Исх. 33, 19). И с течением речи она совершенно согласна. Спрашивал: ужели неправда у Бога, что Он решал участи прежде рождения и дел?—Нет, отвечает. Ибо, Бог видит наперед, кто достоин и кто недостоин. Так и Моисею сказал, что кого следует помиловать или кто достоин помилования, того помилую, и кого следует ущедрить, ущедрю. Сообразна она и с обстоятельствами, при которых изречены слова сии к Моисею. Св. Пророк Моисей просил, чтоб Господь Бог сподобил его великой милости—увидеть лице Его. Господь сказал ему, что лице Его нельзя видеть, а вот что сделаю для тебя. Я пройду пред тобою славою Моею, или сделаю, что пред очами твоими пройдет видимое явление славы Моей, как знамение Моего присутствия, и воззову к тебе: Господе пред тобою, и помилую, егоже аще милую, и ущедрю, егоже аще щедрю. Т.-е. к слову: Господь пред тобою, прибавлю и эти слова. Так обещал Господь и велел Моисею взойти на гору. Когда взошел он, последовало обещанное явление славы Божией: мимо иде Господе пред лицом его, и воззва: Господь, Господь Бог щедр и милостив, долготерпелив и многомилостив, и истинен, и правду храняй и творяй милость, прощаяй кающияся, отъемляй беззакония, и неправды и грехи, и повинного не очистит (кто виноват и не раскаивается, того не признает чистым, а накажет) (Исх. 34, 6—7).

Сии слова сказаны вместо: помилую, егоже аще милую, и ущедрю, егоже аще щедрю, и служат пространных их изъяснением, из уст самого Господа изшедшим. Мысль же главная в сих словах та, что кто достоин помилования, того Господь милует, а кто недостоин, того не минет наказание. Применяя их к вопросу: еда неправда у Бога в том, что Он Иакова избрал, а Исава отверг? не можем не видеть прямого ответа: нет; Он Иакова избрал потому, что следовало избрать, яко достойного, а Исава отверг потому, что следовало отвергнуть, яко недостойного.

Прибавим к сему, что св. Пророк Моисей просил себе милости у Господа—увидеть лице Его после того, как Господь отказался-было идти с народом, а потом, умолен быв св. Моисеем, опять согласился идти с ними. Это случилось, когда Израильтяне слили тельца и стали ему кланяться, яко Богу. Св. Моисей был в эту пору на горе. Господь сказал ему: согрешил народ, тельцу кланяется. Я истреблю его весь, и от тебя произведу новый народ. Пророк стал умолять Господа, чтоб не делал сего, потому что иначе все станут хулить Его, будто извел народ из земли Египетской, чтобы погубить его в пустыни. Утоли гнев ярости твоея, и милостив буди о злобе людей твоих (— 32, 12). Умилостивился Господь и отложил такое грозное определение, но не и наказание. Св. Моисей, сошедши с горы, призвал к себе таких, которые оставались еще верными Господу, и велел им избить зачинщиков зла. Они исполнили сие, и пало тогда до трех тысяч мужей. После сего св. Моисей опять взошел на гору к Господу и стал молиться: согрешиша людии сии грех велик. И ныне аще убо оставиши грех их, остави; аще же ни, изглади мя из книги твоея, в нюже вписал еси. Господь сказал Мои-

сею: аще кто согреши предо Мною, изглажу его из книги моея. И прибавил: в оньже день присещу, наведу на них грех их. Это показывает, что Господь определил и от Своего лица наказать согрешающих. Затем пишется: и порази Господь люди за сотворение тельца (Исх. 32, 32—35). И еще, значит, пали многие кроме тех трех тысяч; многие, но не все, хотя согрешили почти все. Кто же делал выбор? Божие предведение; оно видело могущих исправиться и принесть добрые плоды и пощадило их; видело нераскаянных в сердце и поразило их, хотя, может быть, в настоящем случае, иные из первых были более виновны, чем иные из последних. Экумений пишет: «если нет неправды у Бога, и, однако ж, когда все поклонились тельцу, Бог говорит: помилую, еюже аще милую; то конечно потому, что сокровенно очами Своими входил Он в сердца людей и видел, кто достоин милости и кто недостоин».

Но этим еще не утолился гнев Божий. Он объявил Моисею: пошлю с вами ангела, а Сам не пойду, чтобы Мне не истребить вас за ваше жестокосердие. Услышав о сем грозном определении, народ пришел в сильное сокрушение, скинул украшения свои и облекся в плачевные ризы. И Моисей стал умолять Господа, чтобы Сам шел с ними. Умилостивился Господь и сказал: и сие тебе слово сотворю: обрел бо еси благодать предо Мною (—33, 17). После сего св. Моисей просил Господа явить ему лице Свое, и услышал слова, о коих у нас речь: помилую, егоже аще милую. Сопоставляя сии слова с теми, которые сказал Господь, отказываясь Сам идти с народом, т.-е. чтоб не истребить его весь за жестоковыйность, можно дать им еще. такое толкование: пойти с вами пойду, и, хотя не истреблю вас всех в случае какого прегрешения, но не буду

оставлять деда без наказания. Кого же помиловать, и кого наказать, Я увижу тогда. Кто достоин будет милости, того помилую, и проч. Св. Златоуст влагает в уста Господа такие слова: «не твое, Моисей, дело знать, кто достоин человеколюбия; предоставь это Мне».

Таким образом из всего этого обстоятельства видно, что Господь, как милует, так и наказуем, судя по тому, чего кто достоин, или по делам уже сделанным, или по предвиденной их жизни впереди. И таков именно смысл слов: помилую, егоже аще помилую, и проч.

Амвросиаст так перефразирует место сие: «милостию, говорить, помилую того, над кем смилуюсь, т.е. того помилую, о ком предувижу, что он обратится и пребудет верен Мне, и щедроты Свои явлю тому, о ком предуведаю, что он от заблуждения обратится ко Мне правым сердцем. Это значит, давать тому, кому следует дать, и не давать тому, кому не следует давать».

А Экумений, применяя сие к течению речи Апостола, так говорит: «и в отношении к нынешним Иудеям Бог не неправедно действует; но и ныне которые достойны, спасаются, потому что веруют, и которые недостойны, погибают, потому что не веруют. Помилую, егоже аще помилую, — как бы так: Я знаю, которые достойны спасения и которые недостойны. Если Моисей не знал, какие достойны и какие недостойны; нам ли знать причины бывающего? Божии суды кто исследует?» Таким образом здесь мы можем видеть третий пример того, как Бог одних принимает, а других отвергает. И это уже из среды сонма сынов Израиля.

Можно слова сии и так объяснить: кого хочу, того милую. С этим согласна и последующая мысль. Но хотя бы и так разуметь, все основная мысль будет

одна и та же, т.-е. что Бог милует достойных, как и наказывает недостойных. Бог всегда действует независимо, как хочет; но действует сообразно с правдою Своею беспредельною, как и милостию бесконечною, а не так, чтоб ни на что несмотря помиловал недостойного, а достойного наказал. Если остановимся на сем толковании, то к нему надо приложить предположение, что св. Павел ввел сие изречение для того, чтобы недоумевающих, почему не все Иудеи вошли в обладание благами обетованного Избавителя, расположить разрешить сие недоумение не по каким-либо внешним моментам, бросающимся в глаза, но из идеи о Боге всеправедном, всеблагом, — говоря как бы: Бог, кого хочет милует, так и из вас кого хочет, того избирает. Но как у Бога нет неправды; то нет ее и в сем Его действии. Предайте все Богу и успокойтесь! Верьте, что туг не отпаде обетование.

Ст. 16. Темже убо ми хотящаго, ми текущаго, но милующаго Бога.

Т.-е. избрание к наследию обетования есть дело ни хотящего, ни текущего, но милующего Бога. Чтобы понять, откуда привзошли термины—хотящего и текущего, надо обратиться к предыдущему. Речь идет об избрании Иакова и отвержении Исава еще прежде рождения их. Это решение Божие основывалось на предведении, что один достоин того, а другой недостоин. Тот и другой оправдали это жизнью своею и своим нравом. Между тем по ходу дел следовало Исаву получить обетование наследия, и Исаак уже решил так сделать, и уже послал его уловити лов и приготовить себе снедь, чтобы, вкусив ее, благословить его. Случись так,—и не оправдалось бы слово Господа, что больший поработает меньшему, ибо тогда в благословении Исава стояло бы: буди господин брату твоему

(Быт. 27, 29). Но слово Божие никогда не может солгатися. Бог вразумил Ревекку устроить так, чтобы благословение первенца получил Иаков и приведенные слова, приготовленные для Исава, присвоились ему. Так, что Бог, по предведению Своему, судил, того никто изменить не может, даже хотя бы кто намеренно усиливался идти против, а не так, как в этом примере, где против шло обычное течение человеческих дел. Вот был и хотящий Исаак и текущий Исав, а дело устроилось не по хотению хотящего, ни по труду текущего, а по милости милующего Бога. Помянув это обстоятельство, Апостол и сказал: мм хотящего, ни текущего, но милующего Бога. Кого Бог судил достойным милости, у того никто не вырвет ее; милость же присуждается не без разбора, а достойным. Приводим это обстоятельство при толковании сих слов, чтоб указать, откуда привзошли термины—хотящаго и текущаго, потому что это осязательно очевидно в том обстоятельстве; но можно после сего и так разуметь связь речи. Впереди сказано, что кого следует миловать, того милует Бог; следует же миловать, по правде Божией, того, кто достоин. Из этого мог бы иной заключить: следовательно, все здесь зависит от добрых решений воли, от хотящаго и от соответственных трудов по исполнению тех решений, от текущаго. Апостол предупреждает: нет, не от этого. Хотеть,—хоти, и течь,—теки: без этого нельзя; но все же окончательное решение дела принадлежит милости Божией или благодати, и хотение укрепляющей, и силы к исполнению его подающей. Кто при всем желании и трудах участь свою Божией предает милости, тот и оказывается у Бога достойным милости. И милость сия венчает его.

Может еще показаться, что, по мысли Апостола, все

зависит от милости и благости милующего Бога, а собственное участие человека будь не будь, все одно. Но так может только показаться. Апостол не сказал: ни от хотения, ни от течения, но—мм хотящаго, ни текущаго, чтоб показать, что хотение и течение не исключаются, а только внушается, что хотящий и текущий не должен на этом одном основывать свое упование, и тем паче—посему предъявлять какие-либо права. Бл. Феофилакт пишет: «здесь Апостол по-видимому уничтожает свободную волю; но на самом деле—нет. О доме говорим, что он есть дело мастера. Хотя мастеру нужны и вещество и помощники в постройке; однако ж, поелику она зависит от него, говорим, что он построил весь дом. Так и о Боге говорим, что все Его дело, хотя Бог имеет нужду в нашем произволении. Он совершает, Он и венцы дает, Он и осуждает; поэтому и говорим, что все есть дело Бога». Тоже читаем и у Экумения: «должно хотеть и тещи и все свои употреблять в дело силы; но при этом помнить, что без воли Божией ни хотящий, ни текущий не достигнет цели, если не придет помощь Божия. Бог милует и хочет того, кто сам хочет спастись».

Как ни разуметь приведенные слова, они должны были поразительно действовать на Иудеев, неверующих устрашать, а верующих исполнять радости. Последнее очевидно само собою; и Апостол не их имел в виду, а первых. Он здесь доказывает, что если есть теперь неверующие, то это не то значит, что отпаде обетование, а то, что они оказались недостойными его, подобно Исаву. Возражатели могли говорить: Иудеи желают и текут, и закон читают, и службы все исправляют, и жертвы приносят. За что же исключаются они из наследия обетования? Апостол говорит как бы: и Исаву по видимости принадлежало наследие;

но как душа у него была другого строя, то он и не получил его. Так и эти Иудеи, по видимости, должны бы быть наследниками обетования; но как душа у них не такая, которая требуется от наследников его, т.-е. неверующая, то оно и не дается им. Приняв в чувство такое наведение, неверующие должны были сильный чувствовать толчок к тому, чтоб построже вникнуть в текущее и уразуметь, чего хочет от них готовый миловать их Бог; но еще более сильный толчок должно было дать им наведение из упоминаемого в след за сим обстоятельства.

Ст. 17. Глаголет бо Писание Фараонови: яко на истое сие воздвигох тя, яко да покажу тобою силу мою, и да возвестится имя мое по всей земли (Исх. 9, 16).

Бог в Писании говорит Фараону: на истое сие воздвигох тя, т.-е. выдвинул тебя из среды других, вы» ставил на вид, как знамя. Или—воздвигох, ἐξήγειρα, будто воскресил, в смысле: оставил пожить. Бог повелел сказать Фараону, что с первого раза противления его Он лишил бы его жизни, но что он хранен доселе и еще будет пощажен ради того, чтобы явлена была на нем сила Божия. Таким образом он был уже мертвый, как обреченный на смерть, и если жил, то по изволению Божию для особых целей, будто из мертвых живой. Или—воздвигох—восстановил против себя, сделал, что ты все противился Мне. Это будет тоже, что в Следующем стихе,— кого хочет Бог, ожесточаете. Бог не силою Своею ожесточал Фараона, или возбуждал его противиться Себе; напротив, Он все делал, чтобы расположить Фараона добровольно отпустить Иудеев, а тот все противился. Казнь за казнью Бог посылал на него и Египет; он на минуту смягчался, а потом снова ожесточался, говоря: Бога вашего не вем и Израиля не

пущу. Росло ожесточение, возвышались и карательные знамения, пока не погружен был сей ожесточенный богоборец в пучине морской. Сила Божия с торжеством явлена была на нем и слава имени Божия пронеслась по всей земле, как исповедала Раав, говоря: мы слышали, как иссушил Бог море и проч. (Иис. Нав. 2, 10). Экумений говорит: «Фараон по собственному злонравию пострадал, что пострадал. Бог спасти его хотел, почему и долготерпел столько, давая место покаянию. И кто не подивится Богу, столько долготерпевшему?» Бл. Феофилакт пишет: «для того самого, говорит Бог, Я и воздвигох тя, т.-е. выставил тебя, Фараон, на вид, чтобы чрез тебя сделалась известною сила Моя, и многие обуздали себя, слыша об имени Моем, как правосудном и мощном по всей земле.» Амвросиаст же так рассуждает: «этот Фараон, виновный в столь многих злах, что и жить был недостоин, так ожесточился в зле, что и исправиться не хотел, думая, что несмотря ни на что будет жив, или что Бог, против Которого столько погрешал, не смел воздать ему грозным воздаянием. Почему и услышал от Бога: на сие истое воздвигох тя, яко да покажу тобою силу мою и да возвестится имя мое по всей земли, т.-е. чтобы все народы уразумели, что нет иного Бога, кроме Того, Который есть Богом Иудеев. Воздвиженным же (suscitatus—будто воскрешенным) назван он потому, что у Бога он был уже мертвый и несколько лишь времени получил казаться живым, чтоб было на ком обрушить столько казней и столько разного рода поразительных истязаний, кончившихся его смертью; и все народы, неведавшие истинного Бога, быв поражены чрез то страхом, с великим изумлением исповедали, что Сей единый есть истинный Бог, от Коего изошли такие поражения. Так

древние медики на людях, приговоренных к смерти, научались помогать живым, открывая и исследуя, что сокрыто внутри человека, чтоб узнавать причины болезней, и казнь умирающих обратить во спасение живых».

Ио смысл сего места и сам собою очевиден; не очевидно только, чего ради Апостол помянул о сем обстоятельстве. Бл. Феофилакт пишет: «как из сливших тельца одни спасены, а другие наказаны, когда один Бог знал, кто достоин спасения и кто наказания: так хотя много было и других порочных, однако гневу Божию подвергся один Фараон». Он видит и здесь новый пример выделения одного из многих, только не для милования, а для казнения. С течением речи — это совершенно согласно. Пример сей мог сам собою прийти на мысль Апостолу, по противоположности предыдущей речи. Говорил о миловании, пришло на мысль и казнение. Но думается, что Апостол намеренно избрал пример Фараона, чтоб навести неверующих Иудеев на мысль, что ожидает противящихся Божиим распоряжениям. Из прежних примеров видно, что Бог избирает достойных, а недостойных отвергает. Это должно было показать Иудеям, что если есть в них отчужденные от обетования благ, подаемых Спасителем, то причиною этому они сами, сами себя делают они того недостойными чрез свое упорное неверие. Теперь же примером Фараона он наводит их на прозрение того, что и с ними может быть и будет, если останутся в своем упорстве. Упорничал Фараон, и погиб. Смотрите, не случилось бы и с вами того же?!—Св. Павел не истолковывает сего таких образом, а заставляет самих Иудеев нагадать сие. Если бы он сам истолковал это так, то менее бы подействовал на Иудеев, нежели как когда они

сами нагадают сие, не все конечно, а которые нагадают. И вся речь Апостола так идет, что он указывает только на то, что от Бога исходит, умалчивая почти, что определения Его сообразуются с расположением людей, для того, чтоб, указав это и так очевидно обличав в вине самих Иудеев, не оттолкнуть их от себя и не вооружать против истины. Если же они сами додумаются до того, что преднамеревался внушить Апостол, то не могут не принять того во внимание и не задуматься, а это большой шаг в вере. Разумеем неверовавших. Веровавшие же конечно почерпали из сего наибольшее утверждение в вере.

Ст. 18. Темже убо еюже хощет, милует: а егоже не хощет, ожесточает.

Это вывод из всего сказанного,—не ив последних только примеров,—пощадения в пустыне, когда сказал: помилую, егоже аще помилую, и ожесточения Фараона,—но и из первых,—избрания Исаака и Иакова с отвержением Измаила и Исава. Слово ожесточает не так следует понимать, что Бог силою Своею производил ожесточение в сердце непокорных, подобно Фараону, а так, что непокорные нравом, под действием милостей Божиих, сами, по своему злонравию, не умягчаются, а более и более ожесточаются в своем упорстве и непокоривости. Григорий Нисский пишет: «что ожесточен был египетский тиран, это не в том смысле надо понимать, будто Бог нарочно силою Своею влагал в душу его ожесточенное противление; по что так произошло, потому что произволение его, по склонности ко злу, не принимало слова, имевшего целью умягчить его ожесточение» (у Экум.). Василий Великий говорит: «ожесточил Бог Фараона, долготерпением и отменением казней усиливая его злонравие, чтобы, когда возрастет до последней меры злоба его, праведным явил-

ся суд Божий над ним» (у Экум.). Бл. Феофилакт пишет: «что значит ожесточает? По-видимому, это нелепо. Но о Боге говорится, что Он ожесточил грязное сердце Фараона подобно тому, как солнце делает жесткою грязь. Каким же образом? Долготерпением, ибо Он делал его жестким, являя к нему долготерпение. Здесь случилось подобное тому, что бывает, когда кто, имея у себя порочного слугу, обращается с ним человеколюбиво. Чем человеколюбивее обращается таковый с ним, тем худшим делает его, не потому, будто сам научает его пороку, но потому, что слуга пользуется долготерпением его к увеличению своей порочности, потому что пренебрегает долготерпением его».

Но как милует Бог тех, кои достойны милости, и, хотя грешат, но каются, или предвидимы бывают имеющими покаяться, так и ожесточает, надо разуметь, тех, которые недостойны и, когда погрешают против Бога, не только не каются, но еще более упорствуют против Него. Экумений пишет: «достойного милости Бог милует, а жестокосердого и непокорливого оставляет быть ожестелым. Ибо, настоящее время не есть время окончательного суда, а произвольного подвига и жизни свободной. Ожесточает стоит вместо— попускает оставаться ожестелым, уступая произволению». Или—ожесточает по противоположности слову— милует, можно заменить—не милует, отвергает, лишает благословения и наследия обетования.

Из всех приведенных рассуждений и примеров видно, что Бог обетование Свое объявляет достойным и делает наследниками его тоже достойных; а недостойных не касается обетование; почему и наследниками его они не делаются. В этом прямое доказательство того, что, хотя теперь многие очень Иудеи и не вступи-

ли в наследие благ духовных, обетованных отцах их, но чрез это не отпаде обетование. Таков смысл обетования, что его наследовать могут только достойные; если есть ненаследующие его, то, явно, потому, что они недостойны. Выражает же сие Апостол, возводя все к Богу: кого хочет, милует, кого хочет, не милует, внушая, «что у Бога не должно требовать отчета» (Феоф.). Он всегда прав, действуя по воле Своей, которая всегда и праведна и блага. В настоящем случае недостойными они оказываются потому, что не веруют. Если б уверовали и были отчуждены, отпало бы обетование; но поелику отчуждаются по причине неверия, то обетование стоит, не отпаде. Неверовать никто их не принуждает,—сами не веруют. Сами потому виноваты, что отчуждаются от благ, обетованных в Избавителе. Пусть уверуют, и вступят в наследие их. Но из того, что они упорничают в неверии, не следует, что отпаде обетование. И пусть они не убаюкивают себя обетованием, а скорее возьмут во внимание страшный пример Фараона, которого упорство довело до казни потопления в море, и поопасаются, не дожить бы и себе до чего подобного.

Ст. 19. Речеши убо ми: чесо ради еще укоряет? Воли бо Его кто противиться может?

Объясняя, что, несмотря на отчуждение многих Иудеев от обетования благ Спасителя, не отпаде обетование. Апостол в доказательство того выставил твердое основание, что не все сущий от Израиля, сии Израиль. Этих показал, что в решении судьбы лиц и народов два деятеля: воля Божия и произволение человеческое. Когда сие последнее согласуется с первого, то определение Божие исполняется на людях, являющих то; а когда не согласуется, не исполняется,—иначе: на достойных исполняется обетование, а на недостойных

не исполняется. Но в последних двух примерах решения участи людей Апостол, по целям своим, установлял внимание преимущественно на первом деятеле, т.-е. воле Божией, хотя он делал это так, что не закрывал второго деятеля, т.-е. произволения человеческого, достойного, по своему настроению, милости или гнева, а напротив давал ясно его доразумевать. Тем не менее, однако ж предлагаемый вопрос сам собою рождался, особенно после заключительного: егоже хощет, милует, егоже хощет, ожесточает. Если все от Бога, даже неугодные Ему расположения воли; то чего же ради Он укоряет? Ибо, кто может противиться воле Его? Неодобряемый, следовательно, невиноват, когда Бог делает его таким; ибо не сам по себе он таков. «Если егоже хощет, милует, егоже хощет ожесточает, то от Его воли зависит человеческое расположение. Если же это действительно так, то не по праву налагает наказание на согрешающих; потому что невозможно противиться тому, что Ему угодно» (Феод.). «Захотел Он, и ожесточил, а ожесточенный согрешил по справедливости: как же Ему обвинять и наказывать его?» (Феоф.).

Возражение это из предыдущих слов Апостола выходит только по видимости. Ибо, как замечено, хотя в последних стихах он преимущественно все относил к воле Божией, но так, что давал доразумевать при сем участие и произволения человеческого, или достоинство и недостоинство людей. Почему он мог сказать: вы неправильно поняли мою речь. Но он уступал возражателям: пусть все от воли Божией, которой никто противиться не может; но из этого самого следует, что вы не смеете возражать; ибо тварь должна с молчанием покорствовать Богу. Как же вы дерзаете возражать?

Ст. 20. Темже убо, о человече, ты кто еси против

отвещаяй Богови? Еда, речет здание создавшему е: почто мя сотворил еси тако?

Св. Златоуст замечает, «что Апостол не вдруг дает решение, но сперва заграждает уста возражающему. Останавливая безвременное его любопытство и излишнее любоведение, налагает на него узду, и научает знать различие между Богом и человеком, также и то, сколько непостижим и превыше нашего разумения Божий Промысл, и как все должно покоряться Богу. И все сие для того, чтобы, убедив в том слушателя, укорив и смирив его волю, с большею удобностью дать свое решение, и слова свои сделать несомнительными для слушателя. И не говорит, что невозможно сего решить. Но что же? Самый вопрос называет преступным. Ибо, что сказано Богом, тому надобно повиноваться, а не разыскивать, хотя и не знаем тому причины. Посему Апостол говорит: ты кто еси против отвещаяй Богови? Примечаешь ли, как уничтожает и низлагает надменность? Ты кто еси? Разве ты участвуешь с Богом в правлении? Разве сидишь судиею вместе с Богом? В сравнении с Богом тебя нельзя и назвать чем-нибудь, и сказать, что ты то или другое, напротив—ничто. А спросить: ты кто еси? уничижительнее, нежели сказать: ты ничто. Даже и другое, большее негодование выражает своих вопросом Апостол. Не сказал он: ты кто еси отвещаяй Богови? но—против отвещаяй, т.-е. ты, который споришь, противишься. Говорить: сие надлежало сделать так или иначе, значит препираться. Видишь ли, как Апостол устрашил, поразил, заставил трепетать, а не спрашивать и любопытствовать? Это признак искусного наставника не следовать во всех желанию учеников, но вести их по своей воле; сперва исторгнуть терние, а потом сеять семя; не вдруг давать ответь на каждый вопрос».

Еда ренет здание, создавшему: почто мл тако сотворил еси? Под зданием—πλάσμα—разумеется всякое человеческое изделие, особенно ваяние и лепление. Подобное есть у пророка Исаии, 29, 16; 45, 9. К Богу же относится сие наводительно, как пример. Начатое здесь сравнение продолжается и в следующем стихе, который одну с сим выражает мысль.

Ст. 21. Или не имать власти скудельник на брении от тоюжде смешения сотворити ов убо сосуд в честь, ов же не в честь?

«Сим Апостол не уничтожает свободного произволения, но показывает, как должно повиноваться Богу. Когда ты требуешь (придет тебе на то позыв), то представь себе, что ты не более как брение. И должен не только не противоречить, не предлагать вопросов, но даже не говорить, не мыслить, а уподобляться бездушной глине, которая покорна руках горшечника и употребляется, на что он захочет. Для сего именно взят Апостолом такой пример не в образец жизни, но в урок преданного и безмолвного повиновения. Подобное правило наблюдать надо и везде—принимать примеры не в точном значении, а выбирать из них нужное, к чему они приведены, оставляя все прочее. Так и здесь надлежит понимать слова: глина, горшечник, сосуд. И когда Апостол присовокупляет и говорит: или не имать власти скудельник на брении, и проч., не заключай из сего, что он изображает сим причины творения или необходимость определения; напротив, он выражает власть и различие в распоряжениях. Если же не в этом смысле принять слова его, то будут иметь место многие нелепые следствия. Ибо, ежели идет здесь речь об определении, то выйдет, что Бог—Творец как добра, так и зла, а человек и в том и в другом весьма неповинен. Тогда

окажется также, что и Павел, увенчавая везде свободное произволение, сан себе противоречит. Итак, Апостол кочет здесь достигнуть не иной цели, как убедить слушателя—во всех покорствовать» Богу и ни в чем не требовать от Него отчета. Как горшечник, рассуждает он, из одной и той же глыбы делает что ему угодно, и никто ему не противоречит: так и ты не спрашивай и не допытывайся у Бога, почему людей, хотя они одного и того же рода, одних наказывает, а других награждает; напротив, благоговей пред Ним и подражай глине. Как она покорна рукам горшечника, так и ты покорствуй определению Распорядителя вселенной. Он действует не без намерения и не как случилось, хотя ты и не постигаешь тайн премудрости. Ты позволяешь горшечнику из одной и той же глыбы приготовить разные изделия, и не винишь его за это, а у Бога требуешь отчета в распределении наказаний и почестей, а не предоставляешь Ему знать, кто достоин и кто недостоин. Но поелику в том же составе та же и сущность, то предполагаешь, что те же и произведения. Какая неосновательность! Не от горшечника зависит, что из той же глыбы иное выходит на почетное, а другое на низкое употребление, напротив от употребления (произвольного) пользующихся изделием. Так и здесь дело зависит от свободного произволения. Притом, как заметил я, пример должно брать в том одном отношении, что человек обязан не противоречит Богу, а предоставлять все Его неисследимой премудрости. Пример должен быть обширнее того предмета, в объяснение которого приводится, дабы мог сильнее подействовать на слушателей. Если бы оный не был обширнее и не заключал в себе многих понятий, не мог бы тронуть и пристыдить возражающего, сколько нужно» (Св. Злат.).

Св. Златоуст, как видно само собою, все внимание обратил на то, чтоб отклонить ту мысль, которая первою навязывается уму при чтении сих слов Апостола, именно—если все от Бога, то нет свободы, и мы не виноваты. И опровергает ее отвлеченно, не соображая с течением речи, как и сами слова таковы. Он говорит, что Апостол сим примером учит нас только совершенной и молчаливой покорности Божеским распоряжениям. О самих же распоряжениях Божиих общеизвестно, что они делаются совершенно согласно как с Божией правдою, милостию и премудростью, так и с достоинством и недостоинством людей или употреблением ими своего свободного произволения. Как ни того, ни другого недальновидность наша не дает нам видеть как следует, а они есть несомненно во всех делах Божиих, то неразумно возражать, смущаться и делать нелепые выводы из того, в роде таких: чесо ради еще и укоряет? Самое разумное, при порождении таких недоумений, восставив веру в Божескую правду и благопопечительность, смиренно и молчаливо покорствовать Божиим распоряжениям, прогоняя всякое помышление, будто от Бога исходит что-либо неправедное и немилосердое, и совершенно успокаиваясь в преданности Ему.

Сюда же, т.-е. на отвержение той мысли, будто сими словами уничтожается свобода воли, направляет речь и бл. Феодорит, только другою дорогою. Он берет при сем в доказательство свободы самое действие возражения. Если, говорит, ты возражаешь, значит ты свободен. Если б не был свободен, не возражал бы, а молча покорствовал, как глина скудельнику. Он говорит: «если бы не был ты свободен, и не по своему изволению избирал, что тебе делать, но по необходимости рабски следовал бы Божией воле; то молчал бы, подобно неодушевленным тварям, любя со-

вершающееся по Божию домостроительству. Но поелику почтен ты разумом, то и говоришь, и делаешь, что тебе удобно, и не любишь совершающегося, но доискиваешься причин Божиим домостроительствам. Посмотри на брение у скудельника; оно, как не имеющее разумной рассудительности, не противоречив работающему, но, если назначено на выделку сосуда и нечестного, в молчании принимает то, что делается с ним. А ты противишься и прекословишь. Значит не связан ты естественною необходимостью, не против воли преступаешь закон, но произвольно любишь лукавство, и по своей воле принимаешь на себя труды добродетели. Посему прав и справедлив приговор Бога всяческих, законно наказывает Он согрешающих, как произвольно отваживающихся делать зло. Есть справедливость и в человеколюбии; потому что, от нас заимствуя повод, оказывает Бог милость». Подобную мысль высказывает и Экумений.

Стт. 22. 23. Аще же хотя Бог показами гнев свой, и явити силу свою, пренесе во мнозе долготерпении сосуды гнева совершены в погибель: и да скажете богатство славы своея на сосудах милости, яже предуготова в славу.

Речь сия усеченна: для обеих частей ее недостает второй половины выражения; предыдущее, начинающееся с аще же, есть, а последующего, которому следовало бы отвечать на аще чрез то, нет; но во втором стихе или части, даже и предыдущее неполно: ибо говорится только: да скажет богатство и проч.; а что именно сделал Бог, чтоб сказать о сем богатстве, сего не видно. Настоит потому первая надобность дополнить то и другое. Вот как, думается, это можно сделать: последующее, которое отвечало бы на аще чрез то, надо заимствовать из предыдущего примера об отно-

шении скудельника к главе, и глины к скудельнику. О скудельнике говорится: или не имать власти? а о глине: еда речет создавшему? Поелику стихи 22 и 23 дают применение этого примера к предмету речи; то совершенно справедливо будет недостающее в них пополнить из сего примера, и—или для обеих частей взять одну какую-либо из приведенных фраз, или для одной одну, а для другой другую, что можно оставить на произволение всякого. Будет так: в примере сказано: скудельник не имеет ли власти из одного и того же смешения сделать один сосуд в честь, а другой не в честь? Да и сосуды не возражают ему, зачем он их так сделал. В приложении должно следовать: если теперь Бог одних недостойных присуждает к нечести—в пагубу, а других достойных вводит в славу, то ужели Он, по твоему, не имеет на это власти? Или—ужели сии присужденные имеют власть спросить: почто тако? Так дополнится недостающее последующее для обеих частей. Как дополнить недостающее во второй части предыдущего,—что именно сделал Бог, да скажет богатство славы своей? Для сего надобно, как делает Экумений, глагол пренесе отнести как к первой, так и ко второй части предыдущего так: в первой—пренесе в погибель, во второй— пренесе в славу. Все другие остающиеся за сим слова объясняют, как сделалось, что одни к одному присуждены, а другие в другому, и для чего сделал Бог то или другое.

Слово пренесе — ἥνεγχεν не значит — перенести в смысле претерпеть, а перенести, как переносят вещи с места на место, перенести, отнести, внести, отчислить, определить, присудить. Бог одних отнес, отчислил, определил в пагубу, а других отнес, отчислил, определил в славу.

Как сделалось, что первые отнесены в погибель, сие выражается словами: во мнозе долготерпении сосуды гнева совершены; именно: отнес Бог в погибель сосуды гнева совершившиеся или образовавшиеся во время многого к ним долготерпения, или по случаю многого долготерпения, или чрез то, что худо пользовались многим Божиим долготерпением. Совершены, κατηρτισμένα, от καταρτίζω — одну вещь к другой подлаживать, упорядочивать, давать строй, образовывать. Будет: κατηρτισμένα—σκευή—сосуды гнева образовавшиеся, которые образовались, настроились, подладились, в такого рода сосуды. Во мнозе долготерпении надобно относить к совершены, κατηρτισμένα, как обстоятельство времени или обстоятельство, по которому случилось, что они так образовались. Здесь очевидное указание на то, как образовался сосуд гнева ив Фараона. Бог долготерпел ему во благо ему, а он Божие долготерпение обратил во зло себе, все более и более ожесточаясь и богоборствуя. Он чрез это закалился в ожесточении, как глиняный сосуд в огне, и стал готовым сосудом гнева, законченным, вполне сформировавшимся.

Св. Златоуст говорит: «Фараон был сосудом гнева, т.-е. человеком, который воспламеняет гнев Божий. Многократно испытав на себе Божие долготерпение, он не сделался лучшим, но пребыл неисправимым. Как Бог ничего не оставил, служащего к его исправлению, так сам он ничего не опустил, служащего к его погибели и к тому, чтобы сделать себя неизвинительным. Впрочем, Бог, и сие предвидя, показал много долготерпения, ибо желал его привести в раскаяние. А если бы не хотел сего, не терпел бы столько времени».

Под Фараоном же разумеются и все вообще не внимающие велениям Божиим, презирающие Его волю

и ни во что ставящие Его распоряжения. Бее такие сами собою отчисляются к разряду погибающих, и Бог утверждает за ними сию участь, потому что иначе нельзя, или иного чего они недостойны. Проходит здесь у Апостола мысль о выделении из потомства Израиля тех, кои не суть Израиль. Сначала показал Он примеры видимого выделения на Измаиле и Исаве; а потом не было такого выделения видимого, будто все потомки Израиля были Израиль. Но это было только по видимости: недостойные сами собою выделялись из сего чина, и Бог ведал их, хотя не объявлял о том. Ныне же чрез Евангелие это пришло въявь. Образовавшиеся в сосуды гнева отчисляются в пагубу тем, что остаются вне области веры, отвеваются от сонма спасаемых, как плевелы от пшеницы на гумне Божием. Впрочем, у Апостола в виду имеются не одни Иудеи, а вообще весь род человеческий. На Иудеях только это яснее видно,

Как сделалось, что Бог других пренесе—определил в славу? Так, что Бог предуготовал их в сосуды милости. Это тоже во время долготерпения. Те сами себя образовали в сосуды гнева, а этих Бог предуготовал в сосуды милости. Еда неправда у Бога? Нет; намерение Божие было и тех долготерпением своим уготовать в сосуды милости, но они этого не захотели, и вместо того, чтоб действовать по Божиему указанию и устроению, действовали по своему, и образовали из себя чрез то самочинников, богоборцев, за что праведно лишены милости и отчислены в разряд сосудов гнева. Напротив, эти с совершенною покорностью следовали-Божиим распоряжениям и велениям, и образовали таким образом себя в богопреданных рабов Божиих, не имевших иного закона, кроме воли Божией. Будучи так настроены, они явно

были готовыми сосудами милости Божией, по причине такого образования себя по воле Божией. Говорится: Бог уготовал их в сосуды милости, будто помимо их произволевия. Говорится так потому, что все руководство к образованию себя таким образом шло от Бога, и те, которые самоохотно подчинялись сему руководству, были Богом спомоществуемы,—а не потому, чтоб при этом не участвовало их произволение. Поелику без того и другого не могли они образовать из себя сосуды милости, то это и приписывается Богу, без исключения, однако ж участия в сем и произволения.

Св. Златоуст говорит: «как Фараон сделался сосудом гнева по собственному беззаконию, так и спасшиеся сделались сосудом милости по своему благочестью. Ежели большая часть принадлежит Богу, то и мы, однако ж привносим нечто малое от себя. Не сказал: сосуды заслуг, или—сосуды дерзновения, ко—сосуды милости, давая тем знать, что все принадлежит Богу. Также, когда говорит он: ни хотящего, ни текущего, не уничтожает тем свободы, но показывает, что не все принадлежит человеку, а напротив ему нужна благодать свыше. Хотя должно и хотеть, и подвизаться; однако же полагаться надобно не на собственные подвиги, а на Божие человеколюбие, как в другом месте и о себе сказал Апостол: не аз, но благодать Божия, яже со мною (1 Кор. 15, 10). Почему же одни бывают сосудами гнева, а другие сосудами милости? По собственному произволу. Но Бог, по безмерной Своей благости, оказывает милость тем и другим. Ибо, миловал не только спасаемых, но и Фараона, сколько мог. И спасаемые и Фараон пользовались одинаковым долготерпением. А ежели Фараон не спасся, то совершенно по собственной воле. Со стороны Бога не имел и Фараон ни в чем недостатка пред спасаемыми.»

Для чего Бог так сделал? Для того, чтоб над сосудами гнева показать гммь свой и явити силу свою, а на сосудех милости сказами богатство славы своея. Первое очевидно взято с опыта, явленного на Фараоне, которому сказано было: на сие истое воздвигох тя, яко да покажу тобою силу мою. Но также действует Бог и в отношении ко всем нечествующим и Богу непокорствующим. Бог долготерпит на них, а они сие долготерпение толкуют или бессилием или поблажкою и слабосердием. Почему Бог не все терпит, а нередко наказывает таких нечестивцев и упорников, чтоб показать и силу Свою и гнев Свой, как это ясно обозначилось на Фараоне. Таков общий закон промышления Божия о людях, что Он все долготерпит, а если наказывает, то только для того, чтобы люди совсем не забыли, что есть Бог, Который не бессилен, чтоб наказать необычайно, и не слабосерд, чтоб решиться на сие. Когда кончится время Его долготерпения и когда начнется праведное наказание и явится гнев Божий в силе, никто определить не может. Почему всякий должен держать себя на стороже и не убаюкивать себя долготерпением, а скорее поминутно ожидать гнева, и веря, что он непременно грянет, спешить покаяться, чтоб или отвратить от себя гнев, или, если подпасть под него вместе с другими, то подпасть не на пагубу себе, а на окончательное очищение. Чтоб держать людей в сих спасительных помышлениях, для этого именно и являет Бог иногда гнев Свой и силу Свою в наказание грешащих, а совсем не затем, чтоб сделать с ними окончательную расправу. Нынешнее время не есть время такой расправы, а только приготовления к ней.

В противоположность этим, Бог на тех, которые покорны Ему, являет богатство славы своея. «Славою

назвал Апостол человеколюбие Божие, давая разуметь, что оно преимущественно составляет славу Божию и что Бог заботится о сем более, нежели о чем другом» (Св. Злат.). Не просто же сказал: являет славу или человеколюбие, но являет богатство славы или человеколюбия, потому что милость Божия всегда богато является, не в меру ожидания и тех, кои сретают милость, и тех, кои видят то со стороны. Может быть славою названа милость потому, что она восстановляет славу благочестивых и богобоязненных, а чрез то и самое благочестие, и страх Божий. Обычно нечестивые уничижают благочестивых, и всю славу и честь себе присвояют и восхищают. Но когда Бог их подвергает гневу Своему, а благочестивым являет хилость, то те посрамляются, а эти прославляются и именно Божиим прославлением. Слава Божия на них воссиявает. И это делает Бог не для того, чтоб явить окончательное воздаяние покорным рабам Своим, а для того, чтобы они не падали в нечаяние, встречая презрение, утеснение и гонение, а будучи уверены, что хилость Божия всегда покрывает их и всегда готова явиться на них, благодушествовали и все терпеливо переносили с радостью, зная, что все это бывает с ними не к худу, а к добру их же самим.

Таковы общие мысли, внушаемые словами Апостола, но их надобно еще применить к течению речи Апостола. Он объясняет, как сделалось, что не все Иудеи призваны к участию во благах Христа Господа, тогда как Он обетован был именно им, и что на место отверженных Иудеев призваны язычники. Казаться могло, что отпаде обетование. Против этого он говорит: не отпаде. Ибо, и первоначально было показываемо, что не все плотские чада суть чада обетования. Так выделен из сего ряда Измаил, так выделен Исав.

Что же дивиться, что и теперь оказывается часть Иудеев выделенных из наследия?! Сие—в порядке Божия о нас промышления. Углубляясь более и более, почему одни выделяются, а другие остаются наследниками, Апостол хотя и положил, что кого хочет Бог—милует, а кого хочет—не милует, дал однако ж разуметь, что то и другое делает Он не без разбора, но милует достойных и Ему покорных, а не милует недостойных и Ему непокорных,—что с особенною очевидностью показал на Фараоне, подвергшемся казням и смерти за упорство пред Богом, прямо в лице Ему. Но как сие достоинство милуемых и недостоинство не милуемых не всегда (а в точности никогда) бывают видимы для нас, между тем пытливость ума относительно судеб Божиих чрез это не укрощается и беспокойные от того недоумения не перестают тревожить сердца, нередко и благочестивого: то с одной стороны для укрощения пытливости, а с другой для успокоения возмущенного тем благочестия, Апостол всех возводит к преданности в волю Божию, к тому убеждению, что все, исходящее от Бога, благо и право, как благ и прав есть сам Господь Бог. И чтоб это представить осязательнее, берет в пример скудельника, из одной и той же глины выделывающего сосуды в честь и не в честь, между тем как изделия молчат и не пытают: почему ты один так сделал, а другой иначе. Он говорит как бы: как молчат эти сосуды, так молчите и вы пред распоряжениями Божиими, видя, как Он одних лишает милости, а на других богато изливает ее, веруя, что то и другое делается согласно с Божией правдою. Милость эта, по течению речи, есть причисление к наследию благ, обетованных отцам в Спасителе, а немилость в лишении сего наследия; по примеру же скудельных изделий, причисление к наследию есть избрание в сосуды

милости, а лишение наследия есть отчисление в сосуды гнева. Вывод отсюда будет такой: видя, как одних избрал Бог в сосуды милости, в наследники духовных обетований в Избавителе, а других выделил из сего наследия и явил чрез то сосудами гнева Своего, не смущайтесь и не допускайте мысли, будто тут есть какая неправда, или отпаде обетование; напротив, верьте, что Бог во всех делах Своих благ и прав, и успокойтесь в преданности Его премудрым и непостижимым для нас определениям и решениям.

Из сего видно, что сосуды гнева здесь у Апостола суть неверующие в Господа, а сосуды милости суть верующие. Пренесение или отчисление первых в пагубу есть оставление их вне области веры, а пренесение или определение вторых к славе есть принятие их в ограду веры со всеми благами ее. Что первое есть гневное дело, сказал в начале Предтеча Господень: уже секира при корне древа, уже лопата в руке. Но в сем начало гнева; окончательное его дело будет на последнем суде. Что уверование в Господа славно, сие свидетельствовалось и свидетельствуется всегда внутреннею духовною славою верующих по благодати Святого Духа; окончательное же прославление их следует за гробом, и паче последует за всемирным судом. И нынешнее прославление духовное есть уже богатство славы Божией; сколь же оно богато будет в будущем, сего ни мысль обнять, ни слово изречь не может.

Этим возбужденная в начале мысль об отпадении обетования вполне отстраняется. Но Апостол на этом не останавливается, а ведет рассуждение далее, чтоб указать настоящую причину участи тех и других, именно—в вере одних, и в неверии других (ст. 30 и дал.). Но наперед останавливается еще несколько на примере скуделеделания.

Ст. 24. Ихже и призва нас не точно от Иудей, но и от язык.

Эти слова суть пояснительное приложение к сказанному пред сим о сосудах милости. Там сказано, что Бог их предуготовал, а здесь говорится, что уже и призвал их; будто ответ на предполагаемый вопрос: как Бог эти предуготованные сосуды пренесе в славу? Пренесе тем, что призвал, призвал к вере, чрез веру — к царству благодати славному, а чрез то и другое к царству славы, неизъяснимо великому.

Но прежняя речь шла об одних Иудеях, а тут поминаются и язычники; и если призвал Бог предуготованных, то, значит, предуготованы и язычники. Это заставляет предыдущую мысль Апостола расширить и пример скуделеделания распространить и на язычников. В таком случае под скудельным смешением надобно будет разуметь весь род человеческий, до пришествия Христова бывший. Он был в руках Божиих глиною, из которой Он выделывал Себе сосуды милости, чтоб сделать их сосудами славы. Иудеев обделывал Он ближе и непосредственнее, кроме разума и совести, Своими явлениями, посыланием ангелов и пророков, дарованием закона и дивным о них промышлением; а язычников—разумом и совестью, оставшимися в них преданиями о том, что было до разделения языков и доходившими до них слухами о том, что творил Бог среди Иудейского народа, и неким сокровенным промыслительным руководством. Поелику действовал в сем сам Бог, то нельзя сомневаться в успехе и плодах Божеского действования. Где же показание сего? В уверовавших благовестию. Проповедь призывала предуготованные сосуды милости; как внявшие сему призванию были не Иудеи только, но и язычники, то, значит, предуготованные были и там, и здесь; и, хотя

бы мы не могли объяснить, как это делалось с язычниками, но то, что так было, из-за сего не должно подлежать сомнению. Можно только спросить: апостольское призывание собирало приготовленные сосуда наличные; но приготовление шло во все предшествовавшее время, сначала всех людей совокупно, а тысячи две слишком раздельно, т.-е. особо Иудеев и особо язычников; как же пренесены в славу сосуды милости, предуготованные тогда? Тоже чрез призывание. Господь, сошедши во ад, проповедал духам прежде живших и отшедших, и все, которые прежде предуготованы были в сосуды милости, вняли призванию и вступили в ряд сосудов славы. Окончательное их подготовление делал св. Предтеча, явившийся туда годами двумя или тремя раньше Господа Спасителя.

Такое промыслительное распоряжение Божие о людях в язычниках не возбуждало никакого недоумения: они только благоговейно принимали его, благодарные вознося к Богу хвалы и изумляясь непостижимой премудрости Божией в промышлении о людях. Но из Иудеев иные, несмотря на предшествовавшие объяснения— как не отпаде обетование при всем том, что призваны и язычники, все еще не легко могли отбиться от возникавших у них вопросов: как же так? Мы— Божий народ, а те не люди Божии? Апостол окончательно успокоивает таковых приведением пророчеств о том, говоря как бы: это теперь только открылось, а предназначено быть сему из начала и предсказано совместно с тем, как и предуготовано. Я имел в намерении объяснить вам это предыдущими рассуждениями о том, что не чуждо Божиим советам, если Он недостойных выделяет из наследия обетования, данного отцам их; но, если для вас это невнятно, неубедительно, приведу вам пророчества о том. Ве-

рите ли пророкам? Верьте же, что если теперь в стадо Христово вступают язычники, тогда как многие Иудеи остаются вне овчарни Божией; то это делается не по ошибке проповедников, а по прямой воле Божией. В приводимых пророческих предсказаниях, таким образом, можно видеть второе доказательство того, что не отпаде обетование чрез призывание язычников и невнитие в наследие некоторых Иудеев. Апостол приводит пророчества в двух смыслах: одно о призвании язычников, а другое о невнитии в наследие многих Иудеев.

О призвании язычников приводит Апостол из Пророка Осии два места, но из одной речи пророческой — первой.

Ст. 25. Якоже и во Осии глаголет: нареку не люди моя люди моя, и невозлюбленную возлюблену (Осии 2, 23).

Ст. 26. И будете на месте, идеже речеся им: не людие мои есте вы, тамо нарекутся сынове Бога живаго (Осии 1, 10).

Те и другие слова говорятся у пророка от лица Самого Бога и говорятся по такому случаю. Израильтяне, десять колен, оставили Бога истинного и стали покланяться идолам, особенно Ваалу. Как они отвратились от Бога, то и Бог отвратился от них, и говорил им: вы не народ Мой, не людие Мои, и отвергал их, как отвергает кто нелюбимую жену, говорит: ты—невозлюбленная. Ради такого особенно укора воздвиг Он пророка Осию, в числе других многих вразумлявших их. Бог сказал Осии: возьми жену блудницу и рождай с нею чада. Пророк взял, и когда стали рождаться у него чада, Бог сам давал им имена. Между ними одну дочь велел Бог назвать: непомилована, немила, нелюба, а одного сына: не людие Мои. Объясняя же, почему так, говорил: вы отврати-

лись от Меня, и Я отвращаюсь от вас и не буду более миловать и любить. Вы не считаете Меня своим Богом и Я отнимаю у вас дорогое имя народа Моего, людей Моих: вы не люди Мои.

Как пророк, хил пред лицом всех, и все знали имена детей его и значение их, то это было непрерывным наглядных обличением, напоминавшим, чего они лишаются чрез свое отпадение от Бога. Израильтяне однако ж не внимали сему и продолжали нечествовать, к великому сокрушению и пророков, и людей богобоязненных, скорбевших о нечестии братий своих и страшившихся немилости Божией. В утешение их Бог, вместе с обличением и угрожением, предрекал и обращение нечествовавших и милость, имеющую открыться в них от лица Божия. Не всегда так будет, говорит Он им: обращу вас к Себе, и обратитесь. Обращу и обручу Себе в вере, и уведаете Меня Господа, Бога вашего. Тогда Я назову вас, которые теперь не люди Мои, людьми Моими, и которые теперь не любы Мне, как жена нелюбимая,—возлюбленною. И там же, где теперь говорится о вас: не люди вы Мои, будет сказано: вы—сыны Бога живого.

Таким образом речь пророческая относилась не к язычникам прямо, а к Израильтянам оязычившимся. Тем не менее, однако ж она духом апостольским могла быть отнесена к язычникам; ибо пред лицом Бога плотское различие ничего не значит, а ценятся одни внутренние настроения. Язычествующие Израильтяне для Него тоже, что и самые язычники. Почему как пророческий дух в обращении Израильтян, яко язычествующих, мог прозревать без различия обращение всех нечествовавших в язычестве: так и дух апостольский мог видеть в сем предречении об обращении первых общее обращение всех язычествую-

щих, кто бы они ни были по плоти. Израильтянам предрекается милость и принятие в народ не поколику Израильтяне суть, а поколику оставляют язычествование. Обобщив сие, получим: что им обещано, то справедливо относить и во всем оставляющим язычество, каковы уверовавшие в Господа Спасителя. Почему наши толковники пророческие слова принимают так, как бы они сказаны были прямо о язычниках. Св. Златоуст говорит: «Апостол привел во свидетели Осию, чрез которого Бог взывает и говорит: нареку не люди моя, люди моя, и невозлюбленную, возлюблену. Кто же не люди моя? Очевидно язычники. Кто невозлюблемная! Опять они же. Однако ж сказано о них, что будут народом, возлюбленною, сынами Божиими. Тамо нарекутся сынове Бога живаго, продолжает Апостол. Если скажут, что сие говорится об уверовавших из Иудеев (как бл. Феодорит), то и тогда наше толкование будет иметь место. Если произошла такая перемена в народе, который после многих благодеяний оказался неблагодарных, отложился, утратил даже то, что делало его народом; то какое препятствие быть призванными и удостоиться за послушание тех же милостей тем, которые отчуждены были не после того, как приняты, но с самого начала были чужды»? Амвросиаст пишет: «явно, что это предречено о язычниках, которые прежде не были народом Божиим, но после, в укор Иудеям, сподобились милости, названы народом Божиим; и те, которые прежде не были любезными, по отвержении Иудеев, удостоены всыновлевия, стали возлюбленными; так что где прежде не назывались народом Божиим, там стали называться сынами Бога живого. Ибо, прежде нигде не назывались сынами Божиими, как в Иудее или в Иерусалиме, где был дом Божий, как говорится в псалме семьдесят

пятом: ведом во Иудеи Бог (—2). После же в пророчестве Захарии говорит Бог: положу Иерусалима камень попираемый всеми языки (—12, 3). Тогда повсюду будут сыны Божии и дом Божий во всех местах, который есть Церковь. Почему Господь сказал Иудеям: сего ради отъимется от вас царствие Божие и дастся языку, творящему плоды его» (Мат. 21, 43).

И о том, что не все Иудеи приняты будут в обетованное царство спасения во Христе Иисусе, приводит Апостол два пророчества и оба из Исаии пророка.

Первое: стт. 27. 28. Исаия же вопиет о Израили: аще будет число сынов Израилевых, яко песок морский, останок спасется. Слово бо скончавая и сокращая в правде, яко слово сокращено сотворит Господь на земли (Исаии 10, 22. 23).

Исаия же вопиет о Израили. Приведенные выше пророчества относятся к принятию язычников. Что же касается до Иудеев, кои именуются Израиль, хотя не все суть Израиль, то об них вот что вопиет Исаия. «Вопиет, т.-е. смело и не скрываясь провозглашает» (Св. Злат.), показывая, что говорит истину несомненную, решительную и для всех крайне важную. Что же вопиет Исаия? Аще будет число сынов Израилевых, яко песок морский, останок спасется. Прямо смотря на сии слова, всякий сознает, что определеннее пророчества о том, что не все Израильтяне войдут в спасительное наследие обетования, и быть не может. Останок означает—немногие, как и мы говорим нередко: это остатки, т.-е. малая часть из целого. Почему св. Златоуст, обращаясь к слушателям своим, с движением говорит: «видишь, что и по словам Исаии спасены не все, но достойные спастись. Не боюсь множества, говорит Бог, Меня не устрашает такое размножение рода; Я спасаю только тех, которые оказы-

ваются того достойными. Итак, чего же тревожитесь, называя обетование нарушенным, когда пророки объявляют, что не все спасутся»?

Но если посмотреть на сие проречение и в том месте, где оно проречено у Исаии, и тогда не иную подает оно мысль. Св. Исаия говорит в десятой главе об ассирийском народе, что он назначен быть бичом Божиим на нечестивых и беззаконных, и действительно поразит их, и заберет страны выше Вавилона, Аравию, Дамаск (Сирию), Самарию, Иерусалим (Палестину). Но когда исполнит он сие дело Божие, тогда и сам подвергнется наказанию за то, что возгордится успехами своими, приписывая их своей мудрости и крепости. За это наведет Господь на его честь бесчестие, и на славу огнь горя возгорится: все отнято будет у него. Тогда оставшиеся от его поражения сыны Иаковли не будут уповать на него, т.-е. не будут к нему обращать очи, чая тем избавиться от конечного истребления, но будут уповать на Бога, Святого Израилева, истиною. И обратится останок Иаковль к Богу крепкому (— ст. 21). После сих слов следуют слова приведенные Апостолом (—22. 23), что именно только останок спасется. С первого раза может показаться, что у пророка слова сии относятся к возвращению Израильтян из плена. Возвратились точно не все, и возвратившиеся возвратились, обратясь к Богу крепкому, от Коего уже не отпадали к чужим богам. Но если и так разуметь слова пророческие, все же привести их в подтверждение того, что не все спасутся и в Господе Спасителе, можно было,—и привести именно в смысле предсказания сего последнего события. Потому что возвращение из плена Израильтян было прообразом возвращения людей из плена духовного, совершенного Христом Господом. А прообразы имели предсказательное

значение. Почему все, сказанное о первом, может быть относимо к последнему, как пророческое предсказание. Но вникая ближе в течение речи пророка, приходим к мысли, что он прямо здесь указывает на сбывшееся над Израилем во Христе Иисусе. Возьми всяк во внимание, какая была нужда пророку снова повторять слово о спасении только остатка, когда уже он только что сказал то: обратится остаток Иаковль к Богу? Не другая, как та, чтоб, пользуясь сим случаем, перевести мысли слушающих в далекое будущее, когда не в прообразе, а действительно останов спасется. Почему вместо—обратится останов, сказал—спасется, напоминая о чаемом Спасителе и Избавителе. Строй речи у пророка такой, что прямо внушает, что он хотел здесь сказать особое нечто, и особенно это внушают слова: слово бо совершая и сокращая и проч. Здесь тоже видим, что часто встречается и в псалмах, где св. Пророк Давид, поя песни Богу по случаю текущих событий, часто восторгаем был пророческим Духом к созерцанию имевшего быть в чаемом Спасителе, и внезапно изрекал слова, которые и поняты быть не могут иначе, как быв отнесены к Спасителю. Тоже самое и здесь: помянул пророк об обращении в Богу остатка Иавовля после поражения сынов его Ассириянами, и перенесен был духом пророческим к устроению спасения в лице чаемого Избавителя, и прозрев, как и тогда не все, а некоторые только вступят в наследие спасения, сказал: и аще будут людие Израилевы, (число сынов Израилевых) яко песок морский, останок их спасется. Как бы так: будет и еще время, когда повторится подобное.

Слышавшие слово пророка могли не уразуметь вдруг, когда это будет, что такое хочет внушить пророк; но потом это должно было для них уясниться, особенно

после того, как останок Иаковль действительно обратился к Богу крепкому, в период возвращения из плена. Возвращение из плена, как уже замечено, было наияснейшим прообразом того извождения из плена, которое имел совершить чаемый Избавитель; так что во внимании истинных Израильтян в первом всегда созерцалось последнее, следовательно, и то, что только останок спасется. И Апостол, приведши это место, не сказал ничего, что бы могло затруднять разумного Израильтянина. Бл. Феодорит пишет: «особенно кстати привел Апостол сие свидетельство, давая знать, что Бог всяческих изначала провидел и приступивших к вере и недугующим неверием. Поелику Иудеи (неразумные— ослепленные) говорили, что немногие из них приняли проповедь, все же другие бегут ее, как обмана; то показал он, что сие предсказано издревле, что не все улучат спасение, но одни, украшающиеся верою».

Еще более видно сие, т.-е. то, что пророк, говоря о тогдашних делах, прозревал имеющее быть в далеком будущем, именно в деле спасения, имевшего устроиться чаемым Избавителем,—из того, что следует: слово бо скончавая и сокращая в правде, яко слою сокращено сотворит Господь на земли. Это слова ясно указывают на нечто совершительное или окончательное. Они очень напоминают другого пророка проречение, тоже Апостолом Павлом приводимое в послании к Евреям, именно: еще единою Аз потрясу и небом и землею, и морем и сушею, и сотрясу вся языки и приидут избранная всех язык, и исполню ярам сей славы (Агг. 2, 7. 8; Евр. 12, 26). Св. пророк Аггей поясняет св. Исаию, сказывая определеннее, что такое есть то совершительное и окончательное, о коем сотнями лет раньше предвозвестил Исаия. Это—то, как все языки, не исключая и Иудеев, будут потрясены при-

шествием Христа Господа и проповедью апостольскою, и избранные от них, не все, останов, придут в Церковь святую о Господе—чему начало положено во втором храме Иерусалимском, и что составить имело славу его, прореченную св. Аггеем. Что у пророка Аггея названо потрясением еще единою языков, то у Исаии обозначено словом сокращенным. Сокращено, συντετμημένον от τέμνω рубить. В нашей обычной речи, когда кто скажет последнее решительное слово, мы приговариваем: отрубил, сказал окончательное слово, нечего более добиваться от него. Такую же мысль подает пророческое речение: слово сокращено, т.-е. слово окончательное, решительное, последнее, после которого не жди другого. Под речением же: слово, надо разуметь не слово только, но и дело, и определение решительное, и исполнение его, окончательное Божие учреждение на земле, или, как у пророка, во всей вселенной. Это ни к чему другому отнесено быть не может, как к пришествию Христа Спасителя и водворению веры в Него на земле. Выло слово или распоряжение Божие о спасении до закона; было второе по нем в законе и пророках, окончательное же слово о сем, распоряжение и учреждение, дано будет, предрекает пророк, в Единородном Сыне Божием; и после сего другого слова уже не жди. Слово сие последнее, говорит пророк, не скажет Господь, но сотворит. Оно и сотворено,—все исполнено и учреждено, и так пробудет до скончания века.

Таков смысл слов: слово сокращено сотворит Господь на земли. Но какая мысль в предыдущих словах: слово бо скончавая и сокращая в правде? Такая же и здесь мысль. Выражение это неполно, в нем недостает правящего глагола. Надо дополнить. Дополняется чрез—есть. Получим: Господь есть скончавая

и сокращая слово свое,—скончавающ и сокращающ. Не все будет Он вводить новые и новые учреждения и распоряжения. Есть у Него окончательное слово и дело, которое Он наконец и сотворит. Слово—в правде означает: не в образах и тенях, а в самой существенности дела.

В какой же связи сии слова стоят к прежних: останок спасется? В них можно видеть указание на время, когда исполнится сие, т.-е. что останок спасется, в настоящей действительности и существенности. Когда это? Когда Господь, Который не все будет с вами размножать слова, сотворит наконец слово сокращено на земле.

Наши толковники, разумея под словом сокращенным устроение спасения в Господе Иисусе Христе, сокращенным понимают его не как окончательное, а как в существе своем краткое, в противоположность многосложному закону. Но это не противоречит сказанному, а только другую сторону указывает того же решительного слова и дела Божия. Блаж. Феодорит пишет: «словом сокращенным назвал пророк веру. Ибо, чему закон обучал многими заповедями и не мог доставить совершенного спасения, в том преуспело исповедание Христово, то доставила вера. Вера же сокращена и не имеет нужды в дальних обходах, судится по душевному расположению и проповедуется языком». Св. Златоуст говорить: «сие, т.-е. слово сокращено сотворит Господ, значит: не нужно далеко ходить, трудиться и утомлять себя делами законными, напротив спасение совершится весьма коротким образом. Ибо, такова вера; она в кратких словах содержит спасение Аще бо исповеси усты твоими Господа Иисуса, говорить Апостол, и веруеши в сердце твоем, яко Бог Того воздвиже из мертвых, спасешися (Римл.

10, 9). Понимаешь ли теперь, что значит: слово сокращено сотворить Господь на земли? Достойно удивления то, что краткое слово сие доставило не только спасение, но и праведность».

Ст. 29. И якоже проречь Исаия: аще не бы Господь Саваоф оставил нала семене, якоже Содом убо были быхом, и якоже Гоморру уподобилися быхом (Исаии 1, 9).

Это второе место из Исаии же Пророка. Прорече— προέφηκεν—прежде сего рече, в начале своих пророческих речей. Якоже—καθώς, подобно тому как. Будет: подобно тому, как и впереди сего сказал тот же Исаия. Св. Павел место сие приводит в пояснение слов: останок спасется. Хочешь разуметь, что значить останок—читай у того же Исаии выше: аще не бы Господь оставил нам семене. «Пророк, которых после назовет останком, тех же здесь наименовал семенем» (Феод.). Что же это за семя? Пророк Исаия, в том месте, откуда взяты сии слова, призвав во свидетели небо и землю, обличает народ Израильский в нечестии, потом изображает бедственное состояние, какому подвергся он за такое нечестие: земля ваша пуста, гради ваши огнем пожжени, страну вашу пред вами чуждии поддают, и опусте низвращенна от людей чуждых (1, 7); остался один Иерусалим, как куща в винограде. (Это очень сходно с тем, что было при Езекии, когда Бог чудно спас Иерусалим от Ассириан). После сего пророк прибавляет, что если б не оставил в нас Бог семени, то мы все до одного были бы истреблены, как случилось с Содомом и Гоморрой. Это оставленное в нас семя спасло нас; ради его пощадил и прочих из нас Господь Бог. Следовательно, не все оставшиеся живыми суть спасительное семя. Семя сие среди их есть, и ради его пощажены все избегшие конечного истребления. Что

же это за семя? Совокупность лиц, противоположных тем, кои привлекли кару небесную. Эти Бога отверглись, а те, выходит, верными Ему пребывают; эти исполнены грехов, а эти, значит, заповеди Божии исполняют и во всяких добродетелях преуспевают; эти таким образом разгневали Святого Израилева, а те, очевидно, благоугодны Ему суть (—2—4). За то Бог соблюл их целыми, а ради их и прочих многих. Итак, семя здесь у пророка суть люди верующие в Бога, боящиеся Его и свято по заповедям Его живущие. Привнесши это понятие в сказанное прежде, что останок спасется, получим мысль, что еще пророк Исаия провидел, как из многого множества живущих теперь Иудеев спасутся очень немногие, именно те, которые Бога боятся и заповеди Его хранить любят, каковы и суть все оставляющие иудейство и делающиеся христианами. Они и суть останов, коему предречено спасену быть.

Кажется, Апостол, приводя сие место об оставленном семени, ничего другого не имел, как пояснить, что это за останок, который спасется, как сказано выше. Но можно несколько и расширить значение его. Ради сего останка спасаемого, ради сего семени соблюденного, оставлены жить и все другие Иудеи, жить доселе—от начала доселе. Иудеев, ради их богоборства, нечестия и беззаконий, давно следовало бы всех истребить, подобно Содомлянам и Гоморрянам. Другие языки тоже нечествовали и беззаконновали; но они не знали Бога истинного и о законе Его не слышали. А эти знали Бога истинного, многократно дававшего знать им о Себе самым осязательным образом, и из уст Его самого слышали закон. Потому неизвинительно виновны, когда нечествовали и беззаконновали. За это давно бы быть им истребленным. Если не истреблены, то по-

тому только, что среди их Бог всегда хранил достойное Его милости семя. Ради его щадил Он и всю массу народа. Это-то собственно семя и причитаемо должно быть в семя Авраахово, которому одному принадлежит обетование. Дорого же в очах Божиих сие семя потому особенно, что от него должно было произойти то Семя единое, о коем благословятся все народы и о коем помянуто было еще в раю пред изгнанием из него, и потом непрестанно поминаемо. То всегда блюдомое Богом семя, прозревая сие единое, имеющее породить от него Семя, было едино с ним в духе и сим единением питая свою богобоязненность и праведность, всегда состояло в благоволении Божием. Родилось наконец то Семя, совершило свое дело в своем лице и послало другов своих собирать к Себе всех, которые жили чаянием Его. Это и делается теперь, мог сказать Апостол. Проповедь апостольская собирает их. Что она не всех берет, это потому, что не все суть от рода сего. Господь чрез нас берет к Себе своих Ему. А тех, которые прежде были Ему свои, Он сам взял, сошедши во ад. Итак, нечего вам, Иудеи, дивиться и недоумевать, видя, что не все приступают к вере. Тут не особое что творится, а лишь исполняется то, что давно пророками предсказано об остатке спасаемом и семени соблюдаемом.

Здесь оканчивает Апостол доказывание того, что не отпаде обетование, хотя не все Иудеи приходят в ограду веры, и чрез то в наследие духовных благ, обетованных отцам, и, хотя, тогда как Иудеи остаются вне наследия, на место их вступают в наследие язычники. Во все течение доказывания Апостол только намекал на то, что если так есть, то потому, что одни достойными являются, а другие недостойными.

Теперь же явно это высказывает, показывая, в чем
состоит достоинство одних и недостоинство других.

в).

Как же так сделалось, что многие Иудеи отвержены, и
на место их призваны язычники? Какая тому причина? Вера одних и неверие других, отвечает Апостол.

9, 30-10, 21.

Ст. 30. Что убо речем? Яко языки, не гонящий правду, постигоша правду, правду же, яже от веры.

Что убо речеми? Что скажем на это? Как не-люди Божии стали людьми Божиими, и невозлюбленная возлюбленною? Как язычники вступили в наследие духовное о Христе, не искавши того, а Иудеи исключены из сего наследия, чаявши его? Какая тому причина? Смотрите и увидите, отвечает Апостол; увидите же вы одно то, что язычники уверовали во Христа и вошли в наследие, а Иудеи, преткнувшись о сей камень неверием, лишены наследия. От пророческих предсказаний в далеком прошедшем Апостол переводит теперь мысль на то, что пред глазами, и одно изъясняет другим.

Языцы не гонящий правду. Язычники жили в собственное удовольствие; вся их забота была о том, чтоб устроить свое земное благобытие. Они поминали и о Боге, но мимоходом; знали и о будущей жизни, но она у них стояла на заднем плане; и правдою не гнушались, но не считали ее законом, а делом приличия и выгоды, и не стыдились попирать ее, когда она становилась поперек их главной дороги к земному благобытию. Не гнались, не ревновали они о том, чтоб, помня Бога и страхом Его исполняясь, жизнь свою

устроят по воле Его праведно и тем приготовлять для себя блаженное будущее. Все сие есть правда жизни человеческой, Богом указанная в устроении естества человеческого. Смутно носилось в голове язычников, что так бы следовало; но им некогда было строго заняться тем: устроение земной самоугодной жизни поглощало все их внимание и труды. Но когда начала проходить среди их проповедь апостольская, тогда загнанная назад и забитая правда естества выступила, и стала пред очами ума и совести, и обличала не внимавших ей. Им не на чем было опереться, чтоб оправдаться, и обличение действовало на них всего силою. Вследствие того они каялись, прилеплялись ко Христу Господу верою, получали благодать и начинали жить праведно, правду поставляй главною целью своей жизни. Так не гонящие правду постигали правду, правду же, яже от веры. Под правдою надо разуметь здесь все духовные блага о Христе Иисусе: отпущение грехов, получение благодати, благонастроение ею сердца и всякие добродетели,—чем всем восстановлялась правда, в естестве человеческом начертанная при создании и попираемая дотоле. «Знай, говорит Апостол, что вера для язычников — причина благ, ибо она их, древле заблудившихся, не имевших правды и не хотевших взыскать ее, сподобила правды по благодати» (Феод.).

Стт. 31. 32. Израиль же гоня закон правды, в закон правды не постиже. Чесо ради? Зане не от веры, но от дел закона, преткнушася бо о камень протыкания...

Закон правды, начертанный в естестве человека, есть, как сказано выше,—помня Бога и страх Божий содержа жить по воле Его, совестью извещаемой, в чаянии блаженного будущего. Сей закон правды и язычниками был сознаваем, но смутно, и был пере-

путан ложью в понятиях и о Боге, и о достодолжном, и о будущей жизни. Израиль имел верное Богопознание, имел закон, точно и подробно определявший все достодолжное, и будущую жизнь разумел разумнее в яснее. Почему он мог верным путем тещи, или гнать в след закона правды, чтоб его достигать. И конечно достигал. Ибо, все у него было Божеское учреждение, которое не бывает тщетно. Святые и праведные, просиявшие в законе, все суть постигшие в закон правды. Богобоязненные, заповеди Божии хранившие, и грехи свои очищавшие установленным от Бога порядком, все в лоне Авраамовом. Они были то богохранимое семя, ради коего хранима была и вся масса народа Израильского, и которое теперь проповедью апостольскою призвано и введено в наследие Христово и составляет останок спасаемый. Когда Апостол говорит, что Израиль в закон правды не постиже, то разумеет того Израиля, который был пред лицом,— масса народа с предержащими властями, духовными и гражданскими, и со всеми порядками подзаконной жизни, в Иерусалиме и по всем городам и селам, в Палестине и в рассеянии. Повсюду были уверовавшие в Господа; но их было везде понемногу, они были презираемы и гонимы, и исключаемы из сонма сынов Израилевых, так что вообще справедливо было говорить: Израиль не веровал в Господа своего Избавителя. Сию-то преобладающую массу и разумел Апостол, когда говорил: Израиль в закон правды не постиже. Как же так сделалось, что эта масса не постиже, тогда как среди ее же хранимое семя немногочисленное постиже, и сей останок спасется?—Зане не от веры, но от дел закона. Гнал и этот Израиль в след закона правды, но не постиг; потому что гнал не в духе веры, а только делами закона. Но

ведь и те немногие, постигшие теперь в закон правды, не чужды были дел закона, они верно исполняли всякую законную правду, как и сам Спаситель. В чех же тут разница столь большая, что одни, из одинаковых, постигли, а другие—нет?

Апостол характеризует сию разницу словами: зам не от веры, а от дел закона. У этих многих одни дела закона, а у тех немногих не одни такие дела, но и вера, которая и прежде жила в их сердце, как сень, а теперь осуществилась и приняла свой истый, твердый образ.

В делах надобно различать собственно дела, видимо, в своем месте и в свое время творимые, затем расположения, с каким они творятся, а еще глубже— дух, с коим творятся. Возьмем пример: подана милостыня добрая, тому-то, там-то, тогда-то. Это—видимое дело. Расположение, которое под ним, невидимо: могло же это быть по естественному чувству сердоболия, по сознанию долга и заповеди, по тщеславию, или для временного зарекомендования себя пред людьми, нужного еще для чего-либо. Правы первые два, а последние неправы, в них совсем нет милостивости и милостыня является без милостивой души. Дух, с которым делаются дела, обнимает обыкновенно множество расположений и дел, а иногда, или большею частью, и все,—это то, что движет действующего: самость, мир, Бог, и притом—из страха, или из-за воздаяния, или из любви. Эти возбудители, то поодиночке, то попарно, то сопутствуя друг другу, то перекрещиваясь между собою, составляют дух жизни каждого. Дух, естественною правдою требуемый, есть все делать для Бога и по Богу. В какой бы силе это ни делалось, все право. Первые же два неправы.

Дела никогда не бывают без сокрытого под ними и в них расположения и духа. Но бывает, и не боль-

шею ли частью? что последние (расположение и дух) принадлежат совсем к другому роду, чем первые,— (дела); и тогда дела остаются одни, принадлежащими к своему роду. В приведенном примере, милостыня, из своекорыстных целей, без милостивости сердечной и без мысли о Боге поданная, остается одна лишь, как видимое дело, принадлежащею к роду добрых дел, а расположение и дух не добры, суть другого рода. Между тех сделавший ее может опираться на ней для оценки себя самого и другие тоже могут оценивать его по сему делу. Только око Божие иначе оценит его; и еще,— если встречается какая проба ему, то и от других не укроется, что было внутри его. Обобщим сей случай и положим, что все дела закона делаются так, что в них с законом сообразна видимая только сторона дел, расположение же и дух несообразны. Тогда справедливо будет сказать, что у известного круга лиц есть только дела закона, и больше ничего; что внутри дел, то чуждо закона. Между тем и они сами могут, опираясь на сих делах, считать себя исправными, и другие тоже. Только Бог видит, насколько они исправны; да окажется это, если подвергнуть их какой-либо пробе, могущей вызвать и выказать, что кроется у них внутри. Приложим сие к словам Апостола Павла. Почему Иудеи, разумея под ними массу народа не постигли в закон правды, тогда как и действовали по закону и были уверены, что исправны и больше для них ничего не потребуется? Потому, отвечает Апостол, что у них только и было, что дела закона, а прочее все (дух и расположение), требуемое при сем, было не право, не сообразно с законом правды. Это недостающее Апостол совместил в слове: зане не от веры. Что этим требуется? В другом месте Апостол пишет: без веры не возможно угодити Богу: веровати же подобает прихо-

дящвму к Богу, яко есть и взыскующим Его мздовоздатель бывает (Евр. 11, 6). Это общая всех вера, в естестве человеческом напечатленная. Есть Бог, от Коего мы всесторонне зависим и Коему должны всячески благоугождать, действуя пред лицом Его искренно, по внушениям данного Им закона в совести, в чаянии блаженной будущности. Это та естественная правда, о коей поминалось выше. И она-то есть дух, который должен проникать все дела и порождать все добрые расположения (добродетели), осуществляемые делами. Недоставало этого у народа, о коем идет речь,—он и не постиг в закон правды.

