Мейендорф И., прот. Что такое Вселенский собор

Разбивка страниц настоящей электронной статьи соответствует оригиналу.

свящ. Иоанн Мейендорф

ЧТО ТАКОЕ ВСЕЛЕНСКИЙ СОБОР?

Недавняя инициатива папы Иоанна ХХIII ставит вновь перед сознанием всех христиан вопрос о Вселенском соборе. Нам, православным, следует также определить наше отношение не только к предложениям папы, — выраженным пока в общей и крайне неясной форме, — но и к самому существу дела: что, в точности, мы понимаем под «Вселенским собором», о котором так много поверхностно пишется теперь в газетах и совпадает ли наше понимание с тем, что мог бы предложить Римский Первосвященник?

Православная Церковь признает авторитет семи «вселенских» соборов, состоявшихся в очень определенный период истории Церкви, с IV по VIII век. Только эти семь соборов могут почитаться прецедентами, дающими указание на то, чем должен быть новый Вселенский собор. Но исторические условия до такой сте-

10

пени изменились, что о «прецедентах» почти нельзя говорить. Правда, экклезиологическое и духовное значение собора измениться не может. Это значение проистекает из самой природы Церкви. В православном сознании, каждая местная церковь, возглавляемая епископом ¹), есть Церковь Божия, обладающая полнотой благодатных даров и являющаяся не частью Тела Христова, а всем Телом, в Его сакраментальной реальности. Ее возглавитель, епископ, исполняет служение учительства и получает, по слову св. Иринея Лионского (II в.), «благодать истинности» (charisma veritatis cerium). Однако, ни одна из церквей не может жить в отдельности от других: единоприродность и единоверие связывают все церкви единой жизнью и одна передает другой благодать епископства, через возложение рук. Общение жизни приводит неизбежно к исканию общего свидетельства и общего решения важных для всех церковных вопросов. Если каждая церковь обладает полнотой благодатных даров и, следовательно, полнотой Истины, то она может искать у других наилучший способ выразить эту истину. Другие церкви помогают ей быть покорной воле Божией, предохраняют ее от возможного отпадения от истины, восстанавливают то. в чем она неверна своей собственной природе.

Так, очень скоро, во всяком случае во II-ом веке, появился институт соборов, то есть съездов епископов разных церквей, решавших при содействии данной им благодати -—часто в присутствии народа и, во всяком случае, при его согласии и утверждении —спорные церковные вопросы. Смысл собора заключается в наиболее авторитетном свидетельстве о том, что есть воля Божия; его цель — не достижение человеческого единомыслия, единства «мнений», а явление Божественной истины. Поэтому соборы не подчинены закону количества или большинства: всякое соборное решение есть чудо Божественного присутствия в Церкви и несогласные с Откровением выпадают из Церкви. Количество собравшихся на собор и согласившихся между собой епископов имеет все же некоторое значение, хотя и не решающее: «Кто может подумать, писали африканские епископы папе римскому в 419 году, что Бог откроет истину одному, отказывая в ней многочисленному собору епископов?..» Организаторы древних соборов стремились поэтому собрать возможно большее число епископов. В IV веке, в новой исторической обстановке, вполне естественно, возникла и новая форма соборного института, так называемые

1) По нашей современной терминологии: «епархия». В древности, фактически, каждый «приход возглавлялся епископом и являлся поэтому церковной общиной, обладающей кафолической полнотой.

11

«вселенские» соборы. Всем известно, что основным новым элементом в церковной жизни явилось активное в ней участие римского государства.

«Первые 7 вселенских соборов, пишет о. Н. Афанасьев, были не только церковным институтом, но и государственным. Это имперский, государственно-церковный институт» (²). «Самое имя Вселенских соборов (икуменики синодос), замечает А. В. Карташев, выражает эту внешнюю черту соборов: их созыв императорским указом, в границах подвластной императорам империи и с превращением их определений в закон общеимперского значения, ибо икумени -—синоним империи, вселенский — имперский» (³).

До возникновения христианской империи, при Константине Великом, в период гонения на Церковь, созыв большого собора был немыслим, и вряд ли даже кто-либо и мечтал о нем. Мы не знаем, кто первый выдвинул идею созыва Вселенского собора, но приведение этой идеи в исполнение несомненно принадлежало императору Константину. Христианские императоры не только поддерживали Церковь, не только снабжали христиан материальными благами и правами, но желали положить христианскую истину в основу государственного строя: для этого, им было необходимо, чтобы эта истина — особенно в период догматических споров — была облечена в ясные формулы, в точные догматические определения, которые и становились законом империи. Для вычеканивания этих формул, они и созывали Вселенские, то-есть общеимперские съезды епископата, то есть соборы. Ни римский папа, ни какой-либо другой епископ, не обладали правом инициативы при созыве соборов: они даже часто не имели фактической возможности уклониться от участия в них, так как это участие рассматривалось как их гражданский долг. Именно этот имперский и государственный характер соборов объясняет почему, начиная с IX века, не было «вселенских» соборов. Новый Рим — Византия, продолжал себя мыслить столицей мира, Востока и Запада: de jure он считал весь христианский Запад своей территорией. Созвать Вселенский собор без Запада, — а Запад не мог быть представлен из-за своего церковного отделения от Востока — значило бы для византийских императоров отказаться от своих всемирных претензий...

Историческая очевидность всех этих фактов отнюдь не умаляет для нас догматического значения Вселенских соборов. Их

2) H. Н. Афанасьев, Вселенские соборы, в журнале Путь», № 25, дек. 1930, стр. 82.

3) А. В. Карташев. На путях к Вселенскому собору. Париж, 1932, стр. 43.