Но ведь сего недоставало и у язычников: как же говорится, что они постигли?—Постигли потому, что когда благовестие Евангелия раскрыло им, в чем существо дела, они тотчас восполнили сие недостающее, ибо им не на чем было опереться. И Иудеи слышали о сем недостающем, но были обманчиво уверены, что оно у них есть, потому что есть дела закона. Они опирались на делах закона и думая, что их больше ничего не потребуется, почили на сих делах, считая излишним всякое другое мероприятие, следовательно, и то, что предлагало евангельское благовестие. Дух же у них был совсем другой, дух самости и миролюбия, которого суть устроять и обезопашивать венное благобытие или счастье, обращая все в средство к тому, не исключая и божеского. В сем смысле они на одной стояли линии с язычниками. На языке у них был и, Бог, но на сердце не было Его, ни славы Его. Спаситель часто обличал сие. Обращик их фарисей, который говорил: Боже, хвалу Тебе воздаю. Но дальше что? На чем он опирался? На том, что явно не делал неправды, не похищал, не обижал, не прелюбодействовал; а делал что? Постился два раза в неделю, и давал

десятину. Все это конечно не худо. Но если при сем нет страха Божия, ревности о славе Его и желания все для Него делать, нет любви к братиям и желания делать их добро с самопожертвованием; то все то ничтожно. А очень возможно всему сему при высказанном не быть; возможно даже быть тому, что не только отнимает всю цену таких дел, но относит делателя совсем к противному делам разряду людей. И Спаситель указывал на это: я, говорил иной, отдал на храм, что бы следовало доставлять отцу, бессильному старику. Что же? И пусть умирает с голоду? Не явно ли, что такой совсем стоит в противной законникам части? В другой раз укорял их Господь, что славы Божией не ищут, а только славу человеческую. Выходит, общий дух тогда был таков, что Бога у них не было на сердце и никакой заботы о братиях, а лишь бы их было хорошо; и опирались они во всем на своих силах и способах и на внешних соотношениях, а Бог им не был нужен. Он был только на языке. Конечно не все Иудеи были таковы. Было между ними множество таких, у которых жива была указанная Апостолом вера (т.-е. что есть Бог и что Он есть мздовоздатель), составляющая сущность естественного закона правды. Они тоже творили все дела закона на ряду с другими, но на них не опирались, и делали их не себя ради, а ради Бога, ради славы Его и угождения Ему. Почему наравне с язычниками тоже не имели, на чем опереться. От того, когда услышали благовестие Евангелия, тотчас приняли его, как и язычники, с тою только от них разностью, что они, яко Иудеи, сретили в сем чаемое, а язычники приняли нечаемое.

Такова мысль Апостола, если под словом—вера разуметь один в естестве нашем напечатленный закон правды. Но у него в слове сем содержится нечто го-

раздо большее. Ветхий Завет, и явным словом, и устроением всех чинов своих, представлял указание на Грядущего, в Коем спасение не Иудеев только, но и всех языков. Жившие в сем завете или в законе все имели веру в сие, и все чаяли, что грядет Великий и Дивный, но не все в истинном духе веровали и чаяли. Та часть, которая жила только для устроения своего земного благобытия, как в закон правды не постигла, так тех паче не могла право веровать и чаять Грядущего. А другая часть, среди той сокрытая, как семя и останок, и в закон правды постигала и в истинном духе веровала и чаяла Грядущего. Та часть чаяла, что Грядый приидет и сделает их счастливейшими на земле,—богатыми, славными, владыками всех народов; а эта чаяла, что когда приидет Он, то восполнится в них все то, чего они не успевают стяжевать при всем желании и при всех усилиях постигнуть в закон правды, иначе— чаяла, что Он удовлетворит вполне их духовные потребности и нужды и сделает их совершенными в духе, очистит от грехов и сделает святыми и благоугодными пред Богом. Почему, когда явился Иисус, глаголемый Христос, предъявил, что Он есть Грядый и Обетованный, Коего пришествия они чают, и предлагал удовлетворение всех потребностей духовных тем, кои уверуют в Него и прилепятся в Нему, эти последние, томившиеся неудовлетворенностью духовных потребностей, тотчас уверовали в Него и прилепились к Нему. Какие не успели по чему-либо уверовать в Господа при бытии Его среди их, тех собрала потом проповедь апостольская. Те же первые, ни по слову, ни по делам Его не поверили, что это Он—обетованный, грядый, потому что Он не обещал им ничего такого, чего, по своему духу, чаяли они от

Грядущего. Дух у них другой был; почему не только не поверили, но теснили и гнали Его, и не только теснили, но потом и на смерть Его предали. Затем как в отношении к Нему они себя держали, так относились и ко всем, уверовавшим в Него. Произошло разделение резкое: стало явно, кто какого духа. Проповедь апостольская была пробою, кто истинного есть духа, а кто—не истинного. И обличилось, что масса народа только видимостью дел была Израиль и семя Авраамово, а во внутреннем настроении совсем была иное; почему не приняла Пришедшего по обетованию отцам: преткнулась о Него. Преткнушася бо о Него, как о камень претыкания.

Претыкается о камень тот, кто слеп и не видит камня, или видя его, думает, что не поткнется, и шагает зря. Так и Иудеи не видели, что пред очами их камень, о который могут поткнуться, и устремясь на попрание его, преткнулись и сокрушились, как предрекал им сам Камень—Христос (Лк. 20, 18). «Претыкается тот, кто засматривается на что-нибудь стороннее и не обращает внимания на то, что у него под ногами. Так и Иудеи, засмотревшись на закон, преткнулись о Христа, т.-е. не уверовали» (Феоф.).

Язычники не получали обетования, потому и не чаяли Грядущего. Но те из них, которые стремились постигнуть в закон естественной правды, не менее первых томились неудовлетворенностью духовных своих потребностей: тяготились грехами и не знали, как избыть от них, жаждали помощи на доброе и не знали, откуда и как получить ее, полагали обеты быть исправными и всегда снова падали и падали. Почему, когда евангельское благовестие дошло до слуха их, и они увидели, в ком можно получить удовлетворение таких потребностей, тотчас приступили к Нему с

верою, и утолив духовную жажду свою в Нем, неотторжимо прилепились к Нему всех существом своим. И тут только постигли в закон правды надлежащим образом: ибо иного к сему пути нет. Что было у них прежде, было только начатком; теперь же все это пришло в совершенство, как и в тех, кои под руководством закона стремились постигнуть в закон правды. Уж само собою не все язычники были таковы; если Иудеи не все, тем паче язычники. И среди их было свое семя, свой останок— спасаемый. Проповедь Евангельская из тех и других собрала истинных наследников обетования, истинное семя Авраамово, истинного Израиля.

Так вот как сделалось, что одни приняты в наследие обетования, а другие нет! Зане не от веры, а от дел закона. «Они думали, что для приобретения правды достаточно для них жития по закону, и пренебрегали веру. А поэтому не сделались причастниками даров веры, и не приобрели правды оного жития «(Феод.).

Ст. 33. Якоже есть писано: се полагаю в Сионе камень претыкания и камень соблазна: и веруяй в онь не постыдится (Ис. 28, 16; 8, 14).

Преткнулись, потому что не уверовали, а не уверовавши, не постигли в закон правоты и остались вне Божиих, коим принадлежит обетование. Не дивись сему. Так предсказано издревле. Пророчество сие у Апостола сложено из двух мест св. пророка Исаии, в коих обоих говорится о камне. Но в одном (гл. 28) он именуется камнем краеугольных, честных, верующий в который не постыдится; а в другом (гл. 8), что он есть камень для одних прибежища, а для других претыкания. Оба те пророческие места всеми Иудеями были относимы к Грядущему, Обетованному. Почему их употребляли, рассуждая о Грядущем, как

кому лучше приходилось, то поодиночке, то совместно. Св. Апостол совместил оба места, качество камня, какое ему дано в гл. 28-й (краеуголен, честен), опустив, а на место его положив качество, какое дано ему в гл. 8-й (камень претыкания).—Камнем назван Обетованный, потому что Им и на Нем имело основаться царство Божие, царство правды и святости, царство сынов Божиих. Камнем же претыкания и соблазна Он назван не потому, чтоб намеренно был положен для претыкания и соблазна: Он сам в себе есть камень прибежища и крепости; но потому, что многие имели не понять, что Он есть, соблазниться Им, не поверить и чрез то преткнуться о Него. Как было предсказано, так и исполнилось на Христе Спасителе. Евангелисты не раз замечают, что многие соблазнялись о Нем. Он говорит о Себе, что пришел с неба и есть Сын Божий; а по видимости был очень прост и главы не имел где преклонить. Только взор, речь Его и дела Его показывали, что Он не земен. Но это не все могли уразумевать и ощущать. Большинство не поняло сего, и отвратилось от Него. Как во время пребывания Его среди людей было, так было и после во время проповеди Евангелия. Вменен со беззаконными и распят; говорили: как можно поверить, что Он есть нечто великое и божеское,—и соблазнялись. Но как, в пребывание Его на земле, многие под смиренною видимостью ясно узревали в Нем божеское: так и во время проповеди, несмотря на то, что проповедники без прикрытия предлагали вере точию Иисуса Христа и сего распята, многие уразумевали истину и покорялись вере. Что предсказал св. Симеон Богоприимец о Господе Спасителе, то и исполнялось на Нем всегда и доселе исполняется, что Он есть на падение и восстание многим (Лк. 2, 34). Предмет веры

прикровен. Уразумевают те, коим дано, как о притчах своих прикровенных сказал Господь,—или лучше, кого Отец привлекает к Сыну (Ин. 6, 44).

Таковые не постыждались, как и пророк предрек: веруяй в онь не постыдится, «т.-е. воистину сподобится величайших благ, какие возчаял верою получить от Него» (Феод.). Сколько крепости надо иметь, чтоб веровать, когда кругом неверие, издевающееся над верою, а предмет веры прикровен!—И однако ж веровали, являя в вере мужественнейший подвиг. Веровали и не постыждались, потому что с первого движения веры начинали уже воспринимать в себя невидимо, в духе, то, что возчаяли и чего ничто и никто в мире подать не мог,—ни собственные усилия, ни пособия всех мощных людей. А когда проходили всю стадию уверования и восходили к совершенству веры, тогда что получали и что начинали носить в духе, того никакое слово описать не могло. Почему стыдение и малейшего движения не могло в них возыметь, и тени его не могло появиться, хотя в уши отвсюду доносились устыждающие слова. Скорее непонятным казалось им, как можно стыдить, когда они обладают таких сокровищем, какому цены нет.

Приведши такое пророчество, Апостол и недоумение окончательно рассеивал, как так есть не принятые в наследие многие Иудеи,—и причину того решительную выставлял, так что после нечего было ни возражающим привозразить, ни опровергающему возражения— приобъяснить. Дело ясно. Но кончив это, Апостол берет теперь Иудея за самую нежную струну его сердца—ревность по закону, которая у них окрашивалась ревностью по Богу, и из нее хочет устроить путь к вере. Он сам шел этою стезею, сам ревновал, не слабее всех Иудеев, и однако же делом испытал, что

одна ревность не непременно уже и ведет прямою дорогою. Нет, ее надобно просветить, чтоб не устремиться по возбуждению ее не туда, куда следует.

Гл. 10, 1. Братие, благоволение убо моего сердца и молитва, яже к Богу по Израили, есть во спасение.

После слов: зане от веры, Иудеи могли возражать: мы ли не от веры? Кто больше нас проявляет ревность Божию?—Имея в виду объяснить им, что несмотря на сию ревность, они все суть не от веры, потому что не туда направили свою ревность, и таким образом произнести им укор самый чувствительный, Апостол опять уверяет их в своем к ним благорасположении, чтобы смягчить укор и расположить внемлющих слову его к мирной благопокорности. Благоволение, говорит, моего сердца,—благожелание мое к вам—не на языке только; им полно все мое сердце; всем сердцем желаю и всегда молюсь Богу о том, чтоб весь Израиль спасение улучил. Св. Златоуст говорит: «Апостол намерен нанести Израильтянам еще удар, сильнейший прежнего, а посему опять отклоняет от себя всякое подозрение в неприязни, и приступает к делу после многих оговорок. Смотрите не на слова и обличения, говорит он, а на то, что говорю сие не с враждебным расположением. Несвойственно ненавидеть и отвращаться Иудеев тому, кто желает им спасения, и не только желает, но и молиться об оном. Ибо, под словом благоволение Апостол разумеет здесь сильное желание. Заметь, что и молитва его происходит от сердца. Не о том прилагает он великое старание и молится, чтобы Иудеи избегли наказания, но, чтобы спаслись. И не в сих только словах, но и в следующих обнаруживает благорасположение, какое имеет к Иудеям. Апостол с великим усилием старается, сколько можно, извинить Иудеев, и ищет для

них хотя тень оправдания. И, однако ж не успевает в том, будучи побежден свойством самого дела».

Ст. 2. Свидетельствую бо или, яко ревность Божию имут, но не по разуму.

Свидетельствую,—не противоречу, согласен, им самих в глаза говорю, и всех других удостоверяю о них, что они имеют ревность. Да это и доказывать нечего. Коснись субботы, храма, праздников, жертв, десятин, и увидишь, какою всякой из них загорится ревностью. И глаза, и выражение лица, и жест, и слово,—все скажет тебе о сей ревности. И ревность сия у них есть Божия,—за Божие дело, как по Богу ревнует: ибо закон от Бога. При всем том однако ж ревность сия не по разуму. Ревнуют о законе, как по Богу, но не по смыслу и значению закона; ревнуют по Богу, но не сообразуясь с волею и указаниями Божиими. Закон сам в себе содержал удостоверение, что он есть тень и, следовательно, должен престать, когда явится тело, коего он есть тень. И Бог неоднократно свидетельствовал, что будет новый закон, новый завет, имеющий заменить собою первый завет и закон. Следовательно, ревность о законе без всяких ограничений, будет ревность не по разуму. Ревновать ревнуй; но и посматривай, не пришло ли то время, когда следует престать закону. Им говорят, что пришло, и доказывают то; а они, вместо того, чтоб вникнуть, не так ли и в самом деле есть, твердят одно: наш закон от Бога, не хочем отступать от него,—забывая, что Бог же извещал их, что престанет закон и что новый завет тоже от Бога изойдет и исходит. Новое неразумие. Ревность, не руководимая истиною, ослепила очи ума их, и повела их дорогою, которой не может одобрить разум, по-иудейски же наученный истине Божией—ветхозаветной. Так

«с похвалою соединил Апостол порицание, как бы приманкой какою прикрыв уду, чтобы польза слова соделалась для них удобоприемлемою» (Феод.).

Ст. 3. Не разумеюще бо правды Божией, и свою правду ищуще поставити, правде Божией не повинушася.

Место это порождает разное течение мыслей, сходящихся однако ж к одному,—обличению, что ревность у Иудеев точно неразумна. Не разумеюще правды Божией, такой, какою она изображена и предписана в Ветхом Завете. Там и о страхе Божием говорится, и о том, что все надо делать во славу Божию, и всячески блюсти чистым сердце от всех страстей, насаждая в нем добрые расположения, и затем, в сем духе и настроении творить дела, как они предписаны в законе, — и дела благочестия, и дела правды и любви. Такова в существе правда Божия ветхозаветная. А они не уразумели сей правды и, полагая, что достаточно одной внешней исправности, о сердце, или о чувствах и расположениях к Богу и ближним, не заботились, а довольствовались одною этою деловою стороною, в ложной уверенности, что тут вся правда Божия и есть. Но это не была правда Божия, а правда ими самими сочиненная, которую они покушались поставить вместо правды Божией. Что же из этого вышло? Вышло то, что они правде Божией не повинулись,—что можно разуметь двояко: не повинулись правде Божией, как она изображена и предписывалась в Ветхом Завете, как это видно из самого строя их жизни. Они извратили смысл той правды Божией и утвердились в таких порядках жизни, кои противны истинному ее смыслу. Св. Златоуст говорит: «сими словами Апостол показывает, что Иудеи впали в заблуждение,—и не поставили даже и той праведности, какая требуется законом.» Или не повинулись правде Божией, теперь вновь

проповедуемой, правде евангельской; потому что как та, ими измышленная правда, состоящая в одной внешней исправности поведения законного, им очень нравилась по легкости и нетребованию сердечных жертв и самоотвержений; то они на ней и почили, и новой никакой принимать не хотели; этой принимать не хотели, а за свою упорно стояли и защищали ее.

Можно это место и так разуметь,—что хотя бы Иудеи содержали ветхозаветную правду и в истинном ее значении, все же ныне, когда вводится по Божию повелению евангельская правда, они не свободны от обличения, что свою правду ищут поставити, не покоряясь предлагаемой теперь правде Божией евангельской. Ветхозаветная правда была Божия правда до времени, и кто покорялся ей, Богу покорствовали Ему благоугождал. Но когда срок ее кончился и сам же Бог вводит новую правду, отменяя ту, то держащийся той правды уже не Богу покорствует, а своему нраву, уже не Божией воле следует, а своей, не Божию правду ищет поставити, а свою,—и ища сию,—свою уже теперь,—правду поставити, правде Божией не повинуется. Бл. Феодорит пишет: «Апостол своею правдою назвал неблаговременное хранение закона; потому что стараются хранить закон, утративший уже свою силу; а правдою Божией наименовал правду, приобретенную по благодати верою. «

И еще такая может быть здесь мысль: своя правда есть та, которая своими трудами стяжается, а Божия правда есть та, которая благодатию Божию в сердце водворяется. Эта последняя и есть только настоящая правда Божия; всякая другая уже не Божия правда. Иудеи же, говорит Апостол, не уразумели сего, т.-е., что та только и есть правда Божия, которая Богом в сердце созидается, и на том стояли, что своими трудами должно достигать совершенства правды. Почему

когда, по Божию повелению, предлагаем мы идти к восприятию от Бога Божией правды посредством евангельской веры, то они не повинуются сему. Св. Златоуст говорит: «праведность Иудеев Апостол называет собственною, или потому, что она приобретается трудами и потом, или потому, что закон не имеет уже силы. А правдою Божией называет праведность от веры; потому что она приобретается единственно по благодати свыше, и мы оправдываемся не трудами, но по дару Божию. Напротив, те, которые постоянно противятся Святому Духу и усиливаются оправдаться посредством закона, далеки от веры. Будучи же далекими от веры и не получив оправдания, даруемого верою, а равно не имея возможности оправдаться законом, они все потеряли».

Ст. 4. Кончина бо закона Христос в правду всякому верующему.

Не разумели, говорит, правды Божией, потому что не разумели силы закона, и приняв неправые понятия о той и другом, свою правду составили, за которую и стоят, не покоряясь проповедуемой нами правде о Христе Иисусе. Если бы они уразумели силу закона, то в конце его узрели бы Христа Господа и не стали бы отвергать Его, когда Он проповедуется. Закон и устройством своим указывал на грядущего Христа, и словом своим возвещал о Нем. Почему Христос есть последняя цель закона, и кто верует во Христа, исполняет то, для чего дан закон, и делает то, что в нем закон достигает своей цели—приемлет кончину свою. В сем смысле бл. Феодорит пишет: «Вера в Господа не противна закону, но и весьма согласна с ним; закон путеводствовал нас ко Владыке Христу. Посему верующий во Владыку Христа исполняет назначение закона».

Но это некоторым образом отвлеченная кончина закона во Христе; а в Нем есть сверх того и действительная кончина закона, о чем говорят следующие за сим слова: в правду всякому верующему. Закон имеет целью делать праведными, и кто бы исполнил его, как должно, был бы праведен. Но на такое исполнение никто не был силен. Силу на это подает лишь Христос тем, которые веруют в Него; и они, прияв сию силу, делаются истинно праведными по всей широте закона: и оправдание получают, в чех погрешили против закона, и силою облекаются действовать во всем сообразно с законом. Так Христос есть в правду всякому верующему, т.-е. в дарование правды веры ради; почему есть и кончина закона. Праведность верою во Христа есть настоящая законная праведность; а праведность законная одна без веры во Христа не есть настоящая праведность. Были праведные и под законом, но лишь ради того, что веровали в грядущего Христа. Не будь сего, не быть бы им праведными. А теперь праведны законно все те, которые веруют в пришедшего уже Христа Господа. Праведность одна и там, и здесь. Не уразумели сего Иудеи, и по своему смышлению, составив себе обманчивый облик праведности, правде Божией о Христе Иисусе не покоряются, и остаются вне праведности, хотя ревнуют по ней. Св. Златоуст говорит: «Заметь благоразумие Павлово! Поелику то и другое, закон и Евангелие, назвал он правдою; то верующие Иудеи могли подумать о себе, что они имеют одну правду, а лишены другой, и потому обвиняются в беззаконии, а не верующие Иудеи могли надеяться исполнить правду, и потому могли сказать: если мы доселе не исполняли, то без сомнения исполним. Смотри же, что делает Апостол! Он доказывает, что праведность одна, что законная праведность заключается

в праведности по вере; и кто приобрел праведность по вере, тот исполнил и праведность законную; а кто отверг первую, тот лишился и последней. Ибо, если конец закона есть Христос, то не имеющий Христа, хотя и думает иметь праведность, однако ж не имеет оной; а имеющий Христа, хотя не исполнил закона, все приобрел. Цель врачевания — здравие. Как тот, кто может сделать здоровым, хотя и не владеет искусством врачебным, всем владеет, а не умеющий вылечивать, хотя и думает действовать по искусству, ничего не имеет: так должно сказать о законе и вере. Кто имеет веру, тот достиг цели закона; а кто вне веры, тот чужд и веры, и закона. Ибо, чего хотел закон? Сделать человека праведным. Но он не мог сего сделать; потому что никто не исполнил закона. Таков был конец закона; к тому все клонилось, для того все было введено, и праздники, и заповеди, и жертвы, и все прочее, чтобы человек тем оправдался. Но сей цели достиг вернее Христос чрез веру. Итак, не бойся, говорит Апостол, что, приступив к вере, ты преступил закон. Ты тогда преступаешь закон, когда для закона не веруешь во Христа. Когда же веруешь в Него, тогда исполняешь и закон, даже в гораздо большей мере, чем велено в законе; потому что ты приобрел гораздо большую праведность».

Когда сказал Апостол: всякому верующему, то тем уничтожил всякое различие по рождению и крови. Кто ни будь, только уверуй во Христа,—и в тебе совершится кончина закона, т.-е. и ты будешь праведен. «Прекрасно сказал Апостол: всякому верующему; потому что объял все естество человеческое: будет ли кто эллин, или варвар, но, если уверует, улучит спасение» (Феод.).

100

Ст. 5. Моисей бо пишет правду, юже от закона; мю сотворивый та человека, жив будет в них.

В стихах 5—8 Апостол из тех самых книг Писания, в коих изображается закон, доказывает и то, что кончина закона Христос в правду всякому верующему, т.-е. что полное в совершенстве исполнение закона и достижение того, для чего дан закон, бывает только верою во Христа Господа, ничем неколеблющеюся. Первое место берет из книги Левит, 18, 5, где кратко, но полно показывается, чего требует правда законная: сотворивый та человека жив будет в них. Сам Бог сказал сие чрез Моисея, когда, указывая на нечестие Египтян, где жили Израильтяне, и Хананеев, куда они переводились, с угрозою запрещал касаться того и другого, но строго требовал, чтобы исполняли одни Его повеления и судьбы. Аз Господь Бог ваш. И сохраните вся поведения моя, и вся судьбы моя, и сотворите я: сотворивый та человека жив будет в них. Те народы за их нечестие и худую жизнь понесут казни, а вы жить будете—безбедно и безопасно (25). Когда сказал: вся, не оставил места никакому исключению: все исполни, и будешь прав по правде законной, — и жив будешь. Апостол не делает никаких наведений, а только словами самого закона показывает, чего требует правда законная, «показывает, в чем состоит законная праведность, и чем приобретается. В чем же она состоит и чем приобретается? Исполнением закона. Сделаться праведным по закону нельзя иначе, как исполнивши все заповеди» (Св. Злат.).

Так говорит закон о праведности законной. Но этих не ограничиваются его определения праведности; есть в нем такие указания о сем, какие немыслимы и в дело произойти никак не могут, если не при-

101

взойдет вера. Во Второзаконии (гл. 30) в заключительной речи к народу Бог говорит чрез Моисея, что если он будет исполнять все заповеди Его, то благо ему будет; а если не будет, то беда за бедою постигнет его. Но если он, по прогневании Его, опять обратится к Нему, то опять будет принят в милость, и даже если б был рассеян по далеким странам, опять будет собран в наследие-отцев. Ибо, теми бедствиями очистит Господь сердце твое,—любити Господа Бога твоею от всего сердца твоею и от всея души твоея (Втор. 30, 6). Оградив таким образом угрозами верность закону, Бог устраняет потом всякое извинение в неисполнении его, какое мог бы кто предъявить по причине трудности знать закон и тяготы самого закона, наложенного как иго.

Заповедь сия, юже Аз заповедаю тебе днесь (впереди сказано): обращену быть тебе ко Господу Богу твоему от всего сердца твоего, и от всея души твоея (— —10), не тяжка есть, ниже далече есть от тебе; не на небеса есть, глаголя: кто взыдет от нас на небо, и возмет ю нам, и услышавше ю сотворим? Ниже об ону страну моря есть, глаголяй. кто прейдет нам на ону страну моря, и возмет ю нам и услышавше ю сотворим?—Близ тебе есть глагол зело, во устех твоих, и в сердцы твоем, и в руку твоею, творити ею.— В словак сих указывается одно такое, что было пред очами, а другое, что имело быть, как обетование. Первое—то, что слово закона близ есть в руку твоею, т.-е., заповеди все ясно и подробно тебе изложены, ты знаешь и видишь их, как кто видит вещь держимую на руке (у нас—как на ладонке). Нечего тебе воспарять в высь, или заноситься в даль, чтоб узнать их,-они пред очами твоими. Второе—то, что глагол заповедей сих в сердце. Это особый и глав-

102

нейший момент в принятии закона. Закон, написанный на скрижалях и хартии, хотя и близко, так что глаз видит и рука держит писмена его; но все же он вне есть. Переход его отвне в сердце есть особое действие или состояние приемлющего закон, в коем (состоянии) внешне принятое входит внутрь и сливается со всем существом человека, так что все заповеди тогда бывают написанными в сердце. Такое состояние или такое восприятие закона не было условием, при даровании и приятии закона, и не было проявляемо. Израильтяне усердствовали к закону, но из благодарности и покорности к Богу крепкому и благодеющему, а самое указание законного не из сердца исходило. Это ожидалось впереди,—прозреваемо было и предуказываемо. В настоящем месте делается намек только на это; но после пророки изложили это яснее, когда предрекали о Новом Завете, в коем законы будут написаны не на скрижалях каменных, а на сердцах, для чего и самое сердце будет обновлено и дух новый дан будет вступающим в завет тот (Иер. 31, 33; Иезек. 36, 26). Несмотря однако ж на прикровенность указания, место сие не чуждо предсказательного смысла, подобно тому как и пред сим мимоходом помянутое собрание из рассеяния (Втор. 30, 4). Почему ученые Иудеи не погрешали, видя здесь указание на время пришествия обетованного Избавителя и Предводителя народа. Для нас же не это иудейское разумение ценно, а то, что дух апостольский в сих словах Бога, Дух изводящего, видел предуказание того, что в полном значении исполнилось во Христе Иисусе Господе нашем.—Св. Павел все сие место относит к учреждению Нового Завета и всякий термин в тех словесах Божиих прилагает к совершающемуся в сем завете, как к осуществлению предсказанного.

103

Стт. 6—8. А яже от веры правда сице глаголет: да не речеши в сердцы твоем: кто взыдет на небо? Сиречь Христа свести. Или кто снидет в бездну? Сиречь Христа из мертвых возвести. Но что глаголет Писание?. Близ ти глагол есть во устех твоих, и в сердце твоем, сиречь глагол веры, егоже проповедаем.

Выше сказал, как пашет Моисей о правде, яже от закона. Теперь говорит: а яже от веры правда, сице глаголет, будто сама правда говорит, олицетворена будучи. Но лучше так изложить: а о той правде, яже от веры, так говорит Моисей или Бог чрез Моисея (Феод.). Что же говорит? Судя по пророчественному смыслу приводимого места, Апостолу следовало бы указать, как закон новозаветный написывается в сердце; а он говорит о вере,—будто совсем о другом, или о далеком от содержащегося в том месте. Но так только кажется; в существе дела он говорит именно о предсказанном, только другими словами, или лучше—о предсказанном, как оно исполняется.— Как пишется Новый Завет со всеми его законами в сердце?—Веруют в Господа, обновляются крещением, приемлют Духа Святого, и сей Дух пишет новые законы в сердце. Начало всего вера во Христа Господа, или она все: ибо и Дух как пишет законы свои? Облекая во Христа Господа. Все, следовательно, в Нем, и верующий в Него полно и искренно имеет в себе уже все новозаветное, и заповеди новые. Говорящий о приятии Господа верою, говорит и о написании в сердце новых законов. Это и делает Апостол. По течению речи ему нужно было остановить внимание на вере во Христа Спасителя, не развлекая его указанием на то, как при сем и новые заповеди пишутся на сердце, давая сие пополнить самим читающим по руководству приводимого места. Почему к вере прямо относит и

104

все, что казалось бы, надлежало отнести к начертанию на сердце нового закона.

В том месте, откуда берется приводимое предсказание, говорится: не говори, кто взойдет на небо, чтоб взять оттуда заповедь и принесть нам?—Почему? Потому, что она уже принесена, изречена и написана. Св. Павел, с проречением соединяя исполнение, говорит: не говори, кто взойдет на небо, чтоб Христа свести, дабы с восприятием Его верою возыметь начертанным в сердце новый закон? — Почему? Потому что уже пришел Христос, воплотился Единородный Сын Божий, и всякий, приемлющий Его верою, и новый закон с Ним и в Нем приемлет.

Второй вопрос в приводимом месте стоит так: не говори, кто пойдет заморе,—тоже чтоб взять там заповедь и принесть к нам?—Она уже принесена. Св. Павел приводит сие в исполнении так: не говори, «то снидет в бездну, чтоб Христа из мертвых возвести? Он уже возведен, воскрес. Это не противоречие, а тоже другими словами. Море именуется и бездною—ἀβυσσος. Край моря в даль есть другая сторона, а край его в глубь есть дно, которое так далеко, что невольно подумаешь, будто нет его, и что в этом направлении—бездна. Имея сие в мысли, Апостол сказал: не говори, кто снидет в бездну, чтоб Христа из мертвых возвести? Он уже вышел из нее, как Иона, пророчески погружавшийся в нее. Два предмета веры указывает Апостол, что пришел Господь, умер и воскрес. Приявший сие верою Христа имеет в себе, а с Ним и новый закон.

В пророчественном месте далее говорится: близ ти глагол есть зело во устех твоих и в сердце твоем. И Св. Павел повторяет сии слова, прилагая к ним исполнительное истолкование: сиречь, глагол веры,

105

егоже проповедаем. Как близ?—И так же, как заповеди, Богом данные чрез Моисея,—т.-е., нечего вам далеко ходить, вот мы сами приходим, и проповедуем; близ есть глагол веры, слушай и веруй;—и весь закон найдешь тогда исполненным в себе: ибо будешь иметь кончину закона—Христа. И в том особенно отношении—близ есть глагол веры, что закон для исполнения своего требует всегда телесного дела и труда, своего времени, места и других соприкосновенных обстоятельств; в вере же все исполняется одним восприятием веры, совершающимся в сердце, а между тем сила сего действия такая, что в нем исполненным является весь закон и все заповеди: ибо имеющий веру имеет Христа, который есть кончина закона.

Так приведенным предсказательным местом Апостол доказал, что кончина закона—Христос, и потому, что в Нем исполняется предуказанное в законе, и потому, что в Нем исполняется самый закон и то, для чего дан закон. Закон дан для праведности; и тот, кто верует во Христа, делается праведным,—потому что приемлет в Нем и чрез Него благодать, претворяющую сердце и все его преисполняющую святых чувств и расположений, в коих исполнение заповедей, или из которых исполнение заповедей исходит. как плод естественный. Если другим способом исполнение закона невозможно, то из ревности по закону неприемлющий веры во Христа уничтожает то самое, чего хочет закон, или идет против закона. Не очевидно ли, что такая ревность не по разуму?

Такова мысль Апостола в приведении означенного места с указанием исполнения сказанного в нем верою. Но как дело веры всеобъемлюще, то слово о ней неудержимо касается и других ее сторон, кроме тех,о которых идет речь. Так и в настоящем месте—

106

Апостол внушает и иное нечто, крохе того, о чем речь. Правда законная требует труда и подвига, чтоб дела свои все во всякое время и во всяком месте вест по закону. А правда от веры вся совершается внутри, не имея нужды в разнообразии действий и выражений: уверовал в сердце, и прав. Однако ж это не означает, что дело веры так легко, как легко поднимается перо движением воздуха. Вера внутреннее действие; но потому самому оно и труднее дел. Что в ней от благодати, то легко действуется, а что есть в ней от человека, то представляет чувствительный труд, хотя все внутренний. Движение веры есть полный перестрой всего внутреннего. Подвергающееся перестрою есть устарелое и укорененное, которое не может не предъявлять своих прав, давностью приобретенных, и не затруднять таким образом хода веры. Надо устранять сие,—вот и подвиг. Вера, когда изрекает: «верую,» есть единичное, моментальное действие; но доходят до сего не всегда в одну минуту. Вера есть величайший подвиг, высший всех подвигов, корень и основа их. Почему Апостол и говорит: да не речеши в сердцы твоем, кто сведет Христа на землю и кто возведет Его из мертвых. Воплощение Сына Божия, Его смерть и воскресение—главный предмет веры и проповеди. Но сколько речей всегда поднимало и поднимает сие в сердцах слышащих?—Апостол говорит: не допускай сих речей; да не речеши в сердце своем,—кто может сие совершить, и как может сие совершиться; веруй просто, как дитя, препобедив все такие речи. «Не должно входить в исследование о Владычнем домостроительстве, или подвергать сомнению, как вочеловечился Единородный Сын Божий и прияв страдание, совершил воскресение,—но верою плодоносить спасение» (Феод.,.

Св. Златоуст той же мысли другой некий дает от-

107

тенок: «дабы, доказывая, что путь сей удобен и краток, не завести на мысль, что он не стоит и внимания, смотри, как Апостол распространяется о нем, да не речеши в сердцы твоем. —Как добродетели, обнаруживающейся в делах, противоборствует нерадение и расслабление, делающее неспособным к трудам, и дабы не предаться сему, потребна душа весьма бодрственная: так и в деле веры восстают помыслы, возмущающие и расслабляющие сердце многих, и для отражения оных потребна душа самая бодрая. Посему Апостол обнаруживает самые сии помыслы. И как поступил, рассуждая об Аврааме, так делает и здесь. Доказавши там, что Авраам оправдался верою, дабы не заключил кто, что венец сей приобретен им даром и ни за что, Апостол восхваляет свойство веры, и говорит: паче упования в упование верова. Сим доказал, что Аврааму нужна была душа возвышенная, приемлющая то, что выше надежды, и несоблазняющаяся видимым. Так поступает и здесь, доказывая, что нам потребен ум любомудренный, воля сильная и взыскующая небесного. Не сказал просто: да не речеши, но: да не речеши в сердцы твоем; т.-е. даже не колеблись мыслию, и сам в себе не говори: как это возможно?—Видишь ли, что таково преимущественное свойство веры,—оставив все земные соображения, искать того, что выше природы, и отринув помощь помыслов, принимать все, утверждаясь на всемогуществе Божием?"

Ст. 9. Яко аще исповеси усты твоими Господа Иисуса и веруеши в сердце твоем, яко Бог Того воздвиже из мертвых, спасешися.

Сила сих слов—спасешися. Уже помянуто было о глаголе веры в устах и в сердце, и какой именно предмет сего глагола; теперь прилагается только, что

108

если так будет, то спасешься. Это отвечает последнему слову приведенных мест: ибо и то место, которое к закону относится, заключается словом: жив будет, и то, которое о вере говорит, заключается словом: сие живот твой (Втор. 30, 20). Живу быть чрез что-либо, или живот иметь чрез то, и есть спасену быть. Это есть заключительное применение предсказательной речи, или последняя конечная черта в исполнении предсказания.

Что св. Павел особо говорит об исповедании устами, и особо о веровании сердцем, и что наперед ставит устное исповедание, а после него верование сердечное,—это делает он применительно к приведенному выше месту. В существе дела все от веры сердечной. От избытка сердца говорят уста: и исповедание от веры, в сердце водруженной. Да оно и невозможно без такой веры; и, если бывает иногда, значения никакого не имеет в производстве спасения. Но и вера, когда жива и пламенна, не может укрываться в сердце без обнаружения, а сама собой выходит и в слове, и во взоре, и в движении, и в делах. Так вера и исповедание ее, в истине своей, неразлучны. Да и внимание здесь у Апостола устремлено все на веру, и приложив исповедание, он не особое что хотел указать, а туже веру.

Предмет исповедания—Господь Иисус: аще исповеси Господа Иисуса. Можно так: если исповедуешь Господа Иисуса, как Он есть в истине, т.-е. Сын Божий и Бог воплотившийся; или прямо: если исповедуешь Иисуса Господом, что Он есть Господь Бог. Сим утверждается как необходимое условие спасения—исповедание Божества Иисуса Христа.—Предмет веры сердечной— воскресение Христово. Почему так? Потому что от верования в сие зачиналась и зачинается вера и на

109

сем основывалось и основывается все последующее здание веры. Что Иисус, глаголемый Христос, распять и умер на кресте, это явно было всем и всем ведомо. И проповедь апостольская не скрывала сего, а напротив выставляла на вид, как первый свой пункт; только на этом не останавливалась, а всегда прибавляла: на кресте умер, но и воскресе и оживе (Рим. 14, 19). С сего пункта и вера начиналась и им условливалась: ибо если б только умер, кто бы стал веровать? Апостолы всегда и изображали веру в воскресение, как основу веры Христовой и спасения (1 Кор. 15, 14).

И по сим предметам видно, что Апостол не разделяет веры и исповедания, как бы возможно было исповедать Божество Иисуса Христа без исповедания Его воскресения, или веровать в Его воскресение без веры в Божество,—не вредя делу спасения. То и другое нераздельно: ибо что Иисус Христос есть Сын Божий и Бог, сие явно из воскресения Его, как в начале сказал Апостол (—1, 4); и вера в воскресение Его прямо ведет к исповеданию и Божества Его. Почему место сие по смыслу его можно читать так: если исповедуешь устами твоими и веруешь сердцем, что Иисус есть Господь и что Бог воскресил Его из мертвых, спасешься.

Апостол сказал: Бон воскреси, по немощи слышащих, чтоб не привзошла мысль, как возможно воскресение, и не пресекла течение веры. Поставив: Бог воскреси, он устраняет всякое колебание о возможности: ибо то общая вера, что для Бога все возможно. Св. Златоуст говорить: «что Христос есть Господь, сие явствует из воскресения, как Апостол сказал и в начале послания: нареченнем Сыне Божии из воскресения от мертвых (1—, 4). А что и воскресение

110

есть дело не трудное, то и для самых несведущих доказано силою Воскрешающего». Что и воскрешенный есть Бог, это он только что сказал, заповедав исповедать Иисуса Христа Господом. Кто Господь есть, Тот и сам силен воскреснуть. Если говорится, что Бог Его воскресил, то только для указания нераздельности Его с Богом Отцом. Ибо, Сын Божий и Бог воплотился, не оставив недра Отча, и когда воскрешаем был Отцом, участвовал в сем действии Его и сам. Действия Божеские нераздельны,—исходят от триипостасного Божества. И воскресение Христово есть дело Бога Отца и Сына и Святого Духа.

Так вот, когда будешь так веровать и исповедывать, что Иисус Христос есть Господь, Бог воплощенный, умерший и воскресший, нашего ради спасения, то спасешься. Но как сие устрояется?—Ответ на это надо вывести из всего предыдущего. То неотложимый закон, что без исполнения заповедей нет спасения. Аще хощеши внити в живот, соблюди заповеди, говорит Господь (Мф. 19, 17). И еще: Не всяк глаголяй ми: Господи, Господи, внидет в царствие небесное, но творяй волю Отца моего, иже есть на небесех (Мф. 7, 21). Следовательно, если спасение, которое и есть внитие в царствие и живот, условливается исповеданием и верою во Христа и воскресение Христа Господа, то, надо полагать, потому так есть, что с сим неразрывно соединено исполнение заповедей или воли Отца небесного. Так оно и есть. Припомним, что говорилось впереди о близости закона. Св. Моисей говорил: близ ти закон, потому что написан и лежит у тебя пред глазами; и, хотя прибавил, что он и в сердце, но это было только обетование, которого исполнение потом пророки указали в будущем пришествии Обетованного, при Коем весь закон и все заповеди будут написаны

111

не на хартии, а на сердце. Так это и бывает. Приемлющий пришедшего Обетованного, верою прилепляется к Нему, а прилепляющийся к Нему бывает един дух с Ним (1 Кор. 6, 17). Дух же Его есть совокупность всех святых чувств, расположений и стремлений, требуемых заповедями и составляющих исполнение их. Следовательно, верою прилепляющийся ко Христу Господу носит в себе исполнение всех заповедей, и потому самому есть спасенный. И другим путем можно прийти к тому же заключению. Иже верует и крестится, спасен будет, говорит Господь (Мр. 16, 16). Но кто во Христа крестится, тот во Христа облекается (Гал. 3, 27). Христос же есть все святое и праведное. Следовательно, верующий во Христа носит в себе святость и правду, кои суть исполнение заповедей, и потому спасен. Или так: крещающийся в Господа, в смерть Его крестится, чтоб, как Христос восстал от мертвых в славе Отчей, так и ему ходить в обновлении жизни; обновленная же жизнь есть жизнь святая и праведная, во всех заповедях Божиих ходящая. Следовательно, опять верующий потому спасается, что всех заповедей исполнение имеет. Или так: верующий и крестящийся возрождается Святым Духом к новой жизни и чадом Божиих бывает, не именем только, но существенно, потому что соделывается Богоподобных, т.-е. святым, как и Родитель его—триипостасный Бог свят,—и в этом имеет спасение.—Таким образом, чего ни коснись в вере во Христа Господа, от всего придешь к одному заключению, что кто воистину верует, тот спасен; но потому, что по устроению веры он бывает исполнителем всех заповедей, кои носить начертанными в сердце, во святых чувствах и расположениях, Духом Святым там созидаемых.

112

Ст. 10. Сердцем бо веруется в правду, усты же исповедуется во спасение.

Вера и исповедание—две стороны одного и того же: вера, поколику сокровенна, в глубине сердца пребывает, а поколику обнаруживается вовне пред всеми и словом и делом, есть исповедание. В существе дела то и другое неразлучны. Что за вера, если она в благопотребное время не являет себя? И что за исповедание, когда оно только в устах? Настоящее исповедание то есть, которое, хотя устами свидетельствуется, но исходит из сердца, и настоящая вера та есть, которая, хотя в сердце сокрыта, но тотчас дает о себе знать, коль скоро дело касается ее. «Есть потребность в том и другом, как в истинной и твердой вере, так и в исповедании, произносимом с дерзновением, чтоб и сердце украшалось несомненностью веры и язык просиял, небоязненно проповедуя истину» (Феод.). «Сердце имеет нужду в устах: ибо что пользы веровать в душе и не исповедывать пред людьми? Хотя вера оправдывает в уме, но совершенное спасение зависит от исповедания; ибо тогда вера просиявает и пользует многих. Но и уста имеют нужду в сердце. Многие исповедуют Христа лицемерно, а сердце их далеко отстоит от Него» (Феоф.). Почему, когда Апостол веру помещает в сердце, а исповедание в устах, то делает это применяясь к предыдущей предсказательной речи. Равно и указываемые плоды веры и исповедания одно означают,—Правда созидается в сердце верою, т.-е. всем устроением Христовой веры, и содевает то, в чем состоит спасение; и кому принадлежит спасение, у того оно есть не иначе как в силу насаждения в сердце всякой правды, т.-е. всего святого, чистого и непорочного, верою, или всем устроением веры. Таким образом и сей текст, как и пре-

113

дыдущий, можно так читать: сердцем веруется и устами исповедуется в правду и спасение.

Так доказал Апостол, что вера дает то, что закон только обещал,—т.-е. правду и спасение,—и дает легко и действенно; потому ревность по законе пред лицом веры не имеет смысла, есть ревность не по разуму. «Когда оправдание, которое всего важнее, так легко и удобоприемлемо (верою),—когда иначе (без веры) и спастися невозможно; не крайнее ли неразумие, оставив удобное, легкое, браться за невозможное? Теперь никто уже не может сказать, что отказался от дела по трудности его. Видишь ли, как Апостол лишает Иудеев всякого извинения! Ибо, стоят ли какого оправдания те, которые избирают самое трудное и неудобоисполнимое, а оставляют легкое, но могущее их спасти, чего и самый закон не в состоянии был доставить! Все это доказывает единственно упорную волю, противляющуюся Богу. Закон обременителен, а благодать легка. Закон при бесчисленных условиях не спасает. а благодать дает оправдание как благодатное, так законное. Итак, что скажут в свое защищение те, которые упорствуют против благодати, которые без пользы и цели держатся закона!» (Св. Злат.).

Теснит Апостол Иудеев и гонит их к вере, представляя одно из сильнейших побуждений, определяющих волю нашу на дела,—разумность, если последуют словам его и пристанут к вере,—и неразумность, если не последуют и отвратятся от веры. Это достаточно уже объяснено, и можно бы остановить речь на сделанном в настоящем стихе выводе. «Но поелику сказанное Апостолом весьма важно; то он опять удостоверяет в том Писанием» (Св. Злат.). Вывод у него был такой: веруй в сердце и исповедуй устами,—и будешь праведен пред Богом и спа-

114

сешься. Могло казаться Иудею: это только твой вывод. Апостол и прибавляет: не мой; и слово Божие прямо говорит о спасительности, как веры, так и исповедания,—стт. 11—13. Прочитав сии тексты, св. Златоуст говорит: «Примечаешь ли, что Апостол приводит свидетельство о вере и исповедании?—Когда говорит: всяк веруяй (ст. 11), указывает на веру; а когда говорит: всяк, иже призовет (ст. 13), разумеет исповедание».

Ст. 11. Глаголет бо Писание, всяк веруяй в онь не постыдится.

И потому еще счел нужным Апостол привести особые свидетельства о вере и исповедании, чтоб показать, что блага веры простираются на всех людей без исключения. Почему в обоих текстах направляет внимание на всяк, и притом особо прилагает и толкование сему слову: несть бо разнствия. В предыдущих местах он доказывал неразумие ревности иудейской по законе из того, что те же Писания, кои о законе учат, говорят потом, что вся сила в вере, которую имеющий и весь закон исполненным имеет. Но там внимание было ограничено одними Иудеями, как и самый предмет того требовал. Прослушав сказанное, Иудеи могли сказать: хорошо; видим, что неразумно уклоняться от веры из-за закона, веруем. Но зачем приводятся и язычники?!—Апостол отвечает: затем, что сила веры и исповедания не стесняется плотским происхождением: она на всех простирается и всех без различия обогащает. Не в роде сила спасения, а в вере. Кто ни будь, только веруй—и спасешься. Смотри, что говорит Писание: всяк веруяй в онь не постыдится и не сомневайся в истине слов моих.

Но о какой здесь говорится вере? В кого это предлагается веровать?—Во Христа Господа. Приведенные

115

слова взяты из того места у Пророка Исаии, где он говорит от лица Господа: се Аз полагаю в основание Сиону камень многоценен, честен, и веруяй в онь не постыдится (Ис. 28, 16). А под сим камнем, с того времени, как изошло из уст пророка слово о нем, до наших дней, все и Иудеи, и христиане не другого кого разумеют, как Христа Господа. Он один лежит в основании духовного Сиона — святой Божией Церкви, которая, утверждаясь на Нем, стоит прочно и простоит непоколебимо до скончания века. Кто верует в Него не постыдится. В чем не постыдится? В надеждах своих; ибо несомненно получить то, что ожидает от веры сей. А ожидает он чего?—Спасения как в сем веке, так и в будущем. В сем еще веке, в самом начале, в крещении, получает всякий прощение грехов, новую жизнь и благодать Святого Духа, освящающую и укрепляющую, которая служить и залогом того, что и в будущем веке благо будет тому, кто прилепляется к Господу верою. Амвросиаст пишет: «Когда в день суда начнется испытание всех дел, бывших на земле, и всякие ложные догматы и учения будут посрамлены, тогда верующие во Христа возликуют, видя, как пред всеми явно откроется, что то, во что они веровали, истинно есть, и что почиталось буйством, разумно. Ибо, увидят, что между всеми прочими они только славны и разумны, быв дотоле почитаемы буиими и презренными. Ибо, там и решительная проба дел, где присуждение награды или наказаний».

Ст. 12. Несть до разнствия Иудееви же и Еллину: Той до Бог всех, богатяй во всех призывающих Его.

Словами: несть до разнствия Иудееви же и Еллину,— «толкует Апостол слово: всяк» (Феод.). «Возвещая, что в благодати все могут участвовать, и низлагая

116

надменность Иудеев, Апостол повторяет кратко, что выше доказывал пространно,—что нет разности между Иудеем и необрезанным» (Св. Злат.). И как прежде доказывал сие, вопрошая: или Иудеев токмо Бог, а не и языков! Ей, и языков (Рим. 3, 29): так и здесь полагает в основание тому следующее: Той бо Бог всех. Ὁ γὰρ αὐτὸς Κύριος πάντων.—Ὁ αὐτος—один и тот же. Ибо, один всех Господь. Не другой у язычников Господь, а тот же, что и у Иудеев. Все Его суть творение и о всех попечительно промышляет Он, по Своим сокровенным премудрых планам. Так ты. не скупись Богом и не представляй Его скупым, как бы рука Его для тебя только была отверзта, а для других всех сжата. На всех достанет у Него всякого добра и Он готов щедро наделять их всех. «Богатяй во всех, т.-е. богатый для всех, призывающих Его» (Феоф.).

Богатяй, - πλουτῶν εἰς πάντας, — богатым являющийся во всех призывающих Его тем, что ради призывания их изливает в них и на них богатство свое. Кто бы ты ни был, только призови, и станешь причастником богатства Его. «Он всех есть Господь, яко Творец и Промыслитель, но богат есть только для тех, которые призывают Его. Для неверных же Он небогат: ибо им невозможно сделаться причастниками богатства Его, так как они не веруют, что Он даст им от него» (Амвр.).

Можно и так: богат сый призывающими Его в той мысли, что Господь своим богатством почитает призывающих Его; почему не станет различать, Иудей ли кто, или язычник, а лишь бы призывал Его; и как только призовет, будет тотчас принят в сокровищницу Божию: ибо Господь любит обогащаться таким добром. «Видишь ли, как Бог сильно

117

желает нашего спасения? Ибо, почитает оное даже своим богатством. Почитающий наше спасение своим богатством не перестанет обогащаться, а изливать дары на всех для Него также есть обогащение» (Св. Злат.).

Таким образом, если все от призывания, а не от внешних каких-либо отличий, то само собою уже очевидно, что Иудей в деле спасения никакого преимущества не имеет пред язычником. Так и предсказано пророками.

Ст. 13. Всяк бо, иже аще призовет имя Господне, спасется.

Сила речи и здесь во всяк. «Поелику Иудеев особенно возмущало то, что они пользовались преимуществом пред всем человеческим родом, а теперь вера низлагает их с сего престола и предоставляет им не более прав, как и другим; то Апостол неоднократно делает указания на пророков, которые предвещают им о таком равенстве. Всяк бо веруяй в онь, сказано, не постыдится; и всяк, иже аще призовет имя Господне, спасется. В устранение всяких возражений в том и другом месте поставлено слово: всяк» (Св. Злат.).

Апостол не поминает, что сие место берет он из Писания; но как оно слово в слово читается у Пророка Иоиля 2, 32; то нет сомнения, что он привел его, как взятое из Писания, а не помянул верно потому, что и его разумел, когда сказал выше в ст. 11: глаголет бо Писание.

Смысл приведенного из св. Иоиля места ясен сам по себе. У Пророка Иоиля оно приложено к пророчеству о излиянии Духа Святого на всех рабов и рабынь Божиих. На рабы моя и на рабыни моя во дни оны излию от Духа моего, и прорекут (Иоил. 2, 29). И в

118

конце: и будет всяк, иже аще призовет имя Господне, спасется (— — 32).—Спасется чем? Тем, что с верою призвав Господа, Духа Святого приимет, Который освятит его и святым сохранит до конца. Сие пророческое место приводил уже св. Апостол Петр в день сошествия Святого Духа. Когда Иудеи, смотревшие на восторг Апостолов в момент излияния на них Духа Святого, подумали, что они пьяны: то он в опровержение сего сказал: не пьяны, а это исполнилось на нас то, что предрек пророк Иоиль о излиянии Св. Духа. Затем привел все место,—и в конце тоже приложил: всяко, иже призовет имя Господне, спасется (Деян. 2, 16—21). Наконец, когда целые тысячи Иудеев пришли в сокрушение, и спрашивали, что же им делать, то он, указывая им что делать, сим самым объяснил и то, что значит спастися и в чем состоит призывание имени Господня: призывание—в покаянии и вере в Господа, а спасение—в крещении во имя Его, во оставление грехов и в приятии дара Духа Святого. Покайтеся, и да крестится кийждо вас во имя Господа Иисуса Христа, во оставление грехов: и приимете дар Святаго Духа (38). Сознай, что ты грешен кругом, и уверуй, что нет тебе спасения, как в Господе; за тем в сих чувствах и в духе сей веры крестись, чрез что приимешь отпущение грехов и к новой отродишься жизни. Став же таким образом сосудом крепким, приимешь дар Св. Духа, который, излившись в тебя, научит тебя, как тебе быть святым, и силою исполнит к тому, чтоб ты содержал себя в святости все дни жизни твоей. Вот и спасение! Это есть апостольское изъяснение того, как бывает, что призывающий имя Господне спасается. А не одно только взывание: Господи, Господи! Ибо, не всякий такой непременно уже внидет в царствие, сказал Господь в Евангелии.

119

Стт. 14. 15. Како убо призовут, в негоже не вероваша? Како же уверуют, егоже не слышаша? Како же услышат без проповедующаго? Како же проповедать, аще не послани будут?

С 14-го стиха до конца главы идут новые мысли, направленные к тому, чтобы отнять у Иудеев последнее возможное извинение в неверии (Св. Злат.). В этой 10-й главе Апостол объясняет, как сделалось, что большая часть Иудеев не участвует в наследии духовных благ о Христе Иисусе, обетованных отцам. Какая тому причина? Причина тому, ответил он, в самих Иудеях, в том, что не веруют в Господа Иисуса. Они прикрывают недоброту неверия своего тем, что стоят на законе и ревнуют по нему. Но это их не извиняет, потому что сам закон или те писания, в коих излагается и изъясняется закон, руководят их к вере и указывают на ее необходимость, указывают, что она есть прямое и единое истинное и надежное средство ко спасению. Отсюда само-собою выходит обличение: так чего же вы не верите? Для полноты обличения Апостол теперь или сам придумывает, или другого кого вводит придумывающего, чем бы можно было еще оправдать неверие Иудеев, и за тем доказав, что это последнее прибежище к оправданию неуместно, выставляет во всей силе безизвинительность иудейского неверия. Он говорит как бы: можно было бы еще извинить неверие Иудеев и непризывание ими Господа Иисуса иди невозложение на Него надежды спасения, если б они не слышали о Нем, а не слышали потому, что не было проповеди, а проповеди не было потому, что не было посланных проповедников. Это совершенно бы извиняло их. Ибо, естественно не призывать Господа или не возлагать на Него надежды спасения тому, кто не уверовал; естественно не веро-

120

вать тому, кто не слышал, чему должно веровать; естественно не слышать о сем, когда нет проповеди; и естественно не быть проповеди, когда нет посланных проповедников. Но дело не так есть: и проповедники посланы (ст. 15). и те. в кому посланы,—Иудеи, слышали их проповедь (ст. 18), и не только слышали, но и разумели (ст. 19);—и все же остаются в неверии. Потому ничего после сего не остается, чем бы можно было их извинить: кругом виноваты. «Так Апостол, сказав это как бы в оправдание Иудеев, тем самым увеличивает обвинение, на них произносимое». (Феод.).

Первый вопрос о призывании к вере предложен по поводу предыдущей речи, где об них рассуждалось, и предложен в виде перехода к тому, на чем преимущественно хотел остановиться вниманием Апостол, и что ему больше нужно было для цели обличения, т.-е. к слуху проповеди и посланию на проповедь. Ибо, теперь в этом главные основания обличения, а о первых двух уже сказано выше. Отвечая на эти три последние вопроса, Апостол начинает с последнего (Феод.) и идет вверх по вопросам. Разве проповедники не посланы? Посланы. Разве Иудеи не слышали? Слышали. Разве не разумели? Разумели.

Замечательно, что Апостол ответы свои: посланы, слышали, разумели, берет не из указания на то, что делом совершалось во очию всех, а из пророческих о том предсказаний. В ответ на то: разве не посланы проповедники? не говорит: смотри, вот я, вот двенадцать, вот множество других помощников наших, все мы не сами от себя ходим, а посланы. Не говорит так, а пророчество о сем выставляет: коль красны ноги благовествующих! В ответ на то: разве не слышали? не говорит: как не слышать? мы прямо к Иудеях идем и в их синагогах сначала пропо-

121

ведуем, но пророческое о сем предлагает слово: во всю землю изыде вещание их. В ответ на то: разве не уразумели? не говорит: как не уразуметь? мы подробно растолковываем им, в чем дело; они пони» мают, но, по пристрастью к закону, не хотят веровать, и нас гонят; особенно раздражаются, когда мы, отходя от них, предлагаем слово веры язычникам и их обращаем к Господу Иисусу Христу. Не говорит так, но словом пророческим изображает тоже: раздражу вы не о языце.

Чего ради так делает Апостол? Чтоб разительнее представить дело. Как на все вопросы отвечала действительность, всем было ясно, и говорить о том было бы только излишним размножением слов. Иудей, слышавший такие вопросы, получал на них ответ в себе самом, в совести своей. Апостолу оставалось только осветить и освятить сии ответы тем, чем паче всего дорожил Иудей,—пророческим словом. Он как бы говорит: видишь, что отвечает тебе действительность; но ты не видишь того, сколь важно значение всего совершающегося пред тобою. Помогаю тебе в этом. Возвратись мыслию в глубь пророческих предсказаний,—и уразумеешь, что все, что теперь делается и что ты делаешь по поводу того, давно было предсказано: предсказано, что Иудеи услышат их проповедь, уразумеют, и однако ж не уверуют. Но если послание проповедников есть дело прямой воли Божией, то непринимание их проповеди ничем иным признано быть не может, как противлением воле Божией. Богу же противиться какой смысл? Из сего уразумей, что тебе следует делать. Сознать неразумие своего вере противления, осудить себя в нем и поспешить исправить дело, достойное Божия осуждения, делом достойным Божия благоволения, неверие—верою.

122

Что касается до вопросов, предложенных в настоящем 14-м стихе и в начале 15-го, то они-ясны сами собою, и предложены только за тем, чтобы наперед обозначить пункты для обличения Иудеев. Самое обличение идет опять вопросами, но с приложением и ответов на них, наводящих на безответное обличение. При сем заметим, что, по течению речи, после: како проповедям, аще не послани будут? и пред: якоже писано есть, надобно предположить вопрос: но разве не посланы были проповедники? Посланы, как написано. Предположить это заставляет последующий строй речи. Ниже дается вопрос: еда не слышиша? и предлагается ответ словами пророческими. Еще ниже дается другой вопрос: еда не разуме Израиль? И опять предлагается ответ словами пророческими. В начале же сих вопросоответов, в ст. 15, стоить пророческое слово, а вопроса не стоит. Почему есть потребность мысленно дополнить здесь речь вставкой вопроса: разве не были посланы проповедники?—И затем читать ответ: были.

Ст. 15. Якоже есть писано: коль красны ноги благовествующих мир, благовествующих благая».

Паши толковники все предполагают такой вопрос. Хотя не выражают они его прямо, но течение речи их показывает, что они предполагают его. Св. Златоуст говорит: «на вопрос: почему не уверовали Иудеи? мог бы кто-нибудь возразить: как бы уверовали они, не слышавши? Они слышали, ответствует Апостол. Опять возражение: как могли услышать без проповедующего? И опять ответ: много было проповедников, на то именно посланных. Из чего же видно, что сии проповедники посланы были? В ответ на это Апостол приводит слова пророка: кколь красны ноги и проч.». Сила доказательства лежит в согласии апостольской проповеди с благовестием предвиденных Пророком бла-

123

говестников. О чек Апостолы проповедовали? О мире с Богом, таком мире, из коего истекали неисчетные духовные блага и для времени и еще паче для вечности. Св. Павел говорить о сем: Бог дал нам служение примирения,—положил на нас слово примирения. По Христе убо молим, яко Богу молящу нами, молим по Христе, примириться с Богом (2 Коринф. 5,20). Здесь же приведши слово пророческое о благовестниках мира, он говорит как бы: познай же в нас тех предвиденных пророком благовестников, и не говори, что так как не было проповеди и проповедников, то я не мог слышать и веровать. «Видишь ли, говорит св. Златоуст, как самым образом проповеди Апостол доказывает, что они—проповедники (предвиденные и посланные). Апостолы, обходя вселенную, возвещали не иное что, как неизреченные блага и мир Бога с человеками. Посему вы, неверующие, не нам не верите, говорит Павел, но Исаии, который за многие годы предвозвестил, что мы будем посланы, станем проповедывать, и сказал то самое, что и мы говорим. Итак, ежели спасение зависит от призывания, призывание от веры, вера от слышания, слышание от проповедания,— а Апостолы были посланы и проповедывали,—даже с ними вместе ходил пророк, указывал их, возвещая и говоря: вот те самые, о которых за долгое время объявлено было свыше чрев меня, которых ноги похвалил я за способ проповеди: то явно, что неверие есть собственная вина Иудеев, а со стороны Божией все сделано».

Пророк Исаия в том месте, откуда взято его пророческое слово, воодушевляет Иудеев надеждою избавления из плена: десять колен уже были в плену у Ассириан, плен остальных Навуходоносором настоял и был видим пророком, как бы уже совершившимся.

124

Чтоб не пали они духом, пророк именем Господа обещает им избавление: востани Сионе, облецыся в славу твою Иерусалим! (52, 1).—Затем дух пророческий переносит пророка в далекое будущее, ко времени пришествия Обетованного, и заставляет его говорить от лица Божия: вас ради имя мое хулится во языцех; но придет время, когда познают имя мое людие мои (—6). Как познают? Сам Я, говорящий сие, буду среди их, и будут посланы благовестники, проносящие радостную о Мне весть. Это выражено словами: коль красны ноги благовествующих мир, благовествующих благая (—7).—И воцарится Бог,—и узрят вси концы земли спасение, еже от Бога (—10). Здесь указание о Христе Иисусе Господе—Спасителе так очевидно, что Иудеи легко познали тут пророческое указание о времени пришествия Его. Амвросиаст так прилагает сие место ко времени Апостольской проповеди. « Ногами означает хождение Апостолов, обходящих весь мир и проповедующих, что пришло царствие Божие. Это их хождение освящало людей, показывая их путь, которых в мире шествуется к Богу и который предуготовать сперва приходил Иоанн Креститель. Это тот есть мир, к коему спешно шествуют верующие во Христа. Царство Божие есть мир; ибо в нем, всякое отсекши несогласие, все единому Богу преклоняют колена. Так здесь; а вышний Иерусалим, который есть матерь наша, по имени своему есть и толкуется — зрение мира (как наслаждение миром)».

Ст. 16. Но не вси послушаша благовестия. Исаия бо глаголет: Господи, кто верова слуху нашему?

Наши все толковники первые слова читают, как вопрос, в виде возражения: но скажет кто, как же не все послушались благовестия? Ибо, если б оно было от Бога и посланные Им были посланы, то конечно

125

все бы послушались их и вняли слову их. В ответ на это Апостол говорит: это нисколько не умаляет достоинства посланных и истины их благовестия. Ибо, еще Исаия провидел, что так будет. И это сказал он в след за предсказанием о благовестии. О красных ногах, благовествующих мир, предсказал он в половине 52-й главы, а о том, что не все поверят им, предсказал в начале 53-й. Итак, что не все поверили благовестию, это не опровергает того, что благовестники посланы от Бога и возвещают истину: ибо так было предсказано Богом. Бл. Феодорит пишет: «приведя свидетельство о проповедниках, Апостол ведет речь в виде вопроса: но не вси послушаша благовестия? а потом в виде ответа приводит слова пророка».

Пространнее изображает сие св. Златоуст: «Иудеи опять делали новое возражение, говоря: ежели Апостолы были посланы от Бога, то надобно, чтобы все их послушались. Заметь же благоразумие Павлово, как он доказывает, что то самое, что приводило в смущение, должно уничтожить смущение и беспокойство. Что, говорит он, соблазняет тебя, Иудей, после толикократного и столь важного свидетельства, и после подтверждения его самыми делами,—что не все послушались благовестия? Это самое, что не все слушаются, при других доказательствах достаточно к тому, чтобы уверить тебя в истине проповедуемого. Ибо, и о сем издревле предсказал пророк. Что говорите вы, спрашивал он? То ли, что не вей послушаша благовестия? Но Исаия давно предсказал и сие; вернее же он предсказал не это одно, но гораздо большее. Вы ставите в вину то, что не все послушались; а Исаия говорит еще больше. Что же именно? Господи, кто верова слуху нашему?»— Приложим к сему из бл. Феофилакта: «впрочем

126

слово кто употреблено здесь вместо: редкие, т.-е. немногие поверили слышанному от нас».

Место пророческое взято из 53-й главы св. Исаии, где он живописует страдания и смерть Христа Спасителя так наглядно, как бы они совершались у него пред глазами. В самом начале сего изображения он поставляет вопрос: Господи, кто верова слуху нашему? Он тут принимает на себя лице Апостолов и от них говорит так. В действительности так и было, что Апостолы проповедали Христа распятого, как свидетельствует Апостол Павел. А это для Иудеев было соблазном, для Эллинов же безумием (1 Кор. 1, 23). Те и другие потому и упирались веровать. Веровали, но немногие, — избранные. Справедливо потому было быть вопросу в душе их: Господи, как немногие веруют тому, что мы влагаем в их уши? Кто—кто верует? Провидя это, пророк и воззвал как бы от лица их пред изображением страданий и смерти Господа Спасителя: кто верова?

Читать вопросом слова: но не вси послушаша благовествования!—ближе к предмету 15 и 16 стихов. В сих стихах Апостол отвечает на предложенный вопрос: разве не посланы проповедники? Посланы, говорит, и проповедуют; и то, что не все слушают, не должно наводить сомнения в том, что они действительно посланы.—Если читать сии слова безвопросно, то в них будет содержаться обличение Иудеев безответное, предмет всего отделения, 14—21. Следовательно, и это уместно; но несколько возмущает строй речи. В ответах на еда не слышаша? и на еда не разуме Израиль? приводятся только слова пророческие, без приложения обличения; а тут будет стоять обличение, тогда как у Апостола цель та, чтоб не обли-

127

чать в глаза, а чтоб Иудеи сами на себя произнесли обличение на основании того, что он говорит.

ССт. 17. Темже убо вера от слуха, слух же глаголом Божиим.

Слова сии сказаны по поводу слов пророческих. Пророк говорит: кто верова, слуху нашему, т.-е. тому, что мы влагаем в слух слышащих. Очевидно, что, по пророку, вере предназначено зарождаться от слуха, или слушания, когда слух поражаем бывает глаголами Божиими. Глаголы Божии поражают слух, чрез слух проходят в ум и сердце и зарождают веру. Итак, слушай, принимай слышимое за глаголы Божии и веруй,— и больше этого ничего не требуй. Будто Апостол, после того как объяснил, что то, что не все слушаются проповеди, не опровергает действительности посланничества проповедников, слышит еще возражение: как верить им, когда они такие простые? Пусть бы они творили знамения и чудеса,—повсюду, явно; тогда бы и веровать легко. Апостол отвечает: чудеса и знамения—не естественная принадлежность благовестия. Естественный путь таков: приходит посланный от Бога благовестник, возвещает глагол Божий, и те, которые имеют чем ощутить, что тут действительно возвещается глагол Божий, веруют. Чудеса же и знамения не в нашей власти. Их творит Бог, хотя чрез нас, но не по нашему изволению, а где и как угодно то Его святой воле. Потому непременно требовать от благовестников знамений и чудес несправедливо. Они приняли глагол Божий и влагают его чрез благовестие в слух; слышащие пусть веруют, если суть от веры. Вот и все; больше этого не требуй.—«Верующий, приемля божественные глаголы, плодом слышания приносит веру» (Феод.). Св. Златоуст так говорит о сем: «После того как, приведши слова пророка, уничтожил ими смущение, Апо-

128

стол, справедливо основываясь на сем свидетельстве, говорит: темже убо вера от слуха. И сие сказано не без цели. Но как Иудеи непрестанно искали чудес, желали видеть воскресение и много было таких, которые с жадностью сего домогались; то Апостол говорит: пророк возвестил, что вера наша должна происходить от слышания. Сие самое и доказывает наперед Апостол, говоря: темже убо вера от слуха. А как сие по-видимому было еще незначительно, смотри, каким образом усиливает речь свою. Не о простом слышании сказал я, продолжает он, не о том, что должно выслушать человеческие речи и им поверить; напротив, говорю о слышании высоком: слух же глаголом Божиим. Проповедники не свое говорили, а возвещали слышанное от Бога. Это гораздо выше чудес. Богу, когда говорит Он и когда чудодействует, равно должно верить и повиноваться, потому что дела и чудеса производятся словом Его. Так совершено небо и все прочее».

Ст. 18. Но глаголю: еда не слышаша? Темже убо (напротив) во всю землю изыде вещание их и в концы вселенные глаголы их.

Доказал Апостол, что есть проповедники посланные, и что все, основываясь на пророческом о них предсказании, должны были признать их таковыми и потому послушаться их, ничего от них не требуя, кроме того, что они делали, т.-е., кроме возвещания глагола Божия. Отсюда само-собою следовало, что если есть неверующие, то вина не в недостатке проповеди и проповедников, а в упорном неверии слышащих. Это наведение оставляет Апостол сделать Иудеям, а сам снова обращается к изысканию того, чем бы еще можно было извинить их неверие. Но может быть, говорит, они не слыхали. Если не слыхали, то конечно не

129

виноваты в неверии: ибо как можно веровать в то, о чем не слышишь? Но дело не так есть: нельзя сказать, что они не слыхали. Как им не слышать, когда вся вселенная слышала вещание их?—Св. Златоуст говорит на это место: «Апостол спрашивает: что же из того, ежели проповедники были посланы и проповедовали то, что им повелено было, но Иудеи сего не слыхали?—И за сим дает самое достаточное решение возражения: напротив, во всю землю изыде вещание их и проч. Что ты говоришь, спрашивает Павел: они не слышали? Слышала вселенная, слышали все пределы земные. Как же не слыхать вам, у которых проповедники столько провели времени, и от которых они произошли? Возможное ли дело? Ежели слышали пределы вселенной, тем более вы».—Продолжим эту речь словами бл. Феодорита. «Возможно ли было не слышать Иудеям, когда в целой вселенной слышали язычники? Иудеям первым возвестили проповедь проповедники истины. Ибо, и сам Господь сказал им: идите паче ко овцам погибшим дому Израилева (Мф. 10, 6); и в Деяниях Апостольских сказано: вам бо лепо первее глаголании слово Божие (Деян. 13, 46)».

Пророческое слово взято из Пс. 18, 5. Св. Пророк Давид в том псалме сначала изображает, как небеса проповедуют о славе Божией,—о премудрости, благости и всемогуществе, творчестве и промышлении Бога беспредельного, и как такая проповедь всюду слышится и всем понятна, так что ее слышат все люди, и все, перенимая сию проповедь небес, повторяют ее на своем языке. Затем присовокупляет, что милостивый Бог не ограничился одним этим возвещением о Своей славе, но при сей безмолвной проповеди о ней от лица тварей, даровал нам еще и словесное откровение-закон, оправдания, заповеди, судьбы, которые вож-

1130

деленны паче злата и камене честна мною, и слаждша паче меда и сота (— — 11). Если таким образом пророк откровением в творении наведен был на мысль о лучшем откровении чрез слово; то ничего нет дивного, что сквозь то и другое, тогда бывшее пред линем его откровение, он пророческим духом своих прозревал и будущее высшее откровение в имевшем прийти обетованном Избавителе,—что дивного, что в солнце, исходящем на востоке, яко жених от чертога своего, и потом, яко исполин, совершающем течение свое до запада, он прозревал Солнце правды, Христа Бога нашего, чрез проповедь апостольскую имевшего обходить всю вселенную, начиная с востока, чтобы всех согреть теплотой своею и просветить светом своим,—и что, когда слышал он, как на всех языках повторяется слава Божия, возвещаемая творением, то в тоже время слышалась ему и та проповедь, которую имели пронести на всех языках, по всему миру апостолы?—Что прозревал дух пророческий сокровенно, то узрел и уразумел дух апостольский и возвещает теперь всех явно, как пророчество: во всю землю изыде вещание их.

Ст. 19. Но глаголю: еда не разуме Израиль! Первый Моисей глаголет: аз раздражу вы не о языце (о не языце), но о языце неразумне прогневаю вас.

Что еще можно бы придумать в извинение неверия Иудеев? Думаю вот что. Может быть они не разумели,—не поняли значения настоящего времени,—того, что в нем исполняется все предсказанное пророками, все обетованное Богом, как и Спаситель их укорял не раз, когда, например, говорил, что они лице неба умеют рассуждать, а знамений временам (т.-е. настоящего времени) не могут искусити (Мф. 16, 3), или когда плакал над Иерусалимом, приговаривая, что он не

131

разумел, что есть день сей,—не разумел времени посещения своего (Лук. 19, 42. 44). Если точно не разумели, то для них слышанное было тоже, что неслышанное. В таком случае извинение уместно. Но правда ли, что не разуме Израиль? Можно ли о нем сказать сие? Со стороны смотря можно бы так ответить: если и в самом деле не разумел, то это нисколько не извиняет его; потому что он имел и имеет все способы к уразумению, и долг имел уразуметь, чтоб разумение свое предать потом и всем народам. Всем другим извинительно не разуметь, а ему никак: виновен потому самому, что не разумел. Но Апостол на том настаивает, что он разумел, да не верил: тут уж никак неуместно извинение, тут явно одно сатанинское упорство. Чем же доказывает Апостол, что Иудеи уразумели, в чем дело? Исполнением пророчества, в коем предсказано было, что будет время, когда Бог раздражит их о не народе, т. е., таким народом, который Иудеи считать будут недостойным того, чтоб именовать его народом: так Иудеи думали о язычниках. Чем же раздражит? Тем, что примет их в милость свою и то, что следовало бы Иудеям, на них перенесет и им передаст. Это исполнилось в точности, когда язычники оглашены были благовестием и верою призваны к наследию духовных благ о Христе Иисусе, обетованных отцам Иудеев, и вступили в обладание им. Могли ли Иудеи этого не увидеть и не уразуметь?! «Сие делалось, говорить св. Златоуст, не в тесном углу, на суше и море, в целой вселенной. Тех, коих презирали прежде Иудеи, увидели они обладателями бесчисленных благ. Итак, надлежало им заключить, что это тот самый народ, о котором говорит Моисей: раздражу вы о не языце, о языце же неразумне прогневаю вас. Видишь ли, что

132

Бог заранее дал Иудеям все признаки и ясные знамения сих времен, дабы отверсть слепоту их?» И они в самом деле поняли, что видно из раздражения их на то, зачем призываются язычники. Если раздражались, значит видели, что язычники вступают в наследие их благ, как и Спаситель в лице им сказывал: отымется от вас царство и дастся языку, творящему плоды его (Мф. 21, 43). И еще прежде: мнози от восток и запад приидут, и возлягут со Авраамом, Исааком и Иаковом во царствии небеснем: сынове же царствия изгнана будут вон (Мф. 8, 11. 12).

Слово пророческое взято из Второзакония гл. 32, ст. 21. Изрекает его Пророк Моисей, когда, исчислив благодеяния Божии к народу Израильскому при изведении их из Египта и в охранении их в продолжение сорокалетнего странствования по пустыне и прозрев, что со временем они забудут Бога и пожрут бесовом, а не Богу,—угрожает им от лица Божия разными казнями, главнейшими из коих ставить следующее: тии раздражима мя не о Бозе, прогневаша мя во идолех своих: и Аз раздражу их не о языце, о языце же неразумливе прогневаю их. И грех Израильтян и то, чем угрожает им Бог, относится в будущему. Видит Бог впереди отступление Израиля и за него наперед грозит наказанием; но не определяет, в чем оно будет состоять и когда исполнится. Так как дух апостольский указал исполнение сего наказания в призвании язычников в наследие Христово вместо Иудеев; то нет сомнения, что и Бог, изрекший его устами Моисея, имел именно это в виду при словах тех, хотя, может быть, применительно можно полагать исполнение сего и в чем-либо, бывшем прежде.

Св. Златоуст к следующему стиху переходит так: «но один ли Моисей говорил сие? Нет. Напротив

133

после него тоже подтвердил Исаия. Посему Павел и сказал: первый Моисей, давая тем знать, что есть и второй, говорящий о том же яснее и открытее. И как выше сказал: вопиете Исаия, так и здесь».

Ст. 20. Исаия же дерзает и глаголет: обретохся не ищущим Мене, явлен бых не вопрошающим о Мне. (Ис. 65, 1).

Исаия дерзает, т. е. с уверенностью говорит, и говорит ясно и открыто о призвании язычников в лицо Иудеев, не страшась их убийственных угроз (Феод.). Св. Златоуст говорит: «сие значит, что Исаия усиливался и употреблял все меры, чтобы не выразиться темно, а представить дело взорам вашим во всей наготе, и лучше соглашался, сказав ясно, подвергнуться опасности, нежели заботясь о своей безопасности, оставить вам какой-нибудь предлог к извинению своего упорства. Чтоб совершенно заградить вам уста, обо всем предсказывает со всею ясностью и прямыми словами. О чем же обо всем? О вашем отпадении и введении язычников, говоря так: обретохся не ищущим Мене, явлен бых не вопрошающим о Мне. Кто же сии не ищущие и не вопрошающие? Очевидно, что не Иудеи, а язычники, которые дотоле не знали Бога. Как Моисей отличительный их признак выразил словами: о не языце, о языце же неразумливе; так и Исаия изображает здесь тоже свойство в них—незнание в крайней степени. Самым важным обвинением для Иудеев было, что не ищущие нашли, а ищущие потеряли».

Обвинением и вместе раздражением: как так язычники, столь ничтожные и нечистые в глазах их, сподобляются такой милости на глазах у них?! Ибо, обрести Бога, сподобиться иметь Его явленным себе, есть великая милость. Иудеи никого не считали достойным ее, и вот видят, что она дарована язычникам,—и

134

притом в ущерб им самим. Как не раздражиться?! Они и раздражились. А если раздражились, значить, повторим опять, понимали дело, совершившееся у них пред глазами. Слова Пророка Исаии св. Павел приводит в пояснение того, чем грозил Бог раздражить Иудеев в лице язычников, и только усиливает ими данный уже ответ на вопрос: еда не разуме Израиль?

«Видишь, пишет Экумений, сколько имели они поводов и случаев уразуметь? Ибо, видя, какое чрез веру являет Бог благоволение в язычникам, они должны были опомниться и отбросить ослепление». Да и прямо смотря, нельзя думать, чтобы, когда язычники, обретшие Бога чрез принятие евангельской проповеди, уразумели,—Израиль не уразумел. Уразумел, но по упорству не покорился истине. О сем и Исаия говорить вслед за приведенными словами о язычниках.

Ст. 21. Ко Израилю же глаголет: весь день воздев руце мои к людем непокоривым и пререкающим (Ис. 65, 2).

Вели Бог простирает к ним руки, призывая и привлекая их к Себе, то как Он мен неувиден быть ими и неуразумен?—Увиден и уразумен, но они не пошли в Нему по упорству и прекословливому нраву своему. Весь день у пророка означает весь день Израиля, со времени изведения его из земли Египетской, а в исполнении пророчества в устах Ап. Павла означает все время, как воплотился Господь и явил Себя среди Израиля (Экум.). Он сам, ходя среди Иудеев, взывал: приближилось царствие; покайтесь и веруйте во Евангелие. А потом апостолов послал, которые и во Иудее и по всем странам, где ни случалось им встречать Иудеев, первым им возвещали слово Евангелия. Таким образом в призывании ясном и понятном для всех не было недостатка. Недоставало только

135

благопокорливой веры и послушания Зовущему. Бл. Феофилакт пишет: «дабы Иудеи не имели права сказать Богу: ты обрелся язычникам, а с нами не хотел обращаться, пророк присовокупляет: Я весь день, т. е. во всякое время, воздех руце мои, т.-е. привлекал вас, но вы оказались народом непослушным и упорным. Следовательно, вы виновны, а не Я. Я простирал руки Свои к вам и призывал вас, но вы не послушались. Отсюда видно, что Израильтяне и слышали и знали, но не хотели покориться».

Этим заканчивает Апостол отъятие всякого извинения неверия Иудеев (стт. 14—21). И проповедники есть, и слышат, и разумеют,—и все еще остаются в неверии. Вывод отсюда: никакого нет им извинения. Но Апостол не делает его гласно, а дает всякому читающему или слышащему сделать его самому, равно как и приложение его, т.-е.: если неизвинительны и неизвинительны пред Богом, Которого суд нелицеприятен; то очевидно, что следует,—следует покориться проповеди и уверовать в Евангелие. Это-то приложение и имел в виду Апостол, представляя Иудеев безответными, а не одно голое обличение.

Св. Златоуст все сие отделение заключает такими словами: «вот какое ясное решение дал Апостол на все предложенные выше затруднения, доказав, что Иудеи погибают по собственной воле, и во всех отношениях не заслуживают извинения. Хотя слышали, хотя понимали сказанное, но при всем том не захотели прийти. И, что гораздо важнее, Бог не только дал им услышать и уразуметь сие, но и употреблял меры более сильные для побеждения и привлечения упорных и противящихся. Какие же именно? Раздражал их, пробуждал в них соревнование. Вы сами знаете мучительство сей страсти, знаете, какую силу

136

иимеет соревнование к преодолению всякого упорства, к восстановлению падших. И нужно ли говорить о взрослом человеке, когда соревнование оказывает великое действие и над детьми в незрелом возрасте? Ребенок часто, когда призывает его отец, не слушается и продолжает упрямиться; но когда видит, что ухаживают за другим ребенком, без всякого зова бежит к груди родительской, и чего не могло сделать призывание, то производит соревнование. Так и Бог поступал с Иудеями; не только умолял их, простирал к ним руки, но и возбуждал в них страсть соревнования, наделяя благами тех, которые были гораздо ниже их,—что особенно производит соревнование, впрочем не теми благами, какие даны Иудеям, но, что гораздо важнее, что делает страсть мучительнейшею,—благами гораздо большими и нужнейшими,— такими, каких Иудеи и во сне себе не представляли. Но они при всем том не послушались. Итак, какого стоят извинения показавшие в таком избытке свое упорство? Никакого. Впрочем, Апостол не говорит сего сам, но предоставляет совести слушателей заключить о том из соображения сказанного».

г.

Утешение народа Божия.

Гл. 11.

ИИз предложенных объяснений Апостола выходило, что если есть Иудеи, не участвующие в благах веры, как следовало бы по обетованию, то причина этому в них самих, в том, что они упорно отказываются принять благовестие и покориться вере,—чего им извинить никак нельзя. Тяжело должно было отозваться

137

такое обвинение в сердце уверовавших Иудеев, которые, несмотря на прилепление к вере, не могли однако ж не жалеть о народе своем, столь высоком по избранию Божию, и столь унизившемся по неразумию своему. Не желая оставлять их под таким неприятным впечатлением, Апостол предлагает теперь утешительные для них мысли, такие, однако ж, которые могли благотворно подействовать и на неверующих Иудеев. Он говорит с сею целью, что если не все приняты, то и не все отринуты, что отпадение не покорившихся вере служит во спасение языках, и что потому последним нечего выситься над первыми; да к тому же ослепление это, по целям промышления Божия о людях, допущено лишь на время. Исполнится сей предел, и весь Израиль вступит в ограду спасения.

Гл. 11, ст. 1. Глаголю убо, еда отрину Бог люди своя? Да не будет: ибо и аз Израильтянин есмь, от семене Авраамля колена Вениаминова.

Сими словами Апостол возвращается к прежнему своему положению: не такожде, яко отпаде слово Божие (9, 6), и спрашивает: после всего сказанного можно ли утверждать, что Бог отринул людей Своих? Никак. Ибо, Он и обетование давал не всем, а только тем, которых провидел покорными слову Своему. Эти собственно и суть люди Его. Вам следует только теперь осмотреться кругом и удостовериться, есть ли из сынов Израиля внимающие благовестию и чрез то вступающие в наследие духовных благ, обетованных в Избавителе. Если есть, хоть один, — обетование не нарушено. А один — вот вам — я. Я Израильтянин от семени Авраамова, колена Вениаминова. Если я, Израильтянин, принадлежу к приявших обетованное наследие, то уже нельзя говорить, что отпаде слово Божие, и отрину Бог люди своя. «В доказатель-

138

ство того, что Иудеи не отвержены, говорит св. Златоуст, указывает на себя: ибо и аз Израильтянин есмь. Я учитель, проповедник, сам Иудей. Если б Бог определил отринуть Иудеев, то не избрал бы из них и Павла, которому вверил всю проповедь, дела целого мира, все тайны, все домостроительство спасения. Но само собою очевидно, что, указывая на себя, Апостол хотел только поскорее и понагляднее дать пример неотриновения Божия, а разумел под собою всех уверовавших из Иудеев. Они повсюду были: и в Иерусалиме, и по всем другим городам и весям Палестины, и во всех местах вне ее, где жили Иудеи. Все они суть наследники обетований, данных отцам. Следовательно, не следует говорить, что Бог отринул людей Своих.

Ст. 2. Не отрину Бог людей своих, ихже прежде разуме.

Прежде разуме— προέγνω, — предведал. Предведал Бог, что будут покорные слову Его и дал обетование, выражая его общим ко всем сынам Израиля словом, в виду же имея собственно сих покорных и верных, коих одних и следует называть Божиим народом. И вот, что вы видите теперь совершающимся пред очами вашими, все сие идет по предуведанному,—и есть прямое исполнение обетования. Не отринул Бог людей Своих, а именно их-то и приял теперь и ввел в наследие обетования. Св. Златоуст в словах Апостола видит два доказательства того, что не отринул Бог людей Своих: первое то, что и он Израильтянин, а второе «заключается в словах: люди, ихже прежде разуме, т.-е. о которых верно знал, что они способны к принятию веры, и примут оную. Ибо, из Иудеев уверовали три тысячи, пять тысяч и многое множество. Дабы на слова его: аз Израильтянин не возразил кто:

139

разве ты составляешь народ, и из того, что ты призван, следует ли, что призван целый народ? Апостол присовокупил: не отрину людей своих, ихже прежде разуме. Он говорит так как бы: со хною есть три тысячи, есть пять тысяч, есть многое множество».

Стт. 3—5. Или не весте о Илии, что глаголет Писание? яко приповедует Богу на Израиля, глаголя: Господи, пророки твоя избита, и олтари твоя раскопаша: и аз остах единя, и ищут души моея, изъяти ю. Но что глаголет ему Божественный ответ? Оставих себе седмь тысяч мужей, иже не преклониша колена пред Ваалом. Тако убо и в нынешнее время останок по избранию благодати быст (3 Цар. 19, 14. 18).

Апостол говорит как бы: то, что видите вы совершающихся теперь пред очами вашими, очень похоже на то, что было при пророке Илии, когда, не встречая кругом видимо ни в ком истинного благочестия, он жаловался Богу: все уклонились в нечестие; остался я один; и когда Господь сказал ему: нет, не все; есть у Меня среди их семь тысяч мужей, верных Мне, и отвращающихся от идолов. Как тогда было, что и царь, и вельможи, и все власти, и все, на кого ни взгляни, богоборствовали, а между тем среди их было у Бога семь тысяч истинных Его чтителей: так и теперь есть. И цари наши, и правители народные, и первосвященники, и ученые, и весь народ, если смотреть на него в целом, богоборствует, противится Христу Господу и апостолов Его преследует и убивает; но между тем среди его же, во всех местах, есть верующие в Господа искренно, прилепляющиеся к Нему всем сердцем и от всей души служащие Ему. Вот эти и суть собственно люди Божии, свои Богу, соблюденные Их для Себя, прежде предвиденные и теперь призванные, и чрез призывание выбранные из народа. Как тогда свои

140

Богу были только те семь тысяч, а прочие все были чужие Ему, так и теперь весь народ, когда смотришь на него в целом, чужд Христу и Богу нашему, свои же Ему суть только эти верующие, исчезающие будто среди общей массы народа, на деле же составляющие настоящий народ Божий. Бл. Феодорит пишет: «как тогда из неисчетных тысяч только семь тысяч остались свободными от нечестия, так и ныне не уверовавших больше, а уверовавших и воспользовавшихся божественною благодатию меньшее число». Сила сравнения сих обстоятельств, т.-е. того, что было при Пророке Илии и что совершается теперь, заключается в том, что, как тогда весь народ в целом богоборствовал, а семь тысяч среди их кроющиеся чтили Бога и Бог их назвал Своими, так и теперь весь народ в целом христоборствует, а верующие, среди их вращающиеся, веруют во Христа и поклоняются Ему,—и их-то Бог имеет Своими. Сей остаток по избранию Божию бысть. Бог выбрал и выбирает его из среды народа благовестием, верою и благодатию. Отсюда заключай всяк, что все теперь совершается сообразно с волею и намерениями Божиими и не противно Его обетованиям; потому нельзя говорить, что Бог отринул людей Своих.

Св. Златоуст пространно выясняет и другие черты сходства в сих обстоятельствах. «Смысл сих слов таков: Бог не отверг народа. Ибо, если бы отверг, никого бы не принял. А если некоторых принял, то не отверг. Но ежели не отверг, говоришь ты, то, значит, всех принял? Ни мало. Ибо, и при Илии спаслось не больше семи тысяч. И ныне (кроме явно верующих), вероятно, много есть уверовавших (тайно). Неудивительно, если вы и не знаете их; потому что не знал сего также и Пророк Илия, столь великий муж. Но Бог устроял Свои дела, хотя Пророк и не

141

знал (так и теперь сокровенно устрояет Он свое дело веры). Заметь же благоразумие Апостола, как он, доказывая то, что предположил доказать, неприметно увеличивает вину Иудеев. Для того привел на память все это свидетельство, чтобы торжественнее обнаружить их неблагодарность и показать, что они издревле таковы. А если б не имел сего намерения, но хотел доказать одно то, что не многие составляют народ (собственно Божий), то сказал бы только, что и при Илии осталось семь тысяч. Но теперь приводить все свидетельство сначала, так как всеми мерами старался доказать, что поступки Иудеев со Христом и апостолами нимало не странны (не новы), но обыкновенны у них и обратились им в навык. Дабы не сказали они: мы убили Христа, как обманщика, преследуем апостолов, как обольстителей,—Апостол приводит свидетельство, в котором говорится: Господи, пророки твоя избита и олтари твоя раскопаша. (Это означало, что как тогда они избили не лживых, а истинных пророков, так и теперь убили не лживого, а истинного Спасителя и преследуют не обольстителей, а истинных проповедников). Но Апостол, чтоб не слишком огорчить их словом (не выразил сего явно, а) представляет другую причину на приведение сего свидетельства, будто бы приводит оное не с тою главною целью, чтобы укорить их, но имея в виду доказать нечто иное (именно что не многие составляют собственно народ Божий); а между тем лишает их всякого извинения и в предшествовавших делах (распятии Господа и преследовании апостолов). Смотри же, как обличение получает особенную силу от лица обличающего. Обличает не Павел, не Петр, не Иаков, не Иоанн, но тот, кому Иудеи удивлялись более, нежели всякому другому, глава пророков, друг Божий. Что же

142

говорит он?—Господи, пророки твоя избиша и олтари твоя раскопаша, и аз остах един и ищут души моея. Что может быть свирепее такого зверства? Надлежало молиться о содеянных уже грехах, а они намереваются убить еще Пророка. И это не во время голода, но при наступившем уже плодородии. Все это делает их совершенно неизвинительными. (Но как тогда было, так делают они и теперь). Когда бесы посрамлены, могущество Божие явлено (во Христе Иисусе), они отваживаются на сие злодеяние (против Него), переходят от убийств к убийствам, умерщвляют учителей и исправителей их нравов. И что могут сказать они против сего (обличения, в защиту себя)? Ужели и те (пророки) были обманщики? Ужели и тех не знали, откуда они? Они огорчали вас, но за то говорили полезное. (Так разумей и об апостолах). А алтари? Ужели и алтари огорчали? Ужели и они оскорбляли? (Очевидно, что они делали все сие по богоборству (Феод.). Вот какие примеры упорства и злонравия всегда показывали Иудеи. Посему Павел и в другом месте, пиша к Фессалоникийцах, говорит: таяжде и вы пострадаете от своих сплеменник, якоже и тии от Иудей, удивших Господа и Ею пророки, и нас изгнавших, и Богу неугодивших и всем человеком противящихся (1 Сол. 2, 14—15). Подобно и здесь говорить, что Иудеи раскапывали алтари и избивали пророков (чтоб показать, что они всегда Богу противятся). Но что глаголет ему Божественный ответ? Оставих Себе седмь тысящ мужей, иже не преклониша колена пред Ваалом. Ты спросишь, идет ли сие к настоящему времени? Весьма идет. Ибо, сим доказывается, что Бог и всегда обыкновенно спасает достойных, хотя обетование дано и целому народу. Тоже Апостол доказывал и выше, когда говорил: аще будет число сынов Из-

143

раилев, яко песок морский, останок спасется; и аще не бы Господь Саваоф оставил нам семене, якоже Содом убо были быхом. Также доказывает и здесь. Посему и присовокупил: тако и в нынешнее время останок по избранию благодати бысть. Смотри, как каждое слово у Апостола удерживает свою силу, выражая и благодать Божию и не укоризненность спасаемых. Ибо, словом—по избранию—Апостол показал достоинство спасаемых, а словом—благодати означил дар Божий».

Ст. 6. Аще ли по благодати, то не от дел: зане благодать уже не благодать бывает. Аще ли от дел, ктому несть благодать: зане дело уже не есть дело.

Сказавши: тако и в нынешнее время останок по избранию благодати бысть,—Апостол вводит в глубь совершающихся событий. Тогда Бог из множества многого народа сам соблюл для Себя сем тысяч: и теперь Он же благодатию избирает из всей массы народа не многих спасающихся. Кто же такие избранники? Все те, которые не надеются на себя, на дела свои и на какие-либо сторонние преимущества, но все спасение свое предают в руки Божии с готовностью приять его от Его благости, если благоволит Он удостоить ее. На таких смиренников падает луч благодати Божией и привлекает их к источнику спасения. Она естественно находит их, как вода сама собою стекает в низменные места. Это нахождение благодатию тех, кои способны приять ее, и есть избрание. На кого ниспадает благодать, так что он восприимет воздействие ее, тот внутренне выделяется из прочей массы и начинает быть инаковым. Все таковые суть останок спасаемых благодатию подобно немногим спасенным при Илии.

Вот главная причина, почему одни ныне спасаются, а другие нет! Это потому, что те ни на что свое не

144

надеются, но смиренно предают дело спасения своего в руки Божии,—и таковых не много бывает всегда; а яти на дела свои опираются и спасения будто по праву требуют себе от Бога. Как это противно законах спасительной жизни по Богу, то они и не приемлются в ограду спасаемых, и таковых самонадеянников всегда много. Такое положение вывосится из предыдущих слов: останок по избранию благодати бысть. Слова же настоящего шестого стиха прилагаются к ним и в виде укора, и в виде увещания,—так: если избрание ко спасению от благодати, то не от дел; ибо если б было оно от дел, то не было бы по благодати, потому что благодать уже не бывает благодать, когда привходят дела. Что же ты, Иудей, опираешься на дела? Отбрось сию тщетную надежду и смиренно предай себя действию благодати. Если опираешься на дела, то не чувствуешь нужды в благодати; не чувствуя такой нужды, не ищешь ее: не ища, не обретаешь; не обретая и не получая, спасения чужд бываешь. И выходит, что то, на чем ты чаешь спасение свое основать, служит тебе в пагубу. Совместить то и другое невозможно. Если вносишь дела в основу спасения, устраняешь благодать; и основа твоя гнила бывает. А если к благодати взор свой простираешь, то отвлеки его от дел: ибо при благодати дела уже не дела, т.-е. ничего не значат. Такими ты их и сочти в уме твоем и сердце твоем, или совсем их изгони из внимания и голым себя представляй воздействию благо» сто Божией.

Св. Златоуст говорит: «итак почему же боишься ты приступить, когда не требуют от тебя дел? Что споришь и упорствуешь, когда предлагают тебе благодать? Что без нужды и пользы ссылаешься на закон? Законом себя не спасешь, а дар сей умалишь. Если

145

упорно хочешь спасаться законом, то уничтожаешь благодать Божию. Но чтобы не сочли сего новым учением, Апостол говорит, что и оные семь тысяч, приводимые им в пример, спасены благодатию. Ибо, словами: тако и в нынешнее время останок по избранию благодати бысть, дает разуметь, что и те спасены благодатию. Тоже самое видно из слов: оставить Себе. Сим показывает Бог, что большую часть дела совершил Он сам. А ежели по благодати, говоришь ты, то почему не все спасаемся? Потому, что вы сами не хотите. Ибо, благодать, при всем том, что она благодать, спасает желающих, а не тех, которые не хотят и отвращаются благодати, которые постоянно восстают на нее и противятся ей. Видишь, как Апостол везде утверждает ту истину, что не может статься, чтобы слово Божие не сбылось; и доказывает сие тем, что обетование простиралось на достойных и что достойные, хотя их и не много, могут составить народ Божий».

Как св. Златоуст говорил свои беседы к христианам из язычников, то и прибавил: «Итак, возблагодарим Бога за то, что мы стали в числе спасаемых и когда не могли спастися от дел, спасены по дару Божию. Благодарность же нашу засвидетельствуем не словами только, но и делами и поступками, сообразными с чувствами благодарности. Ибо, благодарность тогда бывает полною, когда исполняем то, что служит к славе Божией, когда избегаем того, от чего освободились». Эта речь и к нам идет.

Ст. 7. Что убо? Егоже искаше Израиль, сего не получи, а избрание получи: прочий же ослепишася.

Что убо? Что же вышло из таких порядков жизни Израиля? То, что Израиль, если смотреть на него в целом, во всей массе народов, не получил того, чего

146

искал; но среди сей же массы Бог и прежде провидел и теперь узрел некий останок достойных лиц и выбрал их из массы благодатию Своею, так что сей останок избранный получил искомое, а прочие ослепились. Чего искал Израиль? Быть Божиим и наследником обетований, данных отцам. Но это есть доброе искание, сообразное с намерениями Божиими; почему же он не получил сего? Потому что не воздал должного благодати Божией. Он делал дела закона и этими одними трудами своими и усилиями чаял получить искомое, забыв, что получение сие при всем том есть дело благодати, верою приемлемое, а не по праву приходящее. От сего произошло то, что, когда явилась благодать и ему предложено было слово веры, как условие получения искомого, он возупорствовал, настаивая на том убеждении, которое сам себе набил в ум и сердце. Как это противно было порядкам Божиим, то Бог за это упорство лишил его того, чего он чаял и что должно было сделаться его достоянием, если б он не упорствовал и не противился вере. Напротив, те не многие, кои суть останок Божий, хотя также верно хранили закон, но надежду получения искомого полагали в одной благодати Божией. Почему когда явилась благодать и возгласилось слово веры, они всем сердцем приняли его и прилепились к Проповедуемому. За то получили больше, чем чаяли, или чаять могли. Тех ослепило неправое их предубеждение; а эти, не допуская предубеждения, всегда имели очи свои отверстыми к Богу и удобно узрели ниспосылаемую от Него благодать, которая и избрала их. Бл. Феодорит пишет: «избранием называет Апостол уверовавших из Иудеев. Сказует же сие: Израиль, привязавшись к закону, не достиг цели, потому что ныне противозаконно хранит закон, и не пожинает от того ни-

147

какой правды; но уверовавшие из Израильтян получили ее. «Прочли же ослепишася, т.-е. неверие ожесточило сердце их». Почему справедливо в настоящем месте св. Златоуст видит «не только вопрос, но и обличение. Апостол говорит, что Иудей сам себе противоречит, ищет оправдания и не хочет приять оного. Он представляет Иудеев неизвинительными, доказывая неправость их тем, что некоторые получили: избрание, говорит, получи. Иудеев осудят избранные. Так и Христос Господь сказал: аще же Аз о веелзевуле изгоню бесы, сынове ваши о ком изгонят? Село ради тли будут вам судии (Лук 11, 19). Дабы никто не смел ссылаться на свойство самого дела, а всякий винил произволение Иудеев, Апостол упоминает о получивших. Почему и употребляет выразительное речение, изображающее вместе и благодать свыше, и собственное их тщание. Ибо, словом: получи не свободное произволение уничтожает, но выражает величие благ и то, что большее, хотя и не все, было делом благодати. И у нас о человеке, которому выходит большая прибыль, в обычае говорить: он получил, он нашел. Потому что большая часть приобретается не человеческими трудами, но по дару Божию. Прочли же ослепишася. Заметь, когда Апостол отвержение прочих осмелился назвать собственным именем. Хотя и прежде говорил об оном, впрочем, обвинителями представлял пророков, а теперь сам уже является обвинителем. Однако же и здесь не довольствуется собственным своим мнением, но опять свидетельствуется пророком Исаией; ибо сказав: ослепишася, присовокупил»:

Ст. 8. Якоже есть писано: даде им Бог дух умиления, очи не видети и уши не слышати даже до днешнего дне (Ис. 29, 10. Второз. 29, 4).

Эти слова взяты св. Павлом из двух пророческих

148

мест, и самое пророчество выражено своими словами. Первые слова, что Бог дал им дух умиления, или отупения, взяты из 29 гл. Пророка Исаии, а последние— об очах невидящих и ушах неслышащих взяты у Пророка Моисея, Второе. 29, 4. Пророк Исаия в той главе предсказывает крайнее некое бедствие для Иудеев от врагов, и то, что, когда враги сии будут считать цель свою уже достигнутою, явится помощь свыше и разорить их надежды. Затем, обращаясь к властям иудейским, говорит, что они при этом от изумления будут, как пьяные, потому что Господь напоит их духом отупения и смежит очи их и пророков их и князей их; и они ничего не уразумеют из совершающегося пред ними; будет это для них, как книга запечатанная. К какому бедствию и избавлению относятся пророчества, не видно; но как изображенное пророком отупение властей и всех набольших лиц иудейских совершенно сходно с тех, как относились сии лица к Господу Иисусу Христу—Избавителю и к изумительному делу Его и апостолов Его; то нет сомнения, что дух пророческий устами Пророка Исаии предвозвещал. именно это отупение и умственное ослепление иудейских властей, а за ними и всего народа, пред лицом Господа Иисуса и св. Евангелия. Дух апостольский указал сие Апостолу в словах Пророка, и он верно засвидетельствовал ими то, что имел нужду засвидетельствовать, именно, что ослепишася.

Св. Пророк Моисей в 29 гл. Второзакония помянув, как Господь Бог избавил Израильтян от рабства Египетского и сколько дивных знамений и чудес явил при сем,—прибавляет затем: И не даде вам Господь Бог сердца разумети, и очес видети, и утес слышат даже до дне сего. Το-есть: а вы смотрели на это открытыми очами, и не видели; слышали о сем отверстыми

149

ушами, и не слышали и сердца не имели, чтоб разуметь, что значить все сие. Избавление Израильтян из рабства Египетского св. Моисеем есть самый наглядный прообраз избавления нашего от рабства греху и диаволу Господом наших Иисусом Христом. Почему, что говорится пророками о первом, то несомненно было пророческим прозрением о втором. Дух апостольский уразумел сие и слова, изображающие умственное состояние тогдашних, привел, как изображение настоящих. Как тогда сердца не имели уразуметь, так и теперь слепотствуют — ослепигиася.

Из сих двух мест апостольский дух взял мысль пророческую и предложил ее своим словом: даде им Бог дух умиления, очи не видети и уши не слышати. И у пророков, и у апостолов говорится так, что будто Бог сам Своею силою произвел такое недоброе состояние. Так обычно говорить пророкам, все к Богу относящих, как доброе, так и худое. Но иное прямо от Бога дается, а иное только попускается. Бог всем людям добра желает и всех наделить их ищет. Но когда встречает противление со стороны людей, то после попыток к преодолению сего противления оставляет их в руках произволения их, которое, как Богу противляющееся, никогда к добру не приводит, а всегда сопровождается худыми последствиями. Эти худые последствия очевидно бывают в виде наказания Божия за сопротивление Его воле. Почему и приписываются Ему, хотя причина, почему так попускает Бог, находится в самих людях,—в их непокорности. Так было и с Евангелием. Сколько сам Господь являл Иудеям доказательств, ясно указывавших на то, кто Он есть? Сколько также апостолы и словом и делом убеждали, что Он есть именно Обетованный и что должно следовать учению Его?—

150

Иудеи не имели сердца разуметь совершающегося пред очами их, и слышать о значении того не хотели. Но кто виноват? Господь и оставил их в своем им ослеплении. Бл. Феодорит пишет: «Слово даде, как и предаде, значит—попустил. Ибо, не Бог сделал это, что они не уверовали; иначе возможно ли, чтобы сам Он вложил в них неверие и Сам же подверг за то наказанию? Сему же яснее научил и Пророк: одебеле бо сердце людей сих, и ушима своима тяжко слышаша, и очи свои смежиша (Ис. 6, 10). Посему не другой кто ослепил их, но сами очи свои смежиша и не захотели видеть света». Св. же Златоуст говорить: «от чего же произошло сие ослепление? Апостол и прежде объяснил причины оного, сложил всю вину на голову самих Иудеев, доказывая, что они подверглись ослеплению за безвременное упорство, и теперь повторяет то же самое. Ибо, когда говорит: очи не видети, уши не слышати,—обвиняет не иное что, как упорную их волю. Имея очи, чтобы видеть чудеса, получив уши, чтобы слышать чудесное это учение, они ни теми, ни другими не воспользовались, как должно. Почему под словом даде разумей здесь не действие, а попущение».

Даде имя, говорит, дух умиления, κατανύξεως.—Κατάνυξις—умиление, сокрушение сердечное, есть доброе расположение; как же слово сие употреблено для обозначения недоброго состояния? Но слово сие, от νόσσω— поражать, может изображать состояние такого поражения или поразительного впечатления, при котором пораженный теряется, с мыслями собраться не может, смотрит и не видит, слышит и не ощущает слышимого. Таковы точно были Иудеи пред лицом Господа и апостолов, как пораженные, отупевшие, остолбеневшие, подобные тем, о которых у нас говорится:

151

столбняк напал. Славянское в сноске заменение сего слова словом: нечувствия, хорошо выражает силу речи. Наши толковники не изменяют значения слова, но берут во внимание при толковании не самое сокрушение и умиление, а силу его, ту, что когда оно овладеет сердцем, то уже не преклоняется на худшее. Эту непреклонность умиления они и берут здесь во внимание, и под духом умиления—κατανύξεως,—разумеют дух непреклонного упорства Иудеев. Бл. Феодорит пишет: «духом умиления назвал Пророк (и Апостол) непременное расположение сердца; ибо как имеющий похвальное умиление не приемлет изменения на худшее, так совершенно предавшийся пороку не допускает перемены на лучшее». Тоже говорит и св. Златоуст полнее и яснее: «Умилением называет здесь Апостол такой навык души к худшему, который неисправим и непременяем. Ибо, и в другом месте говорится: яко да воспоет Тебе слала моя и не умилюся (Пс. 29, 13), т.-е. не переменюся. Как умилившийся в благочестии не вдруг выходит из сего состояния, так умилившийся во зле с трудом может измениться. Посему Апостол, желая выразить, что воля Иудеев неисправима и неудобопременима, назвал это духом умиления».

Стт. 9. 10. И Давид глаголет: да будет трапеза их в сеть и в лов, и в соблазн и в воздаяние им: да омрачатся очи их еже не видети, и хребет их выну сляцай (Пс. 68, 23. 24).

Место сие взято из 68 псалма, который есть пророчественный псалом, прорекший о страданиях Христа Спасителя и о наказании Иудеев. Из сего псалма в Евангелиях приводятся: ревность дому Твоего снеде мя (ст. 10), и: даша в снедь мою желчь, и в жажду мою напоиша мя оцта (ст. 22). Этим стихом кончается изображение страданий Господа нашего Иисуса Христа,

152

а в след за них стоять стихи, приводимые св. Павлом,—23, 24, которыми начинается у Пророка Давида изображение пагубных последствий от несправедливого осуждения Христа Господа на смерть. Несомненно, потому, что в сих стихах содержится проречете, которое, уразумев духом своим, св. Апостол приводить в подтверждение своего положения. Наказание Иудеев за предание на смерть Господа выражается у Пророка желательным: да будет... да помрачатся. Так приводятся слова сии и Апостолом. Смысл же сего таков: и будет трапеза пред ними в сеть,—и помрачатся очи их, и хребет их будет слячен.

Св. Афанасий Великий, толкуя сей псалом, говорит на слова: да будет трапеза их пред нами в сеть, следующее: «сим изображает Пророк, что постигнет Иудеев по страдании Господа». Слову трапеза св. Златоуст и бл. Феодорит дают иносказательный смысл, разумея под нею наслаждение или удовольствие. То, что обещало им удовольствие и наслаждение, чего они так желали, как питательной трапезы, то самое обратится им в сеть,—запутает их в бедствия, из которых не выпутаться им. Как жаждали и алкали они смерти Господа, крича: распни, распни Ею, и никаким увещаниям Пилата не внимали! Наконец удовлетворили жажду крови, — насытились. И это самое привлекло на них самые крайние бедствия. Крови жаждали, кровью расплатились. Св. Афанасий Великий пишет: «этими словами как бы так от лица Господа говорит Пророк: потерпят они то самое, что уготовали для Меня, желая, чтобы Я испытал это. Горе лукавому, лукавая бо прилучалися ему по делом рук его (Ис. 3, 11)».

Прочие слова: лов, соблазн, тоже значат: соблазнились,—думали избавиться от беды, предавая на смерть Избавителя, и попали в лов, на всякие беды. Слово

153

же — и в воздаяние им Пророк присовокупил, дабы видно было, что Иудеи потерпят все это в наказание.

Да помрачатся очи их, еже не видети, т.-е. и омрачатся очи их. Не увидели они Господа в сыне человеческом, ходившем по земле, хотя в нем ясно давал видеть Себя Господь. Но то было еще полуомрачение. Полное же омрачение настало для них после смерти и воскресения Господня. Тут уже очевидно ослепление их было карою на них Божией. Как было не увидеть Господа в знамениях, сопровождающих смерть Его, когда Его увидел язычник, в предивном воскресении Его, в сошествии Св. Духа, в свидетельствах Апостолов, подтверждаемых силами и чудесами о имени Господа? Можно было осязать Господа во всем этом и воскликнуть подобно Апостолу Фоме: Господь мой и Бог мой! А они не видели, потому что не хотели видеть. И Господь омрачил очи их, еже не видети.

И хребет их выну сляцай,—и будут они навсегда уже состоять под игом рабства. Они уже были в подданстве чуждой власти, но все еще удерживали за собою некую часть самоуправления. Когда же предали Господа на смерть, то скоро затем все потеряли, — и город и святилище, и рассеяны были повсюду в виде рабов. И до сих пор состоят они под чуждыми властями; и всегда будут состоять под ними, как показывает пророческое слово: выну сляцай, т.-е. всегда держи их под игом согбенными.

Св. Павлу для подтверждения своей мысли пророчеством можно бы привести только следующие слова: да омрачатся очи их, еже не видети, т.-е. помрачатся очи их. А он привел и то, что впереди стоит у Пророка, и то, что после. Для чего так он сделал? Может быть для того, чтоб речь не была скудна и более округ-

154

лена. А вернее для того, чтоб показать, что омрачение сие по пророчеству есть им воздаяние,—кара и наказание Божие,—о чем говорится впереди, и что оно есть только преддверие соблазна, сети и уловления, конец же сего будет окончательное порабощение. Когда Апостол приводил сии слова, омрачение уже действовало в Иудеях, а слячения хребта еще не было: они гордо еще держали главу свою и питали тщетные надежды на свое возвеличение. Приводя о сем предуказание пророческое, он наводил их на мысль о том, что ожидает их вскоре, и тем чаял расположить к принятию благовестия не принявших еще его, и к утверждению в вере в него принявших.

Св. Златоуст, писавший беседы свои по исполнении этой, предсказанной св. Давидом кары, слячения выи, останавливается вниманием паче на нем и в доказательство верности пророчеств, и в показание пагубности неверия.

«Нужно ли здесь, говорит он, какое-либо толкование? Не ясно ли это и для самого малосмысленного? Еще прежде наших слов действительный опыт засвидетельствовал сказанное Пророком. Когда бывало, чтоб Иудеи так легко пленяемы и одолеваемы были? Когда подвергались они такому рабству? Важнее же всего то, что сим бедствиям конца не будет, как заметил об этом Пророк. Ибо, не просто сказал: хребта их сляцай, но присовокупил: выну. Если же ты, Иудей, утверждаешь, что бедствия кончатся, то суди о настоящем по прошедшему. Ты переселен был в Египет, но прошло двести лет, и при всем твоем нечестии, Бог тотчас освободил тебя из сего рабства. По освобождении из Египта, ты покланялся тельцу, приносил сынов своих в жертву Веелфегору, осквернил храм, погрузился во все роды порока, наполнил мерз-

155

кими жертвами горы, дебри, холмы, источники, реки, сады, убил пророков, опрокинул жертвенники, вполне преуспел в злобе и нечестии; однако же Бог, предав тебя Вавилонянам на семьдесят лет, опять извел в прежнюю свободу, возвратил тебе и храм, и отечество, и прежний образ пророчества. Даже и во время самого плена ты не был оставлен; но и там были у тебя Даниил и Иезекииль. После этого снова обратился ты к прежним порокам, предался распутству, и при нечестивом Антиохе принял эллинские правила жизни. Но и тогда три года или немного больше пробыв в подданстве у Антиоха, чрез Маккавеев воздвигли вы себе новые знаменитые победные памятники. Но теперь у вас нет ничего подобного, напротив все пошло иначе. И что особенно удивительно, прежних пороков не видно, а наказание увеличивается, и нет никакой надежды на перемену вашего положения. Прошло не семьдесят, не сто и не двести лет, но триста (а ныне—1800) и гораздо более; однако же неприметно и тени подобной надежды. И все это постигло вас тогда, как не служите идолам, не делаете ничего такого, на что отваживались прежде. Какая же тому причина? Та, что образ заменен истиною, и закон исключен благодатию. Сие-то древле предрекая, Пророк сказал: хребет их выну сляцай. Примечаешь ли точность пророчества, как в нем предсказано неверие, обнаружено упорство, объявлен следующий за тем суд и обозначена нескончаемость наказания»?

Объяснив, что отвержение Иудеев и принятие язычников в царство Христово сообразно с данными обетованиями, и указав причину того в вере одних и неверии других, св. Павел вводит теперь сие событие в планы Божественного промышления о роде человеческом, чтоб таким образом окончательно успокоить умы и пресечь всякие на сей предмет недоумения. Но делая

156

это, он вместе с тем дает сильное внушение верующим из язычников—не небречь о явленной им милости и утешает томящихся жалостью об Иудеях предсказанием, что ослепление постигло Израиля только на время, после весь он обратится и спасется. «Так поступает Апостол для того, чтобы и Иудеям, ввергнув их в отчаяние, не заградить путь в вере и уверовавшим из язычников не дать повода к высокоумию, и они, возгордившись, не потерпели бы ущерба в вере. Мы должны не просто слушать то, что говорится, но вникать в мысль и намерение говорящего. Если с таким размышлением будем принимать каждое слово, то ни в одном не встретим затруднения. А в настоящем случае цель Апостола состоит в том, чтобы в уверовавших из язычников истребить высокоумие (а Иудеям внушить, что они не совсем пали); ибо, как язычники, научившись скромности, безопаснее пребудут в вере, так и Иудеи, будучи выведены из отчаяния, охотнее приступят к благодати. Итак, обращая внимание на сию цель Апостола, выслушаем все сказанное им в настоящем месте» (Св. Злат.).

Ст. 11. Глаголю убо, еда согрешиша, да отпадут? Да не будет: по тех падением спасение языком, во ежа раздражити их.

Вы думаете, что это все случилось так себе, без особого чего. Нет. Отпадение Израиля в неверие имеет последствием своим то, что в ограду спасения вводятся язычники, а это введение благоволено с тем, чтоб привлечь туда же после и Израиля, возбудив в нем ревность или соревнование, и таким образом спасся весь род человеческий. Вот промыслительное значение того, что совершается ныне пред глазами нашими среди язычников и Иудеев!

Еда согрешиша, да отпадут?—μὴ ἐπταισαν, ἵνα πέσωσιν?

157

Можно двояко перевести: ужели они преткнулись, разумеется, о камень, Христа Господа, неверием и тех согрешили, чтобы в конец пасть, расшибшись до Смерти? Или: ужели они преткнулись, чтобы только пасть и больше ничего? Последнюю мысль видит здесь бл. Фотий у Экумения. Она ближе в непосредственно следующих словам, а первая к дальнейшей речи. Ту и другую потому уместно принимать. Бл. Феофилакт пишет: «ужели они согрешили так, что нельзя уже уврачевать их? Никак. Они согрешили, т. е. преткнулись, однако падение их не таково, чтоб не было средства поправить дело». Так и св. Златоуст, Амвросиаст, Экумений. Последний пишет: «грех Иудеев очень велик; однако ж так ли преткнулись они, чтобы падши восстать не могли, хотя бы и захотели? Нет. Как сильно ни преткнулись они, однако могут быть приняты Богом опять в милость, если захотят». Затем он приводить слова бл. Фотия. «Как из числа претыкающихся одни повихляются только, подобно поскользнувшимся, а другие совсем падают, то Апостол, желая с одной стороны болезвование о себе возбудить в Иудеях, как достойно подвергшихся укору, а с другой—расположить их к вере, говорит, что преткновение их случилось не в совершенное их падение, но что они будто только поскользнулись. И это не просто (не кое-как случилось), но попущено по некоему промыслительному домостроительству, чтоб по случаю их падения совершилось спасение язычников, а потом и их самих восстановление, когда они спасением язычников раздражатся к соревнованию и подражать станут им. Так что самое преткновение их служит некоторым образом к их восстановлению, именно так: в преткновении их спасение язычникам, в сем спасении раздражение ревности Иудеев, а чрез это возревнование—восстановле-

158

ние преткнувшихся. Таково неизреченное и непостижимое Божие промышление и домостроительство, извлекающее из вредного полезное и из разрушительного благотворное! Иудеи преткнулись и пали,—и лежать бы им, ни себе, ни другим ни доставляя никакой пользы. Но Бог употребил это их падение в средство и ко спасению язычников и к восстановлению их самих от сего падения. Так что они, по Божию благоустроению, преткнулись не затем, чтобы пасть, а, чтобы чрез преткновение восстать и исправиться.»

Что в преткновении Иудеев спасение язычников было по Божескому устроению, Апостол уразумел сие из самых событий. Как он, так и другие апостолы всюду возвещали слово благовестия сначала Иудеям, и потом уже, видя, что, когда из Иудеев принимали благовестие один-другой, а прочие упорствовали, язычники с радостью внимали слову благовестия, они в этом самом увидели указание перста Божия и убедились, что принятие язычников вместо упорствующих Иудеев есть прямая воля Божия. Св. Златоуст эту преимущественно развивает мысль.

«Тех падением спасение языком. Это не Павловы только слова, напротив и притчи в Евангелиях имеют такой же смысл. Сотворивший брачный пир для сына тогда уже стал звать с перекрестков, когда не захотели идти званные (Мф. 22, 9). И насадивший виноградник тогда уже положил отдать оный другим виноградарям, когда первые убили наследника (Мф. 21, 38). И Павел вооружавшимся против него Иудеям сказал: вам бы лепо первее глаголати слово Божие: а понеже недостойны творите сами себе, се обращаемся во языки (Деян. 13, 46). Из всего этого явствует, что по порядку следовало сперва прийти Иудеям, а потом язычникам; но поелику Иудеи оказались неверующими,

159

порядок изменен. Неверие и падение Иудеев сделали то, что язычники вошли прежде. Посему Апостол и говорит: тех падением спасение языком во еже раздражима ах Смысл слов его таков: Господь Иисус пришел к Иудеям; но они, не смотря на великое множество совершенных Им чудес, не приняли Его и распяли. После этого начал Он привлекать к Себе язычников, дабы оказанною им честью уязвить бесчувственных Иудеев и взаимным соревнованием убедить их прийти к Нему. Ибо, надлежало прежде принять Иудеев, а потом и нас. Почему и сказал Апостол: сила бо Божия есть во спасение всякому верующему, Иудеови же прежде и Еллину (Римл. 1, 16). Поелику же Иудеи отщепились, мы вторые стали первыми. Итак, видишь, какие почести выводит для них и из этого. Во-первых, ту, что мы призваны тогда уже, когда они не захотели; во-вторых, ту, что мы призваны не для нашего единственного спасения, но дабы и они стали лучшими, поревновав нашему спасению. Что же, скажет кто-нибудь, ужели бы мы не были призваны и спасены, если б это не стало нужным для Иудеев? Были бы призваны и спасены, но в надлежащем порядке, т.-е. не прежде, а после Иудеев. Посему и Христос Господь, посылая учеников Своих на проповедь, не просто сказал: идите ко овцам погибшим дому Израилева, но—идите паче (Мф. 10, 6), показывая тем, что после Иудеев должно идти и к язычникам. Все же это и сделано, и сказано, дабы Иудеи не прибегали к бесстыдному извинению, что они оставлены без внимания, а потому не уверовали. Посему и Христос, хотя все предвидел, однако же пришел к ним первым».

Ст. 12. Аще ли же прегрешение их богатство мира, и падение их богатство языков: кольми паче исполнение их.

Св. Златоуст говорит на сие: «здесь Апостол го-

160

ворит приятное Иудеям. Он ободряет падших из них, с преизбытком доказывая, что они могут надеяться на спасение, если переменятся. Ежели, говорить, столь многие получили спасение, когда они преткнулись, и столь многие призваны, пока они были отвержены, то подумай, что будет, когда они обратятся? Ибо, не сказал: кольми паче обращение их, или перемена их, или исправление их, но—кольми паче исполнение их, т.-е. когда все придут ко Христу. А сим дает Он разуметь, что тогда будет большая или полная мера благодати Божией».

В словах: отпадение их -богатство языков, отпадение по-греч.—ἣττημα, что обозначает между прочих и малость, малое число; а в словах: кольми паче исполнение их, исполнение по-греч. πλήρωμα, что означает полноту, полное число. Будет: если, когда малое число Иудеев уверовало, столько добра принесено языках, т.-е. что они уверовали, приняли благодать и стали наследниками царства небесного; то что будет, когда все они уверуют? Так толкует сие место бл. Феодорит: «если, когда большая их часть не уверовали, уверовавшие из них богатство боговедения принесли язычниках, то явно, что, все уверовав, сделались бы для всех людей снабдителями больших благ. Ибо, удобнее уверовали бы все, если бы они не прекословили, но вместе с нами проповедывали истину».

Утверждая: кольми паче исполнение их принесет богатство, пророчествует Апостол, что это со временем будет, т.-е. что Иудеи обратятся, вступят в ограду веры, дадут полноту сонму верующих. Когда же сие сбудется, это объясняет ниже; здесь же делает только намек на это.

Ст. 13. Вам бо глаюлю языком, и проч. до 17 стиха.

Вам глаголю языком—вас, верующие из язычни-

161

ков имею в виду, говоря сие, вас научить, вам дать предостережение хочу. Что именно намерен он им внушить, об этом начнет говорить ниже с 17-го стиха. Но чтобы лучше приноровиться к сему внушению и сделать его удобоприемлемее и впечатлительнее, наперед еще раз повторяет, что прежде сказал о значении текущих событий в обращении одних и упорстве других, стт. 13—16. Ход речи его таков: как Апостол языков, я так высоко ставлю обращение ваше; но при этом не на вас одних останавливаюсь вниманием, но имею в виду и родичей своих, чтоб чрез ваше обращение и их обратить, чего очень желаю не потому только, что люблю их как плоть свою, но потому особенно, что как только обратятся они, тут и воскресение всеобщее, и настанет светлое царствие Божие. А что так будет, что в самом деле Иудеи все обратятся, в этом сомневаться нельзя; ибо если корень свят, т.-е. их родоначальники, то и ветви, т.-е. их потомки, эти самые неверующие Иудеи, тоже сделаются святыми. Но как этому сбыться иначе нельзя, как только верою во Христа Иисуса Господа, то - и нельзя сомневаться, что они наконец обратятся к Господу с верою. Дошедши до этого: если корень свят, то будут святы и ветви, Апостол строит потом на этом задуманное им внушение верующим из язычников, ст. 17 и дал. Св. Златоуст говорит о сем отделении (стт. 13—16): «Апостол переходит к язычникам и помещает вводную речь о них, желая показать, что все это говорит, чтоб научить их скромности. «

Понеже, убо есмь аз языком Апостол: службу мою прославляю.

Службу прославляю, значит то, что он всячески заботится об обращении язычников, или то, что так

162

высоко ставить обращение сие и такое большое придает ему значение, что от него зависит обращение Иудеев а далее всего мира преобразование. Первое выражает: бл. Феодорит: «поелику Бог назначил мне быть проповедником для язычников, то по необходимости домогаюсь спасения язычников и за них веду слово и доказываю, что божественные пророки предвозвестили си издревле». Второе св. Златоуст: «Хвалю (обращении ваше и) вас (обратившихся), говорит Апостол, по двум причинам: во-первых, потому что имею в том нужду, как посланный служить вам; во-вторых, дабы чрез вас спасти мне других».

Ст. 14. Аще како раздражу мою плоть и спасу некия от них.

И умножением числа верующих из язычников и возвеличением значения обращения их Апостол косвенно имеет в намерении и то, «чтобы по крайней мери этих возбудить Иудеев к соревнованию и соделати некоторых из них причастниками спасения» (бл. Феод.)

Плотию своею назвал Апостол Иудеев потому, что хотя они коснели в неверии и неприязненно относились к нему, но он не переставал любить их, как любят плоть свою. Бл. Феофилакт пишет: «словом плоть показал нежную свою любовь в Иудеям». А может быть и потому так назвал их, что как они расходились с ним в убеждениях, в правилах жизни и чувствах, то близость с ними осталась у него только по плоти. Св. Златоуст говорит: «Апостол не сказал: братий моих, сродников моих, но плоть». Поясняя сие, бл. Феодорит прибавляет: «плотью своею называет Иудеев, как чуждых ему по образу мыслей, имеющих же общение с ним по одному плотскому сродству».

«Потом, обнаруживая их упорство, не говорит: не

163

убежду ли тем, но—аще раздражу и спасу, и при этом пять не говорит: всех, но—некия от них. Столь жестокосерды были Иудеи!» (Св. Злат.). «Каково упорство Иудеев! Нельзя было надеяться привлечь их к вере иначе, как чрезмерным неким давлением, и то не всех, а только некоторых» (Экум.).

Сличая сказанное в сих текстах,—13 и 14, о язычниках и Иудеях, св. Златоуст говорит: «и в сем опять обнаруживает превосходство язычников. Хотя Иудеи язычники взаимно служат друг другу в деле спасения, однако же неодинаково. Иудеи доставляют блага язычникам неверием своим, а язычники Иудеям своею верою. Откуда видно, что язычники равняются с Иудеями, даже превосходят их. Ибо, что скажешь ты, Иудей? Если бы мы не были отвержены, вас не призвали бы так скоро? Тоже скажет и язычник: если бы я не был спасен, в тебе не возбудилось бы ревности. А зли хочешь знать, чем мы превосходим, то я спасаю тебя тем, что верую, а ты, преткнувшись, доставил не случай прийти прежде тебя».

Ст. 15. Аще бо отложение их, примирение миру: что приятие разве жизнь из мертвых?

Выставляется здесь причина заботы св. Павла о спасении Иудеев. Предполагается некто спрашивающим: чего ради ты, св. Павле, так заботишься об Иудеях, говоря: аще како раздражу и спасу некия от них? Зачем такой подвиг? Нельзя, говорит, иначе, нельзя не заботиться и не подвизаться о них; понуждает пеня к тому то, что если отложение их примирение миру и пр. Το-есть,—если то, что они отвергли веруй зато отвергнуты были сами, послужило к тому, что Бог примирил Себе мир (языческий) и разрушил средостение древней вражды, то сколько добра, и добра предивного, произойдет, когда они приложатся к вере и спа-

164

сены будут? Если преткновение их послужило во спасение миру,—что будет, скажи мне кто может, когда они восстанут, обратятся к вере и приняты будут Богом в прежнюю милость? Что другое, говорить, разве воскресение из мертвых? «(Фот. у Экум.). Можно приложить к сему сказанное бл. Феодоритом: «ежели, говорить Апостол, и когда не веровали они, язычники приняты и освобождены от прежнего неведения; то явно, что, если бы все они захотели уверовать, ничему иному не оставалось бы совершиться, как воскресению мертвых. Сие сказал и Господь: и проповестся сие Евангелие царствия у всех народов во свидетельство им; и тогда приидет кончина (Мф. 24, 14)».

Св. Златоуст обращает внимание на то, что неверие Иудеев не причина веры язычников, а только повод, равно как уверование всех язычников не будет причиною принятия Иудеев, а только поводом: причина же всего вера. Не будь веры у язычников, сколько бы ни отвергаемы были Иудеи, не было бы от того для них никакой пользы и наоборот. Он говорит: «не дивись, что Апостол приписывает Иудеям случившееся по нужде (т.-е. принятие язычников, помимо воли Иудеев). Ибо, он так ведет речь, чтоб одних смирить, а другим подать совет. Между тем, если б Иудеи тысячу раз были отвергаемы, язычники же не показали веры, то последние никогда бы не спаслись. Сказанное Апостолом значит: ежели Бог, прогневавшись на Иудеев, оказал столько милости другим, то чего не дарует, примирившись с ними? Но как воскресение мертвых не от принятия их, так не от них же нынешнее наше спасение. Напротив, они отвержены за свое неверие, а мы спасены своею верою и благодатию свыше. И все это не может принести им ни малой пользы, если не покажут надлежащей веры».

165

Ст. 16. Аще ли начаток свят, то и примешение: и аще корень свят, то и ветви.

Примешение—φύραμα, тесто замешенное. Когда замешивают тесто для хлебов, сначала основу полагают, от которой зависит и хорошая замес и хороший всход или вскисание теста. Потом подсыпают муки и месят, пока тесто придет в должную меру. Если основа заложена как должно, то хлеб выйдет хороший, а если в основе что-либо неисправно, неисправен будет и хлеб. Апостол называет ее начатком и говорить, что если он свят, то и все примешение, или вся замес свята. Начаток для хлебной замеси тоже, что корень для ветвей. Кого же разумеет здесь Апостол, и для чего сказал это? Разумеет под начатком и корнем родоначальников Израиля, Авраама, Исаака, Иакова, а под примешением и ветвями—весь народ Израильский, и утверждает, что если родоначальники святы, как и действительно святы и во славе суть у Бога на небеси, то и вся масса народа свята. Сказал же сие Апостол для того, чтобы внушить: вся масса народа должна быть свята, —такою она заложена в родоначальниках и такою быть предназначена и способна. Почему видя теперь неверующих из Иудеев, не думай, что они так и останутся; придет время, уверуют и они и святы станут. А такое удостоверение представляет он в подтверждение того, что не тщетно его пред сим высказанное ожидание, что они приняты будут, после чего откроется и славное царство Божие по воскресении мертвых; не тщетны потому труды его над тем, чтоб обращать поскорее язычников и тем способствовать скорейшему обращению Иудеев и скорейшему открытию царства Божия. Простирая же мысль свою в далекое будущее, Апостол конечно не выпускал из внимания и бывших на лицо

166

Иудеев, и предложенных приточных изречением хотел, может быть, тоже раздражить их к вере, говоря как бы: вот в чеху вы назначены! Чего же ждать? Обращайтесь скорее и вступайте в чин святых, чтобы не оставаться долго и отчуждении от корня своего святого. Бл. Фотий у Экумения говорит: «ежели с начатком и корнем—святыми—необходимо быть святыми замеси (хлебной) и ветвям, а Иудеи не святы (по причине неверия); то очевидно, что они состоят в отпадении от родового корня своего—Авраама». К чему сам Экумений прибавляет: «называя их святыми, он располагает их к вере, говоря как бы: вы пригожи и подобающи для веры, одного только недостает у вас—желания веровать».

Ст. 17. Аще ли нецыи от ветвей отломишася, ты же дивия маслина сый, прицепился еси в них и причастник корене и масти маслинные сотворился еси, (18) не хвалися на ветви.

Дошедши до: аще корень свят, то и ветви, Апостол строит теперь на сем свое внушение уверовавшим язычникам—быть смиренными, как предположил, и делает это вот как: сказавши: аще корень свят, то и ветви, подал мысль, что народ иудейский всею массою свят, а между тем на лицо были многие из них не веровавшие и, следовательно, не святые. Это не могло не возбудить вопроса уверовавших язычников: как же так? ветви не все святы, как видим, Апостол уже, хотя не ясно, предрешил этот вопрос в словах: кольми паче исполнение, и: что приятие разве жизнь из мертвых? Το-есть, будут святы и они, или— в возможности они уже святы. Потому не повторяет того теперь, но, соглашаясь с возражателями относительно Иудеев, переносит взор свой на них самих и их самих располагает на себя больше обращать

167

вникание, чем на Иудеев, говоря как бы: пусть некоторые отломились, ты на этом не упирайся глазами своими, а на себя более смотри. Они отломились, а ты прицепился. Оставь ты отломившихся; их устроит Бог по благоволению Своему. А все внимание свое устреми на то, к чему тебя обязывает сие прицепление и как тебе следует держать себя, чтоб и самому не отломиться подобно им.

Дав такой оборот мысли, Апостол пространно научает потом верующих язычников смирению и опасливости. Но, излагая сей урок, он вносит такие речения, которые, смиряя язычников, не могли не затрагивать и Иудеев не веровавших; так что нельзя не предположить, что он при этом и их имел во внимании, не раздражит ли кого и этою речью и не привлечет ли тем к вере.

Ты, язычник, дикая маслина, у которой и соки были дурны, и плоды негожи для употребления, прицепился теперь к доброкачественной и доброплодной маслине, не изнутри ее произрос, а совне прицепился,—будто хочет сказать: приклеен и непрочно сидишь; прицепился ты и причастен стал корня и доброкачественного сока маслины. Добрые соки чуждой тебе маслины вошли в тебя, вытеснили из тебя твои дурные соки и сделали гожим к принесению добрых плодов. У тебя нет ничего своего, все чужое. Один толковник замечает: обыкновенно прививок облагораживает соки дерева; но, как замечают древние и новые путешественники, у маслин бывает иначе: дикая маслина, привита будучи к корню, принимает в себя соки добрые. Так обновляют устаревшие маслины. Все это указания смирительные для язычника. Из них выходило: то конечно похвально, что ты прицепился, но тебе самому нечем тут похвалиться.

168

Но в этих речениях сколько содержится внушений, сильных затронуть Иудея?! Эту преимущественно сторону выясняет св. Златоуст: «обрати внимание на мудрость Апостола, с какою он, по-видимому, говорит в пользу Иудеев и придумывает для них утешение, но скрытным образом поражает их и чрез слова: корень и начаток, представляет не имеющими никакого извинения. Ибо, вообрази себе негодность ветвей, которые, имея сладкий корень, не уподобляются ему, и негодность примешения (замеси хлебной), когда оно не изменяется (не всходит, и не вскисает) от начатка. Аще, ли нецыи от ветвей отломишася. Отломилась большая часть ветвей, во Апостол хочет утешить Иудеев (что немного таких). Между тех однако же уязвляет их, доказывая (словом отломишася), что они отступили от родства с Авраамом. Ибо, то именно и старался сказать Апостол, что у Иудеев неверующих ничего нет общего с Авраамом. Потому что ежели корень свят, а они не святы, то далеки от корня. Потом, по-видимому, утешая Иудея, снова поражает его самым обвинением (охуждениех) язычников. Ибо, сказав: аще нецыи от ветвей отломишася, присовокупляет: ты же дивия маслина сый, прицепился еси в них. Чем малоценнее язычник, тех более скорбит Иудей, видя, что он наслаждается его достоянием. Язычнику же не столько приносит стыда его малоценность, сколько чести его перемена. И заметь мудрость в словах Апостола,—не сказал: ты посажен, но прицепился еси, чем опять язвит Иудея, и показывает, что язычник стал на древе вместо Иудея, а Иудей лежит на земле. А потому не остановился на этом, и сказав: прицепился еси, не кончил тем речи, хотя все уже высказал; напротив, продолжает описывать благоденствие язычника, и распространяется в изображе-

169

нии чести, говоря: и причастник корене и масти маслинные сотворился еси. Хотя, по-видимому, поставляет язычника на степени чего-то придаточного (смиряет его); однако ж показывает, что он от сего не терпит никакого вреда, а имеет все, что свойственно ветви, происшедшей от корня. Дабы из слов: ты же прицепился еси нельзя было заключить, что язычник унижается пред природною ветвию, смотри, как Апостол уравнивает его, говоря: и причастник корене и масти маслинные сотворился еси, т.-e. достиг того же благородства, принял туже природу (этим поражает Иудея). Потом, когда вразумляет и говорит: не хвалися на ветви, по-видимому, утешает тех Иудея, в самом же деле показывает его малоценность и большее бесчестие. Посему не сказал: не хвалися, но: не хвалися на ветви, не превозносись пред ними, как пред отломленными. Ты поставлен на их место и пользуешься тем, что им принадлежало. Видишь ли, как невидимому укоряет язычников, а в самом деле уязвляет Иудеев».

Ст. 18. Не хвалися на ветви: аще ли же хвалишися, не ты корень носиши, но корень тебе.

Не хвалися на ветви, не возносись над этими отломившимися ветвями, не унижай их и не потешайся над ними, видя, в какую беду ввергло их неверие. «Этого, как заметил Амвросиаст, не должно было делать и по общему правилу Премудрого, по коему не следует радоваться преткновению другого, потому что это не угодно Господу (Прит. 24, 17). Но Апостол в побуждение к тому приводит то самое, как язычники приведены в такое состояние, что им можно, хоть с грехом, похвалиться над Иудеями, именно то, что хотя они лучше стали отломившихся ветвей, но все же суть ветви на чужом корне, а не особое дерево с своим

170

корнем. Не ты, говорит, корень носишь, но корень тебя, т.-е. ты не имеешь сам в себе никакой твердости и все у тебя чужое, почему нечем тебе похвалиться». Аще ли хвалишися, если приходит тебе искушение похвалиться, то, надо дополнить, «рассуди, что корень тебя носит, а не ты носишь корень, и что ты имеешь в нем нужду, а не он в тебе» (Феод.), и пройдет искушение, прогонишь тем зачинающуюся самопохвальбу. Этим смиряет Апостол язычников. «Но, как замечено, придумывая некую слабую тень утешения для Иудея, он даже тем самым, что укоряет язычников, наносит благовременный удар Иудеям. Сказав: не хвалися, и: аще же хвалишися, дал разуметь Иудею, что совершавшееся достойно того, чтоб им похвалиться, хотя и не должно тем хвалиться; а сим возбуждает и поощряет его к вере, представляет себя защитником его, показывает ему понесенный им ущерб, и то. что чужие владеют его собственностью» (Св. Злат.).

Сими словами Апостол подает мысль, что род спасаемых один от начала мира, как одно древо жизни, и что никто не спасается особняком, но, если хочет спастися, должен привиться к сему древу спасенного рода, вступить в общение с его жизнью и стать едино с ним. Сей род особенным божественным промышлением был соблюдаем в народе иудейском, а потом чрез Господа Иисуса Христа вход в него или сроднение с ним открыты всем народам. Это и Спаситель показал, когда, беседуя с Самарянкою, сказал: что спасение от Иудей есть (Ин. 4, 22). Сюда же можно отнести и пророческое благословение Ноя праведного, данное Иафету,—да вселится он в селениих Симовых. Симу же прежде предсказал, что в его роде пребудет род спасаемых, и Господь Бог всегда будет Богом Симовым (Быт. 9, 26. 27).

171

Стт. 19—20. Речеши убо: отломишася ветви, да аз прицеплюся. Добре: неверием отломишася, ты же верою стоиши: не высокомудрствуй, но бойся.

Продолжает Апостол смирять уверовавшего язычника и поражать неверующего Иудея. «Представляется возражающим язычник: как мне не хвалиться, когда столько прибыло мне благ? Те отломились, а я привился, и пользуюсь обетованиями, их данными, я чуждый им и ни в каком не состоящий с ними родстве» (Экум.). Что ни слово, то поражение Иудею. Что же Апостол? Хотя тут нет причинной связи, отломление одних не есть причина прицепления других; но Апостол соглашается с сею речью и говорить: добре. Так; ты видишь, вижу и я и всякий другой видит, что сии события последуют одно за другим. Но ты не останавливайся на одном этом видимом последовании, а вникни в причину того и другого. Причина отломления Иудеев не твое привитие, а их неверие, и причина твоего привития не их отломление, а твоя вера. Каждое из сих событий, одно за другим последующих, не одно в другом имеют причину, но каждое свою имеет причину. В тех неверие, в тебе вера. Сюда каждый из участвующих в сих событиях и направляй свое внимание. Ты верою прицепился, но вера дает все даром и никакие сторонние преимущества не берутся при сем в счет. Потому, тебе не чем хвалиться. Те отломились неверием; но что легче, удобнее и подручнее веры? Ни времени особого, ни особого места, ни труда она не требует; только внутренний поворот—Богу себя предать и на Него все возложить. Потому ваше неверие никакого не может иметь извинения. «Вот опять новая похвала язычникам, низлагающая, однако ж кичение их, и новое обвинение Иудеев, могущее, однако ж послужить им сильным побуждением к вере» (Св. Злат.).

172

О тех сказал: отломишася, а этому говорит: не прицепился, а — стоиши. Хочет сим выразить, что он твердо установился на корне, и потому может быть благонадежен, если не потеряет конечно той силы, которою прицепился и стоит теперь: ибо чуть «все не есть дело природы, но дело веры и неверия» (Св. Злат.). Поелику же как от неверия в веру, так и от веры в неверие переход удобен и может мгновенно совершиться, то Апостол и прибавил: не высокомудрствуй, но бойся. Ничего себе не приписывай и не думай о себе высоко, сподобясь великих духовных благ по благодати. Ибо, тут все от Бога и самая вера от Него. Ты только согласился уверовать, самую же веру дал Бог, а по вере уже и все прочее даровано. Да и самая основа веры есть крайнее самоуничижение: я неоплатный Божий должник и осужденник; нет мне спасения ни в чем, кроме Господа Иисуса Христа; Ему и предаю себя вседушно. И вера, как зачинается в сем духе самоуничижения, так и стоит им, и от него вся ревность и благопопечительность у верующих. Почему Апостол, сказав: верою стоиши, не другое что приложил, как: не высокомудрствуй, потому что в невысокомудрии и смиренном самоунижении дух веры и сила жизни по вере. Кто мало-мало начнет уклоняться в мнение о себе, у того уже начала колебаться вера, уже зародилось презорство к самому делу веры, уже пришло в движение нерадение о спасении (Св. Злат.).

А во всем этом какая крайняя опасность?! Почему и присовокупил Апостол: но бойся. С опасностью ходи и со всею зоркостью следи за сердцем, как бы не прокралось туда высокое о себе мнение. Ибо, как только оно прокрадется, так ослабит веру, а за сим ослаблением последует надломление, а от надломления недалеко до отломления, а в этом пагуба. Бойся

173

высокоумия, как огня, и со всяким страхом и трепетом содевай свое спасение.

Ст. 21. Аще бо Бог естественных ветвей не пощаде, да не како и тебе не пощадить.

Естественными ветвями называет Иудеев, происшедших от патриархов, родоначальников их, которым и роду которых даны обетования. Обетования и на сей род простерты под условием, если лица, составляющие его, пребудут в одном с патриархами-родоначальниками духе веры Богу и покорности Его велениям. Так это и есть: которые уверовали и послушали Евангелия, те причастны, как видите, обетованиям и состоят в милости Божией, как и отцы их, а которые не веруют и упорно противятся воле Божией в сем, те лишены обетований и исключены из рода отцев своих, потому что они стали не одного духа с сими отцами. Не посмотрел Бог на то, что они происходят от таких великих отцев и такого благословенного рода, а отверг их, когда они неверием своим сделались недостойными милости. Ибо, у Бога нет лицеприятия. Кто чего стоит, тот сообразно с тем и получает,—или милость, или непощадение. Вот, ты, язычник, уверовавший и за то принятый в благословенный род Бохий, род людей спасаемых; рассуждай и держи в мысли, что, если Бог за неверие отверг тех, род которых Он имел своим и столь попечительно блюл доселе; то тем паче не пощадит тебя, чуждородного, со стороны принятого в род Божий, если ослабеешь в вере, или пошатнешься в ней, или будешь вести себя недостойно ее. Держи это в мысли, и бойся,—бойся потерять благо, которого сподоблен, и лишиться милости Божией.

«И Иудеев чуждыми корню соделало неверие, и тебя соединила с корнем и соделала причастным тука его вера. Посему надлежит не высокомудрствовать, но боять-

174

ся и трепетать. Чего же? (Того, чтоб не потерять этого духа веры и за то не лишиться милости Божией). Ибо, если им не принесло ни малой пользы сродство по естеству, когда не стали они иметь одного и того же произволения (с отцами своими); тем паче ты, не сохранив благодати, со делаешься чуждым корню» (бл. Феод.). «И праведно. Ибо, если тех, которые по преимуществам отцев своих были достойны, которым дано даже и обетование быть усыновленными Богу, Бог по причине неверия отсек; то чего не сделает Он тем, которые так возвышены без всяких преимуществ, если они поколеблются в вере, или возгордятся? Они ведь почтены совсем не по достоинству» (Амвр.).

Мысль Апостола в словах: да не калю и тебе не пощадить,—та, что всеконечно не пощадит и тебя; но он выразился так нерешительно и колебательно, или в соответствие слову: бойся, так как боязнь обнаруживается обычно нерешительными ожиданиями, не случилось бы то-то, не потерпеть бы того-то; или чтоб смягчить в слове строгость приговора (Экум.), давая доразуметь его самим читающим. И св. Златоуст говорит: «сказав: аще бо Бог естественных ветвей не пощаде, Апостол не продолжал так: и тебя не пощадит, но говорит: да не како и тебя не пощадит. Таким образом, исключая из речи жесткие выражения и верующего заставляя быть заботливым, Иудеев привлекает, а язычников смиряет.»

Ст. 22. Виждь убо благость и непощадение Божие: на отпадших убо непощадение, а на тебе благость Божия., аще пребудеши в благости: аще ли же ни, то и ты отсечен будеши.

Два пред очами твоими примера—пример благости Божией, и пример Божия непощадения, т.е. строгого осуждения и отвержения виновных. Не уверовали Иудеи,

175

не покорились в сем воле Божией, отпали чрез то от рода избранных сынов Божиих,—и Бог не пощадил их, не посмотрел, что они таких имеют отцев по плоти и что сам Он столько иждил на них попечения, а как только сделались они недостойными Его благости упорным неверием своим, тотчас отверг их и лишил Своей милости. Ты уверовал смиренно и благопокорливо,—и благость Божия излила на тебя все блага, предопределенные таковым. И блага сии навсегда пребудут твоим достоянием, если ты до конца жизни будешь держать себя достойным Божия человеколюбия и чрез то пребывать в благости Божией. Но «если не будешь так поступать, то будешь отсечен и ты» (Феоф.). Не жди пощады; пример пред глазами. Св. Златоуст говорит: «не сказал Апостол: виждь заслуги свои, виждь труды свои, но—виждь человеколюбие Божие. Сим показывает тебе, что все совершено благодатию свыше, и приводит тебя в трепет. Самый предлог к тщеславию заставляет тебя бояться. Владыка стал к тебе милостив, потому и бойся. Как у тебя не неотъемлемы блага, если вознерадишь, так и для Иудеев не неотвратимо зло, если переменятся».

Ст. 23. И они же, аще не пребудут в неверии, прицепятся: силен бо есть Бог паки прицепити их.

Бог и милует и отвергает, смотря по настроению произволения людей: благопокорливым являет милость, а непокорливых отвергает. Но пока мы здесь на земле, отвержение Божие не бывает окончательным: оно всегда есть только исправительное. Отвергает Бог, чтоб самым отвержением образумить и привлечь к Себе. Как бы ни был кто отвергнут, но коль-скоро образумливается и прибегает к Богу, Он опять принимает его в милость. Так и с Иудеями будет: если они бросят свое неверие и перестанут упорствовать,

176

Бог опять примет их в род Свой, в род спасаемых, избранных и святых. Св. Златоуст говорит: «видишь ли, какова сила свободы? Какова власть воли? Ничто не неизменно, ни твое (язычник) благо, ни его (Иудея) зло. Видишь ли, как Апостол и отчаивающегося Иудея восставил, и смирил самонадеянного язычника? И ты, Иудей, слыша о строгости, не приходи в отчаяние; и ты, язычник, слыша о благости, не надейся на себя. Тебя не пощадил и отсек для того, чтобы ты пожелал возвратиться; а тебе оказал благодать для того, чтобы пребывал, и не сказал Апостол—в вере, но в благодати, т.-е. чтобы ты делал достойное Божия человеколюбия; потому что требуется не одна вера. Примечаешь ли, как Апостол не дает падшим лежать, а другим высокомудрствовать; напротив первых еще возбуждает к соревнованию, из примера язычников показывая Иудею возможность снова стать на месте язычника, так как язычник предзанял место Иудея? Язычников, дабы они не превозносились пред Иудеями, устрашает примером Иудеев и тем, что с ними случилось; а Иудею внушает смелость тем, что сделано для Эллина. И ты будешь отсечен, говорит Апостол язычнику, если вознерадишь. Иудей отсечен, но он прицепится, если потщится, потому что и ты прицепился. И весьма мудро поступает Апостол, что обращает всю речь к язычнику, и по всегдашнему своему обыкновению, нанося удар сильнейшим, исправляет тем слабейших.—Потом, дабы ряд его умозаключений не мог быть оспариваем, берет доказательство от всемогущества Божия. Хотя Иудеи отсечены и отвержены, хотя другие заступили их место, но им не следует, при всем том, отчаиваться. Силен бо есть Бог, говорит, паки прицепити их. Бог силен произвести и то, что сверх надежды. Но если

177

требуешь опытных доводов, то на себе самом имеешь самый достаточный пример».

Ст. 24. Аще бо ты от естественные отсечен дивия маслины, и чрез естество прицепился еси к добрей маслине: кольми паче сии, иже по естеству, прицепятся своей маслине.

Объясняет возможность прицепления Иудеев, отпадших от древа спасаемых, прицеплением к нему не принадлежавших ему язычников. Все от веры, а вера от произволения. Примут Иудеи веру, и прицепятся. «Ежели вера возмогла произвести, что не по природе, тем паче произведет, что по природе» (Св. Злат.). Дикою маслиною называет весь род язычников, потому что они не были воспитываемы, как воспитываемы были Иудеи, не имели ни закона, Богом данного, пи пророков, Богом посылаемых, ни особых не испытали промыслительных Божеских действий. Росли, как растет дикая маслина, не воспитываемая искусным садовником. Почему не имели в себе ничего особенного божеского, кроме того, что вложено в естество: и, однако ж привились благодатию по вере. У Иудея же, хотя он не верует еще, все же остаются следы того особенного божеского, что дано и явлено было его предкам,—у него закон и пророки. Следовательно, он имеет в себе много сродного с началами веры. Почему тем скорее может обратиться, когда захочет. Бл. Феодорит пишет: «если ты, будучи дикою маслиною (потому что не было у тебя ни закона возделывающего, ни пророков, орошающих, очищающих и прилагающих надлежащее о тебе попечение), отделен от злочестивых предков и родственников, соделан же причастником Авраамовой веры и хвалишься, что Авраам — твой корень, отец и праотец, не по естественному закону, но по щедро-

178

сти Божией: тем конечно законнее и естественнее Иудеям, уверовав, быть присоединенными к собственному их корню. Сие же говорит Апостол, и уверовавших из язычников научая скромности, и не веровавших из Иудеев привлекая ко спасению». Пространнее излагает такое внушение св. Златоуст, обращая речь свою к неверующему Иудею: «ты, если захочешь возвратиться, утвердишься не на чужом, как язычник, а на собственном корне. Итак, будешь ли достоин какого-либо извинения, когда для язычника стало возможным, что не в его природе, а ты не возможешь сделать того, что в твоей природе, и напротив погубишь природное? Поелику же Апостол сказал (о язычнике): чрез естество, и: прицепился еси, а из сего мог бы ты заключить, что язычник получил нечто большее; то он устраняет такое заключение, говоря, что и Иудей прицепится. Кольми паче сии, говорит он, иже по естеству, прицепятся своей маслине; и еще: силен Бог прицепити их; и выше сказал: аще не пребудут в неверствии, прицепятся. Когда же слышишь, что Апостол часто употребляет выражение: чрез естество, и—по естеству, не заключай из того, что он разумеет здесь непреложную природу; напротив, сими наименованиями означает он как сообразное и соответственное, так и несообразное природе. Добрыми и злыми бывают не естественные действия, а только действия воли и свободы».

Ст. 25. Не бо хощу вас не ведети тайны сея, братие, да не будете мудри о себе, яко ослепление от части Израилеви бысть, дондеже исполнение языков внидет.