12

бурная история, их постепенное восприятие, показывают, чти Истина, которую они провозглашали, живет в Церкви независимо от земных исторических обстоятельств. Не раз бывало, что собор, формально созванный как «вселенский» (напр., в Ефесе в 449 г., или во Флоренции в 1439 г.) оказывался «разбойничьим»: его постановления Церковь отвергала. И, наоборот, некоторые соборы, собравшие сравнительно незначительное число епископов (напр., II или V Вселенские соборы), вошли в церковное предание как «вселенские», потому что Церковь признала их постановления истинными. Итак, семь вселенских соборов, признаваемые Церковью, признаются ею потому, что они провозгласили Истину, а не благодаря тем или иным формальным признакам, делающим их «вселенскими». Не «вселенскость», а истинность соборов делает их постановления обязательными для нас.

Тут мы касаемся основной тайны православного учения о Церкви: Церковь есть чудо пребывания Бога с людьми, превышающее всякие формальные «признаки», всякую формальную «непогрешимость». Недостаточно созвать «вселенский» собор — какую бы историческую реальность не вкладывать в это понятие, — чтобы он изрек Истину; нужно еще, чтобы среди собравшихся пребывал Тот, кто сказал: «Я есмь Путь и Истина и Жизнь». Без этого присутствия, как бы многочисленно, как бы представительно ни было собрание, оно не будет в Истине, Протестантам ц католикам обыкновенно бывает трудно понять эту основную истину православия; и те и другие материализируют присутствие Бога в Церкви — одни в букве Писания, другие в личности папы, — не избегая при этом чуда, но облекая его в рационально-конкретную форму. Для православия, единственным «критерием истины» остается Сам Бог, таинственно живущий в Церкви, ведущий Ее на путь Истины и выражающий Свою волю во всей цельности («кафоличности») Ее жизни: соборы — и, в частности «вселенские» соборы — явились в истории только одним из способов выявления Истины, ибо очевидно, что православная вера не исчерпывается постановлениями семи соборов, постановивших только некоторые основные истины о Боге и о Христе. Целокупность православной веры постоянно пребывает в Церкви: она выражается на поместных соборах (напр., на Константинопольских соборах XIV века, определивших православное учение о благодати) и в писаниях отдельных богословов. Она также, всегда и всюду, исповедуется в православном богослужении, в таинствах, в жизни святых. С последним вселенским собором (787 г.), эта жизнь не прекратилась: Истина живет и действует в Церкви всегда и всюду. Она может проявиться и на новом «вселенском» соборе, объеди-

13

няюшем не только православные церкви, но и западных христиан.

Но весь вопрос заключается в том, есть ли надежда, что предлагаемый папой Иоанном XXIII собор будет не только «вселенским», но и истинным? От ответа, который будет дан Римом на этот вопрос, зависит православное к нему отношение.

Во всяком случае, православные не смогут участвовать в соборе, если на повестке дня не будет поставлен вопрос о пересмотре той огромной и фундаментальной эволюции, через которую прошла жизнь католической церкви с IX по XX век. Ибо в этой эволюции заключено главное препятствие для объединения христиан в единой истинной вере. Увы, о таком пересмотре вряд ли серьезно думают, в Риме. О действительном состоянии католического сознания характерно свидетельствует недавняя статья прогрессивного католика, проф. Ι.-Η. Marrou, в газете Témoignage Chrétien: зачем собор, спрашивает Marrou, если папа все равно обладает непогрешимостью? Это намеренно наивный вопрос весьма своевременен и затрагивает существо дела: оставляют ли постановления Ватиканского собора какое-либо значение за соборным институтом? Какова роль соборов, если папа может и без собора «непогрешимо» решать церковные вопросы и даже провозглашать новые догматы? Сам Ватиканский собор об этом молчит; как известно, его работа осталась незаконченной: определив положение папы в церкви, он не успел вынести постановления о месте епископата в целом. Но осталось ли вообще место епископату, если папа сам по себе (ex sese) непогрешим?

В публичных выступлениях папы Иоанна XXIII как будто звучат новые и утешительные мотивы, о которых трудно было и мечтать при Пие XII («Забудем наши ссоры», «На обеих сторонах лежит вина…»). Да и само приглашение православных патриархов на собор явилось бы, все же, положительным фактом.

Но и тут не следует забывать, что православные патриархи были приглашены и па Ватиканский собор. 8-го сентября 1868 года, папа Пий IX обратился ко «всем епископам Восточной Церкви, не находящимся в общении с апостольским престолом», призывая их приехать на собор, «по примеру их предшественников, приехавших на собор Лионский и собор Флорентийский». Это приглашение было официально передано патриарху Константинопольскому, Григорию VII, двумя представителями курии. Патриарх отклонил приглашение, устно мотивируя свой отказ нежеланием Рима пересмотреть те «прибавки», которые были сделаны на Западе к вере древней Церкви...

14

Возврат к древней Церкви, к «истокам» христианства, к которому православные неизменно призывают, не должен, однако пониматься нами как требование остановить колесо истории или даже повернуть его в обратное направление. Настаивая на особенных исторических условиях, в которых имели место древние «вселенские» соборы, мы хотели напротив подчеркнуть, что воссоздание этих условий невозможно. Православие не есть романтическая тоска о том, чего больше нет. Кстати, это прошлое имело и свои темные стороны, которые не могут принадлежать к вечному церковному преданию. Призывая всех христиан к «истокам», мы их призываем к Истине, пребывающей в Церкви, в каких бы условиях она ни жила.

Православное понимание церковного единства заключается в том, чтобы все церкви исповедовали единую веру. Вселенский собор может быть только одним из средств к достижению единства веры и, по всем вероятиям, последним, завершительным средством, требующим долгую подготовку и настоящий подвиг самоотвержения и любви.

Свящ. И. Мейендорф

15