О чем прежде говорит по соображениям, то теперь предлагает, как промыслительную волю Божию, извещенную ему по откровению. Ибо, когда говорит, что хочет возвестить им тайну, то дает знать, что это

179

возвещаемое есть нечто сокровенное, недоведомое для ума; а когда обещает возвестить сие, дает понять, что оно открыто ему—свыше. Если же свыше открыто, значит такова воля Божия, чтоб бывающее было так, как он возвещает. «Тайною здесь называет он, говорит св. Златоуст, недоведомое и сокровенное, в чем много чудесного и непонятного. Так и в другом месте говорит: се тайну вам глаголю: вси бо не успнем, вси же изменимся (1 Кор. 15, 51)».—Бл. Феодорит к сему прибавляет: «тайна есть то, что известно не всем, но одним доверенным. Почему Апостол сказывает: хочу сделать для вас известным, какую тайну о предмете нашего рассуждения знаем мы (по откровению)». В чем состоит тайна сия? Яко ослепление от части Израилева бьют. От части значит или не в конец, не навсегда, а только на определенное время, или что не все подвергались слепоте сей по причине неверия, но что есть и верующие, или то и другое вместе, что часть уверовала, а часть остается в ослеплении, но и в них не должно отчаяваться; уверуют в последствии и они, когда спадет ослепление с очей их. Ослеплением назвал состояние неверующих Иудеев, потому что в самом деле у них лежало покрывало на очах ума, по причине пристрастия их в закону, и не давало им узреть истину о Христе Господе,—они не веровали по заблуждению. Рассеются заблуждения, и уверуют. Когда? Когда исполнение языков внидет. Будет продолжаться ослепление Израиля, пока не внидут в ограду веры «все предузнанные Богом язычники» (Феоф.). «По принятии же проповеди язычниками, уверуют и они, когда придет великий Илия и возвестит их учение веры. Сие и Господь изрек в святом Евангелии: Илия приидет и устроит вся (Мф. 17, 11)» (Феод.). Амвросиаст пишет: «ослепле-

180

нием поражены Иудеи только на время, и из них только те, которые ревнуя о законе, не увидели, что обетованные Богом блага пришли во Иисусе Христе Господе и возвещаются. Так они ослепились неразумною ревностью и думая, что закон дел никогда не должен престать, ревнуют о субботе. Таким преткновением они ослеплены отчасти, чтоб помучились за неверие свое, видя, как язычники с радостью пользуются их неверием и вступают в наследие обетования Авраамова. Когда же внидет полное число язычников, тогда спадет ослепление с очей ума их, и они возмогут уверовать, и уверуют. Дух отупения, наводящий на них слепоту, отступит от сердца их и возвратит свободу доброму произволению их. Неверие их не от зловолия, а от заблуждения: исправятся и спасутся».

Такое откровение сообщает Апостол братиям, т.-е. всему сонму верующих Римлян, как из Иудеев, так и из язычников, и сообщает для того, да не будут мудри о себе. Может быть сим желает избавить их от труда исследования и решения предлежащего недоумения относительно отвержения Иудеев и призвания язычников, как бы так: чтоб вам не ломать над этим головы и по ошибке не прийти к заключениям ложным, которые для вас однако ж будут казаться верными и тем надымать вас. Или так: Римляне были образованнее других и естественно им было придавать себе некоторое пред другими преимущество, особенно по просвещении верою, которая сообщала воззрения, обнимающие все сущее от начала до последних дней и на всю вечность. Апостол и говорит: чтоб вы не возмечтали о себе, будто уже все знаете, сообщаю вам изумительную, неизреченную и недоведомую тайну промышления Божия о всех людях в отвержении Иудеев на время и в призвании языч-

181

ников. Уразумейте и смиритесь (Геннадий у Экум.). Подобное, кажется, имел в мысли и бл. Феодорит, когда написал: «чтобы вы, почитая себя очень разумными, не составили оттого высокого о себе мнения.»

Стт. 26. 27. И тако весь Израиль спасется, якоже есть писано: приидет от Сиона Избавляли и отвратит нечестие от Иакова. И сей им от Мене завет, егда отыму грехи их.

И тако,—а как, не говорит, а дает доразуметь из течения речи. Ослепление Израиля до внития полного числа язычников. Следовательно, когда внидет сие число, тогда спадет ослепление с очей Израиля, узрит он истину, уверует в Господа Спасителя,—и тако спасется. «Весь Израиль, вместо—большая часть,— отвратится от грехов и обратится ко Господу» (Экум). Как во время проповеди апостольской говорили: весь Израиль не верует, разумея большинство, массу; так в последнее время будут говорить: весь Израиль спасся, обратясь к истинной вере, тоже по причине большинства уверовавших. Спасаемые всегда суть избранные, из язычников ли то, или из Иудеев, а не все из того или другого рода людей. Весь Израиль, может быть, и означает у Апостола всех верующих, кто бы они ни были; потому что собственно они-то и суть Израиль. Бл. Феодорит так и полагает: «всем Израилем называет Апостол верующих, будут ли то Иудеи, имеющие естественное сродство с Израилем, или язычники, присоединяемые к Израилю сродством веры.»

«Поелику благовествуемое Апостолом важно, то он приводит во свидетели Пророка, говорящего тоже. Не представляет свидетельства на то, что произошло ослепление, так как это очевидно; но что Иудеи уверуют и спасутся, свидетельствуется Исаией, который

182

восклицает и говорит: приидет от Сиона Избавлляй и отвратит нечестие от Иакова» (Св. Злат.).

Пророк Исаия предвозвестил пришествие Христа Спасителя, называя Его избавляющим, или Избавителем и сказывая, что Он придет от Сиона, т.-е. из среды самих же сынов Израиля, и отвратит нечестие от Иакова, который первый назван Израилем. Отвратит нечестие — значит: сделает благочестивым, т.-е. научит вере, снабдит благодатию, освятит и представит Богу искренним верователем. Во времена Апостолов от многих-многих Израильтян отвращено было нечестие верою в Господа и благодатию Святого Духа,—от многих, но не от всех,—масса народа оставалась в нечестии. Поелику же Пророк Исаия решительно утверждает, что Избавитель, пришедши, отвратит нечестие от Иакова без ограничений, а это еще не сбылось, то всеконечно сбудется: ибо пророческое слово не может солгатися. Сбудется то, что от всего Иакова отвращено будет нечестие; но как этому нельзя совершиться, пока он состоит в ослеплении, то будет время, когда отпадет сие ослепление, и Израиль спасется, став истинно благочестивым. Что и хотел подтвердить Апостол приведенным пророчеством.

Но чтобы кто не стал криво толковать слова Пророка и говорить, что это отвращение нечестия означает, что Израильтяне сделаются совершенно верными данному им закону, а не то, что они освятятся верою и благодатию,—Апостол приводит другие слова того же Пророка, показывающие, в чем будет состоять сие отвращение нечестия. И сей им от Мене завет, егда отъиму грехи их. Сущность сего завета и знамения, по которому можете уразуметь, что обетованное исполнилось,—есть, когда отъиму грехи их. Отъиму, не прощу только вину, но их самих сделаю чистыми,

183

изгнав из них грехи. «Явно, что слово сие означает очищение грехов, подаваемое крещением» (Бл. Феод.). Вот сущность завета, вот признак, когда исполнится: отвращу нечестие от Иакова! Как этого еще нет,—надо опять прибавить,—как не все еще Израильтяне уверовали и крещены, и потому лежат еще на них грехи их, а пророческое слово не может солгатися; то это непременно будет.

Св. Златоуст говорит: «Апостол указывает здесь на знамение спасения, дабы кто не отнес и не приложил его ко временам прошедшим. Не тогда, говорит, совершится сие, когда будут они обрезываться, приносить жертвы, совершать прочие законные дела, но когда получат отпущение грехов. А ежели это предвозвещено и доселе не исполнилось над Иудеями, они еще не получили отпущения грехов посредством крещения; то непременно исполнится». Амвросиаст прибавляет: «Господь не тотчас осуждает (и отвергает) неверующих, но ожидает обращения их, зная, что и они могут прийти в познание Бога.»

Пророческие слова—до—сей им завет взяты из 59 гл. Пророка Исаии ст. 20. 21; а последние слова: егда отъиму грех их взяты из 27 главы ст. 9, того же Пророка. Но хотя бы и из разных пророков взявши слова, Апостол сложил одно проречение, и то было бы правильно; ибо не в словах сила, а в мысли. Пророческий же дух есть один и тот же с Апостольским, и Апостолы вещания всех пророков видят, как единое вещание.

Ст. 28. До благовествованию убо врази вас ради: по избранию же, возлюблены отец ради.

Из всего сказанного выходит, что если смотреть на Иудеев по отношению их к Евангелию, то они враги. Чьи? Божии, как вслед за сим и возлюбленные они— тоже Божии. Поколику они противятся Евангелию и враж-

184

дуют как на благовестников, так и на верующих, и чрез то Божиим противятся распоряжениям,—потолику и Бог не благоволит к ним, отверг, не пощадил, отсек от маслины, как негодные ветви. И это вас ради, язычники, — чтоб вы вошли в ограду веры и спаслись. Так и пребудет, пока вы все войдете. Этим внушает Апостол язычникам: видите, как возблаговолил к вам Бог! «Поелику вы призваны, Иудеи стали упорнее. Однако же Бог и при этом не прекратил вашего призвания, но ожидает, пока взойдут все, имеющие уверовать из язычников. Тогда уже взойдут и Иудеи» (Св. Злат.).

А что это действительно будет, заключать следует из того, что, хотя теперь Иудеи за свое неверие не пользуются действительными благодеяниями Божиими, но поелику они принадлежат к избранному роду,—такому, который из всех языков выбран Богом и себе усвоен; то Бог ради сего избрания, которого удостоены они ради отцев своих великих, не в конец отвратился от них, не в конец отверг их, но продолжает отечески воззревать на них и готов опять принять их, как только уверуют. Таким образом они не перестают быть возлюбленными Богу, ради отцев своих, в силу избрания родоначальников их, а в них—и их самих. Этим внушает Апостол Иудеям: видите, как любит вас Бог, что, несмотря на ваше неверие и противление Ему, все еще не отвергает вас в конец, а ждет вашего обращения. Видите также, «что добродетели предков ни мало не пользуют вам, если сами не веруете» (Св. Злат.). Итак, спешите к вере, чтоб не истощилось Божие ожидание и вы не подпали конечному отвержению. «Апостол не перестает утешать Иудеев словами, дабы привлечь их» (Св. Злат.).

Ст. 29. Нераскаянна бо дарования и звание Божие.

185

Это приводить Апостол, как основание убеждения в сказанном. Нераскаянна,—не раскаивается Бог, и не отменяет, что даровал и кого призвал. Напоминает первоначальное избрание народа Иудейского. Сколько было родоначальников из потомков Ноя, и сколько народов образовалось из них по столпотворении?! Но из всех их Бог избрал только Еверов род, и его не весь, а только взял из него одного Авраама, от которого и произвел Себе особый народ. Этот народ и есть избранный, имевший особое звание и предназначение, и пользовавшийся столькими благодеяниями и дарованиями: ему дан закон, к нему посланы пророки, для него явлены знамения и чудеса. И после всего этого возможно ли, чтобы Бог в конец отверг его?! Нет; кого избрал Бог, того будет наказывать исправительно, будет лишать милости Своей на время, но в конец не отвергнет его. Ибо, иначе Он и не избрал бы его, если бы предвидел, что он когда-нибудь окончательно сделается недостойным милости Его. Иудеи имели свои недостатки, и имеют; но из всех народов никто не мог лучше их исполнить намерения Божии о спасении людей. Предвидел сие Бог и избрал их. Если же избрал, то не отверг в конец, несмотря на то, что в настоящее время они являются достойными отвержения, и отвержены. Это только на время. После опять возвратится к ним то, что первоначально для них предназначено.

Ст. 30. 31. Якоже бо и вы иногда противистеся Богови, ныне же помилована бысте сих противлением, такожде и сии ныне противишася вашей милости, да и тии помилована будут.

И вы, язычники, некогда противились Богу,—ἠπειθήσατε,—не убеждались словом истины Его, и не слушались, не шли в след ее. Когда это? Может быть,

186

разумеется то время, когда Бог одинаково руководил все языки, еще до призвания Авраама. Бог, видя, что они не вразумляются ни потопом, ни смешением языков, и все больше и больше уклоняются от Божией истины и правды, не по Его, но по своей воле и умствуя и ходя,—видя все это, решил избрать и как бы создать особый народ, который исполнял бы Его преднамерения. Избрал Авраама и из него создал народ Иудейский. Очевидно, что этот народ образован по случаю непокорливости всех языков. Или—иногда означает время по издании закона и устроении по нему народа Иудейского. Живя по сему закону, Иудеи Богу покорствовали, а язычники и знать не хотели сего Божия учреждения и никак не соглашались подчиниться ему, хотя, как в момент установления, так и после, слух о нем проходит всюду. В таком случае речь сложится так: вы иногда, или прежде сего противились, а Иудеи покорствовали, но не ради вашего противления, а так, что ваше противление шло об руку с их послушанием. Так было иногда. Ныне же вышло наоборот: Иудеи стали противиться воле Божией и Божию учреждению о спасении людей, и Бог, по поводу сего противления, к вам простер слово призвания; вы послушались, и приняты в милость вместо Иудеев. Рассудите же: вы противились, Иудейский народ образован и содержим был в милости; теперь он воспротивился, и вы приняты в милость ради их противления. Если таким образом вы, противившиеся иногда сами по себе, приняты в милость; что дивного, что и они, ныне противящиеся с пользою для вас,—так как вы помилованы по сему случаю,—и сами некогда помилованы будут?

Приводим слова наших толковников. Св. Златоуст говорит: «здесь Апостол показывает, что прежде были призваны (и руководимы) все языки; а потом,

187

когда они не захотели (следовать руководству Божию), избраны Иудеи, и что теперь случилось тоже самое, поелику Иудеи не захотели веровать, то снова призваны языки. Но он не останавливается на этом, и все клонит не к тому, что Иудеи отвержены, а к тому, что и они опять будут помилованы. Смотри, язычникам дает он столько же, сколько прежде того дал Иудеям. Поелику вы, язычники, говорит Апостол, были некогда непослушны, то взошли Иудеи. И опять, поелику они стали непослушны, взошли вы, однако же они не совсем погибнут (а будут помилованы)».

Бл. Феодорит пишет: «припомните, как все вы весьма долгое время нечествовали, и человеколюбивый Владыка не посмотрел на это долговременное и упорное нечестие, но восхотевших сподобил неизреченного человеколюбия, и, когда Иудеи не уверовали, вас призвал вместо них. Посему ни мало не странно, если и противящиеся ныне (Иудеи), пожелав уверовать, будут приняты Богом, и улучат тоже человеколюбие. Употребил же опять Апостол речение—да, по свойственному для него образу выражения. Ибо, не для того противились, чтоб им быть помилованными; во хотя противились по упорству разума, однако же будут помилованы, прибегнув к покаянию».

У Амвросиаста читаем: «поелику, говорит, вы, языки, когда Иудеям вверены были словеса Божии, противились Богу, ныне же получили милость не по вашему достоинству, но по причине предосудительного образа действий Иудеев; то почему не паче получат милость они, прежде под законом Божиим жительствовавшие и удостоенные особых обетований Божиих?"

Фотий у Экумения так рассуждает: «такими словами Апостол располагает Иудеев к вере и благие им подает надежды, всякое стыдение отьемля. Не стыдись,

188

говорит, того, что поупорствовал приступить к вере, и не отчаивайся, как позже приступающий: получишь милость и поздо (под вечер) приступая. Ибо, и язычники, быв призваны, не послушались прежде, но ныне уверовали, ни прежнего не устыдясь непослушания, ни в опоздании не встретив препятствия ко спасению. Так и ты, Иудей, не стыдись и не отчаивайся, но с готовым сердцем приступи к вере, и всеконечно помилован будешь. Итак, или в виде такого увещания и внушения сказано сказанное, или в виде пророчества, располагая к вере в имеющее быть применением того к бывшему уже. А что говорит: помилована бысте сих ради противления, и: противишася вашею ради помилования,— то говорит ни потому, чтоб противление Иудеев было причиною помилования язычников, ни потому, чтоб помилование язычников было причиною противления Иудеев, но чтоб показать и научить, что Бог никогда не перестает делать Свое и источать милость Свою. Пусть древле не слушались язычники, а ныне не слушаются Иудеи,—Он однако ж не прекращает Своих благодеяний и милостей. Это видно из того, что, как тогда по случаю непослушания языков милости сподоблены Иудеи, так ныне милуются языки, по случаю непослушания Иудеев. И еще яснее это видно из того, что Он помилует этих самых Иудеев, ныне непокорствующих. Вместе с тем Апостол делает наказ Иудеям, говоря как бы: хотя вы отстранились от веры, не думайте, чтоб чрез сие вера сколько-нибудь умалялась в своем значении. Ибо, как древле, когда отступили языки, не терпели умаления дела служения истинному Богу, так и ныне, когда вы отсекли себя от веры, дела веры нисколько не умаляются в своем значении. Преобразил же сказанное на язычниках, желая сделать укор и внушение Иудеям чувствитель-

189

нейшими. Можно и так принять, что Апостол сказал сие, имея в виду верующих язычников, чтоб они не высокомудрствовали, что уверовали. Вы, говорить, по милости уверовали; уверуют и будут помилованы и Иудеи, ныне не покоряющиеся вере».

Ст. 32. Затвори бо Бог всех в противление, да всех помилует.

«То-есть всех обличил, объявил непослушными (всех заключил в один разряд непослушных),— не для того, чтобы все оставались непослушными, но для того, чтоб спасти одних упорством других, Иудеев чрез язычников, а язычников чрез Иудеев. Смотри же: вы (язычники) были непослушны, и они (Иудеи) спаслись. Котом они стали непослушными, и вы спасены; впрочем спасены не для того, чтобы снова удалиться, подобно Иудеям, но для того, чтобы, пребывая в вере, и их привлечь, побудив к соревнованию» (Св. Злат.).

Ст. 33. О глубина богатства и премудрости и разума Божия! Яко неиспытани судове Его, и неизследовани путие Его.

Глубиною называет непостижимость; богатством— полноту благости; премудростью—благоуспешное приведение в исполнение великих планов промышления Своего о роде человеческом, пригодными средствами, которых пригодность непостижима для ума нашего, хотя он и видит ее; разумом—ведение Божие, наилучшим образом определяющее все, чему как следует быть. Или, может-быть, богатство относится к премудрости и к разуму так: о глубина богатства как премудрости, так и разума Божия, т.-е. богатой премудрости, и богатого разума! И премудрость и разум Божий богаты и глубоки. Судами называет Божии присуждения и определения, чему как быть, а путями—

190

способы исполнения определенного. Все сие у Бога непостижимо и недомышлимо. Св. Златоуст говорит: «востекая мыслию к первым временам, обозревая в уме древнее Божие домостроительство от начала мира и до настоящих событий (и до конца мира прозревая его), размышляя о том, как разнообразно Бог все устроял, Апостол пришел в изумление и воскликнул, удостоверяя тем слушателей, что сказанное им совершится непременно. А если бы не надлежало непременно тому совершиться, он не стал бы восклицать и изумляться. И хотя знает, что это глубина, однако же не знает, какая глубина. Это речь человека удивленного, который не знает всего. Исполненный же удивлением и изумлением пред благостью, возвестил о ней двумя выразительнейшими словами, какие только нашел: богатство и глубина. А в изумление приведен тем, что Бог восхотел и мог совершить это, и произвел противоположные действия одно другим. Яко неиспытани судов Его. (Яко—ως. —Как неиспытанны!) Не только невозможно постигнуть оные, но даже испытывать. И неизследовани путие Его! т.-е. способы домостроительства; потому что и сих не только невозможно познать, но даже исследовать. И я, говорит Апостол, не все нашел, но открыл малую часть, а не все. Один Бог совершенно знает Свои дела. Посему Апостол присовокупил».

Стт. 34. 35. Кто бо уразуме ум Господень? и кто советник Ему бысть? Или кто прежде даде Ему и воздастся ему?

Слова Пророка Исаии 40, 13. 14. Все место читается у него так: кто уразуме ум Господень, и кто советник Ему бысть, иже научает Его? Или с кем советова и настави и (Его)? Или кто показа Ему суд? Или путь разумения кто показа Ему? Или кто прежде

191

даде Ему, и воздастся Ему? «Эти слова значат то, что Бог, будучи столько премудр, не от другого заимствует премудрость, но Сам есть источник (ее, как и всех) благ; что Он, столько для нас совершивший и столько нас облагодетельствовавший, не заимствованное у другого даровал нам, но излил это от Себя; что Он никого не должен вознаграждать, как взявший что-либо у другого, но всегда Сам есть главный источник благ. Богатство в том и состоит особенно, чтобы во всем изобиловать, и ничем не одолжаться другому» (Св. Злат.). Приложим к сему и сказанное бл. Феодоритом: «Апостол предложил три сии вопроса в показание трех преимуществ,—богатства, премудрости и ведения: кто разуме ум Господень?., в показание ведения; кто советник Ему бысть?— показание премудрости; и кто прежде даде Ему и воздастся ему?—в показание богатства. Ибо, столько неизмеримо богатство благости, что не существовавшим дал бытие, и приведенным в бытие дарует благобытие, и не воздает, но дает блага, по человеколюбию же даяние называет воздаянием».

Ст. 36. Яко из Того и Тем и в Нем всяческая. Тому слава во веки. Амин.

«Сам изобрел, Сам сотворил, Сам поддерживает, потому что богат, и не имеет нужды брать у другого; потому что премудр и не нуждается в совете» (Св. Злат.). «Он Сам есть источник всего: это значит— из Того. Он и Творец всего: это значит—Тем. Он и поддержка всего: эго значит в Нем. Все имеет начало от Него, и Им сотворено, и все стоит и держится, опираясь на Нем, как на основании каком» (бл. Феод.). Св. Василий Великий этим местом доказывает божество Св. Духа, относя к Нему слово: в Нем, Тем—к Сыну Божию, а из Того—к Богу Отцу, кои

192

совмещены в едином имени—Господь и Бог, как единосущные и равнопокланяемые. «В словах: из Того, и Тем, и в Нем всяческая в единое имя соединены отличительные свойства Отца и Сына и Святого Духа. Ибо, один Бог, от Которого все; и один Господь Иисус Христос, Которым все; один также Дух Святой, в Котором все, как сказано: вы несте во плоти, но в Дусе, понеже Дух Божий живет в вас (Рим. 8, 9). Почему сказанное: в Бон живем и движемся и есмы (Деян. 17, 28), ясно выражает отличительное свойство Духа в Боге. Тварь содержится, живет и существует, конечно не тварью, которая сама имеет нужду в поддержке силою Сотворшего; конечно не действием твари прославляется Бог, когда о Нем самом говорится, что в Нем живем, движемся и есмы; но действительно Божеский Дух все, что от Бога и что чрез Сына, поддерживает в бытии. Посему приобщающимся Его дарует продолжение бытия. И в Нем снова живем мы, которые прежде, чрез удаление от Него, стали растленны».

Тому слава! «У Павла в обычае заканчивать речь благодарением, когда говорит он о чем-нибудь важном. Так поступает он теперь. Так как он исполнился изумления благости, премудрости, ведению и способах домостроительства Божия, то и славословит наконец Бога, научая тем и нас благодарить Бога за великие блага и прославлять Его словами и жизнью» (бл. Феоф.). «Ибо, Сам Он все сотворил, Сам продолжает править творением. К Нему надлежит обращать всех взоры, принося благодарение за то, что имеют в настоящем, и прося промышления о последующем. Ему же должны мы воссылать и подобающее славословие» (бл. Феод.).

193

НРАВОУЧИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ.

12—15, 13.

«Достаточно побеседовав о догматах, Апостол переходит наконец к нравственному учению» (Феоф.). «Начало и основание благ есть ведение божественного естества, вера в Него и приверженность к Нему. Что глаз в теле, то в душе вера и ведение божественного. Впрочем, вера имеет нужду и в деятельной добродетели, как глаз в руках, ногах и других членах тела. Посему-то божественный Павел к догматическим учениям присовокупил и учение нравственное, приуготовляя в нас совершеннейшую добродетель. Ибо, уча Римлян, оказал он пользу всем людям» (Феод.).

На первом месте ставит Апостол, в очерке кратком, но всеобиимающем.

Изображение духа христианской жизни.

Ст. 1 и 2.

Ст. 1. Молю же вас, братие, щедротами Божиими, представите телеса ваша жертву живу, святу, богоугодну Богови, словесное служение ваше.

Молю.... щедротами Божиими. «После длинной бе-

194

седы о Божием человеколюбии, в которой Павел доказал неизреченную Божию попечительность, несказанную и неисследованную благость,—сею уже самою благостью убеждает он облагодетельствованных Богом явить жизнь достойную дара. И будучи столь велик и высок, не отказывается умолять их, умолять не о том, что послужило бы собственно для него, но о том, из чего они могли извлечь для себя пользу. (Апостол дает законы и скрывает власть, и прося предлагает учение—Феод.)». «И удивительно ли, что не отказывается умолять, когда представляет умоляющим самое милосердие Божие? Поелику от Божиих щедрот, говорит он, излились на вас бесчисленные блага: то устыдитесь, убойтесь оных, потому что самые щедроты сии обращаются к вам с просьбою не обнаруживать в себе ничего их недостойного. И я, говорит Апостол, умоляю вас ими же, теми щедротами, которыми вы спасены. Так желающий пристыдить много облагодетельствованного, обыкновенно, представляет умоляющим самого благодетеля» (Св. Злат.).

И опыты жизни подтверждают, что самое сильное побуждение в богоугодной жизни есть сознание великих Божиих благодеяний, как вообще во всему роду человеческому, так и в особенности к самому лицу ревнующему о том. Оно рождает теплое чувство благодарности и · возбуждает готовность посвятить Богу все силы свои и все достояние свое». Потому что засеменяет любовь, которая ничего не удерживает для себя, а все приносит в жертву Тому, Которого возлюбила душа.

Представите телеса ваша жертву живу. Уже учил он сему прежде, говоря: да не царствует грех в мертвеннем вашем теле, во еже послушати его в похотех его: ниже представляйте уды ваша оружия неправды греху: но представляйте себе Богови, яко от мертвых

195

живы (Pим. 6, 12. 13). И несколько ниже: человеческо глаголю, за немощь плоти вашея: якоже представисте уды ваша рабы нечистоте, и беззаконию в беззаконие; тако ныне представите уды ваша рабы правде во святыню (— —19). Тут подробно изображено, как из тел наших можем мы и должны представлять Богу жертву, именно—не слушать их в похотех их, не отдавать членов своих в орудие греху, но предавать их в орудие правды Богови, не делать их рабами нечистоты и греха, но заставлять работать правде во святыню. Св. Златоуст говорит: «спросишь, как тело может быть жертвою? Глаз не смотри ни на что худое; и он стал жертвою. Язык не произноси ничего срамного; и он стал приношением. Рука не делай ничего беззаконного; и она стала всесожжением. Но и сего недостаточно,—мы должны делать добро: пусть рука раздает милостыню, уста благословляют обидящих, слух постоянно упражняется в слушании Слова Божия. Жертва есть начаток того, что имеешь. Принесем же Богу начаток рук, ног, уст и всего прочего.—Заметь, какая точность в речениях у Павла. Не сказал он — приготовьте тела свои в жертву, но—представите: Сим как бы сказал: вы не имеете уже над ними власти, вы отдали их другому. Поставщики боевых коней по поставке не имеют на них права собственности. И ты, поставив члены свои на брань с диаволом, в сие грозное ополчение, не отвлекай их на собственные свои услуги. «

Начинает Апостол уроки с того, как относиться должно к телу; потому что греховная жизнь, против которой он вооружает христиан, и которая ими оставлена и подсечена в решении противостоять греху, укрепленном благодатию обновления в крещении, преимущественно опирается на плоти, и самоугодие—душа

196

грешности—исключительно почти есть плотоугодие. Почему определивший не поблажат греху, с первого шага начинает новую жизнь непощадением тела. Эту необходимость подтверждает св. Павел и освящает словом своим, требуя непрестанную делать из тела своего жертву Богу. Кто держит тело свое как должно, действительно и приносит такую жертву Богу,—всегда распиная плоть свою со страстьми и похотьми (Гал. 5, 12). И тут есть вакалание, и закалание для Бога, есть жертва Богу. И именуется сие самоумерщвлением, но не смерть приносящим, а жизнь истинную. Подзаконная жертва умерщвляла живую тварь, а христианская живым оставляет приносимое и жизнь воспламеняет самою жертвою, или самопожрением Богу. Апостол и наименовал сию жертву живою. Св. Златоуст говорит: «Поелику сказал: жертву; то дабы иной не подумал, что велит закалать тела, тотчас присовокупил: живу... В иудейской жертве жертвуемое делалось мертвым; наша жертвуемое делает живым. Когда умертвим члены тела, тогда в состоянии будем жить. Но в этом устав жертвоприношения; потому и род огня необыкновенен. Нет нужды в дровах и в сгораемом веществе; напротив огонь поддерживается у нас сам собою, и не сожигает жертву, а еще оживляет ее. Такой жертвы Бог требовал издревле, почему Пророк и сказал: жертва Богу дух сокрушен (Пс. 50,19). Такую жертву приносили три отрока, говоря: несть князя и пророка, ни места, еже пожрети и обрести милость; но душою сокрушенною и духом смиренным да прияты будем (Дан. 3, 38. 39)».

Сия самая жертва должна быть и свята. Представите... жертву... святу. Св. Златоуст говорит: «при сем Апостол внушает еще и то, что, принося члены свои в жертву, должны мы сделать их неукоризненными;

197

потому что представляем их не земному человеку, но самому Царю вселенной — Богу, и не для употребления только на брани, но дабы восседал на них сам Царь. Ибо, Господь не гнушается восседать на наших членах; напротив, весьма сего желает, и чего не избрал бы царь, служащий одному с нами Господу, то избирает Владыка Ангелов. И так поелику члены твои должны быть принесены и суть жертва; то отсеки от них всякую скверну. Доколе есть в них что-либо скверное, дотоле не будут они жертвою. Глаз, если он смотрит на предметы, возбуждающие сладострастие, не может быть принесен в жертву; а равно негодны для жертвоприношения—рука хищная и любостяжательная, ноги храмлющия и входящие в театр, чрево раболепствующее сластолюбию и возжигающее страсть к удовольствиям, сердце питающее гнев или нечистую любовь, язык говорящий срамное. Со всех сторон надобно осмотреть, нет ли в нашем теле чего скверного. Если в Ветхом Завете приносившие жертвы обязаны были все осматривать, и не позволялось приносить безухого, безхвостого, в струпьях, в наростах; тем более мы, которые приносим не бессловесных овец, но себя самих, должны наблюдать большую осмотрительность и во всех отношениях быть чистыми. — И мы сделаемся чистыми, если потребим ветхого человека, умертвим земные члены, распнем для себя мир. В таком случае не нужно уже нам будет ни ножа, ни жертвенника, ни огня; или, правильнее говоря, все сие будет нужно, только не руками сделанное: подается нам то свыше,—и огнь свыше, и нож, и широта неба будет для нас жертвенником. Ежели Илия приносил чувственную жертву, и дошедший с неба пламень истребил все—и воду, и дрова, и камни; то тем паче совершится сие с тобою. Ежели и есть в тебе что-ни-

198

будь житейское, но приносишь жертву с надлежащим расположением; то снисшедший от Духа огнь потребить сие житейское и все приношение соделает совершенным».

Святая жертва, надо бы полагать, уже и благоугодна Богу; однако ж Апостол счел нужным особо прибавить: представите... жертву... благоугодну Богови. Этим Апостол внушает иметь в деле жертвы надлежащие расположения, как сказал пред сим св. Златоуст,— именно, надобно жертву сию приносить Богу, ничего стороннего не имея в намерении, кроме угождения Богу: ибо возможно, что жертва, чистая по делу, будет нечиста по намерению. Надобно еще, чтобы жертва сия совершаема была в духе веры Христовой, потому что сам Христос прошел крестным путем, и что спасения, крестом нам дарованного, нельзя причастным быть иначе, как крестом же, в произволении подъемлемым,—что бывает именно тогда, когда кто из тела своего делает жертву Богу.

Так настраиваться должны вы для того, продолжает Апостол, чтобы в вас совершалось непрестанно словесное служение. Служение—λατρεία, служба Богу, богослужение. Служба сия будет словесна, т.-е. разумна, мысленна, духовна, когда вы будете из тел святых представлять Богу жертву. Что всякий должен совершать такое богослужение, это приемлется не требующим особого доказательства и пояснения. Апостол только указывает верный способ к тому. Приноси Богу в жертву тело, и будешь непрестанно совершать духовную Богу службу, которую обязан совершать. На твоем жертвеннике всегда таким образом будет куриться жертва, и не плотская, хотя тело в ней жрется. Тело станет и жертвою, и храмом, в коем жрец ум или дух жертву Богу приносит, или службу Божию совершает. Св. Златоуст говорит: «Что такое словесное

199

служение» Духовное служение. Как служащий и священнодействующий в Божием дому, каков бы на был в другое время, при служении входит в себя и делается благоговейнейшим; так и мы целую жизнь должны быть в таком расположении духа, как совершающие служение Богу и священнодействующие. А сего достигнешь, ежели каждый день будешь приносить Богу жертвы, соделаешься священником своего тела и душевной добродетели, принося то целомудрие, то милостыню, то кротость и терпение. Исполняя сие, будешь совершать словесное служение, т.-е. неимеющее ничего телесного, грубого, чувственного.»

Ст. 2. И не сообразуйтсся веку сему, но преобразуйтеся обновлением ума валило, во еже искушати вам, что есть воля Божия благая, и угодная, и совершенная.

Дав закон для тела, пишет закон и для души. И не сообразуйтеся веку сему, т.е. духу века сего, не живите по сему духу, не по нему себя образуйте, чтобы никто не мог будто написанным на челе вашем читать: вот человек века сего или мира сего. Но в чем состоит дух века сего? -В том, когда всю заботу и попечение имеют лишь о том, как бы получше устроить свое земное благобытие всеми подручными средствами, какие могут быть даны, своими личными способностями и силами, семейством, имением, связями, всем гражданским бытом и порядками его, даже порядками и делами веры и церкви, и течением всех событий, и близких и далеких, и зависящих и независящих от нас,— устроить, полагаясь в этом на себя, на свои способы, на людей и тварей, а не на Бога, все правящего, хотя и— Верую и—Отче наш читают, и даже разглагольствуют о Промысле Божием и уповании на него. Они помышляют и о Боге, знают, что есть другой мир и другая жизнь, но сердцем живут в сем веке и в

200

том, что дает он, вкуса не имея ни к чему, что выше его и стремления никакого не испытывая к тому, что не чувственно, не плотяно, не земно. Дух века не означает непременно бесстыдную порочность и необузданную страстность. Он грехолюбив и страстен, и самоугодие в сем составляет неотъемлемую черту его; но явного зла и греха он не терпит, а хочет казаться добропорядочным и честным, скрывая нередко за такою благовидною ширмою грехи иногда до злодейства и страстность даже самую срамную. Но не все чада его таковы. Главное в нем, как в начале сказано, то, что он в веце сем только уповающий есть, земное счастье преследует, и своими средствами устроить его напрягается.

В ком качествует такой дух, в том нет ничего христианского, хотя он христианин. Христианство начинается с того момента, когда зарождается в сердце позыв и стремление к небесному, духовному, вечному и божескому, с отвращением от земного, чувственного, временного и тварного. Дух Христов противоположен духу века сего, и тогда как сей последний весь на земле и в земном, тот весь на небе, и в небесном, в Боге и божеском,—сие одно любит, сие одно преследует, в сем одном находит вкус. Это не значить, что он, будучи отрешен от всего земного и тварного, ничего уже такого не касается, и ничего не имеет в делах своих похожего на дела сынов века. Формы жизни человеческой одинаковы, как там, так и здесь; но дух и направление всего инаковы. Дух Христов не пресекает удовлетворения естественных потребностей человеческих, не гонит непременно ив семьи и общества. Он допускает и гражданские службы, и воинствование, и торгование, и научность, и художественность, но все сие обращает в средства к преспеянию в

201

духе, к стяжанию благ неземных, к угождению Богу, изгоняя безщадно из всего этого лишь то, что противно такому направлению. Бывает, что он иных совсем отрешает от семьи и общества, но это не исключительная его принадлежность, а высшее и совершеннейшее его проявление, в истинном своем виде достояние немногих избранных.

Зарождается такой дух жизни христианской, когда благодать Божия, нашедши вход в сердце человека, пробуждает там страх Божий и растревоживает совесть, и чрез них приводит человека к возчувствованию опасности пребывания в духе века сего и в порядках жизни его, далее к раскаянию и перемене направления жизни своей в мыслях, чувствах, желаниях и делах, и к решимости жить не по земному, а по небесному, духовному и божескому. После сего кто не крещен, крестится; а кто крещен, приемлет таинство покаяния, и благодатию Божией вооружен будучи, в том и другом случае начинает жить не по духу века сего. К таковым и обращает слово свое св. Павел: не сообразуйтеся веку сему. Кто состоит еще под обаянием духа века сего, тому это правило невместимо,—и слышит, но не внемлет, и понять его, как . должно, не может. Говорит же сие к тем, которые уже прогнали дух века и начали жить по духу Христову, потому что дух века сего обольстителен, и снова может увлечь тех, коим по прежней жизни знакомы мутные сласти дел его. Он говорит как бы им: смотрите, не увлек бы вас опять дух века и не стал снова переделывать по своему, совлекая с неба на землю, от духа в плоть, от Бога к твари. Не слушайте его, и не хотите сообразоваться с ним и порядками дел его. Ибо, дух века, маня земным благобытием, изобрел такие дела, утехи и блага, из которых, кажется, так

202

и течет рекою счастье. Увлеченные им кружатся в этих его порядках, чая упоиться счастьем, и хоть никогда его не вкушают, но чают вкусить впереди. У кого выгнан дух века сего духом Христовым, те извлекаются из сего кружения, крушащего сердце. Но как они все же вращаются в сопредельности с порядками духа века, то есть опасность, не зацепило бы их снова это кружение и не увлекло бы в прежний круговорот. Апостол и предостерегает: уж это все надо оставить, вам не след вращаться в таких порядках и сообразоваться с ними.

Св. Златоуст, толкуя сие место, от этого старается отвратить своих слушателей, преимущественно изображая призрачность благ века сего. «Образ (дух) века сего прилеплен к земле, низок, кратковременен, в нем нет ничего возвышенного, постоянного, правильного, и все извращено. Посему, если хочешь идти надлежащим путем, то не напечатлевай в себе образа настоящей жизни. В нем ничего нет непременного и твердого; потому и назван образом, как в другом месте Апостол говорит: преходит образ мира сею (1 Кор. 7, 31). В нем ничего нет постоянного, неподвижного, но все временно; посему и сказал: веку сему, означая тем кратковременность, словом же образ выразил бессущность. Укажешь ли на богатство, славу, телесную красоту, забавы и все прочее, что люди почитают за великое,—все сие есть один образ, а не действительная вещь, явление и личина, а не Пребывающая сущность. Но ты не сообразуйся с сим, говорит Апостол, а преобразуйся обновлением ума. Не сказал он: преобразуйся наружно, но—преобразуйся существенно, показывая тем, что мир имеет наружный только образ, а добродетели принадлежит не наружный, но истинный, существенный

203

образ, который имеет природную красоту, для которого не нужно наружных притираний и личин, вдруг появляющихся и исчезающих; так как все сие исчезает прежде, нежели появится. Посему если сорвешь личину, тотчас увидишь настоящий образ. Ничего нет слабее порока, ничто так скоро не стареется».

Но преобразуйтеся обновлением ума вашего. Дух века прогнан со всеми порядками и проявлениями его, воспринят дух Христов. Что далее?—Далее предлежит преобразовать себя. Живя по духу века, по его обычаям и правилам, настраиваемся на то всею душою. и образ мыслей у нас мирской или века сего, и склонности с дедами и предприятиями таковы же, и вкусы с чувствами и сочувствиями такие же. Восприяв новый дух, предлежит все сие переделать, перенастроить, преобразовать. Новый дух, благодатию Божией восстановленный и поддерживаемый, есть сила великая. В ком пробудится он, того влечет неудержимо в высшему, неземному, духовному. Но внутренняя жизнь человека, в ком пробуждается сей дух, не вдруг вся перестраивается по нему. Восприята только сила к тому, а для самого преобразования требуется и время и труд. Вот сие и внушает Апостол, говоря: преобразуйтеся обновлением ума. Ум, или дух ваш обновлен, т.-е., как сказано выше, благодатию Божией ожил в вас страх Божий и растревожил совесть, и под действием их помощью Божией вы дошли до решимости оставить жизнь века сего и начать жить по требованиям века иного, решимости, скрепленной благодатию в таинствах крещения или покаяния. Так совершилось в вас обновление ума вашего, или духа. Теперь силою сего обновленного ума или духа преобразуйте себя, т.-е. мысли свои, расположения и склонности свои, чувства и вкусы свои,—всю душу свою. Душа ваша вся обращена

204

была к земле и земному, к веку сему и делам его,— и только тем и занята была, как бы устроить благобытие земное. Сему же она подчиняла и ум или дух ваш, и содержала его в подъяремном у себя и у века сего положении. Теперь,—благодарение Богу!—он высвобожден из сих уз и вступил в права свои; теперь уже не он душе, а душа ему покорствовать будет и перестраиваться по его требованиям. Научите же ее усвоить себе образ здравых словес, чтоб о всем судить и на все смотреть очами духовными, или Божиими, как указано в Божественном откровении; научите ее вкоренять в себе, вместо страстных, святые расположения, или всякого рода добродетели, чтоб добродетели составили неотъемлемый нрав ваш, как прежде составляли его страсти; научите, ее воспитать в себе вкусы и сочувствия к духовному, невидимому, небесному и вечному, чтоб сокровище ваше было не в плотяном, осязаемом, земном и преходящем, а в противоположном тому,—а за сокровищем и сердце было уже не здесь, а там. Все же сие не думайте и не надейтесь совершить сами собою, но и это все и всю участь свою предайте в руки Божии и единственно от Его благодатной помощи ожидайте верного успеха, повесив будто себя на деснице Божией—всемощной.

Для всего сего нет нужды принимать что-либо особенное; но те же обычные всем дела человеческие делать по новому духу. Предлежит какое-либо дело: восстают прежние о нем мысли,—прогони их и прими новые; показываются прежние страстные движения, руководившие им,—пресеки их и пробуди новые движения; раздражается старое чувство самоугодия, сласть находившее в нем и питавшееся им,—подави его и раздражи сочувствие в тому, что есть в деле сем неземного. Так в каждом деле,—и преобразование души будет

205

идти верных путем, действенно и плодоносно. Только обновленный ух или дух храни в воспринятом их обновлении.

Но нет человека без греха. Как ни блюдись,— недобрые мысли, чувства, расположения, дела и слова проторгнутся и проторгнутся. От этого ход преобразования души замедляется и самый ум или дух слабеет в обновлении. Почему надобно непрестанно обновлять себя покаянием. Покаянность есть неотъемлемая принадлежность нового духа жизни христианской, выражающейся всегдашним содержанием сердца сокрушенного и смиренного. Св. Златоуст говорит: «Поелику Павловым слушателям, как людям, было сродно каждый день грешить; то Апостол утешает их, советуя ежедневно обновляться. Как поступаешь с домом, то и дело починивая в нем все обветшавшее, так поступай и с самих с собою. Ты согрешил сегодня? Душа твоя обветшала? Не отчаявайся, не унывай, но обновляй ее покаянием, слезами, исповедью, добрыми делами, и никогда не оставляй сего дела».

Во еже искушати вам, что есть воля Божия благая, и пр.—Предлежит обновленным умом преобразовывать себя. По какой норме? По воле Божией. В Слове Божием все показано, как это делать. Изучай, усвояй и прилагай у себя к делу, несмотря на противление тому внутри, и препоны вовне. Нет лучшего и вернейшего указателя и руководителя. И когда станете вы во всем поступать по воле Божией, тогда самым делом искусите и испытаете, что если хочет кто преобразовать себя по-новому, то не достигнет сего иначе, как действуя по воле Божией. Действие по ней тотчас будет давать плод, явный и ощутительный, и удостоверять делом, сколь воля Божия блага, угодна и совершенна.—У Апостола плодом преобразования себя полагается не позна-

206

ние воли Божией, а испытание и опытное вкушение качеств сей воли, ее благотворного на нас действия. Во ели, искушали —εἰς τὸ δοκιμάζειν. Δοκιμάζειν — отведывать, вкушать, делом испытывать. Познание воли Божией можно поставлять под условие обновления ума, а не преобразования себя обновленным умом, что уже предполагает познание воли Божией. И действительно, пока не обновлен ум, или дух, пока он весь объят и подавлен духом века сего, до тех пор не может человек познать и понять волю Божию; невнятна она для него, невместима, сколько ни толкуй. Поставляя познание воли Божией в зависимость от обновления ума, св. Златоуст говорит: «Спросишь: кто же не знает, в чем состоит воля Божия? Всякий кто прилеплен к настоящему, кто почитает завидным богатство, а бедность уничижает; кто домогается власти, пристрастен к мирской славе; кто считает себя великим человеком, когда настроил великолепных домов, заготовил пышные гробницы, имеет толпу слуг, водить за собою множество евнухов; такой человек не знает, что для него полезно, и в чем состоит воля Божия. Ибо, то и другое есть одно и тоже: что полезно для нас, того хочет Бог; и чего хочет Бог, то полезно для нас. И так чего же хочет Бог? Того, чтобы мы любили нищету, смиренномудрие, презирали славу, жили воздержно, а не роскошно, в скорби, а не в неге, плакали, а не веселились и смеялись,— исполняли все то, что заповедал нам Бог. Но многие отвращаются сего как зла, а не только не согласны признавать полезным и волею Божией; и потому не могут никогда даже приближаться к подвигам добродетели. Такие люди, не зная того, что есть добродетель, и восхищаясь пороком, как могут отрешиться от настоящего века?»

207

При сем св. Златоуст предлагает и другую, полезную в жизни мысль. Полагая возможным под обновлением ума разуметь приобретение здравых о вещах суждений, он учит, что и это хорошо, хотя нет соответствующей тому жизни, хоть и не так живем; но знание должного образумит наконец и приведет к делам должным. «Прежде всего прочего, говорит он, надлежит нам иметь правильное суждение о вещах. Если еще не следуем добродетели, по крайней мере, научимся хвалить ее. Если еще не убегаем порока, по крайней мере, навыкнем порицать худое, дабы хотя суд наш был правый. Держась сего пути, можем приняться и за самые дела. На сей конец и Павел повелевает обновляться, во еже искушати, что есть воля Божия».

В пояснение того, что значит воля Божия—благая и угодная и совершенная, бл. Феофилакт сокращенно приводит толкование сих слов, данное Василием Великим, в кратких его правилах, в ответе на 276 вопрос. Приводим сие место вполне. «Во-первых, надобно искать, что есть благая воля Божия; это прямая заповедь делать что-либо, например: будите милосерда, якоже и Отец ваш милосерд есть (Лк. 6, 36)—или: ходите в любви, якоже и Христос возлюбил есть нас (Еф. 5, 1.2); потом, когда узнаем благую волю, должно исследовать, угодна ли Богу сия благая воля (в отношении к нам). Ибо, иное в особом отношении есть воля Божия, и воля благая; но когда это делается или не тех лицом, или не в то время, как бы надлежало, то не бывает уже благоугодным Богу. Например: была воля Божия и воля благая, чтобы кадили Богу; но не благоугодно было Богу, чтобы делали сие Дафан и Авирон. И еще: есть воля Божия и воля благая, чтобы творили милостыню; но чтоб делали сие ради

208

прославления от людей, это уже не благоугодно Богу. И еще: была воля Божия и воля благая, чтобы ученики, еже во уши слышали, проповедали на кровех (Мф. 10, 27); но чтоб говорили о чем-либо (о некоторых вещах) прежде времени, сие не благоугодно было Богу. Ибо, говорит: никомуже победите видения сего, дондеже Сын Человеческий из мертвых воскреснет (Мф. 17, 9). И вообще всякая воля Божия благая тогда и благоугодна, когда исполняется в ней сказанное Апостолом: вся во славу Божию творите (1 Кор. 10, 31), и: вся благообразно и по чину да бывают (—14,40). Но опять, если на что есть воля Божия, и воля благая и воля угодная, то и в сем случае должно не беспечности предаваться, но подвизаться и заботиться, чтоб сие было совершенно и без недостатков, в мере как самого дела, так и силы совершающего дело. (Можно прибавить: со всем усердием, вниманием и тщанием; потому что не благоволит Бог к творящему дело Его небрежно). Ибо, сказано: возлюбиши Господа Бога твоего от всея души твоея, и всею силою твоею, и всею крепостию твоею, и всем помышлением твоим: и ближняго своего, яко сам себе (Лк. 10, 27), как и Господь научил в Евангелии от Иоанна: якоже возлюбив вы, да и вы любите себе (—13, 34). Да и всякую заповедь люби, как написано (Втор. 6, 6). Ибо, сказано: блажен раб той, егоже, пришед господин его, обрящет тако творяща (Мф. 24, 46)».

________________

Очертив дух жизни христианской, Апостол начинает теперь изображать

209

II.

КАК ОН ДОЛЖЕН ВЫРАЖАТЬСЯ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЙ ЖИЗНИ.

а).

Сначала среди их самих, яко христиан.

На первом месте здесь ставит он аа) общее для сего пролило, именно: в сказанном духе действуй в среде верующих по своим дарованиям, какие получил от Бога,—имея в виду преимущественно лица, заправляющие обществом, ст. 3—8.

Чтоб приблизить это к понятию, он представляет общество христиан подобным телу, и говорит: тело одно, а много имеет членов; каждый член свое имеет дело, и все, делая свое дело, устрояют и хранят жизнь тела. Так и мы верующие—одно тело о Христе Господе, а особо каждый—члены сего тела. Каждому дано свое дарование и в нем назначено свое дело. Делай каждый сие дело свое, указываемое дарованием Божиим, и духовное благосостояние всех верующих будет цвести беспрепятственно. Это указывается в 4-8 стихах. Но в заглавие всему этому уроку Апостол ставит урок смирения, который можно выразить так· как бы велико ни было твое дарование, не высокомудрствуй о себе, и как бы оно ни было мало, не тянись в высь и не бери на себя того, что не по силам твоим,—ст. 3.

Ст. 3. Глаголю бо благодатию давшеюся мне, всякому сущему в вас не мудрствоеати паче, еже подобает мудрствовать по мудрствоеати в целомудрии, коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры.

Желая научить смирению, свое обнаруживает смирение: глаголю бо благодатию, давшеюся мне. Слово мое к

210

вам не мое, но благодать Божия, данная мне, внушает его и понуждает предложить вам. Благодать, данная Св. Павлу есть благодать апостольства, которая выражалась во власти вязать и решить,—все установлять. предписывать правила и взыскивать за неисполнение их,—и в том, что Апостолам Дух Святой внушал, что кому когда говорить. Едва ли Апостол в приведенных словах имел в виду первую сторону апостольской благодати; потому что высказывание власти не располагает к смирению, а раздражает сознание и своего достоинства. А скорее, он хотел выразить, « что узаконяет пишемое не он, но действующая чрез него благодать Духа, говоря как бы: я—орудие благодати (Феод.); не стал бы сам докучать вам этим уроком, но понуждает Дух Божий, Коему не могу противиться». Св. Златоуст говорит: «Выше сказал: молю щедротами Божиими, а теперь опять говорит: глаголю благодатию. Заметь смиренномудрие учителя, заметь кротость его сердца! Для таких увещаний и советов он никак не признает достаточными собственных своих слов, но в подтверждение оных ссылается то на милосердие Божие, то на благодать. Не от себя предлагаю я слово, говорит он, но от Бога. И не сказал: убеждаю вас премудростью Божией, законом Божиим,— но благодатию,—непрестанно напоминая о благодеяниях· дабы внушить большую благодарность и доказать, что и благодать требует исполнения того, о чем здесь говорится. «

Всякому сущему в вас. «Не тому или другому, во всем, —начальнику и подчиненному, рабу и свободному, неученому и мудрецу, женщине и мужчине, юноше и старцу; это общий закон, потому что Господний. Итак, Апостол никого не оскорбляет словом своим; предлагает наставление всем, даже и тем, которые не виновны

211

в противоположном наставлению пороке), дабы удобнее приняли сие вразумление и исправление виновные» Св. Злат.).

«И что же говоришь ты, скажи мне? Не мудрствовании паче, еже подобает мудрствовати. Предписывает смиренномудрие, матерь всего доброго, подражая в том своему Учителю. Как Христос, взойдя на гору, дабы предложить нравственную беседу, начал словом о смиренномудрии, и такое предложил основание: блажени нищие духом (Мф. 5, 3); так и Павел, Ст. догматических истин переходя к нравственным, хотя преподал урок о добродетели вообще (в 1 и 2 ст.), требуя от нас удивительной жертвы, но, намереваясь описать добродетели порознь, начинает с смиренномудрия, как бы с главы, и советует не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати,—потому что такова воля Божия» (Св. Злат.).

Не мудрствовати паче, μὴ ὐπερφρονεῖν—выше меры своей мудрствовать,—мудрствовать или о себе самом, что будет тоже, что высокомудрствовать, гордиться своим дарованием, высясь над другими и свысока смотря на них, — или мудрствовать выше меры—загадывать дела не по силам, и требовать себе места и должности не по способностям, что будет тоже, что—быть притязательным не в меру, честолюбивым, властолюбивым, славолюбивым. Все сие и подобное запрещается одним словом—не мудрствовати паче, знай свою меру, и как в мыслях о себе не выходи из нее, так и в замыслах и требованиях своих—не заходи за черту ее. Это и будет мудрствовати в целомудрии,— φρονείν εἰς τὸ σωφρονεῖν, мудрствовать так, чтоб это значило целомудрствовать. Целомудрие здесь— не добродетель чистоты, а здравомыслие. Σωφρονεῖν собственно и значит здравоумствовать,—от σόος—целый, неповреж-

212

денный, здравый,—и φρονεῖν—мудрствовать. Φρονεῖν не отвлеченное мудрствование означает, а обдумывание дел, занятий, предприятий. Σωφρονεῖν будет уметь обдумывать все сие здраво, благоразумствовать. Апостол одну сторону благоразумия берет, именно не загадывать и не требовать ничего выше своей меры,—как и Спаситель учил притчею о замышляющих строить дом, или вести войну. Кто себя и дела свои держит в своей мере, тот целомудрствует, или здравомудрствует. Св. Златоуст говорит: «слова сии—φρονεῖν εἰς то σωφρονεῖν— значат: мы получили силу рассуждения, дабы обращать оную не в высокоумие, но в целомудрие. Не сказал Апостол: думайте о себе смиренно, но—целомудренно, разумея здесь под целомудрием не противоположную бесстыдству добродетель, и не удаление от распутства, но ум трезвенвый и здравый. Ибо, иметь здравые мысли называется σωφροσύνη—целомудрием. Называя смиренномудрие целомудрием (здравомудрием), Апостол показал, что нескромный (несмиренный) не здрав умом, но сумасбродствует, бесчинствует и поступает несмысленнее всякого безумного.» «Гордыня есть болезненный образ мыслей» (Феод.).

Коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры. Какая же мера здравомудрия? Та, чтоб всякий мудрствовал в мере дара, который получил от Бога. Мерою веры назвал здесь Апостол меру дарований, поставляя причину вместо действия,—потому что вера причина дарований, и мера сих определяется мерою той. Феодорит пишет: «Апостол верою назвал здесь благодать. Ибо, верою приобретается даяние благодати, и по мере веры даются дары благодати. Повелевает же данною благодатию измерять мудрование души.»—А Св. Златоуст говорит: «поелику многие из Римлян и из Коринфян по причине духовных дарований впали в высоко-

213

умие, то заметь, как Апостол выводит наружу причину сей болезни, и понемногу отклоняет оную. Сказав, что должно мудрствовать в целомудрии, присовокупил: коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры, называя здесь верою духовное дарование. Словом же— разделил, как утешил получившего меньший дар, так смирил пользующегося большим даром. Ежели Бог разделил так, а не от твоего зависит успеха, то почему тебе думать о себе много? Ежели же кто скажет, что здесь о вере говорится, а не о даровании; то сие еще более доказывает, что Апостол хочет смирить тщеславных. Ежели вера есть причина дара, ею творятся чудеса, и все сие (т.-е. и самая вера) от Бога, то на каком основании думаешь о себе много? Если бы Бог не пришел на землю и не воплотился; вера не имела бы таких успехов. Итак, все доброе имеет начало в Боге. А если сам Он дает, то умеет и разделить. Сам все сотворил, и о всех равно печется. От Его человеколюбия зависит, как дать, так и дать в известной мере. Явивший благодать в главном,—в том, что сообщил дары свои, не обойдет тебя в разделе. Если бы хотел Он лишить тебя чести, то не дал бы тебе и самого первого». Мера веры есть мера дарования; но как и самая вера от Бога, то нет существенной разности—меру ли собственно веры разуметь здесь, как слово требует, или меру дарования, улавливаемую мерою веры, как требует течение речи. Ибо, после Апостол говорит уже не о мере веры, а о мере дарований.

Стт. 4. 5. Якоже бо во едином телеси мнози уды имамы, уды же вси не тожде имут делание: такожде мнози едино тело есмы о Христе, а по единому друг другу уди.

214

Сказанное пред сим Апостол поясняет примером. Потребовав не мудрствовать паче меры своей, т.-е. знать свою меру, и как не думать о себе паче меры, так и не загадывать дел выше своих сил и не требовать себе места и должности выше своих способностей, теперь убеждает: смотри на тело, и научишься всему сему. У нас в одном теле много членов, и не все члены одно делают дело, но у каждого есть свое дело, которым одним он и занят, и не заявляет требования, чтоб ему дали другое дело, которое кажется ему повыше. Не все члены видят, не все слышат, не все дышать... Но зрение дано глазу, он им и занят; слышание—уху, — оно то и делает; дыхание—легким, они и дышат: так и прочие члены имеют всякий свое дело—желудок варит пищу, сердце обращает кровь, и проч. Желудок не заявляет требования: дай я буду смотреть,—потому что он к этому не настроен и способности не имеет. Так и всякий член не лезет туда, где он негож,—свою меру знает и о том лишь заботится, чтоб свое дело исправлять как должно. Похоже на тело и общество христианское, продолжает Апостол. Нас много, но все мы — одно тело о Христе Иисусе Господе, Который есть Глава сего тела. Все мы— одно тело, но не все—одно и тоже, но разнимся друг от друга; мы тоже в отношении друг к другу, что члены.—Далее сего сравнение у Апостола нейдет. Ожидалось бы, что он скажет: так и мы, как члены одного духовного тела о Христе, не одно и тоже имеем или должны иметь делание, как не одно имеют делание и члены тела вещественного. Но как это само собою было очевидно, то Апостол не счел нужным делать такое приложение, равно как выводить отсюда урок: свое дело всякой делай, и выше своего дарования не лезь.

215

Очевидно, что Апостол так поставил сие сравнение. чтоб поддержать вторую особенно сторону немудрствования паче должного, т.-е., ту, чтоб не быть притязательным, не искать высшего себя, а свою меру знать и свое дело делать. Но и первая тут же: ибо таких притязаний нельзя иметь, не думая о себе паче меры. Почему не неуместно наши толковники и в сих стихах видят продолжение апостольского наставления о смиренномудрии. «Почему ты думаешь о себе высоко? Не все ли мы, большие и малые, составляем одно тело? А когда по отношению к Главе мы одно тело, и один для другого члены; для чего ты отторгаешься высокоумием? Для чего стыдишься брата? Как он есть твой член, так и ты его член; и в этом отношении вы равночестны» (Св. Злат.).

Ст. 6. Имуще же дарования по благодати данней нам различна: аще пророчество по мере веры.

Речь Апостола усеченна; дополним ее. Члены тела не одно имеют делание; и мы должны не одно иметь делание, а каждый свое. Какое же?—На какое получил каждый дарование от Бога. Имея таким образом разные дарования, мы должны действовать каждый своим дарованием: кто получил пророчество, пророчествуй и прочее. Экумений пишет: «усеченно говорит Апостол, не все употребляя речения, какие нужны для выражения мысли. Здесь надо дополнить после: имуще дарования различна такие слова: пребывай каждый в том даровании, которое получил, или—довольствуйся им, или действуй по нему и согласно с ним, или что подобное».

Дарования, о которых поминает здесь Апостол, разумеются не естественные, которые каждый получает в рождении, хотя и они все от Бога; но разумеются дарования сверхъестественные, благодатные, подаемые Святым Духом по крещении в миропомазании, что

216

при Апостолах совершалось возложением рук и составляло неотъемлемую принадлежность всякого верующего и признак того, что он есть Христов, верующий. Дарования сии Апостол подробно перечисляет в послании к Коринфянам (12, 7—11). Такое раздаяние дарований явно было для всех. Почему Апостол не доказывает сего, а только указывает: имуще дарования.

Св. Златоуст и здесь видит урок к смирению: «П так не думай о себе много. Все, что ты получил, дано тебе от Бога, а не сам ты приобрел. По сей причине Апостол, коснувшись духовных даровании, не сказал, что один получил больше, а другой меньше: а как наименовал дарования? Различными. Ибо, говорит: имуще дарования не большие и меньшие, но различна. Что за дело, ежели не тоже тебе вверено, когда ты принадлежишь в тоимуже телу?»

Но и в дополнительной мысли, т.-е. той: получили вы разные дарования, и действуй теперь каждый сообразно с своим,—св. Златоуст делает особое внушение: «Поелику достаточным образом усмирил уже слушателей, то желает сделать их ревностными и подвинуть в большей рачительности, указывая на то, что и от них самих зависит получить больший или меньший дар. Дабы смирить горделивых, он утверждает, что дается сие от Бога, когда, например, говорит—коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры, и еще— по благодати данней нам. Но для поощрения беспечных присовокупляет, что первое основание полагают сами люди. Для тех же двух целей тоже самое утверждает он и в послании в Коринфянам. Когда говорит: ревнуйте дарований (1 Кор. 12, 31), показывает, что и они сами бывают причиною разности даруемого.

А когда говорит: вся же сия действует един и тойжде Дух, разделяя властью коемуждо, якоже хощет (1 Кор.

217

12, 11), доказывает тем, что получившие дар не должны оным превозноситься. Так в обоих отношениях врачует недуг Коринфян. Подобно поступает и с Римлянами». Приложим и слова бл. Феодорита: «каждая часть тела не себе только полезна, но приносить пользу и целому. Посему и приявшему свыше какую-либо благодать надлежит ясно знать, что для общей потребности приял он дар сей... Мы друг для друга члены, по данной нам благодати имеющие разные дарования; ибо хотя они и различны, однако же божественною благодатию подаются к общей пользе».

Аще пророчество, по мере веры. И здесь речь усеченна. Апостол хотел сказать: имеет ли кто дар пророчества, пророчествуй по мере веры. Он начинает перечислять разные дарования, и указывать их должное употребление. Слова: по мере веры наши толковники относят не к употреблению дара пророчества, а к получению его, именно в том смысле, что дар сей получается по мере веры. Так св. Златоуст: «хотя пророчество дается по благодати, но изливается не просто, а заимствует меру от приемлющих; и течет столько, сколько велик будет подставленный сосуд веры.» Так бл. Феодорит: «верою каждого измеряет благодать Податель благ». Так и другие. Но и в таком случае все же надо будет речь дополнять: пророчество ли получил кто по мере веры,—пророчествуй во благо другим. А что так дополнить необходимо, обязывает вся речь. Ибо, далее говорится: если служение получил, служи; если учение, учи, и т. д. След. и здесь надо доразумевать указание на употребление дара пророчества, относить ли слова: по мере веры к получению дара пророчества, или в употреблению его.

«Пророчеством Апостол называет не только предведение будущего, но и ведение сокровенного» (бл. Феод.),

218

и частнее ведение сокровенных помышлений сердечных, вместе с которым находило и понуждение повесть речь об открытых помышлениях, для отгнания ли их и изменения, если они неодобрительны, или для большего их утверждения, если они хороши. В каком бы смысле ни принять слово—пророчество, употребление сего дара требует большой веры и опытности духовной. Иначе может случиться, что или совсем останется без употребления дар сей, по излишней скромности и несмелости, или к употреблению его примешается многое личное, свое, а не благодатию внушенное. Вера же и дерзновение подает и научает верному различению своего от Божьего. Вера детски смиренная ни в том ни в другом случае не постыждает. Ей принадлежит преданность Богу, за которую, как за повод, ведет Бог смиреннопреданного Ему непогрешительным путем. Потому по мере веры можно понимать—по мере убеждения, внутреннего свидетельства совести. По-гречески стоит: κατὰ τὴν ἀναλογίαν τῆς πίστεως,—что справедливо можно перевести—согласно с верою. Вера здесь, как совокупность догматов,— символ веры. Это проба пророческих созерцаний и откровений и программа для их употребления. Из открываемого предлагай другим то, что согласно с общею верою, ее разъясняет, питает, утверждает.

Ст. 7. Аще ли служение, в служении: аще учай, во учении.

Если получил дар служения, пребывай в служении. Служение—διακονία—разумеется собственно исправление чего-либо по церкви: смотрение за входящими в храм, и за порядком в нем, прислуживание при совершении таинств, и все прочее есть διακονία. Этим обнимается не диаконский только, но и весь священно-церковно-служебный чин. Св. Златоуст говорит: «служение взято

219

здесь в общем понятии; ибо и апостольство называется служением, и всякое доброе духовное дело есть служение. Хотя сие же наименование употребляется для означения частной должности; впрочем, здесь говорится вообще.» Тоже пишет и бл. Феофилакт: «Есть служение и дарование особенное в чине церковном, каково служение седми диаконов. Но здесь под именем служения разумей вообще всякое духовное дело. Каковое, говорит, получил ты служение, в исправлении того пребывай (это слово должно приложить здесь), не ищи чего-либо большего и не превозносись пред другим, а будь доволен тем, что получил».

Аще учай, во учении. Если ты—учай, учитель, получил дар учительства; то пребывай в учении, об нем думай, им занят будь, его исправлять, как должно, всячески старайся и ревнуй.—«Под учением разумеется истолкование божественных догматов» (Феод.)—о Пресвятой Троице, о творении и промышлении, о блаженном состоянии в раю и падении, о воплощении Бога и нашем в Нем спасении, о благодати Святого Духа и надеждах христианских. Что это есть особое дарование, видим доселе: ибо иной очень ясно преподает догматы, но утешить, но распутать нравственную запутанность и вывести на путь не умеет. От пророчества этот дар отличается тем, что дух пророческий находил внезапно и понуждал к слову, не ограничиваясь лицами и не стесняясь ни временем, ни местом; а дар учения действовал постоянно, и давал учащему свободу избирать предметы и порядок учения, наблюдать время и готовить поучения. Св. Златоуст говорит при сем: «Заметь, что Апостол не наблюдает строгого порядка, но малое (служение) ставит впереди, а большое (учение) после, научая тому же, чему научил прежде, т.-е. не надмеваться и не превозноситься».

220

Ст. 8. Аще утешаяй, во утешении: подавшей, в простоте: предстояй, со тщанием: милуяй, с добрым изволением.

Если ты утешаяй, получил дар утешения, то пребывай в утешении других. Утешение, — παράκλησις двоякое может иметь значение, — или утешение и скорби, умиротворение и успокоение смущенного сердца, или убеждение к доброй жизни, упорядочение нравственной стороны. То и другое может исправлять один и тот же дар по однородности дела и одинаковости требуемого к исправлению его настроения. Почему и здесь то и другое можно разуметь, как и делают наши толковники. Бл. Феодорит под «утешением разумеет убеждение к добродетели;» а бл. Феофилакт успокоение скорбящего сердца, говоря: «И утешение есть особый вид учения. Ибо, учением называется вообще рассуждение о всяком предмете, а утешением собственно то, когда кто успокаивает словом души, возмущенные скорбью или гневом. Итак, утешающий, говорить, пусть пребывает в утешении, делая свое дело, и не превозносится пред другим».

В апостольские времена были в церкви особые чины пророков и учителей, кроме Апостолов, и особые чины служащих по церкви. Но был ли особый чин утешающих и на путь правый наставляющих? Верно, был, когда о даре к тому особо говорить Апостол. Их делом могло быть смотрение за нравственностью и уговаривание неисправных исправиться, прежде чемвозмется за сие власть церковная.—Не след ли сего чина есть ὁ εὐταξίας—смотрящий за благочинием в церкви?

Подаваяй, в простоте. Если ты подавляй, получил дарование экономства и приставлен к раздаванию потребного нуждающимся от лица церкви; то подавай в простоте, т.-е. не подозревая того, кто предъявляет

221

свои нужды, в лукавстве, а в простоте сердца вера его слову, что точно он нуждается так, как говорит,— или в простоте сердца подавай ему, не скупясь, не жалея, сердцем широким. В первенствующей церкви общества христианские содержали своих бедных, и для того каждый по силе жертвовал в общую церковную экономию от имения своего, что кто мог и чем усердствовал. Для раздаяния пособий избирались особые способные к тому лица. В Иерусалимской церкви Апостолы избрали на то семь диаконов. Так, надо полагать, делалось и во всех церквах. Потом, когда диаконы отошли на прислуживание при совершении таинств, для раздаяния потребного нуждающимся избирались особые экономы, на попечении которых были все бедные, вдовы, сироты, больные и все всякого рода нуждающиеся. Что умение вести такого рода дела есть особое дарование, это всякой знает по всегдашним опытам. Об этом даровании и говорит здесь Апостол, но не как о естественной способности, а как о благодатном даре, давая разуметь, что такого рода дарование проявлялось тогда в лицах, которые естественно не выказывали к тому особого предрасположения. Но если и предполагать в ином подобное предрасположение, все надо полагать, что благодать Божия, пришедши, вызывала, возвышала, и направляла его.

Полагать, что здесь Апостол разумеет особый дар— распоряжаться церковным имением заставляет то, что сей подаваяй стоит у него между учай и утешаяй с одной стороны, и предстояй с другой, т.-е. в ряду чинов, ведущих благообразные порядки по церкви. Наши толковники говорят при сем более о том, с какими расположениями должно подавать нуждающимся,— так однако ж, что все сказанное ими может относиться не к общей только добродетели подавания милостыни,

222

но и к особым экономам церковным. Вот слова их: —Св. Златоуста: «Недовольно еще того чтобы подать, но надо подать нескудно; ибо сие разумеется везде под словом—простота;» бл. Феодорита: «подаваяй в простоте, не славу себе от других уловляя, но удовлетворяя потребности нуждающегося, и не рассуждая, достаточно ли будет или недостаточно для себя, но полагаясь на Бога, и щедро делая подаяние;». бл. Феофилакта: «Сказав об учении и утешении, т.-е. о том, что относится к попечению о душах, теперь говорит о телесном, как занимающем второе место. Простотою называет щедрость; следовательно, учит раздавать со щедростью. Ибо, никакая добродетель не бывает добродетелью, если совершается не надлежащим образом. Так и девы, хотя имели елей, но имели его недостаточно, почему и отвержены». Все сии наставления могут идти к раздаятелям как своего, так и церковного имущества.

Предстояй, со тщанием. Если ты предстоятель, веди дело предстоятельства со тщанием. Апостолы где ни насаждали веру, везде поставляли священников, или и епископов с рукоположением, чтоб они управляли образовавшимся христианским обществом или церковью, во всем касающемся веры и спасения. Были назначаемы предстоятели и для каждого собрания верующих. Храмов пока не было; собирались в домах. Если общество верующих было велико, то собирались не в одном доме. Для каждого такого собрания был особый предстоятель с полною властью предстоятельства. Это было зачало многих приходов в одном месте жительства—городе, местечке или большем селе. Всякому такому предстоятелю, и большому, и малому, заповедует Апостол предстоять со тщанием. Куда вест и направлять и как действовать, было известно. Не ленись только, и все будет идти добре. Это тоже, что

223

внушал св. Павел и св. Тимофею: не неради о своем даровании живущем в тебе, еже дано тебе бысть пророчеством с возложением рук священничества (1 Тим. 4, 14). «Не довольно быть начальником, но надобно начальствовать с рачением и усердием» (Св. Злат.). «Тому, кто получил попечительное о братиях настоятельство, надлежит вместе с властью восприять и тщательную о них заботу, чтоб начальствуемые им преуспевали, и ему иметь в них плод и для себя самого» (Амвр.).

Милуяй, с добрым изволением. С добрым изволением,— ἐν ἰλαρότητι,—что выразить вполне следует так: с радостным сердцем и веселым линем,—радушно. Но кто сей милуяй? Поелику он стоит в ряду лиц, строящих и держащих порядки в христианском обществе, то и под ним пригожее разуметь какой-либо чин. Может быть, это пекущийся о больных. Он вместе с подаваяй и утешали залечивали все раны верующего общества, кто пособием, кто словом, кто попечением о здоровье. И тем надо быть радушными, но паче их ходящему за больными.

Но может быть Апостол перечисление чинов церковных и особых дарований для них кончил предыдущим: предстояй, со тщанием, а с сего слова начинает предписывать общие всем христианам добродетели, поставляя на первом месте радушную милостивость к нуждающимся. Наши толковники разумеют здесь общую добродетель милосердия. Св. Златоуст говорит о сей добродетели пространно: «Мало оказывать милосердие, но надобно делать сие нескудно и без скорби; или лучше сказать, не только без скорби, но еще с веселым и радостным духом. Ибо, не одно и тоже не быть печальным, и радоваться. Тоже самое с великим тщанием доказывал Павел и в послании в Ко-

224

ринфянам. Ибо, побуждая их к щедрости, говорил: сеяй скудостию, скудостию пожнет; а сеяй о благословении, о благословении и пожнет (2 Кор. 9, 6), и научая, с каким расположением должно оказывать щедрость, присовокупил: не от скудости, ни от нужды (— — 7). В оказывающем милосердие должно быть то и другое, и щедрость, и веселое расположение. Для чего плачешь, подавая милостыню? Зачем тужишь, оказывая милосердие, и чрез то лишаешься плода заслуг своих? Ежели тужишь, то нет в тебе милосердия; напротив, ты жесток и бесчеловечен. Ежели сам тужишь, то как можешь ободрить того, кто в горе? Нелегко сделать, чтобы в нем не родилось худого подозрения, когда подаешь ему и с радостью; потому что человеку кажется всего унизительнее принимать что-нибудь от другого. Ежели ты особенною веселостью своего расположения не отвратишь подозрения и не покажешь, что сам одолжаешься больше, нежели одолжаешь; то скорее уронишь, чем восстановишь приемлющего. Посему Апостол говорит: милуяй, с добрым изволением. Кто с печальных лицом получает царскую власть? Кто остается с потупленными взорами, получив прощение грехов? Смотри не на трату денег, но на плоды сей траты. Ежели сеятель радуется, хотя и на удачу сеет; тем более должен радоваться делатель неба. Если и малое дашь с радостью, дашь много. Равным образом, если ты и много подал, но с прискорбием; то из многого сделал мало. Так две лепты вдовицы превзошли многие таланты, потому что ее расположение было не скудно. Скажешь: как может подавать с радушием, кто сам живет в крайней бедности, у кого истощено все? Спроси вдовицу, у нее научишься, как это можно, и узнаешь, что не от бедности происходит душевное беспокойство, но что собственная воля производит как

225

сие, так и все противное. Можно и в бедности быть великодушным, и при богатстве малодушествовать. Посему Апостол требует при подании простоты, при милосердии радушия, при начальствовании рачения. Он желает, чтобы мы помогали нуждающимся не только деньгами, но и словами, делами, телесным трудом, и всем прочим. И сперва упомянув о главном роде вспоможения,—учением, советами,—которые тем нужнее, что служат пищей, душе, потом уже переходит к вспоможению деньгами и всем прочим».

Указав, как должны действовать лица, заправляющие делами христианского общества, пишет теперь Апостол—

бб)

Правила, как должны действовать все другие христиане.

Здесь он представляет перечень расположений и действий, в каких выражаться должен указанный в начале дух жизни о Христе Иисусе —в каждом христианине (—9—21).

Ст. 9. Любы нелицемерна: ненавидяще злого, прилепляйтеся благому.

Любовь нелицемерная должна составлять душу и всех пред сим показанных действий, как изъясняет св. Златоуст: «Апостол научая, как можно преуспевать в тех добродетелях, представляет матерь их—любовь. Если будешь иметь любовь, то не почувствуешь траты от денег, ни телесного труда, ни тяжести при научении других, ни пота при служении; напротив, все перенесешь мужественно, потребуется ли помощь ближнему телесными трудами, деньгами, словом, или иным чем». Но она должна составлять душу и всех христиан во всех их действиях, служа отличительною

226

чертою истинного христианства, как сам Господь указал: о сем разумеют вси, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Ин. 13, 35). Сознание, что так должно быть, глубоко лежит в сердце христиан, и все стараются являть себя и словом, и делом любящими других. Но как показывание себя любящим не всегда исходит от любящего сердца, то Апостол и приложил: любовь да будет нелицемерною, т.-е. не внешне только показывайте любовь, но, главное, в сердце ее питайте. Св. Златоуст и говорит далее: «Как Апостол требует не просто подаяния, но в простоте, не просто начальствования, но со тщанием, не просто милостыни, но с радушием; так не просто же требует он любви, но любви непритворной. Ибо, такова истинная любовь; а если она такова, все прочее последует само собою».

Апостол не заповедь любви предписывает: это у него есть общепризнанная истина. Но указывает качество любви, в виде предостережения от уклонения к неправости в сем главном деле. Любовь печатлеется в сердце вместе с принятием возрождения, которое созидается на разрушении самости, как в другом месте пишет Апостол: мобы Божия излияся в сердца наша Духом Святым (Рим. 5, 5). Но потом возможно, что самость опять прокрадется в сердце, и оставляя на деле внешнюю любезность, ослабит любовь сердца, или совсем изгонит ее оттуда и займет ее место. Тогда любовь хоть видна будет в делах, но будет уже лицемерная. Вот от сего и предостерегает Апостол.

Ненавидяще злого, прилепляйтеся благому. Под злым и благим не люди разумеются, а злое и благое,—дело, слово, помышление, всякое зло и всякое добро. Что в поведении христиан недолжно ничего быть худого, укор-

227

ного и зазорного, а напротив они должны быть святы и непорочны во всем житии своем, об этом и говорить нечего. Но требуется не одно поведете, чуждое греха и полное добродетели, но сердце, с ужасом отвращающееся от всего худого и пламенно любящее все доброе. Как это не всегда бывает, то Апостол и напоминает о сем особою заповедью.—Св. Златоуст говорит: «Апостол велит не удерживаться только от зла, но ненавидеть оное, и не просто ненавидеть, но с ужасом отвращаться от него. Поелику многие, хоть не делают зла, но имеют злые пожелания; то Апостол сказал: отвращайтесь с ужасом. Он хочет, чтоб наши помышления были чисты, чтоб мы объявили пороку явную вражду, ненависть и войну. Поелику я предписал вам, говорит Апостол, любить друг друга; то не заключайте из моих слов, что велю и в худых делах содействовать друг другу. Я предписываю вам совершенно противное,—чуждаться зла не только делом, но и расположением; и не только чуждаться злых расположений, но и всячески отвращаться зла и ненавидеть оное. И сим еще не довольствуется Павел, но требует упражнения в добродетели, говоря: прилепляйтеся благому. Не сказал: делайте добро, но—будьте привержены к оному; ибо сие выразил он, повелев прилепляться к добру. Так Бог, сопрягая мужа и жену, сказал: прилепится кг жене своей (Быт. 2, 24)».

Ст. 10. Братолюбием друг ко другу любезна, честью друг друга больша творяще.

Любовь и взаимоуважение суть основные расположения, которыми заправляются и держатся христианские друг к другу отношения. Где они в силе, там глубокий мир и прочное благоденствие. Любовь связует,

228

а взаимоуважение отгоняет все пошлое из любовных союзов, могущее как-нибудь омрачить их.

Братолюбием друг ко другу любезны. Как выше, так и здесь Апостол не заповедь любви пишет, а качество ее определяет. Там сказал, что она должна быть нелицемерна, искрення; а здесь указывает, как она может быть таковою, определяя новые ее качества, именно родственные друг к другу чувства. Ибо, любезны,— φιλόστοργοι,—указывает собственно на родственную любовь; а братолюбие из круга родственной любви выбирает братскую. Мы и по естеству братья, но паче братья по духовной жизни: рождены единою благодатию Св. Духа о Христе Иисусе от единой матерней утробы—святой купели; напоены едиными водами благодатных даров из единого источника—миропомазания; омываемся в единой бане—в слезных водах таинства покаяния; питаемся единою нетленною пищей от единой трапезы,—таинства Пречистого Тела и Крови Господа. В ком все сие истинно и в силе совершается, те имеют себя в чувствах сердца братьями, без особых предписаний и напоминаний. И однако же Апостол напоминает. Потому что в жизни непрерывное течение разнообразных случайностей, а около сердца (и в возрожденных) навязчивый рой чуждых движений затуманивают светлый лив братской любви и обезображивают черты ее. Апостол рассеивает сей туман, твердя каждому из нас: смотрите, вы—братья; относитесь же друг к другу как относятся кровные братья. «Имейте друг к другу горячую любовь и братьям приличную расположенность» (Феод.). «Вы братья, вы произошли из одной утробы (т.-е. купели крещения, как у Феофилакта стоит). Следовательно, сим самым обязаны уже любить друг друга. Любовь должна быть у вас не только непритворная, но крепкая, горячая,

229

пламенная. Что пользы, если любишь, хотя искренно, однако же без горячности? Посему и сказал Апостол: друг другу любезны,—φιλόστοργοι, т.-е. любите горячо. Не дожидайся, чтобы другой обнаружил к тебе любовь; но беги к нему сам и начни первый. Тогда ты приобретешь награду и за его любовь» (Св. Злат.).

Честно друг друга больша творяще. Προηγούμενοι ἀλλήλους, предпочитая друг друга, ставя другого выше себя, достойнее, совершеннее, почетнее,—держась всегда в отношении других последнейшей, смиреннейшей части. «Показав причину, по которой обязаны мы любить друг друга, Апостол объясняет, как любовь ваша может сделаться непоколебимою. Посему присовокупляет: честью друг друга больша творяще. Ибо, чрез сие любовь рождается и поддерживается. Ничто не приобретает нам столько друзей, как старание превзойти ближнего почтительностью. От сего возрастает не только любовь, но и почтение. Как любовь от почтения, так равно почтение от любви» (Св. Злат.). Есть великие христиане, которые умеют почитать всех выше себя, несмотря даже на явные недостатки иных,—и это не по видимости только, но в чувстве сердца. Такова им благодать Божия. Совершенству отдавать почтение ничего нет мудреного; но предпочитать менее совершенного или даже имеющего явные недостатки и непочтительные пороки—это выходит из естественного порядка и есть прямое дело благодати Божией. И благодать Божия не вдруг совершает такое расположение высокое. Необходим навык и самопринуждение с самопротивлением. В самом зародыше благодатной жизни полагается чувство сокрушения и самоуничиженного смирения. Растет жизнь, растет и сие чувство. Но чем более оно углубляется, тем выше становятся в глазах сего преуспевающего все другие. Он видит в них

230

образ Божий, Христа Господа в них обитающего, в лад главою их венец царствия их уготованный. Недостатки и падения их, по его мысли, шаг вперед, как у Ап. Петра. Ныне отстали немного,—завтра всех упредят: силен бо есть Бог даровать им сие. Великая при сем премудрость—всегда держать лик всякого ближнего не запятнанных или лишь случайно забрызганным. Опыты жизни желающего и ревнующего о совершенстве всему научат.

Ст. 11. Тщанием не ленивы, духом горяще, Господеви работающе.

Внушает, какова должна быть ревность наша о Богоугождении и спасении. Идет и тот, кто с ноги на ногу переваливает, но явно показывает, что у него душа не лежит к тому, куда и для чего он идет. У кого душа в деле делаемом, тот быстродвижен, не жалеет сил, весь в напряжении. Такую энергию подрывает леность — одна из главных страстей, злодействующих в человеке. Ее и изгоняет Апостол, заповедуя быть неленивыми. Быть неленивым значит усердствовать к делу, быстро и усиленно действовать. Но не одну быстродвижность внушает Апостол, а вместе и тщание о деле. Иной и быстро действует, но без всякого внимания к делу, спешит, чтоб поскорее дело с рук свалить, и оно делается кое как. Это другая сторона лености, ничего не делающей. Против этого Апостол велит делать дела свои со всех тщанием, со всем вниманием к делу, всячески заботясь, чтоб дело выходило вполне совершенное, такое, каким должно ему быть. Как премудро соединил Апостол слова: тщанием не лениви». Чтоб кто не вздумал оправдывать своей медлительности тщанием, говоря: надобно же дело сделать как следует, он заповедует быть при тщании не ленивыми. А чтобы кто по той же

231

лености не стал спешить делом, стараясь поскорее отделаться, сделавши дело кое-как, он при неленивости заповедует быть тщательными. О той и другой стороны ограждает правую энергичность.

Но какой предмет неленостного тщания? Если поставить слова сии в связь с предыдущим, то это будут дела любви к ближним. Бл. Феофилакт пишет: «так как многие, по-видимому, душевно почитают и любят друг друга, но руки к ним не простирают; то Апостол научает заботиться друг о друге и самым делом помогать другим». Эту речь заимствовал он у Св. Златоуста, который пространнее говорит в том же смысле: «Апостол требует от нас не одной почтительности, но чего-то еще большего, говоря: тщанием не лениви. И сие рождает любовь, когда при почтительности оказывает услуги. Ибо, ничто так не заставляет любить, как почтение и почтительность. Не довольно любить, но нужно иметь и сие, или лучше сказать, как это происходит от любви, так и любовь делается от сего горячее; одно подкрепляет другое. Многие, хотя сердечно друг друга любят, однакоже не подадут друг другу помощи. Посему Апостол отовсюду подкрепляет любовь». Так и Экумений.

Но ничто не препятствует предметом неленостного тщания признать вообще деятельность в духе веры, все доброе, богоугодное и спасительное, куда войдут и дела любви к братиям. Ибо, неленостная тщательность требуется не в этих только делах, но вообще во всех делах христианина, которые исключительно должны быть направляемы на угождение Богу и представляемы Ему, как служение Ему. Амвросиаст и пишет: «В словах: тщанием не лениви, то же говорится, что говорит Пророк Иеремия: проклят всяк творяй дело Божие с небрежением (—48, 10). Ленивый в

232

делах Богоугождения есть без надежды (ни теперь дерзновения к Богу не имеет, ни в будущем ничего светлого ожидать не может)». Так понимает и Бл. Феодорит: «будьте, говорит Апостол, тщанием не лениви, показывая живое усердие к хорошему и совершенно избегая лености».

Духом горяще,—т.-е. будьте горящи духом. Указывает источник неленостной тщательности. Кто горит духом, у того и все дела горят в руках, т.-е. скоро и хорошо делаются; потому что делаются со всем усердием и ревностью. «Заметь, говорит св. Златоуст, что Апостол во всем требует усиления. Он сказал: не только подавайте,— но неоскудно; не только начальствуйте, но с рачением; не только совершайте дела милосердия, но с радостью; не только будьте почтительны, но предупреждайте в почтении других; не только любите, но любите непритворно; не только удерживайтесь от зла, но ненавидьте оное; не только держитесь доброго, но прилепляйтесь к оному; не только будьте дружелюбны, но с нежностью; не только будьте тщательны, но неослабно; не только имейте дух, но пламенейте духом, т.-е. будьте усердны и ревностны?

Духом называется та сила или та сторона нашей внутренней жизни, которая обращена к Богу, добродетели, небу и вечности. В падении она ослабла и подавлена; но, когда приходит благодать, оживляет ее, и человек начинает ревновать о Божеском, святом, неземном. Гореть духом значит ревновать пламенно о Богоугождении, спасении и стяжании царства небесного. И душа ревнует, но лишь по устроению земного быта; а к духовному она холодна. И весь человек бывает к сему холоден, пока в нем преобладает душевная сторона. А когда дух пробудится благодатию, тогда он не только делает духовное ревностно, но и

233

все душевное, телесное, семейное и гражданское туда же направляет и одухотворяет.

Мы все прияли благодать в крещении и миропомазании. Потому следовало бы нам гореть духом, который оживляется благодатию Св. Духа. Отчего же не можем сказать, что горим духом?—От того, что занимаемся более или исключительно душевным, житейским, гражданским; дух и заглох, хотя и дает знать о себе. Чтоб разжечь дух, надо сознать неудовлетворительность направления нашей деятельности, наипаче к земному и житейскому, —углубляться размышлением в созерцание Божеского, святого, небесного и вечного,—а главное—начать ходить в делах, духовными именуемых. И загорится дух: ибо всем сим возгреется дар благодати, живущий в нас. Так толкуют святые отцы и учители наши. Св. Златоуст, перечислив, как выше приведено, роды усиленной деятельности, прибавляет за тем: «Если будешь иметь все теперь исчисленное, то привлечешь Духа. А если пребудет в тебе Дух, то соделает тебя рачительным во всему исчисленному. Когда же воспламенен будешь Духом и любовью, тогда все сделается для тебя легким. Ужели ты не видывал, сколько ужасен для всех вол, когда у него на хребте зажжен огонь? Так и ты сделаешься нестерпимым для диавола, если возьмешь оба сии пламенника (т.-е. благодать Духа и любовь)». Амвросиаст пишет: «Гореть духом значит не быть в деле Божием ни теплым, ни холодным, о каковом состоянии говорит в Апокалипсисе св. Иоанн: яко объуморен еси, и ни тепл, ни студен, изблевати тя от уст моих имам (Апок. 3, 16). Если хочешь избежать сего, размышляй о божественных вещах. Всегдашнее о сем размышление гонит усыпление и сообщает живодейственную бодренность». —Полнее о сем слово Бл.

234

Феодорита: «Духом Апостол назвал дарование (благодати, возбуждающей дух наш), и повелел, чтобы усердие наше доставляло ему пищу, как дрова—огню (разумеются, — размышление о Божественном и духовные дела). Тоже говорит он и в другом месте: духа не угашайте (1 Сол. 5,19). Угашается же дух недостойными благодати; потому что, не имея чистого ока ума, не приемлют оного луча. Так и для слепотствующих телесно тьмой бывает и свет, и среди дня служат они мраку. Посему Апостол повелевает нам гореть духом и иметь горячую любовь к Божественному».

Господеви работающе, т.-е. будьте Господни работники, на Господа работайте, а не на кого-либо другого, ни на себя, ни на мир. С сего слова, и во весь следующий стих, Апостол определяет направление горящего духа. Первое у него в сознании и стремлении есть Господь, живой союз с Ним и всяческое угождение Ему, и невыступление из Его воли ни в малом, ни в великом, ни в слове, ни в деле, ни в мысли. Дух по естеству своему божествен; почему, когда пробуждается, к Богу устремляется, к Богу прилепляется, Богом живет и жить хочет. В вере Христовой у человека к сему присоединяется сознание, что куплен бесценною ценою крови Господней, а с этим сознанием неразрывно связано чувство обязательства неустанно работать Купившему, и Ему только единому. Почему он все к сей работе и направляет, даже аще яст или пиет (1 Кор. 10, 31), помня внушение Апостола: куплена есте ценою. Прославите убо Бога в телесех ваших и в душах ваших, яже суть Божия (1 Кор. б, 20). По этому признаку всякий может непогрешительно определять, ожил ли и живет ли в нем дух его: если он с ревностью направляет всю свою деятельность к Господу, значит живет дух его; если нет—

235

не живет. И надо, следовательно, позаботиться оживить его: средства у всех под руками.

Ст. 12. Упованием радующеся, скорби терпяще, в молитвах пребывалоще.

Вот признаки горения духа! «Кто горит духом, тот усердно работает Владыке, ожидает наслаждения уповаемыми благами и преодолевает встречающиеся искушения, приражениям их противопоставляя терпение, и непрестанно призывая на помощь Божественную благодать» (Бл. Феод.). «Все сие служит к поддержанию оного огня (т.-е. горения духа)» (Св. Злат.).

Упованием радующеся. С первой минуты пробуждения духа благодатию, сознание и стремление человека переходят от твари к Богу, от земного к небесному, от временного к вечному. Там, в той области, сокровище его, там и сердце его. Здесь ничего он не ждет, все надежды его об-ону сторону. Отпадает сердце его от здешнего, ничто из сего не влечет его, ничего здесь не ждет он, ничем не радуется. Радуется будущим благам, которыми несомненно чает обладать. Сие преселение благ и надежд сердца есть существенная черта пробужденного и горящего духа. Оно делает человека существенно странником на земле, взыскующим отечества, Иерусалима небесного. Все христиане, как облагодатствованные, должны быть таковы. Почему Апостол всем предписывает и в другом месте: Аще воскреснусте со Христом (т.-е. если ожили вы духом благодатию Христовою), вышних ищите, идеже есть Христос одесную Бога седя: горняя мудрствуйте, а не земная. Умросте бо (т.-е. умерли для всего земного, тварного, временного), и живот ваш сокровен есть со Христом в Боге (Кол. 3, 1—3).

Что Апостол говорит: радуйтесь упованием, этим внушает несомненность получения благ уповаемых.

236

Хотя они еще в будущем, но несомненно наши. Потому, считая их своими уже, можем радоваться. И потому так он мог сказать, чтоб поддержать ревность к доброделанию, к которой обязал пред сим. Много трудов он назначил; но как труд поддерживается плодами труда, а на земле доброделание ничего не должно ожидать, то и вперяет наше внимание в созерцавие будущих от того благ, могущее всякий труд сделать незамечаемым. Св. Златоуст говорит: «Как Апостол требовал денежных издержек, телесных трудов, покровительства, рачения, учения и других подвигов, то сверх любви и духа умащает еще подвижника надеждою. Ибо, добрая надежда всего более делает душу мужественною и на все готовою».

Скорби терпяще, — будьте в скорби терпеливы. И прискорбность, и терпение суть неотемлемые принадлежности духа горящего или возбужденного. Возбужденный благодатию дух встречает неизбежно противление и в самом человеке, и в порядках текущей вокруг жизни. Противление рождает нападки; нападки причиняют скорбь. Почему Спаситель сказал: в мире скорбни будете (Ин. 16, 33). Аще от мира бысте были, мир убо свое любил бы: якоже от мира несте, но Аз избрал вы от мира, сею ради ненавидит вас мир (Ин. 15, 19). Прискорбность — неизбежный спутник живущих по духу.—И было, и бывает, и будет всегда так.

И терпение в истинном своем виде,—благодушное, ничем от сопротивных не колеблющееся (Фил. 1,28), имеет место только в тех, у коих в силе облагодатствованный дух. Где нет этого, там качествует саможаление, не любящее ничего прискорбного и не могущее мириться с ним. От того там прискорбное несут, но терпения не имеют, а лишь страдают, ропщут, осуждают всех и все и горят местью. Кто ду-

237

хом горит, тот себя не жалеет, и с первой минуты пробуждения его определяет себя на все скорбное, даже до смерти; почему встречает прискорбности не как нечто чуждое (1 Петр. 4, 12), а как естественное и ожидаемое. Самое же благодушие при сем исходит у него от того, что он есть упованием радующийся. Переселился он надеждами своими в иной мир, в сем же мире никакой надежды не имеет; почему в безнадежном положении находящимся никогда себя не чувствует

В молитвах пребывающе. Как дыхание—телу, так молитва естественна духу. Почему, как только оживает он благодатию, начинает воздыхать молитвенно, и дышит так непрестанно. Естество его таково, что он Бога ищет, и на Божией деснице почивает преданностью. Все же сие суть стихии молитвы. Почему он и есть пребывающ в молитве, когда оживает и гореть начинает. Верх совершенства в сем деле указал Апостол, когда сказал о духе, в коем живет Дух Святой: самый Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными (Рим. 8,26). В псалмах так изображаются воздыхания духа. Тебе рече сердце мое: Господа взыщу, взыска Тебе лице мое, лица Твоего, Господи, взыщу (—26, 8). Возжада Тебе душа моя (—62, 2),— когда приидеши ко мне? (—100,2). В крове крылу Твоею возрадуюся. Прильпе душа моя по Тебе: мене же прият десница Твоя (—62, 9). Исповемся имени Твоему, яко благо, яко от всякие печали избавил мя еси (—53,8). Очи мои выну ко Господу, яко Той исторгнет от сети позе мои (—24, 13). К Тебе возведох очи мои, живущему на небеса. Се яко очи раб в руку господий своих, яко очи рабыни в руку госпожи своея: тако очи наши ко Господу Богу нашему, дондеже ущедрит ны (—122, 1. 2). Но и то не чуждо внушения Апостола в сем месте, чтобы не опускать общих молитв, а всегда бы-

238

вать на них. Ибо, сказал: не в молитве, непрестанно в духе действующей, а—в молитвах, кои бывают и свои времена, и бывают разнообразны.—Всякий раз, как бывает общая молитва, спеши на нее. И то еще может значить слово Апостола: чаще становись на молитву дома. Как только возможность есть, становись и молись. Так будешь пребывать в молитвах.

Ст. 13. Требованием святых приобщающеся, страннолюбия держащеся.

Изобразив горящий дух с его отличительными чертами или неотъемлемыми его свойствами, обращается Апостол к деятельному его проявлению, чем он занят бывает и какие дела творит. Пред сим изображением горящего духа сказав: братолюбием друг ко другу любезни, в изображении его указал силу, из коей исходит братолюбие; а теперь обозначает дела, в коих выражается братолюбие, движимое силою горящего духа. Горящий дух Богу лишь угождать ревнует. Ио поелику сам Бог сказал, что никто Ему не может угодить без благотворения братиям, то он ревность свою и обращает преимущественно на это. Святыми, как везде, так и здесь называет Апостол христиан. «Учит о милостыне к верным; ибо их называет святыми» (Феоф.). Требованиями га называет потребности и нужды, пищу, питие, одежду, кров. Приобщаться сим нуждам святых, когда кто из них имеет их, есть иметь часть в удовлетворении их. «Не сказал: приобщайтесь большим издержкам их, но — требованием их, — чтоб удовлетворить нуждам святых» (Феоф.). Словом — приобщайтеся,—общитеся,—указывается на некую при сем взаимность, т.-е. что при сем одно дается, а другое получается. Помогающие им дают вещественное, чем сами богаты; а от них получают духовное, чем те богаты,—мо-

239

литвы. Эта взаимность может служить и побуждением к помоганию. Так пишет бл. Феодорит: «Напоминанием общения убеждает к щедрости. Ибо, кто не согласится отдать деньги и соделаться общинном преспеяний (т.-е. того, в чем преуспевают и в чем богаты святые)? Сие сказал Апостол и в послании к Коринфянам: ваше избыточествие во онех лишение: да и онех избыток будет в ваше лишение (2 Кор. 8, 14)». Св. Златоуст указывает и то, что именно получается при сем от святых. «Не сказал: помогайте святым в нуждах, но— приобщайтеся их нуждам, показывая тем, что помогающие более получают, нежели дают, что вспоможение есть и купля, так как оно есть общение. Ты даешь деньги, а они дают тебе дерзновение пред Богом (т.-е. у помогающего молитва, спомоществуемая молитвою святых к Богу, дерзновеннее и доступнее)».—В другом месте (под 11-м стихом) св. Златоуст говорит о сем так: «что делаешь для брата, то Владыка твой относит к Себе, и как бы Сам получив от тебя благодеяние, вознаграждает тебе за то». Благотворя входишь в часть Божию. Избавлять святых от нужд есть Божие дело, Божий труд. Удовлетворяя сим нуждам, ты входишь в часть труда с Богом. Так Бог и приемлет сие, и вознаграждение за то готовит.

Страннолюбия держащеся—διωκοντες,—гоняще, усиленно заботясь о нем, и всячески стараясь не пропустить к тому случая. «Странными Апостол называет святых, пришедших откуда-либо из другого места, и имеющих нужду в услужении; о них-то и повелевает прилагать попечение» (Феод.).—Тогда многие были лишаемы своего крова и изгоняемы из своих городов и сел. Почему и вынуждены бывали искать крова в других местах. Тогда повсеместным среди христиан

240

делом было упокоение странных. Убеждая гнаться за страннолюбием, Апостол внушает как бы отбивать у других являющихся Странников, по ревности упокоевать их.—Св. Златоуст говорит: «не сказал Апостол: будьте странноприимны, но преследуйте странноприимство, научая вас, чтобы хы не дожидались, когда нуждающиеся (в крове и покое) придут к нам, во сами бежали к них и догоняли их. Так поступал Лот, так поступал Авраам. Целый день провел он, выжидая сего прекрасного лова, и увидев, вскочил, побежал на встречу, поклонился до земли и сказал: Господи, аще убо обретох благодать пред Тобою, не мини раба Твоего (Быт. 18, 3). Он не подражал вам, которые как скоро увидим странника или нищего, поднимаем брови и не хотим удостоить его даже словом. А если, тронувшись тысячей просьб, велим кому из слуг подать небольшую монету, то думаем, что с нашей стороны выполнено все должное. Не так поступал Авраам: он представлял из себя просителя и слугу, хотя не знал, кого примет у себя. А мы совершенно знаем, что принимаем у себя Христа; однако ж не становимся от того снисходительными. Авраам зовет, просит, кланяется; а мы оскорбляем приходящих к нам. Авраам все исправляет сам с женою; а мы не хотим заставить слуг. Особенно заслуживает он удивление тем, что показал щедрость и усердие не зная, кто были пришедшие к нему. Так и ты не любопытствуй; потому что принимаешь для Христа. Принимающий и недостойного не делается виновным, но имеет свою награду. Ибо, приемляй пророка во имя пророче, мзду пророчу приимет (Мф. 10, 71). Итак, не любопытствуй о жизни и делах: за один кусок хлеба подвергать испытанию целую жизнь, показывает крайнюю неразборчивость».

241

Ст. 14. Благословляйте гонящия вы; благословите, а не кляните.

Не вращание языка разумеет Апостол, заповедуя не клясть, а благословлять, но чувства сердца. Можно благословлять без благожеланий; можно не клясть языком, питая в сердце неприязнь, месть, зложелательство и клятьбу: чтоб тебе то-то было, чтоб с тобою то и то случилось. Апостол требует, чтоб к гонителям не только ничего не иметь неприязненного, но напротив питать доброжелательное расположение, как к благодетелям и друзьям. Как это возможно? Возможно, когда кто живет духом, возбужденным и горящим под воздействием благодати Божией, в нем обитающей. Перешедши сознанием и произволением на сию сторону духа, христианин ничего уже не имеет на земле, а переселяется сердцем, помыслами и надеждами в иной мир. Там его блага, тамошним он занят; земное же все не занимает и не тревожит его. Отрезан он от здешнего, и оценивает его по отношению его к тамошнему. Что способствует к стяжанию, умножению и сохранению тамошних благ, то имеет он благом, а что противное сему имеет действие, то—злом. И это не языком и мыслию, а в глубине сердца, всем чувством. Вследствие сего у него блага мира—зло, а зло его—благо. Так и в гонениях не зло видит он и чувствует, а благо; почему благословляет гонящих, как благодетелей. Зачем же напоминает о сем Апостол, когда и без того естественно сему быть на сердце у живущих духом облагодатствованным, каковы все истинно верующие, таинствами освященные? Затем, что внутрь нас всегда есть подле высшей духовной стороны сторона низшая, душевная, которой природа есть устроят земное благополучие. Пока сия сторона не пересоздана

242

духом, не одухотворена и не перенесена вместе с духом в иной мир, дотоле она не перестает предъявлять требований своих. По ее требованиям, когда гонят, надо защищаться, отмщать, доказывать, что нам нельзя причинить никакой напраслины ненаказанно: иначе и жить на земле нельзя. Кто примет к сердцу такие предъявления, тому нельзя будет благословлять гонящих. Но как это есть неотложное требование жизни во Христе Иисусе, то Апостол в напоминает: смотрите, не допускайте до сердца неприязненных к гонителям самостных чувств, а держитесь того, что требует дух Христов: благословите, а не кляните.

Пространно о сем толкует Св. Златоуст: «Не сказал Апостол: не помните обид, не мстите; но требовал гораздо большего. Первое исполняет и человек любомудрый; а то, чего требует Апостол, есть дело ангельское. —Гонители суть приставники для раздачи нам наград. А если будешь бодрствовать, то сверх этой награды сам приобретешь себе другую. Он доставит тебе награду за то, что ты гоним; а сам приобретешь за то, что благословляешь гонителя; ибо сие служит вернейшим доказательством любви твоей ко Христу. Как проклинающий гонителя показывает, что не с большою радостью терпит гонения за Христа; так благословляющий обнаруживает тем сильную любовь. Итак, не укоряй гонителя, дабы тебе самому получить большую награду, а его вразумить, что терпишь по усердию, а не по нужде,—что это составляет для тебя торжество и веселие, а не бедствие и горесть. Посему и Христос сказал: радуйтеся, егда рекут всяк зол глагол на вы лжуще (Мф. 5, 11. 12). Посему и Апостола возвратились из синедриона радуясь, что не только их злословили, но и били. Сверх того, приобретешь и дру-

243

гую немаловажную выгоду: ты приведешь в изумление противников и вразумишь их своими делами, что ты готовишься к другой жизни. Как скоро заслышит твой гонитель, что ты с радостью и охотою терпишь зло, то самым опытом уверится, что у тебя есть иные надежды, превосходящие все настоящее. А если станешь вести себя иначе, будешь плакать и жаловаться; из чего узнать ему, что ты ожидаешь другой жизни? Кроме сего, тебе представляется еще новый успех. Когда гонитель увидит, что ты не оскорбляешься обидами, но еще благословляешь обидевшего; перестанет тебя беспокоить. И так вот сколько происходит отсюда добра! Награда твоя увеличивается, искушение уменьшается, гонитель прекращает гонения, Бог прославляется, любомудрие твое обращается для заблуждающегося в урок, руководствующий ко благочестью. Посему оскорбляющим не только словом, но и делом, даже гонителям Апостол повелел воздавать противным. И сначала заповедует благословлять их; в последствии же (ст. 20. 21) убеждает оказывать им благодеяния».

Ст. 15. Радоватися с радующимися, и плакати с плачущими.

Таков закон любви, что любящие себя взаимно живут один в другом; потому, что бывает с одним, другой принимает это так, как бы оно случилось с ним самим. И радуется с радующимися, и плачет с плачущим. Сострадание естественно нам, и глубоко чувствуется; но сорадование не так обычно, реже встречается и поверхностнее проявляется. Это оттого, что сострадание может не проявиться только в отношении к обидевшим. В этом случае живет в душе желание отмщения. Прискорбность, посетившая обидевшего, удовлетворяет это желание, и вместо сострадания отзывается злорадством. Но как обиды в общежитии не

244

повсюдны; то сострадание редко встречает препоны к своему проявлению. Напротив, сорадование предполагает предпочтение благобытия других своему благобытию, тогда как, в естественном порядке, качествующее в сердце самолюбие заставляет и мудрствовать, и чувствовать противно сему. Благобытие другого прямо оскорбляет самость, которая вместо сорадования томит завистью. Так бывает в естественном порядке жизни. Но когда благодать приходить и оживляет дух, тогда вместе с воззрением его возрождается и бескорыстная любовь к братиям; однако не вдруг обнимает все существо, а восходит до пламени чрез борьбу с самостью. Мера подавления самости бывает мерою возвышения любви. Когда та совсем истнивает,— сия пламенем начинает гореть. И тогда сорадование и соскорбение проявляются во всей силе. До того же они выдерживаются искренно не иначе, как чрез борьбу. И сия борьба, т.-е. самопобедительное, наперекор себе, возбуждение и удерживание в силе чувств сорадования и сострадания служит наилучшим средством к преуспеянию в любви и возвышению ее до должной степени.

Св. Златоуст и эти чувства пространно истолковывает: «Апостол хочет, чтобы мы были согреты дружелюбием. Посему присовокупил, что должно соболезновать и сострадать, когда видим, что ближние впали в несчастье.—Согласен, скажешь; но ежели Апостол имел причину предписать, чтобы мы скорбели с плачущими; то для чего дал он другое повеление (радоваться с радующимися), в котором, кажется, никакой нет нужды?—Напротив для того, чтобы радоваться с радующимися, душе нужно более любомудрия, нежели для того, чтобы плакать с плачущими. К последнему влечет нас сама природа; и нет такого каменного че-

245

ловека, который бы не плакал при виде несчастного. Но чтобы, видя человека в благополучии, не только не завидовать, но еще разделять с ним радость, на сие потребна душа очень благородная. Посему Апостол и сказал о сем наперед.—Всего более располагает нас к любви, когда разделяем друг с другом и радости, и печали. Итак, не чуждайся сострадания, потому что беды от тебя далеко. Когда твой ближний терпит зло, ты должен несчастье его считать как бы своим. Разделяй с ним слезы, чтобы облегчить печаль его; разделяй радости, чтобы веселие было прочнее, любовь неразрывнее, чтобы не один ближний, но и сам ты получил пользу, когда, плача с ним, приобучишься к милосердию, и радуясь с ним, прогонишь зависть и недоброжелательство. Смотри же, как необременительна заповедь Павлова! Не сказал он: избавь от беды; тогда мог бы ты возразить, что сие во многих случаях невозможно. Напротив, Апостол предписал легчайшее, что совершенно в твоей воле. Если не можешь отвратить несчастия, проливай слезы, и тем весьма уменьшишь оное. Если не можешь увеличить благополучия, присовокупи свою радость, и тем много придашь оному. Итак, Апостол повелевает не только не завидовать, но гораздо важнее, радоваться вместе с ближним; потому что сие гораздо больше значит, чем не завидовать».

Ст. 16. Тожде друг ко другу мудрствующе: не высокая мудрствующе, но смиренными ведущеся. Не бывайте мудри о себе.

Тожде друг ко другу мудрствующе—может иметь не один смысл. Можно видеть здесь урок о единомыслии вообще, как в послании к Филипписеям: да тожде мудрствуете единодушны, единомудренни (—2, 2). Разрозненность в воззрениях на вещи и в суждени-

246

ях о них есть начало разделения и сердечного, вследствие коего неизбежно разномыслящие становятся друг для друга иными, чуждыми, а после сего не будет уже у них радости с радующимся и плача с плачущим, ни единства в молитве. Почему ниже Св. Павел и молится: Бог терпения и утешения да даст вам тожде мудрствовати друг ко другу о Христе Иисусе, да единодушно едиными усты славите Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа (Рим. 15, 5. 6).

Но можно и так понять: будьте одинаковых друг о друге мыслей, применяйтесь друг во другу, мыслию и сердцем входите друг в друга, ни в чем не особьтесь. Св. Златоуст говорит: «Что значат слова: тожде друг ко другу мудрствующе? К тебе в дом пришел нищий: будь с ним единомыслен, не принимай на себя слишком важного вида, потому что ты богат. Во Христе нет ни богатого, ни бедного. Не стыдись наружного одеяния, а принимай по внутренней вере. Видишь ли плачущего,—не считай его недостойным утешения. Видишь ли благоденствующего,—не стыдись разделять его удовольствия и чувствования; но как думаешь о себе, так думай и о нем. Например, ты считаешь себя большим человеком? Почитай и его таким же. Ты подозреваешь, что он мал и низок? Произнеси такой же суд и о себе, отринь всякое неравенство. А как возможно сие? Возможно, если отложишь высокоумие. Посему Апостол присовокупил: не высокая мудрствующе, но смиренными ведущеся».

Не высокая мудрствующе. Не думайте о себе высоко. Высокоумие рождает презорство к другим и производит разделение. Высокоумный уже отделил себя от других; но и другие, как только заметят высокоумие в ком, тотчас отделяются от него сердцем. Высокоумие есть яд, разъедающий и разлагающий общества.

247

Апостол всюду и вооружается против сего зла, и особенно у Римлян, к которым ближе было зло сие, чем к другим. Выше уже говорил он против этого; теперь «снова запрещает надмение гордыни» (Феод.). «Опять, как и в начале речи, весьма заботится о смиренномудрии, потому что Римляне и по месту жительства, и по другим многим причинам, как и естественно, исполнены были гордости. Посему Апостол постоянно старается удалить болезнь и низложить надмение. Ибо, ничто так не разделяет тела церкви, как высокомерие» (Св. Злат.). «Высокая мудрствовать есть гордость. И диавол, возмудрствовав высокая, отпал от Бога. Да не будет возношения в сердце, чтоб, присвояя совершенство делам своим, не уничижать брата, будто грешника, когда сам состоишь уже в грехе потому самому, что возносишься, и в грехе большем всякого другого. Сие означая и Господь сказал: лицомере, изми первле бревно из очесе твоею, и тогда прозриши изъяти сучец из очесе брата твоего (Лк. 6, 42). Возносящийся возносится, будто безгрешный, и этим самым грешит: ибо кто без греха? Он становится грешником, как только начинает высокоумствовать и гордиться. И за то гневу Божию подпадает больше всякого другого. Посему премудрый Соломон и написал: Бог юрдым противится (Пр. 3, 34)» (Амвр.).

Но смиренными ведущеся. Слово—смиренными можно принять и в смысле людей уничиженных по состоянию и внешнему положению. Так Св. Златоуст: «под именем смиренных Апостол разумеет здесь не просто смиренномудрых, но уничиженных и презираемых». Так и все наши. Бл. Феодорит мысль Апостола выражает так: «Апостол узаконяет снисходить до тех, которые, по людскому мнению, унижены». С ними водиться, входить в их нужды, и самому лично удовле-

248

творять их, не боясь потерпеть чрез то какое-либо унижение. Св. Златоуст говорит: «снизойди, применись, приспособись к его низости. Не только разделяй смиренные его чувствования, но помогай, подавая ему руку, не чужую, а свою, как отец радеет о сыне, голова о теле. Тоже самое говорить Апостол и в другом месте: поминайте юзники, аки с ними связани (Евр. 13,3).

Но можно под смиренными разуметь смиренные мысли и чувства. Наставление будет такое: не думайте о себе высоко, но руководитесь смиренными о себе мыслями и чувствами. У св. подвижников часто встречается урок: держись всегда смиреннейшей или последнейшей части. Идешь ли с кем, приотставай немного; в собрание ли входишь, избирай последнее место; беседа ли ведется, или молчи, или, если должен говорить, говори последним; послушание ли избираешь, бери низшее. Так и во всем. Это самый надежный путь к стяжанию истинного смирения. Такая мысль проглядывает у Амвросиаста, который пишет: «смиренными водитесь, чтоб иметь благодать у Бога».

Не бывайте мудри о себе. Не думайте, что сами все можете хорошо обдумать и устроить, а свои мысли поверяйте совещанием с другими опытнейшими. С советом вся твори, учил еще Премудрый (Прит. 31,4). И это как в житейских, так тем паче в духовных делах. Бл. Феодорит мысль Апостола выражает так: «не довольствуйтесь тем, что сами придумали, но принимайте советы от других.» Св. Златоуст таи, толкует: «не думайте, что сами себя во всем удовлетворять можете. И в другом месте говорит Писание: горе иже мудри в себе самих, и пред собою разумни (Ис. 5, 21). Апостол опять подрывает здесь высокоумие, низлагает кичение и гордость. Ибо, ничто так не отвращает и не отделяет нас от людей, как мысль,

249

что я сам во всем себя удовлетворить могу. Бог поставил нас в зависимость друг от друга. Хотя ты и умен, но имеешь нужду в другом. А если думаешь обойтись без сторонней помощи, то ты сам глупее и бессмысленнее всякого. Кто так думает, тот сам себя лишает сторонней помощи; если он в чем согрешить, некому его поправить и извинить; он раздражит Бога своим высокоумием и учинит множество грехов. Часто и очень часто бывает, что умный не видит должного, а менее умный открывает должное. Это случилось с Моисеем и тестем его, с Саулом и отроком его, с Исааком и Ревеккой. Не считай для себя унижением иметь нужду в другом. Напротив, это возвышает тебя, делает сильнее, знаменитее, доставляет тебе большую безопасность».

О том, сколь опасно в духовной жизни полагаться на один свой разум, и сколь спасительно все здесь делать с советом, пространно учит Св. Авва Дорофей в пятом поучении своем. Желающего пообстоятельнее узнать о сем, отсылаем к сему поучению. Но и у всех других подвижников много о сем уроков. У них и особая фраза придумана для обозначения сей болезни ума: принимать помыслы или верить своему уму. Опасность главная в том, что враг подоспевает и влагает многое, что кажется добрым, а не есть. Как сам он в Ангела светла претворяется, так и мыслям своим умеет придавать светлую благовидность. И водит таким образом иного от одного кажущегося добра к другому, а там заводит и ко злу, кажущемуся добром, далее к настоящему злу, и наконец— ввергнет в пагубу.

Ст. 17. Ни единому же зла за зло воздающе: промышляюще добрая пред всеми человеки.

Воздавать злом за зло, отмщать, стало естественною

250

потребностью падшего. Он сам на себя взял самоохранение и самозащиту и считает законом правды для себя не оставлять неотмщенным зла потерпенного, чтоб пресечь повторение или больший приток его. Месть есть прямое порождение самости, которая не успокаивается, пока не найдет прямо или косвенно удовлетворения себе. Месть ослабевает, когда приемлется в закон себе самоотвержение, и совсем погасает лишь вместе с окончательным погашением эгоизма. В совершенном виде это имеет место только в освященных благодатию. Благодать, оживляя дух, восставляет жизнь в Боге, вместе с тем порождает богопреданность, все попечение о себе, о жизни своей и делах своих возлагающую на Бога. Почему все и доброе, и злое приемлет как от руки Божией и не вмешивается с своими усилиями в поправление того, в убеждении, что, если нужно, Бог все исправит Сам. Отмщение таким образом исчезает в преданности Богу и совершенном на Него возложении всякого упования. «И это есть преспеяние, близкое к совершеннейшей добродетели и к бесстрастью» (Феод.).

Заповедь о неотмщении и невоздавании злом за зло дана, когда пришла благодать,—в знамение того, что только благодатное возрождение делает способным к тому. Заповедь сия изошла из уст Самого Спасителя: слышасте, яко речено есть: возлюбиши искренняго твоего и возненавидиши врага твоего. Аз же глаголю вам: любите враги ваша, благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас, и молитеся за творящим вам натает и изгонящия вы (Мф. 5, 43.44). И какими сильными, понудительными и вместе достолюбезными побуждениями сие обставляется!—Да будете сынове Отца вашего, иже есть на небесех, иже солнце свое сияет на злые и благия, и дождит на праведныя и неправедныя

251

Аще бо любите любящих вас, кую мзду имате? Не и мытари ли тожде творят? И аще целуете други ваша только, что лишше творите? Не и язычницы ли тожде творят? Будите убо совершени, яко Отец ваш Небесный совершен есть (— — 5, 45 — 48). К сему немного ниже прибавляет Господь: аще отпущаете человеком согрешения их (что и есть неотмщение), отпустит и вам Отец ваш Небесный: аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш Небесный отпустит вам согрешений ваших (—6, 14-15).

Амвросиаст пишет: «Господь сказал: аще не избудет правда ваша паче книжник и фарисей, не внидете в Царствие Небесное (Мф. 5, 20). В законе было написано: возлюбиши искренняго твоего и возненавидиши врага твоего (Мф. 5, 43). Это по видимости будто и справедливо. Но да избудет правда христиан, они получили заповедь не воздавать злом за зло, чтоб быть совершенными и получить за сие награду на суде Божием. Ибо кажется превышающим самую правду тот, кто, подражая небесной правде, не делает того, что считается позволительным в среде мирских людей».

Отмщение считается отмщающим мерою благоразумия. Но так думать научает только ослепляющая страсть. Настоящее благоразумие не может не видеть, что маслом не тушат огня. Если горит уже огонь неприязни в сделавшем зло; то воздаяние ему злом не угасит, а воспламенит его более. Если хочешь погасить сей огонь, залей его водою кротости, невзыскания, благотворения. — И опять что за благоразумие подражать злу?! Если полагаешь, что сделавший тебе зло поступил худо; зачем идешь наперекор своему же суждению и напрягаешься сделать зло, которое делать почитаешь худом? Святой Златоуст говорит: «если упрекаешь другого в злом умысле, то для чего и себя

252

делаешь виновным? Если он сделал зло, для чего не уклоняешься от подражания ему?—Заметь, что Апостол не сделал здесь никакого разграничения, но дал общий закон. Он не сказал: не воздавай злом за зло верному; но говорит: не воздавай никому, ни язычнику, ни злодею, кто бы то ни был».

Промышляюще добрая пред всеми человеки. Если сии слова поставлять в связь с предыдущими и в обоих положениях видеть одинаковую мысль; то смысл их будет такой: доброе всегда промышляйте в отношении к другим людям. Желающий отмстить другому сидит и придумывает разные приемы, как бы уязвить сделавшего ему неприятность. Апостол, запретив воздавать злом за зло и след. ухитряться в сделании зла, говорит теперь: не занимайте этим головы своей, не то придумывайте, как бы зло сделать обидевшему или оскорбившему, а как бы делать добро всякому человеку, кто бы он ни был,—об этом только пекитесь, это имейте в сердце. Так между прочим толкует Экумений: «поелику выше сказал: мм единому же зла за зло воздающе, то приложил и: промышляюще добрая, как бы так говоря: недовольно только не воздавать злом, надобно еще и попечение иметь о сделавшем нам зло. И выше еще, не удовольствовался он сказать: не кляните гонящих, но заповедал и благословлять их».

Но если взять сии слова отдельно от предыдущих и видеть в них особый урок, то в них мысль будет такая: пекитесь всегда делать добро пред лицом всех людей,—из опасения, как бы кого не соблазнить. Еще Премудрый учил: промышляй добрая пред Господом Богом и человеки (Притч. 3, 4). И Апостол не раз уже повторял сей урок в прежних посланиях. Так во втором послании к Коринфянам, запове-

253

дуя собирать милостыни для бедствующих в Иерусалиме братий, советует им делать сие с благоразумною осторожностью, чтоб не пала какая-либо тень и на него самого с его спутниками, которым предлежало отнести сию милостыню к месту назначения. Блюдитеся, говорит, да не кто нас поречет во обилии сем служимем нами, промышляюще добрая не токмо предо Богом, но и предо человеки (2 Кор. 8, 20. 21). А в первом к ним же послании тот же урок, по случаю указания правил, как поступать в отношении к идоложертвенным животным, иными словами выразил он, говоря: безпреткновенни бывайте Иудеем и Елином и церкви Божией, якоже и аз во всем всем угождаю, не иский своея пользы, но многих, да спасутся (1 Кор. 10, 32. 33). И Спаситель заповедал: тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, иже на небесех (Мф. 5, 16). И св. Павел пред вышеприведенными словами сказал: аще ясте, аще ли пиете, аще ли ино что творите, вся во славу Божию творите (1 Бор. 10, 31).

Так понимают слова сии все наши толковники, не исключая и Экумения. Бл. Феофилакт, со слов св. Златоуста, пишет: «так говорит Апостол не для того, чтобы мы жили для тщеславия, но для того, чтобы не подавали повода укорять нас тем, которые желают этого. Ибо, требует, чтобы мы жили несоблазнительно и без преткновений; потому что за нами и касающимся нас наблюдают многие.» Амвросиаст останавливает внимание более на том, когда наиболее приложимо это правило, именно в делах не определенных заповедью, а оставленных на произвол,— позволительных. О заповедях редко, когда приходится подумать, как их исполнить; но позволительное всегда надо обдумывать, чтобы как-нибудь свободою в нем

254

не соблазнить брата. «Промышлять доброе, говорит он, есть провидеть, или пред очами иметь добро, имеющее быть от дел наших, чтобы то, что делается, не могло быть обращено нам в укор, а напротив служило в похвалу как пред Богом, так и пред людьми. Не думай никто, что так как позволительное не неприятно Богу (иначе оно не было бы позволительно), то нечего заботиться о том, послужит ли оно в соблазн брату, или нет. Предотвращая сие, Апостол учит, что надобно так действовать, чтоб делаемое было и Богу не неблагоугодно, и брату не служило в соблазн. Пусть иное позволительно, но если оно соблазняет брата, то уже не благоугодно Богу; потому что Бог хочет, чтоб мы взаимно пеклись о спасении друг друга. Таким образом промышляется доброе пред Богом и человеки, когда позволительное так делается, что не соблазняет брата».

Ст. 18. Аще возможно, еже от вас, со всеми человеки мир имейте.

Се что добро или что красно, но еже жити братии вкупе, т.-е. в мире и согласии (Пс. 132, 1). Все это знают по опыту и все стараются о хранении мира и взаимного согласия; но пока есть какие-либо остатки самости внутри, есть и для вне всегда источник разделения, разлада, неудовольствий друг на друга, и неприязни взаимной. Из-за чего все?—Из-за земных интересов. Небесное никогда не служить к тому поводом: ибо оно независтно. Бери всякой сколько можешь и сколько хочешь. А земное все таково, что коль-скоро досталось одному, то другому уже нечего взять.

В живущих по духу века сего, т.-е. с одними земными целями, в самости и в самоугодии, едва ли и бывает настоящий мир, а если бывает, случайный, непрочный. Отвергшиеся себя и в след Господа пошед-

255

шие имеют в себе прочную основу мира; но, как и в них ветхий человек не вдруг умирает, то и в них нередко чувствуются припадки раздражения, покушающиеся разрушить взаимный мир. И подобает блюстись. — Не многое требуется: жертвуй всегда своим в пользу другого, и никогда мир твой с другими не нарушится. Кажется это убыточным; но на деле всегда оказывается прибыльным. Чрез это не только внутреннее, духовное, неземное преспеяние и довольство упрочивается; но и земное благоспеется, то благословением свыше, то силою действия такого рода действования на других.

Если так будем действовать, мир с нашей стороны не будет нарушаем. Но можно ли ручаться, что он не будет при этом нарушаем и другими?—Нельзя: ибо есть люди ненавидящий мир, как дает знать Пророк Давид (Пс. 119, 6). Как тут быть и что делать? Тоже что делал и св. Давид: с ненавидящими мира бех мирен, говорит он. Так и всем надо поступать. И в сердце будь мирен и вовне не позволяй себе ничего такого, что обычно разоряет мир и может обратить начавшуюся искру разлада в пламень раздора и неприязни враждебной. Посему-то Апостол и прибавил: аще возможно, еже от вас. С своей стороны употребляй все возможное, чтоб не нарушился мир, а случайно нарушившийся скорее восстановился» Если не увенчивается такое старание успехом, буди воля Божия: потерпи, не прекращая усилий к водворению мира. И Бог да устроить, что благоугодно есть пред Ним. «Кто не воздает злом за зло, а старается добрым победить злое, тот уже есть миротворец. Пусть другой не будет любитель мира; но ты, стараясь быть в мире, сколько от тебя зависит, исполняешь заповедь—иметь со всеми мир. Будем мы готовы со все-

256

ми мирствовать; если другие противятся тому, не наша вина» (Амвр.).

Но бывают случаи, когда истина попирается и правда нарушается. Заповедь велит заступиться за неправо обижаемого и отстаивать истину; между тем ни того ни другого нельзя исполнить не возбудив разлада. Как быть?—Мужественно стой за истину и защищай обидимого; но в сердце будь мирен с тем, против кого восстаешь за истину и правду. Делай сие в духе любви, а не из самолюбивых побуждений. Св. Златоуст к этим случаям относит слово Апостола: аще возможно, еже от вас. Ибо, иногда невозможно быть в мире, например: когда идет речь о благочестии, и когда ты заступаешься за обиженных. Смысл Апостольских слов таков: «сколько от тебя самого зависит, никому не подавай случая ко вражде и брани, ни Иудею, ни язычнику. Если же видишь, что нарушается благочестие, не предпочитай согласия истине, но стой за нее мужественно, даже до смерти. И в этом случае не враждуй сердцем, не теряй доброго расположения, а восставай только против поступков. Вот что значат слова: еже от вас, со всеми человеки мир имейте. Если другой не соблюдает мира, ты не воздвигай бури в душе своей; но внутренне будь его другом, однако же нимало не изменяя истине, как заметил я выше». —Те же мысли бл. Феофилакт выражает так: «Апостол внушает: исполняй свои обязанности и никому не подавай случая к враждам и смятениям. Если же видишь, что оскорбляется благочестие, то восстань мужественно, сражаясь за истину, однако не против человека враждуя, но против нечестия, а о человеке, напротив, сожалея и щадя его. Таким образом, что прежде казалось невозможным, то становится возможным: ибо что касается тебя, то ты находишь-

257

ся в мире с ним, а брань ведешь с одним нечестием».

Ст. 19. Не себе отмщающе, возлюбленны, но дадите место гневу: писано бо есть·. Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господ.

Уже говорил, чтоб не воздавали злом за зло: что и значит не отмщать за себя. Что же значит новое внушение не отмщать за себя?—Или повторение того же для усиления заповеди; потому что отмщение так соблазнительно и такою благовидностью прикрывается, что и не считается грехом, — а между тем случаи к тому в житейских столкновениях очень часты. Этим повторением напоминает Апостол быть внимательными, не прорвалось бы как чувство или дело мщения. Или может быть, говоря сие, Апостол имел в виду особый род отмщения судом, именно: когда терпите какую напраслину от другого, очевидно, неправо, не ищите восстановления своего права порядком судебным, ибо ἐκδικέιν это собственно означает. Хоть это, по-граждански, и неукорное дело; но как при сем все же питается и удовлетворяется чувство мести, то Апостол не велит совсем заводить судебных дел. Потерпи лучше, пребудь лучше обидимым, как в послании к Коринфянам говорится: почто не паче обидими есте? (1 Кор. 6, 7), или как учит Спаситель: если кто хочет взять ризу твою, отдай ему и срачицу (Мф. 5,40). То или другое намерение припишем Апостолу, более всего должно обратить внимание на выставляемое здесь побуждение к неотмщению, именно—предание дела суду Божию. Отмщающий считает дело свое правым, и отмщая держит ту мысль и то чувство, что стоит за правду. Пресечение отмщения кажется ему будто отступлением от правды. Апостол делает отвод этому помышлению, говоря как бы: правда ничего от твоей

258

уступчивости не потерпит. Есть отмститель правды— Бог. Предай дело отмщению Божию; Он воздаст, если должно. Это и значат слова: дадите место гневу, гневу Божию, т.-е. праведному Его воздаянию: ибо у Бога нет гнева, а есть праведное воздаяние, которое кажется гневом тому, кто подвергается ему. Так толкует Св. Златоуст: «Чьему гневу должны мы дать место? Божию. И как обиженный всего более желает видеть сие, дабы насладиться мщением; то Бог даст то самое в большей мере. И если ты сам не отмстишь, то Он будет твоим мстителем. Итак, Ему, говорить Апостол, предоставь отмщение. Вот что значат слова: дадите место гневу!»— Туже мысль выражает несколько сильнее и Бл. Феофилакт: «Дайте, говорит, место гневу Божию в отношении к обижающим вас. Если вы мстите сами за себя, то Бог не будет мстить за вас; а если вы простите, то Бог отомстит строже. Экумений прибавляет: «если ты сам отмстишь за себя, то гнев Божий, пришедши, не будет иметь, что воздать обидевшему, потому что ты наперед уже взыскал с него». А Амвросиаст наводит даже на такую мысль, что гнев Божий, пришедши, найдет, что ты, взявшись стоять за правду, преступил меру правды, взыскав более должного, паче меры, и вместо воздаяния обидевшему тебя, тебе воздаст за излишек взыскания, допущенный тобою. А что это возможно, можешь судить по свойству гнева, всегда стоящего в содружестве с отмщением. Гнев никогда праведной меры не соблюдает. а всегда забирает выше меры. Почему Апостол Иаков и написал: гнев мужа правды Божией не соделовает (1, 20). Амвросиаст именно пишет: «Для сохранения союза мира Апостол убеждает воздерживаться от гнева, потому особенно, что в гневе нельзя не погрешить: ибо движимый гневом обычно взыскивает

259

более, нежели сколько требует неправое дело,—чем и себе самому причиняет вред, оказываясь неправым по причине несоразмерного взыскания, и обидевшего делает худшим, тогда как снисходительностью мог бы исправить его. Почему Премудрый Соломон учить: не буди правдив вельми.... есть праведный погибаяй в своей правде (Еккл. 7, 17. 16): ибо когда гнев обдержит нас, находит в нас место врать, и под благовидностью правды, внушает неправое и пагубное.»

Писано бо есть: Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господ. «Для большего убеждения Апостол привел свидетельство, подкрепляя слово свое» (Св. Злат. Феоф.). Не моя это заповедь; но такова воля Божия, таков закон промыслительных о нас действий Божиих. Бог Сам на Себя берет дело омщения. Не вмешивайтесь в сие дело, говорит как бы Он, Я сам воздам, Мое это дело. Вы не сумеете сделать это как должно. По-вашему сейчас надо отмстить, а по лучшему порядку, лучше отложить отмщение, или на время, или совсем. Можно бывает обойтись и совсем без отмщения: обидевший сам придет в чувство, и исправит свою неправду; а это гораздо лучше.—Или—сделай ему теперь отмщение, и он паче ожесточится; но покорай его чем-либо после,—и он умягчится сердцем и исправится. Как вы этого ничего не знаете, то и не беритесь лучше за сие дело. К тому же ты обиженный сан бывал неправ во многом. Я послал эту тебе напраслину, в воздаяние тебе за твои неправды и грехи, чтоб избавить тебя от будущего воздаяния. Если претерпишь, видишь, какую беду предотвратишь? А если отмстишь, сгубишь весь благой плод для тебя от напраслины. Грехи твои на тебе остаются и жди вечного воздаяния, если в очищение тебе не выпадет на твою долю другая напраслина. Так не ищи отмщения. С тем,

260

кто причинил тебе напраслину, Я лучше тебя знаю, как поступить по всей правде, а ты прими ее, как врачество для тебя и как отвод большего и страшнейшего зла. У Меня все направляется к тому, чтобы из всего всем выходило благо, —не временное, а вечное, не земное, а небесное, не видимое, а духовное. Так и бывает, когда вы не вмешиваетесь со своими правдами; а когда вмешиваетесь, возмущаете Мои порядки, и вместо добра размножаете и пожинаете зло.

Слова: Мне отмщение, Аз воздам, не читаются слово в слово в ветхозаветных писаниях, но мысль эта ясно выражена Пророком Моисеем другими словами, именно: в день отмщения воздам (Втор. 32, 35). Дух апостольский взял мысль духа пророческого,—того же с апостольским,—и выразил ее другим, сильнейшим словом.

Ст. 20. Аще убо алчет враг твой, ухлеби его: аще ли жаждет, напой его. Сие бо творя, углие огненное собиравши на главу его.

Слова сии взяты из притчей Премудрого (25, 22. 23) и указывают единственный благословенный способ отмщения-благотворение тем, которые сделали и делают нам что-либо неприятное и худое. Тоже самое заповедал и Спаситель, говоря: добро творите ненавидящим вас (Мф. 5, 44). Это одно отмщение приводить в чувство, и притом очень сильное, того, кто оказывает нам неприязнь. Уподобительное выражение,—собиравши углие огненное на главу его,—означает не злое что, а выражает сокрушение, в какое приходит злотворец по случаю сделанного зла тому, кто ему делает добро на место зла. Сие углие огненное, собираемое на главу его благотворением, погашает или испаряет огнь неприязни, горящий в сердце его, и водворяет мир. Тому, кто добро творит ненавидящему

261

его, это умиротворение и надобно иметь в мысли при сем, а не то скорбное состояние, в какое поставлен будет тем ненавидящий его: ибо тут все же будет проскользать чувство отмщения, которое не дивно, что помешает и благотворному действию благотворения. Может быть впрочем в словах Апостола содержится и угроза ненавидящему,—что если он не исправится, то добро ему сделанное вместо его зла увеличит наказание, которое Бог пошлет ему, отмщая за обиженного: так что слова сии с одной стороны поощряют обиженного, с другой обуздывают страхом обидчика. Такая мысль видна у всех наших толковников. Св. Златоуст видит здесь некоторую поблажку или уступку чувству отмщения. Чувство сие, сливаясь с правом самозащищения, бывает так неотвязчиво, что будто уже и возможности нет отстать от желания видеть обидчика терпящим что-либо неприятное. Апостол будто и не поперечит сему, обнадеживая, что обидчику еще более достанется от Бога, если будешь благотворить ему. Но не с тою целью говорит он так, чтоб оправдать сие чувство, а чтоб, утолив его несколько, проложить путь к охотному приятию следующего за сим правила: не побежден бывай от зла. Вот что именно говорит Св. Златоуст: «Что я говорю, продолжает Апостол, надобно жить в мире со врагом? Я повелеваю благодетельствовать ему. Накорми его и напой, сказано. Поелику же заповедь сия весьма трудна и велика, то присовокуплено: сие бо творя, углие огненное собиравши на главу его. Апостол сказал сие для того, чтобы обидчика обуздать страхом, а обиженного поощрить надеждою воздаяния (возмездия врагу от Бога). Ибо, когда обиженный ослабевает в духе, не столько поддерживают его собственные блага, сколько казнь оскорбившего его. Всего приятнее для человека видеть

262

врага наказанным. А чего человек желает, то Апостол и дает ему прежде. Когда же яд извлечен, предлагает ему увещания более возвышенные, говоря: не побежден бывай от зла. Апостол знал, что враг, хотя бы он был зверь, будучи накормлен, не останется врагом, и что обиженный, сколько бы он ни был мстителен, накормив и напоив врага, не станет уже желать мщения. Посему, будучи уверен в окончании дела, не только угрожает, но делается щедрым на самые наказания. Не говорит, что навлечешь мщение (т.-е. Божие), но— углие огненное собиравши на главу его. Апостол дает свою заповедь, говоря: не побежден бывай злом, но побеждай благим злое. Чрез сие же скрытным образом внушает, что не с таким намерением должно благодетельствовать врагу (чтоб т.-е. угли собирать на главу его). Ибо, помнить обиду— значит уже быть побеждаему злом. И хотя сначала Апостол не сказал сего, потому что сие было еще неблаговременно; впрочем как скоро утолил гнев слушателя, немедленно присовокупил: побеждай благим злое».

Вот слова Бл. Феодорита: «Указав Судию и объявив праведное Его определение (ибо сие означают слова: Мне отмщение, Аз воздам), Апостол повелевает мужественно переносить наносимые обиды, обидчикам воздавать не обидами, и неприязненным доставлять потребное для них. Ибо, сие соплетает венцы любомудрым, а обидчикам увеличивает наказания. Впрочем, надобно знать, что не для того надлежит услуживать неприязненным, чтобы понесли они большие наказания. Ибо, божественный Апостол привел слова сии, с намерением угасить раздражение в обиженном, а йена то покушаясь, чтобы добром увеличить зло». Вот слова Амвросиаста: «Не предоставлять только Богу отмщение заповедует Апостол, но и оказывать благодеяния вра-

263

гам; чтобы показать, что мы не делами своими наделали себе врагов, когда для укрощения их враждебности, стараемся победить их услугами им. Вели они ожесточатся во враждебности своей, по нечестью ума своего, то наши им услуги послужат к большему им наказанию; а может быть, будучи тронуты усердностью наших услуг, они оживут благорасположением к нам, как иногда разгораются замершие угодья. Итак, желая сделать нас совершенными и научить не только самим себе, но и другим стяжевать жизнь вечную, Господь чрез Соломона не только запрещает отмщать врагам нашим, но убеждает благорасположением к ним и делами тому соответственными возвращать их к дружбе». Вот слова Бл. Фотия у Экумения: «Не с тем благотвори обидевшему, чтобы большее навлечь на него наказание. Это в утешение тебе некое сказано, что насыщая и напаяя его, углие огненное собираешь на главу его, а не за тем, чтобы с этим именно чувством и добро ему делал. Пусть Бог, по тому случаю, что ты благотворишь врагу, больше прогневается на него, в отмщение за тебя, и огнь искушений и озлоблений, устроенных им для ближнего, обратит на главу его: но ты не с той целью благотвори ему, чтоб увидеть его подверженным такой беде, иначе ты окажешься побежденным от зла. И будет, что тог ничего более не постраждет, что следовало ему пострадать, а ты потеряешь мзду, быв побежденным от зла. И еще более того,—если Бог увидит в тебе такое намерение, то и отмщать за тебя не станет. Ибо, за доброго и кроткого, когда его обижают, Он отмщает, а не за того, кто сам за себя отмщает гневом и зложелательным расположением, чрез доброе дело благотворения злоумышляя против оскорбившего его и желая видеть его разорившимся. Итак, благотвори, чтобы победить

264

благих злое, и быть сыном Отца небесного, как сказал Господь».

Ст. 21. Не побежден бывай ом зла, по побеждай благам злое.

Это—точнейшее определение сказанного выше. Когда кто, встречая оскорбление, обиду и напраслину, поддается чувству оскорбления, тогда он побеждаем бывает злом, а еще более, когда гневается, и еще более, когда замышляет отмщение. Но когда кто ничему такому не поддается, а напротив вместо зла полагает делать добро, тогда он является победителем. Апостол и заповедует — первого не допускать, а второе себе избрать в правило жизни. «Ибо, отмщать значит уступать над собою победу, славная же победа — за зло вознаграждать добром» (Феод.). «Этими словами убеждает Апостол не воздавать врагам взаимно злом. Больше для нас пользы, когда уступим злобе; ибо побеждает зло, кто на время кажется им побежденным. Отмщение действует против себя и думает, что одерживает победу, когда терпит поражение. Тут и враг действует, стараясь, отвлекши нас от расположения, ввергнуть в грех. Но когда мы, будучи им разжигаемы, не воздаем злом за зло, то побеждаем его добром. Для того не противимся мы злу· чтоб сохранить благо (мира), оставя без удовлетворения справедливость: ибо к возмездию, обыкновенно, побуждает чувство правды (хотя не всегда справедливое)» (Амвр.).

Св. Златоуст пространно беседует о сем: «Побеждай благим злое. Ибо, это и есть победа. Боец одерживает победу не тогда, как подвергает себя ударам противника, но, когда приводит себя в такое положение, что противник принужден бить воздух один. Чрез сие как сам он спасается от ударов,

265

так противник понапрасну тратит силы свои. Тоже бывает и при оскорблениях: когда укоризну отражаешь укоризною, тогда побеждает тебя не человек, а, что гораздо стыднее, низкая страсть; потону что тобою владеет гнев. Когда же молчишь, ты победил и без труда воздвиг себе трофей, тысячи людей готовы увенчать, и признать ложь злословия. Кто опровергает злословие, тот своими возражениями показывает, что оно уязвляет его; а кто уязвляется, тот внушает подозрение, что сознается в том, за что злословят. Но ежели отвечаешь смехом, то самый смех опровергает худое о тебе суждение. И если хочешь иметь ясное доказательство справедливости слов моих, спроси самого врага своего, что для него больнее, то ли, что ты, разгорячившись за оскорбление, платишь ему оскорблением, или то, что смеешься над обидчиком? Он скажет, что последнее гораздо для него больнее. Не столько приятно для него то, что не слышит от тебя оскорблений, сколько мучительно то, что не может вывести тебя из терпения. Лишая врага успеха в том, чего особенно он желает, ты его унижаешь, показываешь, что достоин презрения, что он ребенок, а не муж. Сам ты приобретаешь тем славу любомудрого человека, а о нем заставляешь думать, как о негодном звере. Те же употребим меры, ежели случится принять побои; и кого хотим бить, тому не будем платить ударом за удар. Ударившему тебя подставь другую щеку; сим нанесешь ему тысячи ран. Те, которые будут рукоплескать тебе и дивиться, сделаются для него страшнее бросающих в него камнями; а еще прежде осудит и приговорит его к ужасному наказанию совесть, и он пойдет прочь со стыдом, как осужденный на смерть. Если ты заботишься и о людской славе, то приобретешь ее в большей мере

266

таким поступком. Ибо, к злостраданиям других во всяком случае имеем мы некоторое сострадание. А когда видим человека, который не платит за удар ударом, но сам подставляет щеку; то не столько о нем сожалеем, сколько дивимся ему.—Побеждать, делая зло, есть один из диавольских уставов. Не таков устав наград на поприще Христовом; там узаконено увенчивать не поражающего, но пораженного. Таково поприще Христово; все постановления оного противоположны; не одною победою, но еще более самым способом победы оно возбуждает удивление. Что в другом месте считается низложением, то здесь составляет победу. Это сила Божия, это небесное поприще, это ангельское позорище!"

То и другое, т.-е. и то, как должны действовать лица, заправляющие порядками дел общества христиан, и то, как должны действовать и какими добродетелями украшаться все другие христиане, не исключая и тех заправляющих лиц, относится к христианам, яко христиане суть. Теперь Апостол хочет указать

б)

Как они должны действовать, как члены гражданского общества или государства.

Гл. 13.

аа) Первое здесь—повиновение властям.

13, 1-7.

13. 1. Всяка душа властем предержащим да повинуется: несть бо власть аще не от Бога: сущия же власти от Бога учинены суть.

267

«Образовав нравы (т.-е. показав в предыдущей главе, какими должны быть христиане по нраву), Апостол повелевает и начальствующим воздавать подобающую честь. Ибо, как преизобильно приявший благодать Всесвятого Духа, предвидел, что иные, водясь паче кичливостью, нежели ревностью (к доброму), будут пренебрегать мирских начальников, почитая себя высшими по ведению; притом же делает это, чтоб подавить распространившуюся об Апостолах молву; ибо клеветали на них, будто бы низвергают общественные порядки; и одни говорили: иже развратиша вселенную, сии и зде приидоша (Деян. 17, 6); а другие: они вводят иные обычаи (—16, 21). Посему-то поставил неизлишним постановить закон и о сем» (Бл. Феод.).

«Апостол много рассуждает о сем и в других посланиях, когда говорит о подчиненности, как слуг господах, так и подначальных начальникам. А чрез сие желает он показать, что Христос ввел Свои законы не для испровержения общего гражданского устройства, но для исправления и улучшения оного; и вместе хочет научить, чтобы мы не предпринимали лишних и бесполезных войн. С нас довольно тех козней, какие устрояют против нас за истину; а лишних и бесполезных искушений прилагать не должно. Заметь же, как кстати завел Апостол речь об этом предмете. После того, как предложил слушателям различные требования христианского любомудрия, настроил их жить в мире с друзьями и врагами, научил быть полезными и для счастливых и для несчастных, и для нуждающихся, коротко сказать—для всех, насадил уставы общежития, приличные Ангелам, истощил гнев, низложил высокоумие, и совершенно умягчил их сердца,— после всего этого предлагает свои увещания о повино-

268

вении властям. Он призывает вас к повиновению представлением долга. И, желая внушить, что заповедь его простирается не на одних мирских людей, но на всех, и на священников, и на монахов, объявляет о том наперед, говоря так: всяка душа властна предержащим да повинуется. Хотя бы ты был апостол, хотя бы евангелист, хотя бы пророк, хотя бы другой кто, повинуйся. Подчинение власти не подрывает благочестия. Апостол здесь разумеет не простое повиновение, по подчинение (смиренное с преклонением главы). Первое основание такого установления, удовлетворяющее разуму верных, состоит в том, что власти учреждены от Бога. Несть бо власть аще не от Бога,— говорит Апостол. Как это? Ужели всякий начальник поставлен от Бога? Не то, говорю я, ответствует Апостол. У меня идет теперь речь не о каждом начальнике в особенности, но о самом начальстве. Что есть начальства, что одни начальствуют, а другие подчинены им, и что нет того неустройства, чтоб происходило что-нибудь кое-как и без порядка, чтобы народы носились туда и сюда подобно волнам,—все сие я называю делом Божией премудрости. Посему Апостол не сказал, что нет начальника, который не был бы поставлен от Бога, но, рассуждая вообще о начальстве, говорит: несть бо власть, аще не от Бога: сущия же власти от Бога учинены суть. Подобно сему, когда Премудрый говорит, что от Господа сочетавается жена мужеви (Пр. 19, 14), разумеет чрез сие, что брак установлен от Бога, а не то, что Бог сочетавает каждого вступающего в брак. Ибо, видим, что многие вступают в брак с худыми видами и не по закону, чего, однако ж никак не можем вменить Богу. Но что сказал Христос: сотворивый искони, мужеский пол и женский сотворил я есть; и рече: сего

269

ради оставить человек отца своею и матерь и прилепится к жене своей (Мф. 19, 4. 5),—тоже самое разумел и Премудрый. Поелику равенство часто доводит до ссор, то Бог установил многие виды начальства и подчиненных, как-то: между мужем и женою, между сыном и отцом, между старцем и юношей, рабом и свободным, между начальником и подчиненным, между учителем и учеником. И дивиться ли такому установлению между людьми, когда то же самое учредил Бог в теле? Ибо, Он так устроил, что не все члены имеют равное достоинство, но один ниже, другой важнее, и одни управляют, другие состоят под управлением. Тоже самое замечаем и у бессловесных животных: у пчел, у журавлей, в стадах диких овец. Даже и море не лишено такого благоустройства, но и там во многих родах рыб одна управляет и предводительствует многими, и под ее начальством они отправляются в отдаленные путешествия. Напротив, безначалие везде есть зло и производит замешательство» (Св. Злат.).

Впрочем, из других мест Писания видно, что и начальники такие или другие бывают по Божескому промыслительному устроению; только добрых и благодетельных поставляет Бог, а худым попускает быть начальниками в наказание за грехи людские. Так пишет Бл. Феодорит: «Если благоволит Бог, то дает начальников, почитающих справедливость. Ибо, сказано: дам вам пастыри по сердцу моему и упасут вас разумом (Иер. 3, 15); и еще: приставлю судии твоя, якоже прежде, и советники твоя, яко от начала (Ис. 1, 26). Но чтобы вразумить погрешающих, попускает Бог начальствовать и злым начальникам. Ибо, сказано: поставлю юноши князи их, и ругатели господствовать будут ими (Ис. 3, 4)».

270

Ст. 2. Темже противляяйся власти, Божию повелеваю противляется·. противляющиися же себе грех приемлют.

«Апостол, сказав, кем установлены начальства, присовокупил: темже противляяйся власти, Божию повелению противляется. Смотри, куда ведет дело, чем устрашает, и как доказывает, что повиноваться начальству есть наша обязанность. Дабы не сказал кто из верующих: ты нас унижаешь и делаешь презренными, подчиняя (земным) начальникам тех, кому, предоставлено небесное царство,—Апостол доказывает, что и в настоящем случае подчиняет их не (земным) начальникам, но опять Богу. Ибо, подчиняющийся начальству повинуется Богу. Впрочем, Апостол не говорит сего прямо и такими словами: кто слушается начальства, тот повинуется Богу; но устрашает противным, и тоже самое подтверждает с большею силою, сказав: кто не повинуется начальнику, тот противится Богу, узаконившему начальства; как и везде старается внушать, что повиновение начальству есть не добровольная какая с нашей стороны уступка, а наш долг. Такими наставлениями Апостол и верных побуждал к повиновению, и неверных начальников располагал в пользу христианского благочестия. Тогда повсюду носилась молва, будто Апостолы—мятежники и нововводители, которые словом и делом стараются подорвать общественные уставы. А доказав, что общий нам Владыка всем Своим чтителям повелевает соблюдать сии уставы, можно и заградить уста клеветников, обвиняющих нас в нововведениях, и с большею смелостью защищать истинное учение. Итак, не стыдись подчиненности, говорит Апостол. Этот закон дал Бог, и грозно отмщает презрителям оного. Если ослушаешься, то

271

Он накажет тебя, накажет не легким, а самым строгим образом; никакие отговорки не спасут тебя, напротив и от людей понесешь жесточайшее наказание, потому что никто за тебя не вступится, и Бога сильно прогневаешь. Сие-то самое внушает Апостол, говоря: противляющиися же, себе грех приемлют» (Св. Злат.).

Грех приемлют —κρίμα λήψονται,—приимут κρίμα,— осуждение и наказание вследствие того: ибо κρίμα означает то и другое.

Ст. 3. Князи бо не суть боязнь добрым делом, но злым. Хощеши же ли небоятися власти? Благое твори, и имети будешп похвалу от него.

«Подействовав страхом, Апостол доказывает пользу повиновения, и убеждает из разума, говоря так: князи бо не суть боязнь добрым делом, но злым (т.-е., «делающим добрые дела, но злодействующим «—Экум.). Прежде нанес глубокую рану, привел слушателей в страх; теперь делает опять послабление, и, как мудрый врач, дает успокаивающее врачевство, утешает, говорит: чего боишься? Чего ужасаешься? Разве начальник бранит делающего добро? Разве он страшен для ревнующего о добродетели? Посему Апостол и присовокупляет: хощеши же ли не боятися власти, благое твори, и имети будеши похвалу от него. Видишь ли, как он делающего добро примиряет с начальником, показав, что начальник поставлен хвалить его? Видишь ли, как обезоруживает всякое негодование» (Св. Злат.).

Ст. 4. Божий бо слуга есть тебе во благое. Аще ли злое твориши, бойся, не бо без ума мен носит: Божий бо слуга есть, отмститель в гнев злое творящему.

«Божий бо слуга есть тебе во благое. Начальник не только не страшен для тебя, но еще и хвалит тебя;

272

не только не препятствует тебе, но еще способствует. Если же хвалит и помогает, для чего не подчиняешься? Он облегчает тебя в подвигах добродетели даже и тем, что наказывает злых, а добрых осыпает благодеяниями и почестями, содействуя тем воле Божией,— в каком смысле Апостол и назвал его слугою Божиим. Смотри же: я советую тебе быть целомудренным; и он того же требует по законам. Я убеждаю тебя не быть любостяжательным, грабителем; и он над тем же поставлен судиею. Следовательно, он нам сотрудник и помощник; на то он и поставлен Богом. Итак, в двояком отношении достоин он нашего уважения,—и как Божий посланник, и как приставленный в одному с нами делу» (Св. Злат.). «И тебе он есть служитель во благое, будучи слугою Божиим. Как же он есть тебе служитель? Огрождая тебя от злых, предотвращая вред, который они могли бы тебе причинить, и доставляя тебе простор делать благое. Служит он тебе во благое и тем, что страшит за зло, и тем от него тебя отвращает, а к добродетели направляет» (Фотий у Экум.).

«Аще ли злое твориши, бойся. Итак, не начальник причиною страха, но наши собственные пороки. Не бо всуе мечь носит. Видишь ли, что Апостол представляет его вооруженным подобно воину, дабы соделать страшным для преступников закона? Божий бо слуга есть, отмститель во гнев злое творящему. А дабы ты, слыша о наказании, казни и мече, не побежал прочь, Апостол снова подтверждает, что начальник исполняет Божий закон. Какая тебе нужда, если он и сам того не знает? Довольно того, что так учредил Бог. Итак, если начальник, наказывает ли он, или награждает, Божий есть слуга, потому что защищает добродетель и гонит поров, чего сам Бог хочет; то

273

для чего противишься тому, кто производит столько добра и споспешествует твоей пользе? Многие сначала старались жить добродетельно для начальников, а в последствии прилепились к добродетели из страха Божия. На людей грубых не столько действует будущее, сколько настоящее. А кто и страхом и почестями предрасполагает сердца людей, чтобы они были способнее принять слово учения, тот справедливо называется Божиим слугою» (Св. Злат.).

Отмститель во гнев, εἰς ὀργὴν, не в наказание, а на страх: ибо наказание уже содержится в слове—отмститель, воздаятель,—что в отношении к злым исполняется чрез наказание. «Начальник как служит Богу, хваля добрых, так и, наказывая злых, подражает Богу тем, что гневается на них и взыскивает с них», и тем страх на них наводит (Фот. у Экум.).

Ст. 5. Темже потреба повиноватися не токмо за гнев, но и за совесть.

Повиноваться должно не только по страху наказания, но и по совести, по сознанию долга. Совесть всегда стоит за позванную волю Божию. Почему Апостол, указав в начальстве слуг Божиих и повиновение им освятив волею Божией, заключает: повиноваться должно не по одному страху, но хотя бы не было никакого страха, по совести. Бл. Феодорит пишет: «Гневом Апостол назвал наказание (страх наказания). Повелевает же повиноваться по той и другой причине: и по страху наказания, и чтобы выполнить должное; ибо сие назвал совестью.» «Хотя бы и никакого не было страха от начальства, прибавим слова Фотия, совесть понуждает слушаться его и повиноваться ему. Злые и нехотя повинуются ему из страха, а ревнители порядка и добра должны повиноваться ему по совести, добровольно и от сердца».

274

Св. Златоуст так толкует сие место. «Что значит,—только за гнев? Ты должен повиноваться, говорит Апостол не потому только, что, не подчиняясь начальнику, противишься Богу, и тем от Бога и людей сам навлекаешь на себя великие бедствия; но и потому, что начальник, как охранитель мира и гражданского благоустройства, есть величайший твой благодетель. Тысячами выгод государства обязаны своим правительствам. Как скоро упразднить начальство, все рассыплется; не устоят ни города, ни селения, ни дома, ни торжище, ни какое другое заведение; напротив, все испровергнется от того, что сильнейшие поглотят слабейших. Итак, если бы неповинующихся и не преследовал гнев, тебе и тогда надлежало бы соблюдать подчиненность, дабы не оказаться бессовестных и неблагодарным благодетелю».

Ст. 6. Сего ради и дани даете: служители бо Божии суть во истое сие пребывающе.

«Сего ради и дани даете. Не перечисляя всех благодеяний, какими государства обязаны своим правительствам, и каковы суть: благочиние, мир и другие услуги как по военной, так и по гражданской части, Апостол на все то приводит одно следующее доказательство. Платя дань правительству, говорит он, сим самым ты свидетельствуешь, что оно благодетельствует тебе. Заметь мудрость и искусство блаженного Павла. То, что признавалось тягостным и несносным, т. е. налоги, обращает он в доказательство попечительности правительства. За что, спрашивает он, даем царю дани? Не за то ли, что он промышляет о нас? Не есть ли это награда правителю за его попечения? Мы не стали бы платить даней, если бы наперед не знали, что покровительство начальства будет для нас полезно. Напротив, издревле, с общего согласия, всеми принято,

275

чтобы правители содержались на наш счет; потому что они, оставив собственные дела, пекутся о делах общественных, и все свое время проводят в заботах о том, чтобы наша собственность была неприкосновенна.

«Приведши побуждения, заимствованные отвне, Апостол опять возвращается к прежнему своему доказательству; ибо таких образом он удобнее мог привлечь на свою сторону верных. Посему снова показывает, что так угодно Богу, чем и заключает свои убеждения, говоря: служители бо Божии суть. Потом, изображая труды и беспокойства, сопряженные со властью, присовокупляет: во истое сие пребывающе, т.-е. на то посвящена вся жизнь их, о том все заботы их, чтобы ты наслаждался миром. (Пребывающе, προσκαρτεροῦντες, — а это слово означает—корпеть над чем неусыпно). Посему и в другом послании Павел повелевает не только подчиняться начальникам, но и молиться за них; при чем показывает и общую от того пользу, присовокупив: да тихое и безмолвное житие поживем (Тит. 2, 2). Ибо, начальники не мало содействуют к спокойствию настоящей жизни нашей тем, что вооружаются против врагов, отражают их, усмиряют внутренние мятежи, решают всякие споры. Не говори мне, что иной употребляет власть во зло; напротив, обрати внимание на стройность гражданского постановления, и рассуди, сколько было мудрости в том, кто узаконил сие в начале» (Св. Злат.).

Ст. 7. Воздадите убо всем должная: емуже убо урок, урок: а емуже дань, дань: а емуже страх, страх: и емуже честь, честь.

Урок—φόρος, дань—τέλος. Бл. Феодорит толкует сии слова так: «Апостол уроком называет поземельную подать; данию же—сбор за право торговли», по-

276

шлину. А Экумений с Бл. Феофилактом так: «отдавайте всякому, как долг, то, что следует ему отдавать п, роду вверенного ему начальствования: кому следует отдавать урок—φόρον,—поголовную подать, тому отдавайте урок; а кому следует отдавать дань—τέλος,—взнос за землю, тому отдавайте дань». —Святой же Златоуст, оставя деньги, обращает все внимание на то, что требуется словами: страх и честь, т.-е. на нравственную сторону дела. «Апостол продолжает еще прежнюю мысль и повелевает в дань начальниках приносить не только деньги, но честь и страх.—Как же он сказал выше: ежели хочешь не бояться власти, то делай добро; а теперь говорит: воздадите страх?— Здесь под страхом разумеет он высшую степень почтения, а не страх, происходящий от худой совести, какой разумел выше И не сказал: дайте, но—воздадите, притом присовокупил: должная. Ибо, исполнение этого не есть дар, но долг; и если не выполнишь сего, то будешь наказан, как неблагодарный. — Не думай, что унизится и потерпит ущерб честь твоего любомудрия, если в присутствии начальника встанешь или откроешь голову. Ибо, ежели Апостол так узаконил, когда начальниками были язычники, то кольми паче надлежит наблюдать сие ныне, когда имеем начальников христиан. Если же скажешь, что тебе самому вверено больше (разумеются вера и благодатные дары); то знай, что еще не пришло твое время. Теперь ты странник и пришлец; а будет время, когда окажешься сильнее всех. Ныне жизнь твоя сокрыта со Христом в Боге; когда же Христос явится, тогда и вы с Ним явитеся во славе (Кол. 3, 3. 4). Итак, не ищи себе воздаяния во временной жизни; но, если бы нужно было тебе и со страхом предстать начальнику, не считай сего унижающим твое благородство. Так

277

угодно Богу, чтобы приявший от Него почесть власти начальник имел свою силу. А для тебя послужить сие еще к большей чести; ибо человек унижается еще не тем, что оказывает другому почтение, а тем, что не оказывает оного. Да и начальник тебе же удивляться больше станет, и если бы даже он был неверный, прославит за то Господа.»

Бл. Феофилакт согласно с Экумением так толкует сие место «не одни только деньги давайте, воздавайте и страх, т.-е. почтение, благоговение и отменную почесть. Поэтому присовокупляет: емуже честь, честь. Страх двух родов. Один страх тот, которым боятся преступники,—страх, происходящий от нечистой совести: этот страх еще прежде отверг Апостол. Другой же страх тот, который имеют любящие к любимому, т.-е. высшая степень почтения».

Но можно страх относить ко всем начальственным лицам, а честь—ко всем другим почтенным в обществе лицам. Такую мысль выражает Амвросиаст: «Страх изъявлять пристойно пред начальством и властью, потому что страх не допускает до погрешностей и преступлений (преследуемых властью). А в отношении к родителю и господину сын и раб должны оказывать честь из чувства благодарности. Можно указываемую здесь честь относить к лицам, высоким по-мирски в мире, чтоб они, видя смирение рабов Христовых, более хвалили, а не укоряли Евангельское учение».

___________

бб) Второе, в гражданском отношении, α) исполнение всех обязанностей общежития, 8—10, с β) удалением однако ж от худых обычаев, получивших гражданство в языческом обществе, 11—14.

278

α)

Апостол говорит в сен отделении, ст. 8—10, о соблюдении обязанностей общежития, законом определенных. Эти законы он и указывает, ст. 9. Все они отрицательного свойства: того не делай, другого не делай, и взяты из второй скрижали Десятисловия. Для язычника, и даже для Иудея, достаточно не делать, а для христианина мало сего: надобно еще иметь добрую основу неделания. Апостол указывает ее в любви. О любви к братиям он уже говорил; теперь говорит о ней, как об основании и источнике достохвальной жизни гражданской. Он говорит как бы: законов тут много; но люби, и ты все исполнил, хоть бы ты и не знал законов, любовь сама научит тебя законному действованию, и с нею ты всегда будешь самый исправный гражданин.

Ст. 8. Ни единому ничимже должни бывайте, точию еже любити друг друга; любяй бо друга исполни закон.

Пред сим указал, что должностным лицам, какою бы то ни было властью облеченным, надлежит воздавать должное, всякому свое по чину его. Рождается вопрос: а в отношении к другим согражданам, что есть должное? Ни единому ничимже должны бывайте, точию еже любити друг друга. Тут неуплатимым долгом своим имейте любовь. Поголовную или поземельную подать отдал, пошлину уплатил,—и свободен; а любовь считайте всегдашним долгом, всегда его уплачивайте, но никогда не считайте вполне уплаченным. Св. Златоуст говорит: «Апостол снова обращается к матери благ, к совершительнице всякой доброде-

279

тели,—к любви, и говорит, что она есть долг наш не временный, каковы подать или пошлина, но всегдашний. Ибо, он хочет, чтобы долг сей никогда не был выплачен, и, хотя всегда уплачиваем, но не вполне, а так, чтобы все еще оставаться в долгу. Потому что это такого рода долг, что непрестанно уплачивается, но никогда не выплачивается. Сказав же, как должно любить, Апостол открывает и выгоды любви, говоря; любяй бо друга, закон исполни».

В этом и заключается ответ на вопрос, как действовать должно в отношении к другим. Люби,— и все должное в сем отношении исполнишь. Ибо, любовь есть исполнение закона,—она и указывает должное, и силу дает в исполнению того; она есть исполнительная сила закона, источник, из которого исходит все законное и одно законное. У любви только и дела, что творить законное, не потому, чтобы закон навязывал ей сие совне, а потому, что если она в движении, то ничего не может делать кроме законного, сознает ли она сие законное, или не сознает. Она же есть основа мира, благоденствия и спокойствия общественного. Когда бы сделалась она общедвижущею силою, тогда не нужно было бы ни охранителей порядка, ни судов. Все спелось бы стройно само собою. А без любви общежитие не прочно. Внешне все одно, а внутренне разрознены: это куча песку несцепленного. « Если нет любви в нас, то весь состав тела расторгнут, « говорит св. Златоуст.

Ст. 9. Еже бо не прелюбы сотвориши, не убиеши, не украдеши, не лжесвидетельствуеши, не похощеши: и аще кая ина заповедь, в сем словеси совершается,— во еже: возлюбиши искренняго твоего, яко сам себе.

Показывает, как любовь исполняет закон. Перечисляет такие дела, которые и гражданским законом

280

преследуются, и внушает, что любовь не допустит ни до одного из сих и подобных дед. Любящий друга может ли позволить себе соблазнить жену его? Может ли поднять руку на него, или протянуть ее к его собственности? Повернется ли у него язык, чтоб взнести на него что ложное? И сердце подвинется ли пожеланием чего-либо, что принадлежит другу его или позавидовать ему? П ничего другого неприятного и вредного другу его не позволит он себе сделать ему. Так что где любовь, там только одни законные дела.— и дела не только правды, но и взаимно содействия, домогания и поддержания. Бл. Фотий у Экумения пишет: «Как любящий ближнего исполняет закон, видно из следующего. Любящий не покусится расторгнуть брачный союз любимого, понаветовать против того, что есть самое главное в жизни, и в этом главном причинить ему вред. По и смертоубийственных рук не вооружит он против него, ни украсть что-либо у него не позволит себе, ни другим каким-либо образом насильственно отнять что-либо у него не решится, потому что не может поблажить похотению того, елика суть ближнего его. Ничто такое не свойственно любящему. Ни ложного свидетельства не даст он против ближнего, ни клятвопреступной клятвою не поклянется во вред ему. Оградивший же себя такими расположениями, какую другую добродетель не приложит в сказанным? — Так что любящий ближнего воистину является верным исполнителем всего закона».

И аще ина кая заповедь, в имя словеси совершается, во еже: возлюбиши. — Совершается,— ἀνακεφαλαιοῦται,— возглавляется, под это заглавие подходит: еже возлюбиши, и в нем содержится, и в исполнении его исполняется. Св. Златоуст говорит: «Апостол сказал не просто: дополняется, но ἀνακεφαλαιοῦται,—то есть, в сей

281

заповеди сокращенно вмещается весь состав заповедей. Ибо, начало и конец добродетели есть любовь. Она есть и корень и необходимое условие, она и вершина добродетели. А если любовь есть начало и полнота, то что ей равняется? Впрочем, Апостол требует не просто любви, а любви в высшей степени, ибо не просто сказал: возлюбиши, но присовокупил: яко сам себе.»

Ст. 10. Любы искреннему зла не творить: исполнение убо закона любы есть.

Существо любви жертвовать собою и всем своим для любимого и делать ему всевозможное благо. Если таково свойство ее, то как возможно, чтоб она сделала какое-либо зло?—Апостол эту вторую сторону любви,—что она зла не творит,—выставляет, имея в виду гражданскую жизнь. Закон гражданский преследует нарушителей добрых взаимных отношений, делание же добра предоставляет совести каждого. Почему хочешь ли быть граждански исправным, не делай зла. Но чтобы быть тебе сильным не делать зла, и быть исправным пред гражданским законом, — люби. Если любишь, все гражданские законы легко будут тобою исполнены, и тебе нечего будет бояться и беспокоиться в этом отношении.

Такая мысль здесь по течению речи. Но если взять сии слова отвлеченно, то в них выражаются общие черты любви. Св. Златоуст говорит: «Видишь ли, что любовь имеет то и другое совершенство: как воздержание от зла,—ибо сказано, что она зла не творит, так и делание добра,—ибо сказано, что она есть исполнение закона? Любовь не только преподает нам сокращенное учение о том, что должно делать, но и облегчает исполнение нравственных законов. Она не только заботится о том, чтобы мы познали свои обязанности, (это делает и закон), но и много способствует нам к испол-

282

нению сих обязанностей и совершает в нас не одну только какую-нибудь часть заповедей, но целую добродетель во всей ее полноте.—В ней для нас царство небесное, в ней наслаждение благ, в ней всякое утешение, в ней веселие, в ней радость, в ней блаженство, и, что бы ни сказал я о сем благе, ничто не изобразит его вполне: оно дознается только опытом».

β)

Изобразив, как следует быть исправным гражданином в духе христианском, предотвращает теперь Апостол Римлян от срамных обычаев, получивших гражданство в языческих обществах. Побуждением к тому выставляет он пришествие Христово. Пришествие Христово есть день, а те обычаи темны, как ночь; потому нам христианам не должно следовать им и участие в них принимать. Какое пришествие Христово разумеет Апостол? Одни полагают второе, имеющее быть, а другие первое, уже бывшее. Будем принимать и то и другое.

Ст. 11. И сие, ведяще время, яко час уже мам от сна восстати. Ныне ближайшее нам спасение, нежели егда веровахом.

И сие. Слово сие можно относить и к предыдущему и к последующему. В первом случае оно будет значить: и это тем более. Сказал: не бывайте никому ничем должны, кроме любви, и указал тому причину в том, что любовь сама собою все должное исполнит. Теперь прилагает новое побуждение: и это «особенно потому, что теперь не время сну, а бодрствованию» (Феод.). Т.-е. что пришел Христос Господь и просветил нас,—или, что вот-вот приидет, и настанет день будущего воскресения славного. А во втором

283

будет значит: кроме того, еще и сие. Сказал: любите и чрез то легко исполните все законное. Теперь прибавляет: кроме того, еще и сие должно вам делать. Что же это?—Зная время, что пришел Христос Господь и просветил нас, или—что вот-вот приидет и день вечный настанет,—отложим дела темная—козлогласование, пьянство и подобное. Последнее лучше подходит к течению речи.

Ведяще время. Очевидно ведение времени выставляет Апостол в побуждение в сообразному с ним действованию. И Спаситель говорил в укор Иудеям: лицемеры, лице небу и земли веете искушати: времени же сего како не искушаете? (Лк. 12, 56), давая разуметь, что если б они уразумели, то не. упорствовали бы в неверии и противлении Ему: это разумение заставило бы их совсем иначе действовать. Тоже говорил Он и к Иерусалиму, при торжественном входе в него: аще бы разумел и ты, в день сей твой, еже к смирению твоему, т.-е. к миру, благоустроению, спасению. Но не разумел, и не разумея действовал не как следует, и тех навлек на себя кары небесные: понеже, говорит, не разумел еси времени посещения твоего (Лк. 19, 42. 44),—посещения Господом, не в этот только раз, но вообще пришествия Его на землю. Тоже и Апостол теперь говорит: ведая время, сознавая ясно то, в чему оно нас обязывает,—а оно обязывает в тому, чтоб не спать, а бодрствовать,—отложим дела темные, ночные.

Время разумеется пришествия Христова. Какого? Первого или второго?—Разумей первое, разумей и второе. То и другое есть день. В первое воссияло Солнце правды Христос Бог наш, и настал день Боговедения; и во второе воссияет светлое воскресение и возустроение всяческих, и настанет невечерний день блаженной

284

и вечной жизни. Когда первое сличишь с предшествовавшим временем, то оно есть день; а когда сличишь его со вторым, то оно есть только рассвет дня. Какое время ни разуметь, то и другое громогласно взывает к каждому из нас: вставай, будет спать,—как добрый хозяин кричит сыновьям и работникам: вставайте, пора работать. Размышление и памятование о пришествии Христовом, как первом, так и втором, всегда было и есть самым сильным побуждением к удалению от худых дел и к преуспеянию в добрых,— к тому, чтоб от сна восстать и начать бодрствовать, бросить нерадение и восприять ревность о спасении и делах приводящих к нему. Св. Златоуст, обращая мысль ко второму пришествию, говорит при сем: «Апостол, предписав все нужное, побуждает Римлян к добрым делам и самою краткостью времени. Время суда, говорит он, стоит уже при дверях. Так писал он Коринфянам: яко время сокращено есть прочее (1 Кор. 7, 29), и также к Евреям: еще мало елико елико, грядый приидет и не укоснит (Евр. 10, 37). Но там говорил он в одобрение трудящимся, и в утешение тех, которые от частых искушений пришли в изнеможение; а здесь хочет пробудить спящих. И действительно, апостольское слово сие полезно для нас в обоих случаях. Что же значит это: час уже нам от сна востати? То, что близок день воскресения, близок страшный суд, близок день, ражженный как пещь; и нам должно уже отложить нерадение.» Амвросиаст же, держа внимание на первом пришествии, пишет: «от сна восстать значит делать добро, как днем, явно; ибо ночью в сокровенности делаются обыкновенно дела запрещенные. Мы же, находясь в состоянии освещенных, т.-е. в Боговедении и зная, чему надлежит следовать,

285

должны всячески стараться жить чисто и свято, отрясши сон неведения и нерадения».

Ныне бо ближайшее нам спасение, нежели егда веровалом. Держа внимание на первом пришествии Христовом, слова: егда впровалом, отнесем к ветхозаветному времени, когда только чаяли и ожидали Христа Спасителя, с полною верою, что придет, а ныне мы уже видели Его, слышали и осязали. И тогда было спасение верою в Грядущего, но ныне оно ближе к нам. Теперь сам Спаситель с нами, облекает нас в Себя и питает Собою, и всякие божественные силы подает, яже к животу и благочестью (2 Пет. 1, 3). Потому нам никак не пристало спать, а надо бодрствовать и бодренно трудиться. Как в рабочее время, когда погода хороша, никто себе сна не дает, все спешат на работу, чтоб не пропустить удобного времени: так и мы христиане, имея такое благоприятное время для спасения, напряжем все усилия к деланию только того, чем содевается спасение, устраняясь от всего, вредящего ему. Сие внушает Апостол и Коринфянам, говоря: споспешествующе же и молим, не вотще благодать Божию прията вам: се ныне время благоприятно, се ныне день спасения (2 Кор. 6, 1. 2).

Но очевидно, что эта мысль переводит и к помышлению о втором пришествии: пропустишь срок, настанет день суда Божия, что тогда скажешь, и чем оправдаешься, если Он застанет тебя спящим, или за темными нощными делами? Почему Амвросиаст и пишет: «явно, что те, которые после бани пакибытия в купели крещения живут добре и ревнуют о делах любви, недалеки от славы обетованного воскресения. Ибо, добрая христианская жизнь—знамение будущего спасения.» Святой же Златоуст говорит на сии слова: «Видишь, как Апостол выразил им приближение

286

воскресения? С течением времени, говорит он, настоящая жизнь исчерпывается; а жизнь будущего века делается к нам ближе. Ежели ты готов и выполнил все заповеданное Богом; то день сей будет для тебя днем спасения. В противном же случае не надейся сего. Впрочем, Апостол убеждает Римских христиан не представлением горьких последствий, но указанием на блага, и таким образом стараясь отвлечь их от пристрастий к настоящему. Притом не удивительно, что они сначала и вскоре по принятии веры, когда усердие было еще в самой силе, отличались большею ревностью, с течением же времени ревность их ослабела. Потому Апостол внушает, что надлежит поступать совершенно напротив, и с продолжением времени не ослабевать, но более воспламеняться. Чем ближе к нам Царь, тем более должны мы быть готовы. Чем ближе награда, тем больше должны мы возбуждать себя к подвигам. Так делают состязающиеся в бегу; они когда приближаются к цели и к получению награды, тогда с большею ревностью напрягают последние силы. Посему Апостол сказал: ныне ближайшее нам спасение, нежели егда веровахом.» Когда мы уверовали, т.-е. приняли веру Христову; то спасение, т.-е. второе пришествие Христово, когда обнаружится, спасен ли кто, или нет, было от нас дальше; но после того, чем больше живешь, тем оно становится ближе, и сколько мы прожили после крещения, настолько оно стало ближе. Но пока не придет второе пришествие, для каждого из нас час смерти есть тоже, что оно само. Бл. Фотий у Экумения пишет: «Спасением Апостол называет конец жизни, потому что тогда открывается уже, достоин ли кто спасения и блаженства».

Такие внушения подаются, если в приведенных словах разуметь второе пришествие. Но прямее будет ра-

287

зуметь в них первое пришествие, как показывают и следующие слова.

Ст. 12. Нощь убо прейде, а день приближися. Отложим убо дела темная и облечемся в оружие света.

Слова: нощь убо прейде, а день приближися, Бл. Феодорит толкует так: «Апостол нощию называет время неведения, и днем—время по пришествии Владыки; потому что Солнце правды, воссияв, осветило вселенную светом Боговедения». И Амвросиаст пишет: «нощию назвал Апостол ветхого человека, который чрез крещение делается новым. Прешел, говорит, сей человек, как ночь, а день приближался, во свете коего истина нам открылась,—чтоб мы ведали, что должно нам делать. Прежде, не зная Христа, мы были во тьме; но когда познали Его, свет воссиял в нас, потому что мы перешли от лжи к истине».

А другие наши толковники, держась все той же мысли, что здесь Апостол говорит о втором Христовом пришествии, под нощию разумеют настоящую жизнь и настоящий век, а под днем будущий век; а что говорит Апостол: прейде и приближися, то здесь то выражается, что как положено одному прейти, а другому приблизиться, и то и другое непременно будет, то содержи в уме, что это уже и есть,—ночь прешла, а день приближался. Бл. Феофилакт пишет одинаково с Экумением: «нощь прейде, т.-е. ночь скоро кончится. Например: положим, что ночь состоит из двенадцати часов. Когда пройдет десять часов, то говорим, что ночь уже пресеклась—προέκοφεν, вместо: прошла, близка к концу. Ночью называет Апостол настоящий век, потому что в нем многие находятся во тьме и житие каждого покрыто тьмой; а днем именует век будущий, как по причине светлости праведных, так и потому, что тогда откроются тайны всех». И св.

288

Златоуст говорит: «Итак, ежели ночь скончавается. а день приближается, то займемся уже дневными делами, а не ночными. Сие наблюдается и в делах житейских. Как скоро видим приближение рассвета и слышим пение ласточек, то будим друг друга, хотя бы ночь еще не прошла. А когда она пройдет, то понуждаем друг друга, говоря: наступил день, пора одеваться, расстаться с грезами, отрясти сон и приниматься за дела дневные. Пусть день застанет нас готовыми; ибо поздно уже вставать и сряжаться, когда осветят солнечные лучи. Так мы ведем себя в делах житейских; так будем поступать и в делах духовных. Оставим мечты, расстанемся с грезами настоящей жизни, отложим глубокий сон, и вместо одежды облечемся в добродетели».

Отложим убо дела темная и облечемся во оружие света. Как мы просвещены святым крещением,—оправданы, освящены, и облечены благодатию, то нам не пристало уже делать темные дела греховные; надо отложить их, сбросить и отбросить, а вместо того облещися во оружие света, т.-е. в добродетели. Грехи суть темные дела, потому что во тьме творятся, и в тьму погружают творящего их, в тьму неведения, ослепления, страстности и плотяности чувственной. Добродетели же суть оружие света, потому что каждая добродетель, утверждаясь в сердце, поражает противоположную страсть греховную, которая иначе и поражена быть не может, как сею противоположною ей добродетелию. Добродетель поставляет человека в светлое состояние: он тогда пред Богом ходит и дерзновенно воззревает на Него, видит себя самого ясно, и не прячется от людей, смело смотрит всем в глаза. Такие свойства добродетели и грешности отражаются и во всем естестве человека; и те, у которых открыты

289

очи духовные, одних видят темными, а других светлыми. Ангелы же Божии и всегда нас видят или светлыми, или темными, смотря по тому, каково наше внутреннее настроение.

Бл. Феофилакт пишет о сем так: «Делами темными назвал Апостол греховные действия, а оружиями света наименовал действия добродетельные. Словами: отложим и облечемся показал удобство того и другого, т.-е. удаления от злых дел и обращения к добродетели. Как не трудно отложить одежду и облечься в другую; так возможно удалиться от порока и восприять добродетель. Но может быть так говорится не потому, чтоб было легко то и другое: ибо на деле как совлечение грехов и страстей, так и облачение в добродетели сопровождается не малым трудом; но для того, чтоб внушить, что то и другое должно быть сделано полно, в совершенстве, так чтобы и следа не оставалось ничего порочного, и напротив добродетель была видна во всем, с какой стороны ни посмотри на человека.

Амвросиаст так рассуждает: «Дела тьмы—плотская жизнь, которая водится приманками и прелестями века сего. Будучи темны, они и достойны тьмы, как говорит Господь: связатие ему (не имевшему одеяния брачного) руце и нозе, возмите его и вверзите во тму кромешную (Мф. 22, 13). Оружия же света суть добрые деяния. Как худые дела отлагаются до темноты ночной,— потому что обыкновенно делающими их делаются утаенно; так и делающие добро действуют явно; потому что не стыдятся дел своих, а смело и радостно делают их. Добрые дела суть оружия света, потому что прогоняют тьму плотских страстей».

Св. Златоуст останавливает внимание более на слове—оружие света, и воодушевляет к воинствованию

290

за добро.—«День, говорить он, призывает нас в воинские ряды и на сражение. Но не пугайся, слыша о воинских рядах и об оружии. Тяжело и несносно облекаться в вещественное оружие; но облечься в духовное оружие вожделенно и должно составлять предмет наших молитв; потому что это оружие есть оружие света. Оно сделает тебя светлее солнечных лучей, блистающих как молния; оно поставит тебя в безопасность, потому что есть оружие; оно соделаеть тебя светоносным, потому что есть оружие света. Что же? Поэтому не нужно и сражаться? Сражаться нужно; но не опасайся при этом бед и изнурения. Ибо, это не брань, а ликование и торжество. Таково свойство сего оружия, таково могущество вождя! Облеченный в сие оружие столько же украшен, как и жених, выходящий из брачного чертога; ибо он вместе и жених и воин».

Ст. 13. Яко во дни, благообразно доходим, не козлогласовании и пиянствы, не любодеянии и студодеянии, не рвением и завистью.

Грех прячется во тьму ночи, а днем боится показаться наружно: ибо и самые грешники греха стыдятся и пред людьми стараются показывать себя добропорядочными. Этот обычный порядок берет Апостол во внимание, и внушает, что как мы теперь во дни, в свете Боговедения и в освещающей благодати, то нам надлежит ходить благообразно; не по внешности только, но паче по внутреннему настроению, в душе и сердце: ибо там и день у нас. Бл. Феодорит пишет: «Апостол посредством телесного указует духовное. Ибо, и возлюбившие жизнь беззаконную, беззаконие творят ночью, а днем принимают на себя вид благочиния. Посему желательно ему, по прошествии ночи и по прекращении неведения, избавиться от дел злых». Тоже

291

и у Амвросиаста: «публично не грешат; будем же и мы действовать так, как действуют публично».

Но грех не всегда прячется. Бывают состояния общества, когда грех смело выступает наружу и не боится хвастаться самыми срамными делами. Это еще Пророк Давид замечал: видех беззаконие и пререкание во граде. Днем и нощию обыдет и по стенам его: беззаконие и труд посреде его и неправда: и не оскуде от стогн его лихва и лесть (Пс. 54, 10—12). Впрочем, и то верно, что такое бесстыдство греха бывает только напускное и держится ожиданием, что и общество сочувствует таким делам. Но стоит только кому властно обнаружить неодобрение, как беззаконное общество разбежится и попрячется. Стыд ходит в след греха и всегда покрывает грешащего, в большей или меньшей степени. Св. Златоуст говорит: «поелику Римляне много ценили людское мнение, то Апостол и предлагает им в побуждение то, чем всего более трогаются люди обыкновенные, т.-е. благообразие».

В чем должно состоять это благообразие, Апостол означает указанием безобразия, которого должно избегать. Безобразие это составляли пьянство, пирушки, срамные песни, блудные дела, ссоры, споры и подобное. От всего этого желающему жить благообразно надлежит воздерживаться. Мы христиане, сыны света и дня, — прияли свет веры и благодать Духа. Не следует нам увлекаться такими делами, или какое-нибудь принимать в них участие. Это языческие обычаи, и для нас они совсем непригодны. Тоже писал Апостол и Солунянам, и тоже выставлял побуждение: мы не во тьме ночи, а во свете дня. Упиваются ночные, а нам надлежит трезвиться и бодрствовать (1 Сол. 5, 5—7). Это главный предмет настоящего отделения, в коем Апостол требует, чтоб христиане, пребывая добрыми гражда-

292

нами, воздерживались, однако ж от худых обычаев, получивших гражданство в языческих обществах. Св. Ап. Петр замечает, что христиане тогда так себя и держали. Довлеет вам мимошедшее время жития, волю языческую творившим, ходившим в нечистотах в похотех, в пиянстве, в козлогласованиях, в лихоимании. О немже дивятся (т.-е. язычники) не сходящимся вам в тоже блуда разлияние (1 Пет. 4, 3. 4). Из этого надлежит заключить, что послабление таких обычаям есть верный признак ослабления духа христианской жизни и что общество, в котором они в ходу, язычествует, прикрываясь именем христианским.

Козлогласования—«пирушки, на которых имеют обычай буйствовать и сквернить язык срамными песнями а виновник этого—пьянство. Оно же бывает материю непотребства и наставницею в ссорах и спорах» (Феод.). Это—разгульные пирушки, которые или сообща, в складчину учреждаются, или поочередно устрояются каждым соучастником. На них никто не почитает стыдом говорить и делать срамное и нечестное, нотою что каждый считает пирушку как бы своею. За чужим столом стыд удерживает, а здесь за тем и сходятся, чтоб посрамничать, под действием винных возлияний, и потешиться разными услаждениями похотными. Посему Апостол заповедует избегать такого род пирушек» (Амвр.).

Пиянство—излишнее употребление хмельных напитков, которое омрачает смысл и ведет к бессмысленным делам, возбуждая срамные похотения. «Не пить запрещает Апостол, а пить без меры; не употребление вина, но пьянство» (Св. Злат.). Оно причин всех безобразий, бывающих на пирах и вне их.

Любодеяние,(κοίτη—слежание) незаконное смешение с женою, а студодеяние,— ἀσελγεία,—означает или неудер-

293

жимость похотения, или неестественное его удовлетворение. «После запрещения разгульных пирушек и пиянства Апостол приложил запрещение и того, что обычно следует за тем, т.-е. бесстыдного смешения: ибо это прямой плод разгульности» (Амвр.). «Апостол возбраняет не сообщение с женщинами, а блуд,—предписывает меру наслаждения» (Св. Злат.).

Два источника страстей и страстных дел—похоть и гнев. Отклонив от дел похоти, Апостол отклоняет теперь и от дел раздражения, от рвения и зависти. Зависть—плод гордости, не терпящей, чтобы кто-либо выдвинулся в каком-либо отношении вперед нас. Зависть рождает задор (ἔρις), который в мирном виде понуждает ко всякого рода усилиям, чтоб снова опередить опередившего, а не в мирном задирает его, заводит споры, ссоры и драки, без которых не обходятся разгульные пирушки. Св. Златоуст говорит: «Апостол старается угасить те страсти, от которых воспламеняются прочие, именно: вожделение и гнев. И потому возбраняет не самые только страсти сии, но и источник оных. Ибо, нетрезвость и пьянство всего сильнее разжигают вожделение и воспламеняют гнев. Посему сказав сначала: не козлогласовании и пиянствы, присовокупил потом: не любодеянии и студодеянии, не рвением и завистью.»

Ст. 14. Но облецытеся Господем нашим Иисус Христом, и плоти угодия не творите в похоти.

Которые крещены, те уже и облечены в Господа Иисуса Христа; как же говорит: облецытеся?—То было и есть таинственное облечение, а это—деятельное; там все совершает благодать, а здесь требуется и собственное усилие. Облецытеся значит являйте себя облеченными во Христа, блюдите всячески на себе сие Божественное облачение, чтоб все видели вас облечен-

294

ными в него, и не иначе разумели вас. Но что значить самое облечение во Христа?— Или то, чтобы являть себя всегда так действующим, как действовал Христос Господь, являть такие в себе свойства и расположения, какие были во Христе Иисусе, так чтобы все видящие говорили: это подобник Христов,—настоящий Христов. Или то, чтобы, отвергши всякую самонадеянность и самоуверенность, всю надежду успеха в делах по Богу возложить на Христа Господа, Ему себя предать, да будет вседействующим в нас, в мыслях, в чувствах, расположениях, словах и делах, питая и полную веру, что Он ради сей преданности нашей и совершит в нас все должное, и приведет к чаемому блаженному концу. Последнее облечение есть причина первого, которое без него и явлено быть не может. В настоящем месте будто более первое разумеется, но конечно не без сего последнего. Св. Златоуст говорит о сем: «Упоминая о пороках, Апостол сказал: отвергнем дела тьмы. А когда начал речь о добродетели, то называет ее не простыми делами, а оружием, показывая тем, что добродетель поставляет обладающего в совершенной безопасности и полном блеске. Даже и сим он не ограничился, но, простираясь выше, вместо одеяния дает нам, что несравненно ужаснее, самого Владыку, самого Царя. Кто в Него облечен, тот вполне вмещает в себе всякую добродетель. Когда же говорит: облецытеся, повелевает нам отвсюду Им себя обложить. Подобное сему он выражает и в других местах, именно: аще же Христос в вас (Рим. 8, 10), и еще: во внутреннем нашем человеце вселитися Христу (Еф. 3, 16 — 17). Апостол желает, чтобы душа наша была домом Христовым, чтобы Христос облегал нас, как одежда, был для нас всем, и свнутри и совне. Ибо

295

Христос есть наше исполнение, так как Он есть исполнение исполняющего всяческая во всех (Еф. I, 28). Он путь, Он супруг и жених: обручив бо вас единому мужу деву чисту (2 Кор. 11, 2). Он корень, и питие, и пища, и жизнь: живу не юному аз, говорит Павел, но живет во мне Христос (Гал. 2,20). Он— Апостол, и Архиерей, и Учитель, и Брат, и Отец, и снаследник и сообщник в гробе и кресте. Спогребохомся Ему, сказано, и снасаждени быхом подобию смерти Его (Рим. 6, 4. 5). Он умоляет нас: по Христе убо молим (2 Кор. 5, 20). Он защищает нас пред Отцом; ибо, как говорит Павел, ходатайствует о нас (Рим. 8, 84). Он дом и обитатель: во Мне пребывает и Аз в Нем (Ин. 15, 14). Он—основание и краеугольный камень; а мы Его члены, Его нива, Его здание, Его ветви, Его сотрудники. И чем не желает Он сделать нас, дабы, как-нибудь, прилепить и присоединить к Себе? Все сие доказывает безмерную любовь Его к нам. Итак, покорись Ему, востань от сна, и облекись в Него, а облекшись, держи в покорности пред Ним и плоть свою. Сие разумел Апостол, сказав: плоти угодия не творите в похоти (попечения о плоти не простирайте до похотей)».

Угодие, προνοία—промышление, попечение. Не творите в похоти,—μὴ ποιείσθε εἰς ἐπιθμοίας—не творите по побуждениям похотей, во удовлетворение похотей, или не превращайте в похоти. Потребностей телесных: есть, пить, спать, одеваться, иметь кров, давать отдых,—нельзя не удовлетворять; но это удовлетворение просто и несложно и не требует больших забот, когда кто держится естественного порядка. Когда же кто выступает из сего порядка, тогда столько у него разрождается потреб плоти, что уж и сил и имения недостает у него к удовлетворению их; день и ночь

296

трудится, и все мало,—и тянет он ярмо, как подъяремное животное. А отбросить эти неестественности не хочет; ибо претворил их в похоти; похоти же считает самих собою, так что отказать в чем-либо похоти считает будто покушением на жизнь. Так и тиранствует над плотоугодниками плотиугодие, претворенное в похоти, и не дает их высвободиться от уз своих. Но у христиан не должно иметь места такое рабство похотям плоти. Похоти плоти имеют тиранскую власть там, где дух заглушен. У христиан же дух Божией благодатию пробужден и возведен в сильную власть, которая прежде всего обращается на укрощение плоти. Ибо, похотения плоти суть последний предел ниспадения человека; почему и поднимание его или восстание неизбежно начинается с отвержения их. Иже Христови суть, плоть распята со страстный и похотьми (Гал. 5, 24). А это почему? Потому что стали жить духом; ставши же жить духом, и ходить должны по духу, противоположно плотской похотливости (25). Духом же начинает жить кто вместе с тем, как облекается во Христа. Почему Апостол и соединил с облечением во Христа пресечение похотей плотских.

Св. Златоуст пространно говорит о сем: «как выше воспрещал Апостол не употребление вина, но пьянство, не брачную жизнь, но распутство; так и теперь запрещает не попечение о плоти, но попечение простирающееся до похотей, т. е. сверх нужды. А что он сам велит иметь попечение о плоти, послушай, как говорит о сем Тимофею: мало вина приемли стомаха ради твоего и частых недугов (1 Тим. 5, 23). Подобно и во всем прочем имей попечение о плоти, но для поддержания здоровья, а не для удовлетворения чувственности. Ибо, не значит уже иметь попечение, когда под-

297

кладываешь огонь и разжигаешь печь. А дабы точнее вам узнать, когда попечение о плоти простирается до похоти, и избегать такого попечения, представьте себе людей, предающихся пьянству, объедению, пристрастных к нарядах и забавах, ведущих жизнь изнеженную и роскошную,—и тогда уразумеете сказанное Апостолом. Такие люди что ни делают, делают не для поддержания здоровья, а для веселости, для воспламенения похоти. Напротив, ты, облекшийся во Христа, удали от себя все сие; в заботах о теле имей в виду только то, чтобы оно было здорово и, сколько нужно для здравия, прилагай попечение о теле, далее же сего не простирайся. Напротив, все свое попечение употреби на заботы о духовном».

Затем изобразив, как плотепохотная жизнь есть сон, от которого любящих такую жизнь ожидает прегорькое пробуждение по смерти, Св. Златоуст прилагает: «Умоляю тебя, восстань от сна, исторгни с корнем сии терния, и—отрезвись от пьянства, от которого и сон. Предлагаю совет свой тем наипаче, которые любят пировать с приятелями. Таких пиршеств нельзя назвать ни удовольствием, ни отдыхом; напротив, они суть наказание и муки. Удовольствие состоит не в срамном разговоре, но в благопристойной беседе, не в пресыщении, а в том, чтоб быть сыту.... Но говоря сие, не запрещаю вам сойтись друг с другом и отобедать вместе; а только требую, чтобы вы себя не позорили; желаю, чтобы ваше удовольствие было действительным удовольствием, а не обращалось в наказание, в муку, в пьянство и буйное веселие (от коего тягота головы и разные болезни). Пусть узнают язычники, что христиане всех лучше умеют веселиться, но веселиться, наблюдая благоприличие.—Ибо, сказано: радуйтеся Господеви с трепетом (Пс. 2, 11). Как же

298

должно радоваться? Произнося духовные песни, совершая молитвы, воспевая псалмы вместо срамных песен. Таким образом сам Христос будет присутствовать при твоей трапезе, и исполнит благословением все пиршество,—когда ты будешь молиться, когда будешь петь духовные песни, когда созовешь нищих разделять с тобою предлагаемое, когда в своем пире будешь соблюдать благочиние и умеренность. Таким образом место вашего собрания сделается Божией церковью, когда, вместо неприличных криков и рукоплесканий, будешь ты воспевать Владыку всяческих. Не говори мне что ныне заведен другой обычай; напротив исправь, что худо. Аще ясте, говорить Апостол, аще ли пиете, аще ли ино что творите, вся во славу Божию творите (1 Кор. 10, 31). А от ваших пиров рождаются у вас худые пожелания; от них сладострастие; от них супруги у вас в презрении, а развратные женщины в чести; от них падают дома, тысячи рождаются зол,— и все приходит в беспорядок В избежание всего этого облечемся во Христа, и всегда с Ним пребудем. Ибо, облечься во Христа значит ни на минуту не быть без Него, но всегда являть Его в себе своею святостью и правотою. И о друзьях, чтоб изобразить их сильную любовь и неразрывную связь, мы говорим, что один облечен в другого. Ибо, облекшийся представляется тем, во что облечен. Так и в нас всегда пусть будет виден Христос. Когда же Он будет в нас виден? Когда будем подражать делам Его. Что же делал Христос? Сын Человеческий, говорить Он о Себе, не имать где молу подклонити (Лук. 9, 58). И ты подражай Ему. Когда нужно было вкусить пищу. Христос употреблял ячменные хлебы. Когда бывал в пути, не имел у себя ни коней, ни других вьючных скотов, но ходил пешком, даже до утомления.

299

Когда необходимо было уснуть, ложился вместо возглавия на носу лодки. Когда надобно было возлежать, приказывал садиться на траве. Одежды Его были недорогие; хаживал часто один, никого при Себе не имея. Далее, рассмотри все слова и дела Его, на кресте и среди различных поруганий, и вообще всю жизнь Его,— и старайся подражать ей. Таким образом ты облечешься во Христа, когда попечений о плоти не будешь простирать до похоти».

Показав, как христиане должны жить и действовать, яко христиане и яко члены гражданского общества, Апостол

III.

Приступает к исправлению одной неисправности римских
христиан, особенно выдававшейся.

Гл. 14-15, 13.

Неисправность сия состояла в том, что они не как следует относились друг к другу, по случаю разностей в употреблении пищи. Одни из них воздерживались от некоторых яств, или всегда или в иные только дни, а другие не делали никакого различения в яствах. Те и другие, считая свой образ действования правым, осуждали не державшихся его и нарушали тем закон братской любви и мира. Эту-то неисправность исправляет теперь Апостол. Он оставляет без определения, какой образ действования лучше, а все внимание обращает на то недоброе чувство, с каким они относились друг к другу по сему случаю. Не суди, говорит, не твое дело. Пусть всякий действует, как внушает ему его совесть.

Кто были эти воздержники, Апостол не указывает.

300

Судя по тому, что было в других церквах, можно полагать, что это были или Иудеи, строго державшиеся закона о яствах, или язычники, которые полагая, что идол есть нечто, думали, что приносимые им жертвы приемлют нечто от них и сквернятся, и потому не решались вкушать иных яств, боясь, не идоложертвенные ли они, как бывало в церкви Коринфской. Наши все толковники видят здесь первых, а Климент Александрийский и Бл. Августин, как указывает один толковник, — последних. Можно разуметь и тех, и других: ибо встречаются выражения, которые можно относить или только к первым, или только ко вторым. Апостол сам не указал, кого разумел; потому что это не требовалось для подтверждения правила, которое он предписывал.

Гл. 14, 1. Изнемогающего же в вере приемлите не в сомнение помышлений.

Изнемогающего, — ἀσθενοῦντα, — немоществующего в вере. Закон уже престал, и вера истинная разрешает совесть от всякого чувства обязательства в отношении к нему. Но немощная вера не дает совести такого разрешения и делает ее также немощною. Страждущий такою немощью достоин всякого братского снисхождения и внимания. Приемлите, говорить Апостол, принимайте в братское общение, не отворачивайтесь от него, не чуждайтесь его, не отталкивайте от себя. Слова: не в сомнение помышлений, не так ясны. Μὴ εἰς διακρίσεις διαλογισμῶν.—Διάκρισις,—рассуждение; отсюда с одной стороны,—раздумывание, колебание в мыслях и сомнение, а с другой,—разбор, суждение и осуждение.—Отсюда разные толкования. Бл. Фотий у Экумения пишет: «не осуждай его, а принимай братски, как немощного».

А Бл. Феофилакт перифразирует сии слова разно: «не осуждайте его, не соблазняйтесь, не смущайтесь многи-

301

ми помыслами, но всячески старайтесь уврачевать его, как немощного». Можно и так: без споров о мнениях, как в русском переводе, или так: не разбирая, по каким мыслям он то или другое делает,— или: не осуждая таких помышлений, их будет судить Бог. Ты же видишь только одно воздержание, которое само по себе есть дело похвалы достойное.

Св. Златоуст говорит на сие место: «Знаю, что слова сии для многих трудны к уразумению. Посему нужно наперед изложить, что подало повод к сих наставлениям, и что хочет исправить Апостол этими словами. Что же такое хочет он исправить? Многие из уверовавших Иудеев, и по принятии веры имея совесть, связанную законом, наблюдали строгую разборчивость в пище, потому что не осмеливались вовсе отступить от закона. Притом, дабы, воздерживаясь только от свиного мяса, не подпасть за то нареканию, они стали уже воздерживаться от всего мясного и есть одни овощи под тем видом, что наблюдают пост, а не иудейскую разборчивость в пище по закону. С другой стороны, были и более совершенные в вере, которые сами нисколько не наблюдали подобной разборчивости в пище, и еще наблюдавших оную отягощали и огорчали своими укоризнами и обличениями и даже ввергали в уныние. Посему блаженный Павел опасался, чтобы они, имея намерение исправить неважный недостаток, не испортили всего,—чтобы, желая отучить немощных в вере от разборчивости в пище, не довели их до отпадения от веры, и прежде времени стараясь все возвести к совершенству, не расстроили того добра, какого надлежало ожидать от них в это время, т.-е. чтобы непрестанными своими укоризнами не поколебали их в исповедании Христовом, так что после этого нельзя было бы исправить ни того, ни другого.— Смот-

302

ри же, как благоразумно действует Апостол, и с свойственною ему мудростью заботится о пользе той в другой стороны! Он не отваживается сказать укоряющим: вы делаете худо; ибо сим дал бы повод другим утвердиться в своей разборчивости. Не говорит также: хорошо вы делаете; ибо тогда они стали бы нападать еще сильнее. Напротив, вразумляет как должно тех и других, и, хотя по-видимому делает выговор сильнейшей стороне, однако же сей самый выговор весь падает и на противную сторону. Это есть самый легкий и нечувствительный способ исправления, когда, обращая слово к одному, наносишь удар и другому. Тогда вразумляемому не даешь причины сердиться, и неприметным образом вливаешь в него врачевство исправления. Заметь же, как благоразумно и благовременно делает сие Апостол! Оказав: плотиугодия не творите в похоти, переходит вдруг к настоящей речи, дабы нельзя было подумать, что говорит в пользу тех, которые запрещали разборчивость и приказывали есть все. Слабую сторону всегда нужно больше беречь; почему и Апостол обращается с выговором к сильнейшей стороне, и говорит так: изнемогающего в вере приемлите.—Но видишь ли, что сим нанесен уже удар и наблюдающему разборчивость? Назвав его немоществующим, Апостол дает почувствовать, что он болен. Потом наносит другой удар, сказав: приемлите. Сим показывает, что много надобно прилагать о нем попечений; а это служит признаком крайней болезни. Не в сомнение помышлений·. вот уже и третий нанесен удар! Из сих слов видно, сколь важно дело его; ибо оно возбуждает сомнение даже в тех, которые не участвуют в нем (вероятно, наводя на мысль: уж и в самом деле, не следует ли и нам держаться подобной разбор-

303

чивости?).—Примечаешь ли, как по-видимому говорить одним, а между тем неприметно, и не нанося огорчения, упрекает других?»

Ст. 2. Ов бо верует ясти вся, а изнемогаяй зелия (да) яст.

Указывает Апостол, кого разумеет он под сильным и кого под немоществующим. Сильный тот, кто вся яст; но не потому он силен, что все ест, а потому что не колеблясь верует, что всякое создание Божие добро и ничтоже отметно, со благодарением приемлемо (1 Тим. 4, 4). А немощный—тот, кто зелия яст; но не потому он немощен, что зелия яст, ибо таковые бывают сильнее ядущих вся, а потому, что по слабости веры полагает, будто пища может нас поставити пред Богом (1 Кор. 8, 8) и будто есть яства, которые могут сквернить человека. Немощен не от малоястия, а от немощи веры: «ибо не имея совершенной веры, думает, что оскверняется какою-либо снедью» (Феод.). Совершенный, дерзая по вере, питается всем, безразлично, а несовершенный, как немощный, яст зелья. Поэтому последний заслуживает врачевание, а не укора» (Феоф.). «Тот, веруя читаемому в Писании, не сомневается есть все, что дано на употребление человеку. Ибо, читает в книге Бытия, что все, созданное Богом, добро зело (1, 31). Почему ничего не должно отметать. И не об Енохе, который первый угодил Богу, ни о Ное, который во время потопа один найден был праведных, ни об Аврааме, друге Божием, ни об Исааке и Иакове, праведных и другах Божиих, между которыми и Лот был, ни о прочих праведниках не читаем, чтоб они воздерживались от каких яств. Но иной полагает, что нельзя все без различия есть, и ест овощи. И пуст ест. Не надобно заставлять его есть мяса, чтоб не стал он вкушать

304

пищу с сомнящеюся и мятущеюся совестью, и не согрешил чрез то, что не соблюл своего решения или предложения своего произволения» (Амвр.). Надо полагать, что ядущими только зелья обнаруживались некоторые на каких-нибудь общих обедах. Здесь Иудей верующий не ел совсем мяса, чтоб не показаться воздерживающимся от иных яств, из уважения к закону: а иные, из Иудеев ли то или язычников, не ели, опасаясь напасть на идоложертвенное.

Ст. 3. Ядый не ядущего да не укоряет: и не ядый ядущаго да не осуждает. Бог бо его прият.

Ты, верующий, что можно все есть, и ядущий все, не укоряй того, кто иначе думает и держит на совести, и потому не все ест. И ты, не все ядущий, не осуждай все ядущего. Между Римлянами же бывало так, что «как более совершенные (ядущие все) уничижали не ядущих, считая их маловерными, не прямыми христианами, носящими внутри себя скрытный недуг, и придерживающимися еще иудейства; так последние осуждали первых, считая их нарушителями закона, или даже предающимися объедению» (Св. Злат.). Самых дел тех и других, т. е. ядения и неядения, Апостол не касается; ибо, отвлеченно судя, «на волю человеку дано есть или не есть, и никакие в отношении сего вопросы и споры неуместны. Все сотворенное подчинено господству человека и предано в волю его» (Амвр.). Но обращая внимание на то, что у тех и других на сердце, говорит—одним: не укоряй, а другим: не осуждай. Есть ли в ядении и неядении грех, никто из вас решительно сказать не может, а в укорении и осуждении уже есть явный грех. Где больше беды и где она очевиднее, туда и спешит, чтоб ее отвратить и пресечь.

Бог бо ею прият, «т.-е. язычника. Апостол продол-

305

жает речь, обращенную к Иудею» (Феод.). Не осуждай его, Иудей, когда Бог приял его в благодать Свою, не положив препятствием к сему приятию то, что он не был под законом, а следовательно, под законом о различии яств,—и по приятии не возложил, на него никакой тяготы подзаконной. «Что говоришь ты ему о законе, как преступнику? Бог принял его, т.-е. — явил на нем неизреченную благодать Свою и освободил его от всякой вины» (Св. Злат.).

Но, может быть, слова: Бог бо его прият, относятся к тому и другому, так: ядущий не укоряй неядущего; Бог бо его прият, и неядущий не осуждай ядущего; Бог бо его прият. Вы оба—в благодати Божией, приняты в царство Его, почтены всыновлением: не выгоняйте же друг друга из сей спасительной ограды из-за таких мелочей, как различение и неразличение яств. Иудею не помешало быть приняту в благодать то, что он держался разборчивости в пище. Почему думаешь, что это помешает ему пребывать в благодати? Язычнику не помешала быть приняту в благодать его свобода в употреблении пищи. Почему думаешь, что она помешает ему пребыть в ней? Сию благодать имейте в сердце и благодарите Бога. Взаимное укорение и осуждение, порождающее разделения и иссушающее любовь, скорее изгонит вас из ограды Божией, чем разборчивость и неразборчивость в пище.

Слова сии: Бог бо его прият—можно употреблять как врачевство против осуждения вообще. Осуждаешь грешника за соделанный грех, а того не берешь во внимание, что у него на душе после греха. Он уже воздохнул к Богу, сокрушился, оплакал грех, и Бог опять приял его в милость Свою, а ты осуждаешь его.—Видишь, какая несообразность? Не осуждай же никого никогда.

306

Ст. 4. Ты кто еси судяй чуждему рабу? Своему Господеви стоит или подает: станет же, силен бо есть Бог возставити его.

Это общее основание к неосуждению не в настоящем только случае, но и во всяком другом. Все люди Божии суть, яко Божии создания; Богу и работать должны и пред Ним только ответны. Хорошо ли он поступает—стоит, или худо—падает, тебе до этого дела нет. Пред Господом он хорош, или худ,— Господь и Судия ему. Как ни с чем несообразно, вошедши в чужой дом, судить тамошних слуг, так ни с чем несообразно судить людей в их отношениях к Богу, или в действиях их совести. Апостол и заповедует не судить. Он говорит как бы: «я заповедую тебе не судить другого не потому, что образ действования его не стоит осуждения, но потому, что он чужой раб, т.-е. не твой, а Божий. Стоит ли он или падает, то и другое касается Господа. Ежели падает, ущерб для Бога; равно, ежели стоит, приобретение для Бога же.—Смотри же. как сильно слова Апостольские должны были пристыдить укоряющего. Ежели Бог, рассуждает св. Павел, хотя терпит ущерб, однако ж не делает укоризн, то сколь безвременно (несообразно) действуешь ты, и как далеко выходишь из границ вмешаешься в чужое дело, так муча и беспокоя слабого в вере брата?» (Св. Злат.). «Рабу судить сораба не должно: не дано ему на то власти. С какою совестью ест кто, или не ест, судия тому Бог, чей раб есть поступающий так или иначе» (Амвр.).

Станет же. Ты вдруг стал твердо на основании веры, а тог колеблется еще. Не вообще колеблется, а лишь в отношении к тому кругу дел, в которых ты его осуждаешь. Будучи тверд в общей вере, он

307

мало-по-малу окрепнет и в этом отношении и станет не хуже тебя. Хотя он и немощен в этой части, но не отступает от Бога. И Бог, видя его к Себе приверженность, поможет ему избавиться от немощи, почитаемой упорною. Ибо, и являясь немощным, он не себе угождает, но мнится службу приносите Богу,— действует так из благоговеинства пред Богом (Фотий у Экум.), опасаясь оскорбить Его неправым действованием. Бог и не оставить его, но прострет к нему руку помощи и восставить его.

Ст. 5. Ов убо рассуждает день чрез день, ов же судит на всяк день. Кийждо своею мыслию да извествуется.

Ов рассуждает день чрев день, т.-е. различает дни, и иногда ест, иногда не есть известные яства. Ов судит на всяк день,—всякий день почитает равным, и или ест всякий день, или не ест иные яства. Но может быть Апостол говорит здесь о пощении и непощении в известные дни, или постоянном, как замечает Св. Златоуст: «здесь, как думаю, Апостол слегка намекает и о посте. Вероятно, некоторые из постоянно постившихся осуждали непостившихся (и наоборот); или может быть, и между разборчивыми в пище были и такие, которые в известные дни наблюдали разборчивость, а в другие нет».

Но сила речи апостольской не в этом, а в том положении, какое выражается при сем относительно безразличных дел и вещей: всякий действуй по своей совести. Что заповедью определено и что догматом постановлено, того держись и то исполняй неотложно. Нечего тут спрашивать, как твое убеждение или твоя совесть. Хотя бы все твое и внутреннее, и внешнее шло против того, не отступай. Бог так повелел: хоть умри, но пребудь верен повеленному. Не то в отно-

308

шении к делан и вещам безразличным. Тут пусть твое убеждение и твоя совесть определяют, как действовать и как умствовать. Только во всем имей в виду славу Божию, а не себе угождение,—ни своему уму. ни Своему сердцу. И умствовать многое оставлено на произвол: только не допускай ничего, что прямо или косвенно противно было бы догматам, или несообразно с ними. И дела многие оставлены на произвол: только ни в чем не позволяй себе лишь угождать и допускать чувства и расположения, которые не могут быть благоугодны пред Богом. Бл. Феодорит пишет: «кийждо своею мыслию да извествуется,—Апостол сказал не вообще; ибо о Божественных догматах не повелевает так рассуждать, но предает анафеме дозволяющих себе учить противному истине и говорит: аще кто вам благовестит паче, еже приясте, анафема да будет (Гал. 1, 9). Посему об одних только яствах дает право судить разумению каждого. Ибо, обычай сей и доныне пребывает в церквах: один любит воздержание, другой небоязненно приобщается всякого яства, и последний первого не осуждает, и первый не порицает последнего, но оба хвалятся законом единомыслия».

Ст. 6. Мудрствуяй день Господеви мудрствует: и не мудрствуяй день Господеви не мудрствует: ядый, Господеви яст: благодарит бо Бога: и неядый Господеви не яст, и благодарит Бога.

Св. Апостол полагает, что тот и другой действуют в видах Богоугождения. Мудрствуяй день—различающий дни и яства, Господеви мудрствует,—различает их в уверенности, что это благоугодно Ему. И не мудрствуяй день, не различающий дней и яств, Господеви не мудрствует, не различает в той уверенности, что вера в Господа освободила его от всех

309

подобных обязательств. «Кто, говорит, различает дни, для Господа различает, как благоговейный; и кто не различает дней, для Господа не различает, как совершенный уже о Христе и возвысившийся над законными наблюдениями» (Бл. Феоф.). Таким образом тот и другой действуют, желая угодить Господу для Господа. «Бог же всяческих знает намерение ядущих и неядуших, не на дело одно взирает, но испытует разумение, с каким оно делается» (Бл. Феод.). Потому приемлет того и другого. — Бог приемлет, а ты осуждаешь: с чем это сообразно? И кого ты из себя представляешь?

Ядый Господми яст. благодарит бо Бога». Благодаря Бога за то, что дал пищу в наслаждение, утоление голода и поддержание жизни, показывает, что ест во славу Божию для Господа. Поелику благодарит Бога, приемля пищу, Господеви яст. И не ядый, Господеви не яст, и благодарит Бога. Благодарит Бога за то, что дал силу воздержаться и принесть Ему сию жертву самоотвержения. Ястие делается ястием для Господа чрез благодарение; а неястие прямо есть для Господа, и благодарение имеет следствием, украшением, освящением. Св. Златоуст говорит: «смысл слов Апостола тот, что не в том важность, чтобы есть или не есть. А спрашивается, для Бога ли делает тот и другой, благодарением ли оканчивают оба? По словам Апостола, тот и другой благодарят Бога. А если благодарят Бога, то разность не велика». Подобное пишет и Фотий у Экумения: «Ядущий благодарит Бога за приятие пищи,—за то, что Бог дал пищу в насыщение и поддержание жизни. И не ядущий благодарит Бога за то, что дал людям воздержание и терпение, в пособие к преодолению плотских страстей. Но в каком-либо другом смысле ядущий, или постящийся, подлежит осуждению, как не-

310

которые из еретиков. Слова Апостола должно принимать в отношении в постящихся и ядущим богоугодно, а не иначе как. Не о всех можно так говорить, но только о тех, кои поступают и в том и другом случае как должно. Почему слова сии уже не совсем приличествуют тому, о ком говорено было пред сих, т.-е. различающему яства в иудейском духе. И такой не ест, но не во славу Христову не ест, а как немощный и неутвержденный в вере. Впрочем, и его не должно осуждать, по обстоятельствам времени; потому что тогда было еще только начало проповеди. А ядущего каждый день (с благодарением) и постящегося по целым дням, или больше дня (по воздержанию)— ни того, ни другого со всем не должно осуждать, потому что они оба во славу Господа делают то, что делают».

Св. Павел утвердительно говорит, что и различающий и неразличающий дни делают это для Господа, хотя знал, что возможно и то и другое делать не для Господа; утвердительно также говорит, что идущий и неядущий для Господа делают сие и благодарят Бога, хотя знал, что в обоих их возможно не быть ни тому, ни другому. Для чего же он так сказал? Для того, чтобы тем напомнить, что действуя так, они должны действовать именно в таком духе, а нам дать урок не судить о них иначе, как в добром смысле. Поелику мы не можем знать, что у них на сердце, знаем же, что они должны во всем действовать для Господа и за все благодарить Бога и обязательство к тому приняли на себя, то для нас нет никакого основания думать, будто они не так действуют; не имея же основания, и судить о них не можем: осуждение их будет клевета.

Ст. 7. Никтоже бо себе живет и никтоже себе умирает.

311

В стихах 7—9 излагается общий закон, что жизнь наша вся без изъятия должна быть посвящена Господу, следовательно, ястие или неястие. Это в подтверждение . сказанного выше: Господеви мудрствует или не мудрствует. Апостол счел нужным подолее подержать на сем мысль, чтобы всех научить освящать сим законом все частности жизни, и всех уравнять и сосредоточить в сем общем настроении духа. Ибо, при сем только ястие или неястие и все прочее могут быть одинаково благоугодны Богу. Выражение же: никтоже себе живет, или умирает, не то означает, что все так и делают, а что все должны так делать,—таков общий для всех закон Творца и Бога, чтоб никто себе не жил и никто себе не умирал. Слово—себе—можно принять и в смысле: для себя, и в смысле: сам собою: никто для себя не должен жить и умирать, и никто сам собою не живет и не умирает. Можно совместить то и другое, в последнем полагая основание для первого,— так: жизнь и смерть наши не от нас и не в нашей власти; потому не для себя должно жить и умирать. Слова: жить и умирать— подобны употребляемым в общей речи выражениям: на живот и на смерть, или жить и умирать с тобою. Они выражают целость нашего бытия. Потому можно не доискиваться, как кто для себя живет и для себя умирает, чтоб видеть, как напротив того действовать, чтоб исполнить заповедь Апостола; равно и того не доискиваться, как не сами собою живем и не сами собою умираем. А вообще исповедать, что вся целость бытия нашего не от нас и не нами содержится; потому не для себя самих должна быть и иждиваема.

Ст. 8. Аще бо живем, Господеви живем: аще же умираем, Господеви умираем. Аще убо живем, аще умираем. Господни есмы.

312

Сообразно со сказанных выше будет: если живем, или пока живем (Феод.), для Господа должны жить и если умираем, или, когда конец придет, каким бы то ни было образом, так должны умирать или расстаться с жизнью, чтоб и это было для Господа, во славу Его. Или так: если живем, или пока живем. Господом живем,—Его десница нас содержит, Его сила живит; и когда умираем, по Его определению умираем, и, умирая, не исторгаемся из Его вседержащих рук. Господь—Владыка жизни и смерти. Ему вся целость бытия нашего и посвящена должна быть. Пример сему показал сам св. Павел, со всякими дерзновением чая и уповая, что возвеличится Христос в теле его, аще животом, аще ли смертью (Филип. 1. 20). Паял сего потому, что все посвящал Господу, не постыждающему рабов Своих.

Аще убо живем, аще умираем, Господни есмы. «Не господа мы сами над собою: и пока мы живы —Господни мы, и по смерти Господни же» (Феод.). «Видишь ли, как сильно Его владычество? видишь ли, как непреоборима Его крепость? видишь ли, как всеобъемлющ Его Промысл?» (Св. Злат.). Господни есмы; объемлет наше бытие сила Божия; убежать некуда. В этом самое понудительное побуждение к тому, чтобы все посвятить Господу и, возревновав, быть Ему благоугодным. Благоугодишь ли Ему, посвящая все Ему, будешь в деснице Его,—на всеблаженствование; не благоугодишь ли, угождая лишь себе самому, будешь в деснице Его,—на нескончаемые муки. Таков закон. Брось же самоугодие и делай все для Господа. Апостол не делает такого вывода, но желает, чтобы всякий сделал его сам для себя. Ибо, к тому клонится цель внушений его в 7—9 стихах. Из этого

313

же он начнет потом опять выводить убеждения к неосуждению братий.

Ст. 9. На сие бо Христос и умре и воскрес и ожив, да и мертвыми и живыми обладает.

Что мы в руках Божиих и Божии есмы, этому учит и естественный закон веры. В сердце каждого от естества написано, что и начало, и продолжение и конец бытия нашего,—все в руках Господа. Господни есмы, и Он Владыка наш. Но к христианам пиша, Апостол к естественному прилагает и христианское в том удостоверение. Господь наш Иисус Христос на то и умер, и воскрес, и ожил, чтоб всеми обладать и которые живы, и которые умерли. Чрез сие Он вторично стал Владыкою нашим. Он уже Владыка наш, как Творец и Промыслитель; благоволив же устроить дивный образ спасения нашего, стал еще Владыкою, как Искупитель наш. Купил нас и обладает вами. Мы рабы Его и должны работать Ему единому. Это тоже, что так многократно выражал уже Апостол: все должно быть у нас для Господа. «Он—Владыка всех,—Он, Себя предавший за нас на смерть, разрушивший державу смерти и всем нах дарующий обетование воскресения. Поэтому Ему мы подвластны, как от Него приявшие жизнь» (Феод.). Господом создана тварь, которая по причине греха отчуждена от Творца своего и стала пленною. Бог Отец, да не погибнет дело Его, послав Сына Своего с небес на землю, научил, что надобно делать, чтоб избежать от рук хищников. Для сего Он и смерть претерпел от врагов, дабы, нисшедши во ад, освободить из него держимых им. Итак, поелику Он живым показал путь спасения и принес Себя за них в жертву, а умерших освободил из ада, то и владычествует как над живыми, так и

314

над мертвыми: ибо из погибших Он претворил их Себе в рабов» (Амвр.).

Ст. 10. Ты же почто осуждаеши брата твоего? или ты что уничижаеши брата твоею? Вси бо предстанем судищу Христову.

Утвердив таким образом, что мы рабы Господа, и по творению и промышлению, и тем паче по искуплению, Апостол снова обращается к убеждению, чтоб мы не осуждали друг друга. Мы рабы Господа; следовательно, сами между собою сорабы и собратия. Вся забота наша должна быть обращена на то, чтобы Господу своему угождать, а не на то, как другие, сущие с нами, работают тому же Господу. Прежде уже говорил он: что ты судишь чуждему рабу? Он Божий раб, а не твой; тебе же он сораб, как и ты ему. Теперь же обращает внимание на другую сторону дела: мы братья и одинаково рабы единому Господу; о том должны заботиться, чтоб Ему угодить, а не друг за другом смотреть; ибо все предстанем судищу Христову, где всякий даст отчет за себя только самого. За себя будет давать ответ и брат твой, судимый тобою; тебе же что тут? Сам будешь давать отчет: ответишь и за самое осуждение сие. Так лучше ты воздерживайся от осуждения, а более на себя смотри, не оказалось бы что и у тебя достойное осуждения на судище Христовом.

Апостол в сих словах предлагает общее убеждение к неосуждению; но вместе так выражается, что подавшие повод к тому не могли не видеть, что он и их особенно не упускает из внимания; ибо говоря: ты же, и потом: и ты, будто пальцем указывает то на немощного Иудея, не ядущего вся в духе иудейском, осуждающего однако ж вся ядущего, то на последнего сильного в вере, но укоряющего первого, несмотря

315

на его немощность. Примирить же их между собою, изгнав из них осуждение и укорение, отзывающееся разладом, старается Апостол убеждением их, что они равны друг пред другом,—равны как братья, и равны, как равно имеющие предстать судищу Христову. О одной стороны чувство братства, с другой общая опасность, сильны расположить—оставить взаимные нападки, а скорее озаботиться обезопашением и себя и взаимно всех. «Так Апостол прекращает споры сперва наименованием брата, а потом напоминанием о страшном дне суда» (Св. Злат.). «Он наш Следователь, Он — наш Судия, Его престолу необходимо нам предстать» (Феод.). Его потому умилостивлять всею заботою озаботимся, прекратив взаимные осуждения и укорения.

Ст. 11. Писано бо есть: живу Аз, глаголет Господь: яко Мне поклонится всяко колено, и всяк язык исповестся Богови.

Писано сие у Исаии Пророка, в 45 гл. ст. 23. Живу Аз,—клятвенно удостоверительное слово от лица Божия, многократно употребляемое в Писании, когда говорится о каких-либо важных предметах, требующих беспрекословной веры. Значат сии слова тоже, что: клянуся Мною Самим, как и стоит у Св. Исаии. И это выражение также часто употребляется в Писании, как и первое. Как мысль у обоих одна, то они могут заменять одно другое, что и сделал Св. Павел. У Св. Исаии в означенной главе изображается возвращение Киром Израильтян из Вавилонского плена, восстановление в сем народе истинного Боговедения и Богопочтения, и за тем распространение сего во всех народах земли. Все приидут и обратятся к Богу истинному, исповедав, что неправо поступали, покланяясь тому, что не есть Бог. Обращение всех

316

народов указывает на проповедь Евангелия, которая имеет наполнить всю землю и заключиться страшным судом. Итак, в словах Св. Исаии предуказуется первое пришествие Господне, а чрез него и второе. То ли, или другое иметь в мысли, читая сии слова у Св. Павла, равно будет соответствовать цели, с какою они приводятся. Говорил он пред сим, что Господь Владыка наш, мы рабы Его и Ему дадим отчет в том, хорошо ли работали Ему. Приводя пророческое свидетельство, Апостол мог направлять его и на первое, т.-е. владычество Господа и наше Ему рабство, и на второе, т.-е. на наш пред Ним ответ на судищи. Первое исполняется, когда веруем в Господа и покланяемся Ему, яко» Богу, что совершает благовестие Евангелия; второе исполнится на втором пришествии Христовом. При первой мысли в словах Апостола будет такая связь: все предстанем судищу Христову; ибо Он Господь наш, как написано: Мне поклонится всяко колено-, Ему и суд над нами принадлежит, а не другому кому. При второй—связь прямая: ибо приведенные Апостолом слова живописуют пред нами картину появления Христа Господа во второе пришествие Его: все народы со всех концов земли собраны, и узрев грядущего с небес Господа с сонмами Ангелов, все притрепетно поклонятся Ему и исповедуют Его Богом своим, пред Коим ответны, веровали ли они тому прежде, или нет.—Всеобщее исповедание Христа Спасителя Богом тогда собственно проявится и торжественно возгласится. Дотоле все будут упорствующие в неверии. Потому слова Пророка, можно полагать, прямо указывают на это. И Св. Павел, приводя их в сем смысле, не чуждую Пророку дает им мысль. Св. Златоуст говорит: «Св. Павел привел слова Пророка, который свидетельствует, что

317

как жившие в Ветхом Завете, так и все без исключения подвластны Богу, и подвластны Ему во всех. Ибо, не просто сказано: всякий поклонится; но—исповестся, т.-е. даст отчет в том, что сделал. Итак, представляя себе общего Владыку сидящим на престоле, будь внимателен к себе», а не суди других.

Ст. 12. Темже убо кийждо нас о себе слово даст Богу.

Всякий из нас, — смягчает слово и себя поставляет в ряд со всеми дающими отчет, — всякой из нас за себя даст Богу слово, — ответ или отчет, — отчет во всем наделанном, добром и худом; но больше такие слова приводятся для напоминания о предстоящей ответственности в худом, для устрашения худых и побуждения их к исправлению. Воображай себя стоящим на суде и истязуемым, зачем сделал то и другое, когда знал, что не должно того делать, и мог не делать, имея под руками благодатные средства,—и никогда не согрешишь. Имея в намерении отвратить от худого римских христиан, а в лице их и всех нас, Апостол печатлеет в ухе эту предстоящую нам и неизбежную ответственность. Некто из святых сказал: самое лучшее место, где тебе надлежит стоять, есть судище Христово; там установись и не движься, и все у тебя пойдет хорошо, и вопль молитвенный, и борьба со страстьми, и делание всякой добродетели; страх Божий всегда будет осенять тебя и руководить. Самый обычный у нас грех есть осуждение, которое и грехом считать не считаем, разучились даже замечать его за собою. Но когда будем помнить об ответности своей на судищи Христовом, то и замечать сей грех навыкнем и не поддаваться ему научимся. Св. Павел потому указывает самое действенное средство к уврачеванию обличаемой им немощи Римлян.

318

Ст. 13. Не ктому убо друг друга осуждаем: но сие паче судите, еже не полалати претыкания брату, или соблазна.

«Поелику Апостол указал Владычнее судилище, то необходимо советует не судить друг друга, но ожидать оного приговора» (Феод.). Не ктому друг друга осуждаем,—общую для всех пишет заповедь, подчиняя ей и себя самого,—общую для всех и касающуюся всех вообще дел, какие замечаем в других. Осуждение, кого бы и чего бы оно ни касалось, не должно иметь среди нас места.

Итак, не ходи ухом своим по чужим делам, и не утомляй тем своего внимания. На что же его надо обратить? На обсуждение, как бы так вести дела свои, чтоб никого ими не соблазнять. По ходу речи видно, что Апостол определяет здесь образ внешнего поведения, и именно относительно дел безразличных, которые можно делать и не делать, делать так или иначе. Общий закон: веди так сии дела, чтоб никого ими не соблазнять, и, следовательно, наоборот, чтобы всех назидать. И здесь Апостол пишет тоже общее правило, хотя по поводу частного случая, и его не выпуская из внимания, как показывают следующие за сим слова.

Это второе правило, выпавшее у нас из внимания. Никому почти и в голову не приходит подумать, не соблазнить бы кого тем или другим. У Апостола не разумеются явные грехи и беззакония, им между христианами решительно не дается места, так, чтобы уже и имя их позабыть. Но разумеются всякие другие дела позволительные. Как образом их совершения можно соблазнять, то Апостол и говорит: смотри, обсуждай эти дела и так их делай, чтоб не соблазнять. И вот о сем-то никто почти не думает, и не только о

319

сем, но и о явных грехах и беззакониях: бесстыдно грех ходит у нас по отогнан. Св. Златоуст сильно вооружается против небрежения о сем: «рассуди, какому подвергнемся мы наказанию, если соблазняем ближних без всякой доброй цели. Ежели здесь, где и вся ошибка состояла в неблаговременности упреков (за ядение и неядение), Апостол воспрещает оные, дабы и не соблазнялся, и не претыкался брат; то чего будем достойны мы, когда соблазняем брата, совсем не имея намерения исправить его? Ежели не сберечь (брата, не принесть ему пользы) есть проступок, как это видно на примере закопавшего в землю талант, то чего не навлечем на себя, соблазняя другого? Ты скажешь: что же мне делать, если он соблазняется сам от себя, потому что слаб? Но по сему-то самому тебе и следовало переносить все. Если бы он был крепок, не имел бы нужды в такой попечительности. А теперь чем он слабее, тем большего требует рачения. Итак, будем о нем пещися и поддерживать его во всех случаях. Ибо, мы дадим ответ не за свои только грехи, но и за то, в чем служили соблазном для других. Но если трудно отвечать и за свои грехи; как спасемся, когда ляжет на нас и сия ответственность? Если сделаешься виною гибели других, подпадешь тягчайшему наказанию, нежели доведенные тобою до падения. Не так пагубно самому согрешить, как ввести в грех и других, кроме себя».

Ст. 14. Вем и извещен есмь о Христе Иисусе, яко ничтоже скверно само собою, точию помышляющему что скверно быти, оному скверно есть.

Вем и извещен есмь—я вполне убежден, убежден глубоким, совершеннейшим убеждением, но не сам от себя, не своими соображениями дошел до этого, а научен будучи Христом Иисусом Господом. Им

320

внедрено во мне сие убеждение. Апостолы не только однажды навсегда были просвещены, но и в частностях были научаемы Господом и Духом Святым. Вывали у них и свои соображения; но они умели с точностью отличать, что свое, и что от Господа и Духа Божия. Не почитать ничего из съестного скверным было Господним внушением. Получив его от Господа, Апостол и всем его сообщал, — говора: ничтоже скверно само собою. «Ничего нет нечистого по природе, сему научен я от Господа. Он Сам удостоверил меня в этом, это приговор не человеческого ума» (Св. Злат.). Но бывает, что иной одно, другой другое, по каким-либо помышлениям, считает нечистым; в таком случае для него только оно и нечисто. Его помышление, что та и та пища нечиста, не делает пищи нечистою по себе, или и для других: она только для него нечиста, не сама по себе, а по тому его убеждению; и пока сие убеждение остается у него, она пребывает для него нечистою. Он сквернить себя, принимая ее против убеждения совести. Бл. Феодорит пишет: «если кто, думая, что такая-то снедь нечиста, вкушает оную; то сие нечисто не по естеству (снеди), но ради помысла вкушающего». Надобно наперед переменить убеждение, и потом уже вкушать с спокойною совестью; а наперекор совести ничего не должно делать, хотя бы совесть и заблуждалась.

Кого имел в виду Апостол, говоря сие?—И Иудея, который не освободился еще от чувства обязательства соблюдать закон о яствах,—и других, особенно язычника, который все еще думая, что идол есть нечто, боится, как бы не напасть на идоложертвенное в яствах, предлагаемых, или покупаемых, в той мысли, что они от идола приняли некую скверну; потому воздерживается не только от явно-идоложертвен-

321

ного, но и от всякой другой пищи, которая могла быть от идоложертвенного. Последнее Апостол подробно объясняет в первом послании в Коринфянам, в 8-й главе. Выражения там и здесь одинаковы; потому надо полагать, что Апостол и здесь имел в виду подобные же случаи.

Чего же хочет Апостол? Не укорять, не нападать, не увлекать и не принуждать таковых вкушать то, что они считают нечистым: ибо иначе они будут действовать против своей совести, делать ее нечистою, подвергаться ее угрызениям и вследствие того скорбеть. И не этого только требует Апостол, но и благоразумия в пользовании свободою, в употреблении пищи. Это особенно касалось идоложертвенного. Иный, убедившись, что идол есть ничто и не делает пищи не» чистою, свободно ест всюду явно-идоложертвенное,— и ему ничего. Но иной, не имея такого убеждения, а увлекаясь только примером его, станет есть что-нибудь такое; почему будет есть наперекор своей совести, осквернит ее и будет потом скорбеть, угрызаемый ею. Апостол и дал правило опасливо пользоваться свободою относительно яств, чтоб не нарушить иначе любви к брату.

Ст. 15. Аще же брашна ради брать твой скорбит, уже не ко любви ходиши. Не брашном твоим того погубляй, за негоже Христос умре.

Будешь ли укорять брата за различение яств, или понудишь его вкусить, что считает он нечистым, или примером своим увлечешь его к тому,—во всяком случае ты скорбь причинишь брату, и тем нарушишь братскую любовь. Но любовь у нас главное, а различение яств дело безразличное. Благоразумно ли так поступать? Не только неблагоразумно, но и преступно. «Скажешь: почему же не исправить брата, чтобы он

322

не почитал чего-либо нечистым? Почему не употребить всей своей власти, чтобы очистить от сей привычки и мнения—признавать что-либо скверным? Бокса, ответствует Апостол, чтобы не огорчить его» (Св. Злат.). Конечно не худо отучить от этого; но для сего самое верное—изменить его убеждения. Изменить же их нельзя нападками и понуждениями. Яви лучше снисходительность и осторожность любви; и она исправить все дело. Живя среди свободно относящихся к жертвам и между тем объемлющих его теплою любовью, он скорее поколеблется в своих убеждениях, а потом и совсем изменит их. Время с любовью все исправит мирно: ни споров, ни укоров, ни понуждений не нужно. Они только портят дело, а не способствуют ему. «Видишь ли, сколько Апостол заботите о сохранении любви? Ибо, знал, что любовь может все исправить. А посему и требует от слушателей чего-то большего. Не только не должно вам, говорит, доводить их до крайности; но если бы требовалось сделать снисхождение, и от того не отказываться» (Св. Злат.).

Не брашном твоим того тогубляй, за негоже Христос умре.

Вот до чего может дойти неразумие в делах безразличных! брата погубить. Как? Соблазнив брата, понудив или увлекши его действовать против своего убеждения, или совести. Апостол писал уже именно это к Коринфянам: блюдите, да не како власть вата (свободно относиться к яствам) преткновение будет немощным. Аще бо кто видит тя имуща разум (убедившегося, что идол ничто и не сквернить идоложертвенного) в требещи возлежаща, не совесть ли ею немощна сущи созиждется идоложертвенное ясти? (совесть его, оставаясь немощною, не имея подобных твоим убеждений, согласится, увлекаясь примером твоей

323

мудрости, есть идоложертвенное, держа в мысли, что оно осквернено). И погибнет немощный брат в твоем разуме, егоже ради Христос умре. Такожде согрешающе в братию и биюще их совесть немощну сущу, во Христа согрешаете (1 Кор. 8, 9—12). Это именно разъяснение напоминают и настоящие слова: не брашном твоим того погубляй, за негоже Христос умре. Св. Златоуста видит здесь такие внушения: «ужели брата не почтешь стоющим того, чтобы чрез воздержание от пищи приобрести его спасение? Христос не отказался стать за него рабом и умереть, а ты для его спасения не соглашаешься отказаться от пищи? Хотя Христос знал, что не всех приобретет; однако же исполнил Свое дело и умер за всех. А ты знаешь, что спором о пище развращаешь в важнейшем и несмотря на то упорствуешь,—почитаешь презренным, кого Христос признал достойным толиких почестей, бесчестишь, кого Он возлюбил? Христос умер не только за немощного в вере, но и за врага, а ты для немощного в вере не хочешь воздержаться от пищи? Христос совершил самое великое дело, а ты не хочешь сделать малого? Он Владыка, а ты брата».

Ст. 16. Да не хулится убо ваше благое.

Чье—ваше? Тех, которые не вязали себя никакими предубеждениями относительно яств. Что благое? Эта самая свобода от предубеждений и сила веры, возведшая до сей свободы. «Обвинение соединяет с похвалою. Хвалю, говорить Апостол, веру того (свободного от предубеждений), но не хочу, чтобы она соделалась причиною вреда и хулы» (Феод.). Да не хулится. Не других имеет в виду, а самого этого, чувствующего себя свободным от предубеждений; не позволяй себе так пользоваться сею свободою, чтоб это унижало ее

324

и подвергало осуждению. Ибо, если ты по своей свободе одного оскорбляешь, а другого соблазняешь; то не подлежишь ли справедливо похулению за свое неразумие, тек паче, что из-за сего хула переходить может и на самую веру твою, а от твоей и вообще на веру Христову? «Ты имеешь совершенство в вере: не злоупотребляй же совершенством своим и не подавай повода хулить оного. Ибо, если ты, будучи совершенным, губишь совершенство, то подал повод хулить благо, которое имеешь. Но ты понимаешь, что и учение наше благо, и что оно № желает подвергаться хуле со стороны неверных, когда они видят расколы и соблазны касательно пищи» (Феоф.)

Но можно под благое разуметь—веру христианскую вообще, и под ваше—Римлян. Да не подвергнетесь хуле за то. что приняли веру Христову. Вот какая вера, скажут, что учит их спорам и раздорам из-за таких мелочей, каково употребление яств позволенных. Так разумеет Св. Златоуст: «под именем благого Апостол разумеет здесь веру, или надежду будущих благ, или совершенное благочестие. Ты не только не помогаешь брату, говорить Апостол, но заставляешь хулить самый догмат, Божию благодать и дар. Когда ты споришь, упорствуешь, огорчаешь, раздираешь церковь, укоряешь брата, обходишься с ним неприязненно; тогда сторонние хулят церковь. И ты не только не исправляешь, но делаешь совершенно противное. Ваше доброе состоит в том, чтобы жить в любви, в братстве, в единении, в союзе, мирно и кротко.

Ст. 17. Несть бо царство Божие брашно и питие, но правда и мир и радость о Дусе Святе.

Царство Божие приобретается не тем, чтоб одно есть, а другого не есть, и одно пить, а другого не пить. Или—не в этом состоит царство Божие, не этим оно украшается, не это составляет его отличительную

325

черту. Или—не этим славны вступившие в царство Божие, и не это есть признак, в царстве ли кто Божием или нет. «Не думайте, что в этом весьма великое преуспеяние, и что приобретается сим царство небесное» (Феод.). «Ужели думаешь, что сие поставлено будет тебе в заслугу? И в другом месте говорит он тоже: ниже аще ямы избыточествуем; ниже аще не ямы, лишаемся (1 Кор. 8, 8). Здесь нечего доказывать, а довольно сказать. Смысл же Апостольских слов таков: ежели ты ешь, то ужели сие введет тебя в царство?» (Св. Злат.).

Что же вводит в царство? Какие блага его? Что служит признаком, что кто-нибудь принадлежит к наследникам его?—Правда, мир и радость о Дусе Святе. «Добродетельная жизнь, мир с братом, радость, происходящая от согласия» (Св. Злат.). «Приобретают нам царство истинная праведность в мире и любви, согласие и рачительность, которыми порождается веселие по Богу» (Феод.). Правда—не оправдание только и отпущение грехов, но внутренняя праведность, изгнавшая все неправое из сердца и вселившая в нем правочувствие и правомыслие, от коих правословие и праводелание, словом—святость, готовая на всякое дело благое и сильная совершить оное. Мир— мирное устроение в себе, в мыслях и чувствах, вследствие освобождения от мятущих страстей самоугодия;—мир, свыше сходящий и осеняющий душу чувством благоволения Божия, блюдомым сознанием, что произвольно не допущено ничто неправое, и дающим дерзновение весело воззревать к всещедрому Богу,—и мир любви со всеми братиями, делающий из всех одну душу и каждого обогащающий чувством силы такой жизни, которая слагается из всех жизней состоящих в мирном сердечном союзе. Радость, не ка-

326

кая-либо чувственная, но отрешенная и отрешающая от всего чувственного, не из себя выводящая, как обычно, но в себя углубляющая, но той причине, что там дается вкушать сердцу обвеселяющия блага, их же око не виде, — из коего вкушения непрестанного и точится радость, которой ничем другим купить нельзя. Радость неразлучна с жизнью; но истинная радость бывает только в духовной жизни, душевная же и чувственная жизнь имеют лишь мимолетные радости и всегда смутные и немирные. Духовной жизни радость истинная от того неотлучно принадлежит, что эта жизнь не иначе водворяется, как в силу соединения со всеблаженным Богом благодатию Его. Бог всеблаженный изливает непрестанную радость в сердце, с Ним живо сочетанное верою, любовью и упованием.

Все же сие о Дусе Святе. Хотя у Апостола о Дусе Святе стоит в связи только с радостью; но по существу дела не радость только, но и мир с правдою есть лишь о Дусе Святе. Дух Святой дает силы, яже к животу и благочестью, и следовательно, делает человека праведным. Дух Святой исторгает дух наш из уст душевных и телесных страстей, и водворяя мир внутри, держит его в мире с Богом и братиями. Дух Святой и радость подает, прямо по обращении к Богу, только в виде предвкушения и приманки, а по очищении от страстей, в виде постоянного, или более или менее постоянного вкушения: ибо тогда начинается ощутительное действие благодати Св. Духа в сердце, с коим неразлучна сладость духовная, и с сладостью сею и радость. Из сего следует заключить, что правда, мир и радость в истинном своем значении бывают только в христианах; и между христианами в тех, в которых возгрет дар благодати.

327

Ст. 18. Иже бо сими служить Христови, благоуюден есть Богови и искусен человеком.

Вот чем служи Христу Господу! Вот что существенно в христианстве! А не то, что бы одно есть, а другое не есть, или все есть без разбора. И это может пойти в дело, но не как главное, а как приделок. Но как—же говорит: сам служи, а между тем правда, мир тем паче радость суть плод благодати Святого Духа?—Благодать дается; но то, что производит и плодоприносит в нас благодать, есть дело не одной благодати, а и свободного произволения. Благодать содействует труду и ревности,—и бывает плод духовный. Напрягайся на праведность и с помощью благодати станешь праведен не внешне, а в сердце; грудись над умирением себя в себе самом и в своих отношениях к Богу и людям,—и с помощью благодати стяжешь мир; радость же придет, как неотъемлемое следствие правды и мира. Радость на душе делает человека отрадою для всех, с которыми он входит в сношение. И ею служат братиям, а чрез нее и Христу Господу.

Кто будет так служить Господу, тот два плода приобретет, или двух целей достигнет: будет благоугоден Богови и искусен человеком. Во Христе Иисусе исходный пункт есть самоотвержение. После же себя кто еще останется? Бог и люди; к ним и направляется деятельность человека: Богу благоугодить ревнует и для людей быть полезным во всем старается. Апостол говорит: хочешь этого достигнуть благоуспешно и в совершенстве? вот чем запасись: правдою, миром и радостью, или их наперед созижди в сердце, и тогда будешь благоугоден Богови и искусен человеком чрез то самое, что будешь иметь их в сердце. Не

328

опирайся слишком на внешнее, хоть и оно нужно; а главное, сердце созижди.

Искусен—δόκιμος—испытан, что и то умеет сделать, и другое, и третье. Хорошо выражает сие слово наша поговорка: молодец на все руки, все делает славно. И в общежитии предорогой человек тот, к кому благонадежно можно обратиться и на которого во всем можно положиться: не обманет, не обидит, поможет, совет даст и, что ни поручи, все устроит. Таков и бывает всегда тот, у кого в сердце водворены правда, мир и радость; да тот только и таков, у кого есть такое устроение сердца.

Ст. 19. Темже убо мир возлюбим, и яже к созиданию друг «о другу.

Прямо указывает на болезни, именно, что своим неразумным действованием в употреблении пищи и пития они и мир взаимный нарушали, и соблазняли друг друга,—и что еще тягчае,—замечая сие, не хотели изменить своего поведения. Более это относилось к недержавшим различения яств и являвшимся более совершенными в вере; мир они нарушали тем, что презрительно и укорно относились в воздерживавшимся от некоторых яств, а соблазняли, вместо назидания, тем, что иных наперекор совести увлекали есть идоложертвенное. Но и к воздерживавшимся от некоторых яств это же шло: и они мир нарушали уже тем, что особились от других, и тем более, если при сем вступали в спор, вообще неблагоприятный миру, и на укор отвечали укором укорявших, укоряя их, яко всеядцев, невоздержных и чревоугодливых; а соблазняли тем, что иных из не державших различения яств, но не крепких сердцем, располагали подражать себе, чая так совершеннейшими явиться, тогда как это означало не совершенство, а немощь.

329

Для нас отсюда можно заимствовать правило—во внешнем нашем поведении и особенно в отношении к предметам безразличным главным образом иметь в виду не то, как мы сами положили действовать, но то исключительно, чтоб мира взаимного не нарушать и не соблазнить кого-либо, а напротив так вести дела, чтоб взаимный мир более и более укреплялся и все служило ко взаимному назиданию.

Ст. 20. Не брашна ради разоряй дело Божие. Вся бо чиста, но зло человеку претыканием идущему.

Дело Божие—то, что Он хочет всем спастися. А ты неразумным пользованием свободою относительно яств разоряешь сие дело, понуждая или увлекая его есть то, что не одобряет его совесть, и тем губя его; ибо оскорбление совести есть зло пагубное. То правда, что все чисто, как ты веруешь; но ты, вкушая все на претыкание и соблазн брату, делаешь зло,—зло себе самому, ибо горе человеку, имже соблазн приходит (Мф. 18, 7). Св. Златоуст говорит: «делом Божиим Апостол называет спасение брата и увеличивает страх, доказав, что соблазняющий брата делает противное тому, о чем заботится. Ты не только не созидаешь, как думаешь, говорит Апостол, но разоряешь, и разоряешь не человеческое дело, а Божие; и притом разоряешь не для чего-либо важного, но для маловажной вещи—брашна ради. Если ты принудишь, и он станет есть, ни малой не будет в том пользы (а вред: ибо он будет есть с оскорблением своей совести). Не яства делают нечистым, а расположение, с каким есть. Посему ежели не исправишь расположения, то весь твой труд напрасен и вреден. Иное дело почитать что нечистым, и иное есть что почитаешь нечистым. В последнем случае грешишь ты вдвое, своим спором усиливаешь предрассудок, и заставляешь есть не-

330

чистое (т.-е. почитаемое таковым наперекор совести). Доколе не убедишь, дотоле не принуждай».

Слова: претыканием идущему можно принять в таком смысле: зло человеку, который есть с претыканием, несмотря на то, что совесть несогласна на сие. Толкование Св. Златоуста на это более направлено.

Ст. 21. Добро не ясти мяс, ниже пити вина, ни о немже брат твой претыкается или соблазняется, или изнемогает.

Добро не ясти. В продолжении всей главы толкуя о сем, Апостол явно требовал сего, как должного, и давал заповедь к исполнению. Но выразился так, что кажется будто он говорит: лучше, в виде своего мнения и совета; для того, чтобы, давая заповедь крепкому вместе с немощным, внушить сему последнему, что ему делается снисхождение по немощи его, и тем побудить позаботиться об оздравлевии. Не есть мяса и не пить вина не вообще предписывает, а на тот случай, если этим кто соблазняется. Того не касается здесь Апостол, что то и другое должно делать в видах воздержания,—об этом он говорит в других местах, например: подвизалйся от всех воздержится (1 Кор. 9, 25); здесь же говорит он о сем только в отношении к тем недоразумениях и разномыслиям, какие происходили среди Римлян, в умиротворение их» Отсюда и для всех нас, и на все случаи закон: ничего не делать, чем можно соблазнить брата. Св. Златоуст говорит: «опять Апостол требует большего, не только не принуждать, но и оказывать снисхождение. Так и сам он поступал нередко: обрезывал, стриг волосы, приносил иудейскую жертву. Не говорит он: делай; но предлагает в виде своего мнения, дабы слабейшего не сделать еще более беспечным. И что же говорит? Добро не лети мяс. И что я говорю о мя-

331

сах? Также воздерживайся от вина и от всего, что только служит соблазном; потому что спасение брата не идет ни с чем в сравнение. Сие собственных примером показал Христос, Который снизшел с небес и все претерпел за нас, что ни претерпел. Заметь же, как Апостол вразумляет и другого, говоря: претыкается, или соблазняется, или изнемогает (ибо сим означается, что он не в добром положении и имеет нужду в исправлении). — Не говори мне, продолжает Апостол, что это безрассудно (что слабый сам виноват, по неразумию своему); напротив, помни, что сие может исправить. А для тебя достаточное оправдание, что немощному поможешь, а себе нимало не повредишь. Твой поступок не лицемерие; напротив, он служит к созиданию и сбережению брата. Ежели будешь принуждать его, он станет противиться тебе, осуждать тебя и еще более утвердится в своих правилах—воздерживаться от пищи (по предубеждению). А если окажешь ему снисхождение, полюбит тебя, без всякого подозрения будет слушать твое учение, и наконец нечувствительно даст тебе волю посеять в нем правые догматы. А ежели однажды поселишь в нем ненависть к себе, то заградишь вход словам своих. Итак, не принуждай брата, напротив сам для него воздерживайся; воздерживайся не как нечистого, но потому, что он соблазняется,—и он больше полюбит тебя».

Слова: претыкается, соблазняется, изнемогает — все к одному направлены и одно значат; но можно видеть в них и некоторые оттенки немощи. Бл. Феофилакт говорит: «словом: претыкается показал, что он (по предубеждению не касающийся иных яств) ослеплен; ибо претыкаются слепые. А соблазняется он, как легкомысленный, изнемогает же, как маловерный» (Так и Экумений). Можно видеть здесь и постепенность по-

332

прания совести немощным: изнемогает — колебаться стал, соблазняется — склонился, претыкается — поел против совести. Внушение же идет в обратном порядке: не только не доводи до претыкания, но даже до склонения или колебания помыслом.

Ст. 22. Ты веру имаши: о себе сам имей пред Богом. Блажен не осуждаяй себе, о немже искушается.

Ты веру имеешь,—ты убежден, что в яствах все добро и ничтоже отметно, и что брашво не поставляет нас пред Богом. Это хорошее убеждение; но по обстоятельствам, в каких находишься ныне ты, обнаруживать на деле такое убеждение должен ты осторожно, чтобы неразумных пользованием свободою в сем отношении не соблазнить брата и не повредить ему. Имей такую веру в себе самом пред Богом; но, когда видишь, что безразличным ястием всего можешь соблазнить кого, воздержись от ястия. Этого требует от тебя долг любви к братьям и заповедь—все обращать в славу Божию, ешь ли, или пьешь. Для тебя от этого никакого не будет вреда: ибо по вере твоей вкушать и не вкушать что—дело безразличное. Ты можешь с покойною совестью и воздержаться от известной пищи. Совесть не будет тебя осуждать; напротив, одобрит за то, что делаешь некую жертву для пользы брага. Вообще блажен, кого не осуждает совесть за то, на что он решается, что избирает и делает. Искушается,—δοκιμάζει,—собственно —избирает с одобрением совести.

Не было ли таких, которые любили хвастаться своим отрешенным от всяких предубеждений смыслом и выказывали его ничем не стесняясь, на показ. И Св. Павел их вразумляет сим словом. Св. Златоуст подозревает сие. «Здесь, кажется мне, Апостол тайно намекает на тщеславие совершеннейшего в вере.

333

Смысл слов его таков: хочешь доказать мне, что ты во всем исправен и совершен; не доказывай (показанием ее), а довольствуйся свидетельством совести. Веру же берет здесь относительно не к догматам, а к предмету рассуждения. Об одной вере сказано: усты исповедуется во спасение (Рим. 10, 10); также— иже отвержется Мене пред человеки, отвержуся его и Аз (Мф. 10, 33). Одна постыждает тебя, если ее не исповедуешь; а другая (эта—относительно пищи) посрамит тебя, если исповедуешь (делом обнаружишь) не вовремя. Блажен не осуждаяй себе, о немже искушается. Доказывает, что с него довольно одобрения совести. Хотя другой не видит твоего блаженства, ты будь доволен сам собою (т. е. свидетельством своей совести). Поелику Апостол сказал: о себе сам имей; то дабы ты не почел сего судилища маловажных, утверждает, что оно для тебя лучше вселенной. Если все обвиняют тебя, но сам себя не осуждаешь, и совесть не укоряет, ты блажен. Но Апостол не о всяком без исключения дал такой отзыв. Много есть людей, которые сами себя не осуждают и весьма грешат; они всех несчастнее. Но Апостол занимается настоящих предметом (говорит т. е. относительно различения яств)».

Бл. Фотий у Экумения решает такое возражение. «Что же, скажет кто, ужели и мне чуждаться иных яств из-за немощного? Не будет ли это значить, что я пристал к его части? Не стану ли подобен ему? Против этого говорит Апостол: никак нет. Ибо, вера твоя остается пред Богом чистою и неповрежденною. Но что я говорю,—что это не повредит тебе и что вера твоя остается целою пред Богом? Ты блаженство себе приобретаешь, если для пользы и спасения брата воздержишься от известных яств. Блажен, говорит, не осуждаяй себе, о немже искушается, т. е.

334

имеющий совесть, свидетельствующую ему (что не сделал худо, поступив так и так). Не в этом только, когда кто для пользы брата воздерживается от иных яств, но и вообще во всяком деде, если кто после должного испытания найдет, что то или то хорошо, и сделает то,— будет иметь одобряющее и ублажающее свидетельство совести. Блажен таковый; а не только не терпит вреда от того, что избирает и что делает по совести».

Ст. 23. А сомнящийся, аще яст, осуждается, зане не от веры; всяко же, еже не от веры, грех есть.

Ты блажен, вкусишь ли или воздержишься, потому что то и другое можешь делать с покойною совестью. А несчастен тот, кто не убежден, что можно есть и то и то, а напротив думает, что едва ли нужно так делать, и, несмотря на то, яст не от веры, без удостоверения своей совести, что так можно. Совесть и мятется, лишает его покоя, не дает вкусить того блаженства, которое есть удел тех, которых не осуждает совесть за их поступки. Следовательно, ты делаешь ему зло. «Опять увещевает щадить немощного. Какая польза есть с сомнением и осуждать самому себя? Я одобряю того, кто ест, и ест без всякого сомнения. А кто сомневаясь ест, осуждается. Причина тому: зане не от веры. Осуждается не потому, что нечисто, но потому, что не с верою, потому что не был уверен, что это чисто, но думал, что прикасается к нечистому. А сим Апостол вразумляет, сколько делают вреда, когда принуждают не убедившихся прикасаться к тому, что по их мнению нечисто, и желает хотя сим удержать их от того, чтобы они не укоряли немощных в вере» (Св. Злат.).

Всяко же, еже не от веры, грех есть. Это общее положение на все случаи, на котором основываются и все наставления Св. Павла. Отсюда следует, что все

335

обязаны ясную иметь совесть относительно того, что предпринимают и делают, чтобы все делать с ясных сознанием правости дела. Св. Златоуст учит: «настоящая жизнь есть поприще; на всяком шагу нужно иметь множество глаз,—и не должно думать, что для оправдания достаточно неведения. Будешь, непременно будешь наказан и за неведение, если оно не простительно. И Иудеи были в неведении, однако ж их незнание не поставлено им в извинение. И язычники были в неведении, однако же не имеют оправдания. Когда не знаешь того, что знать невозможно, ты не будешь виновен. А когда того не знаешь, что можно и удобно познать, понесешь крайнее наказание. Притом же, ежели не будем слишком беспечны, то употребим все возможные меры; Бог подаст нам руку и в неудобопознаваемом. Так Павел говорил Филлиписийцам: аще ино что мыслите, и сие Бог вам открыет (—3,15).»

Стт. 24—26. Могущему же вас утвердити по благовествованию моему и проповеданию Иисус Христову, по откровению тайны, леты вечными умолчанныя, явльшияся же ныне, писании пророческими по повелению великого Бога, в послушание веры во всех языцех познавшияся. Единому премудрому Богу, Иисусом Христом, емуже слава во веки. Амин

Это славословие прерывает течение речи о благоразумном пользовании свободою относительно яств и о щадении немощных в отношении в сему, которая в след за сих начинается снова: должни есмы мы сильнии немощи немощных носити (—15, 1). Этот перерыв показался столь неестественных что ради сего эти три текста стали относить к концу послания, помещая их после 24 стиха 16-й главы. Совершенно незаконно: Святому Павлу обычно прерывать свое учение молитвенным к Богу обращением; настоящее славосло-

336

вие совершенно согласно с предметом речи, а в конце оно ни к чему; рукописей, оправдывающих такое перенесение, весьма немного. Наши толковники все имеют сие славословие в настоящем месте.

Само славословие—в немногих словах таково: могущему же утвердити вас, слава во веки, аминь». (Св. Злат.). Прочее все относится к показанию, в чем утвердить, и что восторгнуло Апостола к славословию. Любимая Апостолом истина—слияние Иудеев и язычников в единое тело Церкви во Христе Иисусе. Доселе разделяло их со стороны Иудеев средостение стихийного служения, отособлявшее их от всех, а со стороны язычников—неведение Бога истинного. Явился Господь, пошла проповедь Евангелия,—разоряет иудейское средостение, разгоняет мрак неведения языческого, и из тех и других образует один народ, ведущий Бога и поклоняющийся Ему в духе и истине. Дело сие было тайною, сокрытою от века и от родов и открывающеюся только теперь в самой действительности, хотя она предусмотрена была Пророками. Служение сему делу, как сознавал Апостол, вверено преимущественно ему, и всякий успех в нем исполнял его радостью и благодарением. Пред этим он сказал: как блаженны пришедшие в свободу чад Божиих! Тут бы и прибавить: слава Давшему такую благодать! Но как его занимала немощная часть уверовавших Иудеев, которых полную свободу он только впереди еще видел, то у него славословие естественно слилось с сим чаянием; и в несомненности, что так будет, он воззвал: могущему утвердити вас слава! Этим он хотел воодушевить немощных, говоря, как бы: мы снисходим немощи вашей, но надеемся, что вы скоро укрепитесь и станете на ноги. Св. Златоуст говорить: «Это всегдашний обычай Павлов—заключать увещания молитвами и славосло-

337

вием. Апостол знал, что в этом заключается не малая сила, и привык делать это по сильной любви и благочестью. Чадолюбивому и Боголюбивому учителю свойственно не только научать словом, но и молитвами испрашивать у Бога помощи учащимся. Так поступает Павел и в настоящем случае. Здесь он опять имеет в виду немощных и к ним обращает слово. Когда он предлагал обличения, то обличал и тех и других. Но теперь, когда молится, он приносит молитву за немощных. «

По благовествованию моему, утвердити по предмету моего благовествования, — в том, что благовествую. Сущность благовестия — спасение в Господе Иисусе Христе; сущность веры — упование спасения в Нем едином без всякой примеси чего-либо, на чем бы хоть малость какую опиралось то упование, и что дерзало бы разделять честь сего упования с Господом. От приявшего благовестие и вступившего в путь спасения требуется престрогая деятельность—многотрудная; но упование спасения на едином Господе утверждается. А те думали, будто спасение их благонадежнее, если того не есть, другого не пить. «Сим дается разуметь, что они не были еще утверждены, но хотя стояли, впрочем, колебались» (Св. Злат.).

И проповеданию Христову. «Благовествование мое, внушает Апостол, и проповедание Христово одно и тоже, ибо это не наше учение, а Его законы» (Феоф.). Проповедаю то, что Христос заповедал, или мой язык, а проповедует чрез меня Христос.

По откровению тайны, леты вечными умолчанныя. Какой тайны? Яко быти языком снаследником и стелесником» и спричастником обетования Божия о Христе Иисусе (Еф. 3, 6). Никаких преград нет. Всем открыт доступ к единению с Богом. Ни иудейство

338

ничего в сем не помогает, ни язычество ничем тут не мешает. Верою прилепись ко Господу, — и спасешься. Не внешнее что приводит в Богу или отводит от Него. Это устрояется внутренним настроением. Сию-то тайну возвещать языкам поручено было Святому Павлу, как подробно излагает он в послании к Ефесеям.

Ст. 25. Явлшямя же ныне, писании пророческими. Явною делается она ныне и в дело приводится апостольскою проповедью, Господу поспешествующему, и слово утверждающу последствующими знаменми (Мр. 16, 20). Пророческие сказания служили Апостолам к утверждению убеждения, что так от века определено, чтоб все языки призвать в вере в Господа, не связывая их иудейскими постановлениями, а даже самих иудеев освобождая от них.

Писании пророческими—будет тоже, что сообразно с пророчествами. Это внушало Иудею: «чего тебе бояться? Чтобы не отступить от закона? Но того хочет закон, то предсказано издревле» (Св. Злат.).

По повелению вечнаго Бога. Не сами мы, воспользовавшись предсказаниями пророческими, принялись за это дело. Мы действуем по гласному повелению вечного Бога: шедше научите вся языки, — не иудействовать, а веровать в Господа — конец закона и пророков. И всякой видит перст Божий на деле проповеди нашей. — Спросишь: как-так ныне только явилась тайна?—Нечего пытать, когда Богу так угодно, и явна Его воля в открытии ее. «Если ты допытываешься, почему тайна явилась ныне; то берешь на себя дело не безопасное, когда любопытствуешь о тайнах Божиих и требуешь в них отчета. Не любопытствовать тебе должно об них, но принимать их с любовью и находить в них успокоение своего сердца. Посему Апостол, желая оста-

339

новить в тебе такое расположение духа, присовокупил: по повелению вечнаго Бога. Когда повелевает Бог, должно повиноваться, а не любопытствовать» (Св. Злат.). Вечнаго—же приложил, потому что говорит о тайне сокровенной от века: сокрытая в вечном Боге, и открывается она по повелению вечного Бога, из вечности проявляясь во времени. Кто мог извлечь ее из глубин Божиих, кроме самого вечного Бога?

В послушание веры во всех языцех познавшияся. Вот для чего открыта сокровенная тайна! Тайна сама состояла в том, что все народы предопределены быть участниками в деле спасения, совершенного Господом. Она была сокрыта; а ныне явлена—для чего? Не для того, чтоб узнали только о ней, но чтоб самым делом совершилось то, в чем она состояла, т.-е., чтоб все народы услышали, уверовали и покорились вере, им возвещенной и сделались участниками в благах искупления и спасения. Не насильно, не внешнею силою загоняются они в ограду веры, в стадо Христово, а им возвещается благо, которое им и на ум не приходило, чтоб, если хотят, поспешили усвоить его верою и послушанием. Для немощного отсюда такое внушение выводит Св. Златоуст: «Не ты один, но целая вселенная так верует, и научена тому не человеком, но Богом».

Ст. 26. Единому премудрому Богу, Иисусом Христом... слава.

В иных местах, судя по течению речи, Апостол славит Бога блаженным (1 Тим. 1, 11), единым сильным, бессмертным, живущим во свете неприступном (1 Тим. 6, 15. 16). А здесь славит Его единым пре» мудрым. Не мог надивиться, и всегда дивился великой премудрости Божией: как Он одним и тем же и Иудеев разоблачил от их благоукрашения законностями и язычников просветил и очистил, и из тех

340

и других слил один народ, поклоняющийся Богу в духе и истине. Сокрыто было сие и вдруг явилось, как цвет из семени. Не дивно ли, что бросается в землю семя, а чрез несколько времени выходит из него прекрасный цвет и плод?—Так дивится Апостол тому, что семя слова, сокрытое в иудействе, вдруг проросло и дало древо, покрывающее ветвями своими всю землю. Св. Златоуст говорит: «выражается и сем славословии изумление пред непостижимостью сих тайн. Ибо, и ныне, когда тайны открыты, невозможна постигнуть их умственно, но должно познавать их не иначе, как верою. Прекрасно сказал Апостол: Единому премудрому Богу. Ибо, когда размыслишь, как Бог ввел в Свою Церковь язычников и приобщил их к древним праведникам, как спас безнадежных, как недостойных земли возвел на небо, потерявших право на настоящую жизнь ввел в жизнь высшую, бессмертную и неизреченную, попираемых демонами сделал равными Ангелам, отверз рай, уничтожил все древнее зло, и все это совершил в непродолжительное время, путем удобным и сокращенным; тогда уразумеешь премудрость Божию, увидев, что, чего но знали ни Ангелы, ни Архангелы, тому язычники вдруг научены Иисусом Христом. Итак, надлежало бы тебе удивляться Его премудрости и прославлять Его; а ты занимаешься малостями (того не есть, другого не пить), привязываясь еще в тени (закону). Это значит, что ты мало прославляешь Христа. Ибо, кто не имеет упования на Него и дерзновения в Нем, кто не руководствуется верою, тот не исповедует величия дел Его. Но Павел сам воздает за них славу Богу; а тем и их побуждает к такому же усердию.—Когда же слышишь, что Апостол говорить: единому премудрому Богу, не подумай, чтобы это было ска-

341

зано к унижению Сына. Ежели все то, в чем обнаруживается премудрость Божия, совершено чрез Христа, и ничего не совершено без Него; то явно, что Он и в премудрости равен Отцу». К сему последнему приложим изъяснение Бл. Феодорита: «Ежели еретики скажут, что Бог именуется единым премудрым (так что Христос Иисус уже не Своею премудростью премудр); то пусть дознают, что Владыка Христос называется не только премудрым, но и самою премудростью. А если думают лишить Сына сего наименования премудрым, то пусть не называют Его и бессмертным. Ибо, сей же Апостол говорит, о Боге: един имеяй безсмертие (1 Тим. 6, 16)».

Иисусом Христом,—διὰ—чрез Иисуса Христа, можно относить и к утвердити вас, и к явльшияся, и познавшияся, т.-е. тайны. Бл. Феофилакт пишет: «Слова Иисусом Христом можно соединять так: могущему вас утвердити Иисусом Христом. Но можно понимать их и так: открытой тайны всем народам Иисусом Христом; ибо тайну открыл народам сам Тот, Кто послал учеников научить все народы» (Так и Св. Златоуст, и Экумений и Фотий).—Но можно и так читать и толковать: Иисус Христом — слава. Ибо, сам Иисус Христос говорит, что Отец прославился и прославляется в Нем—Сыне (Ин. 13, 31; 14, 13). Это тем удобнее допустимо, что иные—ему же—ᾦ—считают излишним (Экумений и еще кто-то у него). Есть и рукописи, в которых оно опускается, и течению речи сие опущение не противно, а кажется более согласно с них. Но большинство удерживает сие речение, и в таком случае оно представляется стоящим вместо αὐτῷ, как читается в некоторых рукописях. Могущему утвердить вас—премудрому Богу, Ему—таковому слава.—Требовалось привнесение сего (Ему) тем, что

342

между могущему утвердити и слава много поставлено слов, отвлекавших внимание на другое.

«Таким образом, воздав славословие, Апостол от молитвы опять переходит к увещанию» (Св. Злат.). новые однако ж выставляя побуждения в исполнению того, что внушает и чего требует.—Доселе он увещевал не разрывать согласия из-за мелочей, заимствуя побуждения к тому из самого предмета; теперь же ведет в тому же общею обязанностью не себе угождать, как и Христос не себе угоди 1—6,—и тем, что Христос, Устроитель спасения, всех приемлет, и Иудеев и язычников, как и предсказано; вследствие чего вам не следует делиться из-за иудейства и язычества (7 — 13). То и другое выводится от лица Иисус-Христова.

Гл. 15, 1. Должна есмы мы силами немощи немощных носити, и не себе угождати.

Сильные—это те, которые дошли до крепкого убеждения, что Богоугождение и спасение зиждется внутренним благонастроением, истекающим из веры; а немощные—те, которые упование спасения основывают еще и на чем-либо внешнем. Но может быть Апостол, переходя от частного к общему, под немощами разумеет и немощи нрава и всякого вообще рода, какие бы ни были. «Слово — должни показывает, что это дело обязанности, а не милости. — Что же мы должны делать? Немощи немощных носити. Должны мы сильные. Видишь ли, как Апостол поощряет их к этому похвалами, не только называя их сильными, но и ставя на ряду с собою? И не этим одним привлекает их, но и представлением пользы ближнего без всякого обременения для них самих. Ты силен, говорит он; и, если снизойдешь, не потерпишь вреда. А ему, если ты не

343

будешь сносить его немощей, угрохает крайняя опасность. И не говорить: сносить немощных, но—немощи немощных; чем призывает и превлекает их к милосердию, как и в другом месте говорит: вы духовнии исправляйте такового (Гал. 6, 1). Ты стал силен? Воздай должное Богу, соделавшему тебя сильным. Но ты воздашь должное, врачуя немощь изнемогающего. Ибо, и мы были немощны, но соделались сильными по благодати. Так должно поступать не только в сем случае, но и с немощными другого рода. Гневлив ли кто, или обидчив, или имеет другой какой недостаток; ты перенеси. Как же это возможно? Выслушай, что далее говорит Апостол. Сказав: должки семы немощи немощных сносити, он присовокупил: и не себе угождати» (Св. Злат.).

Не себе угождати. В другом месте: никтоже своего си да ищет (1 Кор. 10, 24). И Спаситель говорит, что первый шаг на пути спасения есть: да отвержется себе (Мф. 16, 24). Двинувшись от себя, кого встречаем? Бога и братий. Бог благоугождается внутренним настроением,—верою, страхом Божиим, преданностью Богу, сердечным к Нему прилеплением и упованием. Внешняя же деятельность вся почти идет у нас в соприкосновении с братиями, и тут-то главное: не себе угождать, не своим си искать,—чего бы это ни касалось. Казалось бы, что от этого разоришься, или подавлен будешь; а на деле бывает так, что этим только прочно и зиждется благо каждого и всех. Откуда сила на это? От любви, которая все братнее считает своим; ибо любит их как себя. Противоположно ей—самоугодие, источник всего недоброго и всех нестроений между нами, больших и малых. Как только потянулся кто к себе-угодному, тотчас ущерб другому, от него неприятность, а далее и раздор.—Апо-

344

стол помянул о подавлении самоугодия, потому что у него речь о воздержании от яств, чтоб не соблазнит брата. Если для тебя дело безразличное есть или не есть известные яства, то воздержаться тебе ничего не стоить, и если не воздержишься, то не по чему другому, как по самоугодию. А самоугодничать не должно; ибо это значить жить по живущему в нас греху, который должен быть умерщвляем.

Ст. 2. Кийждо же вас ближнему да угождает во благое к созиданию.

Там вообще говорил: мы не должны себе угождать; а тут приложение делает в внимающим слову его: кийждо вас ближнему да угождает. От себя отвернувшись, на ближнего обращай взор, как говорит в другом месте: не своих си кийждо., но и дружных смотряйте (Фил. 2, 4), иди: никтоже своего си да ищет, но еже ближняго кийждо (1 Кор. 10, 24). Апостол и сам всегда так действовал, почему и предлагал себя в пример: якоже и аз во всем всем угождаю, не иский своея пользы, но многих, да спасутся (1 Кор. 10, 33).

Сам угождал всем, да спасутся; и других учит угождать ближнему во благое: «ибо можно угождать и во. вреду, как себя самого, так и ближняго» (Феод.). «Каждый делай то, что угодно ближнему, и служи брату, только во благое» (Феоф.).

Но зачем Апостол прибавил еще: к созиданию! Сего требовал образ действования сильных Римлян. Они ко благу вели, требуя не держаться различения яств, как условия спасения; но как делали это не в порядке, то не созидали, а разоряли. Надлежало переубедить их; и тогда-то различение яств само собою устранилось бы, а они сразу силою все хотели переломить, и вместо пользы причиняли вред. Почему «дабы не ска-

345

зал кто из совершенных: вот я влеку брата во благое (обличая его и понуждая), Апостол присовокупил: к созиданию. Ибо, хотя и благо то, что делаешь теперь, во так как это неблаговременно, то дело твое обращается в разорение; ибо неблаговременное обличение не назидает» (Феоф.). И в премногих-многих случаях это ограничение имеет спасительное применение: и благо делай, но с разумом.

«Итак, богат ли ты, облечен ли властью, не себе угождай, но бедному и имеющему нужду. Чрез это ты и приобретешь истинную славу, и принесешь много пользы. Житейская слава скоро пролетает; а слава духовная пребывает постоянно, если будешь это делать к созиданию» (Св. Злат.).

Ст. 3. Идо и Христос не Себе угоди, но якоже есть писано: поношения поносящих Теде нападоша на Мя.

«Поелику Апостол дал правило особенной важности, предписав совершенному нисходить со степени своего совершенства для уврачевания немощи другого; то представляет в пример Христа. Так и всегда делает Павел. Когда рассуждает о милостыне, представил сей же пример: весте благодать Господа, яко вас ради однища, богат сый (2 Кор. 8, 9). Когда увещавал к любви, убеждал тем же примером, сказав: якоже и Христос возлюби нас (Еф. 5, 25). Когда советовал терпеть стыд и бедствия, прибегнул к тому же примеру, говоря: мясе вместо предлежащия Ему радости, претерпе крест, о срамоте нерадив (Евр. 12, 2). Так и здесь показывает, что сам Христос поступал таким образом: не седе угоди» (Св. Злат.).

Христос Спаситель ничего не делал для Себя, а все для устроения нашего спасения. Только однажды Он выразил пред Отцом Своим, чего бы Ему хотелось для Себя, именно: да мимо идет наша сия; но тотчас

346

же и отказался от сего: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты. Бл. Феодорит пишет: «Сам Владыка не Своего искал, но за наше спасение предал Себя на смерть. Ибо, слышим, что пред страданием молится и говорить: Отче, аще возможно есть, да мимо идет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Мф. 26, 39)». Такое же применение читаем и у Амвросиаста.

Господь испил чашу сию, и потопил в ней грехи наши. Грехи наши Он понес и за нас поболезновал, и тем спас нас. Поелику в этом преимущественно выразилось, что Он не Себе угоди; то применительно к сему надлежит понимать и приведенные пророческие слова, именно: поношения поносящих Тебе—Богу Отцу, нападоша, напали, налегли на Меня, Сына Божия воплотившегося для подъятия грехов всего мира, и спасения его. Поношения поносящих Бога будут грехи мира; ибо всякий грех, поелику пред лицом Бога вездесущего творится, оскорбляет лицо Божие и в поношение Ему творится. Сын Божий, воплотившись, исповедует пред Отцом, что все эти поношения на Него налегли, и Он охотно подъемлет их, чтоб снять вину поношения с творивших его и тем спасти их. Этим особенно и показал Он, что не Себе угоди, но с других всех снял вину и за них понес ее.

У Пророка все место читается так: ревность дому твоего снеде Мя, и поношения поносящих Тебе нападоша на Мя (Пс. 68, 10). В первых словах: ревность дому Твоего снеде Мя—Господь устами Пророка исповедует, что подъять поношения поносящих, или грехи грешников, побудила Его ревность о доме Бога Отца, т.-е. о славе сего дома. Дом Божий—вся тварь, наипаче разумная. Грехом дом сей помрачился. Сын Божий возревновал восстановить свет славы его; для того при-

347

шал на землю, воплотился, и подъяв грех, отъял то, чем омрачалась слава дома Божия. По отъятии греха, низшел Дух Святой, Который, обновляя верующих, расширяет свет славы дома Божия, пока внидут в него все потребные.

Ст. 4. Елика бо преднаписана быша, в наше наказание преднаписашася: да терпением и утешением Писаний упование имамы.

По поводу приведения сказанного места из Писания, Св. Павел выражает общую мысль о назначении и благотворном действии Божественных Писаний. Он как бы говорит: я привел одно место из Писания, но там и все таково, что может быть обращено нам в научение: с этою целью они и написаны. В наше наказание—в научение нас—христиан. Все христианство там предъизображено. Читай, или слушай, вникай и размышляй,—и учись. «О нашей пользе промышляя, Бог сообщил нам Писанию преданное учение» (Феод.). Всякого пункта христианского учения можно найти там предначертание—явное или сокровенное. Может быть, говоря сие, Апостол имел намерение навести немощного Иудея на мысль, что если по духу христианства нет необходимости держаться различения яств, как какого-либо условия спасения, то это учение не есть какая-либо особенность от прежних Писаний; оно и там содержится: поищи и найдешь.

Как назначение Писания выражено обще, так и благотворное действие его тоже указывается в общих чертах: да терпением и утешением Писаний упование имамы. Главное тут: да—упование имамы. Это упование есть упование спасения,—непоколебимая уверенность, что веруя так, как веруем, живя так, как живем, и освящаясь таинствами, как освящаемся, мы несомненно содеваем спасение свое. Опора же сего упования —Гос-

348

под наш Иисус Христос. Если сам Сын Божий и Бог пришел, воплотился, пострадал, умер, воскрес, вознесся на небеса и сидит одесную Бога Отца, то что может быть ненадежно и непрочно в нашем уповании?—При всем том однако ж могут приходить помышления, колеблющие упование. Что тогда делать? Обращайся к Писанию и там найдешь утешение, почерпнешь оттуда удостоверения, которые успокоят восстающее внутри смятение помышлений. Если придет смущающее помышление,—хорошо ли мы сделали, что возуповали на Христа,—смотри в Писание и там найдешь, что Он есть чаяние языков, что на Него, как сказано, языцы уповати имут, что и видим исполняющимся,— что Он есть Отец будущего (т.-е. настоящего теперь) века, Бог крепкий. Если придет помышление, хорошо ли делаем, что следуем Его заповедях; смотри, что повелел Моисей: когда придет, послушайте Его. Если придет помышление, не ново ли то, что приемлем чрез таинства благодать Духа Святого; читай пророков и найдешь, что давно предсказано: во дни оны излию от Духа Моего. Так и всякое другое помышление, какое бы ни пришло, может быть развеяно утешением, почерпаемым из Писаний, и оставлять наше упование в покое и силе.

Из сказанного явно, как утешение Писаний влияет на твердость упования нашего. Но как к сих проявлениям духовным относится терпение? В тексте оно стоит на одной линии с утешением Писания: все преднаписано в наше научение, чтоб терпением и утешением Писаний имели мы упование, т.-е, стояли в нем, были тверды и не падали (Св. Злат.). Как утешение Писаний влияет на твердость упования, очевидно: как влияет на это терпение? Поставим раздельно: все преднаписано в наше научение, да терпением упование има-

349

мы. Научение из преднаписанного дает терпение, терпением хранится упование. Под терпением не всегда разумеется перенесение прискорбностей, но иногда постоянство в принятых правилах. Можно в этом значении принять его и в настоящем случае. Будет: научение, почерпаемое из преднаписанного, рождает постоянство в правилах веры, жизни и благодатного освящения, а сие постоянство поддерживает упование. Упование действительно слабеет, коль скоро допускается какое опущение или уклонение в вере, жизни или освятительных порядках Церкви. Постоянная же верность всему этому сообщает упованию дерзновение и воодушевление. А как преднаписанным может воспитываться такое постоянство, это не требует объяснений.

Но можно принять здесь терпение и в значении перенесения прискорбностей. Прискорбности неразлучны с верою и жизнью по вере. Писание, проповедуя всюду такую неразлучность, и словом научения и примерами терпения воодушевляет на терпение, а терпение оживляет упование и дает ему твердость. Последнее свидетельствуется повсюдными опытами. Св. Златоуст говорит: «Много предлежит нам различных подвигов и внутренних и внешних, (неизбежность этого преднаписана), дабы мы, почерпая укрепление и утешение ив Писаний, оказывали терпение, и дабы, живя в терпении, пребывали в надежде. Одно располагает к другому, терпение к надежде, надежда к терпению; терпение же и надежда почерпаются в Писании».

Стт. 5. 6. Бог же терпения и утешения да даст вам тожде мудрствовати друг ко другу о Христе Иисусе: да единодушно едиными усты славите Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа.

Опять молитвою прерывает течение речи, и направляет ее к устранению разномыслия между Римлянами,

350

которое хотя незначительного предмета касалось, однако ж все нарушало взаимный мир. Бог потому есть Бог терпения и утешения, что и терпение, и утешение от Него исходят, и только в тех они являются в истинном виде и в истинной силе, кому сообщает их Бог. Определяет же Апостол здесь Бога такими терминами по течению речи, — потому что пред сим говорил о терпении и утешении; или, лучше, потому, что из тех, к кому он обращает речь, одни имели нужду в терпении, а другие в утешении: в терпении имели нужду сильные, а в утешении немощные, которым самое сознание немощности уже причиняло скорбь, тем паче если при сем замечалось нечто укорительное со стороны сильных. Но Апостол просит им от Бога не терпения и утешения (на это он только намекает), но устранения того, что заставляло одних терпеть, а других искать утешения, именно — устранения разномыслия и водворения единомыслия. Да даст — тожде мудрствовати — быть одних и тех же мыслей, одни и те же содержать истины, понятия и представления — всем вам о Иисусе Христе, κατὰ, — по Христу Иисусу, то есть по духу, учению и требованию Христову, или по предмету веры в Господа Иисуса Христа. Главное здесь: упование спасения во Христе Иисусе. Упование сие все основывается на едином Иисусе Христе Господе. Что-либо подлагать к сему основанию — значит: не по Христу Иисусу мудрствовать и действовать. А это замечалось между римлянами: одни надеялись, что они ближе ко спасению, воздерживаясь от некоторых яств, а другие думали, что они ближе к нему, давая себе в сем отношении полную свободу. Те и другие мутили чистую воду упования спасения. Апостол и молит, чтоб Бог просветил их ум и дал им одинаково уразуметь дело спасения во Христе Спасителе.

Стих б. Да единодушно едиными усты славите Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа.

351

Испрашивает единомыслия и единомудрия для того, говорит, чтоб, собираясь вместе молиться и славить Бога, вы славили Его не одними только устами, воспевая те же хвалебные песни, но и одною душою, содержа в душе одни и те же мысли и убеждения. Что должно так именно славить Бога, это приемлется как несомненное положение. Одно тело — все; одна должна быть и душа. В этом и убеждать нечего. Апостол молится только о средстве к тому. Вам необходимо не устами только одними славить Бога, но и одною душою. Как неотложное к сему условие есть единомудрие, то я и молю Бога дать вам единомудрствовати. Единство убеждений породит единство чувств и расположения, — и станет одна душа, которою и будете достодолжно славить Бога. «Видишь ли, какое дал Апостол единение целому телу Христову и как заключил речь славословием? Сим самым всего более и убеждает их к единомыслию и согласию» (святой Златоуст).

Да славите Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа. «Апостол назвал Бога нашим Богом, Отцом же Господа Иисуса; потому что Бог всех нас есть Его Отец» (блаженный Феодорит). «Здесь слово: Бога — надо отделить, от неся его к предыдущему, и потом читать с нового начала: и Отца Господа нашего Иисуса Христа. Впрочем, не будет неприличия, если читать эти слова и не отдельно, то есть разумея Бога и Отца по отношению к единому и Тому же Христу; ибо Бог Отец есть Бог Христа по человечеству, а Отец по Божеству» (блаженный Феофилакт).

Стих 7. Темже приемлите друг друга, якоже и Христос прият вас во славу Божию.

Новое побуждение к единомыслию. Не делитесь между собою, по причине незначительных у вас разностей во внешнем поведении, когда и тех, и других из вас равно приял Христос Господь, что есть наи-

352

щественнейпиее. Ради сей великой милости общей вам, разорите средостение, разделяющее вас; единым объятием любви Божией держимые, обымитесь и сами друг с другом. Или,—так Апостол говорит к сильнейшим в вере,—такое предлагает он побуждение: вы каковы были, когда приял вас Господь? Из немощных немощные. И однако ж Господь не понуждался вас ради немощей ваших, а милостиво приял вас в любовь Свою, и в общение с Собою. Итак, как Господь поступил в отношении к вам, некогда немоществовавшим, так поступайте и вы в отношении к немощных братиям, не чуждайтесь их, а принимайте в любовь свою, в объятия свои и во всякое общение с собою. Так Бл. Феодорит: «И Владыка Христос не тогда, когда были мы праведны, возлюбил нас, но приял и оправдал грешников. Посему и вам надлежит переносить немощь братий и прилагать все херы к их спасению». Так Амвросиаст: «Мы приняты от Христа так, что Он недуги наши прията и болезни понесе (Мф. 8, 17). Посему, побуждаясь сим примером, мы должны с терпением переносить взаимные немощи наши, чтоб не испразднить славы воспринятого нами имени; ибо, по благодати Христовой, мы именуемся сынами Божиими. «

Во славу Божию—можно относить и к приятию Христову: якоже Христос прият вас в славу Божию,— разумея под славою Божией или славу Божескую, великую, которой сподобились приятые, как предсказывал и Пророк Исаия: дам место именито, и имя вечно дам, говорит Господь,—тем, кои вступят в завет Его и будут верны Ему (Ис. 56, 4. 5). Так Амвросиаст. Или—в славу Божию,—славы ради имени Божия,— да прославится Отец в Сыне, яко многомилостивый.— Можно относить сие и к взаимному друг друга приятию.

353

Приемлите друг друга,—в славу Божию. Так прочие наши толковники. Феофилакт пишет: «Повторяет Апостол прежнее увещание и приводит Христа в пример, чтобы мы принимали друг друга, потому что это служит к славе Божией. Ибо, единение наше наипаче прославляет Бога; напротив несогласие наносит Богу бесчестие. Ибо, язычники, видя, что христиане разногласят между собою, обвиняют самую веру». Св. Златоуст выводит из сего: «Тем особенно и прославляется Бог, если мы ограждаемся друг другом. Итак, если ты, огорчаясь за несогласие с тобою, заводишь раздор с братом твоим; подумай, что, отложив гнев, прославишь тем своего Владыку, и примирись с братом, если не для него самого, то для славы Божией; или лучше сказать, для нее прежде всего и примирись. Об этом непрестанно повторял и Христос, и беседуя с Отцом Он сказал: потому узнают все, что Ты Меня послал, ежели (ученики Мои) будут едино (Ин. 17, 21)».

Но из последующего видно, что во славу Божию Апостол поставлял в соединении с—прият вас: ибо говорит, что Иудеи приняты для того, чтоб явна была истина Божия в обетованиях отцам их, а язычники приняты по милости, чтоб прославился тем Бог.

Стт. 8. 9. Глаголю же, Христа Иисуса служителя бывши обрезания по истине Божией, во еже утвердити обетования отцев: а языком по милости прославити Бога.

Говоря: Христос прият вас во славу Божию, я разумею то, что Христос Иисус есть служитель,—διάκονος,—посланник и святитель,—ἀρχιερέος,—исповедания нашего (Евр. 3, 1), совершитель домостроительства Божия о нас, устроитель спасения нашего,—есть все сие,— для обрезанных по истине Божией, ради истинности Божией, да явится Бог истинен в словах Своих и

354

в обетованиях своих, данных отцам их, чрез исполнение их во Христе Иисусе; а для язычников Он есть все сие по хилости,—потому что в отношении к ним Бог не связан никаким словом обетования, и если принимает их в участие благ о Христе Иисусе, то по одному тому, да явит богатство благости Своей к ним, чтоб все языки, сподобясь сего, прославляли Бога, многомилостивого и человеколюбивого Отца. То и другое, конечно, относительно: ибо и там милость, потому что самые обетования по милости, и здесь истинность, потому что и относительно их изречены обетования, хотя не отцам их. Но Апостолу нужно было выставить особенно последнее, по целям речи своей. Если тебе явлена такая милость, будь же сам милостив к немощным. Если явлена тебе милость сия, да прославится Бог, прославляй же Его не языком, но делом, подражая Ему в сердоболии и снисхождении к братиям и тем являя, что имеешь Его милостивым Отцом всех. Ничем так не славится Бог, как взаимным союзом братий.

Св. Златоуст говорит: «Апостол, держась прежнего предмета речи, снова рассуждает о том, какое принял о нас попечение Христос, и показывает, сколько Он сделал для нас, и как Он не Себе угождал. А вместе с этим доказывает также, что верующие из язычников более одолжены Богу. Если же они более одолжены, то их обязанность терпеть немощных из Иудеев. Поелику Апостол нанес последним сильные удары, то дабы не возгордились от того первые, укрощает теперь их высокоумие, доказывая, что Иудеям дарованы блага по обетованию отцам их, а призванным из язычников по одному милосердию и человеколюбию. Почему и говорит: а языком ко милости, прославити Бога.—Иудеи имели обетования, а

355

ты того не имеешь, но спасен по одному человеколюбию. Апостол для того упоминает об обетованиях, чтоб язычники тем смирились и не восставали на немощных. О язычниках он говорит, что они спаслись только по милости; а потому обязаны особенно славить Бога. А Бог славится, когда мы живем в союзе и единении, когда единодушно благословляем Бога, терпеливо сносим того, кто немощнее нас, и не презираем отторгающегося члена».

Ст. 9—12. Якоже есть писано: сего ради исповемся Тебе во языцех, Господи, и имени Твоему пою. Я паки глаголет: возвеселитеся языцы с людми Его. Я паки: хвалите Господа вси языцы и похвалите Его вси людие. И паки Исаия глаголет: будет корень Иессеов, и востаяй владении языки: на того языцы уповают.

Что язычники призваны по милости, да прославят Бога, сие доказывает Апостол свидетельствами пророков, которые предвозвещая призвание языков, приглашают их славить Бога.

Первое пророчество взято из Пс. 17, 50. Пророк от лица Христа Господа говорит: исповемся Тебе во языцех, Господи. Призванные языки облекаются во Христа, и имеют Его в себе живущим. Когда прославляют они за сие Бога, то это Христос Господь в них живущий подвигает их на сие славословие. Пророк представляет Господа издали провидящим сие, и влагает во уста Его такую песнь к Богу Отцу: языки, быв обращены к вере благовестием Моим, Меня воспримут, и Я их устами исповемся Тебе, и буду петь хвалу имени Твоему, подвигая их на славословие Твое. Амвросиаст пишет: «Пророк пишет, что языки будут допущены в благодать Божию для получения спасения. Это глас Христа, изрекающий, что благовестие Его среди языков будет иметь плодом испо-

356

ведание Бога; почему Сын благодарит Отца за покорность языков. И в Евангелии Он взывает: исповедаютися Отче, Господи небес и земли, яко утаил еси сия от премудрых и разумных, и открыл еси та младенцем. Ей, Отче, яко тако бысть благоволение пред Тобою» (Мф. 11,25).—И в день торжественного вшествия Его в Иерусалим, когда некие эллины, пришедшие, да поклонятся в праздник, были представлены Ему Апостолами, Он воззвал: прииде час, да прославится Сын Человеческий.., и в конце: Отче, прослави имя Твое (Ин. 12, 20. 23. 28).

Второе пророчество взято из заключительной песни Моисея во Второзаконии, 32, 43.—Пророк приглашает все языки возвеселиться с людьми Божиими, провидя будущее призвание их к участью в благах, кои народ Божий наследует по обетованию отцам его. Амвросиаст пишет: «Пророк показывает, что Бог, по милосердию Своему, издревле определил во едино собрать Иудеев и язычников, чтоб языки, став причастными благодати, содружились с Иудеями, которые и сами по дару милости Божией наименованы народом Его,—и чтоб все вместе, обрадованы быв познанием истины, прославили Бога, присоединением языков умножившего число верных людей своих. Когда, по поводу роптания Иудеев на Ап. Петра за приятие Корнилия сотника в число спасаемых, Апостол сей объяснил им, как было дело; тогда они успокоились, говоря: убо и языком Бог покаяние даде в живот» (Деян. 11, 18).

Третье пророчество взято из Пс. 116, 1. Пророк обще призывает все народы хвалить и воспевать Господа, потому что утвердися милость Ею на всех нас. Утвердилась, твердо установилась, стала непоколебимою и неотъемлемою. Когда же это совершилось, как не

357

в пришествие на землю Христа Господа, в силу коего все просвещены истинным Боговедением и освящены благодатию Духа Святого, и церковь Божия созиждена и поставлена хранительницею сих благ до скончания века? Сознавая сие, народы хвалите и воспевайте Господа многомилостивого.

Четвертое пророчество взято из Пророка Исаии, 11, 10. «Слова: будет корень Иессеов сказаны вместо: от корня Иессеова вырастет Тот, Кто восстанет владеть народами, т.-е. Христос» (Феоф.). «Многими свидетельствами доказывает Апостол, что то было вечное определение Божие, чтоб все народы сподобились благословения о Христе Иисусе. А это доказывает за тем, чтоб внушить народам, что упование их твердо и не подлежит сомнению» (Амвр.). Языки уверовавшие и уповают, и поелику уповают великого, не могут удержаться от славословия Богу, особенно получив верные залоги, удостоверяющие в получении уповаемого.

Св. Златоуст заключает сии свидетельства таким наведением: «Все это приводит Апостол в доказательство того, что должно всем соединиться и славить Бога, а вместе хочет сим—и смирить Иудея, дабы он не превозносился пред язычником, потому что все пророки призывают и язычников (к славословию Божию), — и внушить скромность язычнику, показывая, что он обязан более благодарить Бога».

Ст. 13. Бог же упования да исполнит вас всякие радости и мира в вере, избыточествовати вам во уповании, силою Святого Духа.

Опять молится Св. Апостол. Это заключительная молитва на все, о чем так много говорил он, начиная с предыдущей главы. Слова молитвы применяются к предшествующему пророческому слову. Там говорилось: на Того языцы уповать будут; а здесь говорится: и

358

дай вам Господь, Бог упования—уповать и не только уповать, но избыточествовать упованием. Упование здесь—упование спасения в Господе Иисусе Христе, которое коль скоро кто возымеет, не станет ухе придумывать новые для него опоры, — ненадежные и хрупкие, каковы например,—то есть, а этого не касаться, или все есть: от чего отстать убеждал Апостол выше. Так сия молитва, словесно прикрепляясь к только что приведенных словам пророка, содержанием своим соответствует всему предыдущему отделению (гл. 14 и 15).

Замечательно очерченное здесь Апостолом в сжатом слове соотношение духовных чувств и расположений. Предмет молитвенного благожелания есть избыточество упования; чтоб оно было, благожелается исполнение сердца радостью и миром; источником этих указывается вера. Вера раздает радость и мир, радость и мир множит упование, все же сие бывает силою Духа Святого. Почему и молитва к Богу упования.

Бог есть Бог упования, потому что одно слово— Бог движет—уже упование: ибо Он есть сама благость, беспредельно нам благожелающая и благодеющая, лучше нас знающая потребное нам, всегда готовая удовлетворить, и всеми способами к тому обладающая. Почему Пророк Давид исповедует, что Бог нот— Бог, еже спасати (Пс. 67, 21). И блажен муж, емуже есть имя Господне упование (Пс. 39, 5). И потому Бог есть Бог упования, что сам Он вселяет его в сердце; ибо есть источник всех духовных благ.

Бог упования, говорит, да исполнит вас всякие радости и мира в вере. В вере,— ἐν τῷ πιστεύειν,—поелику веруете, или поколику веруете. Наперед—вера. Бог дал вам веру, —и вы веруете. Поелику веруете, то нет никакой препоны, чтоб Бог исполнил вас

359

всякими духовными благами, и действительно исполнит, поколику будете веровать. Вера есть и канал для про· течения милостей Божиих и вместилище для приятия их.

Из всех духовных благ Апостол благожелает Римлянам только радости и мира. Отвлеченно от состояния Римлян, радость и мир потому паче других благ указаны, что они суть неотлучные спутники веры» осязательнее дающие себя ощутить верующему. Верующему грехи прощаются. Возьми сие в чувство, будешь чувствовать, будто гора свалилась с плеч. Как этому не радоваться? Верующий приемлется в милость Божию, в сыновство Богу и объемлется теплотой отеческой любви Божией. Приявший сие в чувство как может не радоваться? Так с верою неразлучна радость; а с радостью и мир неразлучен: без мира и радости быть нельзя. Мир водворяется от осенения благодатию. Благодать, пришедши, подавляет, ради самоотвержения, все страсти и не дает им хода и силы. А когда страсти не в движении, тогда нечему возмущать мирного строя ни внутри, ни вне. Все тогда пребывает в естественном чине; а естественный чин есть мирное всего течение и устроение. Паче же мир от того, что благодать с Богом соединяет, который есть Бог мира, всюду с Собою мир приносящий.

Применительно к состоянию Римлян потому особенно желает Апостол радости и мира, что когда они будут, то те незначительные разности в убеждениях, о коих он говорит, не будут уже иметь тех недобрых последствий, какие теперь от них происходят,—радость и мир подавят всякую размолвку, разделение и отчуждение, и не дадут более возникать им. Бл. Феофилакт пишет: «Апостол молит, чтобы верующие из Иудеев исполнились радости, ибо они печалились от укоризн, а верующие из язычников

360

исполнились мира, ибо они являлись немирными в отношении к придерживающимся закона; лучше же сказать, молит, чтобы те и другие исполнились радости и мира».

Но Апостол не останавливается благожеланием на радости и мире, а простирает его далее: избыточествовати вам в уповании. Избыточествовами, — εἰς τὸ περισσεύειν— во еже избыточествовати. Желает исполнения сердца радостью и миром, чтоб можно было избыточествовать упованием. Упование, что Бог, ради Господа Иисуса Христа, наилучшим образом устроит существенное наше благо, зарождается вместе с верою; а растет и множится по мере вкушения благ веры. Полученное и вкушенное благо удостоверяет, что и все прочее получится несомненно, и тем множит упование. Радость и мир блага веры. Апостол и благожелает: даруй вам, Господи, исполняться миром и радостью, чтоб избыточествовали вы и упованием. Упование, или избыточество упованием поставляется высшим благом, пределом благожеланий. Так оно и есть. И в житейском порядке безнадежному нельзя жить, тем паче в духовном. Как напротив жизнь цветет в том и другом порядке, вместе с умножением, расширением и избыточеством упования!

Но надобно иметь в мысли, что духовные чувства и расположения так тесно связаны между собою и так влияют друг на друга, что последовательности их нельзя установлять в виде общего и неизменного закона. Мы говорим: вера рождает радость и мир, а радость и мир множит веру. Но можно и так: вера множит упование, а упование исполняет радостью и миром; или так: упование исполняет радостью и миром и чрез то поддерживает и оживляет веру.

____________

361

Жизнь духовная движется переливами духовных чувств и расположений одних в другие; и только такие переливы свидетельствуют, что жизнь духовная жива.

Все же сие совершается силою Духа Святою. Сила Духа Святого зарождает духовную жизнь; она же поддерживает ее и к совершенству ведет; от ней и все движения, и изменения в духовной жизни. Как без души нет жизни в теле, так и без Духа Божия нет духовной жизни в душе. Бог упования прежде всего посылает благодать Духа; и она уже и веру порождает, и радостью с миром исполняет, и упование множит, и всякие между ними взаимновлияния и переходы устрояет. Почему и завершил Апостол свое благожелание благожеланием, чтоб все было у них силою Духа Святого. Где сия сила, там все прочно и благонадежно.

362

ПОСЛЕСЛОВИЕ.

15, 14—16, 24.

Его составляют 1) некоторые извещения; 2) целования и 3) предостережение, после которого приложена 4) приписка с новыми целованиями. Все дышит теплою любовью и дружественным расположением.

Извещения.

15, 14-33.

а) Извинившись, что писал несколько дерзее, — 14—16, — Св. Павел б) сказывает им, что содела им Господь по делу проповеди, — 17 — 22, и в) какие он имеет в сем отношении планы на будущее, обещаясь и к ним зайти, 23—29; и наконец г) просит споспешествовать в сем ему молитвою, 30—33.

а.

Гл. 15, 14. Извещен же семь, брамие моя, и сам аз о вас, яко и сами вы полни есте благости, исполнени всякою разума, могуще и иные научити.

Похваляет,—и похвалою побуждает исполнить то, о чем писал: «ибо слышащий себе похвалу, обычно берется за усилие оправдать ее и явить неотложною»

363

(Амвр.). Укорял их за некий между ними разлад, обличающий недобросердечие, и за неумение держать себя в сих обстоятельствах, обличающее неразумие. Теперь смягчает сей укор, говоря: я уверен, что вы и добросердечны и мудры,—так что даже других можете вразумлять, — νουθετείν. Св. Златоуст так изображает мысли Апостола: «Апостол выше сказал: понеже есмь аз языком Апостол, службу мою прославляю (Рим. 11, 13); также: да не како и тебе не пощадит (—11, 21); и еще: не бывайте мудри о себе (—12,16); и потом: ты же почто осуждавши брата твоего? (—14, 10). И опять: ты кто еси, судяй чуждему paби (—14, 4). И кроме этих выражений много употреблял подобных. И так высказав в своем послании много жестокого, напоследок врачует нанесенные раны, и чем начал, тем и оканчивает. В начале сказал он: благодарю Бога моего о всех вас, яко вера ваша возвещается во всем мире (—1, 8). Здесь же говорит: извещен есмь, яко вы полни есте благости, и проч.—И в этом месте сказано еще больше, нежели в первом. Не сказал он, слышал я, но извещен есмь: я не имею нужды наведываться от других, но я сам уверен в вас,—я сам, который вас обличал и укорял. Яко полни есте благости: это относится к недавно сделанному увещанию. Апостол как бы так говорит: я и не почитал вас жестокими и братоненавистниками, когда советовал принимать друг друга, не оставлять и не разорять дела Божия. Ибо, я знаю, что вы полны благости. Благостью же, как думаю, именует он здесь полноту добродетели (доброту). И не сказал: имеете благость, но— полни есте благости. О таким же усилием и продолжает: исполнена всякого разума. Что было бы пользы, если бы они при всей любви не звали, как должно обращаться с любимыми? Посему Апостол присовокупил: испол-

364

нени всякого разума, могуще и иные научити,—не только научиться, но учить и других.

Наши все толковники читают—иных —ἄλλους—научить, кроме Амвросиаста, с которым и другие читают— ἀλλήλοος—взаимно друг друга учить, или вразумлять.

Ст. 15. Дерзее же писал вам, братие моя, отчасти, яко воспоминая вам, за благодать, данную ми от Бога.

Не сказал бы кто или не подумал: если уверен, что мы мудры, то зачем так строго пишешь и учишь. Не учу, отвечает Св. Павел, а только привоспоминаю,—ὡς ἐπαναμιμνήσκω, — слегка напоминаю. Бывает, что и хорошо что-нибудь знаешь, да запамятуешь (Амвр.). Так вот я вам слегка и привоспоминаю. Не подумал бы кто: а привоспоминать-то нам какое тебе дело? Св. Павел прилагает: долг имею: ибо поставлен быть служителем Иисус-Христовым во языцех. Так хотя и вижу, что по вашему,—по столичному,—это может показаться неуместным, не мог не привоспомянуть вам слегка. Св. Златоуст дивится здесь смирению и мудрости Св. Павла. «Заметь Павлово смиренномудрие, заметь его мудрость, как он, нанесши перед тем глубокую рану, когда уже достиг, чего хотел, прикладывает к оной разные врачевства. Довольно было уже к успокоению их одного сказанного; но Апостол сознается еще и в излишней смелости. Тоже делает он и в послании к Евреям, говоря: надеемся же о вас, возлюбленнии, лучших и придержащихся спасения, аще и тако глаголем (Евр. 6, 9). Подобно и к Коринфянам пишет: хвалю же вы, яко вся моя помните, и якоже предал вам, предания держите (1 Кор. 2, 2). И в послании к Галатам говорит: аз надеюся о вас, яко ничтоже ино разумети будете (Гал. 5, 10). И во всех посланиях Павловых не раз встретишь туже мысль, но здесь особенно; потому что Римляне пользовались большим уважением, и надменный

365

их разум надлежало смирять не одними строгими, но и кроткими мерами. Апостол и употребляет те и другие. Поэтому и здесь говорит их: дерзее писал вам; даже не довольствуясь тем, присовокупляет—отчасти,— несколько. Но и на этом не останавливается, а что говорит? Яко воспоминая вам. Не сказал,—уча вас или напоминая вам, но—воспоминая, т.-е. слегка напоминая.— Примечаешь ли, как конец (послания) соответствует началу (оного)?—И здесь и там сходит он с учительской кафедры и беседует с ними, как с братьями, как с друзьями, как с равными. А это главное достоинство учителя, чтобы делать разнообразнее речь свою для пользы слушателей. Заметь же, что Апостол, сказав: дерзее писал вам, притом отчасти, и еще — яко воспоминая вам, не удовольствовался тех, но, выражаясь еще скромнее, присовокупил: за благодать данную ми от Бога. И в начале сказал он: должен есмь (— 1,14), как бы так говоря: не сам я восхитил себе честь, не сам собою взялся за дело, но Бог повелел мне это, и притом по благодати, а не потому, чтобы нашел меня достойным того. Итак, не огорчайтесь: не я восстаю на вас, Бог повелевает. И как там сказал Апостол: Емуже служу во благовестии Сына Его (—1, 9), так и здесь сказав: за благодать данную ми от Бога, присовокупил:»

Ст. 16. Во еже быти ми служителю Иисус Христову во языцех, священнодействующу благовестие Божие, да будет приношение, еже от язык благоприятно и освященно Духом Святым.

Объясняет, какая благодать дана ему от Бога, — благодать Апостольства среди язычников. Я служитель,— λειτουργός,—тоже, что священник литургию совершающий,—я служитель Иисус-Христов, и служба моя Ему есть благовествование Его среди язычников. Это моя

366

литургия, которую и ревную совершать со всем усердием и благоговеинством. Почему не могу быть равнодушным к тому, что у вас происходить, совесть моя Апостольская заставляет меня принять в том участие. И принимаю, в желании споспешествовать вашему в христианстве преспеянию. Так вы уж не ропщите на меня, что я несколько строго писал вам. Иначе мне нельзя было: долг.

Замечательно определение благовестия священнодействием. Апостол —литургисающий,—проповедь Евангелия—литургия. Что же есть жертва? Жертва—верующие. Самоотвержением и преданием себя Господу они закаляют себя; благодать Св. Духа, нисходя на них чрез таинства, освящает их и делает благоприятною Богу жертвою. Св. Злат. говорит: «Апостол обращает речь к важнейшему достоинству своего Апостольства, и называет оное не просто служением, как в начале, но священным служением, священнодействием. Проповедывать и благовествовать—это для меня священство, это жертва, мною приносимая. А священнику никто не поставит в вину его заботливость о том, чтобы приносимая им жертва была беспорочна. Такими словами Апостол вместе окрыляет умы верующих, показывая им, что они жертва, и оправдывает себя, внушая, что ему так повелено. Мой жертвенный нож, говорит он, есть Евангелие и слово проповеди, и цель моя не та, чтоб самому прославиться и сделаться знаменитым, но да будет приношение, еже от язык, благоприятно и освященно Духом Святым, т.-е. да будут приятны Богу души научаемых мною. Бог, изведши меня на дело сие, не столько хотел меня прославить, сколько имел попечение о вас. Как же приношение может сделаться благоприятным? Во Святом Духе. Не одна вера нужна, но и духовная жизнь, дабы мы

367

могли удержать в себе Духа, данного однажды. И дрова, и огонь, жертвенник и нож,—все заменяет у нас Дух. Посему я всеми мерами стараюсь, чтоб этот огонь не угасал. Ибо, мне поручено это. Как в Ветхом Завету священник предстоял (пред Богом), возжигая огонь, так я (служу Богу), возбуждая ваше усердие (привоспоминанием). И заметь, не сказал он: да будет приношение от вас, но—приношение еже от язык. А под словом: от язык разумеет вселенную, т.-е. всю землю и море; и таким образом смиряет гордость Римлян, дабы они не почитали за низкое иметь своим учителем того, которого действование простирается до пределов вселенной. Тоже сказал он и в начале послания: якоже и в прочих языцех (т.-е. да имею плод и в вас). Еллином же и варваром, мудрым же и неразумным должен есмь (Рим. 1, 13. 14)».

В словах: да будет приношение, еже от язык, освященно Духом Святым, скрыта мысль, что если строго писал, то заботясь об их совершестве. Я ревную о том, говорит, чтоб приношение от язык было освящено Духом Святым. Та же ревность у меня и в отношении к вам. «Правда, уверовав и крестившись, вы получили Духа; но если не будете и жить духовно, то благодать угаснет» (Экум., Феоф.). Бак я заметил у вас нечто, что служит в ущерб духовной жизни, то и напомнил вам поправить неисправное, чтоб иначе, если закоснеете в сей неисправности, не отошел от вас Дух, и вы не перестали быть приношением, освященным от Духа Святого.

б.

Для чего св. Павел рассказывает о том, что содела им Господь доселе в его Апостольском служе-

368

нии? Его могло привести к сему предыдущее упомянутие о своем назначении быть Апостолом языков, чтоб показать, что. благодать сия не тща бысть в нем, и заключить: теперь ух я все здесь переделал, пойду дальше, в Испанию, и мимоходом зайду к вам, как издавна желал. Или так: помянув о данной ему благодати, он располагался сказать, что в силу сей благодати собираюсь идти в Испанию и мимоходом зайду к вам. Но как при сем рождался вопрос: чего же ради до сих пор медлил?-то он упреждает, говоря: тут было дело, трудился в проповеди, и посеял слово благовестия от Иерусалима до Иллирика. Покончив здесь, иду туда. Как рассказ о сем мог показаться похвальбою; то Апостол начинает речь устранением этого предположения, говоря как бы: конечно, есть чем похвалиться; но похвала не мне принадлежит, а Богу и благодати Его, являвшей силу свою при проповеди в знамениях и преклонявшей тем умы к покорности Евангелию.

Ст. 17. Имам убо похвалу о Христе Иисусе в тех, яже к Богу.

Да, я имею похвалу,—меня хвалят,—или мне можно хвалиться, есть чем, но не за что-либо земное, человеческое, а в тех, яже к Богу, за Божие дело, за то, что возвещаю всем Слово Божие и всех привожу к Богу, отторгая их от земного, тленного и тварного к небесному, вечному и божескому. Но я не присвояю сей похвалы, а отношу все ко Христу Иисусу, Господу моему. Сам в себе не имею ничего похвального: все содевает Господь. Ему буди и слава. Св. Златоуст такое видит побуждение к сим словам: «Поелику Апостол пред этим весьма унизил себя, то опять возвышает слово и делает это с тем, чтобы Римляне не почли его презренным. Возвышая же

369

себя и говоря: имам похвалу, не изменяет своему нраву. Хвалюся, говорить, не самим собою, не попечениями своими, но благодатию Божией. Нельзя сказать, что я поставлен Богом, но не выполнил порученного. Выполнил, но не я, а Христос. Потому и хвалюся в Нем, хвалюся не маловажными какими-нибудь делами, но духовными. Это самое означают слова: яже к Богу».

Стт. 18. 19. Не смею бо глалолати что, ихже не содея Христос мною, в послушание языков, словом и делом, в силе знамений и чудес, силою Духа Божия.

Не посмею,—οὐ τολμήσω,—говорить, чего Христос Господь не сделал мною, потому что это была бы низкая ложь и пустая похвальба,—не посмею из благоговеинства пред Богом, Который есть истина. Но здесь же заключается и такая мысль: но не смею и не говорить о том, что Господь соделал мною: ибо как эти дела на виду у всех и сделаны чрез меня; то могут подумать, что ясам их наделал. А это будет опять ложь; ибо не я их делал, а Христос мною. Вот почему я говорю о делах сих; но говоря об них, не себе их приписываю, а отношу их гласно к их источнику,—Христу Господу, да славится во всем Он един—Спаситель наш и Господь. Может быть сим способом можно отгонять и всякое самохваление, возбуждая сознание и чувство, что вызывающее его доброе есть от Господа: ибо все доброе действительно от Него есть, а не умом из благочестия придумывается, что так есть.

Апостол свидетельствует, что все, что ни сделано им, соделал Христос чрез него. «Смотри, как он усиливается доказать, что все принадлежит Богу, а не ему. Говорю ли я что, делаю ли, чудодействую ли,—все производит Христос, все производить Дух Святой» (Св. Злат.), «пользуясь мною, как орудием» (Феоф.).

370

Владыка Христос даровал мне благодать Всесвятого Духа для творения знамений и чудес, чтобы ими уловлены были язычники и прияли луч Боговедения» (Феод.. Под словом разумеется благовестие и изъяснение таинств веры, а под делом—жизнь по вере, подтверждающая искренность убеждения в проповедуемом. Сила же знамений и чудес обнимает все сверхъестественные действия, сопровождавшие благовестие, в удостоверение слушавших, что благовествующий истинно есть посланник Божий и слово его—слово Бога, Коему тварь покорствовать должна. Св. Златоуст говорит: «Говоря: словом и делом, в силе знамений и чудес, Апостол под сим разумеет учение, любомудрствование о царстве Божием и стремление к нему, явление дел и жизни, воскрешение мертвых, изгнание бесов, прозрение слепых, скакание хромых и все другие чудесные действия, какие совершал чрез него Дух Святой.» Бл. Феофилакт полагает различие и между знамениями и чудесами. «Между знамением и чудом есть различие. Знамением совершается то, что совершается сообразно с природою, только необыкновенным образом. Таково внезапное исцеление тещи Петра, больной горячкою. Здесь исцеление горячки есть дело сообразное с природою; но оно совершено необыкновенным образом: как только коснулся Христос, горячка прошла (Мф. 8, 14. 15). А чудо есть действие совершаемое над тем, что бывает несообразно с природою. Таково исцеление человека, слепого от рождения (Ин. 9,1—7)». Облечен же я был от Господа в такое всеоружие благодати Св. Духа для того, чтобы покорять вере язычников,—ее послушание языков: в чем и успеть даровал мне Господь.

Ст. 19. Якоже ми от Иерусалима и окрест даже до Иллирика исполнити благовествование Христово.

371

Римские Иудеи, бывавшие в Иерусалиме, равно находившиеся в сношениях с Азией по торговым дедам, в числе каковых могли быть и язычники, и те, которые недавно воротились в Рим из изгнания, могли знать, какое обширное пространство земель и народов пройдено Апостолом и оглашено благовестием, и разъяснить то другим незнающим. Общее впечатление слова сии должны были оставить такое, что Св. Павел есть всемирный Апостол, которого все должны слушать, след. и Римляне; ибо он таков по Божию избранию. «Говоря это, Апостол далек был от всякого кичения, говорил же это для Римлян, дабы они не много о себе думали» (Св. Злат.). А может быть и для того сказал это, чтоб воодушевить их в вере, возвысив ее в глазах их. Ибо, сими словами он говорит как бы: вера наша. Евангелие Христово, ведома не в каком-либо безвестном уголке мира. Она вот уже какое пространство занимает; и это еще не конец ее успехам: она пойдет далее и обтечет всю землю. Отсюда прямо выходило, что если вы Рим свой считаете владычественным центром мира, то вы хорошо сделали, не дав другим упредить вас в вере; стойте же в ней, чтоб служить в ней образцом для всех.

Слово: исполнити дает такую мысль, что благовестием не слух только исчисленных народов оглашен, но что оно принято ими и вкоренилось среди их: так что все помянутые страны не словом только благовестия исполнены, но наполнены и верующими. Какое впечатлительное удостоверение в божественности веры Христовой?!

Ст. 20. Сице же потщахся благовестити, не идеже именовася Христос, да не на чуждем основании созижду.

Сице же потщахся, φιλοτιμοόμενον,—(т.-е. μὲ), при

372

чем я любочествовал, в честь себе ставил, делом Апостольской чести почитал—благовествовать не там, где уже знали Христа Господа, а там, где не знали Его. Я не позволял себе втесняться в круг действования других, чтоб не пожать плода трудов их. Похвала принадлежит не положившему только основание, но совершившему здание. Между тем, в деле благовестия, положить основание,—засеменить где-либо веру,— гораздо труднее, чем довести дело до конца. Если бы я втеснялся в чужую область, и видя готовое основание, завершал здание, то являлся бы поедающим труды других, сделав после их больших трудов легчайшее, а похвалу восхищая за все здание веры, или полное устроение где-либо церкви. Бл. Феофилакт, по Св. Златоусту, мысль Апостола изображает так: «Я не только благовествовал этим и стольким народах, и обратил их, но и не ходил к тем людям, которым возвещено уже было имя Христово. Так я далек от того, чтобы подчинять себе чужих учеников и делать это для собственной славы. Поэтому и написал я к вам не из желания снискать у вас славу, но потому, что исполняю свое служение». Говоря так, Апостол дает разуметь, что в тех же странах проповедовали и другие Апостолы; но этим, не умаляя цены трудов, возводит к представлению, сколь обилен был плод трудов Апостолов всех, как глубоко вкоренена там вера, и как стала общею. Я, говорить, не ходил туда, где другие трудились; но они благовестили в одних местах, а я в других: «я не щадил своих трудов, брал неразработанные еще нивы, возделывал их, засевал и возращал на них обильные жатвы» (Феод.). Тоже делали и другие. Отсюда читавшие сии слова должны были заключить: если они так трудились, и этому уже более двадцати пяти лет; то

373

как много должно быть там верующих? Как светло сияет там благодать веры? А такое представление, как воодушевительно и как возбудительно для всякого верующего, и утверждая его в вере, и подвигая делом свидетельствовать ее!

Св. Златоуст устраняет при сем могущее породиться недоразумение от слов: на чуждем основании. «Основание, положенное другими Апостолами, Св. Павел называет чуждим не потому, чтобы самые лица были чужды ему, или проповедь их была иная, но по отношению к награде каждого. Их проповедь сама по себе не была чуждою для него, но была чуждою только по отношению к награде; так как чужда была для него награда за труды, понесенные другими».

Ст. 21. Но якоже есть писано: имже не возвестися о Нем, узрят: и иже не слышаша, уразумеют (Ис. 52, 15).

В пророческом предсказании Апостол видит для себя заповедь. Так было предсказано, говорит, от лица Божия: я и старался так действовать. Предсказание касается всех благовестников. Св. Павел прилагает его к своему образу действования. потому что и все Апостолы так поступали. Все они посланы были научать тех, которые не ведали истинного Бога, в Троице покланяемого; и куда направлялись они, знали, что идут к таким, которые не ведают Бога истинного и святой истины Его, чтоб просветить их ведением. Имже не возвестися о Нем, которым не было возвещено о Христе Господе, что Он, един сый Святые Троицы, воплотился ради нас, пострадал и спас нас,—тем возвещено будет и так ясно, что они будто пред очами своими узрят распятого Господа, созерцая в тоже время умно и все таинство домостроительства спасения. Иже не слышаша, те услышать и

374

уразумеют, что несть иного имене под небесем, о немже подобает нам спастися, кроме имени Господа вашего Иисуса Христа (Деян. 4, 12).— Таково пророчество о трудах благовестников, так я и действовал.

Ст. 22. Темже и возбранен бых множицею приити к вам.

«В начале сказал: множицею восхотех приити к вам, и возбранен бых (—1, 13); а здесь представляет самую причину, которая задерживала его не раз, и не дважды, а многократно» (Св. Злат.). Порывался к вам; но в то время, как я собирался удовлетворить моему сильному желанию видеть вас, открывалась новая дверь для проповеди, и я должен был входить в нее, отказываясь от преднамеренного к вам шествия. При сем он разумеет и все другие труды по устроению основанных уже церквей. Возникали у них недоразумения, нестроения и нужды. Нельзя было их оставить не умиротворив; а это требовало времени и отдаляло от того часа, в который наконец возмогу свободно двинуться к вам.

Стт. 23. 24. Ныне же к тому места не имый в странах сих, желание же имый приити к вам от многих лет: яко аще (егда) пойду во Испанию, прииду к вам. Уповаю бо мимо грядый видети вас, и вами проводитися тамо, аще вас от части насыщуся.

Места не имый—не то означает, что уже все места сплошь наполнены были Евангелием, а то, что не осталось места, которое по планам Апостола следовало бы засеменять Евангелием. Св. Павел, как и все Апостолы, действовал по притче о закваске хлебного теста и о семени. Кладут закваску, и она уже сама о себе проникает все тесто и делает то, что оно все вскисает; бросают семя в землю, я оно уже само о себе дает стебель, колос и зерно (Мр. 4,

375

28). Так и Св. Павел положил закваску и семя Евангелия в главнейших городах, и говорит: сделано все,—в той уверенности, что сила истины Евангельской и благодать Св. Духа, сами о себе, по действию Божественного промышления, перейдут из главнейших городов в другие города и веси, и всех просветят и привлекут к Господу. Вот почему и сказал: места не имый,—не осталось уже места, где бы следовало мне класть закваску или засевать семя Евангелия.

Желание же имый... «Если бы Апостол сказал: иду к вам, потому что нет у меня другого дела, Римляне почли бы то для себя унизительным. Потому он обращает к ним слово любви и говорит: желание же имый приити к вам от многих лет». Желание это не теперь только родилось от нечего делать: оно всегда было, и было сильно, но не могло быть удовлетворено по причине неотложных дел; теперь же, получив свободу от дел, первым делом считаю поспешить к вам, чтоб увидеться с вами и насладиться вами. «Но дабы этим опять не пробудить в них гордости, смотри, как смиряет их, говоря: аще (когда) пойду во Испанию, прииду к вам. Для того он написал это, чтоб они не подумали о себе много. Ему желательно и любовь свою показать, и их не допустить до кичения. Поэтому часто повторяет одно и тоже, и попеременно употребляет слова, ведущие к той или другой цели. По этой же опять причине, чтобы Римляне не сказали: он хочет только мимоходом быть у нас, Апостол присовокупил: и вами проводитися, т.-е. вы сами будете свидетелями, что спешу не из презрения к вам, но по крайней нужде. Поелику же и это могло показаться для них оскорбительным, то успокаивает их утешительным словом: аще вас прежде от части

376

насыщуся. Выражением мимоидый дает разуметь, что не ищет от них славы; а словом насыщуся выражает, что желает видеть их из любви, и притом не просто, но сильно желает. Посему не сказать насыщуся, но от части насыщуся. Сколько бы времена ни пробыл я с вами, никогда вполне не насышуся или никогда пребывание с вами не наскучит мне. Видишь ли, как доказывает любовь свою тем, что и при всей необходимости поспешать, не прежде хочет оставить их, как насытившись. И это уже служит признаком любви его; а не менее и то, что он употребляет выражения, исполненные толикой горячности. Не сказал: увижусь с вами, но — насыщуся, подражая тому, как говорят родители к детям. В начале он говорил: да некий плод имею в вас (или— соутешитися в вас); а здесь выражается: да насыщуся. То и другое обнаруживает сильное влечение его сердца к ним. В тех словах содержится величайшая им похвала, так как Апостол ожидает плода от их послушания (или чая соутешиться их верою, ставит их наравне с собою); а здесь он уже прямо показывает искреннюю привязанность. Также точно писал он и к Коринфянам: да вы мя проводите, аможе аще пойду (1 Кор. 16, 6). Так он во всем выражал свою любовь к ученикам, любовь ни с чем несравненную. Этим он всегда начинал свои послания я оканчивал. Как чадолюбивый отец любит свое единственное детище, так он любил всех верных. Посему и говорил: кто изнемогает и не изнемогаю? Кмо соблазняется и аз не разжизаюся? (2 Кор. 11, 29)» (Св. Злат.).

Стт. 25—27. Ныне же гряду во Иерусалим, служа» святым. Блалоголиша бо Македония и Ахаия общение некое сотворити к нищим святым, живущим в Иеру-

377

налиме: благоволиша бо, и должны им суть. Аще бо в духовных их причастницы быша языцы, должны суть и в плотских послужити им.

«Поелику Апостол сказал: не имею места в странах сих, и: с давних лет имею желание идти к вам, а между тем нужно было ему еще промедлить; то дабы Римляне не подумали, что он смеется над ними, объясняет причину, по которой до времени не может прийти к ним, и говорит: гряду во Иерусалим. Но высказывая, по-видимому, предлог своего медления, Апостол имеет в виду и другое, именно—побудить их к подаянию милостыни и сделать к этому усерднейшими. Если бы он не об этом заботился, ему довольно было бы сказать: гряду во Иерусалим. Но теперь присовокупляет и причину сего путешествия: гряду, говорит, служай святым (святыми называя всех верующих в Иерусалиме). Здесь особенно подивиться должно мудрости Апостола в том, что он придумал такой способ советовать. На Римлян он мог этим более подействовать, нежели прямым увещанием. Ибо, они почли бы для себя оскорбительным, если бы Апостол представил им Коринфян и Македонян в образец подражания. По этому Коринфян, в послании к ним, увещавает таким образом: сказую же вам благодать Божию, данную в церквах Македонских (2 Кор. 8, 1); равно и на Македонян действует примером Коринфян: яже от вас ревность раздражи множайших (2 Кор. 9, 2).—Но с Римлянами обходится иначе, с ними он осторожнее. И смотри, с каким приличием употребляет выражения. Не сказал: иду отнести милостыню, но — гряду служай святым. А если Павел служит, то рассуди, как это важно, когда сам учитель вселенной берет на себя труд отнести подаяния; и хотя намеревался

378

путешествовать в Рим и сильно желал видеться с Римлянами, однако же первое предпочитает последнему. Благоволиша бо Македония и Ахаия, т.-е. с общего согласия пожелали, общение некое сотворити. Опять не сказал: милостыни, но—общение. Не без мысли также вставил слово: некое, но дабы Римляне не приняли сказанного за укоризну себе. И не сказал просто: к нищим, но — к нищым святым, убеждая двояким образом к вспомоществованию,—как нищетой, так и добродетелью. Даже и сим не удовольствовался, но присовокупил: должны суть. Потом доказывает, почему должны: Аще бо в духовных их (Иудеев) причастницы быша языцы. должны суть (языцы) и в плотских послужити им (Иудеям). Это значит: им принадлежат обетования, от них Христос, к ним первым и пришел Он, почему и сам Он сказал: спасение от Иудей есть (Ин. 4, 22); оттоле Апостолы, оттоле Пророки, оттоле все блага. Но всего этого сделалась причастницею вселенная. Следовательно, заключает Апостол, ежели вы стали причастниками важнейшего, и когда, по Евангельской притче, вечеря была приготовлена для них, вы вошли и вкусили предложенного; то и вам должно допустить их до участия в телесных благах и уделить им оных. Но Апостол не сказал прямо: допустить до участия, а послужити, чрез эго же представил их как бы диаконами, или приносящими дани царям. Не сказал также: в телесных ваших, как выше сказано - в духовных их; потому что духовные блага принадлежали одним Иудеях, а телесные принадлежат не одним язычниках, но всем вообще. И Апостол повелевал, чтобы имение было общих всех, а не одних владетелей» (Св. Злат.).

Ст. 28. Сие убо скончав и запечатлев им плод сей, пойду вами во Испанию.

379

Скончав,—исполнив это дело служения святым бедных. Запечатлев, «как бы положив в царскую сокровищницу, в неприступное и безопасное место»—(Св. Злат.). Им,—«т.-е. Македонянам и Ахеянам» (Феод.). Их милостыню чрез руки бедных святых кладу в сокровищницу Божию и запечатываю, так что она сохранится там для них самих навсегда. «Ибо, руками святых приношу посланное деснице Божией, а она сохранит сие неприкосновенным и невредимым» (Феод.). «И не сказал: милостыню, но опять—плод, давая тем разуметь, что подающие милостыню сами остаются от того в прибыли» (Св. Злат.). Поиду вами во Испанию. «Опять поминает об Испании, показывая тем, что путь его туда необходим для него и что он будто мимоходом будет в Риме, не из презрения к Римлянам» (Феоф.).

Ст. 29. Нем же, яко грядый к вам, во исполнении благословения благовестия Христова прииду.

Во исполнении,—ἐν πληρώματι,—в полноте;—прииду в полноте благословения иди полный благословения благовестия Христова, т.-е. всех благодатных даров, какие подаются приемлющим и содержащим благовестие Христово, или веру во Христа Господа; прииду, говорит, таким, конечно, с тем, чтоб и их сделать причастниками даров. Обещает, будучи извещен о том Духом, что действительно подано им будет некое дарование духовное ко утверждению их,—с какою целью он и желал видеть их (—1, 11); или, что как в других местах Христос Господь многое содевал чрез него, словом и делом, в силе знамений и чудес, так и среди их воздействует таким же образом. Так разумеет Амвросиаст: «Будучи уверен в Божием к ним благоволении и благодати, обещает, что придет к ним с обилием благословения, которое возвещается о Христе Иисусе. Благословение же сие есть

380

сила знамений, которою они утверждены в вере и которою еще более утвердятся». Так Экумений: «прииду, чтоб исполнить вас благословения, которое источается Евангелием; ибо преподам помазание к утверждению вас в вере и добродетели».—Такое обещание должно было расположить Римлян ожидать Св. Павла, как благодетеля, и усердно молиться, да благопоспешит Господь пришествию его к ним, о чем он просит их вслед за сим.

г.

Ст. 30. Молю же вы, братие, Господом нашим Иисус Христом и любовью Духа, споспешествуйте мне в молитвах о мне к Богу.

Просит молиться о нем, или во свидетельство величайшего смирения своего, по коему чувствует себя имеющим нужду в молитве их (Экум., Феоф.), или в удостоверение в силе молитвы, совершаемой целою какою-либо церковью. Амвросиаст пишет: «Просит о молитвенной помощи не потому, чтоб его собственная молитва не имела силы пред Богом, но для того, чтоб, соблюдая богоучрежденный чин, и церковь молилась о своем устроителе: ибо когда множество малых соберется на единодушную молитву, то они делаются великими; и молитвами многих нельзя не испросить просимого. Итак, говорит, если и вы искренно желаете видеть меня, то усерднее молитесь чтоб, освободив меня молитвами своими от всего неприязненного, вы могли наконец приять меня в объятия свои с полной любви радостью».

Споспешествуйте,——сподвизаться молю. Следовательно, и сам он подвизался в молитвах о том же, а их приглашает только в сотрудники. Не легкою молитвою молился, а подвизался в молитве,

381

держал молитвенный подвиг. Отсюда выводится: видите, как любил их и как желал видеть их, что держал особый подвиг молитвы, чтоб Господь привел его к ним! Это и имел в намерении показать Римлянам Св. Павел; а нам между тем дать урок— что для того, чтоб сделаться причастным силе церковной молитвы, надобно самому в тоже время держать молитвенный подвиг, приготовляя тем из себя сосуд, способный приять и содержать просимое церковью. И еще: если Апостол почитал нужным свою молитву усилить общею молитвою; кто дерзнет считать себя настолько близким к Богу и стоящим Его благоволительного услышания, чтоб не обращаться к общей молитве верующих?

Апостол не ожидает, чтоб Римляне поусердствовали о нем молитвою из одного уважения к нему; почему представляет ходатаями пред ними за себя Христа Господа и Св. Духа, в той уверенности, что стоит только помянуть сии сладчайшие и дражайшие для христиан имена, как все поспешат исполнить просимое. Молю, говорит, Иисусом Христом, умершим и воскресшим для спасения вашего, которого уже вы и причастны, и любовью Духа, облагодатствовавшего вас своими дарами. Или: Иисусом Христом—верою вашею во Христа Иисуса и готовностью по вере в Него делать все угодное Ему; а любовью Духа, любовью, излиянною Им в сердца ваша, коею он сочетал вас со всеми сущими во Христе и нужды каждого сделал общими всех нуждами, так что вам довольно узнать о сих нуждах, чтоб расположиться к молитве о них.

Ст. 31. Да избавлюся от противляющихся во Иудеи, и да служба моя, яже во Иерусалиме, благоприятна будет святым.

Показывает, что молитвою их получить желает;

382

желает же того, чтоб не встретить в Иерусалиме неприятностей, какие предвидит, предчувствует, или предполагает. Он идет в Иерусалим к верующим; но Иерусалим полон был и неверующими, готовыми растерзать Св. Павла за проповедь о престатии силы закона. От этик он мог ожидать всякого зла; но в среде верующих были предубежденные против него, по своей привязанности в закону. От последних он не мои ожидать прямых бед, потому что другие верующие и главы церкви их не допустили бы их до этого; но он мог опасаться, не отвергли бы они его приношения, как нечистого, приносимого лицом, унижающим и уничтожающих закон, и не увлекли бы к тому других, хотя не разделяющих с ними таких мыслей, но составляющих меньшинство, бессильное сладить с большинством тех. И того мог он опасаться, не заподозрили бы как-нибудь его в дели приношения и не чуждавшиеся его верующие, не подумали бы как о нем несообразно с тем духом, с каким совершалось сие служение: что могло крайне огорчить Апостола. Вот какие опасения занимали Апостола при его движении в Иерусалим. Об устранении их он и сам крепко молился, и просит сподвизаться с ним в молитве и Римлян.

Первое: да избавлюся от противляющихся,—ἀπειθούντων,—неверующих, не в Иерусалиме только, но и во всей Иудее. Но и эти все стекались в Иерусалим; потому главная опасность была там. Или определенно предвидел, или неопределенно предчувствовал Апостол, что там ожидают его большие беды и опасности. Почему и молит об избавлении. Но не бежит от беды, а мужественно идет на встречу ей, в преданности в волю Божию. Это он засвидетельствовал потом на пути в Иерусалим. Блаженный Феодорит пишет: «кто и

383

какими похвалами увенчает блаженную и треблаженную главу сию? Во-первых, знает, что с ним будет, и предсказывает это; ибо еще в Милете сказал пресвитерам Ефесским: Дух по все грады свидетельствует о мне, яко узы мене и скорби ждут (Деян. 20, 23), (но несмотря на то идет). И когда Агав предсказывал тоже самое, и все о том сетовали, и покушались удержать его, божественный муж изрек: что плачете и сокрушаете ми сердце? Аз бо не точию связан быти, но и умрети готов есмь за имя Господа нашего Иисуса Христа (Деян. 21, 13)». Это говорилось после написания послания; но виделось или предчувствовалось и теперь. Почему и молитва, не как свидетельство страха, а как удостоверение в уповании и несомненном чаянии избавления. Св. Златоуст говорит: «конечно великая борьба предстояла Апостолу; потому и просит их молиться о себе.—И не сказал: да вступлю в состязание, но—да избавлюся, как повелел Христос: молитеся, да не внидете в напасть (Мф. 26, 41). Сими словами он выражает, что на него готовы напасть какие-то злые волки, не люди, а—справедливее сказать— звери».

Второе: да служба моя, яже во Иерусалиме, благоприятна будет святым. Благоприятна,—не то, чтоб послужила в пользу святым, а чтоб благосклонно была принята,—εὐπρόσδεκτος,—святыми, чтоб они увидели в этом с его стороны труд любви бескорыстной, не имевшей в виду ничего другого, кроме желания облегчить участь нуждающихся, а со стороны Македонян и Ахеян,—дело не вынужденного пособия, а свободного, одним чувством братства вызванного сострадания,—и свидетельство о духовном с ними союзе. Молитесь, говорит, чтоб служение сие было принято, как совершенное именно в таком духе. Амвросиаст пишет: «И о

384

том, говорит Апостол, молиться надобно, чтоб служение мое было благосклонно принято святыми в Иерусалиме, показывая, что он желает, чтоб все шло сообразно с волею Божией; чтоб как он в служении, Богу угодить стараясь, трудился, так и они в приятии настроением сердца своего соответствовали судьбам Божиим (приняли так, как Бог желает быть принимаемым таким приношениям),— чтоб, увидев в сем Божие к себе благоволение, вместе с Апостолом единодушно принесли благодарение Богу. Так великим делом считал Апостол, чтоб они, быв обрадованы его служением, прославили Бога».

Ст. 32. Да с радостью прииду к вам волею Божией, и упокоюся с вами.

Да с радостью прииду;—или радость поставляет в зависимость от избавления от противящихся и благоприятия служения его святым, так: «если избавлюсь от противящихся и благоприятно будет служение мое, то в радости и благом расположении духа прииду к вам» (Экум.); потому что позади меня не останется ничего такого, воспоминание о чем тяготило бы меня и наводило печаль на сердце. Избавление от бед само собою радостно; но, во время их нашествия и во время минования, всегда возможны случайности, или со стороны врагов, или даже со стороны другов, которые причиняют раны сердцу, не излечиваемые и избавлением. Но если бы служение было принято не так, как желал и ожидал Св. Павел, то тут не случайная была бы какая неприятность, а прямая и самая глубокая. С бедами, гонениями и смертями уже свыкся Апостол, и ничего более не ожидал: ми насмертники, говорил он. Но тут всегда утешением служила ему уверенность, что под этою скорбною внешностью спеется дело духовное в тех, для кого трудится и терпит. Ущерб

385

в этом лишил бы его всякого утешения; а таково было бы неблагоприятное принятие святыми его приношения; и память об этом всегда бы тяготила его. Вот и молится сам и других просит молиться, чтоб этого не было

Или радость здесь разумеется та, которою чает исполниться, увидев Римлян, так: помогите мне вашею молитвою поскорее вкусить радости свидания с вами,—да прииду к вам на радость, прииду—и нарадуюсь, и упокоюсь. «Для того забочусь и молю Бога избавиться оттоле, чтоб скорее увидеть вас, и увидеть с удовольствием, не навлекши там (в Иерусалиме) себе никакой скорби» (Св. Злат.).

Волею Божией. «Как говорил в начале: аще когда волею Божией поспешен буду прийти к вам; так и здесь прибегает к тойже воле Божией» (Св. Злат.). Как богопреданный, успеха во всем ожидает от единого Бога. Строит планы, употребляет усилия, а на сердце держит, что будет то и так, что и как г угодно святой и благой воле Божией, которой вседушно и подчиняет себя во всем. «Даже и хорошего не хочет сделать без воли Божией» (Феод.).

В упокоюсь с вами. Это одинаково с тем, что в начале говорил: соутешитися в вас общею верою, вашею же и моею. «Упокоюсь, т.-е. вы оживитесь учением моим, а я оживлюсь приращением вашей веры» (Феоф.). Отрадно вступить в общество единомысленных. Единство убеждений, чувств и расположений из всех делает одну душу, богатую жизнью, движения которой по всем проходя, всех согревают, питают и упокоевают. Или—упокоюсь с вами— σοναναπαόσωμαι, — соупокоюсь, отдохну вместе с вами. Предполагается, что и он и они состоят в непрестанном подвиге; потому, «как подвизающиеся и трудящиеся, имеют нужду в отдыхе»

386

(Феоф.), который и доставлен будет общением любви и единомыслия.

Ст. 33. Бог же мира со всеми вами. Аминь.

«По обыкновению своему к увещанию Апостол присовокупляет и молитву» (Св. Злат.) «и желает Римлянам мира, по причине разномыслия, какое было между ними в рассуждении наблюдения законных предписаний»(Феод.). «Бог мира есть Христос Господь, Который сказал: мир оставляю вам, мир Мой даю вам (Иоан. 14, 27). Апостол желает, чтобы Господь был с ними, как Сам в лице Апостолов обетовал всем верующим, говоря: се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Матф. 28, 20). Желая же сего, желает вместе быть им такими, чтоб с ними пребывал Господь Иисус Христос, Который бы, отъяв всякий между ними разлад по причине заблуждения человеческого, показал им и дал познать, что есть истина, да в истине сей пребывают мирными» (Амвр.).

Целования.

С приветствиями или поклонами соединяет Апостол и одно поручение относительно Фивы, подательницы сего послания.

Гл. 16. Ст. 1. Вручаю же вам Фиву сестру нашу, сущу служительницу Церкве, яже в Кегхреех.

Вручаю — συνίστημι— представляю, рекомендую, а лучше, на ваши руки, на попечение ваше отдаю. «Настоящее послание доставила Римлянам Фива. Поэтому Апостол и знакомит их с нею. Высказывает свое уважение к ней и тем, что упомянул о ней на первом месте, и тем, что назвал ее сестрою, и тем, что показал ее должность, наименовав ее служительницею (диакониссою)» (Феоф.).

387

Сестру нашу. Сестру по благорасположению и единству духа; нашу, или Св. Павла, или его и спутников его, или—нашу—всех здешних христиан, или нашу с вами, Римляне, т.-е. общую всех христиан, по ее добродетелям и благотворительности всем. Может быть она известна была всем или некоторым из возвратившихся недавно с востока Иудеям.

Сущу служительницу, διάκονον. В первенствующей церкви, для служения при крещении женщин, для раздаяния им милостыни и для присмотра за больными из них, были избираемы отличавшиеся святостью жизни и готовностью на всякое добро, девственницы и вдовицы. Из числа таковых была и Фива. Церковь, где она служила, была в Кегхреях,— большой веси, стоявшей против Коринфа на берегу, у пристани. «Кегхрея, есть одна из весьма больших Коринфских весей. Посему достойна удивления сила проповеди; ибо Апостол в короткое время, не только города, но и веси наполнил благовестием. И таково было устройство Кегхрейской церкви, что имела диакониссу, и притом женщину знаменитую и всюду известную. Таково было богатство преспеяний ее, что и от Апостольских уст приобрела похвалы» (Феод.).

Ст. 2. Да приимете ю о Господе достойне святым, и споспешествуйте ей, о нейже аще вас потребует вещи: ибо сия заступница многим бысть, и самому мне.

Приимите ю о Господе, «т.-е. для Господа примите ее с честью. Потому что приемлющий для Господа, даже и незначительного человека принимает со тщанием. А как Фива была святая, то рассуди сам, как надлежало ей услуживать. Посему Апостол присовокупил: достойне святым, т.-е. как следует принимать святых. Вы должны услуживать ей по двум причинам,

388

и потому что принимаете ее для Господа, и потому что она святая» (Св. Злат.).

И споспешествуйте ей,— παραςῆτε,—заступитесь за нее, будьте предстателями и ходатаями ее. Не бедность гнетет ее, а у ней есть дело, которое надобно выхлопотать. Так вы там употребите свое посредство, кто где и как может. Она и сама не бессильна; но может случиться, что потребуется и от вас услуга. Так не откажите ей тогда. «Видишь ли, как это не обременительно? Не сказал: удовлетворите всем ее нуждам, но—подайте ей руку помощи и пособите, в чем будет она у вас иметь нужду. Говорю не о всех нуждах, но о тех, какие будет иметь у вас (по делу своему). Сделайте по сему, что будет в ваших руках» (Св. Злат.).

Заступница бысть. Тут разумеется не одно пособие нуждающемуся, не один кров страннику, хотя и это велико; но особенно заступление пред властями, когда кто неправедно был обижаем, терпел напраслину и угнетение. «Опять несказанная похвала! —Но примечаешь ли благоразумие Павлово? Наперед поставил похвалу, за нею посредине увещание, потом опять похвалу; и этою двукратною похвалою тем паче обязывает помочь нуждам блаженной жены. Ибо, не благоразумна ли Фива, когда удостоилась такого свидетельства от Павла, и была в состоянии помогать самому Павлу, учителю вселенной? Это венец всех ее совершенств! Потому и Апостол поставил это в конце, сказав: и самому мне. Т.-е. тому, кто был проповедником вселенной, претерпел бесчисленные страдания и один довлел для многих тысяч «(Св. Злат.). «Св. Павел и вознаграждает ее за то всякими почестями. Ибо, хотя она, как вероятно, приняла его в дом (однажды—дважды) и на короткое время, когда он бывал в Коринфе (и за-

389

ходил к них); но он открыл ей вселенную, и везде и на суше и на хоре стала славною жена сия; о ней узнали не одни Римляне и Эллины, но и все варвары» (Феод.).

Память Фивы 3-го сентября.

Стт. 3. 4. Целуйте Прискиллу и Авилу, споспешника моя о Христе Иисусе, иже по души моей своя вые по ложиша, ихже не аз един благодарю, по и вся церкви языческия: и домашнюю их церковь.

Об Акиле с Прискиллою из книги Деяний—18 г.— известно, что Акила был Понтянин родом, жил в Риме с женою своею. Оттуда они вместе с другими евреями изгнаны были при Клавдии, и поселились в Коринфе. Когда Св. Павел пришел с проповедью в Коринф, сошелся с ними, жил у них и работал вместе палатки. По установлении церкви в Коринфе, Св. Павел, отправляясь в Сирию, взял с собою и Акилу с Прискиллою, и на пути заехав в Ефес, оставил их там. Там они и жили все время, как Св. Павел, побывав в Иерусалиме и Антиохии и обошедши прежде основанные церкви в Малой Азии, остановился в Ефесе, и во все время пребывания его здесь.

К концу этого времени, пиша первое послание к Коринеянам, Апостол посылал им целование от Акилы и Прискиллы. Значит они еще были там. По спустя около года после того, когда писал настоящее послание к Римлянам из Коринфа, пишет им приветствие в Рим. Значит они уже там были, возвратившись по смерти Клавдия вместе с другими евреями,—в числе которых находились и все те, к коих пишет здесь приветствие Св. Павел.

Споспешниками своими— συνεργὸυς — называет их Апостол потому, что они помогали ему в деле благовестия или вообще способствовали к обращению языч-

390

ников, которое Св. Павел почитает своих личным делом. Почему сказал не просто: «споспешника моя, но прибавил: о Христе Иисусе, чтобы не подумал кто, что (называя их так) он подразумевает (одно) общение в художестве, потому что и они бяху скинотворцы (Деян. 18,3)» (Феод.). Он говорит как бы: «они помогали мне в слове и учении и разделяли со мною труды и опасности» (Феоф.). Пример такого споспешничества представляет их руководство Аполлоса к совершеннейшему познанию пути Господня, или христианства (Деян. 18, 26). Конечно это был не единственный примерь.

Говорит далее в похвалу их Св. Павел, что они свои выи положили за душу его. Это дает мысль, что для спасения жизни Апостола, или для избавления его от большой какой-либо опасности, они сами подверглись нападкам, или даже побоям. Могло это случиться в Коринфе, могло случиться и в Ефесе, или где-либо около его: ибо не было места, где бы смертные опасности не угрожали Св. Павлу.

Чтоб не подумали, что он так хорошо отзывается о них, по особой с ними дружбе, Апостол представляет свидетелями их достохвальных деяний все языческие церкви. Ихже, говорит, не аз един благодарю, но и вся церкви языческия. Благодарят не за совершенство в духе, а за благотворения. «Апостол разумеет страннолюбие и вспомоществование деньгами» (Св. Злат.).

«И другую еще достохвальную их добродетель выставляет. Апостол, приветствуя и домашнюю их церковь. Сие слово дает видеть превосходство их благочестия; ибо, как вероятно, они всех домашних обучили высокой добродетели и усердно совершали в доме божественные службы» (Феод.). Св. Златоуст говорит: «Столько были они добродетельны, что обратили дом свой в церковь, так что все их домашние содела-

391

лись верными, и дом их отверст был для всех странных. Ибо, Апостол не имеет обычая без разбора называть дома церквами, ежели в них нет примерного благочестия, и не укоренен особенный страх Божий. Поэтому, и пиша об Онисиме, говорит: Павел Филимону и Апфии возлюбленный, и домашней их церкви Ибо, и в супружеской жизни можно быть достойным удивления и благородным. Вот и Акила с Прискиллою жили в супружестве и весьма просияли, хотя их промысел был незнатен. Они делали палатки, однако же добродетель покрыла все и показала их блистательнейшими солнца. Ни ремесло, ни брачный союз не вредили им; напротив, они явили в себе такую любовь, какой требовал Христос, сказав: больши сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15, 13). Они исполнили то, что служит признаком Христова ученика: взяли крест, и последовали за Христом. Ибо, делавшие это для Павла, тем, конечно, паче показывали такое же мужество для Христа Господа».

О последующей жизни Акилы с Прискиллою, святитель Димитрий Ростовский говорит так: Св. Павел Акилу поставил епископом и послал его обратно в Малую Азию распространять Евангелие. Прибыв туда и с подружием, Акила много помогал св. Тимофею в Ефесе, и Св. Павел, пиша второе к Тимофею послание, приветствует их, говоря: целуй Прискиллу и Акилу (2 Тим. 4, 19). Проповедуя же Акила Христа в Асии, и Ахаии, и во Ираклии, многое множество душ человеческих привел ко спасению, обратив их от идольского неистовства к Богоразумию и крестив. Прошел он и другие разные страны, благовествуя царствие Божие; и где-то был убит неверными. Память его 14-го июля. Апостол из 70.

392

Ст. 5. Целуйте Епенета, возлюбленнаго ми, иже есть начаток Ахаии во Христа.

«Целуйте Епенета возлюбленнаго ми. Из этого видно, что Апостол воздает каждому свою похвалу: ибо быть возлюбленным Павла, который умел любить не даром, но с разбором,—такая похвала не маловажна, а напротив очень велика, и показывает в Епенете много добродетелей. Потом следует другая похвала: иже есть начаток Ахаии. Сим Апостол показывает, что Епенет или прежде всех притек ко Христу и уверовал (в Ахаии, т.-е. в Афинах или Коринфе), что также составляет не малую похвалу (ибо пролегал путь другим и воодушевлял), или преимущественно пред прочими, показав в себе большее благочестие. Посему сказав: иже есть начаток Ахаии, Апостол не умолк, дабы не стал ты здесь разуметь мирских отличий, но присовокупил: во Христа. Ежели первенствующий в гражданских делах почитается великим и знатным, то тем паче первенствующий в делах духовных. И поелику Епенет, как вероятно, был низкого рода, то Апостол высказывает истинное его благородство и преимущество и тем украшая его. говорит, что он не для одного Коринфа, но для целого народа был начатком, т.-е. соделался как бы дверью и входом для прочих. А таким дается не малая награда. Такой человек получит великое воздаяние за добродетели других, как не мало содействовавший им в начале» (Св. Злат.). Память его 30 июля. Святитель Димитрий пишет, что он был епископом в Карфагене. Апостол из 70.

Ст. 6. Целуйте Мариам, яже много потрудися о нас.

«Что это? Опять венчается и восхваляется женщина; а мы мужчины опять постыждены, или лучше сказать, и почтены. Почтены тем, что у нас есть такие жен-

393

щины; а постыждены тех, что мы мужчины далеко отстаем от них. Но если, узнав, чем украшаются сии женщины, постараемся подражать их, то и мы вскоре уподобимся их. Чем же они украшаются? — Да слышат это и мужи и жены!—Не перстнями, не ожерельями, не златоткаными одеждами, но трудами ради истины. Яже мною потрудися о нас, говорит Апостол. Не за себя одну, не для собственного только усовершения в добродетели, она постилась, холилась в землю, что и ныне делают женщины; но и для спасения других вступала в подвиги апостолов и евангелистов. Как же говорит Павел: ясене ясе учити не повелеваю? (1 Тим. 2, 12). Он запрещает женщине занимать почетное место среди церкви и заседать на возвышении; но не запрещает учить словом. В противном случае сказал ли бы он жене, имеющей мужем неверного: что бо веси, жено, аще мужа cnaceши? (1 Кор. 7, 16).—Итак, Апостол запрещает в словах сих не домашние назидательные беседы, но собеседования в общих собраниях, что прилично одним учителям. И опять, когда муж—человек верный, но она оказалась бы сведующее его, Апостол не запрещает ей учить и исправлять. И здесь не сказал он: которая многому учила, но—мною потрудися, давая тем разуметь, что Мария, кроме слова служила и иным образом, именно тем, что подвергалась опасностям, ссужала деньгами, совершала путешествия. Ибо, тогда женщины были неустрашимее львов, и разделяли е Апостолами труды проповедничества; почему с ними вместе путешествовали и исправляли все прочие службы. И за Христом следовали женщины, усердствуя Учителю имуществом своим и прислуживая Ему» (Св. Злат.).

Ст. 7. Целуйте Андроника и Иунию сродники моя и

394

спленники моя, иже суть нарочиты во Апостолех, иже и прежде мене вероваша во Христа.

«Сродники моя. Хотя и это кажется похвалою, однако следующее гораздо важнее. Что же именно?—И сплетники моя. Вот самый славный венец, вот громкое провозглашение! Где же был пленником Павел, называющий их своими спленниками? Пленником он не был (в том смысле, чтоб чужой какой народ брал его в плен), но пострадал гораздо более всякого пленника (заключение в темницы разумеет, что многократно приходилось терпеть Св. Павлу (2 Кор. 11, 23); Климент Римский, в 1 послании к Коринф, гл. 5, говорит, что он семь раз сидел в узах темничных; где-нибудь при этом посидели вместе с ним и Андроник с Юниею). Потом следует новая похвала: иже суть нарочиты во Апостолех. И то важно, чтоб быть Апостолом; посуди же, сколько похвальнее быть отличным между Апостолами! Отличались же они своими делами, своими заслугами. Но Павел и на сем не останавливается, а присовокупляет еще другую похвалу, говоря; иже и прежде мене вероваша во Христа. И это— предупредить других и прийти прежде — есть весьма большая похвала. Смотри же, сколько святая душа Павлова чиста была от тщеславия! При всей своей славе Павел предпочитает себе других, не скрывает того, что пришел последний, и не стыдится признаться в том. Поелику не мог предпочесть их в этом другим Апостолам, то отыскал пришедшего ко Христу после других, именно себя, и из этого составил им похвалу» (Св. Злат.).

Память их 17-го мая; Андроника с другими еще 30 июля. Он Апостол из 70. Был епископом в Паннонии, а проповедывал во многих странах. Мощи ого и Юнии открыты в царство Аркадия и Гонория

395

395—423 пред вратами Константинополя, носившими имя Евгениевых;—память о чем бывает 22 февраля.

Ст. 8. Целуйте Амплия возлюбленного ми о Господе.

«Апостол опять обращает в похвалу любовь свою; потому что Павлова любовь была любовь для Бога и заключала в себе бесчисленные блага. Ежели за великое почитается заслужить любовь даря, то какая похвала быть возлюбленным Павла! Кто не обладал многими добродетелями, тот не привлек бы его любви к себе. Апостол живущих худо и беззаконно не только не любил, но даже предавал проклятию. Так, например, говорит: аще кто не любит Господа Иисуса Христа, да будет проклят (1 Кор. 16. 22); и аще кто вам благовестит паче, еже приясте, анафема да будет (Гал. 1, 9)» (Св. Злат.). «Апостол назвал Амплия возлюбленным о Господе, что указывает на его преспеяние» (Феод.).

Память его 31 октября. Апостол из 70. Св. Апостол Андрей поставил его епископом в Диосполь; проповедывал он в Одиссе, в Мизии, что ныне Варна, и там убит эллинами. Мощи его перенесены в Константинополь и положены в Пигах — на источниках.

Ст. 9. Целуйте Урвана споспешника нашего о Христе и Стахия возлюбленного ми.

Урвана споспешника. «Эта похвала больше предыдущей, потому что в ней заключается и предыдущая» (Св. Злат.). Споспешник конечно «в проповеди Христовой» и в подвигах благовестия (Феод.). «А кто таков, тот посему самому есть и возлюбленный» (Феоф.). Сказав: споспешника нашего, дает разуметь, что он трудился не с одним Апостолом Павлом, но и с другими Апостолами. Св. Димитрий Ростовский говорить, что он Св. Апостолом Андреем был постав-

396

лен епископом для Македонии, где мученически скончался.

Стахия возлюбленного ми. «И этого венчает тем же» (Св. Злат.). Св. Апостол Андрей поставил его в Аргираполе первым епископом Византийским.

Память Урвана и Стахия вместе с Амплием 31 октября. И мощи их вместе перенесены в Константинополь и в одном месте, в Пигах, положены.

Ст. 10. Целуйте Апеллия искусна о Христе. Целуйте сущия от Аристовула.

Апеллия искусна, — δόκιμον, — или искусного, хорошо умеющего и проповедывать веру и утверждать в веб, и защищать ее, и вообще вести все дела о Христе Господе; или испытанного, так что на него во всем положиться можно; ибо он делом доказал, что искренно верует, искренно предан делу веры и всем верующим. «Вот свидетельство высокой добродетели; ибо не иметь ничего поддельного—верх доброты» (Феод.). «Ничто не равняется с этою похвалою — быть не укоризненным и не подавать даже повода к укоризне в делах по Богу. И когда Апостол называет Апеллия искусным о Христе, выражает тем все добродетели.—Почему Апостол не употребляет в приветствиях своих таких выражений: государя моего такого-то, господина моего? Потому, что Апостольская похвала важнее этой. В той выражается одна честь, а в Апостольской похвале выражаются добродетели. И Апостол не без разбора почтил их оною, приветствуя многих низших на ряду с высшими и знаменитыми. Тем, что приветствует их, и приветствует вместе с другими в том же послании, Апостол оказал всем равную честь; а тем, что каждого хвалить в особенности, представил нам собственную каждого добродетель. И это делает для того, чтоб не поро-

397

дить зависти, почтив одних и не почтив других, а также чтоб не смешать недостойных с достойными и не довести до нерадения, удостоив той же чести всех и неравно достойных» (Св. Злат.).

Память его 31 октября, вместе с предыдущими тремя. Апостол из 70. Епископ в Ираклии от Апостола Андрея, — по многих трудах и подвигах блаженную свою душу предал в руки Господа.

Целуйте сущия от Аристовула. — «Эти, вероятно, были не таковы как прежние, потому и не помянул о них поименно» (Феод.). Были верующие, но ничем не отличавшиеся. Разумеются или семейные его с слугами, или и все родные. Или так: «У Аристовула были собрания братий о Христе. Желая показать, сколько одобряет дело его, он удостаивает приветствия собиравшихся у него» (Амвр.).

Непонятно, почему самому Аристовулу не положено приветствия. Может быть его самого не было тогда в Риме, а одни сущие от дома его. Аристовул Апостол из 70. Был епископом в Британии, где по многих трудах и страданиях скончался. Память его 31 октября, вместе с четырьмя предыдущими.

Ст. 11. Целуйте Иродиона сродника моего. Целуйте иже от Паркисса сущия о Господе.

Иродиона сродника, и ничего более не прибавил. Но потому, что приветствует, дает разуметь, что он достойно стоит в ряду с другими. Святитель Димитрий Ростовский пишет, что он родом был из Тарса, прилепился к Апостолам и усердно служил им, перенося и все страдания вместе с ними; был епископом Неопатрским; а усечен вместе с другими многими, в то время как был распят Петр и обезглавлен Павел.

Апостол из 70. Память 8 апреля.

398

Из тех, кои от Наркисса, приветствуются только сущия о Господе; «потому что были, конечно, у него и другие, которые не соделались еще таковыми» (Феод.). Амвросиаст пишет о нем: «Наркисс этот был в то время пресвитером, как читается в некоторых кодексах. Как его самого не было в Риме на лицо, то Апостол приветствует, яко святых, тех только, кои от дома его. Сам же он исправлял дело посещения верующих вне Рима, утверждая их в вере своими увещаниями. Апостол не знал, какими достоинствами отличались сущие от дома его; почему написал общее приветствие сущим из них о Господе, как бы так: кого из них признаете достойными приветствия моего, — которые, т.-е., в Господе положили упование свое,— тех приветствуйте от моего имени».

Наркисс — Апостол из 70 — епископствовал в Афинах. Память 31 октября.

Ст. 12. Целуйте Трифену и Трифосу труждающияся о Господе. Целуйте Перейду возлюбленную, яже много трудися о Господе.

«Опять Св. Павел начинает приветствовать женщин. О Трифене и Трифосе говорит, что они еще трудятся» (Св. Злат.). «Трудом означает или страннолюбие, или пост, или другую какую добродетель» (Феоф.). «Не малая похвала всегда быть в деле, и не только содействовать, но и трудиться (отдельно от других). А Перейду называет Апостол возлюбленною, показывая тем, что она выше упомянутых пред нею. Ибо, говорит: целуйте Перейду возлюбленную, и свидетельствует о многих трудах ее сими словами: яже мною трудися о Господе.— Так умел Св. Павел наименовать каждого по его достоинству; и одних поощряет к большей ревности тем, что никого не лишает принадлежащего ему, но возвещает и о малейшем

399

преимуществе каждого; а других ведет к большей деятельности, возбуждая в них своими похвалами туже ревность, какую оказали первые» (Св. Злат.).

Предание ничего не сохранило более о сих святых женах.

Ст. 13. Целуйте Руфа избранного о Господе, и матерь его и мою.

«Такой сын, такая мать, — корень соответственный плоду, и дом полный благословения. Ибо, не даром сказал Апостол: матерь его и мою, но засвидетельствовал тем о многих добродетелях сей женщины «(Св. Злат.). «Руфа избранного о Господе И сия похвала также вожделенна; мнози бо суть звани, мало же избранных (Матф. 20, 16). И матерь Руфа прославил за многие преспеяния в добродетели, иначе не удостоилась бы она наименоваться матерью Павловою. Ибо, материю Руфа соделала ее природа, а материю божественного Павла— достоуважаемая добродетель» (Феод.).

Руф Апостол из 70, епископствовал в Фивах, что в Элладе. Память 8 апреля.

Ст. 14. Целуйте Асигкрита, Флегонта, Ерма, Прова, Ермиа, и сущую с ними братию.

«Не на то смотри здесь, что Апостол перечислил их, не приписав им никакой особой похвалы, но на то, что хотя они были гораздо ниже других, однако же удостоились его приветствия. Лучше же сказать, что не малая похвала, что называет их братиями, равно как и других с ними святых» (Св. Злат.). «Чего ради вместе их приветствует? Ибо, знал, что они единодушны о Христе и соединены христианским дружеством» (Амвр.). Это будто особое собрание (по нашему—приход с старшими в нем).

Асигкрит—Апостол из 70, был епископом в Иркании, стране Асийской. Флегонт—тоже из 70; епископ-

400

ствовал в Марафоне Фракийском. Ермий из 70—же,— потом епископ Далматский. Память их δ-го апреля.

Ерм—из 70,— был потом епископом в Филлиппополе. Пров—тоже из 70, епископствовал в Неаполе и Путеоле. Память их 5-го ноября. Ерм особо— 31-го Мая.—Сей Ерм не писатель книги « Пастырь».

Ст. 15. Целуйте Филолога и Иулию, Нирея и сестру ею и Олимпана и сущия с ними вся святые.

«И эти все, разумеется, были единодушны, по какой причине Апостол и приветствует их вместе. Достоинство же их указывается теми, кои были с ними. Именуя сих последних святыми, Апостол дает знать, что и первых почитает святыми, и потому приветствует их по достоинству» (Амвр.). «Все они, живя вместе, за добродетель, какую имели, сподобились Апостольского приветствия» (Феод.). Может быть и эти составляли особое собрание, как и предыдущие.

Филолог — из 70, — был потом Св. Апостолом Андреем поставлен в епископа Синопии.—Память его 5-го ноября.

Олимпан, тоже из 70, последуя Св. Петру, при смертном страдании его, в Риме от Нерона посечен вместе со святым Иродионом. Память его 10-го ноября.

Ст. 16. Целуйте друг друга, лобзанием святым. Целуют вы вся церкви Христовы.

«Дабы не подать повода к распрям тем, что одних приветствует так, а других иначе, одних поименно, а других вообще, одних с большими, а других с меньшими похвалами, Апостол наконец всех уравнивает равночестием любви и святым лобзанием, говоря: целуйте друг друга, лобзанием святым. Сим миром удаляет от них всякий помысл, могущий возмутить их, и всякий повод к малодушию, дабы высший не презирал низшего, и низший не завидовал высшему,

401

но удалены были презорство и зависть, и святых лобзанием все умиротворялось и уравнивалось» (Св. Злат.).

«И не это только имел он в виду, пиша это, но и то, чтоб они взаимным лобзанием заменили его собственное лобзание, какое он дал бы каждому, если б находился среди их». Поэтому, как отсутствующий, не мог сам заключить их в свои объятия, то делает это чрез них самих, повелевая целовать друг друга,— и целовать лобзанием святым, честным, целомудренным, искренним, родственным, свободным от всякого коварства (Феод.); целованием святым,—«т.-е. в мире Христовом, не с плотскими чувствами, но в Духе Святом, чтоб целования были благочестные и благоговейные, а не чувственные» (Амвр.).

Целуют вы вся церкви Христовы.

Вы, «не того или другого, а всех,—и не тот или другой, а все церкви Христовы» (Св. Злат.). Соединяет восток и запад, и из всех составляет одно братство, дышащее взаимною любовью о Христе Иисусе, полною и чистою.

Св. Златоуст, приступая к изъяснению сих приветствий, говорил: «думаю, что многие проходят без внимания сию часть послания, как бесполезную и не заключающую в себе ничего важного». Окончив же их изъяснение и включив в него множество назидательных наведений, прибавляет: «Видишь ли, какую великую пользу получили мы от сих приветствий? Сколько сокровищ прошли бы мы мимо, если бы этой части послания не разобрали со тщанием, разумею, таким, какое было для нас возможно? А если бы сыскался мудрый и духовный муж, он проник бы глубже, и увидел бы большее число жемчужин. — Но поелику некоторые неоднократно спрашивали: почему Апостол в этом послании многих приветствует, чего не делал он в

402

других посланиях? то ответствуем, что Римляне были знаменитее прочих, и в Риме, как в безопаснейшем и царственном городе, жили переселившиеся туда из других городов. 0 так, поелику они жили на чужой стороне и имели нужду в большем покровительстве, некоторые же из них были лично знакомы Павлу, а другие, находясь в Риме, весьма много служили за него, то и прилично было Апостолу похвалить их на письме; так как Павел был тогда в такой уже великой славе, что удостоившиеся его послания, в самом этом послании находили для себя великую защиту. Павла все уважали; все высокое о нем имели мнение. Посему желая, чтобы они (к кому пишет, и кого приветствует) были в безопасности и в чести, Апостол приветствует и отличает каждого по возможности. Иного назвал возлюбленным, иного сродником, иного спленником, иного споспешником, иного искусным, иного избранным. Равно и касательно женщин, то указывает на звание; ибо Фиву назвал служительницею,—не просто, но потому что была она рукоположена в диакониссы, а иначе так же бы наименовал и Трифену с Персидою; то называет споспешницею и сотрудницею, то величает материю, то выставляет труды, какие понесены. Иным обращает в похвалу славу их дома, других приветствует именем братий и святых. Одних отличает тем, что удостаивает приветствия, других тем, что приветствует по имени; иных тем, что именует начатком, а иных отличает по старшинству; более же всех выхваляет Прискиллу и Авилу. Ибо, хотя все они были верные, но не все равны между собою, а различались друг от друга подвигами. А потому Апостол, побуждая всех к большим трудам, не утаил ничьей похвалы. Ибо, когда бы более трудившиеся получили небольшую награду, многие сделались бы нерадивыми?

403

Предостережение.

Ст. 17. Молю же вы, братие, блюдитеся от творящих распри и раздоры, кроме учения, ему же вы научистеся, и уклонитеся от них.

В заключение Апостол делает одно предостережение, именно от лжеучителей. Не видно, чтоб среди Римлян были уже такие, но он предвидел, что будут,— и предостерегает. Эти развратители умов шли всюду по пятам Св. Павла, и много ему причиняли везде беспокойств и зла, и истине Божией наносили большой вред и ущерб. Желая избавить от сего зла Римлян, он говорит им: блюдитесь— οκοπέιν, — прошу зорко смотреть, не прокрались бы к вам творящие разномыслия и смятения. Кто такие, не сказывает, а вообще определяет: такие, которые будут учить не тому, чему вы научены. Чему вы научены, то есть непреложная истина. Кто будет учить противно тому, или разно от того, тот учитель лжи. Удаляйтесь от него: слуха ему не открывайте, и в общение не входите с ним ни в какое.

Св. Златоуст говорит при сем: «Опять увещание. Заметь же, как снисходительно его увещание: он предлагает его не как советник, но как ближайший к ним, и даже с большим к них уважением. Ибо, Апостол называет их братиями и просит, говоря: молю вы, братие. Потом предостерегает их, обнаруживая козни людей зловредных. Но так как эти люди не действовали явно, то Апостол говорит: молю же вы блюдитеся,— παρακαλῶ, т. е. зорко смотрите, тщательно испытывайте, вызнавайте, разбирайте. Кого же именно остерегаться? Творящих распри и раздоры, кро-

404

ме учения, емуже вы научистеся. Ибо, разделение всего более подрывает Церковь. Это диавольское орудие, им все низвращается! Доколе единение будет соблюдаемо в теле Церкви, дотоле диавол не может иметь к ней доступа; но от разделения происходит соблазн. От чего же разделение? От учения, противного учению Апостолов. Не было бы ни соблазнов, ни разделения, если бы не было выдумано учения, противного учению Апостольскому. На что самое указывая здесь, Апостол говорит: кроме учения. Он не сказал: которому мы учили вас, но—ему же вы научистеся,—чем показывает, что они совершенно убеждены, выслушали и приняли учение.— Что же нам делать с этими зловредными людьми? Апостол не сказал: сходитесь и бейтесь с ними, но— уклонится от них. Если бы они делали это по незнанию или по заблуждению, их надлежало бы исправить. Но поелику намеренно погрешают, бегите от них прочь».

Ст. 18. Таковии бо Господеви нашему Иисусу Христу не работают, но своему чреву: иже благими словесы и благословением прельщают сердца незлобивых.

Знайте, что у этих развратителей на языке все Господь, но они не Господу работают, а только именем Его прикрывают свое злоумие. Работают же они чреву своему,—чем означается, может быть, вообще самоугодие, забота жить в довольстве и покое. Как самый беспокойный у нас тиран—желудок, то самоугодники больше всего заботятся о том, чтобы напхать его и заставить молчать. Имея в виду сию немощь, Апостол и сказал, что они только чреву своему работают. Желудок движет их; они и круговращаются всюду, изобретши легкий способ к прибыли—распространение ложных учений, на которые, надо сказать, повсюду очень падок простой народ. Приходят под покровом благочестия, облекаются в тайну, шепотом

405

будто на ухо начинают вбрасывать в беседу непонятные слова, чтоб раздражить любопытство; когда же внимание возбуждено, прибавляют льстивые речи к слушающим, и между этим вливают яд зломыслия и уловляют в сети свои простейших. Средство, какое они употребляют, Апостол назвал χρηστολογία и εὐλογία,—слова, приятные для слуха и льстящие сердцу. Св. Златоуст говорит: «Как же теперь не стыдно· рабу Христову иметь учителями рабов чрева? — Но как чревоугодие служит у них причиною, побуждающею распространять заблуждение, так способ, каким производится сие коварство, есть ласкательство—новая опять болезнь. Благими словесы прельщают сердца незлобивых, говорит Апостол. Хорошо сказано: благими словесы. Услуги льстецов только на словах, а сердце их не таково; там одно коварство. Далее не сказал Апостол: прельщают вас, но—сердца незлобивых» Апостол говорит вообще: везде так поступают эти развратители умов, что подкрадываются в простейшим, потому что их удобнее прельстить. А от тех, которые тверды умом и нравом, они бегают, боясь отражения и поражения. Как везде, так и у вас они будут действовать. Так смотрите.

Ст. 19. Ваше же послушание ко всем достиже: радуюся же еже о вас: хощу же вас мудрых убо быти во благое, простых же в злое.

Ваше послушание—послушание вере, покорность и преданность вере, ко всем достиже, всем известно, или, как в начале, возвещается во всем мире (—1, 8). Хочет этим сказать Апостол: развратители умов успевают в других местах прельщать простосердечных. Но что касается до вас, то «я уверен в вашей твердости, не станете вы свергать ига послушания вере и не поколеблетесь в ней. И невероятно было,

406

чтоб они, столь мудрые, после познания истины подчинились каким-либо глупым мудрованиям» (Амвр.). «Намеренно выставляет столь многих свидетелей их покорности в вере, чтоб держа это в мысли, они не позволили себе посрамиться уклонением к какому-либо худому учению» (Экум.).

Раду юса же еже о вас. Зная это, я только радуюсь о вас, или не нарадуюсь вами. А что говорю так, или прописываю такое предостережение, то делаю это по искреннему желанию, чтоб вы и на будущее время всегда являлись мудрыми в добре, т.-е. и знали доброе и умели делать его, а простыми на зло, т.-е. и не знали его и не умели делать его. Доброе в настоящем случае есть верность истине и отвержение всякой лжи. Апостол желает, чтоб они сраэу замечали ложь и коварство лжеучителей, и тотчас же решались противостать им и оградить от них и себя и своих, и сумели все это сделать. Злое же есть хоть на волосок склониться на сторону лжи, подумавши, например: уж в самом деле не так ли? Апостол желает, чтоб слыша ложь, они являлись ничего непонимающими в ней, как дети малосмысленные, и только бы от сердца ввывали: как это можно, как это можно?

Ст. 20. Бог же мира да сокрушит сатану под ноги ваша вскоре. Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами.

Апостол видит их уже борющимися с учителями лжи, наученными сатаною, и, или пророчествует, что Бог мира скоро сокрушит общего учителя всякой лжи сатану под ноги их, или молится, чтоб Бог благоволил это сделать для них. Тем и другим воодушевляет их мужественно противостоять врагам истины, говоря как бы: немного вам придется побороться с ними, скоро увидите их под ногами, одолеете и прого-

407

ните. Не бойтесь же их; постойте за истину Божию. Св. Златоуст говорит: «поелику Апостол упоминал о вводящих раздоры и соблазны, то говорит теперь о Боге пира, дабы смело надеялись освободиться от оных. Ибо, кто любит мир, тот ниспровергает все, нарушающее мир. И не сказал Апостол: покорит, но, что гораздо важнее, сокрушит. Сокрушит же не только тех, которые вводят раздоры, но и вождя их—сатану. И не просто сокрушит, но сокрушит под ноги ваша, так что они одержат победу и воздвигнут себе блистательный победный памятник. Апостол утешает также непродолжительностью времени— вскоре. А посему в словах его заключались вместе и молитва, и пророчество».

Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами. Речь идет в том же духе. Благодать с вами: чего вам бояться? Действия ее вы уже испытали: явит она несомненно опыты силы своей непреоборимой и в будущем, когда придется вам вступить в борьбу даже с самим сатаною. Или благожелает им, да будет благодать Господа нашего с ними неотлучно, охраняя их и делая их победителями всякого зла. Ибо, у нас все от благодати. Усилия и свои надо употреблять, но успех всегда от благодати. Св. Златоуст говорит: «Благодать с вами. Вот надежнейшее оружие, несокрушимая стена, непоколебимый столп! Ибо, для того Апостол напомянул им о благодати, чтобы сделать ревностнейшими. Ежели вы освободились от большего, и освободились по одной благодати; то тем более освободитесь от меньшего, когда соделались и друзьями и присовокупили собственные усилия. Видишь, что Апостол не отделяет и молитву от дел, и дела от молитвы. Сперва засвидетельствовал об их послушании; а потом стал молиться, давая тем разуметь,

408

что если всячески стараемся улучить наше спасение, необходимо для нас и то и другое,—и собственные усилия, и благодать Божия. В благодати Божией не только прежде имели мы нужду, но и теперь имеем, как бы ни были мы велики и искусны».

Аминь—все наши толковники в сем месте не читают. Если читать, то оно будет значить: истинно так,—или буди вам так, как я сказал. Но кажется, Апостол здесь закончил послание; и следующую за сим приписку сочтено нужным поместить уже по заключении послания. В таком случае слова: благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами, будут составлять обычное заключительное слово Апостола Павла, после коего Аминь необходимо.

Приписка.

Ст. 21. Целует вас Тимофей, споспешник мой, и Лукий и Иасом и Сосипатр, сродницы мои.

Они были знакомы с теми из римских христиан, которые были на этой стороне и возвратились в Рим. Когда кончилось послание, они упросили Апостола и от них приписать поклоны, что Св. Павел и исполняет. Все лица, от коих пишется здесь приветствие, были знамениты в церкви. «Один знаменит участием в деле благовестия, а другие родством. Но споспешник гораздо почтеннее сродника. Таков Тимофей, которого Павел обрезал в Листрах, и к которому потом написал два послания» (Феод.).—Яркий не тот ли, который поминается вместе с другими пророками и учителями Антиохийскими: Лукий Киринеянин (Деян. 13,1). «Об Иасоне также упоминает Св. Лука в Деяниях,

409

и выставляет нам его мужество, говоря: влечаху его ко градоначальником, вопиюще (Деян. 17, 6). Вероятно, что и прочие были люди отличные. Ибо, Павел не упомянул бы просто о сродниках, если бы они не уподоблялись ему по благочестью» (Св. Злат.). Иасон, помянутый Св. Златоустом есть Иасон, у которого останавливался Св. Павел в Солуни. Когда восстали на Св. Павла солунские Евреи, то, не нашедши его у Иасона, повлекли в суд самого Иасона, который там отплатился от беды. Сосипатрь не тот ли, который поминается в числе спутников Св. Павла, на возвратном его пути из Еллады, в это именно время, т. е. вскоре после написания послания к Римлянам: Сосипатр Пирров Береянин? (Деян. 20, 4).

По преданию—Лукий—из 70, был потом епископом в Лаодикии Сирской. Память его 10 сентября. Иасон, тоже из 70, епископствовал потом в Тарсе. Память его 28 апреля. Сосипатр—из 70 же, епископствовал в Иконии. Память его 10 ноября. Иасон и Сосипатр поминаются еще и 28 апреля. Они основали церковь в Керкире, как говорится здесь.

Ст. 22. Целую вы и аз Тертий, написавый послание сие.

«Сказал это Тертий, вменяя себе в великую похвалу— быть переписчиком уСв. Павла» (Экум.). «И это не малая похвала—быть Павловым писцом. Впрочем, он говорит сие не в похвалу себе, но дабы служением своим привлечь к себе горячую любовь Римлян» (Св. Злат.). «И он был один ив удостоившихся внимать Апостольскому научению. Посему-то получил повеление, приемля из уст Апостола порождения святой души его, полагать их на хартию» (Феод.).

О Господе можно относить и к целую вы, и к написавый послание. В последнем случае он выразить хотел, что трудился в той уверенности, что тем спо-

410

собствует славе Господа и успехам благовествия о Нем. Любовь к Господу одушевляла его.

И он из 70. Был в Иконии вторым епископом, после Сосипатра, и мученически скончался. Память его 30 октября и 10 ноября.

Ст. 23. Целует вы Гаие страннопримец мой и церкве всея. Целует вы Ераст строитель градский, и Куарт брат.

Гаие странноприимец мой. «Видишь ли, какой венец соплел ему Апостол, засвидетельствовав о таком его страннолюбии, и собрав всю церковь к нему в дом. А когда слышим, что Гаий принимал у себя в доме Павла, дивись не только щедрости, но и строгой жизни Гаия. Потому что, если бы Гаий не был достоин Павловых добродетелей, то и Павел не пошел бы к нему в дом. Стараясь исполнить более, нежели сколько предписывалось многими из заповедей Христовых, Апостол конечно не преступал того закона, по которому повелевалось наперед изведывать приемлющих, и останавливаться в домах у достойных» (Св. Злат.). «Гаий сей был Коринфянин; и о сем извещает вас божественный Павел в послании к Коринфянам, где говорит: благодарю Бога, яко не единого от вас крестил, точию Криспа и Гаия (1 Кор. 1, 14)» (Феод.). Всей церкви странноприимцем назван вероятнее потому, что у него находили приют все христиане странники, откуда бы они ни были; а может быть и потому, что у него бывали собрания христиан для священнодействия и молитвы.

Гаий из 70; был потом епископом в Ефесе после Св. Тимофея. А Ориген по преданию говорит, что он был епископом Солунской церкви. Память 5 ноября.

Ераст, строитель градский. «Не просто присовокупляет слова: строитель градский. Но как писал Апо-

411

стол Филиппийцам: целуют вы, иже от Кесарева дома (Фил. 2, 22), дабы показать, что проповедь коснулась и людей знатных; так и здесь с тою же самою целью упоминает о чине Ераста, давая тем уразуметь, что внимательному к себе человеку не служат препятствием (в деле спасения) ни богатство, ни заботы по должности, ни другое тому подобное» (Св. Злат.). «Называет Ераста строителем не церковным, но градским, потому что ему конечно вверено было попечение о чем-либо. Апостол упоминает о нем еще и в послании к Тимофею, говоря так: Ераст оста в Коринфе (2 Тим. 4,20) «(Феод.).— Его вместе с Св. Тимофеем посылал Св. Павел в Македонию, чтоб оттуда пробрались они и в Коринф для разведания о положении там дел (Деян. 19, 22).

Куарт брат—общее прозвище всякого верующего христианина. Не имел выдающихся особенностей, но был лице почтенное, и был знаем римским верующим.

Ераст из 70, сперва был экономом церкви иерусалимской, а потом епископом Панеадским. Куарт тоже из 70, епископствовал в Берите. Память их 10 ноября.

Ст. 24. Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами. Амин.

И еще повторяет обычное свое заключительное благожелание. Оно уже было изречено в ст. 20. Но как пришлось еще нечто написать, то повторяется. Мы в подобных случаях пишем: и еще прощайте. «Снова Апостол преподал им духовное благословение, и как бы некоей адамантовою стеною оградил их Господнею благодатию» (Феод.). «Видишь ли, чем должно все начинать и оканчивать? Это же самое положил Апостол в основание своего послания, и этим же покрыл все

412

здание, как испрашивая Римлянам у Бога благодать— матерь всех благ, так и напоминая им о всех благодеяниях Божиих. Это преимущественная черта умного и доброго учителя, помогать ученикам не только словом, но и молитвою. Посему и сказано: мы же в молитве и служении слова пребудем (Деян. 6, 1)» (Св. Злат.).

«Да соделаемся и мы причастниками Апостольской молитвы, чтоб, озаряясь его благословением, неуклонно шествовать по прямому пути, и, держась Апостольских следов, сподобиться, по ходатайству его, улучить обетованные блага по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, с Коим Отцу со Святым Духом подобает слава и величие, ныне и присно, и во веки веков. Аминь» (Феод.).

Страница сгенерирована за 0.07 секунд !

ССЫЛКИ

Московская епархия

Община "Светоч" с.Сидоровское

Прежний вариант сайта

Спасский храм с.Усово

Храм вмч. Пантелеимона

Храм прор. Илии

Храм свт. Николая д. Дарьино

Правообладателям

Контактный e-mail: odinblag@gmail.com